Великая война — рекомендую один из моих любимейших каналов в телеграме, посвящённый Первой мировой войне.

Первые танки и броневики, стрелковое оружие и артиллерия, тактика и стратегия, великие сражения и окопный быт.

Авторы также рассказывают о том, как опыт Первой мировой до сих пор влияет на войны современности.

О войне, перевернувшей историю, читайте на канале «Великая война» — @Greatwarchannel

Attention!

Вообще-то первый сезон подкаста «Стального шлема» и «Берсальеров» уже закончился, но мы решили записать короткий бонус-выпуск о фашизме в нашей любимой криптометрополии.

Послушать о том, как люди работали, работали и в итоге недоработали, можно на всех удобных для вас платформах:

stahlhelmdelbersagliere.co.uk

Яндекс.Музыка

​​Сегодня в Южной Африке проходят очередные парламентские выборы, которые называют самыми важными выборами в стране, начиная с демонтажа апартеида в 1994 г. Правящему «Африканскому национальному конгрессу» (АНК) предрекают впервые за 30 лет набрать меньше 50% голосов, а значит АНК придётся договариваться о коалиции с другими партиями.

Так как это канал о первой половине XX в., то самое время вспомнить о других судьбоносных выборах в Южной Африке, которые и положили начало системе апартеида.

Южно-Африканский Союз (ЮАС) был образован в 1910 г. как доминион Британской империи, который объединял британские Капскую провинцию и Наталь с аннексированными после англо-бурской войны Трансваалем и Оранжевой республикой. Вся полнота политической власти изначально принадлежала белому меньшинству, которое составляло 20% населения страны. Впрочем, сами белые тоже были разделены внутри себя. Англоговорящие европейцы и часть буров объединились в лагерь «юнионистов», которые подчёркивали свою лояльность Британской империи. Другая же часть буров остались непримиримыми националистами и всячески стремились свергнуть «британское иго».

У каждой из четырёх провинций было собственное избирательное законодательство. В бывших бурских республиках Трансвааль и Оранжевой право голоса имели только белые мужчины вне зависимости от их благосостояния и образования. А вот в бывших британских Капской провинции и Натале существовали имущественные и образовательные цензы, но не было расовых ограничений. Таким образом, помимо статусных белых мужчин здесь также могли голосовать зажиточные чёрные, цветные и азиаты.

Изначально правительство ЮАС возглавляли «юнионисты». Однако на выборах 1924 г. впервые победили бурские националисты. За 15 лет у власти они провели эгалитарные реформы для белых, включая женское избирательное право и отмену имущественных/образовательных цензов, но одновременно исключили чёрную элиту из общих списков избирателей – те теперь могли голосовать только по отдельному списку за трёх своих белых «представителей».

Когда в 1939 г. началась Вторая мировая война, бурские националисты не пожелали поддерживать Британскую империю, но «юнионисты» сместили их через парламентский вотум недоверия. Страну возглавил Ян Смэтс, который вступил в войну на стороне Британии.

В годы войны на южноафриканские промышленные предприятия хлынул поток дешёвой чёрной рабочей силы. Часть белых рабочих восприняли это как угрозу для своей занятости и безопасности, тогда как для белых фермеров это означало отток дешёвых сельскохозяйственных работников, дефицит кадров и, следовательно, их удорожание. Кроме того, бурские националисты активно чихвостили Смэтса как «изменника», который вписался в чужую для буров войну на стороне английских захватчиков и советских коммунистов.

В преддверии майских выборов 1948 г. Объединённая партия Смэтса предлагала продолжить постепенную интеграцию чернокожих, цветных и азиатов в южноафриканское общество, тогда как бурская Национальная партия выступила с программой «апартеида» – раздельного проживания, при котором все расовые группы будут жить раздельно друг от друга.

В итоге Объединённая партия набрала 49% голосов, Национальная партия – 38%, а близкая к последней Африканерская партия – ещё 4%. «Союзная» по отношению к «юнионистам» Лейбористская партия получила 2,5%.

И угадайте, кто победил?

Бурские националисты.

Ведь важно не только, как проголосовали, но и где проголосовали.

В ЮАС действовала британская мажоритарная система – страна была разделена на 150 округов, где побеждал тот, кто наберёт простое арифметическое большинство. При этом сельских (менее населённых) округов было больше, чем городских (более населённых). В итоге коалиция «сельских» Национальной и Африканерской партий получила 79 мест в парламенте, тогда как «городская» Объединённая партия – лишь 65, а союзные ей лейбористы – 6.

Таким образом, бурские националисты снова возглавили правительство и принялись на практике реализовывать свою концепцию «апартеида». Но до полной консолидации власти им было ещё далеко.

Продолжение следует.

​​Как в Южной Африке установили апартеид. Часть вторая (первая – тут).

На выборах 1948 г. большинство избирателей проголосовали за партии, которые выступали за продолжение постепенной межрасовой интеграции. Сторонники апартеида получили меньшинство голосов, но выиграли за счёт специфической нарезки округов, при которой число депутатов от сельской местности было больше, чем число депутатов от городов. В итоге после 1948 г. в парламенте заседали 79 сторонников апартеида и 74 противника.

Было ясно, что при таких раскладах власть сторонников апартеида висит на волоске, и каждые выборы будут грозить им потерей власти. Тогда лидеры бурских националистов принялись расширять свою электоральную базу и, напротив, сокращать электорат соперников.

С 1915 г. под управлением Южно-Африканского Союза (ЮАС) находилась бывшая немецкая колония Юго-Западная Африка, где также проживало белое меньшинство, в основном буры и немцы. В 1950 г. им предоставили право избирать 6 собственных депутатов в южноафриканский парламент, и все 6 мест были заняты представителями Национальной партии.

До 1936 г. богатые и образованные чёрные из Капской провинции имели право голоса на общих основаниях. В 1936 г. они были исключены из общего списка избирателей и теперь могли голосовать только по отдельному списку, избирая 3 своих белых «представителей».

Однако во всё той же Капской провинции по-прежнему на общих основаниях с остальными белыми могли голосовать зажиточные и образованные цветные. В 1951 г. правительство провело через парламент закон, согласно которому цветные также изымались из общих списков и теперь могли голосовать только по отдельному списку за 4 своих белых «представителей».

Однако тут в дело вмешался Верховный суд. Дело в том, что по британскому парламентскому Акту 1909 г., который и санкционировал создание Союза, любое лишение избирательных прав по расовому принципу должно было быть одобрено квалифицированным большинством в 2/3 голосов на совместном заседании обеих палат. Правительство же и парламентское большинство утверждали, что Вестминстерский статут 1931 г. даровал суверенитет доминионам, а потому Акты британского парламента тут больше не действуют.

Сторонники апартеида решили ломать непокорную судебную систему через колено. Был создан отдельный Высокий суд парламента, который состоял из депутатов и имел полномочия отменять решения Верховного суда. Однако Высокий суд Капской провинции также признал этот орган неконституционным.

На фоне этой судебной вакханалии состоялись выборы 1953 г., на которых зажиточные и образованные цветные Капской провинции по-прежнему могли голосовать по общему списку. Бурские националисты получили 49,5% голосов, Объединённая партия – 47,5%, а лейбористы – 3%. Однако и в этот раз приоритет сельских округов над городскими спас режим апартеида – его сторонники получили 94 места, а противники – 65.

В конце концов, режим реформировал верхнюю палату – Сенат. Его членов частично назначало правительство, а частично избирали провинциальные и федеральные депутаты. Реформа расширила число сенаторов с 48 до 89, а новые правила комплектования Сената обеспечили бурским националистам подавляющее большинство. В итоге закон об отдельном списке для цветных избирателей всё же был принят квалифицированным большинством обеих палат в 1956 г.

Но этого режиму было уже мало. Закон 1959 г. лишил зажиточных чёрных права выбирать даже тех 3 белых «представителей», кого они могли избирать после 1936 г. Аналогичный закон по отношению к цветным был принят в 1968 г. Вместо этого чёрным предлагалось заниматься политикой в изолированных бантустанах, а цветным довольствоваться отдельным Советом представителей с ограниченными полномочиями.

Таким образом, либеральная оппозиция против апартеида лишилась возможности вернуться к власти, но вплоть до середины 1970-х гг. на уже исключительно белых выборах она продолжала набирать около 40% голосов, а с конца 1970-х гг. и до демонтажа апартеида – от 15 до 30%. Сокращение же объяснялось тем, что правящая Национальная партия со временем сама становилась всё более реформистской.

​​Иракский фронт Второй мировой

По итогам Первой мировой войны территория современного Ирака стала подмандатной территорией Британской империи. В 1932 г. страна получила формальную независимость, но здесь по-прежнему оставались британские военные базы. Нефтяная отрасль также принадлежала британским, французским и американским компаниям. Страной правила династия Хашимитов, которая придерживалась проанглийской ориентации.

Однако в иракском обществе уже существовал запрос на идеи арабского национализма и избавления от полуколониальной зависимости. Главным выразителем этих настроений стал офицерский корпус. В его недрах возникла тайная организация «Золотой квадрат» во главе с четырьмя полковниками. Их политическим лидером являлся Рашид Али аль-Гайлани.

Ещё до начала мировой войны арабские националисты Ирака и ряда других территорий, находившихся под контролем Великобритании и Франции, стали руководствоваться принципом «враг моего врага – мой друг» и принялись налаживать отношения с Германией и Италией. В Ирак также переехал Великий муфтий Иерусалима Мухаммед Амин аль-Хусейни, который до этого выступил подстрекателем арабского восстания в Палестине против англичан и евреев.

Аль-Гайлани являлся премьер-министром Ирака с марта 1940 по февраль 1941 гг. Когда британцы настояли на его отставке, он при поддержке «Золотого квадрата» организовал военный переворот и вернулся к власти в апреле 1941 г. Аль-Гайлани рассчитывал на то, что Британия, отягощённая боями с «Осью» в Ливии и Греции, будет вынуждена пойти на уступки и согласится вывести войска из Ирака.

Однако британцы, наоборот, предпочли усилить своё военное присутствие в стране, и в Басре высадились индийские войска. Тогда аль-Гайлани приказал окружить британскую базу ВВС в Хаббании, западнее Багдада. Но её гарнизон вместо капитуляции принялся отстреливаться и со 2 мая сам стал бомбить окруживших его иракцев. Со стороны Палестины и Трансиордании в Ирак вторглись дополнительные британские силы, которые деблокировали Хаббанию, взяли Фаллуджу и устремились к Багдаду.

Аль-Гайлани связался с немцами и итальянцами и попросил их о помощи. В ответ Гитлер издал Директиву №30, в которой санкционировал помощь своим арабским союзникам. В Ирак отправился «Зондерштаб F» в составе спецназа «Бранденбург» и нескольких десятков самолётов Люфтваффе и ВВС Италии. Кроме того, союзный «Оси» режим Виши отправил в Ирак из Сирии несколько составов с вооружениями.

Однако эта ограниченная помощь не имела успеха. 31 мая Багдад сдался без боя. Аль-Гайлани вместе с муфтием аль-Хусейни бежали сначала в Иран, а затем в Европу. В дни безвластия с 1 по 2 июня их сторонники успели устроить еврейский погром в столице («Фархуд»), жертвами которого стали 180 человек (всего в Ираке тогда проживали около 150 тыс. евреев). Погром прекратился лишь с приходом британцев, вместе с которыми вернулось и прежнее проанглийское правительство.

Вся Иракская кампания уложилась в один майский месяц. В июне-июле британцы провели Сирийско-Ливанскую кампанию против вишистской Франции и захватили Сирию и Ливан, а в августе совместно с Советским Союзом вторглись в Иран. Позднее через Ирак частично пролегал маршрут поставок ленд-лиза для СССР.

В Германии беглые аль-Гайлани и аль-Хусейни занимались пропагандой среди арабов в пользу немцев. Их усилиями в составе Вермахта был создан легион «Свободная Аравия», который участвовал в боях в Тунисе, Греции и Югославии. После разгрома «Оси» аль-Гайлани перебрался в Саудовскую Аравию, а аль-Хусейни – в Египет.

Ирак оставался в орбите британского влияния до 1958 г., когда в стране произошёл очередной военный переворот, который сверг монархию. 23-летнего короля Фейсала II расстреляли вместе со всей семьёй, а обезображенные трупы королевских советников протащили по улицам Багдада и расчленили.

Аль-Гайлани вернулся на Родину в статусе национального героя. Он пытался интриговать уже против новых властей, был арестован и приговорён к смерти, но помилован и выслан в Ливан, где и умер в 1965 г. Тем не менее в современном Ираке он вновь возвеличен как герой борьбы за освобождение страны.

​​Конец итальянской монархии

С момента создания единого итальянского государства в 1861 г. им правила Савойская династия. С 1900 г. королём Италии являлся Виктор Эммануил III. В первой половине 1920-х гг. он без сопротивления передал реальную власть в руки Бенито Муссолини и его фашистской партии. В течение всех 20 лет фашистской эры монархия оставалась союзницей режима, а кулуарное ворчание не выходило за пределы королевских покоев.

Всё изменилось лишь в 1943 г., когда итальянские войска были разгромлены под Сталинградом и в Северной Африке, а Союзники высадились на Сицилии. Виктор Эммануил III присоединился к заговору против Муссолини и 25 июля отстранил своего многолетнего премьера от власти. В начале сентября новое правительство маршала Пьетро Бадольо подписало сепаратный мир с Союзниками и попыталось выйти из войны. Однако немцы успели ввести свои войска в Италию и захватили 2/3 страны. Утром 9 сентября король и правительство спешно бежали из Рима на Юг страны под защиту Союзников.

Италия оказалась расколотой нацией. На территориях под контролем Союзников формально сохранялась монархия, которая, однако, была вынуждена демократизироваться и призвать в правительство все антифашистские силы, включая коммунистов. На территориях под контролем немцев возникла фашистская «Итальянская Социальная республика» во главе с Муссолини, против которой развернулось широкое партизанское движение. Эта Гражданская война завершилась лишь после победы Антигитлеровской коалиции в мае 1945 г.

После войны встал вопрос о будущем монархии, которая добровольно повязала себя с фашизмом и отреклась от него лишь в силу чрезвычайных обстоятельств. Совсем уж дискредитированный Виктор Эммануил III в июне 1944 г. нехотя сделал своего нелюбимого сына Умберто регентом королевства. Однако официальное отречение старого короля и воцарение Умберто II состоялось лишь в мае 1946 г. за месяц до планируемого всенародного референдума о форме правления.

Институциональный референдум состоялся 2 июня 1946 г. одновременно с выборами в Учредительное собрание. 10 июня Верховный кассационный суд огласил предварительные результаты голосования, согласно которым за республику высказались 12,7 млн. человек, а за монархию – 10,7 млн. Однако суд призвал дождаться окончательных итогов подсчёта голосов.

Тем не менее на улицы итальянских городов высыпали толпы народа – республиканцы с радостью, а монархисты с гневом и раздражением. 11 июня в Неаполе толпа недовольных монархистов попыталась разгромить штаб-квартиру местной Компартии, но полиция силой разогнала протестующих, убив 9 человек.

12 июня на чрезвычайном заседании правительства его глава – христианский демократ Альчиде де Гаспери, принимая во внимание предварительные результаты голосования, с согласия остальных министров наделил себя полномочиями временного главы государства.

Умберто II осудил такой «революционный акт» со стороны премьера до оглашения окончательных результатов. По мнению короля, республиканской форме правления нужно было набрать большинство от числа всех пришедших на референдум, а не только от тех, чьи голоса были засчитаны. То есть итог голосования зависел от количества недействительных бюллетеней.

Тем не менее уже 13 июня Умберто II, опасаясь возобновления Гражданской войны, отказался от борьбы и добровольно отправился в эмиграцию в Португалию. Официально «Майский король» так никогда и не отрёкся от престола вплоть до своей смерти в 1983 г.

18 июня Верховный кассационный суд большинством в 12 голосов против 7 постановил, что победившая форма правления должна определяться большинством от числа действительных голосов без учёта недействительных бюллетеней. Таким образом, республика официально победила при результате в 54% против 46%. Впрочем, даже если бы суд принял решение в пользу Умберто, то с учётом недействительных бюллетеней республика всё равно побеждала с результатом в 51%.

Конституция Итальянской республики запретила въезд на территорию страны всем бывшим королям, их супругам и потомкам мужского пола. Это положение было исключено из основного закона лишь в 2002 г.

Подкаст «Гитлер»

Адольф Гитлер был выдающимся оратором. Его «наследие» включает в себя значительное число записей публичных выступлений. Однако неофициальных записей, где фюрер разговаривает повседневным тоном, практически нет. За одним исключением.

4 июня 1942 г. Гитлер тайно и на несколько часов прибыл в Финляндию, чтобы поздравить с 75-летием своего союзника – фельдмаршала Карла Густава Эмиля Маннергейма, и обсудить с финской военно-политической элитой ход совместной войны против Советского Союза. Встреча состоялась недалеко от местечка Иматра на юге страны – сейчас это место находится впритык к границе с Россией.

После официальной части с публичными приветствиями и поздравлениями юбиляру высокие гости отправились в салон-вагон для частной беседы.

Звукорежиссёр финской государственной радиокомпании «Yleisradio» Тор Дамен был ответственен за запись официальных речей, произнесённых в тот день. Однако после окончания официальной части он по собственной инициативе продолжил записывать приватный разговор государственных лидеров.

Большую часть времени, как обычно, говорил Гитлер, а его собеседники – Маннергейм и президент Финляндии Ристо Рюти, только поддакивали и кратко комментировали его слова. Фюрер сокрушался, что недооценил промышленный потенциал СССР, который в тяжелейших условиях сумел наладить бесперебойный выпуск военной техники. Одних только танков, согласно Гитлеру, у Советского Союза по состоянию на лето 1941 г. было аж 35 тыс. штук (в реальности к началу войны у СССР было около 25 тыс. танков, а 35 тыс. – это лишь планируемый «штат мирного времени»). Фюрер утверждал, что его войска обнаружили под Краматорском на Донбассе огромные танковые фабрики, где десятки тысяч рабочих жили «в скотских условиях», но обеспечивали РККА потоком техники.

Далее Гитлер обосновывал, почему он напал на Советский Союз, и почему это произошло именно летом 1941 г. Воевать против СССР фюрер планировал с самого начала, но сперва нужно было разобраться с Западным фронтом. Из-за погоды генеральное наступление началось не осенью 1939 г., как желал Гитлер, а лишь 10 мая 1940 г. Затем пришлось отвлекаться на помощь итальянцам – в Северной Африке и Греции. Окончательное решение начать войну против СССР фюрер принял после переговоров с Молотовым в ноябре 1940 г. В трактовке Гитлера Советы зашли слишком далеко, требуя себе Финляндию, а также прощупывая почву насчёт Румынии. Потеря румынской нефти привела бы к полному коллапсу Вермахта, а потому фюрер решил окончательно ликвидировать советскую угрозу. При этом Гитлер утверждал, будто своей атакой летом 1941 г. всего лишь упредил аналогичный удар Сталина.

Дамен вёл запись переговоров (а по сути монолога фюрера) на протяжении 11 минут, пока это не заметили немецкие охранники. Они заставили звукорежиссёра немедленно прекратить запись. Тем не менее она не была уничтожена, а осталась у главы финской военной цензуры Кусты Вилькуна. Ещё один экземпляр оставил у себя сам Дамен. В 1957 г. Вилькун передал хранившуюся у него запись в архив «Yleisradio», а в 1992 г. сын уже покойного Дамена обнародовал и второй экземпляр.

Впрочем, не все поверили в подлинность записи. Например, телефонист Гитлера Рохус Миш утверждал, что несмотря на схожесть голоса у фюрера были иные интонации. Тем не менее Федеральное ведомство по уголовным делам после тщательной экспертизы пришло к выводу, что голос на записи точно принадлежит фюреру.

При подготовке к съёмкам фильма «Der Untergang» 2004 г. (у нас его перевели как «Бункер») актёр Бруно Ганц, который сыграл Гитлера, использовал запись частного монолога фюрера для того, чтобы отрепетировать его манеру речи.

Послушать запись с английскими субтитрами можно на YouTube:

https://www.youtube.com/watch?v=oET1WaG5sFk

Поговорили с @arkadybazarish про Веймарскую республику.

Слушайте и обязательно подписывайтесь на Аркадия!

​​Сегодня 80-я годовщина высадки Союзников в Нормандии – пожалуй, главного логистического подвига в мировой военной истории

В связи с этим мне хочется осветить ряд малоизвестных фактов об операции «Оверлорд», которые, на мой взгляд, находятся за пределами массовых представлений об этом сражении – причём не только в России, но и во многих странах Запада.

В преддверии высадки в Нормандии и сразу после неё союзная авиация провела полномасштабную кампанию стратегических бомбардировок против французских городов с целью вывести из строя многочисленные объекты инфраструктуры, которые могли быть использованы немцами. При тогдашнем уровне развития военных технологий удары по городам неизбежно вели к массовым жертвам среди гражданского населения. Общее число французов, погибших под союзными бомбами, оценивается в 57 тыс. человек. Для сравнения, число британских жертв немецких бомбардировок составляет сопоставимые 60 тыс. человек. Завеса общественного молчания с этой темы спала только в 2010-х гг., когда появился ряд материалов, привлекающих внимание к жертвам «освободителей».

При этом французское Сопротивление не сидело сложа руки и провело полномасштабную партизанскую операцию по дезорганизации немецких коммуникаций в северной Франции.

Часто забывается, особенно в США, что в Нормандии вообще-то высаживались три национальные армии. Два плацдарма захватывали американцы, два – британцы, а ещё один – плацдарм «Джуно», был предназначен для канадцев. Причём именно канадские войска достигли наибольших успехов по итогу первого дня высадки. Впоследствии 1-я канадская армия участвовала в ликвидации Фалезского котла и наступала на северном фланге Западного фронта, освобождая северную Бельгию и Нидерланды. Решающий вклад Канады в освобождение последних и помощь голландским мирным жителям, которые страдали от голода зимой 1944/45 гг., заложили основу для «особых отношений» между этими двумя странами.

В августе 1944 г. на заключительном этапе битвы за Нормандию к 1-й канадской армии присоединились 1-я польская танковая дивизия, а также бельгийская, нидерландская и чехословацкая бригады. Кроме того, в составе британских ВМФ и ВВС участие в сражении приняли норвежцы и австралийцы.

Часть войск Вермахта, которые пытались помешать высадке Союзников, составляли «восточные батальоны», набранные из советских военнопленных. Историк Сергей Дробязко в книге «Под знамёнами врага: Антисоветские формирования в составе германских вооружённых сил, 1941 – 1945» приводит данные, согласно которым атлантическое и средиземноморское побережья к лету 1944 г. охраняли более 70 «восточных батальонов» численностью в 65 тыс. человек. Ещё 50 тыс. легионеров были дислоцированы во внутренних районах Франции и Бельгии. Коллаборационистские подразделения состояли из русских, украинцев, казаков, грузин, армян, азербайджанцев, а также представителей поволжских, северокавказских и «туркестанских» народов.

«Восточные батальоны» являлись второразрядными войсками, поставленными охранять «Атлантический вал» от безысходности, так как большая часть лучших частей Вермахта оставались скованными на Восточном фронте, где уже в конце июня началось генеральное наступление РККА в Беларуси – операция «Багратион». Несмотря на отдельные примеры ожесточенного сопротивления, «восточные батальоны» не смогли сдержать натиск Союзников. Значительное число легионеров массово сдавались в плен или обращали оружие против немцев и присоединялись к партизанам.

Тем не менее, как бы то ни было, наряду с американской интервенцией в российскую Гражданской войну (особенно на русском Севере) и действиями «военных специалистов» (летчиков, зенитчиков и всевозможных «советников») в годы «Холодной войны», высадка в Нормандии является одним из немногих эпизодов в истории, когда русские регулярные войска сражались против американцев.

Но есть нюанс.

​​Могут ли друзья «Оси» быть национальными героями?

Для стран западной цивилизации, включая Россию, Вторая мировая война является формообразующим историческим событием. Многие сообщества до сих пор черпают из неё свою политическую и идеологическую легитимность. В этой войне сторона «Оси» имеет однозначную репутацию «плохих парней», и любое сотрудничество с ней чаще всего становится «чёрной меткой» на исторической репутации.

Впрочем, в некоторых странах Восточной и Центральной Европы существует популярный нарратив о двух «равнозначных диктатурах» – нацистской и советской. Отсюда проистекают попытки возвеличить тех, кто исходя из «национальных интересов» сотрудничал с нацистской Германией против СССР, будь то эстонские и латышские эсэсовцы, украинские националисты из ОУН или венгерский регент Миклош Хорти. Однако и в этом случае о каком-то консенсусе по поводу указанных персонажей говорить не приходится – они раскалывают общества.

Пожалуй, единственной западной страной, которая без особых проблем интегрировала положительную память о союзниках нацистов во Второй мировой в свой государственный нарратив, стала Финляндия, где беспрерывно существовал суверенный демократический режим, а «Война-продолжение» против СССР в 1941 – 1944 гг. длительное время описывалась как совершенно отдельная война, никак не связанная с агрессией Германии.

Совсем по-иному дела обстоят в Азии, где Вторая мировая в первую очередь связана с экспансией Японской империи. Однозначное неприятие любого добровольного коллаборационизма с японцами присутствует у китайцев и корейцев. Первые стали жертвами японской агрессии и вели против неё жесточайшую войну с миллионами жертв, а вторые являлись японской колонией.

Однако существуют страны, где коллаборационизм с японцами не считается чем-то зазорным. Речь идёт о тех нациях, которые перед войной являлись колониями западных держав. Приход японцев там воспринимался как освобождение от западного колониализма и шанс на построение своей самобытной азиатской государственности в рамках «Великой восточноазиатской сферы сопроцветания».

Национальным героем независимой Индии всегда являлся Субхас Чандра Бос, который в годы войны создал индийский легион СС, а затем возглавил при японцах коллаборационистское правительство «Свободной Индии» с собственной Индийской национальной армией. Сам Бос погиб в августе 1945 при попытке перелететь из Тайваня в СССР, а его бойцов взяли в плен, но быстро помиловали после масштабной общеиндийской кампании в их поддержку. В честь «Нетаджи» («Вождя») названы аэропорты, вокзалы и станции метро. В 2021 г. день его рождения 23 января стал национальным праздником, а в следующем году премьер-министр Нарендра Моди открыл в центре Нью-Дели статую Боса на том месте, где раньше при британцах стоял Георг V.

После изгнания американцев с Филиппин японцы создали здесь марионеточную «Вторую Филиппинскую республику», которую возглавили оставшиеся в стране политики предыдущего проамериканского режима. После войны они были арестованы, но быстро амнистированы. Бывший глава государства Хосе Лаурель ещё успел побыть сенатором, а его президентство с 1943 по 1945 гг. было задним числом официально признано как легальное.

Японским коллаборационистом стал революционер Сукарно, который с 1942 по 1945 гг. поддерживал их господство над бывшей Голландской Ост-Индией. В августе 1945 г. после капитуляции Японии Сукарно в одностороннем порядке провозгласил независимость Индонезии и стал Отцом-основателем нового государства.

Ещё одним японским коллаборационистом являлся бирманский революционер Аун Сан, который стал военным министром марионеточного Государства Бирма. Впрочем, в марте 1945 г. он со всей армией обратно перешёл на сторону британцев. После войны Аун Сан возглавил бирманское правительство и при поддержке британцев готовился повторно объявить независимость, но был убит политическими противниками. Тем не менее он посмертно был возвеличен как «Отец нации», а его дочь Аун Сан Су Чжи стала, пожалуй, самым известным в мире политиком из Мьянмы.

​​Рекомендую канал ираниста и преподавателя НИУ ВШЭ Ильи Васькина @politiran, который посвящён истории и политике Ирана

Здесь вы можете прочитать о том, как конфликт с базарными торговцами подготовил почву для свержения шаха, почему часть шиитского духовенства недовольна Исламской республикой, каким образом Иран стал передовой державой в исследованиях стволовых клеток, а также узнать расклады в преддверии грядущих президентских выборов в этой 90 млн. стране.

Папен против Гитлера

Адольф Гитлер был назначен канцлером Германии 30 января 1933 г. как лидер коалиционного правоконсервативного кабинета, в котором изначально кроме самого фюрера НСДАП присутствовали лишь двое нацистов. Большую же часть министерских постов получили правые консерваторы и близкие к ним по взглядам беспартийные технократы.

Вторым человеком в правительстве стал вице-канцлер Франц фон Папен – друг семьи президента Гинденбурга, который сам успел побывать главой кабинета с июня по декабрь 1932 г. К тому моменту веймарская демократическая система уже разлагалась, но именно Папен стал тем, кто в открытую начал её демонтировать с целью преобразовать Германию в авторитарный корпоративистский режим. Фюрер НСДАП рассматривался как удобный популист, которым можно воспользоваться для убеждения народных масс. При этом Гитлера планировалось держать подальше от «реальных дел». Папен хорохорился, что если канцлер станет брыкаться, то его прижмут так, что тот «запищит».

Однако в течение 1933 г. оказалось, что Гитлер начисто переиграл своих союзников. Он получил чрезвычайные полномочия, НСДАП стала единственной легальной партией и взяла под свой контроль все государственные и земельные органы власти, а на улицах безраздельно властвовали штурмовики. Облапошенным «консервативным революционерам» оставалось либо полностью раствориться в режиме, либо уйти в частную жизнь.

Неожиданно весной-летом 1934 г. открылось «окно возможностей». Массовый энтузиазм от прошлогодней «Национальной революции» окончательно сошёл на нет, и нацистское правление оказалось под шквалом низовой критики из-за невыполненных обещаний, коррупции, безалаберности и необоснованного вмешательства партийных бонз в хозяйственные дела. Страна продолжала страдать от Великой депрессии. Росла инфляция и падала зарплата, возникли перебои со снабжением, а число безработных хоть и сократилось, но продолжало составлять внушительные 3 млн. человек.

Одновременно рейхсвер, бюрократия, имущие классы и верхушка НСДАП окончательно рассорились с главой Штурмовых отрядов (СА) Эрнстом Рёмом, который грезил о «Второй – социальной – революции» и мечтал заменить профессиональный рейхсвер народным ополчением на основе СА с собою во главе.

К тому времени в канцелярии Папена сформировалась группа «младоконсерваторов» в возрасте примерно от 30 до 40 лет. Их неформальным лидером являлся публицист Эдгар Юлиус Юнг, который работал советником и спичрайтером у вице-канцлера. Ещё в веймарские годы он прославился книгой «Господство неполноценных», в которой бичевал демократию, либерализм и парламентаризм. Идеал Юнга предполагал деполитизированное общество и власть «достойнейших». Ни Гитлер, ни его партия под такие критерии не подходили. Более того, после года жизни под нацистами Юнг стал высказываться в том духе, что теперь ему милы даже социал-демократы – плоть от плоти предыдущего веймарского режима.

Помимо Юнга в кружок «младоконсерваторов» также входили пресс-секретарь вице-канцлера Герберт фон Бозе, глава юридического отдела Фридрих-Карл фон Савиньи, секретарь Вильгельм фон Кеттелер, референты Фриц Гюнтер фон Чиршки и Ганс фон Кагенек, работник канцелярии Вальтер Хуммельсхайм и стажёр Курт Йостен.

Как минимум Юнг, Бозе и Чиршки имели опыт участия в Первой мировой войне, а также службы во фрайкорах.

Итак, эта группа «консервативных революционеров» решила воспользоваться кризисом режима и спровоцировать рейхсвер и президента Гинденбурга – последние независимые от Гитлера источники власти в стране – на решительные действия. Юнг при помощи коллег уже несколько месяцев составлял текст речи для вице-канцлера, которая должна была послужить «спусковым крючком».

По его задумке выступление Папена могло побудить генералов совершить государственный переворот и заменить «плебейскую» нацистскую однопартийную диктатуру на беспартийную военно-бюрократическую диктатуру технократов и «экспертов». Что любопытно, Гитлер в этой конструкции мог даже сохранить пост канцлера, но уже как чисто техническое лицо без реальной власти.

Вскоре подвернулся удобный повод – Папена пригласили выступить в стенах Марбургского университета в прусской провинции Гессен-Нассау. Юнг предусмотрительно не стал высылать текст принимающей стороне, а сам Папен ознакомился с ним уже в поезде по дороге в Марбург и не мог внести принципиальных изменений.

Для того чтобы обойти цензуру и окончательно склонить нерешительного вице-канцлера к действию, его сотрудники предусмотрительно распечатали около 1000 экземпляров речи и заранее разослали их по доверенным лицам и представителям зарубежных информагентств. Пути назад у Папена больше не было.

Выступление, которое вошло в историю как «Марбургская речь», состоялось 17 июня 1934 г.

Сначала Папен расхвалил «Национальную революцию» 1933 г. и подтвердил свою полную лояльность Гитлеру. По ходу речи он неоднократно ссылался на авторитет фюрера и даже цитировал «Майн Кампф». Однако этот «великий национальный подъём» наряду с хорошими явлениями породил и много «шлака», с которым нужно бороться.

С верноподданнических позиций Папен раскритиковал цензуру прессы, указав, что свобода печати способна помочь самому режиму в исправлении недостатков. В конце концов, лишь слабый страшится критики, не так ли? Террор и принуждение только навредят целям «Немецкой революции» и вызовут отторжение от неё.

Затем он напомнил, что право на бренд «Национальной революции» принадлежит не одним только национал-социалистам, но и «консервативным революционерам», которые подготовили духовную почву для неё. К сожалению, особо рьяные нацисты этого не понимают и кличут своих союзников «реакционерами», а также высказывают пренебрежение к любой интеллектуальной работе.

Нужно различать политику и естественный ход жизни. Государство – это организация, а жизнь – это рост. Невозможно поставить всю жизнь под тотальный организационный контроль государства – это опасная идея, порождённая французской революцией 1789 г. и доведённая до предела большевиками. «Немецкая революция» должна вернуть естественный социальный порядок, при котором все будут знать своё место, и ни одна группа не захочет возвысится за счёт других. Режим господства одной партии должен быть временным и затем уступить место беспартийному режиму органических социальных связей всего «народного сообщества».

Папен осудил вмешательство в церковную жизнь и создание культа личности вокруг одного человека как «антипрусское» явление, ведь настоящие прусские традиционные ценности – это беззаветная служба из чувства долга, а не ради почестей и наград.

Тоталитаризм в виде ограничения частной инициативы и борьба с Церковью также мешают реализации концепции экономического «Großrаum» в Европе – то есть объединения европейских экономик вокруг Германии. Кому захочется добровольно объединяться с антихристианской казарменной диктатурой?

Наконец, вице-канцлер высказался против «Второй революции» и заявил, что вслед за второй последует и третья, а те, кто грозит другим гильотиной, скорее всего, сами окажутся под её лезвием. Антимарксистская революция 1933 г. произошла не для того, чтобы впоследствии реализовать коллективистскую марксистскую программу. Невозможно вечно находиться в динамике революции, подобно поезду, который мчится куда-то в бездну, и никто не знает, когда он остановится. Рано или поздно нужно создать новое правовое государство с исправно работающей судебной системой и чётко разграниченными полномочиями.

Папен завершил речь осуждением коррупции, вранья и высокомерия в рядах нацистской партии и ещё раз призвал ослабить цензуру, чтобы запустить внутреннюю дискуссию о текущем положении дел в стране.

Зал разразился громом аплодисментов.

Несмотря на весь верноподданнический пафос речи по отношению лично к Гитлеру, было очевидно, что она представляет собой публичную критику сложившегося режима от формально третьего лица в государстве (после президента и канцлера). Ряд членов НСДАП и СА даже демонстративно покинули зал во время выступления. Нацистский лидер марбургского студенчества и обер-бургомистр незамедлительно доложили в Берлин о возмутительной провокации вице-канцлера.

Геббельс запретил распространять речь Папена, а все его последующие выступления отныне должны были согласовываться с министерством пропаганды. Однако заранее отпечатанные копии речи стали ходить по рукам. Кроме того, прямую запись выступления вела Франкфуртская радиостанция, а ряд редакторов с «ослабленным политическим чутьём» опубликовали её в своих газетах. Выпуск «Frankfurter Zeitung» пришлось спешно изымать из продажи и едва ли не вырывать уже купленные газеты из рук покупателей. Однако Геббельс мог что-то указывать немецкой прессе, но не иностранной, а потому стараниями работников канцелярии речь Папена стали открыто обсуждать и на страницах зарубежных газет, которые свободно продавались в Германии.

Узнав о демарше своего вице-канцлера, Гитлер, который в тот момент находился на съезде гауляйтеров в тюрингском городе Гера, разразился гневной отповедью перед соратниками, в которой именовал Папена «убогим карликом», «пигмеем» и «нелепым червяком», которого раздавят, если тот захочет остановить или саботировать «процесс всеобъемлющего обновления жизни народа».

Однако 20 июня при личной встрече с Папеном фюрер НСДАП оказался куда более вежлив. Вице-канцлер заявил, что не допустит цензуры по отношению к себе и пойдёт жаловаться к президенту. Гитлер успокоил Папена и пообещал снять запрет на публикацию Марбургской речи, а также вызвался лично сопроводить его к Гинденбургу, чтобы во всём объясниться. Канцлер реально боялся, что президент вот-вот введёт чрезвычайное положение и передаст всю полноту власти в руки рейхсвера.

24 июня Папен и Геббельс присутствовали на скачках в Гамбурге. Папена встретили бурей аплодисментов, кто-то даже кричал: «Хайль, Марбург!». Геббельса же освистали.

Двадцатые числа июня 1934 г. стали апофеозом кризиса режима. На улицах открыто обсуждали грядущий переворот и состав будущего обновлённого кабинета министров, включая бывших канцлеров Брюнинга и Шлейхера. Каждый день появлялись новые ИНСАЙДЫ (с тем же уровнем достоверности, что и сейчас) и утечки, все ловили СИГНАЛЫ о грядущих переменах.

Тем временем 25 июня гестапо арестовало Юнга. Папен попытался связаться с Гитлером, но ему никто не ответил. В этот момент фюрер НСДАП совместно с Герингом и Гиммлером уже разрабатывали план операции «Колибри» по физическому устранению как «левой», так и «правой» оппозиции.

Аресты и убийства по заранее заготовленным спискам начались утром 30 июня. В числе убитых помимо вожаков СА и «левых уклонистов» из НСДАП, вроде Грегора Штрассера, оказались и «консервативные революционеры» – Юнг, Бозе, глава берлинского отделения организации мирян-католиков «Католическое действие» Эрих Клаузнер и бывший канцлер Шлейхер. Чиршки и Савиньи ненадолго попали в концлагерь. Сам Папен формально не был арестован, но фактически оказался под домашним арестом.

Рейхсвер и Гинденбург предпочли не вмешиваться в чистку. Напротив, они приветствовали разрешение политического кризиса и ликвидацию своих врагов из СА и «левого крыла» НСДАП. Ради такого можно было и пожертвовать своими «консервативно-революционными» союзниками.

Уже в августе после смерти Гинденбурга Папен был снят с должности вице-канцлера и отправлен с большей частью своих выживших сотрудников послом в Вену, где впоследствии сыграл роль в аншлюсе Австрии. При этом в марте 1938 г. гестапо убило его секретаря Кеттелера, которого подозревали в подготовке покушения на Гитлера. Затем до 1944 г. Папен служил послом в Турции. После войны был судим на Нюрнбергском процессе и оправдан как лицо, не оказавшее заметного влияния на развязывание и ход Второй мировой. Благополучно дожил до 90 лет и умер только в 1969 г.

​​Бывший король в гостях у Гитлера

Эдуард VIII взошёл на британский престол в январе 1936 г., но уже в декабре был вынужден отречься из-за скандала – он захотел взять в жёны дважды разведённую американку Уоллис Симпсон. Против выступила вся королевская семья и аристократия, Англиканская церковь, значительная часть прессы, правительства метрополии и доминионов, а также лидеры всех основных партий. В итоге Эдуард пожертвовал троном ради женитьбы, а на престол взошёл его младший брат Георг VI.

Тем не менее 42-летний Эдуард, известный отныне как «герцог Виндзорский», не собирался вести тихую жизнь пенсионера. Напротив, он планировал оставаться самостоятельной публичной фигурой. Бывший король затаил обиду на весь правящий класс Великобритании и намеревался ему отомстить, а также показать своей жене, что и без короны он чего-то стоит.

Уже в 1937 г. Эдуард вознамерился совершить международное турне по Германии и США. Официальной целью поездок было заявлено изучение рабочего вопроса – у герцога была репутация социально-ориентированного человека. И вообще во время прошлогоднего кризиса «простой народ» скорее сочувствовал Эдуарду в его стремлении жениться по любви в отличие от средних и высших классов с их ханжеской викторианской моралью.

Впрочем, в случае с Германией герцог явно желал также сыграть роль миротворца. У Эдуарда уже сложилась репутация германофила, который поддерживает политику умиротворения. Сами нацисты вообще верили, что вся история с отречением – это на самом деле заговор германофобской британской элиты против «лучшего друга Германии».

Такая «частная дипломатия» бывшего короля, который к тому же собирался ездить повсюду со своей женой, возмутила королевскую семью и британское правительство, которое запретило своим дипломатам оказывать хоть какое-то содействие этой акции.

11 октября герцог и герцогиня Виндзорские прибыли в Берлин по личному приглашению руководителя Немецкого трудового фронта Роберта Лея. Здесь им устроили роскошный королевский приём, как будто это был государственный визит действующего монарха. Уоллис в нарушение всех протоколов открыто именовали «Вашим Высочеством», а кортеж визитёров приветствовали восторженные толпы.

В течение следующих 12 дней чету возили по всей Германии и показывали им работу фабрик, быт рабочих, Гитлерюгенд и полк СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Высокие гости перезнакомились со всей нацистской верхушкой, а в последний вечер – 22 октября – Эдуард встретился с Гитлером в баварском Бергхофе. Документов об этой беседе не сохранилось, но судя по всему, стороны остались довольны друг другом.

Однако поездка к нацистам настроила против герцога прессу и профсоюзы в США, и его визит в эту страну, который считался куда более важным, оказался сорван. Стать самостоятельным международным актором у бывшего короля не вышло.

В 1940 г. Эдуард с супругой были вынуждены бежать от наступающих немцев из Франции сначала в Испанию, а затем в Португалию. СС организовали целую операцию «Вилли» с целью убедить герцога открыто порвать с британским режимом и остаться в Европе на содержании у немцев с перспективой вернуть себе трон. В крайнем случае Эдуарда собирались даже похитить. Операция провалилась. Герцог отказался сотрудничать, а вскоре его назначили губернатором Багамских островов, и он подчинился, успев уехать из Португалии до активных действий со стороны СС.

Документы об операции «Вилли» были найдены в мае 1945 г. в замке Марбург (отсюда название «Марбургские файлы»), перевезены в Великобританию и засекречены. Согласно найденным телеграммам немецких агентов, герцог хоть и отказался от сотрудничества, но действительно сетовал на то, что при его правлении войны бы не случилось, и даже якобы советовал немцам сильнее бомбить Британию, чтобы склонить её к миру. Эти файлы были рассекречены лишь в 1957 г.

После войны супруги Виндзорские вернулись во Францию, где и прожили оставшуюся часть жизни. Герцог сохранил связи с семьёй и периодически приезжал в Великобританию, в основном на похороны родни. Бывший король умер в Париже в 1972 г., а его супруга скончалась там же в 1986 г.

20 июня 1900 года началось пекинское сидение в сеттльменте — а совсем скоро русская армия плечом к плечу с американцами и иже подавила восстание боксеров, вовсю резавших христиан и европейцев. История полузабытая, эфемерная и кровавая, заслуживающая, конечно, огромного лонгрида и монографии. Написал про это статью, почитайте:

Леденящие душу описания зверств ихэтуаней оставил русский дипломат Борис Евреинов:

«Целые чаны были полны кровью, повсюду валялись изуродованные трупы стариков, женщин и детей; большинство из них умерло после страшных мучений, судя по застывшим в ужасных судорогах трупам. Были маленькие дети с раскрытыми внутренностями, с выколотыми глазами, с раздробленным черепом и еще признаками жизни. В одном углу был найден костер с 40 девушками, по-видимому, сожженными живыми»

Боксеры не просто жестоко убивали иноверцев, но даже расчленяли многих христиан, поскольку верили, что верующие в Христа умеют воскресать на третий день. Боксеры убили более 30 тыс. христиан разных конфессий.

Осада дипломатического квартала длилась 56 дней. Осажденные питались кониной и курили листья. Русские моряки героически отбили часть крепостной стены, чтобы остановить беспрерывный артиллерийский обстрел. Держать оборону помогали более эффективные винтовки с оптическими прицелами.

«Было светло, как днем, и от выстрелов, и от массы искр, выбиваемых пулями при ударе о камни. Над головою свистят пули, то и дело ударяясь о крышу и осыпая нас осколками черепицы и пыли. Но вот выстрелы учащаются, сливаются в одну непрерывную трескотню, и со всех сторон раздаются крики: «Ша! ша!» («Убей! убей!»). Это китайцы идут на приступ. И чем темнее ночь, тем сильнее пальба».

https://www.gazeta.ru/social/2024/06/20/19256647.shtml

Судьба перебежчика

В преддверии нападения «Третьего Рейха» на СССР как минимум несколько военнослужащих Вермахта дезертировали и перешли на советскую сторону, чтобы предупредить о готовящемся нападении. Впрочем, ничего изменить за несколько часов до атаки они всё равно не могли, потому что Германия уже упредила СССР в развёртывании и мобилизации. Катастрофа была предрешена.

Самым известным немецким перебежчиком стал ефрейтор Альфред Лисков из 222-го полка 75-й пехотной дивизии, который вечером 21 июня примерно в 21:00 переплыл реку Буг и сдался советским пограничникам в районе города Сокаль, что в Львовской области.

Лисков являлся столяром из Кольберга в Померании (ныне это Колобжег в Западно-Поморском воеводстве Польши) и до прихода Гитлера к власти состоял в Коммунистической партии, которая даже после своего разгрома в 1933 г. была самой массовой антифашистской подпольной организацией в Германии. Дома у него осталась семья, включая жену и сына.

Перебежчика успели эвакуировать из приграничных районов до прихода Вермахта, и вскоре Лисков стал звездой советской пропаганды – идеальным немецким рабочим, который из пролетарской солидарности перешёл на сторону СССР и теперь агитировал своих бывших сослуживцев последовать его примеру. Однако эти усилия были тщетны, и Вермахт не повернул оружия против своего режима.

Через некоторое время Лискова поселили в общежитии Коминтерна в здании гостиницы «Люкс» на улице Горького (ныне Тверская) в Москве. Очень быстро перебежчик разочаровался в советской действительности, рассорился с другими коминтерновцами, и на него посыпались доносы в НКВД. Когда в октябре членов Коминтерна эвакуировали из Москвы в Уфу, Лисков даже попытался бежать с баржи в Чебоксарах, но безуспешно.

Он уверовал, будто Коминтерн пронизан фашистскими агентами, и даже его формальный глава – болгарский коммунист Георгий Димитров – не тот, за кого себя выдаёт. Якобы настоящего героического коммуниста Димитрова нацисты убили ещё в 1933 г., а в СССР после «Лейпцигского процесса» по делу о поджоге Рейхстага вернули двойника, завербованного гестапо.

В доносах на Лискова также писали, будто он остался носителем нацистского мировоззрения: наряду с вездесущими фашистскими агентами обвинял во всех бедах евреев, а также считал, что Вермахт как армия прогрессивной и культурной страны уничтожит капитализм и установит во всём мире социализм. Во время эвакуации Лисков «ел и вонял как животное», дрался и отбирал тёплые вещи у других людей, аргументируя это тем, что «сильный всегда прав».

В январе 1942 г. перебежчик был арестован НКВД, но уже в июле освобождён, так как у него нашли признаки психического расстройства. После этого Лискова с неизвестной целью отправили в Новосибирск, где на рубеже 1943/44 гг. он окончательно бесследно исчез.

​​Миф о «чистом Вермахте»

В течение многих десятилетий после Второй мировой войны в Федеративной республике существовало распространённое представление о Вермахте как об «обычной армии», которая «просто исполняла свой долг». Все нацистские преступления списывались на СС и партийную верхушку НСДАП, а кадровые офицеры поголовно воспринимались как главная оппозиция Гитлеру.

Всё это не так.

Вооружённые силы сыграли ключевую роль в установлении и консолидации нацистской диктатуры в 1933/34 гг. – на всех этапах высший генералитет выступал в качестве союзника Гитлера. Первые военные заговоры стали возникать с 1938 г., однако заговорщики всегда являлись меньшинством, тогда как абсолютное большинство офицеров сохраняли безоговорочную верность режиму вплоть до мая 1945 г.

Верховное командование Вермахта (ОКВ) и отдельные командующие неоднократно издавали преступные приказы, предполагавшие бессудное истребление военнопленных и гражданских лиц – достаточно вспомнить приказ «О комиссарах», приказ «О применении военной подсудности в районе Барбаросса» или «приказ Рейхенау». Вермахт не только исправно снабжал айнзацгруппы СС всем необходимым для массовых убийств, но и сам систематически участвовал в грабежах, казнях и депортациях в лагеря смерти.

Первый вклад в миф о «чистом Вермахте» сделал последний рейхспрезидент Карл Дёниц, который в мае 1945 г. возглавил Фленсбургское правительство. В первые дни мая его власть мог оспорить рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, а потому Дёниц публично свалил на СС ответственность за все возможные преступления, о которых, естественно, никто ничего не знал, а сам Вермахт якобы до конца сражался с доблестью и честью.

Затем специально для Нюрнбергского процесса ряд высших офицеров, включая Франца Гальдера, Эриха фон Манштейна и Вальтера фон Браухича, составили «Меморандум генералов» с целью защитить двух своих бывших командующих – Вильгельма Кейтеля и Альфреда Йодля. Авторы меморандума выставили Вермахт аполитичной структурой и «обычной» армией воюющей страны, которая не имела ничего общего с нацистской политической системой. Конкретно в Нюрнберге это не помогло. Кейтель и Йодль были признаны виновными и оба повешены.

Кроме того, в Нюрнберге также рассматривался вопрос о признании ОКВ в целом как преступной организации. Суд постановил, что Верховное командование нельзя считать «организацией» в полном смысле этого слова – это скорее совокупность отдельных военачальников, каждого из которых можно привлечь к суду в индивидуальном порядке. Поэтому ОКВ не было признано преступной организацией, в отличие от руководства НСДАП, гестапо, СС и СД. Это дало повод защитникам Вермахта ложно утверждать, будто даже пристрастный Нюрнбергский трибунал «оправдал» германские вооружённые силы.

Уже на «малых Нюрнбергских процессах» американцы отправили на скамью подсудимых ряд генералов ОКВ, генералов Юго-Восточного (балканского) фронта и фельдмаршала Эрхарда Мильха, а британцы судили фельдмаршалов Альберта Кессельринга и Эриха фон Манштейна. Подсудимые были признаны виновными и приговорены к длительным срокам заключения.

Но вскоре началась «Холодная война». Западная Германия оказалась на переднем крае борьбы с мировым коммунизмом, и ей потребовалась новая армия. А где её брать, как не из старых кадров?

Ряд бывших высокопоставленных офицеров Вермахта согласились сотрудничать с новым режимом, но выставили свои условия в «Химмеродском меморандуме» 1950 г. – амнистия для всех осуждённых военных и прекращение клеветы на «доблестную германскую армию». Канцлер Конрад Аденауэр согласился и парировал моральные обвинения фразой, что у него нет 18-летних генералов без нацистского бэкграунда. Американские союзники приняли новые правила игры, и в 1951 г. даже Дуайт Эйзенхауэр публично признал разницу между гитлеровцами и немецкими солдатами.

Таким образом, с начала 1950-х гг., миф о «чистом Вермахте» стал основой для создания Бундесвера, а также позволил миллионам бывших военнослужащих заново почувствовать себя полноценными гражданами нового государства, которым не за что стыдиться и оправдываться.

Продолжение следует.

​​Историю пишут проигравшие

Существует распространённое мнение, будто «историю пишут победители». На самом деле зачастую историю, наоборот, пишут проигравшие. Миф о «чистом Вермахте» – яркий пример такого рода.

С 1946 г. американцы стали набирать бывших высокопоставленных офицеров Вермахта для работы в немецкой секции Исторического отдела армии США, чтобы те подробно описали ход Второй мировой войны с немецкой точки зрения. В условиях разгоравшейся «Холодной войны» особый интерес представляло описание войны против СССР. Главой секции стал бывший начальник Генерального штаба Сухопутных войск (ОКХ) Франц Гальдер.

Секция работала с 1946 по 1961 гг. и за это время сформировала историографическую традицию, в которой Вермахт изображался как «обычная» аполитичная армия. Гитлер выставлялся как некомпетентный дилетант, без вмешательства которого доблестные генералы выиграли бы войну. Естественно, все они описывались как оппозиционеры по отношению к нацистской диктатуре, которые были связаны присягой по защите Родины, особенно от диких азиатских орд большевиков. Работники секции на протяжении 15 лет имели приоритетный допуск к архивным документам, консультировали прочих западных историков, а также выступали с докладами и лекциями перед американскими военными.

Одновременно с 1950-х гг. на западный книжный рынок хлынул поток генеральских мемуаров об «утерянных победах» героического Вермахта, которые тоже внесли лепту в популярный миф.

Американские историки Рональд Смелзер и Эдвард Дэвис в своей книге 2008 г. «The Myth of the Eastern Front: The Nazi–Soviet War in American Popular Culture» сравнили восприятие советско-германской войны с Гражданской войной в США. Миф о «чистом Вермахте» оказался похож на конфедеративный «Lost Cause». И там, и там была героическая армия, которая доблестно сражалась и существовала как бы в отрыве от сомнительного политического контекста. Её военачальники не разделяли радикализма государственных деятелей, а всего лишь защищали свою родную землю. И там, и там были «верные слуги» белых людей – послушные негры и «благодарные» за освобождение от большевиков народы Советского Союза. В конце концов, даже «сомнительный политический контекст» всегда можно было оправдать – любители Вермахта рассказывали про упреждающий удар по агрессивному Сталину, а любители КША про то, что конфедераты воевали за что угодно, только не за сохранение рабства.

В условиях «Холодной войны» на Западе не публиковались советские мемуары и научные исследования о Восточном фронте, а потому на протяжении долгих десятилетий о советско-германской войне здесь знали исключительно в пересказе с немецких слов.

Впрочем, уже с начала 1960-х гг. начался постепенный пересмотр этих популярных представлений о «чистом Вермахте». Значительная часть немецких архивов были возвращены из США в Западную Германию, и команда Гальдера потеряла монополию на их изучение и трактовку. Новое поколение гражданских историков стали вскрывать и показывать, насколько сильно Вермахт был интегрирован в нацистскую систему власти, пропитан расистским мировоззрением и вовлечён в чудовищные преступления.

С 1990-х гг. с падением «Железного занавеса» открылся доступ к новым архивам, а также к «советскому взгляду» на войну на Восточном фронте. По итогу западная историография в массе своей признала решающий вклад СССР в победу над Германией, а также ещё сильнее отошла от мифа о «чистом Вермахте». Постепенно в силу смены поколений представления о Второй мировой стали меняться и в общественном сознании западных стран, включая Германию. Но это тема для отдельного разговора.

При этом падение «Железного занавеса» привело к тому, что затухавший на Западе миф о «чистом Вермахте» парадоксально обрёл второе дыхание на постсоветском пространстве. Бывшие граждане СССР были перекормлены казённой советской пропагандой, а потому «свежие» нарративы, которые переворачивали её на 180 градусов, зашли на «ура». К сожалению, в условиях душного государственного официоза подобная трактовка истории по-прежнему воспринимается некоторыми в качестве достойной альтернативы.