​​Первый Венский арбитраж

Чехословакия была создана по итогу распада Австро-Венгрии. В наследство от империи Габсбургов ей достался пёстрый многонациональный состав населения. Помимо чехов и словаков, которые официально считались одним народом, здесь также проживали немцы, венгры, русины, поляки и евреи.

По итогу Трианонского мирного договора в состав Чехословакии вошли территории, где абсолютное большинство населения составляли венгры. Их здесь оказалось до 700 тыс. человек или около 5% населения. Однако в масштабе Словакии мадьяры составляли уже около 20% населения, а в масштабе Подкарпатской Руси – более 15%.

Межвоенная Венгрия, скованная ограничениями Трианона, не могла рассчитывать на возвращение утраченных земель военным путём. Поэтому регент Хорти пытался заручиться поддержкой великих держав. Ещё в 1927 г. Венгрия подписала договор о дружбе с Италией, а после 1933 г. стала тесно взаимодействовать с нацистской Германией.

В августе 1938 г. Гитлер, который планировал в октябре напасть на Чехословакию, лично убеждал Хорти присоединиться к агрессии. Однако регент слился, сославшись на неготовность венгерской армии к войне. Фюрер обиделся, поэтому когда Судетский кризис был разрешён соглашением в Мюнхене, он не стал настаивать на удовлетворении мадьярских претензий. За Венгрию тогда вписался Муссолини, который продавил пункт, согласно которому польские и мадьярские претензии к Чехословакии должны быть урегулированы в течение трёх месяцев.

Сразу же после Мюнхенского соглашения в Чехо-Словакии (теперь именно так, через дефис) произошла «федерализация». Словакия и Подкарпатская Русь стали автономными регионами с собственными правительствами. Именно они, а не центральная власть в Праге стали вести диалог с Венгрией о новых границах.

Октябрьские переговоры шли сложно и ни к чему не привели. Венгры требовали отдать все земли, где согласно переписи 1910 г. больше половины населения составляли мадьяры, а на остальных территориях провести референдумы – вдруг словаки и русины тоже хотят жить в «Великой Венгрии»? Автономные правительства предлагали провести размежевание по переписи 1930 г. Они отвергли идею о референдумах, предложив взамен различные варианты с передачей меньших территорий, созданием венгерской автономии или обменом населением.

После провала переговоров обе стороны обратились к Германии за посредничеством. Гитлер по-прежнему обижался на Хорти, поэтому глава германского МИДа Риббентроп был склонен урезать мадьярские требования и оставить значительную часть спорных территорий в составе Чехо-Словакии. Но за Будапешт снова вписалась Италия, которой было выгодно иметь сильную Венгрию как противовес Германии в Центральной Европе. Итальянский министр иностранных дел граф Чиано убедил Риббентропа быть более благосклонным к мадьярской позиции.

2 ноября в Вене оба министра объявили о результате своего арбитража. К Венгрии перешли приграничные территории с такими важными городами как Кошице, Ужгород и Мукачёво, хотя Братислава (венг. «Пожонь») всё-таки осталась в составе Чехо-Словакии. На этих землях проживали около 850 тыс. человек, из которых 500 тыс. были венграми, а 350 тыс. – представителями других народов. До 70 тыс. мадьяр остались на территории Словакии.

В марте 1939 г. на фоне оккупации немцами Богемии и Моравии Венгрия захватила всё Закарпатье и отжала у Словакии ещё немного земель на её восточной границе.

Первый Венский арбитраж был аннулирован после Второй мировой войны, когда Закарпатье вошло в состав СССР, а остальные спорные территории вернулись в состав Чехословакии. Однако венгров в отличие от немцев не изгнали, и 450 тыс. мадьяр проживают в современной Словакии до сих пор, где они составляют более 8% населения. В тех районах, где их численность достигает 20%, венгры имеют право использовать свой язык в делопроизводстве, образовании и СМИ.

У современной Венгрии нет официальных территориальных претензий к Словакии, но периодически между государствами всё же возникают дипломатические конфликты по тем или иным вопросам, связанным с правами мадьярского меньшинства.

​​Забастовка красно-коричневых

Нацисты и коммунисты являлись главными бенефициарами экономического кризиса, который разразился в Германии в начале 1930-х гг. НСДАП в основном привлекала к себе разочарованных консерваторов, либералов и бывших аполитичных людей, тогда как к КПГ шли разочаровавшиеся социал-демократы и безработные. Кровавые уличные столкновения между красными и коричневыми боевиками стали привычным элементом городского пейзажа поздней Веймарской республики.

Вместе с тем обе партии регулярно пытались переманивать избирателей друг у друга – в нацистской программе «25 пунктов» хватало антикапиталистических конфискаторских лозунгов, а коммунисты требовали ревизии Версальского договора и создания единой социалистической Германии, включая Австрию и другие немецкоязычные области.

Немецкие правительства в начале 1930-х гг. пытались бороться с экономическим кризисом путём радикального сокращения госрасходов. В рамках этой политики с ноября 1932 г. зарплата рабочих Берлинской транспортной компании (BVG) в шестой раз должна была быть сокращена – на этот раз на 14 пфеннигов за час работы. Но транспортный профсоюз, который возглавляли социал-демократы, договорился с дирекцией BVG, и в итоге зарплата была сокращена не на 14, а всего на 2 пфеннига.

На 6 ноября были запланированы очередные выборы в рейхстаг, и в их преддверии КПГ решила набрать электоральные очки. Коммунисты выступили против любого понижения зарплат. Чтобы устроить официальную забастовку, нужно было заручиться поддержкой 3/4 членов профсоюза. Это было невозможно, потому что большинство из них поддерживали социал-демократов, которые уже договорились с дирекцией.

Тогда коммунисты пошли другим путём. Они организовали опрос не только среди членов профсоюза, а среди всех работников BVG, включая то большинство, которое не состояло ни в каких профессиональных объединениях. И вот тут-то 2/3 рабочих проголосовали за забастовку.

Был создан стачечный комитет, куда вошли коммунисты, «левые» социал-демократы, беспартийные, а также несколько членов Национал-социалистической организации производственных ячеек. Нацисты тоже решили принять участие в забастовке бок о бок с «большевиками», чтобы заручиться поддержкой среди берлинских рабочих.

Забастовка началась 3 ноября. В столице перестало ходить метро и большая часть наземного общественного транспорта. Те автобусы и трамваи, которые всё же вышли из депо, бастующие блокировали, а то и забрасывали камнями, даже если там находились пассажиры. На следующий день власти пытались разогнать бастующих с помощью полиции – трое человек погибли, восемь получили ранения.

Социал-демократическая газета «Vorwärts» описывала союз нацистов и коммунистов следующими словами: «Ещё вчера по эту сторону «коричневая чума», а по ту – «красные недочеловеки»! Зато сегодня – дражайшие союзники! Какого сознательного рабочего такое не вгонит в краску!»

Государственная третейская комиссия подтвердила предыдущее соглашение о понижении зарплаты на 2 пфеннига в час. Социал-демократическое руководство профсоюза призывало своих работников вернуться на рабочие места, но возмущалось неоправданным полицейским насилием, чтобы совсем не терять авторитет в глазах забастовщиков как «коллаборационисты».

Выборы состоялись 6 ноября. Коммунисты увеличили долю голосов с 14% до 17%, оставаясь третьей по популярности партией в стране и первой в Берлине. А вот нацисты, оставаясь первой партией в стране, упали с 37% до 33%. Избиратели из среднего класса испугались их заигрываний с «красными», а столичные рабочие всё равно остались верны КПГ.

7 ноября стачечный комитет объявил об окончании забастовки, и 8 ноября движение в столице нормализовалось. Забастовщики не смогли предотвратить снижения зарплат, многих из них уволили. Коммунисты же получили дополнительный аргумент против «социал-фашистов» из СДПГ как «прислужников капитала».

Коммунисты и социал-демократы продолжат воспринимать друг друга в качестве главных врагов ещё несколько месяцев до тех пор, пока нацисты не придут к власти и не уничтожат обе рабочие марксистские партии.

​​Как морячки положили конец Германской империи

В конце сентября 1918 г. Верховное командование немецкой армии в лице генерала Людендорфа признало военное поражение Германии и потребовало немедленно запросить мирные переговоры с Антантой. Чтобы получить более выгодные стартовые позиции и снять с себя всю ответственность за поражение, Людендорф инициировал политическую демократизацию. 3 октября Вильгельм II назначил канцлером либерального принца Макса Баденского, который опирался на парламентское большинство.

Затем начались переговоры с американским президентом Вильсоном об условиях перемирия. Вильсон требовал вывести немецкие войска с оккупированных территорий, прекратить подводную войну, а также убрать «военных господ и монархических автократов». Последнее требование, которое можно было интерпретировать как отставку Генштаба и отречение императора, Людендорф подсчитал неприемлемым и теперь стал требовать войны до последнего солдата.

Но кайзер и канцлер предпочли пожертвовать генералом ради внутреннего и внешнего мира – 26 октября Людендорф получил отставку и сбежал в Швецию. А уже 28 октября вступили в силу поправки к имперской Конституции, которые дали рейхстагу возможность смещать неугодных канцлеров вотумом недоверия.

Однако среди немецких военных не один Людендорф счёл последнее требование Вильсона неприемлемым. Ещё 24 октября командование военно-морским флотом по согласованию с генералом выпустило секретный приказ №19. Весь немецкий Флот открытого моря должен был выйти со своих баз и обстрелять британские укрепления на побережье Фландрии и в устье Темзы. На обратном пути предполагалось встретиться с превосходящим по численности Royal Navy и устроить генеральную битву – скорее всего, последнюю для немцев. Целью этого коллективного самоубийства было «умереть с честью» для офицеров и заставить Антанту стать сговорчивее на мирных переговорах.

Адмиралы предпочли не ставить в известность либеральное правительство о своих планах. Есть версия, что они могли надеяться вовсе сорвать переговоры с Антантой и таким образом вернуться к «войне до последнего солдата». Выход в море был назначен на 30 октября.

Однако в ночь с 29 на 30 октября на нескольких дредноутах и крейсерах вспыхнули бунты. Вся Германия уже месяц обсуждала скорое перемирие, и никому из матросов не хотелось гибнуть в последние дни войны. Моряки справедливо указывали, что приказ о выходе в море противоречил всей политике нового кабинета, направленной на достижение мира. Получалось, что как раз офицеры являлись мятежниками, а матросы чётко следовали правительственному курсу.

Никакого насилия пока не было. Несколько сотен моряков были разоружены и отправлены в тюрьмы портового города Киля. Оставшись без значительной части рядовых исполнителей, адмиралам пришлось отменить свой приказ о выходе в море.

Новости об «офицерском заговоре» немедленно растеклись по Килю. Рабочие профсоюзы объявили забастовку в поддержку арестованных моряков. На контакт с профсоюзами вышли и те матросы, кто остался на свободе и был готов освободить своих товарищей.

Кульминация состоялась вечером 3 ноября, когда войска, верные кильскому губернатору Вильгельму Сушону, расстреляли многотысячную оппозиционную демонстрацию. Следующим утром против офицеров поднялся весь город, включая рабочих, солдат и моряков.

Вечером 4 ноября Сушон отказался от борьбы и удовлетворил все требования восставших – вывел верные войска из города и освободил всех заключённых. Через несколько дней преемником Сушона на посту губернатора Киля стал «правый» социал-демократ Густав Носке – будущий «отец» фрайкоров и злейший враг коммунистов.

Киль подал пример остальной империи. Отсюда по всей стране разъехались матросы и агитаторы, которые поднимали красные флаги, вдохновляли социалистов, создавали Советы и свергали монархии. Первым 7 ноября рухнуло Баварское королевство. В Берлин революция пришла 9 ноября. В тот же день здесь было объявлено об отречении императора и провозглашена Германская республика.

​​Протокол Хоссбаха

Рейхсвер начал скрытно перевооружаться ещё со второй половины 1920-х гг. Приход Гитлера к власти сделал перевооружение и расширение армии более масштабными. К 1936 г. расходы на Вермахт стали настолько большими, что часть экономических элит во главе с министром экономики и президентом Рейхсбанка Ялмаром Шахтом, а также бывшим комиссаром по ценам Карлом Гёрдлером стали убеждать фюрера сменить приоритеты и перейти к более «мирной» рыночной экспортно-ориентированной экономике. В ответ Гитлер утвердил Четырёхлетний план, в соответствии с которым страна должна была ещё сильнее «затянуть пояса», а её армия быть готовой к полномасштабной войне уже к 1940 г.

Основным элементом директивно-плановой экономики стала борьба бюрократических структур за квоты на тот или иной ресурс. Ключевым ресурсом для Вермахта являлась сталь, за которую боролись все виды вооружённых сил. Разрешать конфликты между ними зачастую приходилось лично фюреру.

Так должно было случиться и 5 ноября 1937 г., когда в рейхсканцелярии собрались шестеро человек, чтобы обсудить квоты на сталь для флота – фюрер и рейхсканцлер Адольф Гитлер, военный министр и главнокомандующий Вооружёнными силами Вернер фон Бломберг, главнокомандующий Сухопутными войсками Вернер фон Фрич, главнокомандующий Люфтваффе и уполномоченный по Четырёхлетнему плану Герман Геринг, главнокомандующий Кригсмарине Эрих Редер и министр иностранных дел Константин фон Нейрат. Запись основных тезисов собрания вёл адъютант фюрера полковник Фридрих Хоссбах. Этот текст сохранился, и позднее был представлен на Нюрнбергском процессе как доказательство гитлеровских планов агрессивной войны.

Вместо того, чтобы говорить о стали, Гитлер завёл речь о внешней политике. Всё произнесённое фюрер призвал считать своей «последней волей» на случай, если он умрёт.

Итак, согласно Гитлеру, немецкий народ являлся «народом без пространства», которое ему нужно завоевать. Германия должна получить «Лебенсраум» не позднее 1943/45 гг., пока у неё ещё было техническое преимущество перед остальными державами. Англия и Франция являлись заклятыми врагами Германии и выступали против её усиления. Но если Франция окажется парализована внутриполитическими конфликтами, или если англо-французская коалиция вступит в войну против Италии, то Германия может приступить к завоеваниям и не дожидаясь конца своего перевооружения, хоть уже в 1938 г. Первостепенными целями должны стать захват Австрии и Чехословакии, чтобы обеспечить фланги, получить дополнительные ресурсы и население. Польшу и СССР можно не опасаться, пока за спиной у первых стоят Советы, а за спиной у вторых – Япония.

Никакого энтузиазма у слушателей эта речь не вызвала. Бломберг, Фрич и Нейрат стали спорить с Гитлером и убеждать его, что Германия не может так рисковать. Вдруг Великобритания и Франция всё-таки заступятся за чехов или австрийцев? Германия не вытянет ещё одной войны против западных стран и кончит как в 1918 г. Нужно дождаться окончательного перевооружения и только затем приступать к захватам. Фюрер отвечал, что англичане не полезут в войну за чехов или австрийцев, а без них не рыпнутся и французы.

В общем, если генералы требовали пересмотреть сроки, то Гитлер пересматривал параметры «готовности к войне».

А ещё фюрер сделал кадровые выводы. Уже в ноябре 1937 г. в отставку с поста министра экономики подал Шахт. В конце января 1938 г. из-за секс-скандала отставку получил Бломберг. На смену военному министерству пришло Верховное командование Вермахта (ОКВ) во главе с самим Гитлером и Вильгельмом Кейтелем в качестве начальника штаба. Тогда же из-за гей-скандала от должности был отстранён Фрич. Его преемником стал Вальтер фон Браухич. Всего в те дни отставку получили более десятка генералов, ещё около 50 старших офицеров были переведены на другие должности. 4 февраля главой МИДа вместо Нейрата стал Иоахим фон Риббентроп. Подробнее об этой гитлеровской «чистке» я уже писал на Boosty и Patreon.

Так Гитлер зачистил всю внутриэлитную оппозицию, и теперь никто не мог остановить его стремление к скорейшим аннексиям даже ценой войны с Западом.

​​Еврейские погромы в нацистской Германии

Первый еврейский погром нацисты устроили ещё до своего прихода к власти. Это случилось в еврейский Новый год 12 сентября 1931 г. на берлинском бульваре Курфюрстендамм – главной торговой улице немецкой столицы. Десятки штурмовиков, выкрикивая антисемитские лозунги, стали бить всех встречных евреев и даже тех, кто просто выглядел как еврей. Нападению подверглись местная синагога и ближайшие кафе. Организаторами погрома являлись гауляйтер Берлина Йозеф Геббельс, глава столичных СА Вольф-Генрих фон Хелльдорф и его начальник штаба Карл Эрнст.

Художественную интерпретацию этого эпизода можно увидеть в 4 сезоне сериала «Вавилон-Берлин»:

https://www.youtube.com/watch?v=an8gjr6rJcg

В конце концов, столичная полиция разогнала штурмовиков. Многих из них посадили на несколько месяцев. Хелльдорф и Эрнст отделались небольшими штрафами. Веймарская республика была привычна к битвам военизированных группировок, но не к расовым погромам. Никакой общественной поддержки нацисты не получили, и этот эпизод на несколько лет остался исключительной историей.

В первые месяцы после назначения Гитлера канцлером нацисты развернули террор против всех своих открытых политических противников. Жертвами этого насилия стали множество евреев, связанных с марксистскими или либеральными партиями. У многих владельцев бизнеса отжали собственность под предлогом «ариизации» капитала. Тем не менее руководство партии выступало против еврейских погромов, так как это бы сильно испортило имидж новой власти в глазах Запада.

Вместо этого еврейские магазины и предприятия бойкотировали, а самих евреев выдавливали из общественной жизни через многочисленные дискриминационные законы и запреты на профессии – чиновников, юристов, врачей, преподавателей, журналистов, редакторов и любых деятелей культуры. Половина из 500 тыс. немецких евреев до войны успели эмигрировать.

Иногда погромы всё же случались, но только по инициативе местных штурмовиков. Например, в марте 1934 г. в баварском городке Гунценхаузен или в июле 1935 г. на всё той же берлинской Курфюрстендамм. Однако режим по-прежнему трепетно относился к своему имиджу за рубежом, поэтому участники погромов получали символические наказания, а некоторых чиновников отправляли в отставку. Например, за погром на Курфюрстендамм был уволен глава столичной полиции.

Всё переменилось в 1938 г. Военные расходы Германии окончательно вышли за все разумные пределы, и государству срочно требовалась хоть какая-то валюта, чтобы закрывать дыры в бюджете. На заграницу больше не смотрели – Гитлер уже объявил своей элите о готовности воевать против Чехословакии, а если потребуется, то и против Франции с Великобританией. В евреях же видели не только держателей ценных активов, но и потенциальную «пятую колонну».

На протяжении всего 1938 г. немецких и австрийских евреев грабили – ставили на учёт всё их имущество, скупали его за бесценок, а то и просто конфисковывали.

7 ноября молодой еврей Гершель Гриншпан застрелил в Париже секретаря немецкого посольства Эрнста фом Рата в отместку за то, что семью Гриншпанов недавно депортировали в Польшу без средств к существованию.

Министр пропаганды Геббельс убедил Гитлера отреагировать на покушение заранее срежиссированной «акцией народного гнева». Фюрер согласился, и в ночь с 9 на 10 ноября в стране состоялся общегерманский еврейский погром, который вошёл в историю как «Хрустальная ночь». Были разгромлены тысячи объектов недвижимости, сожжены сотни синагог, унижены, избиты и арестованы десятки тысяч человек, убиты сотни людей. Подробнее об этом можно почитать в моём тексте на Boosty или на Patreon.

Сразу после погрома на евреев был наложен чрезвычайный карательный налог в 1 млрд. рейхсмарок, им была запрещена любая ремесленная и коммерческая деятельность, а вся их собственность и прочие ценности окончательно распроданы с молотка.

После начала войны нацисты начнут искать возможности для полной «эвакуации» евреев из Германии и захваченных территорий. В 1941 г. эти планы уступят место целенаправленному физическому уничтожению миллионов людей.

За советский период в России уничтожили огромное количество кладбищ. Особенно пострадала Москва, где почти не осталось исторических некрополей.

Их территорию отдавали под застройку, надгробия использовали как строительные материалы — или по назначению, но заново, стирая имена изначальных владельцев и сбивая кресты.

Многие кладбища Петербурга тоже были ликвидированы — например, исчезло с карты Митрофаниевское православное кладбище, одно из крупнейших в городе.

В проекте «Под камнем сим» Лихие Люди исследовали историю исчезнувшего некрополя и рассказали о судьбе российских кладбищ после 1917 года.

Смотреть в YouTube: https://youtu.be/JsFa6Zu6H5Q

Государственные люди. Зачем нужна оппозиция во время войны

Германская империя являлась авторитарной монархией, в которой никому неподотчётный кайзер имел широкие властные полномочия. Он являлся верховным главнокомандующим, а также имел право назначать и смещать глав правительств, которые не несли ответственности ни перед кем, кроме него.

Вместе с тем в Германии существовал свободно (и честно!) избираемый рейхстаг. На момент Первой мировой войны в нём сложилась коалиция парламентского большинства – социал-демократы, католические центристы и левые либералы, которые традиционно были оппозиционны режиму. Однако в 1914 г. они сплотились вокруг флага, дружно голосовали за военные кредиты, а депутаты от этих партий наладили тесное сотрудничество с государственными чиновниками. Но чем яснее становился стратегический тупик, тем больше эти партии выступали за идею мира «без аннексий и контрибуций» на довоенных границах.

На противоположном фланге тогда разместились разного рода консерваторы, имперцы и националисты, которые до самой осени 1918 г. грезили грандиозными аннексиями и «Немецким миром» от Парижа до Баку. С их точки зрения, кайзеровский режим прилагал недостаточно усилий для победы, а главное – никак не мог пересажать и перестрелять всех внутренних «изменников» из рейхстага с их «капитулянтскими» предложениями.

В конце сентября 1918 г. немецкие генералы осознали, что стратегическая ситуация на фронтах безнадёжна. Тем не менее технически Германия ещё могла воевать. Проблема заключалась в том, что грядущая кампания 1919 г., скорее всего, шла бы уже не в траншеях Фландрии, а на руинах Кёльна и Франкфурта.

Генералы избрали другой вариант. Они уговорили кайзера и правительство провести либерализацию режима и поделиться властью с теми самыми оппозиционерами из рейхстага, чтобы те вступили в переговоры с Антантой и попробовали договориться о более почётных условиях мира.

По ходу дела некоторые военные решили переиграть этот сценарий и всё-таки «воевать до конца», но вместо этого получили восстание матросов, солдат и рабочих, которые и снесли монархию.

Антанта действительно вступила в переговоры с новым более демократическим режимом, но это не уберегло Германию от тяжёлого Версальского мира, которым возмущались абсолютно все политические силы страны. Более того, в глазах значительной части населения виновными в таком мире были именно те, кто его заключил, а не те, кто начал войну и её проиграл.

Республиканский режим постепенно вёл дело к пересмотру Версаля и добился в этом значительных успехов, но в 1933 г. к власти пришёл диктатор, который не ограничился его дипломатической ревизией, а начал новую полномасштабную войну.

К лету 1944 г. Рейх оказался в ситуации, схожей с осенью 1918 г. – его армии ещё стояли на чужой территории, но в перспективе фронт должен был докатиться и до Германии. Однако никакого выбора, аналогичного 1918 г., перед страной уже не стояло – всё политическое поле было давно вычищено, и диктатор собирался воевать до конца.

Часть военной и гражданской элиты попытались остановить его 20 июля 1944 г., но заговор провалился, а его участников казнили. Затем в августе состоялась операция «Решётка» («Aktion Gitter»), во время которой были арестованы около 5 тыс. человек – давно бывшие не у дел федеральные, региональные и муниципальные депутаты Веймарской республики, бывшие партийные и профсоюзные активисты. В общем, все, кто теоретически мог стать новыми переговорщиками с Союзниками. Их отправляли в тюрьмы и лагеря, и многие не дожили до мая 1945 г.

К тому моменту страна уже полностью лежала в руинах. Никакого Версаля тоже больше не было – была иностранная оккупация всей территории и ликвидация немецкой государственности.

По выражению публициста Себастьяна Хафнера эта история наглядно показывает, что Гитлер не был никаким «государственным деятелем», иначе он бы хоть как-то заботился, что станет с государством и с народом после него. Но нацисты исходили из логики «Есть Гитлер – есть Германия, нет Гитлера – нет Германии», а потому никакого будущего для немцев после себя фюрер не предполагал.

​​Как Германия стала республикой

В конце сентября 1918 г. Верховное командование немецкой армии признало военное поражение Германии и потребовало немедленно начать мирные переговоры с Антантой. Чтобы получить более выгодные стартовые позиции и снять с себя всю ответственность за поражение, генералы инициировали политическую демократизацию. 3 октября Вильгельм II назначил канцлером либерального принца Макса Баденского, который опирался на парламентское большинство. 28 октября вступили в силу поправки к имперской Конституции, которые дали рейхстагу возможность смещать неугодных канцлеров вотумом недоверия.

Крупнейшей парламентской фракцией являлись социал-демократы (СДПГ). Когда-то они считали себя партией «мировой революции», но в 1914 г. абсолютное большинство немецких социал-демократов поддержали собственное правительство в войне. За четыре года верхушка партии наладила тесное сотрудничество с органами государственной власти, превратившись в официального посредника между правительством и рабочими. Никакой революции лидеры партии уже не хотели, и их вполне устраивала эволюционная трансформация режима.

Меньшая часть социал-демократов сочли «оборонческую» позицию своих бывших товарищей предательством по отношению к марксистским идеалам и основали Независимую социал-демократическую партию (НСДПГ). Её члены отказались поддерживать любые правительства и агитировали за революционную трансформацию системы. Самые радикальные левые основали группу «Спартак» во главе с Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург. В 1916 г. обоих посадили в тюрьму, но в октябре 1918 г. на фоне либеральных реформ прошла амнистия, и вожди спартакистов вышли на свободу.

Американский президент Вудро Вильсон в одной из своих нот указал, что мирные переговоры невозможны, пока у власти остаётся «монархический автократ». Фактически он требовал отречения Вильгельма II. Макс Баденский стал упрашивать кайзера отречься в пользу несовершеннолетнего внука Вильгельма Прусского, но император уехал в Ставку на территории Бельгии и тянул время.

Императрица Августа Виктория пригрозила, что если принц продолжит настаивать на отречении её мужа, то она обнародует информацию о гомосексуальности канцлера. У Макса случился нервный срыв, после чего врачи дали ему опиума. На несколько дней глава правительства погрузился в глубокий сон.

Пока канцлер спал, в Киле произошло восстание матросов, и антимонархическая революция стала разгораться по всей Германии. Контроль над улицей взяли левые радикалы из НСДПГ и группы «Спартак».

9 ноября революция пришла в Берлин, и улицы столицы оказались запружены демонстрантами. Устав ждать ответа от императора, проснувшийся Макс самовольно издал декларацию об отречении Вильгельма II. После этого он передал пост канцлера Фридриху Эберту – лидеру СДПГ. К тому моменту Эберт считал себя системным политиком и ради «порядка» был готов даже сохранить монархию. Он упрашивал принца стать регентом, пока не будет определён порядок престолонаследия, но уже бывший канцлер отказался и уехал к себе в поместье.

После 14:00 другой высокопоставленный социал-демократ Филип Шейдеман по собственной инициативе, чтобы успокоить толпу, подошёл к окну Рейхстага и провозгласил Германскую республику. Находившийся рядом Эберт даже наехал на товарища, упрекая того в самодеятельности, но дело уже было сделано. Через два часа из окна Городского дворца о создании Свободной социалистической республики объявил уже Карл Либкнехт.

Реальные властные рычаги были в руках у «системной» СДПГ, но для умиротворения улицы в первое революционное правительство вошли по трое представителей от СДПГ и от НСДПГ. Либкнехта и Люксембург туда не позвали, и меньше чем через два месяца они основали Коммунистическую партию.

Что же до Вильгельма II, то 9 ноября он опросил в Ставке своих генералов, готовы ли войска сняться с фронта и отправиться подавлять революцию дома? Абсолютное большинство, включая начальника Генштаба Пауля фон Гинденбурга, ответили отрицательно. 10 ноября кайзер сбежал в Нидерланды, где 28 ноября официально отрёкся от престола.

​​Помните «мальчика Колю из Нового Уренгоя», который в 2017 г. с трибуны бундестага сказал «не те слова» о солдатах Вермахта и оскорбил всю российскую патриотическую общественность? В своё время в самой Германии случился похожий скандал, но на ещё более высоком уровне – тогда «не те слова» произнёс аж целый спикер бундестага.

1980-е гг. стали знаковым десятилетием для немецкой «исторической политики» и переосмысления нацистского прошлого. В 1982 г. канцлером стал правоцентрист Гельмут Коль, который принялся продвигать нарратив, будто нацизм – это лишь краткий и случайный эпизод в славной тысячелетней немецкой истории, и хорошо бы о нём уже поскорее забыть. С этим не согласились тогдашние левые, которые продолжали отстаивать представление о нацизме как о главной вехе немецкой истории и о Холокосте как ключевом событии этого периода, обладавшем уникальным всемирно-историческим значением. Историко-политические споры о том, что и как вспоминать, шли тогда в Германии с особой силой.

В ноябре 1988 г. в ФРГ вспоминали 50-ю годовщину «Хрустальной ночи». 10 ноября в бундестаге должна была состояться памятная церемония с запланированной речью спикера нижней палаты парламента Филиппа Йеннингера. Политик происходил из католической южно-немецкой семьи, два его брата погибли в годы войны, к концу которой самому Йеннингеру исполнилось всего 13 лет. В послевоенной Западной Германии он сделал успешную карьеру юриста, а с 1969 г. заседал в федеральном парламенте от правоцентристского Христианско-демократического союза (ХДС). В 1984 г. Йеннингер был избран спикером бундестага. На этом посту он часто ездил в Израиль и страны Восточного блока.

Речь Йеннингера длилась 38 минут и закончилась скандалом. Вместо того, чтобы говорить о жертвах погромов, спикер решил прочитать историческую лекцию на тему «Как же так получилось». В речи было много цитат лояльных к режиму очевидцев тех событий и даже самих нацистов, например, Гиммлера. Но спикер цитировал их таким сухим тоном и без каких-либо комментариев, что могло показаться, будто это и не цитаты вовсе, а его собственные мысли. Было много рассуждений, как простые немцы в 1930-х гг. восхищались Гитлером, автор даже использовал фразы из нацистского жаргона тех времён.

По ходу речи часть депутатов от левых партий – социал-демократы, либералы и «зелёные» – в знак протеста вышли из зала. Приглашённая актриса еврейского происхождения Ида Эре закрыла лицо руками, и фотографии с подписями вроде «Еврейская актриса В УЖАСЕ от нацистских слов спикера» разошлись по всем газетам. Правда, потом выяснилось, что ей в тот момент просто стало плохо, и всю речь она прослушала.

Большинство комментаторов впоследствии признавали, что посыл Йеннингера был верным и даже укладывался в левую повестку – показать, что нацистская идеология не возникла из неоткуда с кучкой приближённых Гитлера, а пустила корни в самых широких народных массах, которые искренне поддерживали диктатуру. Поэтому современным немцам следует всегда с особым чувством помнить о событиях тридцатых и сороковых годов. Однако свою речь со столь правильным содержанием Йеннингер рассказал настолько стилистически плохо, не в то в время и не в том месте (на церемонии в память о жертвах, а не палачах или соучастниках), что она привела к скандалу и неправильной интерпретации.

Ровно через год 9 ноября 1989 г. высокопоставленный функционер Центрального совета евреев Германии Игнац Бубис почти точь-в-точь воспроизвёл речь Йеннингера на памятной церемонии во франкфуртской синагоге. Никто ничего не заметил, и спикера провожали аплодисментами.

Как подытожил патриарх социал-демократов Вилли Брандт: «Речь провалилась не потому что Йеннингер плохой парень, а потому что он перестарался».

Уже на следующий день после скандального выступления 11 ноября 1988 г. Йеннингер подал в отставку с поста спикера бундестага. В 1990 г. он не стал выдвигать свою кандидатуру на новых выборах и окончательно покинул парламент. После этого Йеннингер стал дипломатом, и в девяностые годы служил послом ФРГ в Австрии и Ватикане. Умер в 2018 г. в статусе уважаемого пенсионера.

​​Легенда об ударе ножом в спину

В дуалистической кайзеровской Германии в рамках одной политической культуры уживались и военно-бюрократическая авторитарная монархия, и многопартийный рейхстаг, который являлся отражением многочисленных течений гражданского общества.

К 1914 г. парламентское большинство в рейхстаге составляла коалиция оппозиционных партий – социал-демократы, католические центристы и левые либералы. С началом войны они сплотились вокруг кайзеровского режима, дружно голосовали за военные кредиты и наладили тесное взаимодействие с государством в интересах «Гражданского мира» («Burgfrieden»). Однако по мере затягивания войны депутаты стали выступать за переговоры и скорейшее заключение мира «без аннексий и контрибуций», чтобы все стороны вернулись к довоенным границам.

На противоположном фланге находились различные консервативные, имперские и националистические группы, которые отстаивали идеи об аннексии Германией огромных территорий, колониальных захватах и создании пояса вассальных государств по итогам победоносной войны. Пробуксовку на фронтах они объясняли тем, что кайзеровское правительство воюет не в полную силу, слишком медленно отказывается от соблюдения международных конвенций о правилах ведения войны и не зачищает «изменников» в тылу, которые не верят в «Немецкий мир» от Парижа до Закавказья.

В конце сентября 1918 г. на фоне успешного контрнаступления Союзников на Западном фронте и краха Балканского фронта немецкие генералы пришли к выводу, что Германия срочно должна искать мира с Антантой, иначе война рано или поздно придёт на её территорию. Для умиротворения Союзников они предложили провести либерализацию режима и привлечь оппозиционные партии рейхстага к мирным переговорам. Кроме того, участие гражданских политиков как бы перекладывало ответственность за неудачу на них, а не на проигравших военных.

Адмиралы на флоте всё же хотели воевать «до последнего матроса», но их действия лишь привели к революции, которая свергла монархический режим в разгар мирных переговоров.

Компьенское перемирие было подписано 11 ноября 1918 г. Со стороны немецкой делегации его подписал депутат рейхстага от католического Центра Маттиас Эрцбергер. Германия ушла со всех оккупированных территорий, Антанта заняла всё левобережье Рейна с плацдармами на правом берегу, немцы передали Союзникам значительную часть своих вооружений.

Тогда немцы ещё надеялись на мир в соответствии с «14 пунктами» президента США Вильсона, при котором Германия останется великой державой, никому ничего не будет должна, а в соответствии с правом народов на самоопределение даже присоединит к себе немецкие области бывшей Австро-Венгрии. Однако через полгода Германию вынудили подписать Версальский мир, и у многих немцев создалось стойкое впечатление, что Запад их нагло обманул – они-то прекращали огонь, ожидая «честного мира», а Версаль оказался совсем нечестным.

Бывшие аннексионисты обвинили социал-демократов, католических центристов, левых либералов и евреев, что именно из-за них Германия проиграла войну и подписала такой унизительный мир. В картине мира «правой оппозиции» Рейх мог сражаться и после осени 1918 г. с верными шансами на успех. Но либералы, католики, марксисты и евреи в интересах Запада, классовой борьбы или еврейского заговора последовательно разлагали население в тылу, затем устроили революцию и капитулировали, хотя героическая немецкая армия осталась непобеждённой.

Эрцбергера в отместку за подписание перемирия ультраправые террористы застрелили уже в августе 1921 г.

«Легенда об ударе ножом в спину» («Dolchstoßlegende») стала определяющей для консолидации правого реваншистского фланга немецкой политики в годы Веймарской республики и органично вошла в нацистскую картину мира.

Когда союзники по Антигитлеровской коалиции будут разрабатывать проекты о безоговорочной капитуляции Германии уже во Второй мировой войне, они заранее договорятся, что с немецкой стороны её обязательно должны подписывать военные, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, кто именно проиграл войну, и как именно она закончилась.

​​12 ноября 1933 г. в Германии состоялись первые парламентские выборы после того, как Адольф Гитлер окончательно запретил все партии, кроме нацистской. Одновременно с выборами состоялся всенародный референдум о перевооружении и выходе из Лиги Наций.

Предыдущие выборы в рейхстаг прошли 5 марта того же года, когда Гитлер уже являлся канцлером, а штурмовики обладали официальным статусом «вспомогательных полицейских». Тем не менее на тех уже полусвободных выборах нацистам не удалось набрать абсолютного большинства голосов – за них проголосовали 43% избирателей. Впрочем, за их консервативных союзников по правой коалиции отдали голоса ещё 8%.

23 марта рейхстаг большинством голосов, включая центристов и либералов, проголосовал за наделение гитлеровского правительства чрезвычайными полномочиями издавать законы в обход парламента. На этом всякая субъектность рейхстага как политического актора ушла в прошлое.

К середине года коммунисты и социал-демократы были запрещены, а центристские, либеральные и консервативные партии были вынуждены самораспуститься. 14 июля вышел закон о запрете создания новых партий.

Тем временем в Женеве с февраля 1932 г. продолжались переговоры об европейском разоружении. Усилиями канцлеров Брюнинга, Папена и Шлейхера западные державы признали к декабрю 1932 г. право Германии на перевооружение и расширение своей армии в условиях, когда соседняя Франция отказывалась разоружаться. Однако сроки и объёмы этого расширения никто не уточнял. К октябрю 1933 г. стало ясно, что бывшие союзники по Антанте хотели бы отложить перевооружение рейхсвера ещё на годы.

Тогда 14 октября Гитлер объявил, что Германия прекращает участие в Женевской конференции и выходит из Лиги Наций. В эту международную организацию страна вступила в 1926 г. благодаря Густаву Штреземану и сразу заняла там кресло постоянного члена её Совета. Для немецких националистов Лига символизировала ограничение суверенитета страны.

Референдум об уходе из Женевы и Лиги Наций был обставлен как плебисцит о возвращении суверенитета и ревизии Версальского мира. Была выбрана символическая дата – 12 ноября, то есть на следующий день после годовщины подписания перемирия в Великой войне. Гитлер обрисовал это так: «11 ноября немецкий народ формально потерял свою честь, но вот прошло пятнадцать лет, наступил день 12 ноября, и немецкий народ вернул себе честь».

Одновременно с референдумом объявили и новые выборы в рейхстаг по единому списку, который состоял из нацистов и беспартийных «гостей» – небольшого числа консервативных союзников режима, которых решили включить для представительности.

В преддверии голосования на немцев обрушилась вся мощь государственной пропаганды с призывами голосовать за выход из Женевы и Лиги, а также за «список фюрера». 88 писателей и поэтов подписали клятву верности Гитлеру. Вскоре с заявлением в его поддержку выступили ещё 900 профессоров, преподавателей и учёных. В поддержку канцлера в радиообращении к соотечественникам выступил и президент Гинденбург.

Явка составила 96%. За уход из Женевы и Лиги Наций проголосовали 95%, против – 5%. Несмотря на запугивание несогласных, считается, что большинство немцев всё-таки честно проголосовали за то, что им преподнесли как прекращение унизительного Версальского договора. За единый список нацистских и беспартийных кандидатов в рейхстаг проголосовали 92% избирателей.

Опираясь на результаты референдума, Гитлер перестал скрывать программу перевооружения и расширения рейхсвера. В преддверии голосования военный министр Вернер фон Бломберг разослал войскам директиву «сопротивляться как можно дольше» в случае, если соседи решат вторгнуться в Германию в ответ на нарушение условий Версаля. Сомнений в том, что итогом такого вторжения станет полный разгром немцев, у генералов не было. Однако никто на Германию не напал, и Гитлер получил полный карт-бланш на реализацию своей военной программы.

Что же касается рейхстага, то он переизбирался по единому нацистскому списку ещё в 1936 и 1938 гг., превратившись в простую трибуну для знаковых выступлений фюрера.

​​Межвоенная Чехословакия

Чехословакия была создана в октябре 1918 г. на развалинах Австро-Венгрии. В наследство от Габсбургов ей достался очень пёстрый состав населения. Однако новое государство создавалось преимущественно как чешский национальный проект, несмотря на то, что чехи составляли здесь всего половину граждан. 15% словаков пытались объявить частью единого с чехами «чехословацкого народа», но сами словаки не были от такого в восторге. Ещё треть населения составляли другие национальные меньшинства – немцы, венгры, русины, поляки, евреи.

Сначала Прага обещала создать национальные территориальные автономии по образцу Швейцарии. Это облегчило Союзникам решение признать за Чехословакией права на Судетскую область, жители которой хотели присоединиться к Германии, и на южную часть Словакии, жители которой хотели остаться в составе Венгрии.

Но всем обещаниям о «центральноевропейской Швейцарии» оказалась грош цена –никаких территориальных автономий никто не получил. Нацменьшинства действительно обладали гарантиями, что их язык будет использоваться в делопроизводстве, образовании и СМИ в тех районах, где они составляли более 20%, но чешская администрация никуда не делась, так что половина населения страны чувствовала себя обманутыми.

Согласно Конституции 1920 г., Чехословакия являлась парламентской республикой. Однако порог голосов для избрания депутатом был настолько мал, а общество настолько дифференцировано, что в парламенте постоянно заседали полтора десятка партий, ни одна из которых не могла получить решающего преимущества. Из-за этого правительства были слабыми и часто менялись.

А там, где ослаблена законодательная власть, неизбежно возвышается исполнительная. Избираемый парламентом президент постепенно получал всё больше неформальных полномочий, которые не были прописаны в Конституции. До 1935 г. президентом являлся профессор социологии Томаш Масарик, вокруг которого сформировался прижизненный культ личности как «Отца народа». Значительную часть ключевых решений теперь принимали не в парламенте и не в правительстве, а в неформальной «Администрации президента», которая получила прозвище «Град». Сюда входили особо приближенные политики, журналисты, писатели (вроде Карла Чапека), священники, бизнесмены и ветераны чешских легионов. В 1935 г. «Град» перешёл по наследству следующему президенту Эдварду Бенешу.

У «Града» были противовесы в виде «Пятёрки», «Шестёрки», «Осьмички» или «Десятки» – коалиции боссов самых влиятельных парламентских партий, но это тоже был неформальный и кулуарный институт. Подробнее о фасаде и внутреннем содержании межвоенной чехословацкой «демократии» можно прочесть в статье Егора Сенникова @StuffandDocs на почившем сайте «Батенька, да вы трансформер».

Как известно, Чехословакия стала разменной монетой в попытке Великобритании и Франции умиротворить Гитлера и предотвратить новую мировую войну. О различных аспектах Мюнхенского соглашения можно почитать в статье Алексея Котова. В сентябре 1938 г. Судеты были переданы Германии, в октябре Тешинская область вошла в состав Польши, а в ноябре южная Словакия вернулась в Венгрию.

Одновременно в Чехо-Словакии (теперь так, через дефис) произошла долгожданная федерализация – были созданы автономные правительства в Словакии и Закарпатье. В самой Чехии началось авторитарное «закручивание гаек». Правительство получило полномочия издавать законы в обход парламента. Коммунистическая партия была запрещена, а все остальные фракции самораспустились и вошли в состав Партии национального единства. Была введена цензура и началась систематическая дискриминация евреев.

Тем не менее создание право-авторитарной Чехии (в Словакии и Закарпатье в это время происходило тоже самое) не уберегло «Вторую Чехо-Словацкую республику» от уничтожения. Уже в марте 1939 г. Германия аннексировала Чехию и создала на её месте Протекторат Богемии и Моравии, Словакия провозгласила независимость, а Закарпатье было аннексировано Венгрией.

О межвоенной истории Чехословакии слушайте меня завтра в гостях у Николая Росова в 15:15 по мск.

https://www.youtube.com/watch?v=3HRyHGK7c8o

я и кто🤪

​​Штефаник как герой славянского народа

Милан Растислав Штефаник родился в 1880 г. в многодетной словацкой лютеранской семье. Много и хорошо учился, успешно закончил Карлов университет в Праге с диссертацией по астрономии. Его преподавателем по философии был профессор Томаш Масарик, который активно продвигал среди своих студентов идею об единой чехословацкой нации.

Окончив университет в 1904 г., Штефаник отправился во Францию, где устроился на работу астрономом. Там он стал заметной фигурой в научном сообществе, даже получил французское гражданство и орден Почётного легиона. Активно путешествуя по миру, Штефаник даже подумывал над тем, чтобы осесть на острове Таити в Тихом океане. Но тут началась Первая мировая война.

Штефаник вступил во французскую армию и стал лётчиком. Как пилот-разведчик совершал вылеты на Западном, Балканском и Итальянском фронтах. В лагере Антанты он снова встретился со своим старым преподавателем Масариком, который стал лидером чехословацкого освободительного движения в эмиграции. Вместе с ещё одним бывшим студентом Масарика Эдвардом Бенешом они втроём создали и возглавили Чехословацкий национальный совет, который лоббировал перед Союзниками идею создания единого Чехословацкого государства.

Штефаник получил чин французского генерала и стал ответственным за создание чехословацкой армии из представителей диаспоры и военнопленных. Помимо Франции он посещал Россию, США и Италию. Встречался с Николаем II и начальником Генштаба Михаилом Алексеевым. В итоге в Чехословацкий корпус на территории России вступили до 40 тыс. человек, в Чехословацкий легион на территории Италии – более 20 тыс., а в чехословацкую бригаду во Франции – до 10 тыс. Доля словаков везде была невелика – 7% в корпусе на территории России, 3% в Италии и 16% во Франции. Кроме того, чехословаки воевали также в составе сербской, британской и американской армий, пусть там их и не свели в отдельные национальные части.

При этом следует иметь в виду, что абсолютное большинство чехов и словаков в Первой мировой войне сохранили верность Габсбургам. Численность всех чехословацких легионов на стороне Антанты не превышала 100 тыс. человек, а погибло из них и вовсе около 5 тыс. В составе же австро-венгерской армии одних только чехов воевало до 1,5 млн. человек, из которых погибли более 138 тыс.

Тем не менее чехословацким лоббистам удалось убедить Союзников, что Чехословакия должна получить суверенитет и выйти из состава Австро-Венгрии. В октябре 1918 г. на фоне краха Габсбургской империи Масарик, Штефаник и Бенеш подписали в Вашингтоне Декларацию независимости Чехословакии. 28 октября она была публично провозглашена в Праге. Штефаник стал первым министром обороны нового государства.

До мая 1919 г. генерал как ответственный за чехословацкую армию курсировал между Сибирью, Францией и Италией. Наконец, 4 мая он должен был вернуться на Родину, в Братиславу. Однако при посадке самолёт разбился. Штефаник и весь экипаж погибли.

Смерть Штефаника тут же обросла конспирологическими версиями. Ну не мог же такой выдающийся человек погибнуть в банальной авиакатастрофе! Якобы про-французский Бенеш устранил про-итальянского Штефаника. Но достоверных доказательств для подтверждения этой версии нет.

Ранняя смерть в 38 лет закрепила за Штефаником репутацию национального словацкого героя, которому не пришлось вязнуть в болоте межвоенных чехо-словацких разборок об автономии земель в составе единого государства.

Штефаник похоронен в собственном мавзолее. В современной независимой Словакии в честь него названы улицы, школы и площади, столичный аэропорт Братиславы, мост и астрономическая обсерватория. Чеканятся монеты с его профилем. Одна из государственных наград называется Крест Милана Растислава Штефаника. В честь Штефаника назван даже астероид!

В 2019 г. Штефаник победил в национальном опросе на звание «Величайшего словака в истории».

​​Как прусский полицейский спас синагогу от нацистов

Вильгельм Крюцфельд родился в 1880 г. Как «настоящий пруссак» сначала служил в гвардии, а потом перешёл на работу в полицию. К 1938 г. в звании обер-лейтенанта возглавлял полицейский участок в центральном берлинском районе Митте.

Вопреки мировоззрению значительной части своих коллег, Крюцфельд не поддерживал национал-социалистов. Он не вступал в партию и лояльно относился к евреям, которые проживали в зоне его ответственности – охранял их собственность наряду с собственностью других немцев и даже демонстративно здоровался со знакомыми евреями.

В ночь с 9 на 10 ноября 1938 г. по всей Германии состоялся заранее спланированный еврейский погром – «Хрустальная ночь» (о нём я писал в статье на Boosty и Patreon). Полиции и пожарным было рекомендовано не вмешиваться – исполнять свои прямые обязанности они должны были только в том случае, если погромы и пожары угрожали жизни и собственности этнических немцев.

Но Крюцфельд не внял этому неформальному пожеланию начальства и вмешался. Отряд штурмовиков в ту ночь собирался поджечь «Новую синагогу» на Ораниенбургер-штрассе – здание в мавританском стиле, которое открывал ещё прусский премьер Бисмарк в 1866 г. На момент погрома Новая синагога уже являлась официально признанным памятником архитектуры и находилась под защитой закона.

Обер-лейтенант приехал к синагоге с вооружённым отрядом подчинённых и отогнал штурмовиков. По его вызову прибыли и пожарные, которые успели потушить огонь и спасли здание. Вместе с синагогой Крюцфельд спас от сожжения также ближайший еврейский музей, больницу и здание администрации.

Всего в ту ночь в одном только Берлине были сожжены 9 из 14 синагог, разгромлены более 3 тыс. магазинов, арестованы и отправлены в концлагеря до 10 тыс. человек.

На следующее утро Крюцфельда вызвал к себе начальник столичной полиции Вольф-Генрих фон Хелльдорф, который до назначения главой берлинской полиции сам командовал столичными штурмовиками. Начальник наорал на Крюцфельда и… всё. Никаких официальных должностных инструкций обер-лейтенант не нарушил, и предъявить ему было нечего.

Как впоследствии вспоминал сын Крюцфельда:

«Я ещё никогда не видел отца, когда он возвращался домой, с таким бледным лицом, таким внутренне расстроенным из-за своего начальника. Это был не страх, а гнев, а ещё ему было стыдно за начальника, который отрицал законные обязанности полиции».

Никаких прямых последствий для полицейского за его поведение в «Хрустальную ночь» не было. В 1940 г. офицера перевели в другой район. В 1943 г. Крюцфельд по собственному желанию вышел в почётную отставку после 36 лет службы. Однако уже осенью 1945 г. он снова надел полицейский мундир – теперь Крюцфельд работал на советскую администрацию в Восточном Берлине. Умер в 1953 г. в возрасте 72 лет.

В годы войны Новая синагога служила складом для Вермахта и сильно пострадала от авианалётов Союзников. При ГДР здание продолжало стоять в руинах. Восстановили его только в 1995 г., но теперь здесь уже не синагога, а еврейский культурный центр.

Вильгельм Крюцфельд не удостаивался никаких прижизненных почестей, да и, судя по свидетельствам, не искал их в силу своей скромности. О нём вспомнили лишь в 1990-х гг. Теперь его захоронение находится в списке «почётных могил Берлина», на здании Новой синагоги висит мемориальная табличка, а именем Крюцфельда названа полицейская школа в родном Шлезвиг-Гольштейне. В памятной брошюре, изданной в его честь, сказано:

«Он не был ни жертвой нацистского режима, ни борцом Сопротивления, ни социал-демократом, ни коммунистом, ни классическим героем, ни мучеником. Возможно, именно поэтому его пример настолько важен. Вильгельм Крюцфельд, как ясно показывают свидетельства, был прусским полицейским, который чувствовал себя приверженным государству как системе порядка, направленной на повышение терпимости и благосостояния. Человек со здравым смыслом и моральным мужеством, который благодаря «большому трудолюбию и верности долгу» прошёл путь от обермейстера до окружного инспектора».

Метадон: сделано в Германии

Раз уж заговорили про метадон, вспомним яркую легенду о его создании.

Идет Вторая мировая война, в рамках импортозамещения формирования независимости Третьего рейха от зарубежного сырья, Гитлер дает сумрачным гениям немецкой химии спецзадание – создать расово немецкий опиоид для обезболивания раненых зольдатн на многочисленных фронтах сражений, так как морфин был уже недоступен. Раз фюрер приказал – значит, приказ будет выполнен любой ценой! Химики напрягли умные головы, подумали - и вскоре метадон поступил на поле боя. В честь любимого вождя препарат был назвал Долофином.

На самом деле все было значительно прозаичнее. Работа по поиску новых анальгетиков методично велась немецкими химиками еще с начала 1930-х на базе гигантского концерна Hoechst, поглотившего аж 8 химических компаний. В 1937 году Айслеб и Шауманн создали меперидин, а метадон (названный амидоном) был синтезирован Максом Бокмюлем и Густавом Эрхартом в 1939 году. Заявку на патент они подали в 1941 году, но получили его только в 1953 году от военных властей США (угадайте, почему). Клинические испытания во время войны производились в скромном объеме - заключенных концлагерей не хватало на все хотелки ученых. Однако, этого хватило, чтобы убедиться в выраженной токсичности вещества в отношении функции дыхания.

Основным фронтовым анальгетиком на протяжении всей войны оставался морфин, склады которого дожили аж до 1945 года: благо, многовекторные турецкие братья не прекращали поставки опиума в оккупированную Гитлером Европу. Да и свой собственный Papaverum Setigerum в Средиземноморье вполне себе произрастал.

В марте 1945 года американцы захватили Франкфурт вместе с образцовым фармацевтическим заводом, который они сразу же перезапустили. Для порядка директора химического отдела, профессора Лаутешлагера К. Л. и двоих его ассистентов, руководивших исследованием препаратов на заключенных концлагерей, обвинили в военных преступлениях.

Американцы из Lilly сразу заинтересовались амидоном. В Lilly придумали для него название «Долофин» - от слов «dolor» (боль) и «fine» (конец). Уже в 1947 году препарат вышел на рынок в США. Далее к производству популярного лекарства подключились и другие фармгиганты – вскоре Abbott выпустили амидон под уже привычным нам названием «метадон».

Анальгетический потенциал немецкого препарата всем понравился, да и от кашля он неплохо помогал. Способность вызывать зависимость была выявлена во время исследований в США в 1947 году и в том же году отпуск препарата стал контролируемым. В 1950 году метадон начали использовать для замены героина и морфина у опиоидных наркоманов, а в 1963 году была открыта первая метадоновая клиника в Нью-Йорке – несмотря на активное противодействие Бюро по борьбе с наркотиками.

Создатели метадона остались жить в послевоенной Германии и даже работали в той же корпорации. Бокмюль умер в 1959 году, после чего фармакологический отдел возглавил Эрхарт. В свободное время Экхарт читал лекции по фармакологической химии, развлекался греблей и теннисом, а также играл на виолончели вплоть до своей смерти в 1971 году. Что он думал относительно новых ниш использования метадона – неизвестно.

#сложныевещества
@paragnomen

​​Чей Львов?

В Габсбургской империи Львов являлся столицей Королевства Галиции и Лодомерии, которое относилось к австрийской части двуединой монархии. С 1861 г. регион пользовался автономией – здесь по многоступенчатой куриальной системе избирался Галицкий Сейм.

С точки зрения этнического состава населения регион был явно разделён на две части. Западная Галиция с центром в Кракове была в основном польской. В Восточной Галиции поляки составляли большинство помещиков и городского населения (наряду с евреями), но крестьянская масса была украинской.

Из трёх империй, разделивших Польшу, Австрия была наиболее терпимой к польской национальной культуре и политическому самовыражению. Благодаря своему привилегированному социальному положению поляки контролировали Галицкий Сейм и фактически являлись местной региональной властью. Однако украинцы тоже имели возможность развивать свою культуру и общественно-политическую жизнь, так что Галицию одновременно называли то польским, то украинским «Пьемонтом» по аналогии с регионом на северо-западе Апеннинского полуострова, который в своё время встал в авангарде объединения итальянских земель.

В годы Первой мировой войны в составе австро-венгерской армии против России воевали как польские легионеры, так и украинские сечевые стрельцы. Однако оба национальных проекта не могли не схлестнуться друг с другом из-за спорных территорий, которые и поляки, и украинцы считали своими. Львов оказался в центре этого противостояния – преимущественно польско-еврейский город посреди украинских сёл.

Габсбургская империя начала распадаться в октябре 1918 г. Возникли как польские, так и украинские военно-политические организации, которые готовились подобрать выпавшую власть. Первыми во Львове оказались украинцы. 1 ноября украинские национальные части заняли город и провозгласили здесь Западно-Украинскую народную республику.

Это тут же привело к ответному восстанию со стороны поляков. Польских регулярных частей в окрестностях города пока не было, так что основу сопротивления составили профессиональные подпольщики и гражданское население, особенно гимназисты и студенты. Эту национально-ориентированную молодёжь окрестили «Львовскими орлятами». Наиболее хрестоматийными «орлятами» стали погибшие в бою 13-летний Антоний Петрикевич и 14-летний Ежи Бичан.

Пользуясь знанием родного города, поляки смогли отбить его западную часть у украинских солдат, которые в основном происходили из сельской местности и не ориентировались во Львове. Затем уличные бои зашли в тупик, и стороны подписали временное перемирие. Оно оказалось более выгодным для поляков, так как с запада к ним уже шла подмога регулярных армейских частей. 21 ноября польские войска добрались до Львова. Бои возобновились, и 22 ноября украинцы покинули город. Тут же поляки устроили еврейский погром, так как обвиняли евреев в поддержке ЗУНР.

Но на этом битва за Львов не окончилась. Украинцы взяли город в осаду и регулярно пытались его штурмовать. Так продолжалось до мая 1919 г., когда в Галицию прибыла «Голубая армия» генерала Юзефа Галлера – польские войска, которые до этого воевали на Западном фронте в составе французской армии. Поляки начали генеральное наступление, разгромили украинцев и отбросили их от Львова. В июле вся Восточная Галиция была занята польскими войсками, а ЗУНР ликвидирована.

Во Второй Речи Посполитой Львов стал центром одноименного воеводства, а Восточную Галицию отныне неформально предпочитали именовать «Восточной Малопольшей». Поляки активно пытались полонизировать местное украинское население, но в ответ получили вооружённую борьбу со стороны украинских националистов.

Львов отошёл к СССР в 1939 г. по результатам очередного раздела Польши. В 1941 г. город захватили нацисты и присоединили его к Генерал-губернаторству. Большая часть местного еврейского населения была убита. Советская власть вернулась сюда в 1944 г. В первые послевоенные годы львовские поляки были выселены на бывшие немецкие территории, отошедшие к Польше, а Львов заселён украинцами и русскими.

Алжирский плакат 1943 г., опубликованный в журнале «Ан-Наср» («Победа») – Саладин разрубает свастику. Подпись гласит: «О, Аллах, против свастики, врага всех религий».

С лета 1940 до ноября 1942 гг. Алжир находился под контролем режима Виши. Здесь дислоцировались войска «Африканской армии», часть которых состояла из местных мусульман. Некоторых из них отправили на защиту Сирии, где они вступили в бой с британцами, которые захватили регион летом 1941 г.

В ноябре 1942 г. в Алжире высадились американцы, и местные вишисты перешли на их сторону. Бывшая вишистская «Африканская армия» объединилась с голлистской «Свободной Францией» во «Французскую освободительную армию». С 1943 по 1945 гг. в её составе служили более 130 тыс. алжирских мусульман, которые воевали в Италии, Южной Франции и Южной Германии.

​​12 ноября (или 25 ноября по новому стилю) 1917 г. в России начались выборы в Учредительное собрание.

После Февральского переворота все политические силы страны сходились в том, что именно Учредительное собрание должно определить будущее государственное устройство России. Однако дата выборов постоянно откладывалась. Только в середине июня договорились о дате 17 сентября, но из-за межпартийных склок, политических кризисов и слишком долгой разработки Положения о выборах они состоялись только в середине ноября уже после Октябрьского переворота.

Избирательное законодательство было самым прогрессивным во всём мире – никаких имущественных, образовательных или оседлых цензов, всеобщее мужское и женское избирательное право, начиная с 20-летнего возраста, а для военнослужащих – с возраста последнего досрочного призыва.

Россия была разбита на 81 избирательных округ, каждый из которых имел квоту на число депутатов в зависимости от численности населения – в среднем по одному депутату на 200 тыс. человек (в Сибири – на 179 тыс.). Для малонаселённых округов действовала мажоритарная система, для остальных – пропорциональная. В отдельные округа были выделены пять фронтов, Экспедиционный корпус во Франции и на Балканах, Балтийский и Черноморский флоты, а также КВЖД.

Общих партийных списков не было – каждая партия выставляла отдельный список кандидатов для каждого округа. Избиратель должен был вложить в конверт тот партийный список, за который он голосовал.

На территории большей части страны участки работали на протяжении трёх дней – с 12 по 14-е число. Однако в некоторых округах выборы состоялись раньше или позже. Например, на Камчатке они прошли уже 29 октября, чтобы единственный избранный депутат мог сесть на последний пароход и успел доплыть до Петрограда к открытию собрания. Напротив, в некоторых округах из-за технических или организационных причин (не хватало грамотных людей для работы в комиссиях, не было бумаги) выборы прошли в декабре, а иногда даже в январе и феврале, когда Учредительное собрание уже было разогнано. В основном это касалось округов в Центральной Азии.

Никаких точных результатов выборов у нас нет. Количество округов, по которым исследователи выдают данные, скачет от чуть более 60 до чуть более 70. Не со всех округов есть полные сведения из уездных или городских избирательных комиссий. Поэтому нет даже точного представления о явке – где-то она указана как чуть более 50%, где-то достигает 65%.

Таблицы с неполными данными по округам всё-таки можно посмотреть в англоязычной Википедии, где они опираются на подсчёты американского историка Оливера Генри Радки.

Российские эсеры получили около 40% голосов, большевики – до 25%, украинские эсеры – более 10%, а меньшевики – лишь около 3% (в основном в Грузии). Кадеты заручились поддержкой примерно 5% населения. В отдельных регионах успехов добились национальные списки – казаки, евреи, башкиры, чуваши, казахская партия «Алаш», азербайджанская «Мусават», армянская «Дашнакцутюн» и так далее.

Всего должны были быть избраны более 800 депутатов, но достоверные данные есть лишь о чуть более чем 700. Всего же на открытии единственного заседания Учредительного собрания с 5 на 6 января (или с 18 на 19 января по новому стилю) 1918 г. присутствовали около 410 избранников. Впрочем, это соответствовало кворуму в 400 депутатов, который незадолго до того установил Совнарком, причём кворум был задан только для открытия, а не для самих заседаний.

Большевики и левые эсеры составляли около 155 депутатов. Большинство принадлежали к «правым» или «центристским» эсерам. Кадетов на заседании не было, так как большевики к тому моменту уже объявили их «врагами народа». Также были арестованы и часть избранных депутатов от «правых» эсеров.

Большинство депутатов отказались признавать Совнарком и его декреты, приняв вместо них аналогичные постановления (о республике, о земле, о мире), но уже от имени Учредительного собрания. В ответ большевики, левые эсеры и анархисты разогнали первый всенародно избранный российский парламент и расстреляли все демонстрации в его поддержку.