​​Как создать «широкую левую»? Опыт Веймара

Веймарская республика покоилась на союзе трёх ведущих демократических сил – социал-демократов, католических центристов и левых либералов. Одним из симптомов кризиса республики в начале 1930-х гг. стал упадок этой «Веймарской коалиции». Великая депрессия практически полностью смела либералов с политического ландшафта Германии. Католический Центр в эпоху кризиса стал более «правым» и склонным к авторитарным решениям проблем, даже если это шло в ущерб демократическим институтам. Так что единственным реальным защитником Веймарской республики фактически оставалась только Социал-демократическая партия.

Это была марксистская партия, которая по-прежнему видела своей конечной целью создание справедливого социалистического общества в соответствии с учением Карла Маркса. Однако в отличие от коммунистов, социал-демократы отстаивали реформистский, эволюционный путь построения такого общества за счёт компромиссов и совместной работы с наиболее «прогрессивными» группами буржуазии.

Помимо партийной инфраструктуры социал-демократы также фактически контролировали крупнейшие профессиональные сообщества – Всеобщую федерацию немецких профсоюзов для рабочих и Всеобщий свободный союз служащих.

В середине 1920-х гг. для силовой защиты республики от левых и правых радикалов «Веймарская коалиция» создала собственную военизированную организацию – «Рейхсбаннер». Численность его формальных членов достигала 1,5 млн. человек, а силовое вооружённое крыло насчитывало до 250 тыс. В начале 1930-х гг. по мере исчезновения либералов и оправения Центра в «Рейхсбаннере» остались одни социал-демократы.

Наконец, ещё с кайзеровских времён, когда Бисмарк давил их «Исключительными законами», социал-демократы развивали собственную рабочую субкультуру – кружки по интересам, кассы взаимопомощи, образовательные курсы и спортивные секции. Этим социал-демократы были похожи на ещё одних врагов Бисмарка – католиков, которые тоже создали свою отдельную субкультуру внутри немецкого общества. Всё это оказалось палкой о двух концах. С одной стороны, ядерный электорат социал-демократов и католиков оставался верным своим партиям до самого конца. Нацистам так и не удалось «увести» его в отличие, например, от бывших консервативных и либеральных избирателей. С другой стороны, эта субкультурщина мешала социал-демократам и католикам выйти за пределы своих электоральных баз и обратиться к социальным группам за их пределами.

У социал-демократов была смертельная вражда с коммунистами – радикальными марксистами, которые выступали за революционные изменения в обществе и клеймили социал-демократов как «социал-фашистов» за их стратегию компромиссов с «прогрессивной» буржуазией.

В условиях мирового кризиса и наступления реакционных сил социал-демократы в конце 1931 г. консолидировали все подконтрольные им организации в рамках коалиции «Железного фронта». Логотип организации придумал русский эмигрант Сергей Чахотин – это были три стрелы, направленные в одну сторону. Они символизировали три силы рабочего класса – политическую (партия), экономическую (профсоюзы) и физическую («Рейхсбаннер» и спортсмены). Кроме того, стрелы на плакатах поражали трёх основных противников «Железного фронта» – монархистов, нацистов и коммунистов.

«Железному фронту» так и не удалось защитить Веймарскую республику. Лидеры социал-демократических организаций до самого конца надеялись как-нибудь договориться со всё более правеющими кабинетами. Когда правительство Франца фон Папена в июле 1932 г. совершило государственный переворот в Пруссии и свергло коалиционный кабинет во главе с социал-демократом в крупнейшей германской земле, социал-демократы испугались поднимать сторонников на свою защиту, а пошли жаловаться в суд, который де-факто встал на сторону имперских властей.

Особой воли к союзу между социал-демократами и коммунистами не проявили руководители ни с одной, ни с другой стороны.

В итоге в 1933 г. Гитлер не встретил никакого организованного отпора со стороны разобщённых левых и без особых усилий их задавил.

​​Историческая наука с момента своего зарождения в XIX в. традиционно концентрировалась на политической, военной, дипломатической или экономической истории государств, а также на биографиях «великих людей».

Cо второй трети XX в. началось активное развитие социальной истории, которая делала упор на изучение долгосрочных социальных процессов – здесь можно вспомнить французскую «Школу Анналов» или немецкую «Билефельдскую школу».

Однако начиная с последней трети XX в. и это стало казаться многим историкам недостаточным. За анализом «больших процессов» зачастую не было видно «маленького человека» с его чувствами и заботами. Возникла «историческая антропология» и её многочисленные ответвления, вроде «микроистории» (прежде всего, в Италии), «истории ментальностей» (во Франции) или «истории повседневности», которая особенно сильно «выстрелила» в Германии. В конце концов, для абсолютного большинства людей «большая история» происходит где-то на периферии их внимания в отличие от того, что они ежедневно едят, что пьют, где и как работают, учатся или лечатся, как развлекаются, что читают, с кем спят, дружат или враждуют. А ведь все эти вещи – это тоже история, причем не менее интересная для изучения, чем исследования в «традиционных» исторических сферах.

Подобное развитие оптики справедливо как для академической, так и для публичной истории – то есть такой истории, которая выходит «в народ», а не окукливается в стенах университетов, архивов, издательств или исследовательских центров. Одним из видов «публичной истории» является деятельность всевозможных ютуб- и телеграм-историков в социальных сетях, в том числе и на этом канале.

Полагаю, я не совру, если буду утверждать, что значительная часть контента в нашей сфере всё же посвящена «традиционным» историческим темам – политике, войнам, дипломатии, экономике или «великим людям». Иногда что-то можно прочитать или услышать о социальной истории, но вот «историческая антропология», кажется, пока провисает.

Знаменитый магистр истории Николай Росов попытался хотя бы частично заполнить этот пробел и сделал любопытный ролик об истории повседневности в «застойном» Советском Союзе, использовав как статистику, так и воспоминания не только советских чиновников, но и простых советских граждан.

https://www.youtube.com/watch?v=PLMSU0EKJIQ

​​Перепись евреев

В Германской империи евреи были эмансипированы и формально обладали такими же правами, что и прочие подданные Рейха. На рубеже XIX и XX вв. многие из них добились невероятных успехов в торговле, промышленности, банковском деле и всевозможных «свободных профессиях». Тем не менее в отдельных землях и в отдельных сферах евреи по-прежнему сталкивались с анахроничными ограничениями. Так, в Пруссии человек иудейского вероисповедания не мог рассчитывать на то, чтобы сделать карьеру высокопоставленного чиновника или офицера.

Именно в эту эпоху традиционный религиозный антисемитизм («Евреи распяли Христа!») уступил место экономическому, социальному и политическому антисемитизму. Всякий человек, недовольный тем или иным проявлением Модерности, легко мог персонализировать свои претензии к новой эпохе в лице еврея. Евреи стали олицетворять алчный капитализм или, наоборот, социализм, новомодные течения в культуре или массовую иммиграцию – именно тогда в города хлынул поток нищих восточноевропейских евреев из Российской империи и австрийской Галиции. Тогда же возник расовый антисемитизм – убеждение, будто евреи представляют собой отдельную расу, которая желает подчинить себе остальные. До поры до времени эта точка зрения культивировалась исключительно в маргинальных «народнических» («фёлькиш») группах.

К 1914 г. в Германии проживали от 550 до 600 тыс. евреев, что составляло менее 1% населения. Начало войны немецкие евреи встретили с энтузиазмом, надеясь доказать, что немцы иудейского вероисповедания ничем не отличаются в своём патриотизме от немцев-протестантов или немцев-католиков. Немецкие предприниматели еврейского происхождения, вроде Вальтера Ратенау, вошли в состав государственных комиссий по регулированию и планированию военной экономики. В условиях массовой мобилизации в армии перестали смотреть на вероисповедание, и тысячи иудеев получили производство в офицерский чин.

Однако «блицкрига» не получилось, война затянулась, и Германия оказалась в положении «осаждённой крепости». Появились многочисленные «рассерженные патриоты», которые публично критиковали кайзеровские власти за то, что те «плохо воюют», недостаточно мобилизовали народ и экономику, и вообще вся Германия наполнена внутренними врагами, которые саботируют «народную войну». Евреи в этой картине мира оказались идеальным объектом для критики – их обвиняли в том, что они являются военными спекулянтами и массово косят от фронта.

«Рассерженные патриоты» забросали прусское военное министерство жалобами и петициями с требованиями раскрыть «реальный вклад» евреев в войну. В октябре 1916 г. военный министр Пруссии издал распоряжение, согласно которому воинские части должны были подсчитать всех иудеев-военнослужащих, а также число их отсрочек, увольнений и переводов в тыл. Никаких дополнительных инструкций, как именно проводить перепись, представлено не было, так что ответственные на местах могли заполнять шаблонные анкеты как Бог на душу положит.

Собрав информацию к весне 1917 г., военное министерство… не стало её публиковать! Возникли две диаметрально противоположные точки зрения, объясняющие это решение. Одни утверждали, что перепись подтвердила еврейский саботаж, и министерство просто покрывает предателей. Другие считали, что перепись, наоборот, доказала равное участие евреев в войне наряду с остальными немцами, а министерство подыгрывает антисемитизму «рассерженных патриотов».

Результаты переписи были опубликованы после войны и вроде бы подтвердили мнение антисемитов. Однако в 1922 г. социолог Франц Оппенгеймер оспорил саму методику подсчёта, которая была не индивидуальной, а списочной, и целиком зависела от личных взглядов людей, которые на местах заполняли шаблоны анкет на всё подразделение. Согласно собственному исследованию Оппенгеймера, из 550 тыс. немецких евреев в армию были призваны или пошли добровольцами до 100 тыс. человек. Из них 78 тыс. сражались на фронтах, а 12 тыс. – погибли. Таким образом, вклад немецких евреев в войну был пропорционален их численности в Германии и ничем не выделялся на общем фоне.

В 1921 г. антисемитский издатель, публицист и политический наставник Гитлера Дитрих Эккарт объявил, что заплатит 1000 марок тому, кто сможет назвать хоть одну еврейскую семью, откуда трое сыновей ушли на фронт и пробыли там больше трёх недель. Ганноверский раввин Самуил Фройнд тут же назвал 20 таких семей. Эккарт отказался платить, и раввин подал на него в суд. По ходу дела Фройнд представил список ещё из 50 семей, откуда сразу несколько сыновей ушли на фронт. Эккарт суд проиграл и был вынужден заплатить.

Интересы еврейских ветеранов в Веймарской республике защищал «Имперский союз евреев-фронтовиков». Он выпускал газету «Щит», стремился к ассимиляции евреев в немецком обществе и активно содействовал развитию спорта среди немецкой еврейской молодёжи. «Союз» действовал в нацистской Германии до 1938 г., когда был окончательно запрещён.

​​Как шах отметил 2500-летие Персидской империи

С 1941 по 1979 гг. Ираном правил шах Мохаммед Реза Пехлеви. Его отца свергли советские и британские войска, которые вторглись в Иран в разгар Второй мировой войны, а слабая иранская армия не могла этому ничего противопоставить. В начале 1950-х гг. премьер Мохаммед Мосаддык национализировал иранскую нефтяную промышленность, но в ответ британская МИ-6 и американское ЦРУ устроили государственный переворот и свергли премьера. Хотя Мосаддыка устранили с согласия шаха, он всё же сделал выводы из первого десятилетия своего правления и больше не желал, чтобы Иран находился в полуколониальной зависимости от кого бы то ни было.

В 1963 г. шах объявил о начале «Белой революции» – масштабной программе модернизации иранского государства и общества с целью стать развитой страной и региональным лидером. В Иране семимильными шагами начались земельная реформа, урбанизация, индустриализация, ликвидация безграмотности, секуляризация, раскрепощение женщин, а также создание системы социального государства. Фантастические расходы на модернизацию покрывались такими же фантастическими доходами от экспорта нефти.

Главным противником «Белой революции» стало консервативное шиитское духовенство, осуждавшее шаха за подрыв традиционных исламских «духовных скреп». В рамках этой «культурной войны» монарх действительно пытался опираться не столько на мусульманское прошлое страны, сколько на доисламскую историю, особенно на эпоху древней Персидской империи.

В октябре 1971 г. шах устроил грандиозные торжества в честь 2500-летия со дня основания империи Кира Великого в 550 г. до н.э. и взятия Вавилона в 539 г. до н.э.

По проекту французских дизайнеров недалеко от руин древней столицы Персеполя был разбит огромный палаточный городок. Всю прилегающую территорию благоустроили – вывели всех змей, посадили деревья и цветы, завезли певчих птиц.

Шах и шахбану (т.е. его жена) лично встречали гостей в аэропорту близлежащего Шираза, после чего лимузины доставляли их в Персеполь. Всего на торжества приехали около 70 глав государств или их представителей со всех континентов и всех военно-политических блоков. От СССР, например, присутствовал его формальный глава – председатель Президиума Верховного Совета Николай Подгорный. Общее число гостей составило около 600 человек. Их обслуживали 160 лучших поваров, пекарей и официантов, выписанных из Франции.

Торжества начались 12 октября на руинах ещё одной древней столицы Персии Пасаргады, где шах произнёс торжественную речь у гробницы Кира. Основной банкет за 57-метровым столом, длительностью в 5,5 часов, состоялся в Персеполе 14 октября в день рождения шахбану. 15 октября прошёл парад, во время которого более 1700 солдат маршировали в исторических костюмах, отражавших все 2500 лет иранских вооружённых сил. 16 октября шах открыл в Тегеране огромную 45-метровую «Башню Шахяд», в которой разместился Музей персидской истории.

Главным логотипом торжеств стал одолженный из Британского музея «Цилиндр Кира» – глиняной цилиндр, на котором клинописью описана победа Кира над Вавилоном, провозглашены отмена рабства и свобода вероисповедания для освобождённых им народов. Шах тогда назвал этот текст «первой Декларацией прав человека в мировой истории».

После того, как празднования завершились, иранская оппозиция и мировая пресса стали считать, во сколько они обошлись. Назывались самые невероятные суммы в сотни миллионов долларов, но судя по всему было потрачено около $20 млн, включая траты на развитие инфраструктуры и строительство новых школ. Тем не менее вся эта история сыграла роль в революционной антишахской пропаганде, мол пока элита кутила, несчастный народ голодал.

Власть шаха продержалась до 1979 г., когда он был свергнут и бежал из страны, а к власти пришло консервативное шиитское духовенство. Аятоллы провозгласили Исламскую республику Иран. «Башня Шахяд» была переименована в «Башню Азади» – Свободы. Палаточный городок в Персеполе, который после торжеств хотели преобразовать в элитный отель, революционеры разграбили подчистую.

​​Немецкий Хлестаков

Вильгельм Фогт родился в Восточной Пруссии в 1849 г. и за первые 57 лет своей жизни сделал несколько ходок в тюрьму за кражи и подделку документов. В 1906 г. он в очередной раз откинулся. На старости лет Фогт, видимо, решил остепениться и попробовал перейти к честному труду – стал сапожником. Однако нравы в Европе тогда были суровые, и системной работы по социальной реинтеграции бывших заключённых не велось. Полиция отказалась выдавать регистрацию Фогту как закоренелому уголовнику, а без неё он не мог обосноваться на постоянном месте жительства и найти стабильную работу. Мужчина на время поселился у сестры в пригороде Берлина.

Трудности с легализацией сподвигли Фогта вернуться на криминальную дорожку и реализовать замысел, который он продумал ещё в тюрьме. Ходили слухи, будто в городской ратуше берлинского пригорода Кёпеник хранятся два миллиона марок. Фогт решил их раздобыть, используя прусскую смекалочку. Он скупил у старьёвщиков куски военной формы и сшил самодельный мундир капитана прусской гвардии.

16 октября 1906 г. самозваный «гвардейский капитан» подгадал момент во время смены караула и переподчинил себе десяток столичных рядовых гвардейцев, ссылаясь на «приказ сверху». Затем Фогт со своей командой доехали на поезде до Кёпеника. Чтобы задобрить солдат, «капитан» раздал каждому по марке, купил им пива и разрешил пообедать.

После обеда Фогт с солдатами явился в городскую ратушу Кёпеника, где арестовал ошалевших бургомистра и городского казначея за «финансовые нарушения». Городской полиции «капитан» приказал оцепить центр города и ни в коем случае не звонить в Берлин. Потребовать у «офицера» каких-либо подтверждающих документов никто не додумался или не решился. Пока все носились с его приказами, Фогт обчистил городскую казну. Вместо двух миллионов ему удалось поживиться лишь 3,5 тыс. марок, за получение которых он честно расписался в бухгалтерской книге, использовав фамилию своего последнего начальника тюрьмы.

Мошенник приказал гвардейцам ещё какое-то время удерживать ратушу, а арестованных чиновников отправить под конвоем в Берлин. Сам Фогт вернулся на вокзал, бахнул пивка и в одиночестве отбыл в столицу.

Его поймали только через 10 дней по доносу бывшего сокамерника, которому Фогт ещё в тюрьме растрепался о своих планах. На суде мошенник пытался доказать, будто искал вовсе не деньги, а шаблон для загранпаспорта, чтобы эмигрировать из страны. Суд ему не поверил и приговорил к четырём годам тюрьмы, но кайзер помиловал Фогта уже через два года.

История «капитана из Кёпеника» произвела фурор не только в Германии, но и по всему миру. Казалось, она подтверждала стереотип о пруссаках как о людях с фантастической приверженностью дисциплине и готовностью повиноваться. Кайзер Вильгельм II якобы произнёс фразу в духе: «У других народов такое невозможно, и значит эту страну не победить!». Критики же, напротив, сетовали на отсутствие достоинств в том, что все государственные служащие вытягиваются в струнку и бросаются исполнять приказы любого наглого проходимца без документов, напялившего военную форму.

Выйдя на свободу к 60 годам, Фогт неожиданно для себя оказался обеспеченным человеком. Он стал колесить по всей Европе с гастролями, на которых рассказывал о своей истории, и даже написал автобиографию. В конце концов, «капитан» переехал в Люксембург, где купил себе домик и машину. Он примирился с законом и стал подрабатывать официантом и сапожником. Впрочем, Первая мировая война и послевоенная инфляция сожрали все его сбережения, и Фогт умер в бедности в 1922 г.

Есть исторический анекдот, будто во время похорон траурная процессия столкнулась с французским военным патрулём. Французский офицер поинтересовался, кого хоронят, на что ему ответили: «Капитана из Кёпеника». Судя по всему, француз забыл или был не в курсе истории Фогта и подумал, что хоронят реального офицера. Тогда он приказал своим солдатам отдать воинские почести умершему. Получилось красиво, будто Вильгельм Фогт в последний раз одурачил окружающих своим офицерским чином.

​​В немецком языке слово «Кёпеникиада» означает ситуацию, когда некто выдаёт себя за того, кем он в реальности не является.

История «капитана из Кёпеника» произвела такой резонанс, что театры стали ставить спектакли, а режиссёры снимать фильмы об этом сюжете едва ли не сразу после первых публикаций в газетах. С тех пор эта история обыгрывалась десятки раз.

Самым известным литературным переложением этого сюжета стала пьеса Карла Цукмайера, опубликованная в 1931 г. Цукмайер намеренно переработал реальную историю с целью создать социально-критическое произведение. Он сильно облагородил уголовника Фогта и принял за основу его версию, будто вся авантюра была затеяна исключительно с целью завладеть шаблоном загранпаспорта, а не ради наживы.

Мундир в пьесе Фогт не сшил самостоятельно, а выкупил у старьёвщика в переходе. В свою очередь, у этого мундира была собственная история. Он последовательно переходил от одного владельца к другому, и благодаря этому Цукмайер смог показать галерею архетипов вильгельминовской эпохи в Германии – напыщенный помещик-юнкер, «прогрессивный» либеральный бургомистр (по факту такой же «винтик» авторитарной системы с соответствующим мировоззрением) и певичка, чей богатый еврейский отец подсел на господряды для прусской гвардии.

Пьесу Цукмайера несколько раз экранизировали. На юутбе можно посмотреть западногерманский фильм 1956 г. на немецком языке, но с русскими субтитрами.

https://youtu.be/oH8MG-luGpY

​​Первый геноцид XX века

К началу XX в. Германская колониальная империя включала в себя Тоголенд, Камерун, Восточную и Юго-Западную Африку, острова Новой Гвинеи и Самоа в Тихом океане, а также китайский порт Циндао.

Среди всех вышеназванных колоний только Юго-Западная Африка подходила по размеру и климату для массовой колонизации немецкими поселенцами. Проблема заключалась в том, что на этих землях уже кочевали скотоводческие народы гереро и нама (последних колонизаторы прозвали «готтентотами»).

До прихода немцев эти народы десятилетиями резали друг друга, поэтому изначально гереро даже с радостью встретили колонизаторов, чтобы с их помощью одолеть нама. Однако немцы оказались настолько бестолковыми управленцами и так жадно отжимали у африканцев их земли, что в январе 1904 г. гереро восстали против своих недавних союзников. Они вырезали около 150 мужчин-поселенцев, а вот женщин, детей и миссионеров уже христианизированные к тому времени гереро в основном не трогали.

Немецкий командующий хотел договориться с восставшими «по-хорошему», но за эти намерения его сняли с должности и прислали замену в лице генерала Лотара фон Троты. Новый командующий не собирался ни с кем договариваться. В августе он окружил главные силы гереро и расстрелял их из пушек и пулемётов. Африканцы вырвались из окружения и ушли в сторону пустыни. Тогда Трота оцепил пустыню кордонами, взял под контроль все колодцы в округе и тем самым обрёк гереро на верную смерть. Его жестокие действия раскритиковали даже в самой Германии. Вскоре кайзер разрешил гереро вернуться в родные места, но для десятков тысяч из них было уже слишком поздно.

Увидев, что немцы творят с гереро, ошалели даже давние противники последних из народа нама. Тогда они тоже восстали против колониальных властей. Немцам пришлось подавлять очаги сопротивления вплоть до 1908 г.

Всё гражданское население гереро и нама, включая женщин, детей и стариков, было согнано в трудовые концлагеря. Заключённых сдавали в аренду частным компаниям, которые использовали их на строительных работах. Немцы вывезли в Германию несколько сотен черепов погибших, где на их основе антропологи разрабатывали расовые теории о превосходстве белой расы над чёрной. Концлагеря действовали до 1908 г., когда их, наконец, закрыли, а выживших заключённых выпустили на свободу.

К 1908 г. численность гереро сократилась с 80 тыс. до 15 тыс. человек (на 80%), а численность нама – с 20 тыс. до 10 тыс. (на 50%).

Схожая бестолковая политика привела к восстанию против немцев и в Восточной Африке, где у местных жителей также отжимали землю, а их самих насильно сгоняли работать на хлопковые плантации. В ходе подавления восстания Маджи-Маджи в 1905 – 1907 гг. немцы убили или уморили голодом ещё несколько сотен тысяч человек.

Германия лишилась своих африканских владений в ходе Первой мировой войны. Юго-Западная Африка стала подмандатной территорией Южно-Африканского Союза и управлялась им вплоть до 1990 г., когда после многолетней Войны за независимость этой территории, именуемой теперь Намибией, была предоставлена независимость.

В Намибии до сих пор проживают до 30 тыс. потомков немецких колонистов – они составляют примерно треть всех белых в государстве с общей численностью населения в 2,5 млн. человек. Немецким фермерам до сих пор принадлежит значительная часть лучших земель в стране.

До 1990-х гг. одна из главных магистралей столицы Виндхука была названа в честь первого немецкого губернатора – Эрнста Генриха Геринга, отца соратника Гитлера. После подавления восстания гереро и нама в местных городах были установлены памятники в честь немецких солдат и колонистов. Много лет они продолжали стоять и в независимой Намибии. Некоторые из них, в конце концов, убрали, но кое-какие возвышаются до сих пор.

Между Намибией и Германией долгие годы шли переговоры о выплате репараций за геноцид начала XX в. В итоге в 2021 г. немцы согласились инвестировать в Намибию 1,1 млрд. евро.

О тяжёлом колониальном прошлом Намибии слушайте меня завтра в гостях у Николая Росова в 15:15 по мск:

https://www.youtube.com/watch?v=BIN8wi0R3jo

Начинаем:

https://www.youtube.com/watch?v=BIN8wi0R3jo

Вышел новый трейлер Паровоза. Как вам?

https://www.youtube.com/watch?v=LIsfMO5Jd_w

​​Рейнская народная республика

Рейнские земли ещё с XVII в. являлись спорной территорией между Францией и Священной Римской империей. В годы Революционных войн в конце XVIII в. левый берег Рейна был аннексирован Первой французской республикой.

После поражения Бонапарта эти территории были включены в состав Пруссии в качестве её «Рейнской провинции». Прусское правительство оставило в силе Гражданский кодекс Наполеона, но это не прибавило ему любви со стороны новых подданных. Местные католики всегда с подозрением относились к протестантской столице и считали себя «пруссаками поневоле» – «Musspreußen».

В годы Промышленной революции Рейнская провинция благодаря богатым залежам угля и железа стала индустриальным сердцем Германии и главным локомотивом её экономики.

После Первой мировой войны державы Антанты оккупировали левобережье Рейна. Однако при разработке Версальского договора между недавними союзниками развернулись дипломатические баталии о будущем региона. Франция выступала за то, чтобы здесь были созданы маленькие независимые государства под её протекторатом. Они бы стали «буфером» между Францией и Бенилюксом с одной стороны и остальной Германией с другой. Напротив, Великобритания и США отстаивали территориальную целостность Рейха. Единая Германия была им нужна как для противодействия французской гегемонии в Европе, так и для сдерживания большевизма на Востоке.

Франция заручилась поддержкой со стороны некоторых политиков, чиновников и журналистов, хотя абсолютное большинство населения Рейна всё-таки выступали против сепаратизма. Кроме того, существовало умеренное крыло автономистов. Их лидером являлся мэр Кёльна Конрад Аденауэр. Он считал, что Рейнская провинция должна выйти из Пруссии и стать отдельным государством в составе Германии.

Сепаратисты впервые попытались провозгласить независимость Рейна в июне 1919 г. Однако тогда британцы и американцы всё-таки дипломатически передавили французов. На Германию были наложены репарации, союзные войска продолжали оккупировать левобережье Рейна, но Рейнская область всё-таки осталась в составе Рейха. Тем не менее сепаратисты никуда не делись – французы продолжали их финансировать и защищать от преследований со стороны центральных немецких властей.

«Спящие агенты» проснулись в 1923 г., когда Франция и Бельгия оккупировали Рурскую область под предлогом того, что Германия не платила репарации в срок. Хотя большинство населения продолжали выступать против сепаратизма, идея о сецессии стала чуть более популярной из-за гиперинфляции в Рейхе.

С середины октября вооружённые отряды сепаратистов стали захватывать правительственные здания по всей провинции. На первых порах им оказывали поддержку подразделения французской и бельгийской армии. Однако абсолютное большинство местных полицейских, чиновников и простых граждан сохранили лояльность Берлину. Оказавшись в изоляции, сепаратисты не могли ничем управлять. Вскоре среди них начались собственные дрязги. Французское командование отозвало свою поддержку, и сепаратисты оказались без средств к существованию. Их вооружённые отряды превратились в банды грабителей, которые рыскали по округе до середины ноября, когда их окончательно разогнали местные крестьяне.

Схожая история произошла в соседнем Пфальце, который тогда являлся анклавом в составе Баварии. При французской поддержке там тоже провозгласили независимую республику. Однако в январе 1924 г. правые радикалы из фрайкоров в ходе вооружённого нападения перестреляли лидеров сепаратистов. В феврале полтора десятка сторонников пфальцской независимости были заживо сожжены в здании окружной администрации в городе Пирмазенс, когда его штурмовала толпа немецких националистов.

Выжившие лидеры рейнских сепаратистов сбежали во Францию, и больше попыток отделить Рейн от Германии никто не предпринимал.

Тем не менее уже после Второй мировой войны западные Союзники фактически осуществили программу Аденауэра – Пруссия была упразднена, а на месте её Рейнской провинции возникли федеральные земли в составе единой Германии – Северный Рейн-Вестфалия, Рейнланд-Пфальц и Саар.

​​Чёрные пруссаки

В XIX в. территория нынешнего Судана формально входила в состав Египта, который в свою очередь формально подчинялся власти османских султанов. В Судане регулярно происходили восстания против египетской администрации. После того, как в 1830-х гг. египтяне подавили очередное восстание, они увезли с собой малолетнего сына убитого нубийского шейха.

В 1843 г. в Каир в рамках своего восточного турне прибыл принц Альбрехт Прусский – младший брат прусского короля Фридриха Вильгельма IV и будущего кайзера Вильгельма I. Наместник Египта Мухаммед Али подарил дорогому гостю маленького чёрного мальчика. Альбрехт дал ему имя Сабак эль Шер в честь единственной фразы на арабском, которую запомнил – «Доброе утро» («Сабах аль хейр»). Ребёнок стал лакеем принца, навсегда покинул Египет и после вояжа по Леванту прибыл в Берлин. Здесь он продолжил свою службу, дослужившись до камердинера и получив образование на немецком языке. В возрасте примерно 16 лет Сабак эль Шер был крещён под двойным именем Август Альбрехт.

В начале 1860-х гг. чёрный слуга сопровождал своего хозяина на Кавказе, когда тот совершал ознакомительную поездку по владениям своего племянника Александра II. Здесь он даже принимал участие в стычках с черкесами. Через несколько лет Сабак эль Шер принял непосредственное участие в войнах за объединение Германии против Дании, Австрии и Франции. За последнюю он даже получил Железный крест.

Принц Альбрехт Прусский скончался в 1872 г., и чёрный камердинер перешёл по наследству его сыну – следующему принцу Альбрехту. Тот сделал Сабак эль Шера ответственным за всё серебро, фарфор, стекло и сервизы, принадлежавшие этой линии Гогенцоллернов. На этом посту Сабак эль Шер прослужил ещё несколько лет, после чего вышел в отставку в статусе полноправного и уважаемого в обществе прусского подданного. Он умер от рака в возрасте примерно 50 лет в 1885 г.

Август Альбрехт Сабак эль Шер был женат на дочери богатого берлинского торговца тканями. У пары родились двое детей – мальчик и девочка. Густав Сабак эль Шер стал прусским военным музыкантом и несколько десятилетий служил в полковых оркестрах. После выхода в отставку он продолжил работать капельмейстером уже в гражданских оркестрах, а когда появилось радио стал участвовать в радиопостановках.

Густав как и отец был женат на белой немке. Влюблённая пара была изображена художником Эмилем Дёрстлингом на картине 1890 г. «Прусское любовное счастье».

В 1920-х гг. супруги владели рестораном недалеко от Берлина, который пришлось закрыть после прихода нацистов к власти. 66-летний Густав Сабак эль Шер умер осенью 1934 г. Соболезнования его вдове в числе прочих направил изгнанный кайзер Вильгельм II, а также члены правоконсервативной военизированной организации «Стальной шлем», любившие собираться в их ресторане. Супруга пережила своего мужа всего на несколько месяцев.

Их сын Хорст служил медиком в Вермахте и погиб на Восточном фронте в 1943 г. Второй сын Герберт пережил войну. Также войну пережили потомки родоначальника династии по линии его дочери. Представители семьи Сабак эль Шеров живут и здравствуют в Германии до сих пор.

Один из первых афронемцев Густав Сабак эль Шер в полковом мундире 1-го восточно-прусского гренадерского полка «Кронпринц», который дислоцировался в Кёнигсберге, 1908 г.

​​Как Венгрия едва не вернула короля

Карл I, который правил с 1916 по 1918 гг., был последним императором Австрии из династии Габсбургов. В Богемии он носил тронное имя Карел III, а в Венгрии – Карой IV.

Молодого 31-летнего монарха свергли со всех его престолов в ноябре 1918 г. При этом Карл формально не отрекался, а всего лишь «самоустранился от участия в государственных делах». Вскоре бывший император с семьёй отправился в изгнание в Швейцарию, откуда стал пристально следить за событиями, развернувшимися в его бывших владениях.

Наиболее драматичная судьба после революции постигла Венгрию. Либерально-демократическое правительство, которое пришло к власти осенью 1918 г., не справилось с кризисом, охватившим все сферы государственной жизни, и уже в марте 1919 г. здесь была провозглашена Венгерская Советская республика. Но и её через несколько месяцев разгромили румынские интервенты. Формально в стране была восстановлена монархия, а последний главнокомандующий императорским военно-морским флотом адмирал Миклош Хорти был избран регентом. Тем не менее он не спешил призывать Карла обратно.

В июне 1920 г. Венгрии пришлось подписать Трианонский мирный договор, который закрепил потерю 3/4 территории и 2/3 населения. Румыния, Чехословакия и Югославия как главные бенефициары раздела создали «Малую Антанту» с целью не допустить венгерского реваншизма. Для них возвращение Габсбурга на престол означало бы попытку пересмотреть итоги Трианона, поэтому «Малая Антанта» была готова на всё, лишь бы не допустить венгерской Реставрации.

Однако Карл не обращал на это внимания. Он вёл какие-то мутные переговоры с французами и верил, будто Франция выступит на его стороне. На Пасху 1921 г. бывший король тайно прибыл в Будапешт, чтобы лично потребовать у регента вернуть власть. Однако Хорти упёрся, а «Малая Антанта» подтвердила свою готовность скорее вторгнуться в Венгрию, чем позволить Габсбургу снова занять престол. Раздосадованному Карлу пришлось вернуться обратно в Швейцарию.

Но мечту о Реставрации он не оставил. Только теперь бывший король был готов вернуть трон силой. Вскоре у него появилась и армия. Хорти стал разоружать и распускать ультраправые отряды венгерских фрайкоров, которые расплодились в 1919 – 1920 гг. и на первых порах помогали регенту укреплять его власть. Но Хорти взял курс на стабилизацию, и вооружённая вольница фрайкоров стала ему мешать. Карлу удалось переманить их на свою сторону.

21 октября 1921 г. бывший король и его жена Цита неожиданно даже для большинства собственных сторонников перелетели из Швейцарии в Венгрию на самолёте. Став во главе верных войск, Карл медленно направился в сторону Будапешта, попутно принимая присягу от чиновников, военных и местного населения. Солдатам и офицерам сообщили, будто в столице поднят коммунистический мятеж, и Хорти сам призвал короля на помощь.

Тем временем в Будапеште отошли от первоначального шока и благодаря медлительности Карла успели наскрести какое-то количество ополченцев для защиты столицы. Им в свою очередь сообщили, будто армия Карла на самом деле состоит не из венгров, а из немецких и чешских наёмников. «Малая Антанта», а также великие державы ещё раз подтвердили, что не собираются терпеть Реставрацию Габсбургов и готовы вторгнуться в Венгрию, лишь бы не допустить её.

23 октября в пригороде Будапешта произошла вооружённая стычка между войсками хортистов и легитимистов. Несколько десятков человек погибли, но хортисты удержали свои позиции. Это сражение показало, что Хорти готов драться за власть, тогда как Карл, наоборот, сник – он рассчитывал на триумфальный марш без единого выстрела и не был готов к Реставрации ценой Гражданской войны.

В итоге Карл сдался и приказал своим сторонникам сложить оружие. Через несколько дней парламент большинством голосов лишил Габсбургов прав на венгерскую корону.

Союзники отправили бывшего короля в ссылку на атлантический остров Мадейра, где он умер уже в апреле 1922 г. в возрасте 34 лет. Хорти же оставался регентом Венгрии вплоть до октября 1944 г., когда его свергли нацисты.

​​Египетская империя XIX в.

Мы все знаем об Османской империи как о величайшей империи, которой в эпоху Модерности принадлежала большая часть Ближнего Востока. Однако те, кто играл в игры серии Victoria, прекрасно знают, что в XIX в. существовала ещё одна великая империя, которая бросила вызов Османам и на какой-то срок овладела значительной частью ближневосточного региона. Речь идёт об Египте.

Формально Египет был завоёван османами в 1517 г. Однако в реальности внутреннее управление новым эялетом осталось в руках у старой мамлюкской элиты, которая правила им ещё с середины XIII в.

Так продолжалось до конца XVIII в., когда сюда пришёл Наполеон. Французам не удалось закрепиться в Египте, но они разломали многовековую систему властных отношений. Фактически в стране началась «война всех против всех» – французов, англичан, османов и мамлюков.

Победителем из этого хаоса вышел Мухаммед Али – албанский военачальник, которого Порта изначально отправила в Египет сражаться с французами и давить непокорных мамлюков. После того как французы были изгнаны, он вырезал всех мамлюков, сверг османского губернатора, отбился от англичан и сам стал наместником Египта. Согласно османскому принципу управления, если человек смог захватить власть в регионе и удержал её, то Порта признаёт свершившийся факт. Так Мухаммед Али стал вассалом султана с титулом «вали» Египта.

В покорённой стране вали приступил к широкомасштабной модернизации и вестернизации. Вся земля была национализирована, создан бюрократический аппарат, введена рекрутская повинность, строились дороги, каналы, больницы и школы, студентов стали отправлять на учёбу в Европу. Все эти реформы оплачивались за счёт государственной монополии на торговлю и адских налогов с бесправных крестьян.

Создав при участии французских офицеров армию и флот по европейскому образцу, Мухаммед Али приступил к полномасштабным завоеваниям. Сначала был захвачен Аравийский полуостров со Священными городами Меккой и Мединой. Египетские войска тогда уничтожили Первое ваххабитское государство во главе с Саудовской династией. Затем был покорён Судан. По призыву султана египтяне отправились подавлять Греческое восстание, и лишь вмешательство европейских держав спасло тогда греков. Впрочем, Крит остался под контролем Египта.

В 1831 г. Мухаммед Али восстал против султана и разгромил османскую армию в битве при Конье в южной Анатолии. Под власть Египта перешёл весь Левант. Только вмешательство великих держав заставило египтян остановиться. Именно на фоне того кризиса русские войска единственный раз в истории вошли в Константинополь и установили контроль над черноморскими Проливами – чтобы как союзники султана защищать его от Египта.

В 1839 г. Мухаммед Али во второй раз восстал против Османов с целью окончательно стать самостоятельным правителем. Однако крах Османской империи не входил в планы европейских держав. Они согласились на британскую военную интервенцию, и в 1840 г. Royal Navy вынудил египтян капитулировать. Мухаммед Али потерял все свои завоевания кроме Судана, но хотя бы остался наместником Египта.

Потомки Мухаммеда Али правили Египтом ещё сто лет после его смерти. Они расширили египетские владения в Судане, а также попытались покорить Эфиопию и Сомали, но безуспешно. Широкомасштабная программа модернизации в итоге привела к банкротству, и в 1882 г. страна была оккупирована британцами, хотя формально Египет оставался в вассальной зависимости от Османской империи до 1914 г.

В годы Первой мировой войны Великобритания объявила о своём протекторате над страной, а в 1922 г. даровала независимость Королевству Египет. Тем не менее из-под реального британского контроля страна вышла только после революции 1952 г., которая свергла династию Мухаммеда Али и установила республику.

Судан, который с 1899 г. находился под двойным англо-египетским управлением, стал независимой республикой в 1955 г., после чего здесь тут же началась Гражданская война между исламским Севером и христианским Югом.

Смотреть карту Египетской империи в высоком разрешении можно тут.

​​Ровно 100 лет назад, в октябре 1923 г., Веймарская республика оказалась на грани краха.

В стране свирепствовала гиперинфляция, и за один доллар отдавали триллионы бумажных марок.

Рурская область – индустриальное сердце Рейха и главный поставщик угля (это как нефть и газ сейчас), была оккупирована французами и бельгийцами.

На западе страны при поддержке оккупантов подняли голову сепаратисты, которые мечтали отделить Рейнскую провинцию от Германии.

В Баварии произошёл правый переворот, и Мюнхен вышел из повиновения Берлину. Пока не было ясно, хотят ли баварцы восстановить собственное независимое королевство или собираются косплеить Муссолини и устраивать «марш на Берлин». Вокруг сепаратистского баварского правительства постоянно ошивался какой-то мутный австрийский капрал с усиками как у Чарли Чаплина.

В Саксонии и Тюрингии коммунисты вошли в состав коалиционных правительств с социал-демократами. В Москве уже несколько месяцев готовились к «Немецкому Октябрю», который должен был случиться в пятую годовщину свержения монархии.

Главнокомандующий рейхсвером генерал Ганс фон Сект несколько раз ставил перед правительством и президентом вопрос о переходе к военной диктатуре. Это казалось единственной возможностью спасти страну от распада и Гражданской войны, но учитывая политические взгляды Секта, вероятно, это привело бы к свержению республики.

К концу 1923 г. республика… осталась на месте!

Гиперинфляция кончилась. Бюджет секвестирован. Начались переговоры с Америкой о получении кредитов. Правые и левые путчи были подавлены. Сект получил в руки вожделенную чрезвычайную власть, но сидел смирно. Страна не развалилась.

О том, как Веймарская республика имела все шансы рухнуть уже в 1923 г., но не рухнула, и почему этот опыт не помог ей 10 лет спустя – читайте в пятничном лонгриде для платных подписчиков на Boosty и Patreon!

Спасибо за карту каналу @belaruskipioner

​​Как Германия на две недели стала парламентской монархией

Германская империя являлась дуалистической монархией. Согласно Конституции 1871 г., император был верховным главнокомандующим, который имел неограниченное право назначать и смещать рейхсканцлеров. Министры не несли никакой ответственности перед рейхстагом. Тем не менее от последнего зависели принятие законов и утверждение бюджета, так что правительства всё равно были заинтересованы в хороших отношениях с парламентским большинством. Естественно, ни кайзер, ни министры, ни генералы не были заинтересованы в расширении полномочий законодательной власти. Всё изменилось осенью 1918 г.

В конце сентября фактический командующий немецкой армией генерал Людендорф пришёл к выводу, что дальнейшее сопротивление Антанте бесполезно, фронт трещит по швам и нужно срочно просить перемирия. Людендорф выступил с инициативой провести демократизацию в стране. Во-первых, можно было рассчитывать, что Антанта станет более обходительна с либеральным парламентским правительством, чем с авторитарным кайзеровским. Во-вторых, на гражданских депутатов, которые подпишут мирное соглашение, можно было повесить все издержки поражения и тем самым вывести из-под удара военных, которые в реальности и проиграли эту войну.

План Людендорфа был принят, и 3 октября кайзер назначил новым канцлером принца Макса Баденского с репутацией либерала. Изначально новый глава кабинета предложил очень ограниченные реформы – члены рейхстага могли совмещать депутатские и министерские должности, а также голосовать по вопросам войны и мира. Большинство депутатов отвергли эти законопроекты как недостаточные.

Тогда Максу пришлось расширить реформы – отныне рейхстаг мог вынести канцлеру вотум недоверия, что обязывало кайзера сменить главу кабинета. Канцлер нёс ответственность за все действия императора, в том числе и в военной сфере – таким образом парламент получил косвенный контроль над армией.

Тем временем в ответ на просьбу о перемирии американский президент Вильсон выставил свои требования – немецкие войска должны покинуть все оккупированные территории, прекратить подводную войну и, наконец, убрать «военных господ и монархических автократов».

Внезапно Людендорф, для которого были характерны резкие перепады настроения, заявил, что последнее требование неприемлемо, а потому Германии остаётся только воевать до конца. Но своими предыдущими действиями генерал сам открыл дорогу для демократизации и перемирия. Канцлер поставил перед кайзером ультиматум – уйдёт либо Людендорф, либо принц Макс, но вместе они работать не будут. Вильгельм II выбрал канцлера. 26 октября Людендорф был отправлен в отставку, после чего генерал сбежал в Швецию.

Октябрьские реформы были одобрены парламентским большинством и вступили в силу 28 октября. Германия стала парламентской монархией.

Уже на следующий день в Киле начались волнения моряков на флоте. 3 ноября они переросли в открытое вооружённое восстание, которое как костёр перекинулось на всю страну. В течение всех этих дней принц Макс безуспешно пытался добиться отречения от Вильгельма II, но кайзер не решался и тянул до последнего. В конце концов, 9 ноября канцлер самовольно объявил об отречении императора, а через несколько часов социал-демократический статс-секретарь Филипп Шейдеман и недавно освобождённый политзаключённый Карл Либкнехт независимо друг от друга провозгласили Германию республикой.

На этом двухнедельная история парламентской монархии в Германии закончилась.

Однако Октябрьские реформы не прошли даром. Фактически они заложили институциональный фундамент для Веймарской Конституции. Рейхстаг мог смещать неугодных канцлеров, но итоговый выбор кандидатур на должность главы правительства целиком и полностью зависел от президента. Главу государства избирали на 7 лет, сместить его было очень сложно, он являлся верховным главнокомандующим и обладал возможностью как распускать рейхстаг, так и вводить чрезвычайное положение – фактически президент являлся «эрзац-кайзером» почти со всеми полномочиями, которыми были наделены императоры в Германской империи.

​​Как фашисты пришли к власти в Италии

Королевство Италия, созданное в 1861 г., с самого начала своего существования имело огромные проблемы с легитимностью в глаза народа.

Во-первых, оно было создано не через союз равноправных субъектов, как Германия, а через военное завоевание всех остальных итальянских государств Сардинским королевством. «Рисорджименто» оставалось идеей для узкого слоя интеллектуалов, чиновников и политиков. Большая часть неграмотного крестьянского населения куда больше была привязана к родному региону, а не к какой-то «Италии».

Во-вторых, либеральная Конституция 1848 г. предполагала высокие имущественные и образовательные цензы для участия в выборах, так что большая часть населения никак не влияла на политический процесс. Политика десятилетиями оставалась игрой богатых либералов и консерваторов, которые перетягивали министерские должности между собой.

В-третьих, итальянские короли отобрали Рим у Пап, которые до этого больше тысячи лет правили им как светские монархи. В итоге понтифики заперлись на ватиканском холме и запретили всем, кто считает себя «настоящими католиками», хоть как-то участвовать в политической жизни «нелегитимного государства».

Эта тройная изоляция широких народных масс от государства способствовала огромной популярности социалистических, синдикалистских и анархических идей в Италии на рубеже XIX – XX вв. В начале столетия католики всё же вышли из изоляции и уже после Первой мировой войны создали собственную Народную партию.

Кризис, связанный с диссонансом между «старой» кулуарной политикой и «новыми» массовыми движениями, был на время отложен Первой мировой войной, когда появилась альтернатива социализму и политическому католицизму – национализм и мечты о «Великой Италии».

1919 – 1920 гг. вошли в историю как «Красное двухлетие» – социалисты триумфально побеждали на выборах (на втором месте шли католики), вместе с анархистами захватывали фабрики и заводы, создавали отряды Красной гвардии. Но Социалистическая партия испугалась идти до конца, и Итальянской революции так и не произошло.

Тогда перепуганный средний класс повалил записываться в чернорубашечники из «Союза борьбы» – странной организации, созданной бывшим социалистом Бенито Муссолини, которая одновременно выступала за республику, рабочий контроль и аграрное перераспределение, но против социалистов и анархистов. За «Великую Италию», но против монархии, Церкви, дворянства и буржуазии.

Но чем больше фашисты били «левых», тем сильнее они забывали о «революционных» пунктах своей программы и примирялись с существующим «традиционным порядком»

1921 – 1922 гг. вошли в историю как «Чёрное двухлетие», когда чернорубашечники необузданным террором подавили всех «левых». Кончилось всё тем, что в октябре 1922 г. фашистские колонны пошли на Рим. Король решил договориться «по-хорошему», отказался разгонять марш силой и назначил Муссолини главой коалиционного кабинета, состоявшего из националистов, либералов и христианских демократов. На тот момент в парламенте у фашистов было 35 депутатов из 535.

Фашисты назвали «марш на Рим» своей Октябрьской революцией.

Однако «настоящую» диктатуру они установили не сразу – для этого им потребовались ещё четыре года. Все оппозиционные партии, независимые профсоюзы и свободная пресса были запрещены лишь к концу 1926 г.

Ничего из этого у фашистов бы не получилось, не заручись они полной поддержкой «старорежимных» элит – короля и либералов. Последние решили, что фашизм – это и есть долгожданное решение политического кризиса, которое через национализм и корпоративизм примирит «массовую политику» с итальянским государством.

Даже большинство христианских демократов решили поддержать Муссолини и пожертвовали своей политической субъектностью ради того, чтобы дуче нормализовал отношения между Италией и Святым Престолом.

В годовщину победы фашистского «марша на Рим» 30 октября 1922 г. читайте очередной лонгрид для платных подписчиков на Boosty и Patreon.

​​Первый Венский арбитраж

Чехословакия была создана по итогу распада Австро-Венгрии. В наследство от империи Габсбургов ей достался пёстрый многонациональный состав населения. Помимо чехов и словаков, которые официально считались одним народом, здесь также проживали немцы, венгры, русины, поляки и евреи.

По итогу Трианонского мирного договора в состав Чехословакии вошли территории, где абсолютное большинство населения составляли венгры. Их здесь оказалось до 700 тыс. человек или около 5% населения. Однако в масштабе Словакии мадьяры составляли уже около 20% населения, а в масштабе Подкарпатской Руси – более 15%.

Межвоенная Венгрия, скованная ограничениями Трианона, не могла рассчитывать на возвращение утраченных земель военным путём. Поэтому регент Хорти пытался заручиться поддержкой великих держав. Ещё в 1927 г. Венгрия подписала договор о дружбе с Италией, а после 1933 г. стала тесно взаимодействовать с нацистской Германией.

В августе 1938 г. Гитлер, который планировал в октябре напасть на Чехословакию, лично убеждал Хорти присоединиться к агрессии. Однако регент слился, сославшись на неготовность венгерской армии к войне. Фюрер обиделся, поэтому когда Судетский кризис был разрешён соглашением в Мюнхене, он не стал настаивать на удовлетворении мадьярских претензий. За Венгрию тогда вписался Муссолини, который продавил пункт, согласно которому польские и мадьярские претензии к Чехословакии должны быть урегулированы в течение трёх месяцев.

Сразу же после Мюнхенского соглашения в Чехо-Словакии (теперь именно так, через дефис) произошла «федерализация». Словакия и Подкарпатская Русь стали автономными регионами с собственными правительствами. Именно они, а не центральная власть в Праге стали вести диалог с Венгрией о новых границах.

Октябрьские переговоры шли сложно и ни к чему не привели. Венгры требовали отдать все земли, где согласно переписи 1910 г. больше половины населения составляли мадьяры, а на остальных территориях провести референдумы – вдруг словаки и русины тоже хотят жить в «Великой Венгрии»? Автономные правительства предлагали провести размежевание по переписи 1930 г. Они отвергли идею о референдумах, предложив взамен различные варианты с передачей меньших территорий, созданием венгерской автономии или обменом населением.

После провала переговоров обе стороны обратились к Германии за посредничеством. Гитлер по-прежнему обижался на Хорти, поэтому глава германского МИДа Риббентроп был склонен урезать мадьярские требования и оставить значительную часть спорных территорий в составе Чехо-Словакии. Но за Будапешт снова вписалась Италия, которой было выгодно иметь сильную Венгрию как противовес Германии в Центральной Европе. Итальянский министр иностранных дел граф Чиано убедил Риббентропа быть более благосклонным к мадьярской позиции.

2 ноября в Вене оба министра объявили о результате своего арбитража. К Венгрии перешли приграничные территории с такими важными городами как Кошице, Ужгород и Мукачёво, хотя Братислава (венг. «Пожонь») всё-таки осталась в составе Чехо-Словакии. На этих землях проживали около 850 тыс. человек, из которых 500 тыс. были венграми, а 350 тыс. – представителями других народов. До 70 тыс. мадьяр остались на территории Словакии.

В марте 1939 г. на фоне оккупации немцами Богемии и Моравии Венгрия захватила всё Закарпатье и отжала у Словакии ещё немного земель на её восточной границе.

Первый Венский арбитраж был аннулирован после Второй мировой войны, когда Закарпатье вошло в состав СССР, а остальные спорные территории вернулись в состав Чехословакии. Однако венгров в отличие от немцев не изгнали, и 450 тыс. мадьяр проживают в современной Словакии до сих пор, где они составляют более 8% населения. В тех районах, где их численность достигает 20%, венгры имеют право использовать свой язык в делопроизводстве, образовании и СМИ.

У современной Венгрии нет официальных территориальных претензий к Словакии, но периодически между государствами всё же возникают дипломатические конфликты по тем или иным вопросам, связанным с правами мадьярского меньшинства.