​​Как нацисты воровали детей из оккупированной Европы

В «Третьем Рейхе» ответственным за «расовую» политику режима был рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, который одновременно занимал должность «рейхскомиссара по вопросам консолидации германского народа». На этом посту он занимался всеми вопросами, связанными с переселением немцев на Восток (и, следовательно, всеми вопросами, связанными с насильственными депортациями местных славян и евреев). Кроме того, в систему СС входила организация «Лебенсборн», которая курировала внебрачные беременности немецких женщин при условии «качественного» «арийского» потомства – этакие людозаводческие фермы по разведению «арийцев».

В годы войны эсэсовцы активно похищали детей с «арийскими признаками» из оккупированных Германией стран для их дальнейшей «германизации». В наибольшей степени от этой преступной практики пострадали поляки, однако целенаправленные похищения происходили также на территориях Советского Союза, Богемии и Югославии. Идеологическим обоснованием этих преступлений было то, что славянские народы поколениями якобы «славянизировали» исконно немецких детей.

Нацисты либо забирали детей, оставшихся без родителей (в том числе после массовых казней), либо отнимали детей у живых родителей, которых изгоняли с мест, где те проживали, либо вовсе покупали детей у нищих. Затем их перенаправляли в «воспитательные лагеря». Самим известным из лагерей такого рода был детский концлагерь в Лицманштадте (так немцы переименовали польскую Лодзь), хотя сюда также доставляли и беспризорников, и юных уголовников.

В «воспитательных лагерях» происходила «расовая сортировка». Тех детей, кто подходил по «расовым критериям», отправляли дальше в школы-интернаты и задним числом переоформляли все документы, чтобы полностью стереть любые следы их славянской идентичности, представив, будто они всегда были немцами. Самых маленьких – в основном до 6 лет, могли усыновить немецкие семьи. Те, кто постарше, оставались в школах-интернатах, где из них духовно, а часто и физически выбивали всю «славянскость» – запрещали говорить на родном языке и вспоминать биологических родителей и, напротив, приучали идентифицировать себя как немцев.

Те, кто либо не прошёл «расовой сортировки», либо активно сопротивлялся стиранию национальной идентичности отправлялись в «настоящие» концлагеря, где эсэсовцы ставили над детьми медицинские опыты со смертельным исходом.

Точное количество похищенных детей так и осталось неизвестным. В случае с Польшей оценки скачут от 20 тыс. до 200 тыс. человек. Иногда к похищенным польским детям приплюсовывают молодых польских «цивильарбайтеров», угнанных на принудительные работы в Германию (или детей, родившихся непосредственно в Германии у угнанных на работы полячек), а также детей фольксдойчей, которых перевозили в «метрополию». Ещё несколько десятков тысяч детей были насильно вывезены, в основном на принудительные работы, из Белоруссии и Украины. Из Богемии и Югославии (преимущественно из Словении) были вывезены примерно по 1 тыс. детей.

На одном из «малых» Нюрнбергских процессов американцы судили высокопоставленных эсэсовцев, отвечавших за «расовую политику» в ведомстве Гиммлера, в том числе и за похищения детей. Из 14 подсудимых суд признал виновными восьмерых и назначил им различные сроки заключения – от 10 лет до пожизненного. Впрочем, вскоре Союзники и западные немцы свернули денацификацию, и эсэсовские преступники в массе своей вышли на свободу по амнистии. Лишь глава штаба Гиммлера Ульрих Грейфельт быстро умер в заключении, а последнего главу управления СС по вопросам расы и поселения Рихарда Гильдебрандта успели передать полякам, которые вздёрнули его по приговору собственного суда.

Из-за уничтожения эсэсовцами своих архивов в конце войны, а также из-за последующей «Холодной войны» абсолютное большинство похищенных детей не вернулись к своим родным, а многие так и прожили всю жизнь, считая себя немцами. Тема стариков, ищущих свои реальные корни, появилась в немецком массовом общественном дискурсе лишь в 2010-х гг., спустя 70 лет после войны.

​​Чья Силезия?

Верхняя Силезия, наряду с Рурской областью, была самым индустриально развитым регионом Германской империи благодаря богатым залежам угля и железа. В начале XX в. здесь жили чуть больше 2 млн. человек, из которых 53% составляли польскоязычные, а 40% – немецкоязычные. Впрочем, язык ещё не предопределял национальной идентичности, так как в регионе была сильна собственная регионалистская «силезская» идентичность.

После поражения Германии в Первой мировой войне часть её территорий была передана другим государствам. Однако, исходя из «права народов на самоопределение», Союзники по Антанте допустили ряд референдумов на некоторых других территориях, чтобы определить их принадлежность. Таким образом должна была решиться судьба Северного Шлезвига, южной части Восточной Пруссии и Верхней Силезии.

Однако ни поляки, ни немцы не собирались оставлять вопрос о принадлежности Верхней Силезии исключительно на откуп избирателей. С обеих сторон в регионе стали действовать добровольческие военизированные подразделения. У поляков была «Польская военная организация» (POW), у немцев – фрайкоры и «чёрный рейхсвер». Между ними регулярно происходили стычки, а дважды – в августе 1919 и в августе 1920 гг. – дело доходило до полномасштабных сражений, которые вошли в историю как Первое и Второе Силезские восстания.

Чтобы хоть как-то сбить градус насилия и проконтролировать ход проведения референдума, державы-победительницы сформировали Межсоюзническую комиссию по контролю за плебисцитом. В Верхнюю Силезию в качестве миротворческого контингента были направлены войска Франции, Италии и Великобритании.

Наряду с физическим насилием обе стороны пустили в ход пропаганду. Помимо давления на национальные чувства обсуждались и социально-экономические перспективы. Польская сторона убеждала избирателей, что обложенная репарациями Германия – пропащая страна, тогда как при Польше в Верхней Силезии проведут земельную реформу в пользу бедных, а также предоставят региону широкую автономию. Немецкая пропаганда упирала на то, что поляки слишком ленивы и бесхозяйственны, а потому развалят здесь всё, что можно.

Долгожданный референдум состоялся 20 марта 1921 г. За Германию проголосовали 60% , за Польшу – 40%. Союзники оказались в замешательстве. Дело в том, что на юго-востоке региона получилось так, что проголосовавшие за Германию города оказались посреди проголосовавших за Польшу сёл. И как это делить? Снова проявились «версальские» разногласия между французами и британцами. Первые желали давить немцев «до талого» и выступали за передачу как можно больших территорий полякам. Вторые были куда более лояльны к немцам, желая сохранить сильную и платёжеспособную Германию для баланса сил в Европе, так что британцы, наоборот, отстаивали сохранение как можно больших территорий в составе Рейха.

Пока Союзники ссорились между собой, в мае произошло очередное – Третье – и самое масштабное Силезское восстание. POW попыталась взять под свой контроль как можно больший кусок Верхней Силезии и поставить всех перед фактом. Однако в битве при Аннаберге (горе Святой Анны) поляки были разбиты немецкими фрайкорами и отступили.

Окончательное будущее региона было определено Лигой Наций в октябре. Приграничные города, голосовавшие за Германию, отошли к Польше, но часть сельских районов, голосовавших за Польшу, осталась в Германии. Хотя в арифметическом смысле географическое и демографическое большинство осталось за Германией, к Польше ушли наиболее индустриализированные районы с 2/3 заводов и 3/4 шахт. Между Германией и Польшей были подписаны соглашения о взаимных гарантиях для меньшинств, а также договорённости о совместной экономической эксплуатации региона, но обоюдные претензии и конфликты продолжались на протяжении всего межвоенного периода.

Через 20 лет Германия попробует переиграть историю и силой вернуть утраченные польские территории, но итогом этого станет окончательное изгнание отсюда всех немцев, причём не только из Верхней, но и из Нижней Силезии.

​​21 марта 1933 г. состоялся «День Потсдама» – открытие первой сессии немецкого рейхстага, избранного 5 марта того же года.

Президент Гинденбург назначил Гитлера главой коалиционного, преимущественно правоконсервативного, кабинета 30 января. Одновременно было объявлено о старте очередной избирательной кампании в рейхстаг. Практически сразу начались притеснения против марксистских и демократических партий, которые после мутной истории с поджогом Рейхстага переросли в полномасштабный партийно-государственный террор против любых несогласных.

Тем не менее даже в условиях чрезвычайного террора и административного давления нацисты получили «всего» 44% голосов – меньше половины. Впрочем, их парламентские правоконсервативные союзники из «Боевого чёрно-бело-красного фронта» получили ещё 8%, так что у Гитлера было абсолютное парламентское большинство. Тем не менее канцлер ставил своей целью получить чрезвычайные полномочия легальным путём постановлением парламента, а для этого нужно было не простое, а квалифицированное большинство в 2/3 голосов депутатов.

Церемония 21 марта должна была сыграть на государственнических чувствах депутатов, старой имперской военно-бюрократической элиты и внешних наблюдателей, чтобы обеспечить поддержку нарождавшейся гитлеровской диктатуре. Гитлер всеми силами хотел избавиться от репутации «радикала» и «социалиста» и, напротив, желал выставить себя «государственником», сторонником «легальности» и «преемственности».

Сам по себе день торжеств был выбран неслучайно. За 62 года до этого – 21 марта 1871 г. – открылся первый рейхстаг единой Германской империи. Таким образом, перекидывался символический мостик от учреждения «Второго Рейха» к учреждению «Третьего Рейха».

Основные торжества состоялись в Потсдаме – пригороде Берлина, который с XVII в. являлся резиденцией прусских королей. По приглашению Гитлера на церемонии присутствовали почти все сыновья Вильгельма II, включая кронпринца. В Гарнизонной церкви Потсдама президент и канцлер произнесли приветственные речи. Гитлер расплылся в комплиментах Гинденбургу, восславив его как «живой символ несокрушимости немецкой нации». После этого канцлер подошёл к президенту и, смиренно склонив голову, пожал тому руку. Всё это транслировалось в прямом радиоэфире на всю страну.

В конце церемонии по украшенным «имперскими» чёрно-бело-красными цветами улицам Потсдама торжественным маршем прошли подразделения рейхсвера, полиции, СА, СС, Гитлерюгенда и «Стального шлема».

Нацисты добились своей главной цели. Они символически легитимировали власть своего канцлера, представив её как логическое продолжение всей предыдущей прусско-германской истории. Гитлер отныне позиционировался как законный наследник Фридриха II, Бисмарка и Гинденбурга. Сам престарелый президент, а с ним и вся консервативная верхушка, тоже были в восторге и отныне рассматривали Гитлера как подходящего преемника.

В тот же день президент с подачи канцлера подписал три чрезвычайных закона: об амнистии нацистам, пребывавшим за решёткой за совершённые ранее преступления; об уголовной ответственности за критические высказывания в адрес правительства и об учреждении «особых судов» для рассмотрения подобных дел в ускоренном порядке.

На первом заседании нового созыва парламента, состоявшемся через несколько часов в Кролль-опере (сожжённое здание Рейхстага при нацистах так полноценно и не восстановили), его президент – Герман Геринг – назвал годы республики «годами нужды и позора», объявив о «победе над Веймаром». Вечером Берлинская государственная опера в присутствии канцлера ставила «Нюрнбергских мейстерзингеров» Рихарда Вагнера.

До исторического дня голосования по вопросу о предоставлении гитлеровскому правительству чрезвычайных полномочий оставалось двое суток.

​​Нацисты и «имперка»

Немецкая «имперка» – чёрно-бело-красный флаг – возникла в 1860-х гг., когда прусский министр-президент Бисмарк силой объединил немецкие княжества Северной Германии и Вольные ганзейские города в Северогерманский союз. «Имперский флаг» сочетал в себе как традиционные чёрно-белые цвета гогенцоллерновской Пруссии, так и традиционные красно-белые цвета Ганзейских городов. После того как Северогерманский союз объединился с южногерманскими государствами в Германскую империю, чёрно-бело-красный флаг стал национальным символом нового государства.

После Ноябрьской революции и свержения монархии в 1918 г. правительства Веймарской республики сменили национальный флаг на «республиканский» чёрно-красно-жёлтый, который использовался во время буржуазно-демократической революции 1848 г.

Однако та значительная часть общества, которая не приняла новую республику «справа», сохранила верность старому знамени. Вся недолговечная история Веймарской республики – это история войны символов между «республиканцами» и «антиреспубликанцами». Последним удалось отстоять «имперку» для торгового и военного флагов республики, так что коммерческие и военные немецкие корабли в 1920-х гг. продолжали ходить под старым флагом, к которому, приличия ради, был добавлен небольшой малозаметный республиканский крыж в верхнем левом углу. В 1926 г. срач о флаге даже привёл к отставке одного из многочисленных веймарских правительств.

У нацистов был свой флаг – красное знамя с белым кругом и чёрной свастикой посередине (сочетание цветов всё равно отсылало к «имперке»). Тем не менее, напомню, что Гитлер получил назначение канцлером как глава коалиционного правоконсервативного кабинета, для большинства членов которого «имперка» оставалась святым символом. Фюрер нацистов стремился заручиться поддержкой старых элит и ради этого был готов временно разделить свой триумф с политическими союзниками.

12 марта 1933 г. Гинденбург подписал указ, согласно которому «имперка» и флаг со свастикой отныне должны были всегда вывешиваться вместе как новые государственные символы.

«Двоефлажье» продолжалось до сентября 1935 г. К тому моменту Гитлер уже в достаточной степени консолидировал всю полноту власти в своих руках (Гинденбург умер за год до этого), так что заискивать перед консервативными элитами больше не имело смысла.

Вскоре подвернулся формальный повод для обновления закона «О флаге». В Нью-Йорке антифашистские активисты проникли на борт немецкого круизного лайнера «Бремен», сорвали флаг со свастикой, изорвали его и выбросили в реку. В ответ на ноту протеста американские власти заявили, что «имперский» национальный чёрно-бело-красный флаг не пострадал, а что там случилось с партийной нацистской символикой, их не особо волнует.

Новый закон «О флаге», принятый 15 сентября 1935 г., постановил, что отныне в Германии один национальный флаг – и это флаг со свастикой. Президент рейхстага Геринг в своём официальном комментарии назвал старый флаг символом «Германии, с честью ушедшей в прошлое» и предостерёг от того, чтобы «имперка» становилась партийным символом «реакционеров».

В 1943 г. в Советском Союзе был создан коллаборационистский Комитет «Свободная Германия», который безуспешно пытался воздействовать на консервативные немецкие элиты, включая офицеров, с целью, чтобы те самостоятельно свергли Гитлера и заключили мир. Пропагандистские печатные издания Комитета были оформлены в «имперских» цветах.

После краха нацистского режима и в ФРГ, и в ГДР был возвращён буржуазно-демократический республиканский чёрно-красно-жёлтый флаг. «Имперка» была вытеснена в поле ультраправых неонацистских маргиналов, которые предпочитают выходить на публичные демонстрации с ней вместо законодательно запрещённого флага со свастикой. Однако с 2020 г. федеральные земли стали прямо запрещать и «имперку» тоже, так что, судя по всему, вскоре она окончательно законодательно будет приравнена к нацистскому флагу.

​​День рождения «Третьего Рейха»

23 марта 1933 г. немецкий рейхстаг большинством голосов предоставил правительству Адольфа Гитлера чрезвычайные полномочия.

Вообще возможность наделять правительства внеконституционными чрезвычайными полномочиями была прописана в самой Веймарской Конституции. Условием для этого было согласие 2/3 рейхстага. В течение 1920-х гг. парламент регулярно предоставлял подобные полномочия демократическим коалиционным правительствам для того, чтобы те «в ручном режиме» справлялись с сотрясавшими страну политическими и экономическими кризисами. Однако каждый раз по истечении оговоренного срока эти полномочия заканчивались, и конституционный баланс сил восстанавливался.

Гитлер стремился к неограниченной и бессрочной власти. Однако фюрер НСДАП хотел, чтобы его диктатура была оформлена легальным путём, чтобы не напугать ни народ, ни старые элиты. В конце концов, абсолютного большинства на свободных выборах у нацистов не было никогда, а консерваторы считали «плебейское» нацистское движение вынужденным временным союзником.

Для того чтобы получить заветные полномочия, канцлеру требовался парламентский кворум в 2/3 депутатов и одобрение 2/3 присутствовавших.

На выборах 5 марта в парламент были избраны 647 депутатов, следовательно, кворум должен был составлять 432. Мандаты 81 коммуниста (12% избирателей) были аннулированы сразу же после оглашения результатов, после чего кворум составил 378 депутатов. Чтобы сделать бойкот со стороны прочих партий бессмысленным, президент рейхстага Геринг изменил правила кворума таким образом, что теперь «присутствующими» считались все депутаты, которые отсутствовали «без уважительной причины». «Неуважительной причиной» считалось в том числе бегство от террора штурмовиков или помещение депутата-оппозиционера в концлагерь.

В день голосования здание Кролль-оперы, где заседал парламент (здание Рейхстага было сожжено месяцем ранее), оцепили эсэсовцы, а внутри стояли колонны штурмовиков, которые словесно и физически давали понять депутатам, что с ними будет, если те не проголосуют «как надо».

В своей речи перед рейхстагом Гитлер, облачённый в униформу штурмовика, в общих чертах описал свою политическую программу и призвал депутатов решить, хотят они мира или войны. Его приветствовали овациями 288 депутатов от НСДАП (44% избирателей) и 52 депутата от правых консерваторов (8%).

Председатель Социал-демократической партии Отто Вельс в ответ произнёс последнюю оппозиционную речь в рейхстаге, начинавшуюся со слов: «Вы можете отнять у нас жизнь и свободу, но не честь». Из 120 избранных депутатов от СДПГ (18% избирателей) в Кролль-опере присутствовали 94, так как остальные 26 уже находились либо в бегах, либо в концлагерях.

В условиях, когда нацисты и консерваторы однозначно выступали за «Закон о полномочиях», а социал-демократы – однозначно против, судьба Германии зависела от решения 72 депутатов от католической партии Центра (11% избирателей), 19 депутатов от Баварской народной партии (3%) и нескольких депутатов от мелких либеральных, протестантских и крестьянских партий.

Все они проголосовали за.

Многих запугали присутствовавшие в зале штурмовики. Депутаты исходили из того, что Гитлер всё равно установит свою диктатуру, и пусть лучше он сделает это «легально», чем «нелегально» – вдруг это позволит в будущем ограничить его власть на основании закона? В конце концов, канцлер дал устные обещания председателю партии Центра Людвигу Каасу, что не будет посягать на конституционные институты государства, а также не будет притеснять христианские конфессии.

Стоит ли говорить, что все свои устные обещания фюрер впоследствии нарушил.

«Закон о преодолении бедственного положения народа и государства» предоставил правительству право в следующие 4 года принимать любые законы и заключать любые договоры без какой-либо санкции со стороны парламента.

В 1937 и 1939 гг. рейхстаг формально продлевал чрезвычайные полномочия ещё на 4 года, а затем Гитлер и вовсе издал указ, что они будут бессрочными.

Восемь тысяч. Думайте.

Что такое «Третий Рейх»?

Мы привыкли называть «Третьим Рейхом» Германию в период правления Адольфа Гитлера и нацистской партии в 1933 – 1945 гг.

Однако нужно иметь в виду, что «Третий Рейх» – это не более чем метафора, и формально германское государство так никогда не называлось. С 1871 по 1943 гг. Германия официально именовалась «Германским Рейхом» (Deutsches Reich), безотносительно того, кто ею правил – кайзер, президент или фюрер. Первая статья Веймарской Конституции, например, гласила: «Германский Рейх является Республикой» («Das Deutsche Reich ist eine Republik»). С точки зрения официального наименования государства, в 1933 г. ровным счётом ничего не изменилось. В 1943 г. – уже в разгар войны – официальное название государства «для внушительности» поменяли на «Великогерманский Рейх» (Großdeutsches Reich). Под этим названием Германия временно и прекратила своё существование в мае 1945 г.

Откуда же взялось словосочетание «Третий Рейх»?

Сначала надо отметить, что само по себе слово «Рейх» – это, что называется, «высокий штиль», идущий прямиком из Библии и Средних веков. «Царствие Небесное» – это «Himmelreich», а хилиастические богословские концепции обещают пришествие «Тысячелетнего Царства Божьего» – «Tausendjähriges Reich». Так что «Reich» в значении «империи» или «государства» изначально несёт в себе куда больший эмоциональный и даже мистический заряд, чем бездушное и сугубо технократическое слово из Нового времени – «Staat».

Изначально словосочетание «Третий Рейх» как раз использовалось в средневековом хилиастическом богословии, как обозначение Царства Святого Духа (после Царств Отца и Сына).

Интерес к старому богословскому термину возродился в Северной Европе на рубеже XIX – XX вв. Немецкие и скандинавские писатели и философы вкладывали в него каждый своё, но более-менее сходились, что «Третий Рейх» – это какое-то светлое будущее, которое наступит в XX в.

Политическое использование термина стало популярным после публикации в 1923 г. одноименной книги немецкого «консервативного революционера» Артура Мёллера ван ден Брука. Согласно автору, «Первым Рейхом» была Священная Римская империя германской нации, «Вторым Рейхом» – Германская империя, созданная Бисмарком и Вильгельмом I, ну а «Третий Рейх» – это будущий политический режим, где немецкий национализм органично будет сочетаться с социализмом.

В последующие годы словосочетание «Третий Рейх» стало паролем для немецких правых антиреспубликанцев со значением «Немецкое национальное государство» или «прекрасная Германия будущего». Естественно, никакого чёткого консолидированного представления, что же «Третий Рейх» должен представлять собой в реальности, у правых не было, и каждый воображал эту «прекрасную Германию будущего», как ему заблагорассудится.

Нацисты, которые пришли к власти в союзе с правыми консерваторами, с удовольствием монополизировали риторику о «Третьем Рейхе», внушая своим консервативно-революционным союзникам, что диктатура Гитлера – это и есть то самое правое «Немецкое национальное государство», о котором те так долго мечтали.

Очень быстро термин «Третий Рейх» подхватили политические противники нацистов и стали описывать этим выражением национал-социалистическую Германию. В конце концов, летом 1939 г. сначала Гитлер, а затем Геббельс издали закрытые циркуляры, согласно которым дальнейшее использование термина «Третий Рейх» было признано нежелательным. Тем самым нацисты фактически признали, что их государство имело мало общего с христианскими пророчествами или с идеалами консервативных революционеров 1920-х гг.

В послевоенной Германии развернулись дискуссии, насколько корректно использовать пропагандистское клише «Третий Рейх» в отношении периода 1933 – 1945 гг. Всё-таки никакого отдельного государства Гитлер не учреждал, а «легально» продолжал преемственность Германского Рейха. Поэтому «Третий Рейх» обычно ставят в кавычки как метафору. Что же до более академичных обозначений, то в немецкой Википедии статьи о 1933 – 1945 гг. озаглавлены в итоге как «NS-Staat» и «Zeit des Nationalsozialismus».

​​Рядом со зданием Рейхстага в Берлине находится мемориал в память о 96 депутатах парламента Веймарской республики, которые были убиты нацистами в 1933 – 1945 гг. Каждая из 96 вертикальных чугунных плит информирует об имени депутата, годах жизни и месте смерти.

Последний многопартийный рейхстаг, избранный на относительно свободных выборах 5 марта 1933 г., проголосовал за закон о чрезвычайных полномочиях правительства на заседании 23 марта. Уже в июне-июле все партии, кроме НСДАП, были либо запрещены, либо самораспустились, а Гитлер принял закон, который запрещал создание новых партий. Соответственно все ненацистские депутаты потеряли свои мандаты. Часть депутатов от самораспустившейся правоконсервативной союзницы нацистов – Немецкой национальной народной партии (DNVP) – перешла во фракцию к НСДАП.

Новые выборы в рейхстаг, которые состоялись 12 ноября, были уже безальтернативными – кандидаты избирались общим списком «нацистов и беспартийных». Впоследствии Гитлер провёл ещё две пропагандистские избирательные кампании в бессмысленный рейхстаг – в 1936 г. (на фоне демилитаризации Рейнской области) и в 1938 г. (на фоне аншлюса Австрии). В итоге за 9 лет после марта 1933 г. немецкий парламент собирался всего 19 раз и ритуально проголосовал за 7 законов (все остальные, согласно Акту чрезвычайных полномочиях, принимались правительством). Последнее заседание рейхстага прошло 26 апреля 1942 г., когда он наделил Гитлера полномочиями верховного судьи, имевшего неограниченные права по назначению и смещению с поста любого гражданина Рейха.

Что же случилось с депутатами от разогнанных партий?

За теми, кто состоял в «запрещённых» марксистских партиях – КПГ и СДПГ, нацисты целенаправленно охотились. Террор первых месяцев режима был направлен в первую очередь именно против коммунистов и социал-демократов. Схваченных коммунистических активистов предпочитали в принципе больше не выпускать и держали в тюрьмах и концлагерях. Лидеров социал-демократов, кого не убили в первые месяцы после ареста, обычно выпускали, но продолжали держать под надзором и дамокловым мечом новых арестов. В итоге из 96 убитых депутатов рейхстага 43 состояли в КПГ, 41 – в СДПГ и ещё 1 – в «независимой» социал-демократической партии.

С «буржуазными» партиями, которые волей-неволей, но проголосовали за закон о чрезвычайных полномочиях, нацисты поступили чуть более «цивилизованно». Им позволили самостоятельно «самораспуститься». Конечно, те партийные лидеры и активисты, кто имел репутацию антифашистов, тоже попали под каток репрессий, но значительной части представителей либерального и правоцентристского спектра позволили тихо уйти в частную жизнь. В числе 96 убитых депутатов, 4 – католические центристы, 2 – баварские регионалисты, 2 – правые либералы и по одному депутату от левых либералов, крестьянской партии и национал-христианской рабочей группы.

Хронологически выделяются два пика убийств политических противников режима – в самом его начале и в самом конце. В 1933 г. убили 11 депутатов, в 1934 г. – 7. В следующие 9 лет погибли ещё 23 депутата. Пик убийств пришёлся на последний год. В 1944 г. убили 20, а в 1945 г. – перед самым крахом – ещё 32. Тогда в рамках операции «Решётка» после покушения на Гитлера произошли повальные аресты всей бывшей веймарской политической элиты, даже не связанной с заговором 20 июля, чтобы на корню уничтожить любую потенциальную оппозицию. У двоих депутатов даты смерти неизвестны, а один умер в 1948 г., но от последствий заключения в концлагере.

Безусловно, в годы национал-социализма по политическим мотивам были убиты и те депутаты рейхстага, которые принадлежали к самой НСДАП или к её союзнице DNVP. Однако создатели мемориала логично решили, что такие «жертвы режима» – это, прежде всего, жертвы грызни пауков в банке (вроде убитых лидеров штурмовиков в «Ночь длинных ножей» или тех нацистов, кто присоединился к заговору 20 июля 1944 г. и был за это казнён), а потому им не место среди других погибших оппозиционеров.

Такие разные «Мартовские павшие»

В немецкой истории термин «Мартовские павшие» («Märzgefallene») в течение ста лет использовался по отношению к самым разным коллективам, причём как в торжественном, так и в ироничном смыслах.

Всё началось с «Весны народов» в 1848 г. 13 марта митинг либералов в Вене, посвящённый дню рождения их кумира – императора Иосифа II, перерос в восстание и уличные бои с правительственными войсками. В тот же день из столицы бежал консервативный канцлер Меттерних. Через два дня император Фердинанд I сдался и согласился отменить цензуру, назначить либеральных министров и ввести Конституцию.

18 марта восстание охватило Берлин. Через день сдался и прусский король Фридрих Вильгельм IV, который также пообещал восставшим отмену цензуры, либеральный кабинет и Конституцию.

И в Вене, и в Берлине погибшие революционеры были объявлены «Мартовскими павшими» и торжественно захоронены. Хотя немецкие революции в итоге были подавлены, память о погибших бережно сохранялась и передавалась сначала либеральными, а затем и социал-демократическими активистами.

В марте 1920 г. правые заговорщики попытались осуществить Капповский путч против демократического правительства Веймарской республики, которое подписало Версальский мир и обязалось сократить рейхсвер. Судьба путча была решена, когда социал-демократы призвали профсоюзы к всеобщей забастовке, и на улицы по всей стране вышли до 12 млн. человек. Хотя лидеры заговора после этого сбежали из Берлина без боя, восставшие фрайкоровцы были настроены более решительно, и в последующих столкновениях погибли десятки человек. Рабочие – преимущественно сторонники социал-демократов – которые погибли при подавлении Капповского путча, также были возвеличены как «Мартовские павшие».

В 1933 г. термин «Мартовские павшие» приобрёл совсем иное значение. На момент назначения Гитлера канцлером в нацистской партии состояли около 850 тыс. человек. Уже с февраля на НСДАП обрушился вал заявок на вступление. Сотни тысяч карьеристов здраво рассудили, что отныне делать карьеру будет выгоднее, если обзавестись «правильным» партийным билетом. В итоге к маю 1933 г. численность партии выросла втрое и составила около 2,5 млн. человек.

С точки зрения «Старых бойцов» («Alter Kämpfer»), то есть «идейных» нацистов, кто вступил в НСДАП до прихода Гитлера к власти, это было торжеством оппортунизма и приспособленчества. Новоявленных партийцев стали презрительно называть «Мартовскими павшими» или «Мартовскими фиалками».

Чтобы остановить поток карьеристов и сохранить партию в качестве своеобразного «элитного авангарда нации», приём новых членов в НСДАП был остановлен с 1 мая 1933 г. Впрочем, запрет не действовал для членов СА, СС, НСБО (нацистских профсоюзов) и «Гитлерюгенда». Члены этих организаций сохранили право подавать заявки на вступление в партию.

Запрет был ослаблен в 1937 г., когда ввели статус «кандидата в члены партии» с испытательным сроком и позволили вступать в НСДАП особо отличившимся активистам, проявившим себя уже после 1933 г. Наконец, в мае 1939 г. все ограничения были сняты. К маю 1945 г. партбилеты НСДАП были оформлены примерно на 8,5 млн. человек, что составляло около 10% граждан Рейха.

Последний раз термин «Мартовские павшие» использовался в немецкой истории применительно к индивидуальным фермерским хозяйствам в ГДР, которые в 1960 г. были принудительно слиты в «Сельскохозяйственные производственные кооперативы». Коллективизация затронула около 0,5 млн. человек. Тысячи фермеров предпочли сбежать в ФРГ, а наиболее отчаявшиеся даже кончали жизнь самоубийством. Те же, кто остался работать в кооперативах, зачастую делали это спустя рукава и все свои усилия прилагали к развитию того полгектара земли, который Социалистическая Единая партия всё же разрешила оставить фермерам в частном пользовании.

Что произошло в Германии в 1933 г.?

Каким словом или выражением можно назвать приход Гитлера и нацистской партии к власти в Германии в 1933 г.? Об этом спорили уже современники диктатуры. Об этом продолжают спорить историки и спустя 90 лет после описываемых событий.

Сам нацистский лексикон был чрезвычайно богат и напыщен по поводу обозначения прихода своих носителей к власти. 30 января – день назначения Гитлера канцлером, в нацистской Германии являлся памятной датой под названием «День национального возвышения» («Tag der nationalen Erhebung»). Кроме того, нацисты активно говорили о «Национальной революции». В то же время, чтобы не напугать бюргеров и подчеркнуть «легальность» своего режима, Гитлер предпочитал говорить о «принятии власти» («Machtübernahme»).

После 1945 г. историки и публицисты на протяжении длительного времени использовали термин «захват власти» («Machtergreifung»), который до сих пор остаётся довольно распространённым. Это словосочетание подчёркивает насильственные и репрессивные компоненты в приходе нацистов к власти – партийно-государственный террор против оппозиционеров, создание концлагерей, бессудные убийства, разгон профсоюзов и партий, внепарламентское давление на депутатов рейхстага, ответственных за принятие Акта о чрезвычайных полномочиях правительства.

Однако у термина «Machtergreifung» со временем появляется всё больше критиков. Они отмечают, что поразительным образом Гитлер был прав, когда предпочитал говорить не о «захвате власти», а лишь о её «принятии». Для значительной части наблюдателей в 1933 г. террор против оппозиции был лишь побочным проявлениям вполне «легального» и конституционного прихода фюрера НСДАП к власти. Канцлером Гитлера назначил президент Гинденбург, а все репрессивные и диктаторские законы были приняты в соответствии с буквой Веймарской Конституции, которую формально никто никогда так и не отменял.

Некоторые исследователи оперируют термином «передача власти» («Machtübergabe»), который подчёркивает роль старых имперских политических элит в возвышении Гитлера. «Консервативные революционеры» в окружении президента Гинденбурга, сознательно стремившиеся демонтировать Веймарскую республику и значительно продвинувшиеся в этом деле с 1930 г., в какой-то момент решили, что Гитлер будет подходящим исполнителем их планов, и передали фюреру НСДАП всю полноту власти. Единственное, они не просчитали, что Гитлер будет вполне самостоятельным политиком и быстро отодвинет своих прежних союзников от любых властных рычагов. Но к тому моменту дело было сделано, и диктаторская власть уже была передана.

Продолжаются споры, насколько справедливо считать события 1933/34 гг. «революцией». Дебаты концентрируются на том, в какой мере процесс консолидации абсолютной власти в руках Гитлера был «законным» или «незаконным», а также в какой степени нацисты изменили политический, культурный и социально-экономический ландшафт немецкого общества. С одной стороны, формально «Германский Рейх» остался «Германским Рейхом» и после 1933 г., никакого юридического переучреждения государства не произошло. Средства производства также остались в руках предыдущих владельцев, если те, конечно, не были евреями.

С другой стороны, фактическое переучреждение государства всё-таки состоялось. Германский Рейх 1932 г. и, например, 1935 г. – это два разных государства с совершенно отличающимися друг от друга политическими системами. Процесс отмены старых институтов и создания новых сопровождался открытым революционным насилием и попранием прежней «легальности» – тут можно вспомнить и бессудные казни, и многочисленные примеры, когда нацисты прямо нарушали авторитарную Веймарскую Конституцию, которая, казалось бы, давала широкий простор для «чрезвычайных мер». Это касалось, например, махинаций с кворумом в рейхстаге, когда нужно было принять Акт о чрезвычайных полномочиях, внеконституционного уничтожения федеральных институтов – рейхсрата и земельных парламентов, наконец, упразднения президентского поста после смерти Гинденбурга и передачи его полномочий канцлеру.

Подготовленная революция

Ещё Алексис де Токивль в книге «Старый порядок и революция» сформулировал тезис, что революция – это не радикальный разрыв с прошлым, а скорее – радикальное продолжение тех общественных процессов, которые уже были подготовлены при Старом порядке.

Если исходить из предположения, что в Германии в 1933/34 гг. всё-таки произошла нацистская революция, то можно показать на нескольких примерах, в чём могла заключаться преемственность между старым и новым режимами.

Уже неоднократно проговаривалось, что Гитлер пришёл к власти в условиях «консервативной революции», которую с 1930 г. осуществляли старые имперские элиты. Канцлеры Брюнинг, Папен и Шлейхер и без всякого Гитлера многое сделали для того, чтобы низвести роль рейхстага до простой декорации, необычайно усилить исполнительную власть президента и ослабить федерализм. Этот курс в целом находил сочувствие у значительной части немецкого общества. Ещё в 1929 г. лидер католической партии Центра (когда-то одной из учредительниц республики), Людвиг Каас публично заявил: «Никогда ещё тоска по великому вождю не находила такого живого и нетерпеливого отклика в немецкой народной душе чем в дни, когда беды Отечества и культуры угнетают наши души». Куда более авторитарными и «правыми» в начале 1930-х гг. стали и немецкие либералы.

Нацистский «Гляйхшальтунг» – то есть упразднение субъектности федеральных земель, являлся радикальным продолжением прежней республиканской политики. Ещё Веймарская Конституция лишила южнонемецкие государства их «особых» военных и налоговых привилегий, которые были предоставлены им бисмарковской Конституцией 1871 г. Ко времени учреждения республики относятся и первые проекты по разделу или как минимум ослаблению Пруссии. В июле 1932 г. имперское правительство Папена свергло прусское земельное правительство и фактически превратило крупнейшую германскую землю в рейхскомиссариат, которым напрямую управляли назначенные (а не избранные) чиновники из федерального центра.

Ещё в начале 1930-х гг. немецкие правительства, борясь с «Великой депрессией», сделали ставку на протекционистскую торговую политику и экономическую автаркию, разрабатывали планы по сельскохозяйственной реколонизации восточных областей Рейха, продвигали благотворительную акцию «Зимняя помощь» для неимущих, а также создали «Добровольную трудовую службу», призванную занять безработных общественными работами. Нацисты лишь переняли арсенал всех этих мер, расширили их и сделали общеобязательными на государственном уровне.

Внешнеполитическая цель пересмотреть версальские границы открыто декларировалась всеми веймарскими республиканскими кабинетами. Ещё в 1922 г. канцлер-центрист Йозеф Вирт рассуждал в приватных беседах, что «с Польшей должно быть покончено», а «русско-немецкая граница должна быть восстановлена по состоянию на 1914 г.». В 1930/31 гг. вся Европа стояла на ушах из-за того, что немцы и австрийцы договорились о создании Таможенного союза, который открыто рассматривался как первая веха на пути к политическому воссоединению. Однако тогда проект был сорван консолидированными действиями Великобритании и Франции.

Кроме того, все веймарские кабинеты последовательно шли к отмене ограничений на вооружения, и в декабре 1932 г. эта цель была достигнута – на Женевской конференции великие державы официально признали право Германии на восстановление её вооружённых сил. В сентябре 1932 г. с подачи генерала Шлейхера был создан Имперский попечительский совет по оздоровлению юношества, который с одной стороны можно воспринимать как предтечу всеобщей воинской повинности, а с другой – как альтернативный вариант всеобщей государственной молодёжной организации, нишу которой в реальности в 1933 г. занял «Гитлерюгенд».

Германия в 1930-х гг. была обречена стать авторитарной корпоративистской националистической правой диктатурой, которая бы проводила реваншистскую внешнюю политику. Однако дизайн и оформление этой диктатуры, а также фигура «фюрера» могли быть самыми разными.

​​Гляйхшальтунг

Слово «Гляйхшальтунг» («Gleichschaltung» – «синхронизация», «унификация») являлось одним из ключевых в нацистском лексиконе. Оно обозначало ликвидацию всей «цветущей сложности» прежней немецкой общественно-политической жизни и приведение её к общему тоталитарному знаменателю. Университеты, студенческие союзы, спортивные клубы, коллегии адвокатов, пресса, культурные учреждения – все вплоть до клубов садоводов обязаны были «синхронизироваться» в соответствии с новой политической реальностью. Ключевыми компонентами «Гляйхшальтунга» являлись ликвидация любых демократических процедур и закрепление «принципа фюрерства» в каждой организации, изгнание оттуда всех евреев и, наконец, замена всех руководящих кадров на членов НСДАП.

Но главным проявлением «Гляйхшальтунга» стало уничтожение федерализма и переход к унитарной форме государственного устройства.

Напомню, что Германская империя формально являлась конфедерацией суверенных немецких князей и Ганзейских Вольных городов. Её члены сохраняли значительную часть военного, налогового и правового суверенитета.

Правительства Веймарской республики последовательно прижимали региональные вольности, лишив земли права иметь собственные армии или оставлять у себя все налоги. Тем не менее Веймарская Германия по-прежнему оставалась страной с сильными федеральными институтами.

Первый удар по федерализму нанесли вовсе не нацисты, а консервативное имперское правительство Франца фон Папена, когда оно 20 июля 1932 г. свергло земельное правительство Пруссии во главе с социал-демократами. Крупнейшая германская земля была превращена в рейхскомиссариат, которым напрямую управляли назначенные, а не избранные чиновники.

Нацисты лишь продолжили политику своих предшественников по унитаризации Рейха, но сделали это в своей радикально-революционной манере.

31 марта 1933 г. был издан «Временный закон о Гляйхшальтунге земель с Рейхом». Согласно ему, ландтаги – региональные парламенты, всех земель, кроме Пруссии, распускались и переформатировались в соответствии с результатами имперских выборов в рейхстаг 5 марта. Коммунистические депутаты не допускались. Это автоматически означало, что абсолютное большинство во всех ландтагах получала коалиция нацистов и правых консерваторов. Пруссия стала исключением только потому, что новый прогитлеровский ландтаг там уже был создан по итогам выборов, проводившихся одновременно с имперскими 5 марта.

7 апреля был издан «Второй закон о Гляйхшальтунге». Президент по предложению канцлера назначал в каждую землю по рейхсштатгальтеру, который становился этаким региональным «фюрером» с неограниченными полномочиями – он мог распускать ландтаги, увольнять министров, включая глав правительств, единолично принимать новые законы. Рейхсштатгальтером Пруссии стал лично Гитлер. Тем самым канцлер нейтрализовал своего вице-канцлера Папена, который до того являлся прусским рейхскомиссаром. Пользуясь статусом, Гитлер назначил Геринга прусским министр-президентом и вскоре сделал его и.о. рейхсштатгальтера. В мае ландтаг Пруссии собрался на своё последнее заседание и закосплеил имперский рейхстаг, вручив правительству Геринга чрезвычайные полномочия.

Окончательное уничтожение институционального федерализма состоялось в первую годовщину назначения Гитлера канцлером 30 января 1934 г. В этот день был издан «Закон о реорганизации Рейха», который в принципе ликвидировал земельные парламенты, переподчинил всех региональных чиновников имперским властям и передал все остатки земельного суверенитета центральному правительству. Спустя ещё две недели был ликвидирован рейхсрат – верхняя палата прежнего веймарского парламента.

Формально земли и их нацистские правительства продолжили своё существование, но фактически это уже были ничего не значащие пустышки. В некотором роде федерализм, но не институциональный, а скорее «феодальный» сохранился в виде безраздельной власти партийных гауляйтеров, так как они зависели не от каких-то институтов, а исключительно от расположения к ним лично фюрера, который единственный имел право назначать и смещать партийных начальников.

​​Первый акт Холокоста

Когда речь заходит о Холокосте, то первым делом на ум приходит систематическое истребление евреев, которое началось в 1941 г. Однако «Холокост» – это не только геноцид. Это весь комплекс преследований и дискриминации евреев, осуществлявшийся в Германии с момента прихода Гитлера к власти в 1933 г.

«Углубление» нацистской «национальной» революции зимой-весной 1933 г. сопровождалось террором против любых несогласных, а также полукриминальным перераспределением собственности в пользу тех партийных активистов, кто грезил второй – «социальной» – революцией. Значительное число евреев, которых нацисты рассматривали как своих экзистенциальных врагов, пострадали уже в этот «ранний» период. Политических активистов могли схватить, бросить в концлагерь, убить, а у владельцев бизнеса – «ариизировать» собственность в пользу «настоящих патриотов».

Притеснения евреев уже тогда вызвали широкую негативную реакцию заграницей, прежде всего, в Великобритании и США, со стороны еврейских и некоторых христианских организаций, а также отдельных политиков. Активно обсуждалась идея организовать бойкот всех немецких товаров в знак протеста против нацистского беспредела. Впрочем, эта идея была спорной, и даже часть самих еврейских организаций оппонировала бойкоту, утверждая, что это лишь спровоцирует Гитлера на более жёсткие меры.

Тем не менее самого факта обсуждения бойкота и его реализации со стороны некоторых организаций уже было достаточно, чтобы нацисты развернули широкомасштабную пропагандистскую кампанию. Немцев убеждали, что заграницей расцвела германофобия, а немецкие евреи якобы специально врут о своих притеснениях, чтобы раскручивать антигерманские «фейки». В ответ нацисты решили организовать собственный бойкот немецких евреев.

1 апреля 1933 г. у всех магазинов, лавок и контор, принадлежавших евреям, встали штурмовики и гитлерюгендовцы. Они не пускали клиентов внутрь, размалёвывая витрины звёздами Давида и антисемитскими лозунгами. В тот же день отряды штурмовиков наведались в офисы государственных учреждений, вынуждая еврейских чиновников покинуть рабочие места.

Однако по общему мнению первоапрельский бойкот в целом провалился – «широкие народные массы» восприняли его без энтузиазма, и по стране прошёл недовольный ропот, мол «зачем нам мешают покупать товары в любимых магазинах?». Вечером посты штурмовиков были сняты, и на следующий день бюргеры вновь отправились за покупками в знакомые места. Нацистам стало ясно, что общество ещё не готово безоговорочно принять их антисемитскую программу, и его ещё нужно «обработать» пропагандой.

7 апреля 1933 г. был издан закон «О восстановлении профессиональной государственной службы», который предписывал уволить всех евреев и нелояльных чиновников с государственной службы. В тот же день был издан закон о «Допуске к адвокатуре», который отзывал лицензии у всех еврейских адвокатов и оппозиционеров.
В течение следующего месяца лицензии были отозваны у еврейских врачей, евреи были исключены из спортивных ассоциаций, а в школах и в университетах введена «процентная норма». Осенью «запрет на профессию» был введён для еврейских журналистов, редакторов, деятелей культуры.

Своеобразной «бронью» от всех этих мер являлась «фронтовая привилегия», введённая по требованию президента Гинденбурга. Те евреи, кто либо сам участвовал в Мировой войне, либо чей сын или отец погибли на фронте, могли сохранить прежнее рабочее место.

«Фронтовая привилегия» была отменена в сентябре 1935 г., когда Нюрнбергские расовые законы лишили евреев немецкого гражданства и, следовательно, они автоматически потеряли право занимать государственные и юридические должности.

Окончательное лишение евреев всей их собственности, а также тотальное исключение из всей общественной жизни (включая запрет на посещение «общих» с немцами школ, университетов, больниц, культурных учреждений), произошло в 1938 г. после «Хрустальной ночи». Вскоре евреев стали сгонять в гетто.

Война ещё сильнее радикализировала «еврейскую политику». К 1941 г. планы «эвакуации» сменились полномасштабным геноцидом.

Лучший аналитический сервис в Телеграме проводит опрос аудитории. Пройдите, если не сложно, сделаете хорошее дело.

https://tgstat.ru/research

​​Наука может убить тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч, миллионы людей за весьма короткий промежуток времени.

В 1930 году на тот момент хирург второго класса, капитан армии, любитель выращивать бактерии в чашках Петри и просто добросердечный человек (цитата его дочери) Сиро Исии решил вдруг сделать свои эксперименты масштабом побольше, и, заручившись поддержкой военного министра и декана Токийского военного медицинского колледжа пропитчил идею о создании программы биологического оружия под эгидой департамента иммунологии. Да, интересное прикрытие в плане изучения защиты солдат от возможных эпидемий, на деле являвшееся разработкой эффективного способа сеять чуму. Начали с лаборатории в Токио и крыс с зайчиками, но результаты на них были настолько вдохновляющими, что захотелось попробовать и на людях тоже. По некоторым моральным принципам в своей стране этого делать не разрешалось.

Но в 1932 подвернулась крайне удобная возможность: аж целая Маньчжурия после Мукденского инцидента. Исии быстренько перевёз все свои пожитки в Харбин и открыл лабораторию уже там, ведь испытуемых «можно было ловить на улицах аки крыс». Но чтобы не палиться сильно, неподалёку сожгли ещё деревню, известную местным как Жонгма, и поставили там лагерь. Людей, строивших его, приводили на место с завязанными глазами, тех, кто отделывал лаборатории, казнили сразу после их готовности, заполняли тюремные камеры бандитами, партизанами и политическими преступниками. Кормили всех хорошо, но жизнь в плену в основном длилась не дольше месяца: людям пускали кровь, не давали воды или вкалывали чуму.

В 1934 нарушились все планы: из крепости смогли сбежать и не быть пойманными 16 человек – им повезло, что ливень отключил напряжение на электрическом заборе, их руки не были скованы и они перелезли на волю, где донесли о творящемся общественности. Гоминьдану оказалось не до этих вестей, но на этом крепость Жонгма и отряд Того за нарушением секретности все равно прикрыли, переехав в другой пригород Харбина.
Через пару лет было создано Управление по водоснабжению и профилактике, в котором под прикрытием санитарных изысканий числились:
отряд 691, Квантунская армия, базировался в разных городах провинции Хэйлунцзян, состоявший из нескольких спецотрядов, в их числе и 731
отряд 1855, Северо-Китайский фронт, Пекин
отряд 1644, Центрально-Китайский фронт, Нанкин
отряд 8604, Южно-Китайский фронт, Гуанчжоу
отряд 9420, Южная группа армий, Сингапур
отряд 100, Корпус безопасности, Чаньчунь
отряд 516, Корпус безопасности/Квантунская армия, округ Цицикар в провинции Хэйлунцзян.
Как видите, не одним 731, но эти отличились больше всех.

​​«Стальной шлем» поднимает путч!

«Стальной шлем» как организация немецких фронтовиков был создан уже в декабре 1918 г. В первые десять лет своего существования он позиционировался как «надпартийная» структура, пусть и с сильным «правым» уклоном. Но к концу 1920-х гг. в среде немецких «правых» окончательно победили антиреспубликанские настроения, и «Шлем» стремительно радикализировался. С тех пор он представлял собой авторитарно-правую антидемократическую антисемитскую военизированную организацию с полумиллионом членов. Всё чаще его лидеры описывали себя как «немецкие фашисты», ориентировавшиеся на опыт Италии Муссолини.

«Стальношлемцы» приветствовали «консервативную революцию», которая разворачивалась в Германии в начале 1930-х гг. Как и у других «консервативных революционеров», у них были сложные отношения с нацистами. Гитлеровское движение считали «плебейским», но были не прочь его «приручить». Нацисты «приручаться» не хотели, так что в последние годы республики отношения между «Стальным шлемом» и НСДАП скакали от общего «Гарцбургского фронта» в 1931 г. до открытого противостояния на президентских выборах в 1932 г., когда один из лидеров «Шлема» – Теодор Дюстерберг, баллотировался как альтернативный Гитлеру «правый» кандидат.

Тем не менее в январе 1933 г. «правым», как казалось, удалось «приручить» Гитлера. Было сформировано коалиционное правоконсервативное правительство с фюрером НСДАП во главе. Второй лидер «Шлема» – Франц Зельдте, получил портфель министра труда. Военизированные отряды «стальношлемцев», наряду со штурмовиками и эсэсовцами, получили статус «вспомогательных полицейских» для осуществления террора против любых оппозиционеров.

К весне 1933 г. становилось яснее, что план по «приручению» нацистов выходит из-под контроля. Именно НСДАП и её фюрер, а не какая-то «широко-правая коалиция» монополизировали государственную власть. В «Шлеме» наметился раскол между теми, кто был готов принять новые нацистские «правила игры», и теми, кто ещё хотел побороться за собственное видение «консервативной революции».

Самый громкий скандал произошёл в Брауншвейге. Глава местного отделения «Шлема» Вернер Шрадер, желая составить конкуренцию нацистам, договорился с членами уже запрещённых «марксистских» военизированных организаций – социал-демократического «Рейхсбаннера» и коммунистического «Рот фронта», что те массово перейдут в «Стальной шлем». Фантастическая перспектива создания единого фронта коммунистов, социал-демократов и правых консерваторов перепугала местных нацистских функционеров, которые вознамерились сорвать альянс во что бы то ни стало.

27 марта 1933 г. у брауншвейгского офиса «Шлема» собралась толпа из нескольких тысяч бывших «марксистов» с целью записаться в «стальношлемцы». Вскоре сюда нагрянули вооружённые отряды СА и СС, которые принялись разгонять толпу дубинками и огнестрелом. Офис «Шлема» был взят штурмом и закрыт. В тюрьмы и «дикие концлагеря» бросили около 1,5 тыс. человек. Нацистский министр внутренних дел Брауншвейга Дитрих Клаггес запретил деятельность «Шлема» на территории «своей» земли.

Газеты по всей Германии запестрели сообщениями о сорванном «путче «Стального шлема». Между Гитлером, Зельдте и Дюстербергом состоялся неприятный разговор. В итоге «Стальной шлем» в Брауншвейге всё-таки повторно легализовали, но уже с другим руководством и без оружия. Более «самостоятельный» Дюстерберг покинул организацию, а более «покладистый» Зельдте окончательно «лёг» под нацистов. Постепенно всех членов «Стального шлема» включили в состав СА, и организация окончательно растворилась в Штурмовых отрядах в ноябре 1935 г.

Впоследствии Шрадер как офицер абвера принял участие в заговоре 20 июля 1944 г. и покончил с собой, чтобы избежать ареста. Зельдте оставался министром труда до самого краха режима и умер в американском лагере для интернированных в ожидании суда в 1947 г. Дюстерберг ушёл в частную жизнь, пережил войну и написал мемуары, где пытался оправдаться за сотрудничество «Стального шлема» с нацистами.

​​Имперская железная дорога социалистической Германии

Обычно слово «Reich» переводится на русский язык как «империя». Однако в немецком языке у этого слова есть и более общее этатистское значение – «государство», «держава». Поэтому после свержения монархии в 1918 г. официальное название Германского государства не изменилось. Первая статья Веймарской Конституции гласила: «Das Deutsche Reich ist eine Republik». Если посмотреть на официальные названия государственных институтов Веймарской республики, то мы везде встретим приставку «рейхс-» – рейхспрезидент, рейхстаг, рейхсканцлер, рейхсвер. Слово «Reichsrätekongress» логичнее переводить, конечно же, как «Общегосударственный Съезд Советов», а не как «Имперский Съезд Советов».

Приход нацистов к власти в 1933 г. тоже ничего не изменил в официальном названии государства. «Deutsches Reich» (или как его официально стали именовать с 1943 г. – «Großdeutsches Reich») прекратил своё существование в мае 1945 г. после разгрома Германии и полной оккупации её территории.

В Федеративной республике на смену приставке «рейхс-» в названии государственных институтов пришла приставка «бундес-» («федеральный») – бундеспрезидент, бундестаг, бундесвер. В ГДР использовались либо приставки «фолькс-» («народный») – фольксармее, фолькскаммер (так назывался парламент), либо «штаатс-» («государственный») – «Staatsrat» («Государственный совет»), «Штази» («Госбезопасность»).

Однако поразительным образом оставался один государственный институт, название которого в социалистической Восточной Германии оставалось неизменным со времён «Германского Рейха». Это была железная дорога – «Deutsche Reichsbahn».

Всё дело в Берлинском вопросе. В 1945 г. Берлин был разделён на четыре оккупационных сектора. Три сектора западных Союзников оказались анклавом посреди «советской» территории. По взаимной договорённости все права на железнодорожные перевозки, осуществлявшиеся в Западном Берлине и связывавшие его с «внешним миром», принадлежали восточногерманскому отделению «Deutsche Reichsbahn».

В 1949 г. произошёл раскол Германии на два антагонистических государства, каждое из которых считало себя единственным представителем интересов всего немецкого народа. ГДР, например, настаивала на суверенитете над всем Берлином, а не только над его восточной частью. Однако по объективным причинам правительство ГДР не могло установить реального контроля над Западным Берлином, хотя и продолжало управлять его железнодорожными перевозками. При этом в Политбюро боялись, что если они переименуют восточногерманскую железную дорогу, то западные Союзники воспользуются формальным поводом и разорвут старое соглашение об обслуживании «Deutsche Reichsbahn» западноберлинской железнодорожной сети. Таким образом, для того чтобы сохранить контроль над железными дорогами Западного Берлина, восточногерманским железным дорогам оставили старое «имперское» название.

В следующие десятилетия между «Deutsche Reichsbahn» и Западным Берлином продолжались конфликты по поводу того, кому должно принадлежать то или иное имущество – Западный Берлин конфисковал ту собственность, которая не использовалась напрямую для железнодорожных перевозок. Тем не менее восточногерманские железные дороги под «имперским» брендом продолжали обслуживать Западный Берлин. Это в числе прочего неплохо пополняло бюджет ГДР иностранной валютой.

В 1961 г. власти ГДР огородили западные сектора Берлинской стеной. Железнодорожное сообщение сохранилось, но теперь уже западные берлинцы принялись бойкотировать «Deutsche Reichsbahn», чтобы не финансировать коммунистов, и активно пересаживались на западноберлинское метро. В конце концов, оказавшись на грани банкротства «Deutsche Reichsbahn», Политбюро сдалось, и в 1984 г. права на железнодорожные перевозки в Западном Берлине были переданы местным властям.

После воссоединения Германии в 1990 г. «Deutsche Reichsbahn» были слиты с западногерманскими «Deutsche Bundesbahn» и образовали единые «Deutsche Bahn». На этом использование приставки «рейхс-» в официальном контексте окончательно прекратилось.