Государственные люди. Зачем нужна оппозиция во время войны

Осенью 1918 г. руководство Второго Рейха сначала запросило перемирия, а затем капитулировало, имея потенциальную возможность продолжать сопротивление. Однако общее положение дел было таково, что в случае продолжения войны немецкая армия продолжила бы отступать, и потенциальная военная кампания 1919 г. шла уже на Рейне, на руинах Кёльна и Франкфурта. Капитулировав и согласившись на «похабный» Версальский мир, немцы, вероятно, сами того не осознавая, предотвратили приход войны непосредственно на территорию Германии.

Версальским миром принято было возмущаться и мечтать о его пересмотре. В итоге, всего через 21 год Германия волею очередного диктатора начала новую мировую войну, первичной целью которой было исправление «версальских границ» с Польшей. К лету 1944 г. эта война опять была проиграна. Немецкие войска, хотя по-прежнему и стояли на вражеской территории, откатывались по всем фронтам к довоенным границами Германии.

И вот здесь проявилась вся пропасть, которая при прочих сходствах пролегала между Вторым и Третьим Рейхами. Империя Гогенцоллернов являлась полуфеодальной военно-бюрократической автократией, которая тем не менее обладала сложной и плюралистичной политической системой. Во Втором Рейхе продолжал работу оппозиционный рейхстаг, в котором тон задавала коалиция социал-демократов, прогрессивных либералов и католических центристов. У них были сложные отношения с правительством и Генштабом – в начале войны все сплотились вокруг трона, но по мере затягивания боевых действий рейхстаг всё сильнее требовал «мира без аннексий и контрибуций».

В конечном итоге наличие вот такой – шумной, неудобной, самостоятельной, но одновременно конструктивной и умеренной – парламентской оппозиции, стало спасением для Германии в конце Первой мировой. Проиграв войну и оказавшись на пороге революции, прежний режим хотя бы имел людей, кому можно было перепоручить «расхлёбывать кашу».

Совсем не так было в Третьем Рейхе. Захватив власть, национал-социалисты начисто выжгли всё политическое поле. Рейхстага фактически не существовало. Бюрократический бардак и межведомственная грызня сходились на личности неограниченного диктатора – Адольфа Гитлера. И все действия этого диктатора летом/осенью 1944 г. кричали, что он скорее будет воевать до последнего немца, чем допустит повторение «ноября 1918».

20 июля часть немецких военных и чиновников попыталась убить Гитлера, чтобы воспроизвести ситуацию осени 1918 г., когда Союзники согласились вести переговоры с незамазанными немецкими представителями. Убить Гитлера не получилось, и большая часть заговорщиков отправилась в петлю.

Судя по всему, Гитлер понял логику своих внутренних врагов. В августе 1944 г. по всей Германии в рамках операции «Решётка» были арестованы около 5 тыс. человек – давно бывшие не у дел федеральные, региональные и муниципальные депутаты Веймарской республики, бывшие партийные и профсоюзные активисты – словом все, кто потенциально мог стать тем самым незамазанным представителем Германии на переговорах с Союзниками. Бывших лидеров коммунистов, социал-демократов, центристов и либералов массово отправляли в тюрьмы и лагеря. Многие из них так и не дожили до весны 1945 г.

Гитлер делал всё, чтобы ни у кого не было иллюзий – никаких переговоров не будет, и фюрер утащит всю страну и весь народ вслед за собой. В октябре 1944 г. началась тотальная мобилизация всех мужчин от 16 до 60 лет в фольксштурм. Через несколько месяцев война пришла в Германию, и к весне 1945 г. страна полностью лежала в руинах. Никакого Версаля больше не было – была тотальная оккупация и полное упразднение немецкой государственности.

Публицист Себастьян Хаффнер писал, что Гитлера ни в коей мере нельзя считать «государственным деятелем». Государственный деятель исходит из того, что государство и народ останутся и после него. Логика уровня «Есть Гитлер – есть Германия, нет Гитлера – нет Германии» никакой «государственности» не предполагает. И, пожалуй, именно она, а не что-то другое, является главным предательством и своей страны, и своего народа.

В октябре 1922 г. Бенито Муссолини был назначен премьер-министром Италии. Обычно с этого момента отсчитывают начало фашистского режима, но «всё не так однозначно».

С конституционной точки зрения, ничего экстраординарного в октябре 1922 г. не произошло. Италией продолжало управлять коалиционное правительство. Помимо самого Муссолини, который одновременно занял посты министра внутренних и иностранных дел, прочие фашисты получили лишь должности статс-секретарей. Остальные портфели остались у других правых партий: либералов, христианских демократов и националистов. Более того, многопартийный парламент, избранный в мае 1921 г., тоже никуда не делся. Из 535 депутатов фашистами были всего 35 человек, так что судьба кабинета Муссолини всецело зависела от коллег по коалиции.

Процесс «консолидации власти» растянулся на несколько лет.

Прежде всего, Муссолини наделил чернорубашечников официальным статусом. Затем – в июле 1923 г. – парламент благодаря голосам либералов и христианских демократов принял «закон Ачербо», по которому партия, набравшая 25% голосов на выборах, получала 2/3 мест в парламенте. Зачем правоцентристы это сделали? В их представлениях Италии всё равно бы не помешало «сильное правительство», не зависящее от парламентской фортуны. Фашистов же планировали постепенно «приручить». Тем более на протяжении двадцатых годов экономическая политика Муссолини была про-рыночной и либеральной. Огосударствление экономики начнётся лишь после Великой депрессии.

В апреле 1924 г. состоялись очередные парламентские выборы, на которых масштабы террора и административного давления достигли новых «высот». В итоге «Национальный список» (блок фашистов и либералов) набрал 65%. Христианские демократы получили 9%, «унитарные» социалисты – 6%, «мейнстримные» социалисты – 5%.

Затем события понеслись как снежный ком. 30 мая лидер «унитарных» социалистов Джакомо Маттеотти публично с парламентской трибуны потребовал отмены итогов выборов. Естественно, палата большинством голосов отклонила предложение. 10 июня чернорубашечники силой втащили Маттеотти в машину, где и зарезали его. Историки до сих спорят, был ли это «заказ» самого Муссолини или боевики действовали по собственной инициативе.

Как бы то ни было, убийц быстро арестовали. Против премьера поднялась буря общественного и элитарного недовольства. Муссолини пришлось уволить и отдать под суд нескольких подозреваемых фашистских должностных лиц и самому уйти с поста министра внутренних дел.

Более того, 130 депутатов от оппозиционных партий – социалисты, коммунисты, левые либералы и часть христианских демократов – объявили бойкот и стали собираться отдельно от остального парламента. Эта «Авентинская сецессия» отсылала к древнеримскому обычаю, когда плебеи уходили на Авентинский холм с целью добиться уступок от патрициев.

Главным оружием против почти оформленной диктатуры сецессионисты посчитали… моральное давление. Депутаты ждали, что их бойкот так впечатлит короля Виктора Эммануила III, что тот отправит Муссолини в отставку. Обсуждали идеи о всеобщей забастовке, создании альтернативного парламента и даже подготовке вооружённого восстания, но от них быстро отказались. За Муссолини в тот момент были король и парламент, правые либералы и индустрия, наконец, партийная армия чернорубашечников.

Король предсказуемо отверг предложения оппозиционных «ходоков». Впрочем, сам премьер и лидеры чернорубашечников не были окончательно уверены в лояльности монарха. Более того, в глазах многих ветеранов фашистского движения Муссолини оказался «куколдом» – не заткнул рот, не пересажал и не перестрелял оппозиционеров, более того, снял с постов и отдал под суд тех товарищей, кого обвиняли в убийстве Маттеотти. В конце декабря «турбофашисты» поставили перед премьером ультиматум: либо тот, наконец, устанавливает «нормальную» диктатуру, либо чернорубашечники это делают сами без Муссолини.

3 января 1925 г. Муссолини выступил перед парламентом и взял на себя «всю политическую, моральную и историческую ответственность за всё, что произошло в Италии за последние месяцы».

Продолжение следует

​​Как в Италии окончательно была установлена фашистская диктатура

Как я уже писал ранее, в течение нескольких лет после «марша на Рим» и назначения Муссолини премьер-министром в Италии сохранялись атрибуты прежней либеральной политической системы. Оставался многопартийный парламент, действовали оппозиционные партии и профсоюзы, выходили антифашистские газеты.

Благодаря союзу со «старорежимными» либералами фашисты в апреле 1924 г. полностью взяли парламент под свой контроль, заняв 2/3 депутатских кресел. В мае фашистские боевики похитили и убили лидера социалистов депутата Джакомо Маттеотти. Убийство главы парламентской фракции на какой-то момент сплотило все антифашистские силы в стране, и даже внутри фашистской партии пошёл ропот против «беспредела». Впрочем, были среди фашистов и радикалы, которые наоборот обвиняли премьера в нерешительности и требовали окончательно разогнать оппозицию.

Получив угрозы от радикалов внутри собственной партии, что те устроят «патриотический путч», если премьер не определится «с кем он», Муссолини 3 января 1925 г. выступил с парламентской речью. В ней он отрицал прямую причастность к смерти Маттеотти, но взял полную моральную ответственность за всё, что случилось в Италии с октября 1922 г. На следующий день полиция стала изымать тиражи оппозиционных газет и закрывать антифашистские собрания, задерживая политических активистов. «Авентинская оппозиция», которая бойкотировала парламент, продолжила высокоморально критиковать правительство, постепенно разлагаясь от бессилия, несбывшихся надежд на короля и внутренних раздраев.

Агония либеральных институтов продолжалась ещё два года. Имея на руках полный контроль над парламентом, поддержку со стороны короля и экономических элит, а также партийную армию чернорубашечников, Муссолини шаг за шагом превращал Италию из конституционной монархии в тоталитарную диктатуру. В октябре 1925 г. распущены все нефашистские профсоюзы. В декабре Муссолини укрепил своё формальное положение. Раньше премьер был всего лишь «первым министром среди равных», зависимым от парламента. Теперь глава правительства имел полную власть над кабинетом и нёс ответственность исключительно перед королём. В январе 1926 г. правительство получило возможность принимать любые декреты в обход законодательной власти. Вся печать была поставлена под административный контроль. В феврале отменены выборы мэров и муниципальных советов. В апреле фашисты запретили забастовки. Тогда же была создана общеобязательная молодёжная организация «Балилла».

31 октября 1926 г. – в четвёртую годовщину прихода Муссолини к власти – на него было совершенно (четвёртое по счёту) покушение. В Болонье в дуче стрелял 15-летний анархист, которого толпа тут же линчевала на месте. Существует теория заговора, будто премьера в реальности пытались убить собственные однопартийцы, недовольные, что фашизм «обуржуазился» и потерял свою изначальную «революционность».

Как бы то ни было, покушение в Болонье стало прелюдией к окончательному оформлению диктатуры. В ноябре парламент проголосовал за запрет всех партий, кроме фашистской, аннулировал депутатские мандаты всех оппозиционных «авентинских» депутатов, вернул смертную казнь, санкционировал создание особой политической полиции и специального трибунала по госизмене.

Финальным штрихом к созданию тоталитарного фашистского режима стало законодательное превращение в декабре 1928 г. неформального партийного «Политбюро» – Большого фашистского совета – в высший конституционный орган Италии, который должен был согласовывать все вопросы вплоть до порядка престолонаследия.

Парламентские выборы 1929 и 1934 гг. превратились в фарс, во время которых избиратели голосовали за единый список, заранее составленный Большим фашистским советом. Уже в 1939 г. Палату депутатов вовсе отменили, а на её месте возникла Палата фасций и корпораций, членов которой вообще не избирали, а назначали по профессионально-отраслевому принципу.

Таким образом, на полную зачистку итальянского политического поля фашистам понадобилось четыре года плюс ещё два на цементирование новой политической конструкции.

Карта «болгарского мира», на который претендовала Болгария в течение обеих мировых войн.

Сегодня в 16:00 по мск. говорим с Николаем Росовым на канале «Гроза» о межвоенной Болгарии, царе Борисе III и участии страны во Второй мировой.

https://youtu.be/nZas0wTPPIU

Залетайте!

https://youtu.be/nZas0wTPPIU

https://www.youtube.com/watch?v=Cnf9t49t_9I

Когда хотел в Ваканду, но оказался на Западном фронте.

4-го января выходит в прокат новый французский фильм о Первой мировой, повествующий о нелёгкой доле колониальных солдат на полях сражений Первой мировой. Если без шуток, то колониальные части во французской армии зачастую использовались как ударные и несли огромные потери, раз за разом оказываясь на самых сложных участках.

Ещё примечательно, что историческим консультантом фильма выступил известнейший французский исследователь Мишель Гойя, который о французской армии в Первую мировую успел забыть больше, чем весь авторский коллектив нашего канала когда-либо знал. #Франция

​​Сходил сегодня в кино, посмотрел «Историю гражданской войны» Дзиги Вертова.

Историк Николай Изволов продолжает возвращать из небытия фильмы Дзиги Вертова. Пять лет назад его трудами уже был восстановлен считавшийся утраченным дебют Вертова – «Годовщина революции», смонтированный в 1918 г. к первой годовщине Октябрьского переворота. Теперь на экраны вышло ещё одно собрание кинохроники, частью смонтированной, а частью лично снятой Вертовым – «История гражданской войны» 1921 г. Тогда фильм сделали буквально на коленке к Третьему конгрессу Коминтерна, показали один раз и забыли о нём настолько, что сам Вертов в начале 1930-х гг. писал об «Истории гражданской войны» как об утраченном фильме. Николай Изволов нашёл в архивах литературные источники с описанием раскадровки, а затем соотнёс их с архивной кинохроникой. Подробнее о процессе реконструкции можно почитать тут.

Я ничего не понимаю в истории кино, поэтому поделюсь исключительно общественно-политическими размышлениями по итогу увиденного.

Во-первых, ценность «Истории гражданской войны», как и «Годовщины революции», состоит в том, что она создана до того, как сложился привычный нам советский канон описания революции и Гражданской войны. Например, здесь совершенно нет Ленина, главный герой обоих фильмов – Лев Троцкий. Наряду с теми, кому в итоге «повезёт» остаться в пантеоне «красных героев» (Чапаев, Будённый, Ворошилов, Киров, Орджоникидзе, Калинин), здесь можно видеть и тех, кто из этого канона вскоре выпадет (Троцкий, Смилга, Зиновьев, Мехоношин, Раскольников, Махно, командарм 2-й конной Филипп Миронов, вожак «красных партизан» Иннокентий Кожевников). В оригинальной версии, как пишут, был и Сталин на Царицынском фронте в 1919 г., но найти кадры с ним в архивах так и не удалось.

Во-вторых, фильм ожидаемо посвящён «борьбе с «контрреволюцией». Но что это за «контрреволюция»? Мы видим разоружение московских анархистов в апреле 1918 г. и последствия взрыва анархистской бомбы в московском горкоме РКП(б) в сентябре 1919 г. Подавление Ярославского восстания в июле 1918 г. (организованного широчайшей коалицией от монархистов до меньшевиков) и антибольшевистского рабочего восстания в Астрахани в марте 1919 г. В фильме регулярно говорится о «чехословаках». И это кажется очень удачной находкой большевистской пропаганды, которая затушевала этим клише тот факт, что летом/осенью 1918 г. пионерами организованного сопротивления против большевиков на Восточном фронте были не столько чехословаки, сколько другие левые – эсеры и меньшевики. Наконец, фильм заканчивается подавлением Кронштадтского восстания в марте 1921 г., в котором большевикам, как известно, противостояли «краса и гордость Октября» – балтийские матросы.

В общем, «История гражданской войны» ещё раз заставляет задуматься о, как кажется, до сих пор не отрефлексированном взгляде на Русскую революцию и Гражданскую войну, как на противостояние «левых» с «левыми», одних «революционеров» с другими «революционерами», «советских» с «советскими», «красных» с «красными» или даже «красных» с «чёрными», если мы говорим об анархистах. По крайней мере этот нарратив кажется гораздо менее популярным, нежели набившее оскомину представление о войне «левых» и «правых». По-моему, подробно об этом пишет только Александр Шубин, но могу ошибаться, подскажите, если знаете ещё авторов.

Сюжет о трибунале над красноказачьим комкором Филиппом Мироновым (самовольно отправился на фронт с недоформированным корпусом в августе 1919 г., в итоге помилован ВЦИК, будет убит без суда весной 1921 г.) ещё раз показывает, что «красные», «белые», «зелёные» и кто угодно ещё в годы революции – это скорее «франшиза», которая могла объединять под одной политической крышей самых разных людей с самыми разными жизненными траекториями.

Ну и в заключение, антропологическое наблюдение. Насколько же людей той эпохи должны были поражать «английские чудища «танки» и трактора, массовые манифестации с оркестрами и транспарантами, речи зажигательных ораторов, вроде Троцкого, в конце концов.

Наверное, сейчас такого эффекта всё это уже не произведёт.

​​От друга Ленина к другу Муссолини

По иронии судьбы Никола Бомбаччи учился в том же педагогическом колледже в Форлимпополи, где в то же время учился другой его земляк – Бенито Муссолини. Выходцы из «простых семей», оба молодых человека с ранних лет стали убеждёнными социалистами и, попреподавав в школе некоторое время, посвятили себя революционной борьбе.

Как и Муссолини, Бомбаччи был сторонником самого радикального «максималистского» крыла в Итальянской Социалистической партии. Оба сделали блестящие партийные карьеры. Впрочем, Муссолини «сломался» на поддержке вступления Италии в Первую мировую войну и покинул партию, тогда как Бомбаччи остался на антивоенной платформе. В годы «Красного двухлетия» с 1918 по 1920 гг. Бомбаччи по-прежнему был одним из лидеров самых радикальных социалистов. Его фракция так и не смогла побороть «умеренных» однопартийцев, которые боялись совершить полноценную социальную революцию и делали ставку на реформы. В итоге Бомбаччи стал первым из итальянских социалистов, кто пришёл к идее партийного раскола и сепарации «максималистов» в отдельную итальянскую Компартию. Раскол состоялся в январе 1921 г., и Бомбаччи вошёл в состав ЦК новообразованной КПИ.

Впрочем, Компартия мгновенно раскололась уже внутри себя. Бомбаччи предлагал всё же сохранить какие-никакие контакты с «левыми социалистами» из Социалистической партии, но проиграл более сектантским товарищам. В итоге он лишился руководящих постов и даже был временно исключён из КПИ. Тем не менее, съездив в Москву на похороны Ленина (с которым Бомбаччи был лично знаком и общался на Конгрессах Коминтерна), товарищ заручился поддержкой Зиновьева и был восстановлен.

Однако активной партийной деятельностью Бомбаччи больше не занимался. Теперь он работал в советском торгпредстве в Риме (у фашистской Италии и СССР были отличные торговые и дипломатические отношения в 1920-х гг.). В 1927 г. за «отрыв от партии» Бомбаччи окончательно исключили из КПИ.

Судя по всему, денег Бомбаччи не хватало, и с того момента его взял в оборот старый знакомый Муссолини. В 1936 г. на правительственную субсидию Бомбаччи стал издавать журнал «Правда», в котором бывший коммунист восхвалял фашистский режим за осуществлённую им «пролетарскую социальную революцию».

Но настоящий взлёт Бомбаччи случился после 1943 г. Тогда «правое» крыло фашизма – монархисты, консерваторы, военные и бюрократы – пожертвовали дуче ради «договорняка» с Союзниками и выхода из войны. Немцы освободили Муссолини из под ареста и перевезли его на север, где была создана Итальянская Социальная республика. Там фашизм вернулся к своим изначальным левацким «истокам» 1919 г. как республиканское, антиклерикальное, социалистическое и пролетарское движение. Главным идеологом Социальной республики стал Бомбаччи, который публично заявлял, что только при режиме его друга Муссолини можно претворить в жизнь идеалы другого его друга – Ленина.

Именно Бомбаччи стал главным вдохновителем февральского декрета 1944 г., согласно которому все частные, государственные и муниципальные компании с капиталом более 1 млн. лир или с числом работников более 100 «социализировались», то есть переходили в собственность рабочих коллективов. Впрочем, из-за того, что Итальянская Социальная республика всё время своего краткого существования фактически находилась в прифронтовой зоне, реальной «социализации» так и не произошло. Владельцы предприятий массово саботировали декрет, а большинство рабочих переориентировались на коммунистов и не воспринимали всерьёз «фашистские подачки».

Никола Бомбаччи остался с Муссолини до конца и был расстрелян вместе с ним 28 апреля 1945 г. По одной из версий, последними словами основателя итальянской Компартии стали «Да здравствует Муссолини! Да здравствует социализм!» (по другой, вместо «Муссолини» была «Италия»). Труп Бомбаччи вместе с трупом дуче был подвешен вниз головой на миланской автозаправке, а над его телом вывесили табличку с надписью «Архипредатель».

​​Британские эсэсовцы

О коллаборационизме представителей континентальных европейских народов во Второй мировой войне массовый читатель знает уже довольно много. А как обстояли дела у британцев?

Разговор о британском коллаборационизме следует начать с личности Джона Эмери. Он был сыном видного консервативного политика Лео Эмери, который в 1920-х гг. занимал посты Первого лорда Адмиралтейства и Канцлера казначейства, а в годы Второй мировой был министром по делам Индии в кабинете Черчилля. Джон рос трудным и неуправляемым ребёнком и, судя по всему, его базовой мотивацией было выйти из тени знаменитого отца. После того, как Эмери-младший вырос, он попытался вложиться в кинобизнес, но прогорел. Залез в долги, которые частично пришлось погашать отцу. Вдобавок молодой человек шокировал «приличное общество», женившись на бывшей проститутке. В общем, к середине 1930-х гг. Эмери-младший был патентованным неудачником.

В 1936 г., спасаясь от кредиторов, Джон покинул Великобританию и поселился во Франции. Там он связался с местными фашистами. Увлёкшись их идеологией, Эмери посетил франкистскую Испанию, Австрию, Италию и, наконец, Германию. После разгрома Франции в 1940 г. он остался на территории режима Виши.

Осенью 1942 г. Эмери вышел на связь с нацистами и предложил им создать британский антибольшевистский легион по аналогии с аналогичным французским подразделением, где уже воевали его друзья, вроде Жака Дорио. Немцев заинтересовала эта идея, и они привлекли Эмери к пропагандистской работе в лагерях военнопленных.

Попытки распропагандировать пленных военнослужащих из Великобритании и стран Содружества полностью провалились. Из 170 тыс. британских пленных, взятых немцами и итальянцами во Второй мировой, через «Легион Святого Георгия» (позже переименованный в «Британский Свободный корпус») прошли 54 человека, причём единовременно в нём состояли не более 30 военнослужащих. Из них только один был офицером в чине лейтенанта (да и тот вскоре сошёл с ума и был помещён в психушку), так что «Корпусом» на всём протяжении его истории командовали немецкие офицеры из СС. Большинство рядовых и сержантов вступили в «Корпус», прельщённые повышенным пайком или с целью избежать наказания за различные проступки.

В конце концов, эта полупотешная воинская часть так ни разу и не вступила в бой. В марте 1945 г. британцев приписали к 11-й дивизии СС «Нордланд», которая базировалась в Северо-Восточной Германии. До самого конца войны «Свободный корпус» только и делал, что отступал. В начале мая его члены окончательно сдались американцам.

Никто из «Свободного корпуса» так и не был казнён. Вина некоторых была признана столь незначительной, что их вообще освободили от какого-либо наказания. Кого-то оштрафовали, кого-то посадили на несколько лет. Те, чья вина была признана наиболее серьёзной, отсидели чуть дольше, но всё равно вышли на свободу уже в начале 1950-х гг.

Джону Эмери повезло меньше. Эсэсовцы быстро отстранили инициатора создания «Британского Свободного корпуса» от всех дел, касавшихся формирования подразделения. Какое-то время Эмери вёл пропагандистские передачи на английском языке в Берлине, а в конце 1944 г. переехал в Италию к Муссолини, где продолжил заниматься пропагандой. В апреле 1945 г. его взяли в плен местные партизаны и передали британцам.

Родственники и адвокат пытались защитить Джона, представив его психически больным, а значит не отдававшим отчёта в совершении государственной измены. Однако в день суда подсудимый неожиданно полностью признал свою вину. В итоге пропагандист Джон Эмери был приговорён к смертной казни и повешен в декабре 1945 г.

Впрочем, наличие брата-изменника не помешало политической карьере его младшего брата Джулиана, который в годы войны был британским офицером связи на Балканах и в Китае. Затем он много десятилетий заседал в парламенте от Консервативной партии и в начале 1970-х гг. даже возглавлял сначала ряд социальных министерств, а затем и министерство иностранных дел.

​​Пропагандист по кличке Гав

Уильям Джойс родился в Нью-Йорке в семье ирландских иммигрантов. В отличие от большинства соотечественников, родители Джойса скорее принадлежали к «среднему классу», никоим образом не симпатизировали идеям об ирландской независимости, а мать и вовсе была протестанткой. Через несколько лет после рождения Уильяма, семья вернулась в Ирландию.

Будучи подростком, Джойс застал ирландскую Войну за независимость и, более того, стал информатором. Информатором британцев, державшим последних в курсе действий местной ИРА. В конце концов, чтобы не быть убитым за «предательство», Джойс при помощи своих кураторов окончательно перебрался в Англию и стал учителем.

По своим взглядам он уже тогда был ультраправым. Неудивительно, что Джойс завязал контакты с представителями только-только нарождавшегося британского фашизма. В 1924 г. на одном из митингов ему порезали бритвой лицо, оставив шрам от уха до рта. Сам Джойс впоследствии утверждал, что это сделали «жидокоммунисты», но есть версия, что до него всё же добрались старые ирландские знакомые.

В 1932 г. Джойс вступил в знаменитый «Британский союз фашистов» и вскоре стал заместителем его лидера – Освальда Мосли, ответственным за пропаганду. Впрочем, своей агрессивной риторикой и упёртым антисемитизмом Джойс скорее отпугивал чопорных британцев от «Союза». Также есть версия, что он постукивал на товарищей британским спецслужбам. В конце концов, Джойс разругался с Мосли, вышел из партии и основал собственную «Национал-социалистическую лигу». Лига предсказуемо не взлетела и к лету 1939 г. представляла собой микротусовку.

В конце августа 1939 г. Джойс с супругой успел сбежать из Великобритании в Германию, понимая, что после начала войны его интернируют как «неблагонадёжного» (что в итоге произошло с Мосли). В Берлине он устроился на англоязычную пропагандистскую радиостанцию, где и проработал до весны 1945 г.

BBC в годы войны транслировала душный официоз. Прямых включений не делали «кабы чего не вышло», а все выпуски новостей жёстко цензурировались. В музыкальном сопровождении в основном использовали старомодную органную музыку.

И тут в прямой эфир врывался Джойс, который с шутками-прибаутками начинал рассказывать «альтернативную точку зрения». И пусть это была галимая немецкая пропаганда, в ситуации информационного вакуума программы Джойса заходили на ура. Его аудитория могла доходить до 18 млн. человек, при том, что в Британии тогда жили 45 млн. Для музыкального сопровождения нацисты даже собрали джаз-бэнд из недобитых немецких джазмэнов. Вообще-то в «Третьем Рейхе» джаз был запрещён как «нигерская музыка», но ради трансляций на Великобританию и США на это закрыли глаза.

Вообще кроме Джойса на англоязычную аудиторию работали ещё и другие пропагандисты. Одного из них за стереотипное для высших классов произношение прозвали «Лордом Гав-Гав», но так как Джойс всё равно был самым популярным, вскоре это прозвище перешло и на него, чем он сам стал кичиться.

Однако геббельсовская пропаганда могла одерживать какие угодно победы на информационном фронте – на реальном фронте Вермахт проиграл. Последняя передача Джойса была записана 30 апреля 1945 г. – в ней вдрызг пьяный ведущий упрекал англичан, что те в борьбе против Германии «проморгали Красную угрозу».

После краха Рейха Джойс попытался скрыться, но был арестован уже в конце мая 1945 г., причём при аресте ему прострелили жопу. При рассмотрении его дела суд столкнулся с коллизией – родившийся в США ирландец Джойс получил британский паспорт в 1934 г., но при его получении соврал о месте рождения. Так как процедура была нарушена, то и Джойса можно было не считать британским подданным, а значит у англичан не было никакого права его судить. К тому же в годы войны Джойс успел получить немецкое гражданство.

Впрочем, суд расценил, что раз был паспорт, то была и ответственность. В итоге «Лорда Гав-Гав» отправили на виселицу за государственную измену в январе 1946 г. В своём предсмертном слове он ни в чём не раскаялся и продолжил винить во всех бедах евреев и коммунистов.

Сталин, Мао, Сукарно, Хошимин и президент Танзании Ньерере - восхождение Русской идеи 2022

​​НАШ СЛОН 🐘😎💪💪💪 🇫🇷

Крепость Бастилия в центре Парижа была разобрана в течение года после штурма 1789 г., после чего встал вопрос, что же поставить на её месте. В 1793 г. здесь установили фонтан «Возрождения» – гипсовую египетскую богиню Исиду, у которой вода текла из титек. Долго она не простояла, так как быстро развалилась.

Более амбициозную попытку украсить площадь на месте снесённой Бастилии предпринял Наполеон. Он собрался поставить здесь фонтан в виде огромного бронзового слона из трофейных русских расплавленных пушек со смотровой площадкой в виде хауды (башенка, которую устанавливают у слонов на спине). Вода должна была течь из хобота. Ширина фонтана составила бы 16 метров, а высота – 24, из которых 15 метров приходились собственно на слона.

Земляные работы для установки фундамента начались в 1810 г. и продолжались до 1813 г. В конце концов, из-за нехватки рабочих рук (молодых французских мужчин при Бонапарте массово забривали в армию) за три года успели возвести лишь пьедестал. Тем не менее, чтобы показать, каким будет итог, архитектор Жан-Антуан Алавуан создал полноразмерную гипсовую модель слона, которую поставили в ангаре недалеко от места работ. Для охраны макета его даже обнесли забором и наняли сторожа.

После падения Бонапарта дорогостоящий проект «слоновьего фонтана» отменили, а гипсовая модель так и осталась стоять никому не нужной. В 1830-х гг. на пьедестале нереализованного фонтана поставили «Июльскую колонну» – памятник Июльской революции 1830 г., которая окончательно свергла Бурбонов и возвела на престол «буржуазного короля» Луи-Филиппа Орлеанского.

В те же годы разобрали ангар, в котором стоял гипсовый слон, и он оказался у всех на виду. Бедный никому не нужный бесхозный слон чернел под дождём, осыпался и разваливался, а внутри него поселились бомжи и крысы. Архитекторы ещё обсуждали проекты, как бы перенести слона в другое место и всё-таки сделать полноценный памятник, но дальше разговоров дело не пошло. До какого-то момента и сносить его не хотели, потому что боялись полчищ проживавших в нём крыс, которые бы хлынули в дома парижан. Но, в конце концов, судьба слона была решена, и в 1846 г. его снесли.

Всемирную известность слон получил благодаря Виктору Гюго, у которого в романе «Отверженные» внутри макета жил беспризорник Гаврош.

​​Американские нацисты

В 1930-х гг. нацистами в США становились, прежде всего, этнические немцы, причём чаще это были те, кто приехал в Штаты относительно недавно, а не те, кто жил в Новом Свете уже поколениями. Впрочем, даже среди недавних иммигрантов гитлеровцами стали совсем немногие.

Первые нацистские общества появились в США ещё в 1920-х гг. По приказу из Берлина в 1933 г. они были сведены в одно – «Друзья новой Германии». Туда входили до 10 тыс. человек, которые пропагандировали нацистские идеи среди американских немцев, а также пытались исправить негативный имидж гитлеровцев. Напомню, что в США и на уровне элит, и на уровне общества отношение к нацистам всегда было плохое – из-за антисемитизма, открытого террора, массовой эмиграции сотен тысяч человек и, наконец, из-за отказа Гитлера платить по внешним долгам.

Вдобавок в политической культуре США любые намёки на «иностранное влияние» всегда воспринимались крайне болезненно. Уже в 1934 г. был создан специальный комитет Палаты представителей Конгресса по антиамериканской деятельности, который принялся расследовать деятельность нацистских «иноагентов». Изворачиваясь, в 1936 г. «Друзья новой Германии» сменили руководство и переименовались в «Германо-американский союз», чтобы подчеркнуть своё «американство». На митингах свастики теперь соседствовали со звёздно-полосатыми флагами, а Джорджа Вашингтона нацисты даже объявили «первым американским фашистом».

Лидером Германо-американского союза стал ветеран Первой мировой (с немецкой стороны), старый нацист и натурализованный американский гражданин Фриц Кун. Он пытался полностью скопировать структуру НСДАП, разделив США на три гау (Восток, Средний Запад и Запад) и обзаведясь собственными штурмовыми отрядами. На пике в Союзе состояли до 25 тыс. человек, что выглядело весьма блёкло на фоне 1,2 млн. американцев, родившихся в Германии, 5 млн., у кого оба родителя родились в Германии, и 6 млн., у кого один из родителей родился в Германии.

Кун пытался привлечь к себе как можно больше внимания посредством митингов, драк и скандалов – и это сильнее всего раздражало «старших товарищей» в Берлине. Гитлер желал американского нейтралитета в грядущей войне, а для этого следовало лишний раз не раздражать американцев, тогда как Кун делал всё, чтобы это раздражение наоборот усилилось. В конце концов, нацистское правительство даже запретило гражданам Германии вступать в Германо-американский союз.

Кульминацией существования Союза стал массовый митинг в нью-йоркском Мэдисон-Сквер-Гардене 20 февраля 1939 г. Со всей страны туда съехались около 20 тыс. нацистов, при том, что ещё больше людей окружили место проведения, митингуя против гитлеровцев. Выступая под американскими флагами и портретом Вашингтона, Кун проклинал «большевистско-еврейскую» администрацию «Франклина Розенфельда». В какой-то момент на него набросился еврейский антифашист, но штурмовики успели упредить нападавшего и сами избили его. Впрочем, вскоре нацисты покидали митинг под охраной нью-йоркской полиции, чтобы их самих не отмудохали толпы антифашистов.

В 2017 г. вышла документальная короткометражка «A Night at the Garden» о том митинге.

https://youtu.be/T9gFqNw2sk0

Спустя несколько месяцев налоговая инспекция установила, что Кун присвоил $14 тыс., собранных на митинге, и потратил их на себя и любовницу. Так лидер американских нацистов отправился в тюрьму за уклонение от уплаты налогов и растрату. Германо-американский союз стремительно терял сторонников, а его членов в 1940 г. начали преследовать в судебном порядке за агитацию против воинского призыва. После вступления США в войну в декабре 1941 г. Союз и вовсе был запрещён.

Кун сидел за растрату до 1943 г. Перед освобождением его лишили американского гражданства, что дало повод властям тут же интернировать Куна уже как гражданина «вражеского государства», а в 1945 г. его и вовсе депортировали в Германию. Там Кун ещё помучался с судами по денацификации и в итоге умер в 1951 г. в бедности и безвестности.

​​Историю ирландца и британского фашиста Уильяма Джойса, который в годы Второй мировой вёл пропагандистские передачи на немецком радио, транслировавшиеся на Великобританию, вы уже могли прочитать на «Стальном шлеме». Но у Джойса были и «коллеги» со столь же запутанными биографиями, которые вещали нацистскую пропаганду на американскую аудиторию.

В пропагандистских радиовойнах особую ценность всегда представляли «носители языка» и знатоки «жизненных реалий» той страны, на чьих граждан транслировалась пропаганда, а не просто те, кто какое-то время пожил в нужной стране. Поэтому для трансляций на США нацисты старались отбирать «настоящих американцев», а не просто немцев, кто когда-то жил в Америке. Ещё большую ценность представляли женщины-дикторы, которые, как считалось, могли лучше войти в доверие к аудитории, особенно к солдатам на фронте.

В перерывах между передачами играл джаз. Вообще-то в самой Германии джаз и свинг были запрещены как «нигерская музыка», а их исполнители выдавлены в подпольный андеграунд. Однако ради повышения привлекательности трансляций для западного слушателя нацисты сделали джазменам «предложение, от которого нельзя отказаться», составили из них джазбэнд «Charlie and his Orchestra», и те стали воспроизводить джазовые хиты. Обычно первая строфа оставалась неизменной, а вот со второй или третьей в текст популярной песни вставлялась БАЗА: «войну начали евреи, Черчилль продался янки, Рузвельт – агент евреев, Союзников громят на всех фронтах» и т.д. Послушать эти перепевки можно тут.

Что же касается дикторш, то в американской коллективной памяти осталась «Axis Sally» – женщина со сладострастным голосом, которая убеждала солдат дезертировать и сдаваться в плен, обещала им разгром и уничтожение, пугала неверностью жён и подруг в тылу и попутно развлекала песнями. После конца войны выяснилось, что «Axis Sally» было как минимум две, и обе были американками.

Милдред Гилларс из Огайо была несостоявшейся актрисой, которая безуспешно пыталась построить карьеру в Европе. С 1934 г. она работала в Германии, где её взяли на радио рассказывать про искусство и культуру. В начале 1941 г. Госдепартамент США рекомендовал всем американцам покинуть недружественный Рейх, но у Гилларс уже был здесь жених, который поставил её перед выбором: либо он, либо Америка. Гилларс выбрала любимого. И прогадала – жениха вскоре призвали и убили на Восточном фронте. У неприкаянной Гилларс вскоре появился новый любовник, который вёл пропагандистские передачи на радио для западной аудитории, и вскоре он привлёк несостоявшуюся актрису уже к открытой политической пропаганде (сам любовник, кстати, умер от туберкулёза в 1944). Передачи Гилларс транслировались в основном на американские войска в Северной Африке и Западной Европе.

Второй «Axis Sally» была итало-американка Рита Зукка, родившаяся в семье состоятельного нью-йоркского ресторатора. В конце 1930-х гг. она вернулась на «историческую Родину», где и застряла с началом войны, причём, чтобы не иметь проблем, даже отказалась от американского гражданства. Сначала она работала машинисткой, но в 1942 г. потеряла работу из-за того, что попалась на печати антифашистских листовок. Впрочем, уже в следующем году её как «американку» взяли на работу на пропагандистское радио, где она и работала до конца войны, вещая на американские войска на Итальянском фронте.

После конца войны Зукку не смогли привлечь к ответственности, так как юридически она уже не была американской гражданкой. Отсидев несколько месяцев в итальянской тюрьме за сотрудничество с фашистами, она вышла на свободу и прожила в безвестности до 1998 г.

Гилларс от американского гражданства не отказывалась, так что причин скрываться от правосудия в оккупированной Германии у неё было больше. В конце концов, американцы смогли поймать её в марте 1946 г., после чего «Axis Sally» была осуждена за государственную измену и провела в заключении аж до 1961 г. После освобождения Гилларс преподавала языки в родном Огайо и умерла в 1988 г.

В 2021 г. про Гилларс вышел фильм «American Traitor», но пишут, что получилось очень плохо.

​​Токийская Роза

Радиопропаганду, направленную на войска противника, в годы Второй мировой вели не только в Европе, но и в Азии. Если в Европе американских солдат пыталась разложить коллективная «Axis Sally» (мне кажется, на русский язык это в любом случае переведётся коряво – «Осевая Салли»? ну кринж), то на Тихом океане – «Токийская Роза». Как и её западные коллеги, она стращала слушателей перспективой гибели, неверностью жён и подруг в тылу, а в перерыве пела задорные песни. Как и в случае с «Axis Sally», «Токийской Розы» как конкретного человека никогда не существовало – этим именем американцы называли всех женщин-дикторов японского радио.

Самой известной из «токийских роз» была Ива Тогури. Американка японского происхождения родилась в Лос-Анджелесе, закончила Калифорнийский университет и в июле 1941 г. отправилась в Японию навестить больную тётю. Но тут приключился Перл-Харбор, и о возвращении домой уже не могло быть и речи. Оформлять отказ от американского гражданства Тогури не стала, и чтобы не быть интернированной и хоть как-то прокормить себя, она устроилась машинисткой на радио. Её семью, оставшуюся в Штатах, по указу Рузвельта интернировали вместе с другими этническими японцами в лагеря посреди пустыни.

С 1943 г. японцы под страхом смерти стали привлекать пленных к пропагандистским передачам. Находясь в своеобразном полу-плену, Тогури принялась подкармливать узников. Вскоре те предложили ей присоединиться к их оплачиваемой работе. Так Тогури оказалась в эфире, но, справедливости ради, «политических» выпусков она не вела – только пела песни и выступала в аполитичных скетчах.

Наступил сентябрь 1945 г. Япония капитулировала, а Тогури, которая уже вышла замуж за японо-португальца и стала Д’Акино, осталась без работы и по-прежнему намеревалась вернуться в США. До неё дошли новости, что журналисты «Cosmopolitan» и агентства Хёрста предлагают $2 тыс. за эксклюзивное интервью «Токийской розы». Тогури–Д’Акино откликнулась, дала интервью… и тут же попала под арест. Мерзавцы-журналисты отказались платить и заявили, что интервью можно считать «признанием изменницы», которое следует присовокупить к уголовному делу.

Но дальше расследование забуксовало. Подняв архивные радиопередачи и опросив солдат, американские следователи пришли к выводу, что в передачах Тогури–Д’Акино в самом деле не было никакой политики. Более того, слушатели даже утверждали, что дикторша посредством эзопового языка и непонятного японским кураторам жаргона только поддерживала их боевой дух.

Но, к сожалению, в этой истории нашлось достаточное количество злых людей – дуболомных «патриотов», открытых и скрытых расистов, амбициозных гэбистов, желавших засадить «предательницу» за решётку. В 1949 г. суд присяжных признал Тогури–Д’Акино виновной в госизмене за то, что однажды в эфире она, якобы, насмехалась над гибелью американских кораблей. «Токийскую Розу» приговорили к 10 годам тюрьмы, штрафу в $10 тыс. и лишению американского гражданства.

Тогури–Д’Акино освободилась досрочно в 1956 г., и после этого началась эпопея за очищение её доброго имени. Эта борьба длилась 20 лет и, в конце концов, завершилась победой. В середине 1970-х гг. журналисты выяснили, что ФБР заставила лжесвидетельствовать главных свидетелей обвинения – таких же американцев японского происхождения, работавших на японском радио в годы войны, под угрозой, что если те не «скажут что надо», их самих отправят под суд. Насмешек над затонувшими американскими кораблями Тогури–Д’Акино в реальности не произносила.

В 1977 г. президент Форд помиловал «Токийскую Розу» и вернул ей американское гражданство. К слову, именно Форд стал первым президентом США, который официально извинился перед американцами японского происхождения за преступное интернирование их в годы войны.

В 2006 г. комитет американских ветеранов наградил Иву Тогури за «её неукротимый дух, любовь к стране и пример мужества, который она подала своим соотечественникам-американцам». 90-летняя Тогури оценила это как самый запоминающийся момент в своей жизни.

Через несколько месяцев «Токийская Роза» умерла.

​​Сеульская Сью

Это будет последний пост о радиопропагандистах. До этого я рассказывал о Уильяме Джойсе, «Axis Sally» и «Токийской Розе», которые пытались подорвать моральный дух британцев и американцев в годы Второй мировой войны. Наша последняя героиня «прославилась» уже в годы войны в Корее.

Анна Уоллис родилась в Арканзасе и получила образование в христианских методистских колледжах, которые готовили протестантских миссионеров. В 1930-е гг. она отправилась проповедовать в Корею. Когда японцы, чьей колонией Корея тогда являлась, стали «закручивать гайки» и выжимать «иноагентов», Уоллис переселилась в Шанхай. Там она познакомилась и вышла замуж за корейца, став «Миссис Су». Факт брака с иностранцем, тем более азиатом (которым в те годы было прямо запрещено иммигрировать в Штаты), автоматически лишал Уоллис–Су американского гражданства. В годы Второй мировой она оставалась в оккупированном японцами Шанхае, где всё равно была интернирована как «американка».

После конца войны Уоллис–Су вместе с мужем вернулась в Корею. Там она преподавала при дипломатической миссии США в Сеуле, пока в 1949 г. её не уволили, так как мужа заподозрили в симпатиях к коммунистам.

В июне 1950 г. войска КНДР перешли 38-ю параллель и вторглись на Юг. Сеул пал на третий день операции, и чета Су оказалась на контролируемой красными территории. Уже в июле Уоллис–Су стала выходить в радиоэфир из Сеула, призывая американских солдат дезертировать. Также она зачитывала имена погибших и пленных американцев. Всё это транслировалось «без огонька» монотонным голосом и без того музыкального разнообразия, который, например, был у пропагандистов Оси в прошлой войне. Так что «Seoul City Sue», как её прозвали по аналогии с популярной песенкой Бинга Кросби «Sioux City Sue», пользовалась куда меньшим успехом у американских солдат, чем её предшественницы. Осталось непонятным, в какой степени миссис Су записывала свои передачи добровольно, а в какой – под принуждением. После того, как северян выбили из Сеула, Уоллис–Су продолжила выходить в эфир уже из Пхеньяна.

Война завершилась в 1953 г., и на этом достоверные сведения о «Сеульской Сью» обрываются. Какие-то крупицы информации просочились только в 2000-е гг. Дело в том, что в 1960-х гг. в КНДР из демилитаризованной пограничной зоны в разное время по личным причинам сбежали четверо американских солдат. Трое из них так до конца жизни и прожили в Северной Корее, но один – Чарльз Дженкинс – в нулевые сумел вернуться в «большой мир» благодаря браку с японкой. Дженкинс написал мемуары о своём сорокалетнем пребывании в КНДР, где пролил свет на судьбу Уоллис–Су. Якобы после войны она работала в Центральном телеграфном агентстве Северной Кореи заведующей англоязычной секцией. Также он якобы видел её в закрытом универмаге «для иностранцев» в Пхеньяне в середине 1960-х гг. И, наконец, в начале 1970-х гг. ему сообщили, будто Анна Уоллис–Су якобы была расстреляна в 1969 г. во время очередной «чистки» как южнокорейская шпионка. Само собой, проверить эти данные невозможно.

Вот это послезнание о загадочности судьбы и, судя по всему, страшном конце делает восприятие записей с голосом «Сеульской Сью» куда более мрачным и тягостным, чем, например, у «Axis Sally» или «Токийской Розы», у которых пост-пропагандистские судьбы сложились всё-таки куда более благополучно.

​​Багдадский Боб

Пост о «Сеульской Сью» был последним постом о радиопропагандистах. Но у нас ведь остались ещё телепропагандисты! Так что сегодня расскажу о «Багдадском Бобе».

Мухаммед Саид ас-Саххаф с юности вступил в иракское отделение партии Баас, где и сделал карьеру. При Саддаме он сначала был послом в разных странах, в 1990-х гг. возглавлял МИД, а в 2001 г. стал министром информации.

Известность на Западе ас-Саххаф приобрел весной 2003 г. в разгар вторжения в Ирак. Будучи министром информации, он по долгу службы делал брифинги для журналистов. Получалось очень ярко, но, пожалуй, совсем не так, как хотелось баасистскому режиму – нелепый мужичок в очках и смешном берете с карикатурным арабским акцентом рассказывал, как иракские войска каждый день триумфально громят армию США. Даже когда американские войска начали штурм Багдада, ас-Саххаф, стоя перед телекамерами, продолжал утверждать, будто никаких вражеских войск в столице нет, Багдад не сдадут никогда, а американцы якобы уже сотнями кончают с собой, не сумев сломить сопротивление воинов Саддама. Во время последней своей пресс-конференции за сутки до окончательного падения столицы, министр информации Ирака рассказывал о скорой капитуляции США. По итогу при взятии Багдада американцы потеряли 34 человека убитыми, иракцы – более 2 тыс.

За столь вопиющее противоречие между реальностью, в которой американская армия за полмесяца раскатала в блин армию Саддама, и транслируемыми «в мир» пропагандистскими утверждениями ас-Саххаф стал мемом. Ему придумали прозвища, вроде «Багдадского Боба» или «Комического Али» по аналогии с куда менее смешным реальным упырём «Химическим Али» – двоюродным братом Саддама, ответственным за геноцид курдов. Даже президент Буш в одном из интервью охарактеризовал ас-Саххафа как «великолепного» и шутливо отметил, что некоторые обвиняли американцев, будто те сами заслали Саддаму такого клоуна.

После краха режима ас-Саххаф сдался американцам, но очень быстро был отпущен – за ним не нашли никаких преступлений. В иерархии партии Баас он тоже был мелкой сошкой. «Багдадский Боб» переехал в Эмираты, где ещё отметился оправдательной фразой: «Моя информация была верной, но моя интерпретация – нет», после чего канул в Лету, и больше о нём ничего не было слышно.

​​Дикие гуси

Хотя англо-ирландские отношения были сложными с самых первых попыток англо-норманов завоевать Зелёный остров в XII в., вражда вышла на новый уровень с конца XVI в., когда конфликт приобрёл ещё и религиозное измерение – англичане агрессивно насаждали протестантизм, тогда как ирландцы в большинстве своём стремились остаться католиками.

В ситуации, когда восстания и заговоры в самой Ирландии раз за разом проваливались, логичным было опереться на помощь другой католической державы. Со второй половины XVI по середину XVII вв. главной соперницей Англии была Испания, что естественным образом привлекало к ней симпатии многих ирландцев. В Восьмидесятилетнюю и Тридцатилетнюю войны на стороне Испании сражались целые «ирландские терции» из иммигрантов и их потомков.

С середины XVII в. Испания стала уже «не та», так что ирландцам, желавшим освобождения Родины, пришлось искать новых союзников (хотя ирландские подразделения в испанской армии просуществуют до конца наполеоновских войн). В конце XVII в. началось, как бы сейчас сказали, «геополитическое противостояние» Англии и Франции, которое ряд историков даже называют «Второй Столетней войной». Исходя из принципа «враг моего врага – мой друг», ирландцы стали союзниками Парижа в его борьбе против Лондона.

В 1688 г. в Англии свергли с престола католика Якова II в пользу супружеской протестантской пары Вильгельма III и Марии II. Однако Яков не смирился с утратой престола и положил начало якобитскому движению, о котором у меня есть подробный лонгрид на Boosty и на Patreon. Естественным образом католическая Ирландия виделась одним из оплотов якобитов. В 1689 г. здесь разгорелась война между сторонниками Якова и Вильгельма. Якобиты заручились поддержкой Людовика XIV, который направил в Ирландию 5 тыс. французский экспедиционный корпус, взамен чего ирландцы обязались переправить 5 тыс. своих людей на континент в качестве ответного жеста. Из этих войск французы сформировали трёхполковую «Ирландскую бригаду», которая отныне воевала в составе французской армии.

В 1691 г. война в Ирландии закончилась победой протестантов. Однако католики смогли капитулировать «с почётом» и выторговали себе беспрепятственную эвакуацию всех желающих на континент. В итоге во Францию переехали до 20 тыс. солдат и членов их семей – «диких гусей». Из этих войск были созданы шесть новых полков на французской службе. Впоследствии число ирландских полков менялось от семи до трёх.

Договор 1691 г. стал началом «негласного пакта» между лондонским правительством и ирландскими католиками. Фактически англичане закрывали глаза на массовую эмиграцию и полуоткрытую вербовку ирландских мужчин во французскую армию. Несмотря на то, что впоследствии те воевали против Великобритании и её союзников, весь «оппозиционный запал» ирландцев спускался на континенте – вдали от Родины. За полвека – с 1690-х по 1740-е гг. – из Ирландии уехали десятки тысяч самых буйных потенциальных бунтовщиков. В результате после 1691 г. здесь не произошло ни одного якобитского восстания, в отличие, например, от Шотландии, где якобиты регулярно восставали в 1715, 1719 и 1745 гг.

Во время последнего якобитского восстания 1745 г. французы таки послали небольшое число ирландцев на помощь мятежным шотландцам. Восстание провалилось, но после него в Лондоне решили всё же «закрутить гайки». Пойманных вербовщиков в «Ирландскую бригаду» стали вешать, а найм ирландцев в иностранные армии запретили. Через несколько десятилетий католикам разрешили вступать в британскую армию (до этого им в принципе нельзя было легально брать в руки оружие), и те буйные ирландцы, кто раньше воевал бы под флёр-де-лис, теперь получили гораздо более лёгкую возможность геройствовать под «Юнион Джеком».

«Ирландская бригада», в которой становилось всё меньше «коренных» ирландцев и всё больше потомков ирландских иммигрантов, а также немцев и швейцарцев, просуществовала до конца «Старого порядка» и была распущена французскими революционерами в 1791 г.

Уже при Наполеоне был создан «Ирландский легион» для войны против Британии, но это уже совсем другая история.

Незаконченная революция

Я писал об этом пять лет назад в одном из первых текстов на этом канале, а недавно услышал схожие мысли у @kashinguru из его статьи 2013 г., и захотел проговорить это вновь.

По-настоящему великие революции, а не банальные захваты власти, длятся столетиями. Более того, верхушечные перевороты, которые иногда незаслуженно называют «революциями», на самом деле являются всего лишь эпизодами тех самых «больших» и «настоящих» революций.

Подтверждений тому в мировой истории можно найти немало.

Острая фаза конфликта вокруг делёжки полномочий между Короной и парламентами на британских островах началась в конце 1630-х гг. с Епископских войн короля Карла I и шотландского парламента. Вскоре Карл рассорился уже с английскими депутатами. В трёх королевствах (включая Ирландию) начались гражданские войны, по итогу которых королю отрубили голову. После диктатуры Кромвеля британцы призвали Стюартов обратно, но четвертьвековая Реставрация снова привела к конфликту Короны и парламентов. Даже Славная революция 1688 г. не стала его концом, ведь ещё полвека консерваторы-якобиты боролись за «божественное право королей». И наоборот, были республиканские радикалы, которые считали, будто революция в Великобритании оказалась слишком «умеренной». В итоге читатели их трудов всё-таки переиграли английскую революцию, но уже за океаном – в Северной Америке.

Что касается Франции, то революция, начавшаяся в 1789 г., запустила калейдоскопическую смену политических режимов в этой стране на протяжении всего последующего XIX в. Даже самый устойчивый из них – парламентская Третья республика, продержавшаяся 70 лет, имела мощную консервативно-роялистскую альтернативу в виде «сильной исполнительной власти», которая ненадолго воплотилась в режиме Виши. Французскую революцию завершил, вероятно, де Голль, который совместил в созданной им в 1958 г. Пятой республике и республиканскую идею, и ту самую «сильную исполнительную власть».

Немецкая революция началась в 1848 г. и ставила целью создание единого демократического германского государства. Главная сила революции – немецкая буржуазия – тогда проиграла, и в 1871 г. Рейх – в очень специфических «малогерманских» границах – создали аристократы, военные и бюрократы. Либеральных и социальных свобод в их полноте немцам пришлось ждать до 1918 г., но и Ноябрьскую революцию из-за компромиссов со «Старым режимом» многие посчитали незавершённой. Веймарская республика протянула совсем недолго, сменилась нацистской диктатурой, которая продержалась ещё меньше, а затем Германия оказалась расколотой на два государства. В итоге единое демократическое германское государство по заветам 1848 г. удалось создать только в 1990 г.

Китайскую революцию, которая началась в 1911 г., обычно заканчивают провозглашением КНР в 1949 г. Но кажется, что в последующие десятилетия в Китае случилось слишком много таких событий, которые позволяют утверждать, что революция на самом деле продолжилась. В конце концов, можно ли считать её до конца завершённой, пока существует полноценный альтернативный «второй Китай» на Тайване?

Наконец, «Великую Российскую революцию» обычно отсчитывают с февраля 1917 г., но я бы допустил, что отсчитывать её нужно с 1904 г.: убийства Плеве, Земского съезда, банкетной кампании – всего того, что как-то теряется на фоне других событий «Первой русской революции», но вообще-то является её началом. «Незавершённость» той революции очевидна, и вполне логично перекинуть от неё мостик к 1917 г. Ну а дальше Гражданская война, 70 лет советского режима, «незавершённая» революция 1989 – 1993 гг. и 30 лет постсоветского режима. Продолжение следует.

Текст пятилетней давности я писал, будучи человеком с другим мировоззрением, чем сейчас, и важный вопрос о «правопреемстве» из двух последних абзацев, как мне кажется, всё же не является тем кощеевым яйцом, в котором скрыта загадка конца революционной эпохи, начавшейся в 1904 г. Возможно, сейчас бы там было про социал-демократическую постимперскую федерацию русских и других народов России, но это слишком долгая и сложная тема для рефлексии.