Сегодня задали вопрос, правда ли, что членов немецкого движения Сопротивления из подпольной группы «Белая роза» не просто казнили в 1943 г., а именно обезглавили?
Да, это так. Гражданские оппозиционеры, выступавшие против нацистского режима, не признавались судами в качестве комбатантов, а потому их осуждали как обычных уголовников. Уголовных преступников, приговорённых к смертной казни, во Франции и в Германии на протяжении большей части XX в. казнили на гильотине – этом наследии Французской революции конца XVIII в. Более того, в Берлине вплоть до конца 1930-х гг. приговорённых казнили даже не на гильотине, а через отрубание головы ТОПОРОМ. Прорекламирую здесь 3-й сезон сериала «Вавилон-Берлин», действие которого происходит в веймарской столице в 1929 г. Там есть эпизод с казнью именно таким образом.
В Германии обезглавливания хотя бы были закрытыми от посторонних глаз, тогда как во Франции вплоть до 1939 г. гильотинирование оставалось публичным шоу. Благодаря этому, до нас дошла киносъёмка последнего публичного гильотинирования:
https://www.youtube.com/watch?v=_4yV4Rddv4U
Последняя смертная казнь в Западной Германии состоялась в 1949 г. В том же году Основной закон ФРГ прямо запретил этот вид наказания. В социалистической ГДР головы отрубали до 1968 г., после чего перешли к расстрелам. Последний восточный немец был расстрелян по приговору суда в 1981 г., а в 1987 г. смертную казнь официально отменили. Наконец, во Франции последнее гильотинирование произошло в 1977 г. Это было последнее применение высшей меры в Западной Европе. Официальная отмена смертной казни во Франции произошла в 1981 г.
Да, это так. Гражданские оппозиционеры, выступавшие против нацистского режима, не признавались судами в качестве комбатантов, а потому их осуждали как обычных уголовников. Уголовных преступников, приговорённых к смертной казни, во Франции и в Германии на протяжении большей части XX в. казнили на гильотине – этом наследии Французской революции конца XVIII в. Более того, в Берлине вплоть до конца 1930-х гг. приговорённых казнили даже не на гильотине, а через отрубание головы ТОПОРОМ. Прорекламирую здесь 3-й сезон сериала «Вавилон-Берлин», действие которого происходит в веймарской столице в 1929 г. Там есть эпизод с казнью именно таким образом.
В Германии обезглавливания хотя бы были закрытыми от посторонних глаз, тогда как во Франции вплоть до 1939 г. гильотинирование оставалось публичным шоу. Благодаря этому, до нас дошла киносъёмка последнего публичного гильотинирования:
https://www.youtube.com/watch?v=_4yV4Rddv4U
Последняя смертная казнь в Западной Германии состоялась в 1949 г. В том же году Основной закон ФРГ прямо запретил этот вид наказания. В социалистической ГДР головы отрубали до 1968 г., после чего перешли к расстрелам. Последний восточный немец был расстрелян по приговору суда в 1981 г., а в 1987 г. смертную казнь официально отменили. Наконец, во Франции последнее гильотинирование произошло в 1977 г. Это было последнее применение высшей меры в Западной Европе. Официальная отмена смертной казни во Франции произошла в 1981 г.
Ровно 60 лет назад Шарль де Голль сдал «французский Кавказ»
18 марта 1962 г. на франко-швейцарской границе были подписаны Эвианские соглашения между Французской республикой и самопровозглашённым «Временным правительством Алжира». Согласно соглашениям, стороны прекращали боевые действия со следующего дня – 19 марта. Франция предоставляла Алжиру независимость, а тот в обмен обязывался уважать «особые» экономические и геополитические интересы Франции на своей территории, например, не возражать против французских военных баз и ядерных полигонов. Французские колонисты и алжирские евреи должны были получить гарантии личной неприкосновенности и сохранить свою собственность. Для самих алжирцев вводился «безвиз» с Францией.
Я не зря сравнил французский Алжир с нашим Кавказом. Их завоевали примерно в одно время – во второй трети XIX в. И там, и там имперская экспансия представляла собой сложную смесь из противостояния и союзничества между европейцами и многочисленными местными сообществами. И там, и там был романтический герой антиимперского сопротивления, который после нескольких десятилетий борьбы был взят в почётный плен: на Кавказе – Шамиль, в Алжире – Абд аль-Кадир. И там, и там завоевание шло рука об руку с массовой колонизацией региона европейцами, вытеснявших туземцев с плодородных земель. Французские колонисты в Алжире были известны как «черноногие» («пье-нуар»). К моменту заключения Эвианских соглашений в Алжире проживали до 1 млн. «черноногих». Это составляло около 10% от общего населения Алжира, насчитывавшего около 11 млн. человек.
Юридически три алжирских департамента на побережье Средиземного моря были инкорпорированы во французскую метрополию на тех же правах, что и департаменты в материковой части страны.
С 1954 г. в Алжире шла война с арабскими сепаратистами, требовавшими создания независимого Алжирского государства. В 1962 г. де Голль положил ей конец.
Каким образом и за чей счёт это произошло, можно прочитать В ОТКРЫТОМ ДОСТУПЕ на Boosty или на Patreon. Времена нынче тяжёлые, поэтому я сделал доступ к этому тексту ОТКРЫТЫМ для всех читателей. Если по итогу вы вдруг захотите подписаться, чтобы прочесть прошлые или будущие премиумные тексты, то напоминаю, что в нынешних условиях это лучше делать через Boosty. У Patreon могут возникнуть проблемы с привязкой российских карт.
18 марта 1962 г. на франко-швейцарской границе были подписаны Эвианские соглашения между Французской республикой и самопровозглашённым «Временным правительством Алжира». Согласно соглашениям, стороны прекращали боевые действия со следующего дня – 19 марта. Франция предоставляла Алжиру независимость, а тот в обмен обязывался уважать «особые» экономические и геополитические интересы Франции на своей территории, например, не возражать против французских военных баз и ядерных полигонов. Французские колонисты и алжирские евреи должны были получить гарантии личной неприкосновенности и сохранить свою собственность. Для самих алжирцев вводился «безвиз» с Францией.
Я не зря сравнил французский Алжир с нашим Кавказом. Их завоевали примерно в одно время – во второй трети XIX в. И там, и там имперская экспансия представляла собой сложную смесь из противостояния и союзничества между европейцами и многочисленными местными сообществами. И там, и там был романтический герой антиимперского сопротивления, который после нескольких десятилетий борьбы был взят в почётный плен: на Кавказе – Шамиль, в Алжире – Абд аль-Кадир. И там, и там завоевание шло рука об руку с массовой колонизацией региона европейцами, вытеснявших туземцев с плодородных земель. Французские колонисты в Алжире были известны как «черноногие» («пье-нуар»). К моменту заключения Эвианских соглашений в Алжире проживали до 1 млн. «черноногих». Это составляло около 10% от общего населения Алжира, насчитывавшего около 11 млн. человек.
Юридически три алжирских департамента на побережье Средиземного моря были инкорпорированы во французскую метрополию на тех же правах, что и департаменты в материковой части страны.
С 1954 г. в Алжире шла война с арабскими сепаратистами, требовавшими создания независимого Алжирского государства. В 1962 г. де Голль положил ей конец.
Каким образом и за чей счёт это произошло, можно прочитать В ОТКРЫТОМ ДОСТУПЕ на Boosty или на Patreon. Времена нынче тяжёлые, поэтому я сделал доступ к этому тексту ОТКРЫТЫМ для всех читателей. Если по итогу вы вдруг захотите подписаться, чтобы прочесть прошлые или будущие премиумные тексты, то напоминаю, что в нынешних условиях это лучше делать через Boosty. У Patreon могут возникнуть проблемы с привязкой российских карт.
«Молчаливое большинство»
В историческую память навсегда вошли образы студентов и гражданских активистов, протестующих против войны во Вьетнаме. Естественно, всё не так однозначно. И состав антивоенного движения, и диапазон мнений о Вьетнамской войне среди американцев был неоднородным.
Государственная пропаганда обосновывала ввод войск во Вьетнам геополитической необходимостью противостоять «красной угрозе» на «дальних рубежах». Мол, если позволить коммунистам захватить весь Вьетнам, то дальше, согласно «теории домино», красные придут к власти по всей Азии. А там недалеко и до Америки.
Согласно опросам общественного мнения, в первые три года (с 1965 по 1968) это объяснение устраивало большую часть американского общества. Больше половины опрошенных считали, что ввод войск был обоснован, и власти делают всё правильно. Большая часть опрошенных не собирались выходить ни на какие митинги. Из тех же, кто был готов выходить на площади, большинство собирались разворачивать плакаты «за», а не «против».
Тем не менее год от года общественная поддержка войны снижалась. Главным фактором, конечно, был обратный поток гробов. Американская армия тогда была призывной, поэтому срочники тоже направлялись во Вьетнам. Перелом в общественных настроениях совпал с Тетским наступлением красных в начале 1968 г. Оно обернулось полным военным разгромом коммунистов, но ценой этому стал неизбежный взлёт числа американских гробов, отправляемых на Родину.
После Тетского наступления большая часть американцев стала считать, что отправка войск во Вьетнам была ошибкой, и их следует выводить. Но уходить из страны, где ведёшь войну, тоже можно по-разному.
Здесь нужно сделать очень важное замечание. Абсолютное большинство противников войны считали себя американскими патриотами, чтили американское знамя и не любили коммунистов. Их критика войны вращалась вокруг непонимания, ради каких геополитических многоходовочек на другом конце света должны погибать десятки тысяч американских парней. Многие критиковали правительство за то, что те миллиарды долларов, которые вбухали во Вьетнам, стоило бы потратить внутри самой Америки.
Радикальные леваки, которые маршировали с портретами коммунистического диктатора Хо Ши Мина и террориста Че Гевары, которые вывешивали флаги Вьетконга и, наоборот, сжигали американские флаги, всегда являлись крошечным меньшинством в антивоенном движении. Но зачастую самым громким. По большому счёту, они даже играли на руку государственной пропаганде, которой удалось убедить многих американцев, будто все противники войны выглядят именно так. Правительству оказалось удобнее мобилизовать консервативный электорат даже не «за поддержку войны», а «против антивоенного движения хиппарей и укурков».
3 ноября 1969 г. президент Ричард Никсон выступил с телеобращением к нации. Он заявил, что войну действительно следует прекратить, но прекратить « с честью». Америка не должна «бежать» из Вьетнама. Напротив, она должна заставить коммунистов признать суверенитет Южного Вьетнама. Войну следует «вьетнамизировать», то есть постепенно переложить большую часть ответственности на заранее обученную южновьетнамскую армию. И лишь после этого вооружённые силы США могут быть выведены из страны. Президент просил понимания и поддержки своего курса от тех, кого он назвал «молчаливым большинством». Это были те, кто не выходил на антивоенные митинги, кто, вероятнее всего, желал вывода войск, но вместе с тем и не был готов к позорному «поражению».
Опросы общественного мнения показали, что сразу после речи рейтинг одобрения Никсона взлетел с 50 до 80%. На президентских выборах 1972 г. Никсон победил с огромным отрывом, получив 60% голосов и взяв 49 штатов из 50.
Американские войска были выведены из Вьетнама в начале 1973 г. Формально Никсон добился победы. Южный Вьетнам устоял. Он рухнет всего через два года, но это произойдёт уже без американских войск и без Никсона в президентском кресле.
Приход коммунистов к власти в Индокитае, ради предотвращения которого погибли 60 тыс. американцев, так и не стал никакой катастрофой для геополитической мощи США.
В историческую память навсегда вошли образы студентов и гражданских активистов, протестующих против войны во Вьетнаме. Естественно, всё не так однозначно. И состав антивоенного движения, и диапазон мнений о Вьетнамской войне среди американцев был неоднородным.
Государственная пропаганда обосновывала ввод войск во Вьетнам геополитической необходимостью противостоять «красной угрозе» на «дальних рубежах». Мол, если позволить коммунистам захватить весь Вьетнам, то дальше, согласно «теории домино», красные придут к власти по всей Азии. А там недалеко и до Америки.
Согласно опросам общественного мнения, в первые три года (с 1965 по 1968) это объяснение устраивало большую часть американского общества. Больше половины опрошенных считали, что ввод войск был обоснован, и власти делают всё правильно. Большая часть опрошенных не собирались выходить ни на какие митинги. Из тех же, кто был готов выходить на площади, большинство собирались разворачивать плакаты «за», а не «против».
Тем не менее год от года общественная поддержка войны снижалась. Главным фактором, конечно, был обратный поток гробов. Американская армия тогда была призывной, поэтому срочники тоже направлялись во Вьетнам. Перелом в общественных настроениях совпал с Тетским наступлением красных в начале 1968 г. Оно обернулось полным военным разгромом коммунистов, но ценой этому стал неизбежный взлёт числа американских гробов, отправляемых на Родину.
После Тетского наступления большая часть американцев стала считать, что отправка войск во Вьетнам была ошибкой, и их следует выводить. Но уходить из страны, где ведёшь войну, тоже можно по-разному.
Здесь нужно сделать очень важное замечание. Абсолютное большинство противников войны считали себя американскими патриотами, чтили американское знамя и не любили коммунистов. Их критика войны вращалась вокруг непонимания, ради каких геополитических многоходовочек на другом конце света должны погибать десятки тысяч американских парней. Многие критиковали правительство за то, что те миллиарды долларов, которые вбухали во Вьетнам, стоило бы потратить внутри самой Америки.
Радикальные леваки, которые маршировали с портретами коммунистического диктатора Хо Ши Мина и террориста Че Гевары, которые вывешивали флаги Вьетконга и, наоборот, сжигали американские флаги, всегда являлись крошечным меньшинством в антивоенном движении. Но зачастую самым громким. По большому счёту, они даже играли на руку государственной пропаганде, которой удалось убедить многих американцев, будто все противники войны выглядят именно так. Правительству оказалось удобнее мобилизовать консервативный электорат даже не «за поддержку войны», а «против антивоенного движения хиппарей и укурков».
3 ноября 1969 г. президент Ричард Никсон выступил с телеобращением к нации. Он заявил, что войну действительно следует прекратить, но прекратить « с честью». Америка не должна «бежать» из Вьетнама. Напротив, она должна заставить коммунистов признать суверенитет Южного Вьетнама. Войну следует «вьетнамизировать», то есть постепенно переложить большую часть ответственности на заранее обученную южновьетнамскую армию. И лишь после этого вооружённые силы США могут быть выведены из страны. Президент просил понимания и поддержки своего курса от тех, кого он назвал «молчаливым большинством». Это были те, кто не выходил на антивоенные митинги, кто, вероятнее всего, желал вывода войск, но вместе с тем и не был готов к позорному «поражению».
Опросы общественного мнения показали, что сразу после речи рейтинг одобрения Никсона взлетел с 50 до 80%. На президентских выборах 1972 г. Никсон победил с огромным отрывом, получив 60% голосов и взяв 49 штатов из 50.
Американские войска были выведены из Вьетнама в начале 1973 г. Формально Никсон добился победы. Южный Вьетнам устоял. Он рухнет всего через два года, но это произойдёт уже без американских войск и без Никсона в президентском кресле.
Приход коммунистов к власти в Индокитае, ради предотвращения которого погибли 60 тыс. американцев, так и не стал никакой катастрофой для геополитической мощи США.
6 апреля 1941 г. державы Оси (Германия, Италия и Венгрия) с нескольких направлений вторглись в Югославию.
Королевство Югославия было создано в 1918 г. С самого момента возникновения его разрывали внутренние межэтнические противоречия. «Государствообразующим» народом в королевстве были сербы – около 40% населения. В конце концов, именно Королевство Сербия являлось объединительным ядром нового государства. Сербские элиты автоматически стали элитами Югославии. Главными «сепарами» и «возбудителями спокойствия» были хорваты. Их насчитывалось около 25%. До 1918 г. Хорватия имела полуавтономный статус в составе Венгрии. Недавний опыт какой-никакой полугосударственности позволял хорватам требовать для себя «особого положения». Кроме того, центральным властям приходилось считаться со словенцами (8%), бошняками-мусульманами (6%), то ли «южными сербами», то ли болгарами, то ли македонцами (5%), немцами, венграми и албанцами (каждых – по 4%).
Большую часть Интербеллума белградские власти старались бороться с любыми формами регионализма/сепаратизма и даже пытались создать новую «югославскую идентичность». Однако в 1939 г. они всё же пошли на компромисс с хорватами, создав отдельную хорватскую автономию.
Внешняя политика Югославии в предвоенные годы была похожа на внутреннюю. Те же метания и лавирования меж двух огней. С одной стороны, королевство с трёх направлений окружали державы Оси, и это было сильным аргументом в пользу того, чтобы присоединиться к ним. С другой, страх перед перспективой стать германо-итальянской колонией побуждал искать контактов с англичанами и греками. В конце марта 1941 г. югославский правитель – принц-регент Павел, под давлением Германии, образно выражаясь, «выбрал ветку» союза с Осью.
25 марта Югославия присоединилась к Тройственному (Берлинскому) пакту. Это вызвало взрыв общественного возмущения в сербской части королевства, так как сербы в основном были настроены антинемецки. Уже 27 марта правительство было свергнуто военными заговорщиками, которые объявили об отставке регента и воцарении молодого короля Петра II. Примечательно, что действия Павла во внешней политике, судя по всему, были лишь поводом для переворота. Путчисты являлись сербскими националистами и в первую очередь были недовольны «прохорватской» политикой регента. Новое правительство постаралось заверить немцев, что Югославия остаётся членом Тройственного пакта.
Однако Гитлер воспринял переворот как личное оскорбление и распорядился уничтожить югославскую государственность.
Военные возможности Югославии и трёх стран Оси были несопоставимы. Югославская кампания продолжалась 11 дней, после чего, 17 апреля, югославская армия капитулировала. Хорватские подразделения в массе своей дезертировали и присягали «Независимому государству Хорватия», провозглашённому 10 апреля. Впрочем, главными причинами поражения Югославии всё-таки стоит признать не «удар в спину от хорватов», а общую техническую отсталость армии (производную от общей экономической отсталости страны) и просчёты (сербского) военного командования, распылившего войска по всей протяжённости госграниц. Великобритания, вынужденная помогать Греции, на которую немцы напали в тот же день, что и на Югославию, не смогла оказать никакой помощи Белграду.
Югославский блицкриг стал лишь началом жесточайшей партизанской Гражданской войны всех против всех, которая пылала в регионе вплоть до мая 1945 г.
Немецкую этническую карту Югославии 1940 г. можно посмотреть в высоком разрешении тут.
Королевство Югославия было создано в 1918 г. С самого момента возникновения его разрывали внутренние межэтнические противоречия. «Государствообразующим» народом в королевстве были сербы – около 40% населения. В конце концов, именно Королевство Сербия являлось объединительным ядром нового государства. Сербские элиты автоматически стали элитами Югославии. Главными «сепарами» и «возбудителями спокойствия» были хорваты. Их насчитывалось около 25%. До 1918 г. Хорватия имела полуавтономный статус в составе Венгрии. Недавний опыт какой-никакой полугосударственности позволял хорватам требовать для себя «особого положения». Кроме того, центральным властям приходилось считаться со словенцами (8%), бошняками-мусульманами (6%), то ли «южными сербами», то ли болгарами, то ли македонцами (5%), немцами, венграми и албанцами (каждых – по 4%).
Большую часть Интербеллума белградские власти старались бороться с любыми формами регионализма/сепаратизма и даже пытались создать новую «югославскую идентичность». Однако в 1939 г. они всё же пошли на компромисс с хорватами, создав отдельную хорватскую автономию.
Внешняя политика Югославии в предвоенные годы была похожа на внутреннюю. Те же метания и лавирования меж двух огней. С одной стороны, королевство с трёх направлений окружали державы Оси, и это было сильным аргументом в пользу того, чтобы присоединиться к ним. С другой, страх перед перспективой стать германо-итальянской колонией побуждал искать контактов с англичанами и греками. В конце марта 1941 г. югославский правитель – принц-регент Павел, под давлением Германии, образно выражаясь, «выбрал ветку» союза с Осью.
25 марта Югославия присоединилась к Тройственному (Берлинскому) пакту. Это вызвало взрыв общественного возмущения в сербской части королевства, так как сербы в основном были настроены антинемецки. Уже 27 марта правительство было свергнуто военными заговорщиками, которые объявили об отставке регента и воцарении молодого короля Петра II. Примечательно, что действия Павла во внешней политике, судя по всему, были лишь поводом для переворота. Путчисты являлись сербскими националистами и в первую очередь были недовольны «прохорватской» политикой регента. Новое правительство постаралось заверить немцев, что Югославия остаётся членом Тройственного пакта.
Однако Гитлер воспринял переворот как личное оскорбление и распорядился уничтожить югославскую государственность.
Военные возможности Югославии и трёх стран Оси были несопоставимы. Югославская кампания продолжалась 11 дней, после чего, 17 апреля, югославская армия капитулировала. Хорватские подразделения в массе своей дезертировали и присягали «Независимому государству Хорватия», провозглашённому 10 апреля. Впрочем, главными причинами поражения Югославии всё-таки стоит признать не «удар в спину от хорватов», а общую техническую отсталость армии (производную от общей экономической отсталости страны) и просчёты (сербского) военного командования, распылившего войска по всей протяжённости госграниц. Великобритания, вынужденная помогать Греции, на которую немцы напали в тот же день, что и на Югославию, не смогла оказать никакой помощи Белграду.
Югославский блицкриг стал лишь началом жесточайшей партизанской Гражданской войны всех против всех, которая пылала в регионе вплоть до мая 1945 г.
Немецкую этническую карту Югославии 1940 г. можно посмотреть в высоком разрешении тут.
О мёртвых либо хорошо, либо ничего. Кроме правды.
Когда-нибудь я надеюсь прочитать серьёзные научные исследовательские работы по истории важнейших партий РФ первых трёх десятилетий её существования. В том числе и про ЛДПР. Ну а пока ничего этого нет, попробую набросать кое-каких собственных историко-философских мыслей в качестве некролога.
Нет нужды объяснять, насколько судьбоносным и системообразующим временем был рубеж 1980-х и 1990-х гг. Именно в такие переходные моменты формируются структуры, которые в следующие несколько десятилетий будут определять характер и рамки существования общества.
«Великий перелом», который произошёл в РСФСР, имел несколько ключевых отличий от аналогичных «переломов», случившихся в национальных республиках СССР и в странах Восточного блока. Одним из таких отличий стала маргинализация национального дискурса «государствообразующего» этноса. Везде – в Польше, в Венгрии, в Чехословакии, в Прибалтике, на Украине, «бархатные революции» одновременно были и «демократическими», и «прорыночными», и «национальными». Везде – кроме РСФСР. Если во всех остальных постсоветских обществах в 1989/91 гг. побеждали люди, которые публично могли назвать себя и «демократами» и «вставить название этноса», то в РСФСР в 1991 г. победили «просто демократы». Отождествлять себя с «русскими» как с политической общностью они не собирались.
В 2009 г. профессор Соловей (тот самый) и его сестра написали неплохую историко-философскую книжку «Несостоявшаяся революция» об истории русского национализма. На мой взгляд, в ней высказана справедливая мысль, что главными виновниками столь досадного провала политического русского национализма на сломе эпох являлись, в общем-то, сами русские националисты. Вместо того чтобы стать демократической прорыночной «третьей силой» и предложить растерянному обывателю что-то среднее между совками и демшизой, русские националисты показали полную организационную профнепригодность, помноженную на идеологические химеры антимодернизма, имперства и жидоедства.
Тем не менее массовый запрос общества на «национальную» риторику требовал хоть какого-то отклика. Он был дан несколькими политическими акторами, пусть и в крайне искажённом виде. Первыми спохватились «советские консерваторы», которые в июне 1990 г. создали «русскую» Компартию – КП РСФСР. Её секретарём ЦК по идеологии стал… да, Геннадий Зюганов. Правопреемницей именно этой «русской» Компартии РСФСР (а вовсе не КПСС) является нынешняя КПРФ, которая с тех же пор совмещает советскую ностальгию с «прорусской» риторикой.
Однако существовал значительный слой избирателей, кто испытывал национальный ресентимент, недовольство неолиберальной «шоковой терапией», но не был готов мириться с неосоветизмом и отказом от рынка. Именно этого избирателя стал окучивать Жириновский. На первых парламентских выборах в ГосДуму в декабре 1993 г. право-популистская ЛДПР набрала 23% голосов, заняв первое место.
Я не буду расписывать бэкграунд Жириновского и делать предположения, через какие структуры этот человек вообще мог запрыгнуть так высоко. Об этом сегодня напишут и без меня. Факт остаётся фактом. В 1993 г. Жириновский сумел мобилизовать 23% (12,3 млн.) интуитивно право-ориентированного и национально-настроенного электората. Большую часть этого политического капитала он растратил, занимаясь политическим карнавализмом (если не сказать – дискредитацией) и мутным лоббизмом. Уже на выборах 1999 г. леволиберальное «Яблоко» Явлинского набрало чуть больше голосов, чем «Блок Жириновского» (оба – по 6%, примерно по 4 млн. голосов).
Относительная реставрация и стабилизация позиций ЛДПР в нулевые и десятые объясняется скорее сжатием и выхолащиванием самой партийной системы в РФ в этот период.
Спикер ГосДумы абсолютно прав, когда пишет, что без Жириновского «трудно представить историю развития политической системы современной России». Ушедший сегодня человек в самом деле был и останется одним из символов искорёженного зазеркалья, столь свойственного бывшей РСФСР.
Когда-нибудь я надеюсь прочитать серьёзные научные исследовательские работы по истории важнейших партий РФ первых трёх десятилетий её существования. В том числе и про ЛДПР. Ну а пока ничего этого нет, попробую набросать кое-каких собственных историко-философских мыслей в качестве некролога.
Нет нужды объяснять, насколько судьбоносным и системообразующим временем был рубеж 1980-х и 1990-х гг. Именно в такие переходные моменты формируются структуры, которые в следующие несколько десятилетий будут определять характер и рамки существования общества.
«Великий перелом», который произошёл в РСФСР, имел несколько ключевых отличий от аналогичных «переломов», случившихся в национальных республиках СССР и в странах Восточного блока. Одним из таких отличий стала маргинализация национального дискурса «государствообразующего» этноса. Везде – в Польше, в Венгрии, в Чехословакии, в Прибалтике, на Украине, «бархатные революции» одновременно были и «демократическими», и «прорыночными», и «национальными». Везде – кроме РСФСР. Если во всех остальных постсоветских обществах в 1989/91 гг. побеждали люди, которые публично могли назвать себя и «демократами» и «вставить название этноса», то в РСФСР в 1991 г. победили «просто демократы». Отождествлять себя с «русскими» как с политической общностью они не собирались.
В 2009 г. профессор Соловей (тот самый) и его сестра написали неплохую историко-философскую книжку «Несостоявшаяся революция» об истории русского национализма. На мой взгляд, в ней высказана справедливая мысль, что главными виновниками столь досадного провала политического русского национализма на сломе эпох являлись, в общем-то, сами русские националисты. Вместо того чтобы стать демократической прорыночной «третьей силой» и предложить растерянному обывателю что-то среднее между совками и демшизой, русские националисты показали полную организационную профнепригодность, помноженную на идеологические химеры антимодернизма, имперства и жидоедства.
Тем не менее массовый запрос общества на «национальную» риторику требовал хоть какого-то отклика. Он был дан несколькими политическими акторами, пусть и в крайне искажённом виде. Первыми спохватились «советские консерваторы», которые в июне 1990 г. создали «русскую» Компартию – КП РСФСР. Её секретарём ЦК по идеологии стал… да, Геннадий Зюганов. Правопреемницей именно этой «русской» Компартии РСФСР (а вовсе не КПСС) является нынешняя КПРФ, которая с тех же пор совмещает советскую ностальгию с «прорусской» риторикой.
Однако существовал значительный слой избирателей, кто испытывал национальный ресентимент, недовольство неолиберальной «шоковой терапией», но не был готов мириться с неосоветизмом и отказом от рынка. Именно этого избирателя стал окучивать Жириновский. На первых парламентских выборах в ГосДуму в декабре 1993 г. право-популистская ЛДПР набрала 23% голосов, заняв первое место.
Я не буду расписывать бэкграунд Жириновского и делать предположения, через какие структуры этот человек вообще мог запрыгнуть так высоко. Об этом сегодня напишут и без меня. Факт остаётся фактом. В 1993 г. Жириновский сумел мобилизовать 23% (12,3 млн.) интуитивно право-ориентированного и национально-настроенного электората. Большую часть этого политического капитала он растратил, занимаясь политическим карнавализмом (если не сказать – дискредитацией) и мутным лоббизмом. Уже на выборах 1999 г. леволиберальное «Яблоко» Явлинского набрало чуть больше голосов, чем «Блок Жириновского» (оба – по 6%, примерно по 4 млн. голосов).
Относительная реставрация и стабилизация позиций ЛДПР в нулевые и десятые объясняется скорее сжатием и выхолащиванием самой партийной системы в РФ в этот период.
Спикер ГосДумы абсолютно прав, когда пишет, что без Жириновского «трудно представить историю развития политической системы современной России». Ушедший сегодня человек в самом деле был и останется одним из символов искорёженного зазеркалья, столь свойственного бывшей РСФСР.
Абсолютно нормально, когда партийный политик десятилетиями занимался политической активностью, к высшей власти так и не пробился, но самой своей деятельностью сдвинул общественный дискурс в ту или иную сторону или принял участие в модернизации политических институтов.
Уильям Брайан трижды баллотировался в президенты США от демократов, все три раза проиграл, но как считается, сдвинул общественный дискурс в целом и дискурс Демократической партии в частности в сторону «прогрессивизма», подготовив почву для «Нового курса» Рузвельта.
Курт Шумахер так никогда и не стал канцлером ФРГ. Но будучи первым парламентским лидером оппозиции в Федеративной республике он сформировал стиль «конструктивной оппозиции», которая не только голословно критикует (как в Веймаре), но и что-то предлагает. Как лидер Социал-демократической партии он не только восстановил её из пепла, но и придал ей такие черты, как здоровый национальный дух (пусть и марксисты, но прежде всего немецкие марксисты), а также жёсткий антисоветизм (никаких компромиссов с коммунистами на Востоке, только полное национальное воссоединение).
Джорджио Альмиранте 40 лет был на первых ролях в Итальянском социальном движении – главной неофашистской партии республиканской Италии. Большую часть времени ИСД набирало на выборах около 5-6%, единожды приблизившись к отметке в 9%. За Альмиранте признают заслугу в интеграции ностальгирующих по Муссолини итальянцев в парламентско-демократическую систему Первой республики. Мол, пусть лучше ходят на выборы, чем дерутся и бомбы бросают. Главный итальянский фашист из-за этого был лютым врагом ультрафашистских террористов-подпольщиков и, напротив, пользовался личным уважением главы итальянской Компартии. В 1990-х гг. ИСД окончательно отошла от фашизма и стала одним из резервуаров, откуда вышли современные консервативные и правоцентристские партии Второй республики в Италии.
И в общем возникает вопрос.
А Жириновский за 30 лет чего сделал то? Нет, не для себя лично и для своих приближённых, а для политической системы? Для общества в целом?
Тут важно разграничить. Для государственной системы РФ Жириновский в самом деле сделал очень многое, неизменно поддерживая любую власть – от ельцинской до путинской. Положа руку на сердце, сложно заподозрить, будто нынешнее национал-имперство в самом деле является серьёзным «наследием» Жириновского, а не ситуативной декорацией российского политикума.
Но каково наследие Жириновского в смысле создания или укрепления политических институтов? Да хотя бы партийных? Кто поставит на то, что ЛДПР без Жириновского просуществует хоть сколько-нибудь серьёзный срок? Давал ли он своему право-популистскому электорату какие-то зачатки политического образования?
Вообще интересно, что напишут о человеке, ассоциирующемся сейчас с целой эпохой, в учебниках по истории или хотя бы вузовской политологии лет через 30. И напишут ли.
Уильям Брайан трижды баллотировался в президенты США от демократов, все три раза проиграл, но как считается, сдвинул общественный дискурс в целом и дискурс Демократической партии в частности в сторону «прогрессивизма», подготовив почву для «Нового курса» Рузвельта.
Курт Шумахер так никогда и не стал канцлером ФРГ. Но будучи первым парламентским лидером оппозиции в Федеративной республике он сформировал стиль «конструктивной оппозиции», которая не только голословно критикует (как в Веймаре), но и что-то предлагает. Как лидер Социал-демократической партии он не только восстановил её из пепла, но и придал ей такие черты, как здоровый национальный дух (пусть и марксисты, но прежде всего немецкие марксисты), а также жёсткий антисоветизм (никаких компромиссов с коммунистами на Востоке, только полное национальное воссоединение).
Джорджио Альмиранте 40 лет был на первых ролях в Итальянском социальном движении – главной неофашистской партии республиканской Италии. Большую часть времени ИСД набирало на выборах около 5-6%, единожды приблизившись к отметке в 9%. За Альмиранте признают заслугу в интеграции ностальгирующих по Муссолини итальянцев в парламентско-демократическую систему Первой республики. Мол, пусть лучше ходят на выборы, чем дерутся и бомбы бросают. Главный итальянский фашист из-за этого был лютым врагом ультрафашистских террористов-подпольщиков и, напротив, пользовался личным уважением главы итальянской Компартии. В 1990-х гг. ИСД окончательно отошла от фашизма и стала одним из резервуаров, откуда вышли современные консервативные и правоцентристские партии Второй республики в Италии.
И в общем возникает вопрос.
А Жириновский за 30 лет чего сделал то? Нет, не для себя лично и для своих приближённых, а для политической системы? Для общества в целом?
Тут важно разграничить. Для государственной системы РФ Жириновский в самом деле сделал очень многое, неизменно поддерживая любую власть – от ельцинской до путинской. Положа руку на сердце, сложно заподозрить, будто нынешнее национал-имперство в самом деле является серьёзным «наследием» Жириновского, а не ситуативной декорацией российского политикума.
Но каково наследие Жириновского в смысле создания или укрепления политических институтов? Да хотя бы партийных? Кто поставит на то, что ЛДПР без Жириновского просуществует хоть сколько-нибудь серьёзный срок? Давал ли он своему право-популистскому электорату какие-то зачатки политического образования?
Вообще интересно, что напишут о человеке, ассоциирующемся сейчас с целой эпохой, в учебниках по истории или хотя бы вузовской политологии лет через 30. И напишут ли.
6 апреля 1941 г. нацистская Германия напала не только на Югославию, но и на Грецию.
Вообще-то с 1936 г. в Греции правил фашистский режим. Но фашизм фашизму рознь, и в октябре 1940 г. итальянские фашисты, мечтавшие о восстановлении Римской империи, напали на греческих фашистов. Последним волей-неволей пришлось идти на союз с демократической Великобританией. Грекам удалось остановить итальянское наступление, после чего эллины сами перешли в контрнаступление и вторглись в итальянскую Албанию.
Угроза создания британского плацдарма на Балканах привела Гитлера в конце 1940 г. к намерению напасть на Грецию. Парадоксальным образом спонтанное решение уничтожить Югославию только облегчило немцам первоначальную задачу. Вместо того чтобы штурмовать оборонительную «линию Метаксаса» на греко-болгарской границе в лоб, немцы просто обошли её через югославскую Македонию, и сходу захватили Салоники – второй греческий город после Афин. Основные греческие силы, сосредоточенные в Албании, оказались отрезаны от баз снабжения и капитулировали. Большая часть британских войск успела эвакуироваться. К концу апреля немцы заняли всю материковую Грецию, разделив её на зоны оккупации с итальянцами и болгарами. К концу мая был захвачен Крит.
Вопреки распространённому мнению, балканский блицкриг не повлиял на решение о переносе сроков нападения на СССР. Подготовка операции «Барбаросса» проходила одновременно с разработкой греческой кампании и изначально учитывала возможные ограничения, налагаемые последней. Как уже было сказано выше, внезапное решение о нападении на Югославию скорее только облегчило греческую кампанию, чем усложнило её. Перенос сроков «Барбароссы», судя по всему, был обусловлен логистическими проблемами, несвязанными с Балканами.
В Греции был установлен жестокий оккупационный режим, занимавшийся тотальным ограблением страны. Экономическая политика оккупантов привела к «Великому голоду», пик которого пришёлся на зиму 1941/42 гг. Жертвами голода стали около 300 тыс. человек. Десятки тысяч греков были расстреляны. До 90% греческих евреев были убиты во время Холокоста. Всего по итогам войны Греция потеряла от 7 до 11% от своего довоенного населения в 7,2 млн. человек.
Справедливости ради, стоит отметить, что в Греции было одно из самых сильных движений Сопротивления в Европе. Впрочем, оно было раздроблено на несколько конфликтующих между собой группировок, которые параллельно с борьбой против оккупантов сражались ещё и друг против друга. Осенью 1944 г. немцы, опасаясь стратегического окружения, вывели войска из Греции. Сразу после этого в стране началась полномасштабная Гражданская война, которая продлилась до 1949 г.
После окончания Второй мировой войны Греция стала претендовать на выплату репараций от бывших стран Оси. Изначально греческие претензии достигали $14 млрд., но Союзники сократили их до $7 млрд. Какую-то часть с немцев удалось стрясти, но большую часть репараций в начале 1950-х гг. заморозили «вплоть до заключения мирного договора». В 1960-х гг. ФРГ выплатила 115 млн. марок частным лицам в Греции, пострадавшим от оккупации.
В 1990 г. был подписан договор «2+4», который де-факто являлся тем самым «мирным договором», не будучи им де-юре. Эта уловка позволила Федеративной республике считать, что любые претензии по репарациям за Вторую мировую войну со стороны суверенных государств больше неактуальны.
Греки с этим категорически не согласны. Экономический кризис 2010-х гг. реанимировал их требования к Германии. По вопросу о репарациях греки демонстрируют завидное национальное единство: претензии к немцам поддерживают как правые, так и левые. Общая сумма требований достигает 300 млрд. евро. Немцы пока отказываются.
По ссылке можно посмотреть роскошный альбом, подготовленный греками в 1946 г. для обоснования своих репарационных претензий. Там полно цветных карт и статистики, отражающих экономическое состояние Греции перед войной, ход боевых действий, оккупацию и те лишения, которые пришлось перенести стране и её гражданам.
https://web.stanford.edu/~ichriss/GR-WWII.htm
Вообще-то с 1936 г. в Греции правил фашистский режим. Но фашизм фашизму рознь, и в октябре 1940 г. итальянские фашисты, мечтавшие о восстановлении Римской империи, напали на греческих фашистов. Последним волей-неволей пришлось идти на союз с демократической Великобританией. Грекам удалось остановить итальянское наступление, после чего эллины сами перешли в контрнаступление и вторглись в итальянскую Албанию.
Угроза создания британского плацдарма на Балканах привела Гитлера в конце 1940 г. к намерению напасть на Грецию. Парадоксальным образом спонтанное решение уничтожить Югославию только облегчило немцам первоначальную задачу. Вместо того чтобы штурмовать оборонительную «линию Метаксаса» на греко-болгарской границе в лоб, немцы просто обошли её через югославскую Македонию, и сходу захватили Салоники – второй греческий город после Афин. Основные греческие силы, сосредоточенные в Албании, оказались отрезаны от баз снабжения и капитулировали. Большая часть британских войск успела эвакуироваться. К концу апреля немцы заняли всю материковую Грецию, разделив её на зоны оккупации с итальянцами и болгарами. К концу мая был захвачен Крит.
Вопреки распространённому мнению, балканский блицкриг не повлиял на решение о переносе сроков нападения на СССР. Подготовка операции «Барбаросса» проходила одновременно с разработкой греческой кампании и изначально учитывала возможные ограничения, налагаемые последней. Как уже было сказано выше, внезапное решение о нападении на Югославию скорее только облегчило греческую кампанию, чем усложнило её. Перенос сроков «Барбароссы», судя по всему, был обусловлен логистическими проблемами, несвязанными с Балканами.
В Греции был установлен жестокий оккупационный режим, занимавшийся тотальным ограблением страны. Экономическая политика оккупантов привела к «Великому голоду», пик которого пришёлся на зиму 1941/42 гг. Жертвами голода стали около 300 тыс. человек. Десятки тысяч греков были расстреляны. До 90% греческих евреев были убиты во время Холокоста. Всего по итогам войны Греция потеряла от 7 до 11% от своего довоенного населения в 7,2 млн. человек.
Справедливости ради, стоит отметить, что в Греции было одно из самых сильных движений Сопротивления в Европе. Впрочем, оно было раздроблено на несколько конфликтующих между собой группировок, которые параллельно с борьбой против оккупантов сражались ещё и друг против друга. Осенью 1944 г. немцы, опасаясь стратегического окружения, вывели войска из Греции. Сразу после этого в стране началась полномасштабная Гражданская война, которая продлилась до 1949 г.
После окончания Второй мировой войны Греция стала претендовать на выплату репараций от бывших стран Оси. Изначально греческие претензии достигали $14 млрд., но Союзники сократили их до $7 млрд. Какую-то часть с немцев удалось стрясти, но большую часть репараций в начале 1950-х гг. заморозили «вплоть до заключения мирного договора». В 1960-х гг. ФРГ выплатила 115 млн. марок частным лицам в Греции, пострадавшим от оккупации.
В 1990 г. был подписан договор «2+4», который де-факто являлся тем самым «мирным договором», не будучи им де-юре. Эта уловка позволила Федеративной республике считать, что любые претензии по репарациям за Вторую мировую войну со стороны суверенных государств больше неактуальны.
Греки с этим категорически не согласны. Экономический кризис 2010-х гг. реанимировал их требования к Германии. По вопросу о репарациях греки демонстрируют завидное национальное единство: претензии к немцам поддерживают как правые, так и левые. Общая сумма требований достигает 300 млрд. евро. Немцы пока отказываются.
По ссылке можно посмотреть роскошный альбом, подготовленный греками в 1946 г. для обоснования своих репарационных претензий. Там полно цветных карт и статистики, отражающих экономическое состояние Греции перед войной, ход боевых действий, оккупацию и те лишения, которые пришлось перенести стране и её гражданам.
https://web.stanford.edu/~ichriss/GR-WWII.htm
По итогам Греческой кампании в апреле 1941 г. территория Греции была оккупирована Германией, Италией и Болгарией.
Немцы оккупировали Аттику (с Афинами), Западную и Центральную Македонию (с Салониками), участок греко-турецкой границы, Крит и несколько островов в Эгейском море недалеко от турецкого побережья.
Болгария аннексировала Фракию и Восточную Македонию – те территории, которые когда-то уже были завоёваны болгарами у турок в 1913 г., но утрачены в пользу греков по итогам Первой мировой войны. Болгарская оккупация считалась ещё более жестокой, чем немецкая. Если немцы были нацелены на тотальный грабёж, то болгары вдобавок к грабежу ещё проводили политику «болгаризации» и этнических чисток против греков.
Всё остальное (примерно 2/3) оккупировали итальянцы. Они так и не смогли создать отлаженную оккупационную систему, поэтому в итальянской зоне жилось чуточку полегче относительно немецкой и болгарской зон.
В сентябре 1943 г. после выхода Италии из войны вся её зона оккупации перешла под контроль Германии. Для облегчения своего бремени немцы ещё в июле того же года разрешили болгарам расширить их зону оккупации на часть Центральной Македонии (хотя Салоники всё равно остались под немецким контролем). Вообще болгары планировали в идеале захватить и присоединить к себе всю греческую Македонию. Однако по всей оккупированной Греции прокатилась волна массовых протестов и забастовок. Немцы решили не создавать себе дополнительных проблем, и отказались удовлетворить болгарские хотелки.
Немцы ушли из Греции в октябре 1944 г., чтобы не быть отрезанными от своих основных сил в огромном балканском мешке. Несмотря на то, что болгары перешли на сторону Антигитлеровской коалиции, им тоже по настоянию Союзников пришлось покинуть оккупированные греческие территории в том же месяце. Отдельные немецкие гарнизоны, оставленные на Крите и на некоторых других Эгейских островах, оставались в изоляции вплоть до мая 1945 г., пока не капитулировали ввиду общего окончания войны в Европе.
Немцы оккупировали Аттику (с Афинами), Западную и Центральную Македонию (с Салониками), участок греко-турецкой границы, Крит и несколько островов в Эгейском море недалеко от турецкого побережья.
Болгария аннексировала Фракию и Восточную Македонию – те территории, которые когда-то уже были завоёваны болгарами у турок в 1913 г., но утрачены в пользу греков по итогам Первой мировой войны. Болгарская оккупация считалась ещё более жестокой, чем немецкая. Если немцы были нацелены на тотальный грабёж, то болгары вдобавок к грабежу ещё проводили политику «болгаризации» и этнических чисток против греков.
Всё остальное (примерно 2/3) оккупировали итальянцы. Они так и не смогли создать отлаженную оккупационную систему, поэтому в итальянской зоне жилось чуточку полегче относительно немецкой и болгарской зон.
В сентябре 1943 г. после выхода Италии из войны вся её зона оккупации перешла под контроль Германии. Для облегчения своего бремени немцы ещё в июле того же года разрешили болгарам расширить их зону оккупации на часть Центральной Македонии (хотя Салоники всё равно остались под немецким контролем). Вообще болгары планировали в идеале захватить и присоединить к себе всю греческую Македонию. Однако по всей оккупированной Греции прокатилась волна массовых протестов и забастовок. Немцы решили не создавать себе дополнительных проблем, и отказались удовлетворить болгарские хотелки.
Немцы ушли из Греции в октябре 1944 г., чтобы не быть отрезанными от своих основных сил в огромном балканском мешке. Несмотря на то, что болгары перешли на сторону Антигитлеровской коалиции, им тоже по настоянию Союзников пришлось покинуть оккупированные греческие территории в том же месяце. Отдельные немецкие гарнизоны, оставленные на Крите и на некоторых других Эгейских островах, оставались в изоляции вплоть до мая 1945 г., пока не капитулировали ввиду общего окончания войны в Европе.
ПРАВИЛ СТРАНОЙ 22 ГОДА
@
ПРИШЁЛ К ВЛАСТИ В РАЗГАР БАРДАКА И РАЗВАЛА
@
ОБЕЩАЛ НАВЕСТИ ПОРЯДОК
@
И РЕАЛЬНО ЕГО НАВЁЛ
@
ПОДАВИЛ ОППОЗИЦИЮ
@
УСТАНОВИЛ «ПЛЕБИСЦИТАРНУЮ АВТОКРАТИЮ»
@
НА ДВАДЦАТОМ ГОДУ ПРАВЛЕНИЯ ПРОВЁЛ РЕФЕРЕНДУМ ПО ПОПРАВКАМ В КОНСТИТУЦИЮ
@
ПОПРАВКИ ОДОБРЕНЫ 80% ГОЛОСОВ
@
БУРНЫЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ
@
ЭКСПЛУАТИРОВАЛ РЕСЕНТИМЕНТ ПО «СЛАВНОМУ ПРОШЛОМУ»
@
УСПЕШНО ПРОВЁЛ НЕСКОЛЬКО ВОЕННЫХ КАМПАНИЙ
@
БЕСКРОВНО ПРИСОЕДИНИЛ ТЕРРИТОРИЮ НА МОРСКОМ ПОБЕРЕЖЬЕ
@
ПРИВЁЛ СТРАНУ К ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ ИЗОЛЯЦИИ, ОСТАВИЛ ЕЁ БЕЗ СОЮЗНИКОВ
@
К КОНЦУ ПРАВЛЕНИЯ СТАЛ СИЛЬНО БОЛЕТЬ
@
НО ЭТО БЫЛ БОЛЬШОЙ СЕКРЕТ
@
ОБЪЯВИЛ ВОЙНУ СОСЕДНЕМУ ГОСУДАРСТВУ
@
ВЕДЬ БИТЬ НАДО ПЕРВЫМ
@
В ОБЩЕСТВЕ ПОДЪЁМ ПАТРИОТИЗМА
@
ПРОИГРАЛ
@
ТУТ ЖЕ СВЕРГЛИ КАК НЕУДАЧНИКА
@
УПЛЫЛ ДОЖИВАТЬ В АНГЛИЮ
@
НАПОЛЕОН ТРЕТИЙ
@
ПРИШЁЛ К ВЛАСТИ В РАЗГАР БАРДАКА И РАЗВАЛА
@
ОБЕЩАЛ НАВЕСТИ ПОРЯДОК
@
И РЕАЛЬНО ЕГО НАВЁЛ
@
ПОДАВИЛ ОППОЗИЦИЮ
@
УСТАНОВИЛ «ПЛЕБИСЦИТАРНУЮ АВТОКРАТИЮ»
@
НА ДВАДЦАТОМ ГОДУ ПРАВЛЕНИЯ ПРОВЁЛ РЕФЕРЕНДУМ ПО ПОПРАВКАМ В КОНСТИТУЦИЮ
@
ПОПРАВКИ ОДОБРЕНЫ 80% ГОЛОСОВ
@
БУРНЫЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ
@
ЭКСПЛУАТИРОВАЛ РЕСЕНТИМЕНТ ПО «СЛАВНОМУ ПРОШЛОМУ»
@
УСПЕШНО ПРОВЁЛ НЕСКОЛЬКО ВОЕННЫХ КАМПАНИЙ
@
БЕСКРОВНО ПРИСОЕДИНИЛ ТЕРРИТОРИЮ НА МОРСКОМ ПОБЕРЕЖЬЕ
@
ПРИВЁЛ СТРАНУ К ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ ИЗОЛЯЦИИ, ОСТАВИЛ ЕЁ БЕЗ СОЮЗНИКОВ
@
К КОНЦУ ПРАВЛЕНИЯ СТАЛ СИЛЬНО БОЛЕТЬ
@
НО ЭТО БЫЛ БОЛЬШОЙ СЕКРЕТ
@
ОБЪЯВИЛ ВОЙНУ СОСЕДНЕМУ ГОСУДАРСТВУ
@
ВЕДЬ БИТЬ НАДО ПЕРВЫМ
@
В ОБЩЕСТВЕ ПОДЪЁМ ПАТРИОТИЗМА
@
ПРОИГРАЛ
@
ТУТ ЖЕ СВЕРГЛИ КАК НЕУДАЧНИКА
@
УПЛЫЛ ДОЖИВАТЬ В АНГЛИЮ
@
НАПОЛЕОН ТРЕТИЙ
Фронты «простого человека»
Пожалуй, в бессмысленной победе ЛДПР на первых парламентских выборах 1993 г. всё же был один хороший момент. Жириновскому стоило победить хотя бы ради того, чтобы перепуганный «советский интеллигент» Юрий Карякин с бегающими глазками дрожащим голосом проблеял: «Россия – ты одурела». Люблю, когда «советских интеллигентов» корёжит, ничего не могу поделать.
Вместе с тем ничего удивительного или «исконно русского» в «феномене Жириновского» нет. В смутные времена, когда один режим рухнул, а следующий ещё не успел окончательно оформиться, политическая стихия часто выносит наверх громогласных популистов без внятной идеологической программы, но с пафосом защиты «простого человека». Их риторика представляет собой мешанину из бытового национализма и стихийного либертарианства в виде неприятия «зажравшихся политиков и обнаглевших чиновников». Партии такого рода были в новейшей истории большинства европейских государств, особенно в годы непосредственно после Второй мировой войны.
Например, в послевоенной Италии в 1946 г. возник так называемый «Фронт простого человека» во главе с журналистом и кинорежиссёром Гульельмо Джаннини. Главным лозунгом «Фронта» была кричалка «Долой всех!»: и осточертевших фашистов, и коммунистов, и христианских демократов, и либералов. «Фронт» намеренно подчёркивал свою антипартийность и внеидеологичность. Наибольшей популярностью «простые люди» пользовались на Юге, где традиционно не любили итальянское государство и все связанные с ним институты. Поразительным образом во «Фронт» начали вступать бывшие фашисты, которых отказывались принимать в другие партии.
На выборах в Учредительное собрание 1946 г. «Фронт простого человека» удивил всех, набрав 5,3% и став пятой партией в парламенте. Впрочем, уже через пару лет «Фронт» развалился, а его электорат разошёлся по более крупным и структурированным «идеологическим» партиям: христианских демократов, либералов и неофашистов.
Похожая ситуация произошла в послевоенной Баварии. Мюнхенский юрист Альфред Лоренц создал «Ассоциацию за экономическое развитие». Лоренц был очень мутным человеком, который не чурался барыжить на чёрном рынке, организовал собственный нелегальный ЧОП и одновременно умудрился пролезть при американцах на пост баварского «министра по денацификации». Его партия ратовала за баварский федерализм и защиту прав беженцев с восточногерманских территорий (их в Баварии тогда была 1/5 часть населения). На первых выборах в Бундестаг в 1949 г. партия Лоренца получила 15% голосов в Баварии и провела 12 депутатов в федеральный парламент. До следующих выборов «Ассоциация» не дожила. Лоренц разругался с соратниками, которые разошлись по другим правым партиям.
В 1953 г. француз Пьер Пужад создал «Союз защиты торговцев и ремесленников». «Союз» тоже ратовал за защиту «простого человека» из провинции от охреневших столичных чиновников и вороватых политиков Четвёртой республики. Избирателям Пужад рассказывал как евреи и банкиры с Уолл-стрит замыслили расчленить Францию, доказательством чему служила Алжирская война. На выборах 1956 г. «пужадисты» набрали 13% голосов (4-е место) и стали шестой партией в парламенте. Однако после прихода к власти генерала де Голля в 1958 г. большая часть «пужадистов» растворилась в электорате нового президента. Пожалуй, главным наследием «пужадизма» является то, что в рядах сторонников Пужада начинал политическую карьеру небезызвестный Жан-Мари Ле Пен.
Как можно видеть, все вышеописанные партии жили недолго и распадались уже к следующим выборам. Как я недавно писал, подобная судьба, скорее всего, ожидала и самопровозглашённых «либеральных демократов». Уже на выборах 1995 г. ЛДПР просела с 23% до 11%, а в 1999 г. и вовсе до 6%. Можно предположить, что если бы не «стабильность», начавшаяся в нулевых, падение ЛДПР продолжилось и дальше. Однако произошло то, что произошло, и жизнь этой партии – реликта смутных времён, была искусственно продлена на 20 лет.
Пожалуй, в бессмысленной победе ЛДПР на первых парламентских выборах 1993 г. всё же был один хороший момент. Жириновскому стоило победить хотя бы ради того, чтобы перепуганный «советский интеллигент» Юрий Карякин с бегающими глазками дрожащим голосом проблеял: «Россия – ты одурела». Люблю, когда «советских интеллигентов» корёжит, ничего не могу поделать.
Вместе с тем ничего удивительного или «исконно русского» в «феномене Жириновского» нет. В смутные времена, когда один режим рухнул, а следующий ещё не успел окончательно оформиться, политическая стихия часто выносит наверх громогласных популистов без внятной идеологической программы, но с пафосом защиты «простого человека». Их риторика представляет собой мешанину из бытового национализма и стихийного либертарианства в виде неприятия «зажравшихся политиков и обнаглевших чиновников». Партии такого рода были в новейшей истории большинства европейских государств, особенно в годы непосредственно после Второй мировой войны.
Например, в послевоенной Италии в 1946 г. возник так называемый «Фронт простого человека» во главе с журналистом и кинорежиссёром Гульельмо Джаннини. Главным лозунгом «Фронта» была кричалка «Долой всех!»: и осточертевших фашистов, и коммунистов, и христианских демократов, и либералов. «Фронт» намеренно подчёркивал свою антипартийность и внеидеологичность. Наибольшей популярностью «простые люди» пользовались на Юге, где традиционно не любили итальянское государство и все связанные с ним институты. Поразительным образом во «Фронт» начали вступать бывшие фашисты, которых отказывались принимать в другие партии.
На выборах в Учредительное собрание 1946 г. «Фронт простого человека» удивил всех, набрав 5,3% и став пятой партией в парламенте. Впрочем, уже через пару лет «Фронт» развалился, а его электорат разошёлся по более крупным и структурированным «идеологическим» партиям: христианских демократов, либералов и неофашистов.
Похожая ситуация произошла в послевоенной Баварии. Мюнхенский юрист Альфред Лоренц создал «Ассоциацию за экономическое развитие». Лоренц был очень мутным человеком, который не чурался барыжить на чёрном рынке, организовал собственный нелегальный ЧОП и одновременно умудрился пролезть при американцах на пост баварского «министра по денацификации». Его партия ратовала за баварский федерализм и защиту прав беженцев с восточногерманских территорий (их в Баварии тогда была 1/5 часть населения). На первых выборах в Бундестаг в 1949 г. партия Лоренца получила 15% голосов в Баварии и провела 12 депутатов в федеральный парламент. До следующих выборов «Ассоциация» не дожила. Лоренц разругался с соратниками, которые разошлись по другим правым партиям.
В 1953 г. француз Пьер Пужад создал «Союз защиты торговцев и ремесленников». «Союз» тоже ратовал за защиту «простого человека» из провинции от охреневших столичных чиновников и вороватых политиков Четвёртой республики. Избирателям Пужад рассказывал как евреи и банкиры с Уолл-стрит замыслили расчленить Францию, доказательством чему служила Алжирская война. На выборах 1956 г. «пужадисты» набрали 13% голосов (4-е место) и стали шестой партией в парламенте. Однако после прихода к власти генерала де Голля в 1958 г. большая часть «пужадистов» растворилась в электорате нового президента. Пожалуй, главным наследием «пужадизма» является то, что в рядах сторонников Пужада начинал политическую карьеру небезызвестный Жан-Мари Ле Пен.
Как можно видеть, все вышеописанные партии жили недолго и распадались уже к следующим выборам. Как я недавно писал, подобная судьба, скорее всего, ожидала и самопровозглашённых «либеральных демократов». Уже на выборах 1995 г. ЛДПР просела с 23% до 11%, а в 1999 г. и вовсе до 6%. Можно предположить, что если бы не «стабильность», начавшаяся в нулевых, падение ЛДПР продолжилось и дальше. Однако произошло то, что произошло, и жизнь этой партии – реликта смутных времён, была искусственно продлена на 20 лет.
Увидел в глобальной информационно-телекоммуникационной сети «Интернет» смэшной мэм. Посмеялся.
Впрочем, с неистребимым занудством оспорю или как минимум разъясню верхнюю часть мэма.
Как я уже писал, вопрос о тяжести репараций, наложенных на Германию по итогу проигрыша в Первой мировой войне, остаётся дискуссионным среди экономических историков. По факту немцы за 10 лет – с 1921 по 1931 гг. – выплатили около 20 млрд. марок из затребованных 50 млрд. Парадокс состоял в том, что с 1924 г., согласно плану Дауэса, в немецкую экономику было влито ещё больше денег за счёт иностранных кредитов. К весне 1931 г. внешний долг Германии достигал 21,5 млрд. марок. Именно этот коммерческий, а не политический репарационный, долг был одной из основных проблем немецкой экономики во время Великой депрессии. Летом 1931 г. по инициативе американского президента Гувера Союзники согласились ввести годовой мораторий на выплату немцами репараций. Спустя ещё год – летом 1932 г., благодаря усилиям канцлера Брюнинга Союзники вовсе списали с Германии все репарации. А вот коммерческого дефолта так и не произошло. У Германии даже в самые тёмные депрессивные месяцы оставалась возможность занимать средства на международных рынках, благодаря репутации платёжеспособной державы. Дефолт по всем внешним долгам иностранным кредиторам объявили как раз нацисты летом 1933 г. Именно с этого момента начинаются пируэты нацистских «эффективных менеджеров», вроде Шахта, где бы наскрести денег и желательно успеть до того, как экономика развалится.
Урегулирование вопроса по немецким межвоенным коммерческим долгам состоялось в начале 1950-х гг. уже с правительством ФРГ, а последние проценты по этим долгам Германия выплатила лишь в 2010 г.
Так что на первую половину 1933 г. Германия никак не была банкротом.
Что касается рейхсвера, то факт его активного перевооружения в Веймарской республике был секретом Полишинеля. Уже в 1927 г. Союзники распустили комиссию по контролю за немецкими вооружениями. В декабре 1932 г. на конференции в Женеве Союзники согласились на принцип паритета своих армий с немецкой. Тем самым все версальские ограничения на перевооружение рейхсвера новейшим оружием фактически были сняты ещё до прихода нацистов к власти.
Наконец, что касается «нищего населения». Политика дефляции, намеренного сокращения госрасходов при одновременном повышении налогов, проводимая канцлером Брюнингом, действительно разорила огромное число немцев. Однако экономические историки, вроде Адама Туза, утверждают, что дно кризиса было достигнуто к середине 1932 г., и во второй половине года начался постепенный подъём, выраженный в сокращении безработицы, возобновлении жилищного строительства и повышении интереса к немецким государственным облигациям. Тут уместно вспомнить, что в кое-какой другой стране экономика достигла дна в дефолтном 1998 г., а уже в следующем – 1999 г., начался бурный восстановительный рост, случившийся ещё до обновления политического руководства.
О том, насколько немцы скромно жили при нацистах даже в сравнении с веймарскими временами, можно прочитать тут.
Но вот что касается нижней части мэма, то здесь ни убавить, ни прибавить. Пожалуй, в истории найдётся совсем немного правителей, чья политика оказалась бы НАСТОЛЬКО провальной и катастрофичной для того народа, кому не посчастливилось оказаться под таким руководством.
Впрочем, с неистребимым занудством оспорю или как минимум разъясню верхнюю часть мэма.
Как я уже писал, вопрос о тяжести репараций, наложенных на Германию по итогу проигрыша в Первой мировой войне, остаётся дискуссионным среди экономических историков. По факту немцы за 10 лет – с 1921 по 1931 гг. – выплатили около 20 млрд. марок из затребованных 50 млрд. Парадокс состоял в том, что с 1924 г., согласно плану Дауэса, в немецкую экономику было влито ещё больше денег за счёт иностранных кредитов. К весне 1931 г. внешний долг Германии достигал 21,5 млрд. марок. Именно этот коммерческий, а не политический репарационный, долг был одной из основных проблем немецкой экономики во время Великой депрессии. Летом 1931 г. по инициативе американского президента Гувера Союзники согласились ввести годовой мораторий на выплату немцами репараций. Спустя ещё год – летом 1932 г., благодаря усилиям канцлера Брюнинга Союзники вовсе списали с Германии все репарации. А вот коммерческого дефолта так и не произошло. У Германии даже в самые тёмные депрессивные месяцы оставалась возможность занимать средства на международных рынках, благодаря репутации платёжеспособной державы. Дефолт по всем внешним долгам иностранным кредиторам объявили как раз нацисты летом 1933 г. Именно с этого момента начинаются пируэты нацистских «эффективных менеджеров», вроде Шахта, где бы наскрести денег и желательно успеть до того, как экономика развалится.
Урегулирование вопроса по немецким межвоенным коммерческим долгам состоялось в начале 1950-х гг. уже с правительством ФРГ, а последние проценты по этим долгам Германия выплатила лишь в 2010 г.
Так что на первую половину 1933 г. Германия никак не была банкротом.
Что касается рейхсвера, то факт его активного перевооружения в Веймарской республике был секретом Полишинеля. Уже в 1927 г. Союзники распустили комиссию по контролю за немецкими вооружениями. В декабре 1932 г. на конференции в Женеве Союзники согласились на принцип паритета своих армий с немецкой. Тем самым все версальские ограничения на перевооружение рейхсвера новейшим оружием фактически были сняты ещё до прихода нацистов к власти.
Наконец, что касается «нищего населения». Политика дефляции, намеренного сокращения госрасходов при одновременном повышении налогов, проводимая канцлером Брюнингом, действительно разорила огромное число немцев. Однако экономические историки, вроде Адама Туза, утверждают, что дно кризиса было достигнуто к середине 1932 г., и во второй половине года начался постепенный подъём, выраженный в сокращении безработицы, возобновлении жилищного строительства и повышении интереса к немецким государственным облигациям. Тут уместно вспомнить, что в кое-какой другой стране экономика достигла дна в дефолтном 1998 г., а уже в следующем – 1999 г., начался бурный восстановительный рост, случившийся ещё до обновления политического руководства.
О том, насколько немцы скромно жили при нацистах даже в сравнении с веймарскими временами, можно прочитать тут.
Но вот что касается нижней части мэма, то здесь ни убавить, ни прибавить. Пожалуй, в истории найдётся совсем немного правителей, чья политика оказалась бы НАСТОЛЬКО провальной и катастрофичной для того народа, кому не посчастливилось оказаться под таким руководством.
Кроваво-красный май
В начале 1929 г. Германией управляла «Веймарская коалиция» во главе с социал-демократами. Страна находилась в зените «золотых двадцатых». Казалось, что смутные времена начала десятилетия с гиперинфляцией, сепаратизмом, военными переворотами и регулярными всполохами Гражданской войны ушли в прошлое.
Однако, обладая послезнанием, мы можем сказать, что уже тогда над республикой сгущались тучи, предвещавшие бурю. Экономической ценой за обуздание гиперинфляции и приток иностранных кредитов стала ревальвация марки, а значит и рост безработицы. Сам по себе приток иностранных инвестиций становился проблемой, так как Германия оказалась критической зависимой от состояния фондового рынка США. В 1928 г. в право-консервативном лагере окончательно взяли вверх сторонники насильственной ликвидации республики, победившие во внутренней борьбе тех, кто был готов интегрироваться в республиканские институты. Примерно тоже самое произошло на другом конце политической подковы. В 1928 г. VI Конгресс Коминтерна принял тезис о «социал-фашизме», объявив, что именно социал-демократы, а не «чистые» фашисты, отныне являются главными врагами международного рабочего класса и коммунистических партий.
Несмотря на то, что массовые побоища с политическим подтекстом вроде бы остались в прошлом, локальные стычки с человеческими жертвами продолжали регулярно происходить. В конце 1928 г. в Берлине схлестнулись нацисты с коммунистами, после чего социал-демократические власти города запретили проведение любых политических демонстраций под открытым воздухом.
К 1 мая 1929 г. запрет так и не был снят. Тут следует отметить, что в Веймарской республике Первомай не являлся государственным праздником. Социал-демократы, даром что считали себя марксистами, так и не смогли убедить своих католических и либеральных союзников по коалиции в необходимости празднования этого дня на официальном уровне. Для коммунистов это служило ещё одним подтверждением, что социал-демократия окончательно скурвилась и выступает отныне на одной стороне с капиталистами.
Несмотря на запрет, берлинские коммунисты вознамерились всё равно провести массовую манифестацию на 1 мая. Впоследствии руководство КПГ будут обвинять (скорее всего, справедливо), что оно допускало возможность вооружённого ответа со стороны полиции, но всё равно решило сыграть на обострение, чтобы ещё сильнее «раскачать» ситуацию в стране.
Ответ со стороны берлинской полиции не заставил себя ждать. Как признают большинство независимых наблюдателей и историков, этот ответ был явно непропорциональным. Вместо разгона дубинками «незаконной демонстрации» полиция фактически провела трёхдневную военную спецоперацию с использованием боевого оружия и броневиков с пулемётами. Никакой реальной попытки коммунистического «восстания», которая могла бы оправдать применение настолько жёстких мер, так и не произошло. Жертвами «Кровавого мая» стали около 30 человек убитыми и около 200 раненными. Все убитые были гражданскими лицами, большая часть из них не состояла в Компартии. Ни один полицейский не пострадал.
Социал-демократы никак не наказали «свою» полицию, зато запретили коммунистических боевиков из «Союза красных фронтовиков». Очевидно, что запрет не особо помешал коммунистам продолжать развивать свои вооружённые подразделения, зато убедил их в том, что социал-демократы – это действительно «социал-фашисты», против которых нужно бороться ещё хлеще, чем против нацистов.
Раскол между марксистскими партиями станет ещё одним фактором, пусть далеко и не самым главным, облегчившим нацистам «захват власти» в 1933 г.
Именно нацисты сделают Первомай государственным праздником в Германии. Впрочем, в «Третьем Рейхе» значение Первомая будет изменено с «дня рабочей солидарности» на «день национального сообщества».
Посмотреть художественную реконструкцию событий «Кровавого мая» 1929 г. можно в одном из эпизодов сериала «Вавилон-Берлин», вышедшего в 2017 г.
https://youtu.be/iaV6eoCHTL8
В начале 1929 г. Германией управляла «Веймарская коалиция» во главе с социал-демократами. Страна находилась в зените «золотых двадцатых». Казалось, что смутные времена начала десятилетия с гиперинфляцией, сепаратизмом, военными переворотами и регулярными всполохами Гражданской войны ушли в прошлое.
Однако, обладая послезнанием, мы можем сказать, что уже тогда над республикой сгущались тучи, предвещавшие бурю. Экономической ценой за обуздание гиперинфляции и приток иностранных кредитов стала ревальвация марки, а значит и рост безработицы. Сам по себе приток иностранных инвестиций становился проблемой, так как Германия оказалась критической зависимой от состояния фондового рынка США. В 1928 г. в право-консервативном лагере окончательно взяли вверх сторонники насильственной ликвидации республики, победившие во внутренней борьбе тех, кто был готов интегрироваться в республиканские институты. Примерно тоже самое произошло на другом конце политической подковы. В 1928 г. VI Конгресс Коминтерна принял тезис о «социал-фашизме», объявив, что именно социал-демократы, а не «чистые» фашисты, отныне являются главными врагами международного рабочего класса и коммунистических партий.
Несмотря на то, что массовые побоища с политическим подтекстом вроде бы остались в прошлом, локальные стычки с человеческими жертвами продолжали регулярно происходить. В конце 1928 г. в Берлине схлестнулись нацисты с коммунистами, после чего социал-демократические власти города запретили проведение любых политических демонстраций под открытым воздухом.
К 1 мая 1929 г. запрет так и не был снят. Тут следует отметить, что в Веймарской республике Первомай не являлся государственным праздником. Социал-демократы, даром что считали себя марксистами, так и не смогли убедить своих католических и либеральных союзников по коалиции в необходимости празднования этого дня на официальном уровне. Для коммунистов это служило ещё одним подтверждением, что социал-демократия окончательно скурвилась и выступает отныне на одной стороне с капиталистами.
Несмотря на запрет, берлинские коммунисты вознамерились всё равно провести массовую манифестацию на 1 мая. Впоследствии руководство КПГ будут обвинять (скорее всего, справедливо), что оно допускало возможность вооружённого ответа со стороны полиции, но всё равно решило сыграть на обострение, чтобы ещё сильнее «раскачать» ситуацию в стране.
Ответ со стороны берлинской полиции не заставил себя ждать. Как признают большинство независимых наблюдателей и историков, этот ответ был явно непропорциональным. Вместо разгона дубинками «незаконной демонстрации» полиция фактически провела трёхдневную военную спецоперацию с использованием боевого оружия и броневиков с пулемётами. Никакой реальной попытки коммунистического «восстания», которая могла бы оправдать применение настолько жёстких мер, так и не произошло. Жертвами «Кровавого мая» стали около 30 человек убитыми и около 200 раненными. Все убитые были гражданскими лицами, большая часть из них не состояла в Компартии. Ни один полицейский не пострадал.
Социал-демократы никак не наказали «свою» полицию, зато запретили коммунистических боевиков из «Союза красных фронтовиков». Очевидно, что запрет не особо помешал коммунистам продолжать развивать свои вооружённые подразделения, зато убедил их в том, что социал-демократы – это действительно «социал-фашисты», против которых нужно бороться ещё хлеще, чем против нацистов.
Раскол между марксистскими партиями станет ещё одним фактором, пусть далеко и не самым главным, облегчившим нацистам «захват власти» в 1933 г.
Именно нацисты сделают Первомай государственным праздником в Германии. Впрочем, в «Третьем Рейхе» значение Первомая будет изменено с «дня рабочей солидарности» на «день национального сообщества».
Посмотреть художественную реконструкцию событий «Кровавого мая» 1929 г. можно в одном из эпизодов сериала «Вавилон-Берлин», вышедшего в 2017 г.
https://youtu.be/iaV6eoCHTL8
В честь Первого мая вновь посоветую одноименный фильм 2001 г., который я уже советовал здесь однажды.
Несколько поколений ленинградской семьи каждый год – с 1934 по 2000 гг., после первомайской демонстрации заходят в одну и ту же ПАРАДНУЮбахнуть пивчанского культурно посидеть с любимыми, родными и друзьями на подоконнике. И вот они приходят сюда каждый год, а в их разговорах и действиях отражаются события всех тех 65 лет, современниками которых им довелось стать. Да и сами они взрослеют, стареют, а на их место приходят уже их дети. Не могу не отметить ещё впечатляющий кинематографический приём, когда каждый эпизод снят на ту плёнку, которая соответствовала показываемому времени.
https://youtu.be/UFVMLy1i8EY
Несколько поколений ленинградской семьи каждый год – с 1934 по 2000 гг., после первомайской демонстрации заходят в одну и ту же ПАРАДНУЮ
https://youtu.be/UFVMLy1i8EY
YouTube
Евгений Дятлов в фильме 1 мая (полная версия)
Художественный фильм "1 мая", 2001г.
Главные роли:
Сергей Власов (Павел)
Евгений Дятлов (Николай, друг Павла)
Информация о фильме http://www.kinopoisk.ru/film/460542/
Главные роли:
Сергей Власов (Павел)
Евгений Дятлов (Николай, друг Павла)
Информация о фильме http://www.kinopoisk.ru/film/460542/
Кто правил Германией после Гитлера?
Адольф Гитлер покончил с собой в берлинском бункере 30 апреля 1945 г. Но оставались его приспешники, нацистская партия, германские вооружённые силы, и, наконец, сам институт немецкой государственности. Кому же они все подчинялись после Гитлера?
В своём «Политическом завещании» от 29 апреля фюрер назначил главнокомандующего военно-морским флотом Карла Дёница своим преемником. Специально под гросс-адмирала восстанавливалась должность рейхспрезидента, отменённая после смерти Гинденбурга в августе 1934 г. Также Дёниц становился Верховным главнокомандующим всеми вооружёнными силами и военным министром. Тем самым Гитлер в последний раз благодарил гросс-адмирала и Кригсмарине за верность. Доверия к Сухопутным войскам после 20 июля 1944 г. фюрер больше не имел, а Люфтваффе были неразрывно связаны с личностью Германа Геринга, которого Гитлер в «Политическом завещании» отстранил от всех постов за попытку захвата власти и переговоры с Союзниками. За аналогичные действия был разжалован и рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Дёниц же, как и его подчинённые, никогда ни в каких заговорах замечен не был.
На момент своего назначения Дёниц находился в Шлезвиг-Гольштейне на севере Германии. Туда же ещё в двадцатых числах апреля выехали большинство высших нацистских чинов. В виду того, что Йозеф Геббельс, которого Гитлер назначил рейхсканцлером, 1 мая покончил с собой, Дёниц попросил министра финансов Людвига Шверин фон Крозига стать дополнительно не только новым министром иностранных дел, но и «главным министром» в новом немецком правительстве. 2 мая министры впервые собрались в городке Ойтин. На следующий день, спасаясь от наступающих британских войск, они переместились в приграничный с Данией город Фленсбург, разместившись в здании местного военно-морского училища. Под наименованием «Фленсбургское правительство» этот кабинет и вошёл в историю.
Из известных фигур в правительстве остались министр вооружения Альберт Шпеер и министр сельского хозяйства Герберт Бакке – автор «Плана голода» по изведению жителей оккупированных областей СССР. Напротив, некоторые нацистские шишки, добравшиеся до Фленсбурга, постов не получили. Дёниц отказался от услуг Риббентропа (бывший МИД), Розенберга (оккупированные восточные территории), Руста (образование), Функа (экономика) и Тирака (юстиция). Министерства оккупированных восточных территорий, пропаганды и авиации вовсе были упразднены.
Главной внутриполитической проблемой кабинета Дёница-Крозига стал вопрос, что делать с Гиммлером, который вместе со своим штабом тоже находился во Фленбсурге. Вообще, до того, как рейхсфюрер СС был подвергнут гитлеровской анафеме, Гиммлер сам предлагал Дёницу войти в своё будущее правительство. После оглашения «Политического завещания» предложения стали неактуальными. Однако Дёниц не выполнил и последних приказов главы партийной канцелярии Мартина Бормана арестовать Гиммлера. Рейхспрезидент и рейхсфюрер СС продолжали регулярно встречаться, чтобы обсудить дальнейшие планы.
В первые дни существования нового кабинета Гиммлер был необходим Дёницу. Дело в том, что изначально все министерства планировалось вывезти на юг, в «Альпийскую крепость» в Баварии и Австрии. Персонал ведомств в основном успел эвакуироваться, а вот их начальники – уже нет. Им пришлось бежать на север. Возник административный кадровый вакуум, который как раз помогли заполнить эсэсовцы. Пост министра внутренних дел несколько дней оставался вакантным. Это был старый пост Гиммлера, которого рейхспрезидент манил перспективой вернуться во власть.
В ночь с 1 на 2 мая Дёниц выступил с радиообращением к нации, объявив о смерти Гитлера и о продолжении «войны с большевистскими ордами». Рейхспрезидент рассчитывал, что западные союзники и Советы вот-вот рассорятся, и это станет спасением для нацистской Германии. Одновременно Дёниц понимал, что сохранение при себе такого упыря как Гиммлер обнулит любые перспективы как-либо договориться с западными союзниками.
О том, как развивались события дальше, читайте в следующих постах.
Адольф Гитлер покончил с собой в берлинском бункере 30 апреля 1945 г. Но оставались его приспешники, нацистская партия, германские вооружённые силы, и, наконец, сам институт немецкой государственности. Кому же они все подчинялись после Гитлера?
В своём «Политическом завещании» от 29 апреля фюрер назначил главнокомандующего военно-морским флотом Карла Дёница своим преемником. Специально под гросс-адмирала восстанавливалась должность рейхспрезидента, отменённая после смерти Гинденбурга в августе 1934 г. Также Дёниц становился Верховным главнокомандующим всеми вооружёнными силами и военным министром. Тем самым Гитлер в последний раз благодарил гросс-адмирала и Кригсмарине за верность. Доверия к Сухопутным войскам после 20 июля 1944 г. фюрер больше не имел, а Люфтваффе были неразрывно связаны с личностью Германа Геринга, которого Гитлер в «Политическом завещании» отстранил от всех постов за попытку захвата власти и переговоры с Союзниками. За аналогичные действия был разжалован и рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Дёниц же, как и его подчинённые, никогда ни в каких заговорах замечен не был.
На момент своего назначения Дёниц находился в Шлезвиг-Гольштейне на севере Германии. Туда же ещё в двадцатых числах апреля выехали большинство высших нацистских чинов. В виду того, что Йозеф Геббельс, которого Гитлер назначил рейхсканцлером, 1 мая покончил с собой, Дёниц попросил министра финансов Людвига Шверин фон Крозига стать дополнительно не только новым министром иностранных дел, но и «главным министром» в новом немецком правительстве. 2 мая министры впервые собрались в городке Ойтин. На следующий день, спасаясь от наступающих британских войск, они переместились в приграничный с Данией город Фленсбург, разместившись в здании местного военно-морского училища. Под наименованием «Фленсбургское правительство» этот кабинет и вошёл в историю.
Из известных фигур в правительстве остались министр вооружения Альберт Шпеер и министр сельского хозяйства Герберт Бакке – автор «Плана голода» по изведению жителей оккупированных областей СССР. Напротив, некоторые нацистские шишки, добравшиеся до Фленсбурга, постов не получили. Дёниц отказался от услуг Риббентропа (бывший МИД), Розенберга (оккупированные восточные территории), Руста (образование), Функа (экономика) и Тирака (юстиция). Министерства оккупированных восточных территорий, пропаганды и авиации вовсе были упразднены.
Главной внутриполитической проблемой кабинета Дёница-Крозига стал вопрос, что делать с Гиммлером, который вместе со своим штабом тоже находился во Фленбсурге. Вообще, до того, как рейхсфюрер СС был подвергнут гитлеровской анафеме, Гиммлер сам предлагал Дёницу войти в своё будущее правительство. После оглашения «Политического завещания» предложения стали неактуальными. Однако Дёниц не выполнил и последних приказов главы партийной канцелярии Мартина Бормана арестовать Гиммлера. Рейхспрезидент и рейхсфюрер СС продолжали регулярно встречаться, чтобы обсудить дальнейшие планы.
В первые дни существования нового кабинета Гиммлер был необходим Дёницу. Дело в том, что изначально все министерства планировалось вывезти на юг, в «Альпийскую крепость» в Баварии и Австрии. Персонал ведомств в основном успел эвакуироваться, а вот их начальники – уже нет. Им пришлось бежать на север. Возник административный кадровый вакуум, который как раз помогли заполнить эсэсовцы. Пост министра внутренних дел несколько дней оставался вакантным. Это был старый пост Гиммлера, которого рейхспрезидент манил перспективой вернуться во власть.
В ночь с 1 на 2 мая Дёниц выступил с радиообращением к нации, объявив о смерти Гитлера и о продолжении «войны с большевистскими ордами». Рейхспрезидент рассчитывал, что западные союзники и Советы вот-вот рассорятся, и это станет спасением для нацистской Германии. Одновременно Дёниц понимал, что сохранение при себе такого упыря как Гиммлер обнулит любые перспективы как-либо договориться с западными союзниками.
О том, как развивались события дальше, читайте в следующих постах.
Людвиг Шверин фон Крозиг – «главный министр» Фленсбургского правительства и технически последний глава кабинета министров не только в нацистской Германии, но и в германском Рейхе в целом, вообще очень любопытный персонаж.
Его бабка была сводной сестрой Женни фон Вестфален – жены Карла Маркса. На старости лет Людвиг даже написал биографию «тети Женни».
Будучи беспартийным консервативным чиновником, Шверин фон Крозиг стал министром финансов в июне 1932 г. в кабинете Франца фон Папена. На этом посту он оставался и при Шляйхере, и все 12 лет правления Гитлера (при котором таки вступил в НСДАП), и, как видим, не потерял своего поста даже после самоубийства фюрера. Более того, Дёниц назначил его дополнительно министром иностранных дел и «главным министром». К тому моменту Шверин фон Крозиг был самым «долгоиграющим» германским министром. Поспорить с ним мог бы только министр труда Франц Зельдте, но тот занял свой пост лишь 30 января 1933 г. одновременно с Гитлером.
После роспуска Фленсбургского правительства Шверин фон Крозиг был арестован Союзниками. Он не оказался рядом с главными нацистскими преступниками на «основном» Нюрнбергском процессе, но через несколько лет всё равно предстал перед судом в Нюрнбергском дворце правосудия. Если кто не знает, после «главного» трибунала американцы (в чью зону оккупации входил Нюрнберг) провели ещё 12 «малых» процессов в том же самом месте над менее высокопоставленными нацистами. Шверин фон Крозиг проходил по «министерскому процессу» («Дело Вильгельмштрассе»), на котором судили руководителей ряда нацистских министерств. Бывшего министра финансов обвиняли в том, что он на своём посту приложил руку к разграблению еврейской собственности и финансированию системы концентрационных лагерей. В 1949 г. суд приговорил его к 10 годам тюрьмы.
Приговор по «Делу Вильгельмштрассе» был оглашён уже на излёте денацификации в Западной Германии. Всего через два года Шверин фон Крозига амнистировали и выпустили из тюрьмы. Остаток жизни он провёл в качестве публициста, писал какие-то экономические работы, мемуары и биографии. Умер в 1977 г. в возрасте 89 лет.
Его внучка – Беатрис фон Шторх, нынче является депутатом Бундестага от «Альтернативы для Германии» и принадлежит к право-консервативному крылу партии.
Его бабка была сводной сестрой Женни фон Вестфален – жены Карла Маркса. На старости лет Людвиг даже написал биографию «тети Женни».
Будучи беспартийным консервативным чиновником, Шверин фон Крозиг стал министром финансов в июне 1932 г. в кабинете Франца фон Папена. На этом посту он оставался и при Шляйхере, и все 12 лет правления Гитлера (при котором таки вступил в НСДАП), и, как видим, не потерял своего поста даже после самоубийства фюрера. Более того, Дёниц назначил его дополнительно министром иностранных дел и «главным министром». К тому моменту Шверин фон Крозиг был самым «долгоиграющим» германским министром. Поспорить с ним мог бы только министр труда Франц Зельдте, но тот занял свой пост лишь 30 января 1933 г. одновременно с Гитлером.
После роспуска Фленсбургского правительства Шверин фон Крозиг был арестован Союзниками. Он не оказался рядом с главными нацистскими преступниками на «основном» Нюрнбергском процессе, но через несколько лет всё равно предстал перед судом в Нюрнбергском дворце правосудия. Если кто не знает, после «главного» трибунала американцы (в чью зону оккупации входил Нюрнберг) провели ещё 12 «малых» процессов в том же самом месте над менее высокопоставленными нацистами. Шверин фон Крозиг проходил по «министерскому процессу» («Дело Вильгельмштрассе»), на котором судили руководителей ряда нацистских министерств. Бывшего министра финансов обвиняли в том, что он на своём посту приложил руку к разграблению еврейской собственности и финансированию системы концентрационных лагерей. В 1949 г. суд приговорил его к 10 годам тюрьмы.
Приговор по «Делу Вильгельмштрассе» был оглашён уже на излёте денацификации в Западной Германии. Всего через два года Шверин фон Крозига амнистировали и выпустили из тюрьмы. Остаток жизни он провёл в качестве публициста, писал какие-то экономические работы, мемуары и биографии. Умер в 1977 г. в возрасте 89 лет.
Его внучка – Беатрис фон Шторх, нынче является депутатом Бундестага от «Альтернативы для Германии» и принадлежит к право-консервативному крылу партии.
Гитлер был евреем?
НЕТ.
Сначала я думал сам написать об этом пост, но сегодня днём прочитал исчерпывающий комментарий от глубокоуважаемого мною Андрея Миллера с вк-паблика Grand Orient. Лучше него я не напишу, так что делюсь ссылкой:
https://vk.com/wall-123016813_44693
НЕТ.
Сначала я думал сам написать об этом пост, но сегодня днём прочитал исчерпывающий комментарий от глубокоуважаемого мною Андрея Миллера с вк-паблика Grand Orient. Лучше него я не напишу, так что делюсь ссылкой:
https://vk.com/wall-123016813_44693
VK
Grand Orient. Пост со стены.
Итак, глава российского МИД всё-таки вынуждает нас разобраться: правда ли у Гитлера имелись еврейски... Смотрите полностью ВКонтакте.
Как Коль и Рейган эсэсовцев поминали. Часть I.
Не будет преувеличением сказать, что в начале 1980-х гг. мир стоял на пороге ядерного апокалипсиса. Это был последний пик «Холодной войны» между США и СССР. На самые масштабные в истории советские учения «Запад-81» американцы отреагировали учениями «Able Archer 83» с учебным переводом шкалы ядерной готовности DEFCON на максимальный уровень «1». Тогда же произошли истории со сбитым «корейским Боингом» и с ложным срабатыванием советской системы предупреждения о ракетном нападении (кейс Станислава Петрова).
В этих условиях американцы активно разворачивали в Западной Европе свои ядерные ракеты «Першинг-2». Это вызвало массовое общественное возмущение в западноевропейских странах, чьи граждане не желали становиться «сопутствующим ущербом» в потенциальной советско-американской ядерной войне. Западноевропейские правительства, одобрившие размещение американских ракет на своей территории, подверглись беспрецедентному давлению. Не было исключением и правительство Гельмута Коля в ФРГ. Для того чтобы понизить градус общественного недовольства и укрепить репутацию Западной Германии перед лицом американских союзников, канцлер решил обратиться к истории.
Перед тем, как продолжить, совершим небольшой экскурс в западногерманскую «политику памяти» этого периода.
Вопреки заплачкам барнаульских «консервативных революционеров», никакой радикальной трансформации немецкой культуры после Второй мировой войны не произошло. Никакого чувства вины, ответственности или раскаяния не было ни в массовом сознании западногерманского общества, ни в позиции официальных лиц вплоть до конца 1960-х гг. Какой-то критической «проработки прошлого» требовала лишь малая часть интеллектуалов.
Что-то начало меняться лишь с 1969 г., когда к власти при поддержке молодого поколения, не заставшего войны и диктатуры, пришли социал-демократы, которые постепенно начали отходить от триумфалистски-страдальческого нарратива при описании собственной истории. Например, канцлер Вилли Брандт в 1970 г. в Польше встал на колени перед памятником жертвам восстания в Варшавском гетто (тут же разделив западногерманское общество, так как примерно половина опрошенных посчитала это действие «унизительным»). В течение всех 1970-х гг. в Западной Германии продолжалась острая общественная и политическая дискуссия о том, до какой степени немцам следует нести ответственность за события прошлого.
В 1982 г. к власти на волне «консервативного поворота» вернулись христианские демократы во главе с дипломированным историком Гельмутом Колем. Новый канцлер начал проводить собственную «историческую политику» (сам этот термин появился именно тогда), направленную на «реабилитацию немецкой истории». Нацизм в этой трактовке представлялся не более чем короткий и случайный 12-летний эпизод в тысячелетнем славном немецком прошлом. Государство серьёзно вкладывалось в музеи и выставки, рассказывавшие о «положительных аспектах» немецкой истории.
Обострение «Холодной войны» вернуло в правительственный дискурс ещё один нарратив «исторической политики», уже использовавшийся христианскими демократами в 1950-х и 1960-х гг. Нацистский режим был, конечно, ужасен, но сдерживал «красную угрозу с Востока», защищая Западную цивилизацию. Избавившись от нацизма и став демократической страной, ФРГ как бы окончательно присоединилась к семье «западных народов» во главе с США, став неприступным прифронтовым бастионом европейских западных демократий на пути коммунизма.
В 1985 г. должна была отмечаться 40-я годовщина со дня окончания Второй мировой войны в Европе. Для того чтобы укрепить американо-германский союз, Коль пригласил американского президента Рональда Рейгана посетить в дни торжеств Западную Германию. По задумке Коля это должно было символизировать окончательное примирение немцев и американцев перед лицом советской угрозы.
О том, чем всё закончилось, читайте в вечернем посте.
Не будет преувеличением сказать, что в начале 1980-х гг. мир стоял на пороге ядерного апокалипсиса. Это был последний пик «Холодной войны» между США и СССР. На самые масштабные в истории советские учения «Запад-81» американцы отреагировали учениями «Able Archer 83» с учебным переводом шкалы ядерной готовности DEFCON на максимальный уровень «1». Тогда же произошли истории со сбитым «корейским Боингом» и с ложным срабатыванием советской системы предупреждения о ракетном нападении (кейс Станислава Петрова).
В этих условиях американцы активно разворачивали в Западной Европе свои ядерные ракеты «Першинг-2». Это вызвало массовое общественное возмущение в западноевропейских странах, чьи граждане не желали становиться «сопутствующим ущербом» в потенциальной советско-американской ядерной войне. Западноевропейские правительства, одобрившие размещение американских ракет на своей территории, подверглись беспрецедентному давлению. Не было исключением и правительство Гельмута Коля в ФРГ. Для того чтобы понизить градус общественного недовольства и укрепить репутацию Западной Германии перед лицом американских союзников, канцлер решил обратиться к истории.
Перед тем, как продолжить, совершим небольшой экскурс в западногерманскую «политику памяти» этого периода.
Вопреки заплачкам барнаульских «консервативных революционеров», никакой радикальной трансформации немецкой культуры после Второй мировой войны не произошло. Никакого чувства вины, ответственности или раскаяния не было ни в массовом сознании западногерманского общества, ни в позиции официальных лиц вплоть до конца 1960-х гг. Какой-то критической «проработки прошлого» требовала лишь малая часть интеллектуалов.
Что-то начало меняться лишь с 1969 г., когда к власти при поддержке молодого поколения, не заставшего войны и диктатуры, пришли социал-демократы, которые постепенно начали отходить от триумфалистски-страдальческого нарратива при описании собственной истории. Например, канцлер Вилли Брандт в 1970 г. в Польше встал на колени перед памятником жертвам восстания в Варшавском гетто (тут же разделив западногерманское общество, так как примерно половина опрошенных посчитала это действие «унизительным»). В течение всех 1970-х гг. в Западной Германии продолжалась острая общественная и политическая дискуссия о том, до какой степени немцам следует нести ответственность за события прошлого.
В 1982 г. к власти на волне «консервативного поворота» вернулись христианские демократы во главе с дипломированным историком Гельмутом Колем. Новый канцлер начал проводить собственную «историческую политику» (сам этот термин появился именно тогда), направленную на «реабилитацию немецкой истории». Нацизм в этой трактовке представлялся не более чем короткий и случайный 12-летний эпизод в тысячелетнем славном немецком прошлом. Государство серьёзно вкладывалось в музеи и выставки, рассказывавшие о «положительных аспектах» немецкой истории.
Обострение «Холодной войны» вернуло в правительственный дискурс ещё один нарратив «исторической политики», уже использовавшийся христианскими демократами в 1950-х и 1960-х гг. Нацистский режим был, конечно, ужасен, но сдерживал «красную угрозу с Востока», защищая Западную цивилизацию. Избавившись от нацизма и став демократической страной, ФРГ как бы окончательно присоединилась к семье «западных народов» во главе с США, став неприступным прифронтовым бастионом европейских западных демократий на пути коммунизма.
В 1985 г. должна была отмечаться 40-я годовщина со дня окончания Второй мировой войны в Европе. Для того чтобы укрепить американо-германский союз, Коль пригласил американского президента Рональда Рейгана посетить в дни торжеств Западную Германию. По задумке Коля это должно было символизировать окончательное примирение немцев и американцев перед лицом советской угрозы.
О том, чем всё закончилось, читайте в вечернем посте.
Как Коль и Рейган эсэсовцев поминали. Часть II.
В конце 1984 г. канцлер ФРГ Гельмут Коль пригласил американского президента Рональда Рейгана посетить Западную Германию в дни памятных мероприятий по случаю 40-й годовщины со дня окончания Второй мировой войны в Европе. Визит должен был символизировать примирение немцев и американцев, которые отныне являлись демократическими союзниками, вместе противостоявшими общей советской угрозе.
Рейган принял приглашение. Местом памятной церемонии с участием обоих лидеров должно было стать немецкое солдатское кладбище в городе Битбург, расположенном в земле Рейнланд-Пфальц. Захоронений американских военнослужащих на кладбище не было, зато недалеко от города располагалась американская военная база. От дополнительной памятной церемонии в бывшем концлагере Дахау Рейган отказался, аргументировав своё решение тем, что это «пошлёт неверный сигнал» и застопорит процесс «примирения» между двумя союзными народами.
Решение президента предпочесть немецкое солдатское кладбище бывшему концлагерю изначально вызвало резко негативную реакцию среди американских левых и еврейских организаций. Немецкие левые интеллектуалы указывали на то, что церемония в Битбурге нивелирует Вторую мировую до «обычной европейской войны», после которой стороны взаимно признают «нормальность» друг друга. В то время как Вторая мировая, очевидно, не являлась «обычной» войной, а немецкая сторона явно не была в ней «нормальной».
Но настоящая буря общественного гнева поднялась после того, как выяснилось, что из 2 тыс. захороненных в Битбурге немецких солдат, около 50 служили в Ваффен-СС. То есть в организации буквально признанной преступной на Нюрнбергском процессе. В свою защиту организаторы визита утверждали, что большинству захороненных эсэсовцев было по 17 – 18 лет, то есть это были юноши, скорее всего призванные по мобилизации, а не записавшиеся добровольно. Конкретно эту категорию военнослужащих, служивших в Ваффен-СС, Нюрнбергский трибунал оправдал.
Обе палаты Конгресса (включая сенаторов и конгрессменов-республиканцев – однопартийцев Рейгана) обратились к президенту с просьбой отменить визит. Свой скепсис выражали высокопоставленные чиновники аппарата Белого дома и даже первая леди. Рейган оставался непреклонен. Он посетит Битбург, чтобы поддержать Коля, который позволил американцам разместить в Западной Германии дополнительные ядерные боеголовки. Более того, президент продолжал подливать масла в огонь своими высказываниями. Например, в одном из комментариев он назвал мобилизованных эсэсовцев «такими же жертвами нацистов, что и убитые в концлагерях».
Скандальный визит состоялся 5 мая 1985 г. Однако под давлением общественного мнения оба лидера всё-таки внесли изменения в свой график и перед появлением на солдатском кладбище посетили бывший концлагерь Берген-Бельзен. Сама же церемония в Битбурге длилась всего 8 минут. Лидеры возложили цветы к могилам, а два высокопоставленных ветерана – американский генерал Мэтью Риджуэй (в годы войны командовал американскими ВДВ) и немецкий генерал Йоханнес Штейнхофф (в годы войны был немецким асом, позже занимал руководящие должности в НАТО) демонстративно пожали друг другу руки. Сразу после церемонии Коль и Рейган отправились на близлежащую американскую военную базу. На этом памятное мероприятие, которое само вошло в историю, закончилось.
«Спор о Битбурге» был всего лишь одним из многих ярких эпизодов, связанных с дебатами об «исторической политике» Коля в 1980-х и 1990-х гг. Что касается США и американской культуры, то визит Рейгана в Битбург вдохновил группу «Ramones» на создание песни «Bonzo Goes to Bitburg». «Бонзо» – это кличка шимпанзе из фильма категории «B» начала 1950-х гг., в котором главную роль как раз исполнил Рейган.
В конце 1984 г. канцлер ФРГ Гельмут Коль пригласил американского президента Рональда Рейгана посетить Западную Германию в дни памятных мероприятий по случаю 40-й годовщины со дня окончания Второй мировой войны в Европе. Визит должен был символизировать примирение немцев и американцев, которые отныне являлись демократическими союзниками, вместе противостоявшими общей советской угрозе.
Рейган принял приглашение. Местом памятной церемонии с участием обоих лидеров должно было стать немецкое солдатское кладбище в городе Битбург, расположенном в земле Рейнланд-Пфальц. Захоронений американских военнослужащих на кладбище не было, зато недалеко от города располагалась американская военная база. От дополнительной памятной церемонии в бывшем концлагере Дахау Рейган отказался, аргументировав своё решение тем, что это «пошлёт неверный сигнал» и застопорит процесс «примирения» между двумя союзными народами.
Решение президента предпочесть немецкое солдатское кладбище бывшему концлагерю изначально вызвало резко негативную реакцию среди американских левых и еврейских организаций. Немецкие левые интеллектуалы указывали на то, что церемония в Битбурге нивелирует Вторую мировую до «обычной европейской войны», после которой стороны взаимно признают «нормальность» друг друга. В то время как Вторая мировая, очевидно, не являлась «обычной» войной, а немецкая сторона явно не была в ней «нормальной».
Но настоящая буря общественного гнева поднялась после того, как выяснилось, что из 2 тыс. захороненных в Битбурге немецких солдат, около 50 служили в Ваффен-СС. То есть в организации буквально признанной преступной на Нюрнбергском процессе. В свою защиту организаторы визита утверждали, что большинству захороненных эсэсовцев было по 17 – 18 лет, то есть это были юноши, скорее всего призванные по мобилизации, а не записавшиеся добровольно. Конкретно эту категорию военнослужащих, служивших в Ваффен-СС, Нюрнбергский трибунал оправдал.
Обе палаты Конгресса (включая сенаторов и конгрессменов-республиканцев – однопартийцев Рейгана) обратились к президенту с просьбой отменить визит. Свой скепсис выражали высокопоставленные чиновники аппарата Белого дома и даже первая леди. Рейган оставался непреклонен. Он посетит Битбург, чтобы поддержать Коля, который позволил американцам разместить в Западной Германии дополнительные ядерные боеголовки. Более того, президент продолжал подливать масла в огонь своими высказываниями. Например, в одном из комментариев он назвал мобилизованных эсэсовцев «такими же жертвами нацистов, что и убитые в концлагерях».
Скандальный визит состоялся 5 мая 1985 г. Однако под давлением общественного мнения оба лидера всё-таки внесли изменения в свой график и перед появлением на солдатском кладбище посетили бывший концлагерь Берген-Бельзен. Сама же церемония в Битбурге длилась всего 8 минут. Лидеры возложили цветы к могилам, а два высокопоставленных ветерана – американский генерал Мэтью Риджуэй (в годы войны командовал американскими ВДВ) и немецкий генерал Йоханнес Штейнхофф (в годы войны был немецким асом, позже занимал руководящие должности в НАТО) демонстративно пожали друг другу руки. Сразу после церемонии Коль и Рейган отправились на близлежащую американскую военную базу. На этом памятное мероприятие, которое само вошло в историю, закончилось.
«Спор о Битбурге» был всего лишь одним из многих ярких эпизодов, связанных с дебатами об «исторической политике» Коля в 1980-х и 1990-х гг. Что касается США и американской культуры, то визит Рейгана в Битбург вдохновил группу «Ramones» на создание песни «Bonzo Goes to Bitburg». «Бонзо» – это кличка шимпанзе из фильма категории «B» начала 1950-х гг., в котором главную роль как раз исполнил Рейган.
С превеликим удовольствием хочу прорекламировать канал, специализирующийся на феномене варлордизма в эпоху Модерна. Джунфа, амиры, каудильо, наркос и батьки-атаманы — фанатики и харизматики, всплывшие наверх в смутные годы коллапса государственных институтов и таки ответившие на вечный вопрос: «Как будут работать суды при анкапе?».
@cruelty_squad
@cruelty_squad
Forwarded from Генерал Тысячи Плато (Feng Yuxiang)
Пришло время рассказать, что же собственно за канал и зачем он нужен. Цель канала это провести исследование проблематики варлордов во всем их многообразии, попутно вырабатывая набор определений и фреймворк для оценки главных качеств подобных лидеров в истории.
Временной период будет ограничен XX веком, география же будет весьма широка — после разбора основных джунфа китайской эры милитаристов, мы пройдем по латиноамериканским каудильо и белогвардейским атаманам, возможно, затронем и более современных наркос и амиров. Ожидаемым результатом увлекательного путешествия будем считать определение варлорда и требуемых от него качеств, условий возникновения подобных контуров власти и условий прекращения их существования.
Канал структурирован следующим образом — первый тег в посте это рассматриваемый варлорд, второй либо его #биография, либо #особенности, либо #выводы. В промежутках между основными постами будет инфографика, ссылки, картинки, пдфки и все остальное, что мы все так любим.
Временной период будет ограничен XX веком, география же будет весьма широка — после разбора основных джунфа китайской эры милитаристов, мы пройдем по латиноамериканским каудильо и белогвардейским атаманам, возможно, затронем и более современных наркос и амиров. Ожидаемым результатом увлекательного путешествия будем считать определение варлорда и требуемых от него качеств, условий возникновения подобных контуров власти и условий прекращения их существования.
Канал структурирован следующим образом — первый тег в посте это рассматриваемый варлорд, второй либо его #биография, либо #особенности, либо #выводы. В промежутках между основными постами будет инфографика, ссылки, картинки, пдфки и все остальное, что мы все так любим.