Плакаты британской избирательной кампании 1945 г. с призывами помочь «ему» и «им» для сравнения
«Национальное собрание предоставляет Правительству Республики под руководством маршала Петена все полномочия обнародовать одним или несколькими Актами новую Конституцию Французского государства. Данная Конституция должна гарантировать право на труд, семью и Отечество».
10 июля 1940 г. в здании Оперного театра города Виши на совместном заседании Палаты депутатов и Сената Национального собрания Франции был принят новый Конституционный закон. Его единственная статья передавала всю полноту власти в стране, обуреваемой хаосом на фоне военного поражения, Председателю Правительства маршалу Анри-Филиппу Петену. Конституционные законы 1875 г., на которых 65 лет держалась Третья французская республика, были отменены.
Ликвидация парламентского режима была одобрена абсолютным большинством парламента: из 669 присутствовавших депутатов «за» проголосовали 569, «против» – лишь 80, ещё 20 – воздержались. 176 депутатов по различным причинам не присутствовали (кто-то погиб на фронте, кто-то томился в плену, кто-то просто сбежал), мандаты 61 коммуниста были аннулированы ещё в начале года после запрета Компартии.
Республику хоронил самый левый состав парламента из всех избиравшихся до того во Франции. В 1936 г. триумфальную победу на выборах одержал Народный фронт – коалиция левоцентристов социалистов и коммунистов, и спустя четыре года большинство его депутатов передали абсолютную власть Петену. Из 569 одобривших переход к диктатуре 286 принадлежали к различным левым фракциям, 237 – к правым, ещё 46 не имели явной идейной принадлежности. Справедливости ради, из 80 проголосовавших «против» 73 были левыми и лишь 7 – правыми.
11 июля маршал Петен издал первые три Конституционных Акта под собственной редакцией. В них он провозглашал себя Главой Французского государства, наделённым всей полнотой исполнительной и законодательной власти, в силу чего Национальное собрание распускалось.
Пояснительный меморандум к Конституционному закону 10 июля гласил: «В самый жестокий момент своей истории Франция должна понять и принять необходимость Национальной революции».
Так начался уникальный для французской истории четырёхлетний эксперимент по пересмотру и ревизии революционных ценностей 1789 г.
10 июля 1940 г. в здании Оперного театра города Виши на совместном заседании Палаты депутатов и Сената Национального собрания Франции был принят новый Конституционный закон. Его единственная статья передавала всю полноту власти в стране, обуреваемой хаосом на фоне военного поражения, Председателю Правительства маршалу Анри-Филиппу Петену. Конституционные законы 1875 г., на которых 65 лет держалась Третья французская республика, были отменены.
Ликвидация парламентского режима была одобрена абсолютным большинством парламента: из 669 присутствовавших депутатов «за» проголосовали 569, «против» – лишь 80, ещё 20 – воздержались. 176 депутатов по различным причинам не присутствовали (кто-то погиб на фронте, кто-то томился в плену, кто-то просто сбежал), мандаты 61 коммуниста были аннулированы ещё в начале года после запрета Компартии.
Республику хоронил самый левый состав парламента из всех избиравшихся до того во Франции. В 1936 г. триумфальную победу на выборах одержал Народный фронт – коалиция левоцентристов социалистов и коммунистов, и спустя четыре года большинство его депутатов передали абсолютную власть Петену. Из 569 одобривших переход к диктатуре 286 принадлежали к различным левым фракциям, 237 – к правым, ещё 46 не имели явной идейной принадлежности. Справедливости ради, из 80 проголосовавших «против» 73 были левыми и лишь 7 – правыми.
11 июля маршал Петен издал первые три Конституционных Акта под собственной редакцией. В них он провозглашал себя Главой Французского государства, наделённым всей полнотой исполнительной и законодательной власти, в силу чего Национальное собрание распускалось.
Пояснительный меморандум к Конституционному закону 10 июля гласил: «В самый жестокий момент своей истории Франция должна понять и принять необходимость Национальной революции».
Так начался уникальный для французской истории четырёхлетний эксперимент по пересмотру и ревизии революционных ценностей 1789 г.
В историографии продолжаются споры, в какой степени режим Виши можно считать «фашистским», а насколько – «национал-консервативным».
Сам Петен считал образцами для себя вовсе не Гитлера или Муссолини, а Франко и Салазара. В свою очередь, для части французских фашистов режим Виши представлялся излишне «реакционным».
Также в отношении режима Виши используется термин «плюралистическая диктатура», отражающий тот факт, что за влияние на престарелого «национального лидера», боролись несколько различных идеологических «башен»: монархисты, клерикалы, фашисты, прагматики-«технократы» и даже перекрасившиеся бывшие либералы и социалисты.
От «классических» фашистских режимов режим Виши отличался куда бо́льшим клерикализмом, отсутствием единой правящей партии и отсутствием внешнего экспансионизма. Однако схожесть заключалась в культе личности «вождя», поисках «Третьего пути» между капитализмом и социализмом, корпоративизме, отказе от интеллектуальной просвещенческой традиции и радикальном расовом антисемитизме.
Сам Петен считал образцами для себя вовсе не Гитлера или Муссолини, а Франко и Салазара. В свою очередь, для части французских фашистов режим Виши представлялся излишне «реакционным».
Также в отношении режима Виши используется термин «плюралистическая диктатура», отражающий тот факт, что за влияние на престарелого «национального лидера», боролись несколько различных идеологических «башен»: монархисты, клерикалы, фашисты, прагматики-«технократы» и даже перекрасившиеся бывшие либералы и социалисты.
От «классических» фашистских режимов режим Виши отличался куда бо́льшим клерикализмом, отсутствием единой правящей партии и отсутствием внешнего экспансионизма. Однако схожесть заключалась в культе личности «вождя», поисках «Третьего пути» между капитализмом и социализмом, корпоративизме, отказе от интеллектуальной просвещенческой традиции и радикальном расовом антисемитизме.
11 июля 1920 г. в приграничных районах Западной и Восточной Пруссии прошли референдумы, на которых местные жители решали оставаться ли им в составе Германии или присоединиться к Польше.
Версальский мирный договор принято только ругать, однако при всех своих минусах Версальская система предполагала проведение плебисцитов на спорных территориях, на которых местные жители демократическим путём решали, в каком государстве они хотят жить. Для сравнения, после Второй мировой в Европе никто ничьего мнения не спрашивал, и территориальные проблемы решались другими методами.
Наряду с Северным Шлезвигом и Верхней Силезией, территориями плебисцита являлись приграничные районы Западной и Восточной Пруссии, именуемые по-польски Вармией и Мазурией. На первый взгляд, надежды поляков на включение этих территорий в свой состав не были лишены оснований: из 720 тыс. населения края официальные подсчёты, проведённые ещё при кайзере, фиксировали 270 тыс. польскоговорящих (37,5%), неофициальные – до 440 тыс. (60%). Однако общий язык оказался недостаточным аргументом для воссоединения с Польшей.
При кайзере немцы проводили очень жёсткую ассимиляторскую политику по отношению к польскому населению, так что к 1920 г. многие носители польского языка воспринимали себя скорее пруссаками, как максимум считали себя отдельными мазурами и вармяками, но никак не поляками. Свою роль играло и то, что в отличие от поляков, мазуры являлись протестантами, то есть в религиозном отношении тяготели больше к немцам. Наконец, летом 1920 г. в разгаре была советско-польская война, армия Тухачевского рвалась к Варшаве, и было совсем неочевидно, а будет ли вообще существовать независимое Польское государство.
В итоге немцы на референдуме победили с разгромным счётом: в Восточной Пруссии «за» Германию проголосовали 98%, в Западной Пруссии – 92%. К Польше отошли лишь несколько деревенек на самой границе. В честь победы немцы заставили регион памятными камнями и мемориальными табличками с надписями вроде: «Немцами были. Немцами остались» или «Мазурия – немецкая земля, руки прочь, жадные поляки!».
Референдум лишь отсрочил переход Мазурии и Вармии к Польше на 25 лет. В 1945 г. эти земли всё равно отошли к Польше, но теперь уже никто никаких референдумов не проводил. Немецкое население было изгнано, а мазуры и вармяки – объявлены поляками. Сегодня на этих территориях располагается Варминьско-Мазурское воеводство Польши.
Версальский мирный договор принято только ругать, однако при всех своих минусах Версальская система предполагала проведение плебисцитов на спорных территориях, на которых местные жители демократическим путём решали, в каком государстве они хотят жить. Для сравнения, после Второй мировой в Европе никто ничьего мнения не спрашивал, и территориальные проблемы решались другими методами.
Наряду с Северным Шлезвигом и Верхней Силезией, территориями плебисцита являлись приграничные районы Западной и Восточной Пруссии, именуемые по-польски Вармией и Мазурией. На первый взгляд, надежды поляков на включение этих территорий в свой состав не были лишены оснований: из 720 тыс. населения края официальные подсчёты, проведённые ещё при кайзере, фиксировали 270 тыс. польскоговорящих (37,5%), неофициальные – до 440 тыс. (60%). Однако общий язык оказался недостаточным аргументом для воссоединения с Польшей.
При кайзере немцы проводили очень жёсткую ассимиляторскую политику по отношению к польскому населению, так что к 1920 г. многие носители польского языка воспринимали себя скорее пруссаками, как максимум считали себя отдельными мазурами и вармяками, но никак не поляками. Свою роль играло и то, что в отличие от поляков, мазуры являлись протестантами, то есть в религиозном отношении тяготели больше к немцам. Наконец, летом 1920 г. в разгаре была советско-польская война, армия Тухачевского рвалась к Варшаве, и было совсем неочевидно, а будет ли вообще существовать независимое Польское государство.
В итоге немцы на референдуме победили с разгромным счётом: в Восточной Пруссии «за» Германию проголосовали 98%, в Западной Пруссии – 92%. К Польше отошли лишь несколько деревенек на самой границе. В честь победы немцы заставили регион памятными камнями и мемориальными табличками с надписями вроде: «Немцами были. Немцами остались» или «Мазурия – немецкая земля, руки прочь, жадные поляки!».
Референдум лишь отсрочил переход Мазурии и Вармии к Польше на 25 лет. В 1945 г. эти земли всё равно отошли к Польше, но теперь уже никто никаких референдумов не проводил. Немецкое население было изгнано, а мазуры и вармяки – объявлены поляками. Сегодня на этих территориях располагается Варминьско-Мазурское воеводство Польши.
12 июля 1943 г. в подмосковном городе Красногорске из числа немецких эмигрантов и военнопленных был сформирован Национальный комитет «Свободная Германия» – самая известная структура немецких коллаборационистов в годы Второй мировой войны.
Это не было «правительство в изгнании», скорее общественная организация, созданная Главным политическим управлением Красной армии для пропагандистского воздействия на Вермахт и немецкую общественность. Особенность Комитета заключалась в том, что, будучи созданным в Советском Союзе, он ставил целью объединение максимально широкого фронта антигитлеровских оппозиционеров: коммунистов, социал-демократов, либералов, христианских демократов, консерваторов, националистов и даже оппозиционных национал-социалистов, которым обещали амнистию в случае своевременного перехода на сторону Антигитлеровской коалиции. В учредительном манифесте о коммунизме не говорилось ни слова, только о демократии, социальной справедливости и мире.
Финальным штрихом являлось знамя Комитета: кайзеровский чёрно-бело-красный флаг. Красный цвет даже не обсуждался, чтобы не отпугнуть немарксистов. От веймарского чёрно-красно-жёлтого знамени отказались из-за неприятных ассоциаций с веймарской разрухой, инфляцией и безработицей. В итоге антигитлеровские оппозиционеры, собранные под Москвой в 1943 г., действовали под флагом империи Бисмарка и Вильгельма II, под которым в 1919/20 гг. фрайкоры отстреливали коммунистов, и который в 1933/35 гг. уже был государственным флагом гитлеровской Германии, пока нацисты только укрепляли свою власть.
В течение первого полугода существования перед «Свободной Германией» ставилась задача перетянуть на свою сторону военную, промышленную и государственную элиту Рейха. Мол, пусть те свергнут Гитлера, отведут войска к довоенным границам и после этого с ними можно будет обсудить заключение мира. Здесь следует отметить, что требование о «безоговорочной капитуляции» Германии было выдвинуто исключительно Рузвельтом и Черчиллем в январе 1943 г. на конференции в Касабланке. Сталин не присоединялся к этому заявлению в течение всего 1943 г., что теоретически сохраняло возможность сепаратного мира между СССР и негитлеровским правительством Германии. Лишь в конце 1943 г., когда стало окончательно ясно, что немецкая элита не скинет Гитлера, Сталин в Тегеране присоединился к общесоюзному требованию о «безоговорочной капитуляции». После этого пропаганда «Свободной Германии» переключилась на призывы к простым немцам дезертировать из армии и саботировать военные мероприятия, приближая военный разгром Рейха.
В реальности коммунисты всё равно держали все нити управления «Свободной Германией» в своих руках. Пока военнопленные и беспартийные выполняли представительские функции в подмосковном посёлке Лунёво, именно коммунисты в Москве печатали пропагандистские листовки, издавали газеты и вели радиопередачи для лагерей военнопленных и соотечественников «на той стороне».
В сентябре 1943 г. был создан «Союз германских офицеров», который возглавил генерал от артиллерии Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах, пленённый под Сталинградом. Вплоть до конца войны «Союз» устами пленных офицеров призывал командиров Вермахта повернуть оружие против нацистов. В августе 1944 г. к кампании удалось привлечь даже пленного фельдмаршала Паулюса. Впрочем, ни одного заметного случая дезертирства или перехода на сторону РККА крупных воинских подразделений Вермахта под воздействием пропаганды «НКСГ» или «СГО» не зафиксировано. Просьбы Зейдлица-Курцбаха о создании боевых подразделений из немецких военнопленных были проигнорированы, и оружие в руки немецкие коллаборационисты так и не получили. Немногочисленные апокрифы об участии немецких коллаборационистов в боях на стороне РККА в 1945 г. не подтверждаются абсолютно ничем. Нет никаких документов или фотографий существования подобных подразделений.
С концом войны прекратилась и деятельность Комитета. Его коммунистические члены сыграли ключевую роль в создании ГДР, а часть офицеров, оставшихся на Востоке, заложили основы для создания восточногерманских вооружённых сил.
Это не было «правительство в изгнании», скорее общественная организация, созданная Главным политическим управлением Красной армии для пропагандистского воздействия на Вермахт и немецкую общественность. Особенность Комитета заключалась в том, что, будучи созданным в Советском Союзе, он ставил целью объединение максимально широкого фронта антигитлеровских оппозиционеров: коммунистов, социал-демократов, либералов, христианских демократов, консерваторов, националистов и даже оппозиционных национал-социалистов, которым обещали амнистию в случае своевременного перехода на сторону Антигитлеровской коалиции. В учредительном манифесте о коммунизме не говорилось ни слова, только о демократии, социальной справедливости и мире.
Финальным штрихом являлось знамя Комитета: кайзеровский чёрно-бело-красный флаг. Красный цвет даже не обсуждался, чтобы не отпугнуть немарксистов. От веймарского чёрно-красно-жёлтого знамени отказались из-за неприятных ассоциаций с веймарской разрухой, инфляцией и безработицей. В итоге антигитлеровские оппозиционеры, собранные под Москвой в 1943 г., действовали под флагом империи Бисмарка и Вильгельма II, под которым в 1919/20 гг. фрайкоры отстреливали коммунистов, и который в 1933/35 гг. уже был государственным флагом гитлеровской Германии, пока нацисты только укрепляли свою власть.
В течение первого полугода существования перед «Свободной Германией» ставилась задача перетянуть на свою сторону военную, промышленную и государственную элиту Рейха. Мол, пусть те свергнут Гитлера, отведут войска к довоенным границам и после этого с ними можно будет обсудить заключение мира. Здесь следует отметить, что требование о «безоговорочной капитуляции» Германии было выдвинуто исключительно Рузвельтом и Черчиллем в январе 1943 г. на конференции в Касабланке. Сталин не присоединялся к этому заявлению в течение всего 1943 г., что теоретически сохраняло возможность сепаратного мира между СССР и негитлеровским правительством Германии. Лишь в конце 1943 г., когда стало окончательно ясно, что немецкая элита не скинет Гитлера, Сталин в Тегеране присоединился к общесоюзному требованию о «безоговорочной капитуляции». После этого пропаганда «Свободной Германии» переключилась на призывы к простым немцам дезертировать из армии и саботировать военные мероприятия, приближая военный разгром Рейха.
В реальности коммунисты всё равно держали все нити управления «Свободной Германией» в своих руках. Пока военнопленные и беспартийные выполняли представительские функции в подмосковном посёлке Лунёво, именно коммунисты в Москве печатали пропагандистские листовки, издавали газеты и вели радиопередачи для лагерей военнопленных и соотечественников «на той стороне».
В сентябре 1943 г. был создан «Союз германских офицеров», который возглавил генерал от артиллерии Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах, пленённый под Сталинградом. Вплоть до конца войны «Союз» устами пленных офицеров призывал командиров Вермахта повернуть оружие против нацистов. В августе 1944 г. к кампании удалось привлечь даже пленного фельдмаршала Паулюса. Впрочем, ни одного заметного случая дезертирства или перехода на сторону РККА крупных воинских подразделений Вермахта под воздействием пропаганды «НКСГ» или «СГО» не зафиксировано. Просьбы Зейдлица-Курцбаха о создании боевых подразделений из немецких военнопленных были проигнорированы, и оружие в руки немецкие коллаборационисты так и не получили. Немногочисленные апокрифы об участии немецких коллаборационистов в боях на стороне РККА в 1945 г. не подтверждаются абсолютно ничем. Нет никаких документов или фотографий существования подобных подразделений.
С концом войны прекратилась и деятельность Комитета. Его коммунистические члены сыграли ключевую роль в создании ГДР, а часть офицеров, оставшихся на Востоке, заложили основы для создания восточногерманских вооружённых сил.