Конец Второй мировой войны в Финляндии
Большую часть Второй мировой войны Финляндия являлась союзником нацистской Германии. Финская армия участвовала в блокаде Ленинграда, а в оккупированной финнами Карелии был установлен жестокий русофобский режим с концлагерями для русских и принудительной финнизацией населения.
Летом 1944 г. на фоне общего коллапса «Оси» советские войска в ходе Выборгско-Петрозаводской операции смогли выбить финнов из Карелии. Финны оказали отчаянное сопротивление, и несмотря на все советские успехи, РККА так и не смогла выйти к прежней границе 1940 г. Однако дальнейшее сопротивление финнов выглядело бесперспективным, и в начале сентября 1944 г. Финляндия заключила сепаратное перемирие с СССР.
По условиям этого перемирия немецкие войска, находившиеся на территории Финляндии (20-я горная армия численностью в 200 тыс. человек), должны были быть разоружены и интернированы. Естественно, немцы сдаваться не собирались. Более того, они планировали продолжать удерживать никелевые месторождения на севере Финляндии. Изначально финны даже помогали немцам беспрепятственно эвакуироваться из южной и центральной части страны, чтобы не допустить боевых действий на своей территории. Однако давление со стороны СССР, который угрожал, что сам оккупирует Финляндию, если та не разберётся с немцами, вынудило финнов в конце сентября де-факто начать войну против Германии.
Фактически финно-германская война, вошедшая в историю как Лапландская, длилась около месяца. Руководство Рейха признало нецелесообразным удерживать никелевые месторождения на севере Финляндии и отдало приказ 20-й горной армии отступать в северную Норвегию. Большая часть 200-тыс. немецкой группировки покинула Финляндию к началу ноября, предварительно опустошив северную часть страны. По итогам боевых действий с каждой стороны погибли примерно по 1 тыс. человек. Тем не менее отдельные пограничные медвежьи углы оставались под немецкой оккупацией.
Одним из таких мест был Трериксрёсет – пограничный стык между Финляндией, Норвегией и Швецией. В конце апреля 1945 г. немцы ушли и отсюда. В ночь на 26 апреля финские разведчики достигли бетонной пирамидки, расположенной на трёхграничье, зафиксировав полное освобождение территории Финляндии. С немцами, окопавшимися на норвежской стороне границы, финны обменялись рукопожатиями и сигаретами. 27 апреля над Трериксрёсетом был поднят и сфотографирован большой финский флаг, что символизировало окончание Второй мировой войны для Финляндии.
По её итогам Финляндия лишилась части территории и была вынуждена до 1952 г. выплачивать репарации СССР в размере 225 млн. долларов. Вплоть до конца «Холодной войны» Финляндия де-факто являлась вассалом Советского Союза. В стране действовала просоветская цензура, а все правительственные назначения должны были быть одобрены советским руководством. Взамен Финляндия сохраняла внешние признаки суверенитета, демократическую политическую систему и рыночную экономику. Таким образом, страна представляла собой выгодный буфер, через который СССР мог налаживать торговые и дипломатические контакты со странами Западного блока.
День поднятия флага над Трериксрёсетом с 1987 г. отмечается в Финляндии как Национальный день ветеранов.
Большую часть Второй мировой войны Финляндия являлась союзником нацистской Германии. Финская армия участвовала в блокаде Ленинграда, а в оккупированной финнами Карелии был установлен жестокий русофобский режим с концлагерями для русских и принудительной финнизацией населения.
Летом 1944 г. на фоне общего коллапса «Оси» советские войска в ходе Выборгско-Петрозаводской операции смогли выбить финнов из Карелии. Финны оказали отчаянное сопротивление, и несмотря на все советские успехи, РККА так и не смогла выйти к прежней границе 1940 г. Однако дальнейшее сопротивление финнов выглядело бесперспективным, и в начале сентября 1944 г. Финляндия заключила сепаратное перемирие с СССР.
По условиям этого перемирия немецкие войска, находившиеся на территории Финляндии (20-я горная армия численностью в 200 тыс. человек), должны были быть разоружены и интернированы. Естественно, немцы сдаваться не собирались. Более того, они планировали продолжать удерживать никелевые месторождения на севере Финляндии. Изначально финны даже помогали немцам беспрепятственно эвакуироваться из южной и центральной части страны, чтобы не допустить боевых действий на своей территории. Однако давление со стороны СССР, который угрожал, что сам оккупирует Финляндию, если та не разберётся с немцами, вынудило финнов в конце сентября де-факто начать войну против Германии.
Фактически финно-германская война, вошедшая в историю как Лапландская, длилась около месяца. Руководство Рейха признало нецелесообразным удерживать никелевые месторождения на севере Финляндии и отдало приказ 20-й горной армии отступать в северную Норвегию. Большая часть 200-тыс. немецкой группировки покинула Финляндию к началу ноября, предварительно опустошив северную часть страны. По итогам боевых действий с каждой стороны погибли примерно по 1 тыс. человек. Тем не менее отдельные пограничные медвежьи углы оставались под немецкой оккупацией.
Одним из таких мест был Трериксрёсет – пограничный стык между Финляндией, Норвегией и Швецией. В конце апреля 1945 г. немцы ушли и отсюда. В ночь на 26 апреля финские разведчики достигли бетонной пирамидки, расположенной на трёхграничье, зафиксировав полное освобождение территории Финляндии. С немцами, окопавшимися на норвежской стороне границы, финны обменялись рукопожатиями и сигаретами. 27 апреля над Трериксрёсетом был поднят и сфотографирован большой финский флаг, что символизировало окончание Второй мировой войны для Финляндии.
По её итогам Финляндия лишилась части территории и была вынуждена до 1952 г. выплачивать репарации СССР в размере 225 млн. долларов. Вплоть до конца «Холодной войны» Финляндия де-факто являлась вассалом Советского Союза. В стране действовала просоветская цензура, а все правительственные назначения должны были быть одобрены советским руководством. Взамен Финляндия сохраняла внешние признаки суверенитета, демократическую политическую систему и рыночную экономику. Таким образом, страна представляла собой выгодный буфер, через который СССР мог налаживать торговые и дипломатические контакты со странами Западного блока.
День поднятия флага над Трериксрёсетом с 1987 г. отмечается в Финляндии как Национальный день ветеранов.
Политика памяти в Австрии в отношении национал-социалистического прошлого
Австрия была присоединена к Германскому Рейху весной 1938 г. Аншлюс был подтверждён результатами референдума, на котором 99,7% избирателей высказались «за» присоединение к Германии. Несмотря на то, что голосование не было тайным, проводилось в атмосфере давления и запугивания несогласных, а примерно 8% потенциальных избирателей (евреев, цыган, активистов левых партий) нацисты вообще не допустили к избирательным урнам, конвенционально считается, что большинство австрийцев, пусть, конечно, и не 99%, всё равно проголосовали за аншлюс.
В последующие годы множество австрийцев органично интегрировались в институты «Третьего Рейха», в том числе и в те структуры, которые занимались репрессивной политикой и геноцидом. Согласно подсчётам, из Австрии, население которой составляло около 8% населения Рейха, происходили до 14% членов СС и до 40% надзирателей концлагерей. Именно австрийцами являлись такие одиозные личности как шеф РСХА Эрнст Кальтенбруннер, рейхскомиссар оккупированных Нидерландов Артур Зейсс-Инкварт, организатор Холокоста в Польше и в Италии Одило Глобочник. Да и сам Адольф Эйхман, родившись в Германии, вырос и сформировался как личность в Австрии, и именно оттуда предпочитал набирать подручных для организации Холокоста по всей Европе.
Казалось бы, после такого Союзники должны были уработать Австрию по самое не хочу. Однако вышло с точностью до наоборот. Ещё в ноябре 1943 г. Союзники выпустили Московскую декларацию, в которой объявляли о недействительности аншлюса и признавали Австрию «первой жертвой гитлеровской агрессии». Таким образом, они рассчитывали на усиление сепаратистских тенденций, чего, впрочем, так и не произошло. Однако в той же декларации говорилось, что Австрии не удастся избежать ответственности за участие в войне на стороне Германии.
Но Австрии удалось избежать ответственности. 27 апреля 1945 г. в освобождённой советскими войсками Вене Временное правительство, состоявшее из социал-демократов, коммунистов и христианских демократов, провозгласило создание «Второй Австрийской республики». Члены правительства, которые, справедливости ради, в основном действительно пострадали от нацистского режима, утверждали, что раз в 1938/45 гг. австрийской государственности не существовало, то и спрашивать за нацистские преступления следует только с агрессивной Германии, а не с миролюбивой только что освобождённой Австрии. По выражению исследователя Райнера Лепсиуса, Австрия «экстернализировала» вину, то есть переложила её целиком и полностью на северного соседа. Например, на протяжении всей второй половины XX в. австрийские власти отказывали еврейским заявителям в реституции «ариизированной» собственности, перенаправляя все претензии в сторону Германии.
Миф об Австрии как о «первой жертве Гитлера» способствовал, во-первых, интеграции многочисленных бывших нацистов в послевоенное общество, потому что они теперь тоже представлялись «жертвами», обманутыми и преданными коварным злодеем. Во-вторых, именно нежелание ассоциировать себя с разделёнными немцами укрепило австрийскую национальную идентичность, которую так и не удалось до конца «продать» жителям страны в годы межвоенной Первой республики.
Кульминацией специфического отношения австрийцев к прошлому стало избрание в 1986 г. бывшего офицера Вермахта Курта Вальдхайма, занимавшегося в годы войны мутными делами на Балканах (считается, что в массовых убийствах он непосредственно не участвовал, но не знать о них не мог) на пост президента страны. Лишь грандиозный международный скандал, приведший к внешнеполитической изоляции Австрии, сдвинул австрийскую историческую память с мёртвой точки. В девяностые годы официальные власти признали ответственность своей страны за нацистские преступления, а в нулевые согласились на реституцию и выплату компенсаций еврейским жертвам национал-социализма и остарбайтерам.
Австрия была присоединена к Германскому Рейху весной 1938 г. Аншлюс был подтверждён результатами референдума, на котором 99,7% избирателей высказались «за» присоединение к Германии. Несмотря на то, что голосование не было тайным, проводилось в атмосфере давления и запугивания несогласных, а примерно 8% потенциальных избирателей (евреев, цыган, активистов левых партий) нацисты вообще не допустили к избирательным урнам, конвенционально считается, что большинство австрийцев, пусть, конечно, и не 99%, всё равно проголосовали за аншлюс.
В последующие годы множество австрийцев органично интегрировались в институты «Третьего Рейха», в том числе и в те структуры, которые занимались репрессивной политикой и геноцидом. Согласно подсчётам, из Австрии, население которой составляло около 8% населения Рейха, происходили до 14% членов СС и до 40% надзирателей концлагерей. Именно австрийцами являлись такие одиозные личности как шеф РСХА Эрнст Кальтенбруннер, рейхскомиссар оккупированных Нидерландов Артур Зейсс-Инкварт, организатор Холокоста в Польше и в Италии Одило Глобочник. Да и сам Адольф Эйхман, родившись в Германии, вырос и сформировался как личность в Австрии, и именно оттуда предпочитал набирать подручных для организации Холокоста по всей Европе.
Казалось бы, после такого Союзники должны были уработать Австрию по самое не хочу. Однако вышло с точностью до наоборот. Ещё в ноябре 1943 г. Союзники выпустили Московскую декларацию, в которой объявляли о недействительности аншлюса и признавали Австрию «первой жертвой гитлеровской агрессии». Таким образом, они рассчитывали на усиление сепаратистских тенденций, чего, впрочем, так и не произошло. Однако в той же декларации говорилось, что Австрии не удастся избежать ответственности за участие в войне на стороне Германии.
Но Австрии удалось избежать ответственности. 27 апреля 1945 г. в освобождённой советскими войсками Вене Временное правительство, состоявшее из социал-демократов, коммунистов и христианских демократов, провозгласило создание «Второй Австрийской республики». Члены правительства, которые, справедливости ради, в основном действительно пострадали от нацистского режима, утверждали, что раз в 1938/45 гг. австрийской государственности не существовало, то и спрашивать за нацистские преступления следует только с агрессивной Германии, а не с миролюбивой только что освобождённой Австрии. По выражению исследователя Райнера Лепсиуса, Австрия «экстернализировала» вину, то есть переложила её целиком и полностью на северного соседа. Например, на протяжении всей второй половины XX в. австрийские власти отказывали еврейским заявителям в реституции «ариизированной» собственности, перенаправляя все претензии в сторону Германии.
Миф об Австрии как о «первой жертве Гитлера» способствовал, во-первых, интеграции многочисленных бывших нацистов в послевоенное общество, потому что они теперь тоже представлялись «жертвами», обманутыми и преданными коварным злодеем. Во-вторых, именно нежелание ассоциировать себя с разделёнными немцами укрепило австрийскую национальную идентичность, которую так и не удалось до конца «продать» жителям страны в годы межвоенной Первой республики.
Кульминацией специфического отношения австрийцев к прошлому стало избрание в 1986 г. бывшего офицера Вермахта Курта Вальдхайма, занимавшегося в годы войны мутными делами на Балканах (считается, что в массовых убийствах он непосредственно не участвовал, но не знать о них не мог) на пост президента страны. Лишь грандиозный международный скандал, приведший к внешнеполитической изоляции Австрии, сдвинул австрийскую историческую память с мёртвой точки. В девяностые годы официальные власти признали ответственность своей страны за нацистские преступления, а в нулевые согласились на реституцию и выплату компенсаций еврейским жертвам национал-социализма и остарбайтерам.
Как баварцы пытались нацистов свергнуть в апреле 1945 г.
Всеобщий хаос, наступление американцев и развал немецкого фронта – пожалуй, именно так можно охарактеризовать ситуацию в Баварии в апреле 1945 г. Однако партийное руководство НСДАП и генералы Вермахта не думали сдаваться: как-никак Бавария являлась «колыбелью» национал-социалистического движения, а фюрер приказа о капитуляции не отдавал. Столица Баварии – Мюнхен, превращённая к тому моменту в груду щебня союзными бомбардировщиками, готовилась отражать штурм приближавшихся американцев. Однако не всех устраивала перспектива отправиться в Вальхаллу вместе с преступным режимом.
На протяжении нескольких лет в Мюнхене действовали несколько подпольных антинацистских групп, состоявших из гражданских лиц и офицеров Вермахта. Как водится, не обошлось и без русских эмигрантов: одним из лидеров заговорщиков являлся москвич Евгений Кумминг – литератор, эмигрировавший из России в 1921 г., затем редактировавший нацистские газеты, а с началом войны зачисленный в Вермахт в качестве переводчика. Желая спасти от тотального уничтожения то, что ещё осталось от города, прежде всего его гражданское население, заговорщики задумали свергнуть фанатичных нацистов, захватить ключевые точки и выступить с радиообращением к войскам и мирным жителям с призывом вывешивать белые или баварские бело-голубые флаги. Среди заговорщиков был адъютант престарелого губернатора Баварии – старого нациста и ветерана ещё кайзеровских колониальных войн Франца Ксавера фон Эппа. Если бы того удалось убедить отдать приказ о капитуляции, ему могла подчиниться военная и административная верхушка.
Заговорщики сумели переманить на свою сторону часть запасных батальонов. В ночь на 28 апреля путч начался. Путчистам удалось занять несколько радиоточек и редакций газет, после чего в радиоэфир пустили призывы начать охоту за нацистскими «золотыми фазанами» (так в народе называли партийных функционеров НСДАП, носивших светло-коричневую униформу). Однако на этом успехи восставших закончились. Им не удалось ни убить, ни захватить ни одного высокопоставленного партийного или военного руководителя обороны города. Губернатор фон Эпп, на которого возлагались надежды с приказом о капитуляции, так и не решился «нанести удар в спину» сражавшейся армии.
К вечеру стало ясно, что большая часть Вермахта осталась на стороне нацистов, а гражданское население не имело особых резонов подставляться под пули. В итоге путчисты частью «растворились» в городе, частью ушли сдаваться американцам. Однако эсэсовцы успели схватить и казнить около 40 человек. Впрочем, нацистам это всё равно никак не помогло. 30 апреля, в день самоубийства Гитлера, Мюнхен – «Столица нацистского движения», практически без боя был взят американцами.
Большинство лидеров восстания пережили войну и вернулись к мирной жизни. Евгений Кумминг продолжил заниматься журналистикой, сотрудничал с антикоммунистическими изданиями и даже работал на «Радио Свобода». Умер в 1980 г.
Всеобщий хаос, наступление американцев и развал немецкого фронта – пожалуй, именно так можно охарактеризовать ситуацию в Баварии в апреле 1945 г. Однако партийное руководство НСДАП и генералы Вермахта не думали сдаваться: как-никак Бавария являлась «колыбелью» национал-социалистического движения, а фюрер приказа о капитуляции не отдавал. Столица Баварии – Мюнхен, превращённая к тому моменту в груду щебня союзными бомбардировщиками, готовилась отражать штурм приближавшихся американцев. Однако не всех устраивала перспектива отправиться в Вальхаллу вместе с преступным режимом.
На протяжении нескольких лет в Мюнхене действовали несколько подпольных антинацистских групп, состоявших из гражданских лиц и офицеров Вермахта. Как водится, не обошлось и без русских эмигрантов: одним из лидеров заговорщиков являлся москвич Евгений Кумминг – литератор, эмигрировавший из России в 1921 г., затем редактировавший нацистские газеты, а с началом войны зачисленный в Вермахт в качестве переводчика. Желая спасти от тотального уничтожения то, что ещё осталось от города, прежде всего его гражданское население, заговорщики задумали свергнуть фанатичных нацистов, захватить ключевые точки и выступить с радиообращением к войскам и мирным жителям с призывом вывешивать белые или баварские бело-голубые флаги. Среди заговорщиков был адъютант престарелого губернатора Баварии – старого нациста и ветерана ещё кайзеровских колониальных войн Франца Ксавера фон Эппа. Если бы того удалось убедить отдать приказ о капитуляции, ему могла подчиниться военная и административная верхушка.
Заговорщики сумели переманить на свою сторону часть запасных батальонов. В ночь на 28 апреля путч начался. Путчистам удалось занять несколько радиоточек и редакций газет, после чего в радиоэфир пустили призывы начать охоту за нацистскими «золотыми фазанами» (так в народе называли партийных функционеров НСДАП, носивших светло-коричневую униформу). Однако на этом успехи восставших закончились. Им не удалось ни убить, ни захватить ни одного высокопоставленного партийного или военного руководителя обороны города. Губернатор фон Эпп, на которого возлагались надежды с приказом о капитуляции, так и не решился «нанести удар в спину» сражавшейся армии.
К вечеру стало ясно, что большая часть Вермахта осталась на стороне нацистов, а гражданское население не имело особых резонов подставляться под пули. В итоге путчисты частью «растворились» в городе, частью ушли сдаваться американцам. Однако эсэсовцы успели схватить и казнить около 40 человек. Впрочем, нацистам это всё равно никак не помогло. 30 апреля, в день самоубийства Гитлера, Мюнхен – «Столица нацистского движения», практически без боя был взят американцами.
Большинство лидеров восстания пережили войну и вернулись к мирной жизни. Евгений Кумминг продолжил заниматься журналистикой, сотрудничал с антикоммунистическими изданиями и даже работал на «Радио Свобода». Умер в 1980 г.
30 апреля 1945 г. Адольф Гитлер покончил жизнь самоубийством
7 мая американский журнал TIME, известный своими обложками, в ознаменование конца войны в Европе поместил на первую страницу перечёркнутый красным крестом портрет Гитлера. Спустя три месяца, 20 августа, аналогичный приём был использован и с флагом поверженной Японии.
О характерной обложке с перечёркиванием «мирового зла» вспомнили в 2000-е., используя его в символическом оформлении «Войны против терроризма». В апреле 2003 г. так «провожали» Саддама Хусейна после оккупации Ирака войсками международной коалиции. В июне 2006 г. на обложке появился портрет убитого главы «Аль-Каиды» в Ираке аль-Заркауи, а в мае 2011 г. – убитого бен Ладена.
Последнее на данный момент использование перечёркнутого «мирового зла» появилось на обложке TIME совсем недавно. В декабре 2020 г. редакция так «проводила» сам 2020-й год – «The Worst Year Ever». Так что можно считать, что 2020-й – он как Гитлер, а может и хуже.
7 мая американский журнал TIME, известный своими обложками, в ознаменование конца войны в Европе поместил на первую страницу перечёркнутый красным крестом портрет Гитлера. Спустя три месяца, 20 августа, аналогичный приём был использован и с флагом поверженной Японии.
О характерной обложке с перечёркиванием «мирового зла» вспомнили в 2000-е., используя его в символическом оформлении «Войны против терроризма». В апреле 2003 г. так «провожали» Саддама Хусейна после оккупации Ирака войсками международной коалиции. В июне 2006 г. на обложке появился портрет убитого главы «Аль-Каиды» в Ираке аль-Заркауи, а в мае 2011 г. – убитого бен Ладена.
Последнее на данный момент использование перечёркнутого «мирового зла» появилось на обложке TIME совсем недавно. В декабре 2020 г. редакция так «проводила» сам 2020-й год – «The Worst Year Ever». Так что можно считать, что 2020-й – он как Гитлер, а может и хуже.
140 лет назад, 22 апреля (4 мая по новому стилю) 1881 г., родился Александр Фёдорович Керенский
В исторической памяти о нём сложилось одностороннее и, кажется, не совсем справедливое представление. С одобрением или с осуждением, но Керенского у нас зачастую изображают как демократического романтика, надежду русской демократии в 1917 г. Реальность, как водится, гораздо сложнее. В течение тех восьми месяцев, что Керенский занимал высшие государственные посты, он последовательно прокладывал дорогу к собственной неограниченной власти, выбрасывая за ненадобностью всех людей и все институты, которые были ему уже не нужны: Гучкова и Милюкова, Советы, Львова, Корнилова и Государственную Думу. К октябрю 1917 г. в институциональном отношении Россия представляла собой популистскую персоналистскую диктатуру одного человека, который уже на официальном уровне именовался «Вождём народа». Можно с определённой долей допущений утверждать, что если бы большевистский Октябрьский переворот был подавлен, как и потенциальные военные путчи генералов, то в постреволюционной Российской республике установился авторитарный режим сверхпрезидентской власти во главе с Керенским.
Одной из любопытных имиджевых находок Керенского, которая до определённого этапа помогала тому в укреплении власти и потенциально могла использоваться им и дальше, являлся образ «надпартийного лидера», способного удовлетворять интересам и чаяниям максимально широкого круга политических и социальных сил внутри страны. Нечто подобное уже в постсоветской России начали использовать её президенты, которые тоже последовательно позиционируют себя как «президенты всех россиян».
Так, в дореволюционные годы адвокат Керенский был «своим» и на нелегальных сходках социалистической интеллигенции, и на официальных заседаниях IV Государственной Думы. После победы Февральской революции он стал «заложником демократии» – единственным человеком, который одновременно входил и в «буржуазное» Временное правительство, и в «социалистический» Петросовет. В последующие месяцы, постепенно продвигаясь вверх по министерской иерархической лестнице, Керенский виртуозно совмещал и образ пламенного социалиста-революционера, и образ сторонника порядка, на которого были обращены взоры буржуазии и военных. При этом формально Керенский продолжал «примыкать» к партии эсеров. Однако эсеры интересовали его лишь как самая популярная партия того времени и как таран для собственной карьеры, а потому к ним он именно что «примыкал», а не «возглавлял».
Однако когда диктатор в октябре 1917 г. допустил ряд ошибок и лишился власти, стратегия «примыкания» ударила по своему создателю. Никакой «своей» политической силы он так и не создал, а бывшим «попутчикам» оказалось удобно выставить его крайним во всех бедах и ошибках. В итоге, когда русская политическая эмиграция засела за мемуары, выяснилось, что единственный защитник позиции Александра Фёдоровича Керенского – это сам Александр Фёдорович Керенский. Умер он одиноким стариком, проклинаемый прочими эмигрантами, в Нью-Йорке в 1970 г., отказавшись принимать пищу, фактически заморив себя голодом. Русская и Сербская православные церкви не пожелали его отпевать, и тело пришлось доставлять в Лондон и хоронить на внеконфессиональном кладбище.
В исторической памяти о нём сложилось одностороннее и, кажется, не совсем справедливое представление. С одобрением или с осуждением, но Керенского у нас зачастую изображают как демократического романтика, надежду русской демократии в 1917 г. Реальность, как водится, гораздо сложнее. В течение тех восьми месяцев, что Керенский занимал высшие государственные посты, он последовательно прокладывал дорогу к собственной неограниченной власти, выбрасывая за ненадобностью всех людей и все институты, которые были ему уже не нужны: Гучкова и Милюкова, Советы, Львова, Корнилова и Государственную Думу. К октябрю 1917 г. в институциональном отношении Россия представляла собой популистскую персоналистскую диктатуру одного человека, который уже на официальном уровне именовался «Вождём народа». Можно с определённой долей допущений утверждать, что если бы большевистский Октябрьский переворот был подавлен, как и потенциальные военные путчи генералов, то в постреволюционной Российской республике установился авторитарный режим сверхпрезидентской власти во главе с Керенским.
Одной из любопытных имиджевых находок Керенского, которая до определённого этапа помогала тому в укреплении власти и потенциально могла использоваться им и дальше, являлся образ «надпартийного лидера», способного удовлетворять интересам и чаяниям максимально широкого круга политических и социальных сил внутри страны. Нечто подобное уже в постсоветской России начали использовать её президенты, которые тоже последовательно позиционируют себя как «президенты всех россиян».
Так, в дореволюционные годы адвокат Керенский был «своим» и на нелегальных сходках социалистической интеллигенции, и на официальных заседаниях IV Государственной Думы. После победы Февральской революции он стал «заложником демократии» – единственным человеком, который одновременно входил и в «буржуазное» Временное правительство, и в «социалистический» Петросовет. В последующие месяцы, постепенно продвигаясь вверх по министерской иерархической лестнице, Керенский виртуозно совмещал и образ пламенного социалиста-революционера, и образ сторонника порядка, на которого были обращены взоры буржуазии и военных. При этом формально Керенский продолжал «примыкать» к партии эсеров. Однако эсеры интересовали его лишь как самая популярная партия того времени и как таран для собственной карьеры, а потому к ним он именно что «примыкал», а не «возглавлял».
Однако когда диктатор в октябре 1917 г. допустил ряд ошибок и лишился власти, стратегия «примыкания» ударила по своему создателю. Никакой «своей» политической силы он так и не создал, а бывшим «попутчикам» оказалось удобно выставить его крайним во всех бедах и ошибках. В итоге, когда русская политическая эмиграция засела за мемуары, выяснилось, что единственный защитник позиции Александра Фёдоровича Керенского – это сам Александр Фёдорович Керенский. Умер он одиноким стариком, проклинаемый прочими эмигрантами, в Нью-Йорке в 1970 г., отказавшись принимать пищу, фактически заморив себя голодом. Русская и Сербская православные церкви не пожелали его отпевать, и тело пришлось доставлять в Лондон и хоронить на внеконфессиональном кладбище.
Сегодня стримим с Николаем Росовым про Революцию и Гражданскую войну в Прибалтике
https://youtu.be/9-kfEkA20eY
https://youtu.be/9-kfEkA20eY
YouTube
Гражданская война в Прибалтике 1918-1920
Сразу после окончания Первой мировой, события в Прибалтике стали принимать трагический оборот: советская интервенция, политическая нестабильность региона и разрастание Гражданской войны в России - все эти обстоятельства способствовали тому, чтобы надолго…
Пока Керенский находился на вершине власти, он старательно конструировал собственный культ личности, перенимая традиции ещё монархических времён и одновременно предвосхищая советскую традицию прославления вождей.
Одним из любопытных эпизодов такого рода является его позирование перед двумя живописцами – И.Е. Репиным и И.И. Бродским. Репин писал портрет ещё Александра III, а одной из вершин его творчества является картина «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года», на которой была изображена вся государственная элита Российской империи. Ученик Репина Бродский, напротив, после победы большевиков стал «придворным» художником, прославившимся «Расстрелом 26 бакинских комиссаров» и бесчисленными портретами членов Политбюро.
Но пока в 1917 г. оба: и Репин, и Бродский, пишут Керенского. Репин написал даже два варианта. Один из них, наряду с портретом кисти Бродского, хранится в Государственном центральном музее современной истории. Второй репинский портрет (с перчаткой) – в частной коллекции.
Одним из любопытных эпизодов такого рода является его позирование перед двумя живописцами – И.Е. Репиным и И.И. Бродским. Репин писал портрет ещё Александра III, а одной из вершин его творчества является картина «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года», на которой была изображена вся государственная элита Российской империи. Ученик Репина Бродский, напротив, после победы большевиков стал «придворным» художником, прославившимся «Расстрелом 26 бакинских комиссаров» и бесчисленными портретами членов Политбюро.
Но пока в 1917 г. оба: и Репин, и Бродский, пишут Керенского. Репин написал даже два варианта. Один из них, наряду с портретом кисти Бродского, хранится в Государственном центральном музее современной истории. Второй репинский портрет (с перчаткой) – в частной коллекции.