20 апреля 1889 г. родился Адольф Гитлер

На мой личный вкус, лучшую (по крайней мере из того, что опубликовано на русском языке) характеристику Гитлера как личности (а не как политика) дал немецкий публицист Себастьян Хафнер в своей книге «Примечания к Гитлеру» (на русском языке её название звучит как «Некто Гитлер. Политика преступления»).

В этой жизни отсутствует всё, что придаёт человеческому существованию нормальный вес, теплоту и достоинство: образование, профессия, любовь и дружба, брак, отцовство. Если отвлечься от политики и политических страстей, это бессодержательная жизнь, и поэтому, конечно, жизнь несчастливая, но странным образом лёгкая, легковесная и потому легко отбрасываемая. Постоянная готовность к самоубийству сопровождает Гитлера на всём его политическом пути. А в конце финальной точки, как нечто само собой разумеющееся, действительно стоит самоубийство.

Гитлер, как известно, не состоял в браке и был бездетен. Любовь также занимала в его жизни необычайно мало места. У него было всего несколько женщин, не очень много; он пользовался ими между делом и ни одну из них не осчастливил.

У Гитлера не было друзей. Он любил часами сидеть с подчинёнными – шофёрами, телохранителями, секретарями, – причём говорил в этом случае только сам. В этой «шофёреске» он оттаивал, расслаблялся. Но от настоящей дружбы он оборонялся всю жизнь. Его отношения с такими людьми, как Геринг, Геббельс, Гиммлер, оставались холодно-отстранёнными. Единственного из своих паладинов, с кем он был с юности на «ты», Рема, Гитлер приказал убить.

Систематического образования у Гитлера не было. Пара лет в реальном училище с отвратительными оценками. Да, во время своих «годов странствий» Гитлер очень много читал, но – по его собственным словам – из прочитанного воспринимал и принимал только то, что и сам уже знал или полагал, что знает. Фронтовой опыт можно назвать единственным серьёзным образовательным опытом Адольфа Гитлера. В остальном он всю свою жизнь оставался типичным недоучкой-полузнайкой – тем, кто уверен, что всё знает лучше всех, и обожает расшвыривать свои полузнания или ложные сведения перед той публикой, которой он импонирует своей эрудицией, ибо сама-то она вообще ничего не знает.

Профессии у Гитлера никогда не было, да он и никогда и не стремился овладеть какой-либо профессией; скорее наоборот, он всё делал, чтобы не получить профессию. Его нельзя назвать и профессиональным политиком. Политика была его жизнью, а не профессией. В раннее своё политическое время он был художником, журналистом, продавцом пропагандистских брошюр, агитатором; позднее он стал не несущим ни перед кем никакой ответственности вождём. Первая и последняя его политическая должность была рейхсканцлер.

У Гитлера не было никакого развития и созревания характера, не было развития его личностной субстанции. Его характер сформировался – лучше сказать, застыл – очень рано и оставался удивительнейшим образом одним и тем же: ничего не впитывающим, не меняющимся. Не гибкий, не восприимчивый, абсолютно не воспринимающий мир характер. В нём отсутствовали все мягкие, добрые, примирительные черты; разве что боязнь близких контактов, которая иногда казалась застенчивостью, может считаться чем-то похожим на человеческую мягкость. Положительные черты этого характера – сила воли, отвага, храбрость, стойкость – располагаются на «жёсткой» стороне. Отрицательные черты такого характера очевидны: беспощадность, мстительность, коварство и жестокость.

К этому прибавляется тотальная неспособность к самокритике. Гитлер с первых дней своей сознательной жизни очень высоко ставил самого себя, с первых до последних дней своей жизни был склонен к сильной переоценке собственной личности. Сталин и Мао холодно и расчётливо использовали культ личности как политическое средство, но никогда не давали этому культу затуманить себе головы. Гитлер был не просто объектом культа личности Гитлера, он был самым первым, самым верным и самым пылким исповедником этого культа.

В общем, чтобы не быть как Гитлер, будьте лайферами

И ещё интересной информации к дате. Почему Гитлер – плохой художник, а его работы не представляют никакой художественной ценности

https://shakko.ru/1336628.html

День, когда в Германии закончилось право

Когда речь заходит о «захвате власти нацистами», следует понимать, что этот процесс был долгим и постепенным. Нельзя выбрать какую-то одну дату, чтобы сказать, будто «до» неё всевластия Гитлера не было, а «после» – вдруг появилось. Власть к нацистам перетекала подспудно, они и их фюрер постепенно как бы обволакивали собой государственные институты. Несмотря на то, что термин «революция» нацисты активно использовали и продвигали, тем не менее для внешнего наблюдателя, если он конечно не был посажен в концлагерь или подвержен иным формам дискриминации, никакого принципиального слома государственной конструкции не произошло. Германский Рейх, основанный в 1871 г., продолжал существовать, и даже Конституцию 1919 г. никто формально так и не отменил.

Вмешательство нацистов в правовую сферу тоже происходило постепенно. Еврейские и политически нелояльные юристы были изгнаны из профессии уже в течение первого года режима. Однако даже «послушный» суд в конце 1933 г. оправдал четверых из пяти обвиняемых по делу о «поджоге рейхстага» в виду отсутствия каких-либо доказательств их вины. После такого провала для рассмотрения дел о государственной измене в апреле 1934 г. были созданы специальные «Народные суды» с ускоренной процедурой рассмотрения дел, адвокатами по назначению и приговорами без права обжалования. Однако «Народные суды» составляли лишь мизерную часть судебной системы. Большая часть судей, даже оставаясь лояльными нацистскому режиму, упорно продолжали следовать скорее букве закона, чем «революционной сознательности». Естественно, это злило нацистскую верхушку, так как ограничивало право на произвол.

Например, в начале 1942 г. Высший партийный суд НСДАП вопреки воле Гитлера (!) оправдал впавшего в немилость гауляйтера Силезии Йозефа Вагнера. Тому вменялось в вину «излишнее рвение в католицизме», но даже сверхлояльный председатель суда Вальтер Бух не нашёл никаких правовых оснований, чтобы только из-за этого исключать человека из партии. Впрочем, Гитлер как фюрер самолично исключил Вагнера, а Высший партийный суд после этого поставил под контроль Партийной канцелярии Бормана. Но одно дело партийный суд, а другое – земельные и государственные.

В марте 1942 г. земельный суд Ольденбурга приговорил рабочего Эвальда Шлитта к пяти годам лишения свободы за то, что тот избил до смерти свою жену. Суд учёл отсутствие судимостей и состояние аффекта в момент преступления. Вскоре о приговоре в газете вычитал Гитлер. Фюрер немедленно связался с министром юстиции и потребовал отменить решение суда, чтобы приговорить Шлитта к смертной казни, обещая в противном случае разогнать к чёртовой матери всё министерство. Министр послушно инициировал процедуру пересмотра дела на уровне Имперского суда, который вынес Шлитту смертный приговор, приведённый в исполнение несколько дней спустя.

Дело Шлитта стало поводом для последнего заседания рейхстага в истории нацистской Германии 26 апреля 1942 г. На нём Гитлер заявил, что немецкие суды работают слишком плохо, раз отправляют убийц «прохлаждаться» в тюрьмы, пока «честные немцы» погибают на фронте. Для исправления ситуации он потребовал назначить его самого Верховным судьёй с правом отстранения от должности любого должностного лица, включая судей. Тем самым Гитлер сам по себе превращался в источник права. Естественно, рейхстаг всё одобрил.

Один из нацистских юристов подытожил решение рейхстага следующим образом: «Фюрер говорит не от имени народа, действует, не представляя его интересы – фюрер сам и есть народ, поэтому никакие ограничения его власти неуместны. Сама его воля создаёт право. Между фюрером и немецким народом существует магическое согласие, которое делает предательством любую оппозицию фюреру».

Пожалуй, ни один из современников Гитлера не доходил до того, чтобы публично превратить самого себя в источник права. Фактически в центре Европы в середине XX в. сложилась даже не псевдоправовая, а скорее антиправовая система, которую можно сравнивать разве что с деспотиями Древнего Востока.

​​Конец Второй мировой войны в Финляндии

Большую часть Второй мировой войны Финляндия являлась союзником нацистской Германии. Финская армия участвовала в блокаде Ленинграда, а в оккупированной финнами Карелии был установлен жестокий русофобский режим с концлагерями для русских и принудительной финнизацией населения.

Летом 1944 г. на фоне общего коллапса «Оси» советские войска в ходе Выборгско-Петрозаводской операции смогли выбить финнов из Карелии. Финны оказали отчаянное сопротивление, и несмотря на все советские успехи, РККА так и не смогла выйти к прежней границе 1940 г. Однако дальнейшее сопротивление финнов выглядело бесперспективным, и в начале сентября 1944 г. Финляндия заключила сепаратное перемирие с СССР.

По условиям этого перемирия немецкие войска, находившиеся на территории Финляндии (20-я горная армия численностью в 200 тыс. человек), должны были быть разоружены и интернированы. Естественно, немцы сдаваться не собирались. Более того, они планировали продолжать удерживать никелевые месторождения на севере Финляндии. Изначально финны даже помогали немцам беспрепятственно эвакуироваться из южной и центральной части страны, чтобы не допустить боевых действий на своей территории. Однако давление со стороны СССР, который угрожал, что сам оккупирует Финляндию, если та не разберётся с немцами, вынудило финнов в конце сентября де-факто начать войну против Германии.

Фактически финно-германская война, вошедшая в историю как Лапландская, длилась около месяца. Руководство Рейха признало нецелесообразным удерживать никелевые месторождения на севере Финляндии и отдало приказ 20-й горной армии отступать в северную Норвегию. Большая часть 200-тыс. немецкой группировки покинула Финляндию к началу ноября, предварительно опустошив северную часть страны. По итогам боевых действий с каждой стороны погибли примерно по 1 тыс. человек. Тем не менее отдельные пограничные медвежьи углы оставались под немецкой оккупацией.

Одним из таких мест был Трериксрёсет – пограничный стык между Финляндией, Норвегией и Швецией. В конце апреля 1945 г. немцы ушли и отсюда. В ночь на 26 апреля финские разведчики достигли бетонной пирамидки, расположенной на трёхграничье, зафиксировав полное освобождение территории Финляндии. С немцами, окопавшимися на норвежской стороне границы, финны обменялись рукопожатиями и сигаретами. 27 апреля над Трериксрёсетом был поднят и сфотографирован большой финский флаг, что символизировало окончание Второй мировой войны для Финляндии.

По её итогам Финляндия лишилась части территории и была вынуждена до 1952 г. выплачивать репарации СССР в размере 225 млн. долларов. Вплоть до конца «Холодной войны» Финляндия де-факто являлась вассалом Советского Союза. В стране действовала просоветская цензура, а все правительственные назначения должны были быть одобрены советским руководством. Взамен Финляндия сохраняла внешние признаки суверенитета, демократическую политическую систему и рыночную экономику. Таким образом, страна представляла собой выгодный буфер, через который СССР мог налаживать торговые и дипломатические контакты со странами Западного блока.

День поднятия флага над Трериксрёсетом с 1987 г. отмечается в Финляндии как Национальный день ветеранов.

Политика памяти в Австрии в отношении национал-социалистического прошлого

Австрия была присоединена к Германскому Рейху весной 1938 г. Аншлюс был подтверждён результатами референдума, на котором 99,7% избирателей высказались «за» присоединение к Германии. Несмотря на то, что голосование не было тайным, проводилось в атмосфере давления и запугивания несогласных, а примерно 8% потенциальных избирателей (евреев, цыган, активистов левых партий) нацисты вообще не допустили к избирательным урнам, конвенционально считается, что большинство австрийцев, пусть, конечно, и не 99%, всё равно проголосовали за аншлюс.

В последующие годы множество австрийцев органично интегрировались в институты «Третьего Рейха», в том числе и в те структуры, которые занимались репрессивной политикой и геноцидом. Согласно подсчётам, из Австрии, население которой составляло около 8% населения Рейха, происходили до 14% членов СС и до 40% надзирателей концлагерей. Именно австрийцами являлись такие одиозные личности как шеф РСХА Эрнст Кальтенбруннер, рейхскомиссар оккупированных Нидерландов Артур Зейсс-Инкварт, организатор Холокоста в Польше и в Италии Одило Глобочник. Да и сам Адольф Эйхман, родившись в Германии, вырос и сформировался как личность в Австрии, и именно оттуда предпочитал набирать подручных для организации Холокоста по всей Европе.

Казалось бы, после такого Союзники должны были уработать Австрию по самое не хочу. Однако вышло с точностью до наоборот. Ещё в ноябре 1943 г. Союзники выпустили Московскую декларацию, в которой объявляли о недействительности аншлюса и признавали Австрию «первой жертвой гитлеровской агрессии». Таким образом, они рассчитывали на усиление сепаратистских тенденций, чего, впрочем, так и не произошло. Однако в той же декларации говорилось, что Австрии не удастся избежать ответственности за участие в войне на стороне Германии.

Но Австрии удалось избежать ответственности. 27 апреля 1945 г. в освобождённой советскими войсками Вене Временное правительство, состоявшее из социал-демократов, коммунистов и христианских демократов, провозгласило создание «Второй Австрийской республики». Члены правительства, которые, справедливости ради, в основном действительно пострадали от нацистского режима, утверждали, что раз в 1938/45 гг. австрийской государственности не существовало, то и спрашивать за нацистские преступления следует только с агрессивной Германии, а не с миролюбивой только что освобождённой Австрии. По выражению исследователя Райнера Лепсиуса, Австрия «экстернализировала» вину, то есть переложила её целиком и полностью на северного соседа. Например, на протяжении всей второй половины XX в. австрийские власти отказывали еврейским заявителям в реституции «ариизированной» собственности, перенаправляя все претензии в сторону Германии.

Миф об Австрии как о «первой жертве Гитлера» способствовал, во-первых, интеграции многочисленных бывших нацистов в послевоенное общество, потому что они теперь тоже представлялись «жертвами», обманутыми и преданными коварным злодеем. Во-вторых, именно нежелание ассоциировать себя с разделёнными немцами укрепило австрийскую национальную идентичность, которую так и не удалось до конца «продать» жителям страны в годы межвоенной Первой республики.

Кульминацией специфического отношения австрийцев к прошлому стало избрание в 1986 г. бывшего офицера Вермахта Курта Вальдхайма, занимавшегося в годы войны мутными делами на Балканах (считается, что в массовых убийствах он непосредственно не участвовал, но не знать о них не мог) на пост президента страны. Лишь грандиозный международный скандал, приведший к внешнеполитической изоляции Австрии, сдвинул австрийскую историческую память с мёртвой точки. В девяностые годы официальные власти признали ответственность своей страны за нацистские преступления, а в нулевые согласились на реституцию и выплату компенсаций еврейским жертвам национал-социализма и остарбайтерам.

Как баварцы пытались нацистов свергнуть в апреле 1945 г.

Всеобщий хаос, наступление американцев и развал немецкого фронта – пожалуй, именно так можно охарактеризовать ситуацию в Баварии в апреле 1945 г. Однако партийное руководство НСДАП и генералы Вермахта не думали сдаваться: как-никак Бавария являлась «колыбелью» национал-социалистического движения, а фюрер приказа о капитуляции не отдавал. Столица Баварии – Мюнхен, превращённая к тому моменту в груду щебня союзными бомбардировщиками, готовилась отражать штурм приближавшихся американцев. Однако не всех устраивала перспектива отправиться в Вальхаллу вместе с преступным режимом.

На протяжении нескольких лет в Мюнхене действовали несколько подпольных антинацистских групп, состоявших из гражданских лиц и офицеров Вермахта. Как водится, не обошлось и без русских эмигрантов: одним из лидеров заговорщиков являлся москвич Евгений Кумминг – литератор, эмигрировавший из России в 1921 г., затем редактировавший нацистские газеты, а с началом войны зачисленный в Вермахт в качестве переводчика. Желая спасти от тотального уничтожения то, что ещё осталось от города, прежде всего его гражданское население, заговорщики задумали свергнуть фанатичных нацистов, захватить ключевые точки и выступить с радиообращением к войскам и мирным жителям с призывом вывешивать белые или баварские бело-голубые флаги. Среди заговорщиков был адъютант престарелого губернатора Баварии – старого нациста и ветерана ещё кайзеровских колониальных войн Франца Ксавера фон Эппа. Если бы того удалось убедить отдать приказ о капитуляции, ему могла подчиниться военная и административная верхушка.

Заговорщики сумели переманить на свою сторону часть запасных батальонов. В ночь на 28 апреля путч начался. Путчистам удалось занять несколько радиоточек и редакций газет, после чего в радиоэфир пустили призывы начать охоту за нацистскими «золотыми фазанами» (так в народе называли партийных функционеров НСДАП, носивших светло-коричневую униформу). Однако на этом успехи восставших закончились. Им не удалось ни убить, ни захватить ни одного высокопоставленного партийного или военного руководителя обороны города. Губернатор фон Эпп, на которого возлагались надежды с приказом о капитуляции, так и не решился «нанести удар в спину» сражавшейся армии.

К вечеру стало ясно, что большая часть Вермахта осталась на стороне нацистов, а гражданское население не имело особых резонов подставляться под пули. В итоге путчисты частью «растворились» в городе, частью ушли сдаваться американцам. Однако эсэсовцы успели схватить и казнить около 40 человек. Впрочем, нацистам это всё равно никак не помогло. 30 апреля, в день самоубийства Гитлера, Мюнхен – «Столица нацистского движения», практически без боя был взят американцами.

Большинство лидеров восстания пережили войну и вернулись к мирной жизни. Евгений Кумминг продолжил заниматься журналистикой, сотрудничал с антикоммунистическими изданиями и даже работал на «Радио Свобода». Умер в 1980 г.

​​140 лет назад, 22 апреля (4 мая по новому стилю) 1881 г., родился Александр Фёдорович Керенский

В исторической памяти о нём сложилось одностороннее и, кажется, не совсем справедливое представление. С одобрением или с осуждением, но Керенского у нас зачастую изображают как демократического романтика, надежду русской демократии в 1917 г. Реальность, как водится, гораздо сложнее. В течение тех восьми месяцев, что Керенский занимал высшие государственные посты, он последовательно прокладывал дорогу к собственной неограниченной власти, выбрасывая за ненадобностью всех людей и все институты, которые были ему уже не нужны: Гучкова и Милюкова, Советы, Львова, Корнилова и Государственную Думу. К октябрю 1917 г. в институциональном отношении Россия представляла собой популистскую персоналистскую диктатуру одного человека, который уже на официальном уровне именовался «Вождём народа». Можно с определённой долей допущений утверждать, что если бы большевистский Октябрьский переворот был подавлен, как и потенциальные военные путчи генералов, то в постреволюционной Российской республике установился авторитарный режим сверхпрезидентской власти во главе с Керенским.

Одной из любопытных имиджевых находок Керенского, которая до определённого этапа помогала тому в укреплении власти и потенциально могла использоваться им и дальше, являлся образ «надпартийного лидера», способного удовлетворять интересам и чаяниям максимально широкого круга политических и социальных сил внутри страны. Нечто подобное уже в постсоветской России начали использовать её президенты, которые тоже последовательно позиционируют себя как «президенты всех россиян».

Так, в дореволюционные годы адвокат Керенский был «своим» и на нелегальных сходках социалистической интеллигенции, и на официальных заседаниях IV Государственной Думы. После победы Февральской революции он стал «заложником демократии» – единственным человеком, который одновременно входил и в «буржуазное» Временное правительство, и в «социалистический» Петросовет. В последующие месяцы, постепенно продвигаясь вверх по министерской иерархической лестнице, Керенский виртуозно совмещал и образ пламенного социалиста-революционера, и образ сторонника порядка, на которого были обращены взоры буржуазии и военных. При этом формально Керенский продолжал «примыкать» к партии эсеров. Однако эсеры интересовали его лишь как самая популярная партия того времени и как таран для собственной карьеры, а потому к ним он именно что «примыкал», а не «возглавлял».

Однако когда диктатор в октябре 1917 г. допустил ряд ошибок и лишился власти, стратегия «примыкания» ударила по своему создателю. Никакой «своей» политической силы он так и не создал, а бывшим «попутчикам» оказалось удобно выставить его крайним во всех бедах и ошибках. В итоге, когда русская политическая эмиграция засела за мемуары, выяснилось, что единственный защитник позиции Александра Фёдоровича Керенского – это сам Александр Фёдорович Керенский. Умер он одиноким стариком, проклинаемый прочими эмигрантами, в Нью-Йорке в 1970 г., отказавшись принимать пищу, фактически заморив себя голодом. Русская и Сербская православные церкви не пожелали его отпевать, и тело пришлось доставлять в Лондон и хоронить на внеконфессиональном кладбище.

Сегодня стримим с Николаем Росовым про Революцию и Гражданскую войну в Прибалтике

https://youtu.be/9-kfEkA20eY