30 января 1933 г. Адольф Гитлер был назначен рейхсканцлером Германии.
Всевозможные критики демократии и любители авторитаризма редко обходят данный кейс стороной. Мол: «Посмотрите до чего доводит ваша демократия, на первых же свободных выборах N-й народ выберет фашистов, и те всех перевешают».
Исторический миф, будто НСДАП пришла к власти демократическим путём, запустили сами нацисты, чтобы обосновать легальность собственного прихода к власти. Гитлер как-то бахвалился, будто НСДАП «в демократии демократию победила демократией» («in der Demokratie mit der Demokratie die Demokratie besiegt»). Это фраза является ложной от начала и до конца.
Веймарская республика как минимум в последние полгода своего существования не являлась демократической страной. Как максимум Веймарская Конституция изначально обладала скрытым антидемократическим потенциалом. Президент имел исключительное право назначения канцлера по собственному усмотрению, невзирая на партийный расклад в рейхстаге. Четыре последних республиканских канцлера, от Брюнинга до Гитлера, начиная с марта 1930 г., назначались без всякой оглядки на парламент. Большая часть их решений легализировалась не через процедуру парламентского одобрения, а через 48-ю статью Конституции, позволявшую принимать чрезвычайные президентские декреты без одобрения рейхстага.
Престарелый президент – фельдмаршал Гинденбург, которому на момент назначения Гитлера шёл 86-й год, обладал огромной сверхпрезидентской властью. Но в силу возраста дряхлый старик целиком и полностью находился под влиянием собственного окружения: родственников, крупных помещиков, промышленников, генералов и паркетных бюрократов. Вся эта компания начала демонтаж демократии ещё до прихода Гитлера к власти, что ярко проявилось в Прусском перевороте 20 июля 1932 г.
Для этих людей идеалом служило централизованное авторитарное государство без либералов, социалистов, коммунистов и профсоюзов, с сильной армией и с работающей как часы бюрократией. Нацистская «Национальная революция» лишь присоединилась к этой «Консервативной революции», но отнюдь не начала её. Гитлер получил назначение лишь тогда, когда одна фракция антидемократов во главе с фон Папеном рассорилась с другой фракцией во главе с фон Шлейхером. Папен решил взять Гитлера в тактические союзники и использовать того как «таран» против Шлейхера. Ради этого нужные люди и «обработали» старого президента, чтобы тот согласился назначить «богемского ефрейтора» на канцлерский пост.
Но может быть, придя к власти через закулисный сговор, Гитлер всё же выражал волю большинства немецких граждан? Тут тоже мимо. В апреле 1932 г. Гитлер проиграл Гинденбургу на президентских выборах, набрав 37% голосов против 53%. На парламентских выборах в июле того же года НСДАП стала первой партией по числу голосов, набрав те же 37%. Уже в ноябре на очередных выборах в рейхстаг нацисты получили 33%. И, наконец, на выборах в парламент 5 марта 1933 г., последних относительно демократических выборах, когда уже во всю шёл уличный террор штурмовиков, а административный ресурс и пропаганда работали на полную катушку, НСДАП набрала 44%. Таким образом, на двух последних демократических выборах нацистов отвергли от 66% до 55% избирателей.
Гитлер пролез во власть не через демократию, не через выбор народа, а через закулисные интриги, воспользовавшись расколом в элитах. Да, электоральная поддержка относительного большинства избирателей являлась одним из факторов, сделавших Гитлера хотя бы субъектом переговоров. Но не более того. Не меньшую, а то и большую, роль в интригах играло наличие частной армии в виде Штурмовых отрядов, готовность которых к уличному террору никакого отношения к демократии не имела.
Популярный балабол с частной армией под рукой должен был стать лишь прикрытием в закулисных играх серьёзных дядь. Но опыт венских подворотен не прошёл даром, и в итоге нескладный человек с усиками популярного комедийного киноактёра облапошил политических акул как внутри Германии, так и за её пределами, ввергнув Европу в катастрофу. Однако никакой вины демократии в этом нет.
Всевозможные критики демократии и любители авторитаризма редко обходят данный кейс стороной. Мол: «Посмотрите до чего доводит ваша демократия, на первых же свободных выборах N-й народ выберет фашистов, и те всех перевешают».
Исторический миф, будто НСДАП пришла к власти демократическим путём, запустили сами нацисты, чтобы обосновать легальность собственного прихода к власти. Гитлер как-то бахвалился, будто НСДАП «в демократии демократию победила демократией» («in der Demokratie mit der Demokratie die Demokratie besiegt»). Это фраза является ложной от начала и до конца.
Веймарская республика как минимум в последние полгода своего существования не являлась демократической страной. Как максимум Веймарская Конституция изначально обладала скрытым антидемократическим потенциалом. Президент имел исключительное право назначения канцлера по собственному усмотрению, невзирая на партийный расклад в рейхстаге. Четыре последних республиканских канцлера, от Брюнинга до Гитлера, начиная с марта 1930 г., назначались без всякой оглядки на парламент. Большая часть их решений легализировалась не через процедуру парламентского одобрения, а через 48-ю статью Конституции, позволявшую принимать чрезвычайные президентские декреты без одобрения рейхстага.
Престарелый президент – фельдмаршал Гинденбург, которому на момент назначения Гитлера шёл 86-й год, обладал огромной сверхпрезидентской властью. Но в силу возраста дряхлый старик целиком и полностью находился под влиянием собственного окружения: родственников, крупных помещиков, промышленников, генералов и паркетных бюрократов. Вся эта компания начала демонтаж демократии ещё до прихода Гитлера к власти, что ярко проявилось в Прусском перевороте 20 июля 1932 г.
Для этих людей идеалом служило централизованное авторитарное государство без либералов, социалистов, коммунистов и профсоюзов, с сильной армией и с работающей как часы бюрократией. Нацистская «Национальная революция» лишь присоединилась к этой «Консервативной революции», но отнюдь не начала её. Гитлер получил назначение лишь тогда, когда одна фракция антидемократов во главе с фон Папеном рассорилась с другой фракцией во главе с фон Шлейхером. Папен решил взять Гитлера в тактические союзники и использовать того как «таран» против Шлейхера. Ради этого нужные люди и «обработали» старого президента, чтобы тот согласился назначить «богемского ефрейтора» на канцлерский пост.
Но может быть, придя к власти через закулисный сговор, Гитлер всё же выражал волю большинства немецких граждан? Тут тоже мимо. В апреле 1932 г. Гитлер проиграл Гинденбургу на президентских выборах, набрав 37% голосов против 53%. На парламентских выборах в июле того же года НСДАП стала первой партией по числу голосов, набрав те же 37%. Уже в ноябре на очередных выборах в рейхстаг нацисты получили 33%. И, наконец, на выборах в парламент 5 марта 1933 г., последних относительно демократических выборах, когда уже во всю шёл уличный террор штурмовиков, а административный ресурс и пропаганда работали на полную катушку, НСДАП набрала 44%. Таким образом, на двух последних демократических выборах нацистов отвергли от 66% до 55% избирателей.
Гитлер пролез во власть не через демократию, не через выбор народа, а через закулисные интриги, воспользовавшись расколом в элитах. Да, электоральная поддержка относительного большинства избирателей являлась одним из факторов, сделавших Гитлера хотя бы субъектом переговоров. Но не более того. Не меньшую, а то и большую, роль в интригах играло наличие частной армии в виде Штурмовых отрядов, готовность которых к уличному террору никакого отношения к демократии не имела.
Популярный балабол с частной армией под рукой должен был стать лишь прикрытием в закулисных играх серьёзных дядь. Но опыт венских подворотен не прошёл даром, и в итоге нескладный человек с усиками популярного комедийного киноактёра облапошил политических акул как внутри Германии, так и за её пределами, ввергнув Европу в катастрофу. Однако никакой вины демократии в этом нет.
To Kill a King
30 января 1649 г. по приговору парламентского суда был казнён английский король Карл I Стюарт.
В прощальной речи на эшафоте король назвал себя «мучеником за народ», после чего с истинным королевским достоинством положил голову на плаху. Палачу, чья личность навсегда осталась неизвестной, понадобился один удар. После этого он показал отсечённую голову толпе, не употребляя традиционных после казни слов: «Вот голова предателя!». Как считается, палач специально оставался безмолвным, чтобы никто впоследствии не смог вычислить его по голосу.
От головы, брошенной в толпу солдат, тут же начали отрезать кусочки волос и окунать платки в кровь на сувениры и амулеты. Считалось, что королевская кровь исцеляет от всех болезней. На следующий день по распоряжению Кромвеля голову пришили обратно к телу, а ещё через несколько дней семья захоронила короля в Виндзорском замке.
Уже через десять дней после казни роялисты опубликовали фейковую «автобиографию» Карла – «Образ королевский» («Eikon Basilike»). Так как общественное мнение в целом было на стороне казнённого монарха, книга получила огромную популярность.
После окончания диктатуры Кромвеля и Реставрации Стюартов Карл I был официально канонизирован Церковью Англии, что является уникальным случаем в истории англиканства. 30 января было включено в Книгу общих молитв – сборник основных богослужебных англиканских текстов, в качестве Дня поминовения Великомученика. До конца XVIII в. память о Короле-Страстотерпце оставалась актуальной для народа. Каждое 30 января тысячи священников, в том числе и Джонатан Свифт, произносили проповеди о его мученичестве.
Впрочем, наследники революционеров тоже не сидели сложа руки. В конце XVII в. они создали тайный Клуб телячьей головы, который каждое 30 января отмечал казнь короля. В зале с висящим под потолком топором подавались головы телят, кабанов, трески и щуки, символизировавших роялистов. Сжигалась мнимая автобиография Карла, после чего из черепа телёнка пили «за достославных патриотов, убивших тирана».
Однако, судя по англоязычной Википедии, единственные источники, повествующие о Клубе – это сочинения консерваторов начала XVIII в. Вполне возможно, что столь смачное описание тайных торжеств являлось лишь пропагандой тори и в реальности не происходило.
В XIX в. в исторической памяти закрепилась либеральная концепция историков-вигов, будто казнь короля способствовала развитию конституционализма в Англии. В 1859 г. Парламент с согласия королевы исключил 30 января, наряду с 29 мая (Реставрация Стюартов в 1660 г.) и 5 ноября (Провал Порохового заговора в 1605 г.), из Книги общих молитв.
Память о Карле I до наших дней сохраняет и распространяет Общество Короля-Мученика Карла.
30 января 1649 г. по приговору парламентского суда был казнён английский король Карл I Стюарт.
В прощальной речи на эшафоте король назвал себя «мучеником за народ», после чего с истинным королевским достоинством положил голову на плаху. Палачу, чья личность навсегда осталась неизвестной, понадобился один удар. После этого он показал отсечённую голову толпе, не употребляя традиционных после казни слов: «Вот голова предателя!». Как считается, палач специально оставался безмолвным, чтобы никто впоследствии не смог вычислить его по голосу.
От головы, брошенной в толпу солдат, тут же начали отрезать кусочки волос и окунать платки в кровь на сувениры и амулеты. Считалось, что королевская кровь исцеляет от всех болезней. На следующий день по распоряжению Кромвеля голову пришили обратно к телу, а ещё через несколько дней семья захоронила короля в Виндзорском замке.
Уже через десять дней после казни роялисты опубликовали фейковую «автобиографию» Карла – «Образ королевский» («Eikon Basilike»). Так как общественное мнение в целом было на стороне казнённого монарха, книга получила огромную популярность.
После окончания диктатуры Кромвеля и Реставрации Стюартов Карл I был официально канонизирован Церковью Англии, что является уникальным случаем в истории англиканства. 30 января было включено в Книгу общих молитв – сборник основных богослужебных англиканских текстов, в качестве Дня поминовения Великомученика. До конца XVIII в. память о Короле-Страстотерпце оставалась актуальной для народа. Каждое 30 января тысячи священников, в том числе и Джонатан Свифт, произносили проповеди о его мученичестве.
Впрочем, наследники революционеров тоже не сидели сложа руки. В конце XVII в. они создали тайный Клуб телячьей головы, который каждое 30 января отмечал казнь короля. В зале с висящим под потолком топором подавались головы телят, кабанов, трески и щуки, символизировавших роялистов. Сжигалась мнимая автобиография Карла, после чего из черепа телёнка пили «за достославных патриотов, убивших тирана».
Однако, судя по англоязычной Википедии, единственные источники, повествующие о Клубе – это сочинения консерваторов начала XVIII в. Вполне возможно, что столь смачное описание тайных торжеств являлось лишь пропагандой тори и в реальности не происходило.
В XIX в. в исторической памяти закрепилась либеральная концепция историков-вигов, будто казнь короля способствовала развитию конституционализма в Англии. В 1859 г. Парламент с согласия королевы исключил 30 января, наряду с 29 мая (Реставрация Стюартов в 1660 г.) и 5 ноября (Провал Порохового заговора в 1605 г.), из Книги общих молитв.
Память о Карле I до наших дней сохраняет и распространяет Общество Короля-Мученика Карла.
20 января 2021 г. в должность президента США вступил 78-летний демократ и католик Джо Байден – самый пожилой из всех, кто когда-либо избирался на этот пост.
А вот цветные архивные кадры шестидесятилетней давности. 20 января 1961 г. в должность президента США вступил 43-летний демократ и католик Джон Кеннеди – самый молодой из всех, кто когда-либо избирался на этот пост.
https://youtu.be/syWo_gzGSoY
А вот цветные архивные кадры шестидесятилетней давности. 20 января 1961 г. в должность президента США вступил 43-летний демократ и католик Джон Кеннеди – самый молодой из всех, кто когда-либо избирался на этот пост.
https://youtu.be/syWo_gzGSoY
YouTube
Historic Footage: JFK Inauguration, 1961
"Passing the Torch, the Inauguration of John F. Kennedy" is a new exhibit at the John F. Kennedy Presidential Library and Museum that observes the upcoming 5...
Сказка об остановившемся времени
В 1960 г. и в 2020 г. американцы выбрали в президенты демократов и католиков. В обоих случаях проигравшая республиканская сторона безуспешно пыталась оспорить результаты, ссылаясь на так и недоказанные «фальсификации». Разница состоит в том, что в 1961 г. на президентский пост заступил человек в возрасте 43 лет – самый молодой в истории из избравшихся на него, а спустя шестьдесят лет присягу принёс 78-летний старик – наоборот, самый пожилой. Примечательно, что и проигравшие кандидаты были под стать победителям: Ричарду Никсону было 47, а Дональду Трампу – 74.
Этот парадокс даёт ещё один повод поговорить о проблеме, которую многие представители гуманитарных наук на Западе подняли ещё около десяти лет назад. Складывается впечатление, что хронотоп Западной цивилизации безнадёжно застрял в прошлом.
Нам в России это до боли знакомо. «Культ Победы» в ВОВ зачастую рассматривается едва ли не как единственная «скрепа», объединяющая российское общество. В качестве ещё одного примера «одержимости прошлым» можно привести неразработанность политического языка, в результате чего термины, вроде «либерала» или «консерватора», в российских реалиях говорят не более чем ничего. Если действительно хотите определить чьи-то политические взгляды – спросите об отношении к тому или иному событию или к выдающейся фигуре отечественной истории XX в.
Однако было бы ошибкой считать, будто подобная аномалия свойственна исключительно России. Судя по всему, Россия и здесь является обычной западной страной. Тот же «Культ ВОВ» представляет собой не более чем частный пример «мемориальной культуры», которая, зародившись в ФРГ в 1960-х гг., в течение нескольких десятилетий распространилась на большинство западных стран. Ужасы Второй мировой, прежде всего по отношению к гражданскому населению, и крайняя идеологизированность конфликта привели к тому, что в отличие от большинства предшествовавших войн трагедии ВМВ не забыли и не простили. Память о них до сих продолжает бередить старые раны и определять идентичность в большинстве европейских стран от Франции и Германии до России и Польши. Испанцы, не участвовавшие в ВМВ, тем не менее до сих пор разбираются с наследием Франко. Соединённые Штаты, Великобританию и ту же Францию лихорадит из-за отношения к колониальному прошлому и расовой сегрегации. История никого не отпускает.
Немецкий исследователь Ханс-Ульрих Гумбрехт подчеркивал также немаловажный фактор триумфа цифровых технологий. Они фактически отменили прошлое, будучи способными спасти каждую секунду от забвения. Достаточно лишь сохранить на флешку. Подобное «расширенное настоящее» учёный сравнил с застойной трясиной, которая засасывает прошлое и из которой ничего не вытекает.
Однако помимо «мемориальной культуры» и дигитализации есть и другие факторы, «останавливающие время». Атмосфера «Холодной войны» на протяжении нескольких десятилетий приучала западных обывателей быть готовыми к внезапному ядерному удару, что делало будущее максимально неопределённым. В 1970-х гг. к этому добавился страх конечности энергетических ресурсов и необратимых климатических изменений, что также означало конец привычной жизни.
Переход от индустриального общества к постиндустриальному и новый виток глобализации снова окутали будущее завесой тайны. Если в «Модерне» будущее было более-менее предсказуемым: национальное государство, массовое общество, демократизация и эгалитаризм, то «Постмодерн» никаких ясных ответов не даёт.
Каким будет мир будущего? «Глобальная деревня»? Снова биполярный мир и Вторая «Холодная война»? Новый национализм? Города-государства и власть корпораций в духе Night City? Ждёт ли нас дальнейшая демократизация или, наоборот, «восстание элит»? Будет ли мир ещё более унифицированным и однообразным или победит «цветущая сложность»? Сохранится ли welfare-state? Власть государства: усилится или ослабнет?
Совершенно неясно. И в этой ситуации неудивительно, что большинству избирателей хочется отдать свой голос пусть за что-то старое, но главное знакомое и хотя бы понятное.
В 1960 г. и в 2020 г. американцы выбрали в президенты демократов и католиков. В обоих случаях проигравшая республиканская сторона безуспешно пыталась оспорить результаты, ссылаясь на так и недоказанные «фальсификации». Разница состоит в том, что в 1961 г. на президентский пост заступил человек в возрасте 43 лет – самый молодой в истории из избравшихся на него, а спустя шестьдесят лет присягу принёс 78-летний старик – наоборот, самый пожилой. Примечательно, что и проигравшие кандидаты были под стать победителям: Ричарду Никсону было 47, а Дональду Трампу – 74.
Этот парадокс даёт ещё один повод поговорить о проблеме, которую многие представители гуманитарных наук на Западе подняли ещё около десяти лет назад. Складывается впечатление, что хронотоп Западной цивилизации безнадёжно застрял в прошлом.
Нам в России это до боли знакомо. «Культ Победы» в ВОВ зачастую рассматривается едва ли не как единственная «скрепа», объединяющая российское общество. В качестве ещё одного примера «одержимости прошлым» можно привести неразработанность политического языка, в результате чего термины, вроде «либерала» или «консерватора», в российских реалиях говорят не более чем ничего. Если действительно хотите определить чьи-то политические взгляды – спросите об отношении к тому или иному событию или к выдающейся фигуре отечественной истории XX в.
Однако было бы ошибкой считать, будто подобная аномалия свойственна исключительно России. Судя по всему, Россия и здесь является обычной западной страной. Тот же «Культ ВОВ» представляет собой не более чем частный пример «мемориальной культуры», которая, зародившись в ФРГ в 1960-х гг., в течение нескольких десятилетий распространилась на большинство западных стран. Ужасы Второй мировой, прежде всего по отношению к гражданскому населению, и крайняя идеологизированность конфликта привели к тому, что в отличие от большинства предшествовавших войн трагедии ВМВ не забыли и не простили. Память о них до сих продолжает бередить старые раны и определять идентичность в большинстве европейских стран от Франции и Германии до России и Польши. Испанцы, не участвовавшие в ВМВ, тем не менее до сих пор разбираются с наследием Франко. Соединённые Штаты, Великобританию и ту же Францию лихорадит из-за отношения к колониальному прошлому и расовой сегрегации. История никого не отпускает.
Немецкий исследователь Ханс-Ульрих Гумбрехт подчеркивал также немаловажный фактор триумфа цифровых технологий. Они фактически отменили прошлое, будучи способными спасти каждую секунду от забвения. Достаточно лишь сохранить на флешку. Подобное «расширенное настоящее» учёный сравнил с застойной трясиной, которая засасывает прошлое и из которой ничего не вытекает.
Однако помимо «мемориальной культуры» и дигитализации есть и другие факторы, «останавливающие время». Атмосфера «Холодной войны» на протяжении нескольких десятилетий приучала западных обывателей быть готовыми к внезапному ядерному удару, что делало будущее максимально неопределённым. В 1970-х гг. к этому добавился страх конечности энергетических ресурсов и необратимых климатических изменений, что также означало конец привычной жизни.
Переход от индустриального общества к постиндустриальному и новый виток глобализации снова окутали будущее завесой тайны. Если в «Модерне» будущее было более-менее предсказуемым: национальное государство, массовое общество, демократизация и эгалитаризм, то «Постмодерн» никаких ясных ответов не даёт.
Каким будет мир будущего? «Глобальная деревня»? Снова биполярный мир и Вторая «Холодная война»? Новый национализм? Города-государства и власть корпораций в духе Night City? Ждёт ли нас дальнейшая демократизация или, наоборот, «восстание элит»? Будет ли мир ещё более унифицированным и однообразным или победит «цветущая сложность»? Сохранится ли welfare-state? Власть государства: усилится или ослабнет?
Совершенно неясно. И в этой ситуации неудивительно, что большинству избирателей хочется отдать свой голос пусть за что-то старое, но главное знакомое и хотя бы понятное.
2 февраля 1920 г., большевики подписали Юрьевский мирный договор, признав независимость и границы Эстонской Республики.
В нашей стране мы привыкли вспоминать о событиях рубежа 1910/20-х гг. как о противостоянии «красных» и «белых», может быть, иногда, вспоминая о «зелёных». За пределами нашего исторического внимания остаётся огромный комплекс всевозможных национальных конфликтов и более локальных «гражданских войн», развернувшихся на всём протяжении границ бывшей империи: от Финляндии и Прибалтики до Средней Азии, Сибири и Дальнего Востока. Британский исследователь Джонатан Смил в своё время даже посвятил этим конфликтам так и не переведённую на русский язык книгу «Гражданские войны в России, 1916 – 1926».
Одним из таких конфликтов, совершенно не сохранившихся в нашей национальной памяти, является Эстонская война за независимость (или как говорят сами эстонцы – «Освободительная война»).
Она началась в ноябре 1918 г., когда на территорию Эстонии, которую до того оккупировали немцы, начала наступление Красная армия. При поддержке финнов, немцев и англичан (вот уж где недавние враги выступили единым фронтом) эстонцам удалось к февралю 1919 г. вытеснить красных со своей территории.
После этого эстонцы так раззадорились, что начали одновременно наступать в двух направлениях: на юге, очищая от большевиков и недавних союзников немцев Латвию, и на востоке, в Псковской и Петроградской губерниях, помогая белогвардейскому Северному корпусу (позднее Северо-Западной армии). Впрочем, осенью 1919 г. эстонцы, надеясь на признание своей независимости со стороны РСФСР, «кинули» белогвардейцев и прекратили оказывать им поддержку в критический момент битвы за Петроград.
Последующее красное наступление на Эстонию на рубеже 1919/20 гг. было остановлено, и 2 февраля 1920 г. большевики и эстонцы подписали мирный договор в Юрьеве (Тарту). РСФСР признала независимость и суверенитет Эстонии, передав той даже небольшие пограничные территории с преимущественно русским и неэстонским финно-угорским населением. Взамен самим фактом заключения договора с Советской Россией Эстония стала первой европейской страной, де-юре признавшей власть большевиков.
Посмотреть карту Эстонской войны за независимость в высоком разрешении и с богатым иллюстративным материалом можно по ссылке:
https://pood.regio.ee/sites/default/files/styles/product_detail_large/public/product_images/vabadussoda.jpg?itok=y98Mjf48
В нашей стране мы привыкли вспоминать о событиях рубежа 1910/20-х гг. как о противостоянии «красных» и «белых», может быть, иногда, вспоминая о «зелёных». За пределами нашего исторического внимания остаётся огромный комплекс всевозможных национальных конфликтов и более локальных «гражданских войн», развернувшихся на всём протяжении границ бывшей империи: от Финляндии и Прибалтики до Средней Азии, Сибири и Дальнего Востока. Британский исследователь Джонатан Смил в своё время даже посвятил этим конфликтам так и не переведённую на русский язык книгу «Гражданские войны в России, 1916 – 1926».
Одним из таких конфликтов, совершенно не сохранившихся в нашей национальной памяти, является Эстонская война за независимость (или как говорят сами эстонцы – «Освободительная война»).
Она началась в ноябре 1918 г., когда на территорию Эстонии, которую до того оккупировали немцы, начала наступление Красная армия. При поддержке финнов, немцев и англичан (вот уж где недавние враги выступили единым фронтом) эстонцам удалось к февралю 1919 г. вытеснить красных со своей территории.
После этого эстонцы так раззадорились, что начали одновременно наступать в двух направлениях: на юге, очищая от большевиков и недавних союзников немцев Латвию, и на востоке, в Псковской и Петроградской губерниях, помогая белогвардейскому Северному корпусу (позднее Северо-Западной армии). Впрочем, осенью 1919 г. эстонцы, надеясь на признание своей независимости со стороны РСФСР, «кинули» белогвардейцев и прекратили оказывать им поддержку в критический момент битвы за Петроград.
Последующее красное наступление на Эстонию на рубеже 1919/20 гг. было остановлено, и 2 февраля 1920 г. большевики и эстонцы подписали мирный договор в Юрьеве (Тарту). РСФСР признала независимость и суверенитет Эстонии, передав той даже небольшие пограничные территории с преимущественно русским и неэстонским финно-угорским населением. Взамен самим фактом заключения договора с Советской Россией Эстония стала первой европейской страной, де-юре признавшей власть большевиков.
Посмотреть карту Эстонской войны за независимость в высоком разрешении и с богатым иллюстративным материалом можно по ссылке:
https://pood.regio.ee/sites/default/files/styles/product_detail_large/public/product_images/vabadussoda.jpg?itok=y98Mjf48
Самый громкий политический судебный процесс в Веймарской республике
Версальский договор ограничивал численность рейхсвера 100 тыс. человек и запрещал Германии иметь авиацию, танки и химвойска. Естественно политическое и военное руководство Рейха не собирались исполнять положения договора и практически сразу же начали их тайно нарушать. Сверх положенных 100 тыс. в армию набирались десятки тысяч «временных добровольцев» из «Чёрного рейхсвера», которые не учитывались ни в какой официальной статистике. Создавались секретные склады и полигоны. Налаживалось сотрудничество с Советской Россией, в закрытых школах на территории которой проходили обучение немецкие лётчики и танкисты.
Нарушение Германией военных статей договора являлось секретом Полишинеля. Общественность внутри страны примерно представляла, что нечто такое действительно происходит, и в большинстве своём не видела в этом ничего плохого. Заграницей о «тайном» перевооружении Германии тоже догадывались, но бывшие союзники по Антанте, прежде всего британцы и американцы, и так считали, что в Версале они как-то переборщили с ограничениями, и ничего страшного в их «корректировке» нет.
Однако уже тогда, в том числе и в Германии, существовало гражданское общество, внутри которого имелись самые разные идейные группы. Были среди них и пацифисты, для которых опыт Великой войны делал неприемлемыми любые военные приготовления.
К их числу принадлежал и журналист Карл фон Осецкий. Наполовину поляк, пацифист, левый либерал, сторонник «социализма с человеческим лицом», для которого социал-демократы были слишком «правыми», а коммунисты – слишком «левыми». Он являлся главным редактором газеты «Weltbühne» («Мировая арена»), в которой в 1929 г. вышла разоблачительная статья. В ней корреспондент издания рассказывал читателям, как рейхсвер втихую создаёт ВВС, развёртывает аэродромы и проводит испытания авиационной техники. Делались намёки на то, что где-то в России существует полноценный центр авиационной подготовки.
Рейхсвер незамедлительно отреагировал, и добился возбуждения уголовного дела против журналиста и главного редактора по статье за государственную измену. При этом сам факт возбуждения дела фактически означал косвенное признание того, что Рейх действительно проводит секретные военные разработки, нарушая международные обязательства. Это создавало определённые затруднения для Министерства иностранных дел, и эта грызня между ведомствами продолжалась целых два года. Обвиняемые были вызваны в суд для рассмотрения дела лишь в ноябре 1931 г.
В интересах рейхсвера процесс был сделан закрытым для прессы. Как выяснилось впоследствии, обвинение даже не стало отрицать того, что все изложенные в злополучной статье факты – правда, напирая на сам факт раскрытия «государственной тайны». Защита апеллировала к тому, что о незаконном перевооружении Германии и так всем давно известно, в том числе и заграницей, а статья была направлена, прежде всего, против нерационального расходования средств налогоплательщиков. Суд, который в Веймарской республике оставался консервативной инстанцией, принял сторону обвинения и приговорил обоих фигурантов к 1,5 годам тюрьмы.
Осецкий отказался от побега из страны во время рассмотрения апелляции и в мае 1932 г. в сопровождении толпы поклонников добровольно пришёл в берлинскую тюрьму отбывать наказание. Впрочем, в тот раз сидел он недолго. Вся история для официальных властей выдалась очень неприятной, и уже в декабре того же года Осецкого освободили по амнистии.
Настоящие репрессии начались для него, как и для всех остальных левых, через несколько месяцев, когда к власти пришли нацисты. С февраля 1933 г. Осецкий находился в концлагере, где подвергался пыткам и избиениям. После того, как Осецкий стал лауреатом Нобелевской премии мира в 1936 г., его освободили из заключения. Однако здоровье оппозиционера было настолько подорвано концлагерем, что уже в 1938 г. он умер в больнице под надзором гестапо.
Версальский договор ограничивал численность рейхсвера 100 тыс. человек и запрещал Германии иметь авиацию, танки и химвойска. Естественно политическое и военное руководство Рейха не собирались исполнять положения договора и практически сразу же начали их тайно нарушать. Сверх положенных 100 тыс. в армию набирались десятки тысяч «временных добровольцев» из «Чёрного рейхсвера», которые не учитывались ни в какой официальной статистике. Создавались секретные склады и полигоны. Налаживалось сотрудничество с Советской Россией, в закрытых школах на территории которой проходили обучение немецкие лётчики и танкисты.
Нарушение Германией военных статей договора являлось секретом Полишинеля. Общественность внутри страны примерно представляла, что нечто такое действительно происходит, и в большинстве своём не видела в этом ничего плохого. Заграницей о «тайном» перевооружении Германии тоже догадывались, но бывшие союзники по Антанте, прежде всего британцы и американцы, и так считали, что в Версале они как-то переборщили с ограничениями, и ничего страшного в их «корректировке» нет.
Однако уже тогда, в том числе и в Германии, существовало гражданское общество, внутри которого имелись самые разные идейные группы. Были среди них и пацифисты, для которых опыт Великой войны делал неприемлемыми любые военные приготовления.
К их числу принадлежал и журналист Карл фон Осецкий. Наполовину поляк, пацифист, левый либерал, сторонник «социализма с человеческим лицом», для которого социал-демократы были слишком «правыми», а коммунисты – слишком «левыми». Он являлся главным редактором газеты «Weltbühne» («Мировая арена»), в которой в 1929 г. вышла разоблачительная статья. В ней корреспондент издания рассказывал читателям, как рейхсвер втихую создаёт ВВС, развёртывает аэродромы и проводит испытания авиационной техники. Делались намёки на то, что где-то в России существует полноценный центр авиационной подготовки.
Рейхсвер незамедлительно отреагировал, и добился возбуждения уголовного дела против журналиста и главного редактора по статье за государственную измену. При этом сам факт возбуждения дела фактически означал косвенное признание того, что Рейх действительно проводит секретные военные разработки, нарушая международные обязательства. Это создавало определённые затруднения для Министерства иностранных дел, и эта грызня между ведомствами продолжалась целых два года. Обвиняемые были вызваны в суд для рассмотрения дела лишь в ноябре 1931 г.
В интересах рейхсвера процесс был сделан закрытым для прессы. Как выяснилось впоследствии, обвинение даже не стало отрицать того, что все изложенные в злополучной статье факты – правда, напирая на сам факт раскрытия «государственной тайны». Защита апеллировала к тому, что о незаконном перевооружении Германии и так всем давно известно, в том числе и заграницей, а статья была направлена, прежде всего, против нерационального расходования средств налогоплательщиков. Суд, который в Веймарской республике оставался консервативной инстанцией, принял сторону обвинения и приговорил обоих фигурантов к 1,5 годам тюрьмы.
Осецкий отказался от побега из страны во время рассмотрения апелляции и в мае 1932 г. в сопровождении толпы поклонников добровольно пришёл в берлинскую тюрьму отбывать наказание. Впрочем, в тот раз сидел он недолго. Вся история для официальных властей выдалась очень неприятной, и уже в декабре того же года Осецкого освободили по амнистии.
Настоящие репрессии начались для него, как и для всех остальных левых, через несколько месяцев, когда к власти пришли нацисты. С февраля 1933 г. Осецкий находился в концлагере, где подвергался пыткам и избиениям. После того, как Осецкий стал лауреатом Нобелевской премии мира в 1936 г., его освободили из заключения. Однако здоровье оппозиционера было настолько подорвано концлагерем, что уже в 1938 г. он умер в больнице под надзором гестапо.
Вчера на стриме с уважаемым @zentrizm попросили составить список книг, которые можно почитать по истории Веймарской Германии, а также по теме вооружённых конфликтов и идеологий той эпохи. С радостью откликаюсь на просьбу. Как и в случае с любым другим книжным списком данный список является субъективным и не претендует на полноту.
Политическая и партийная история Веймарской республики. Если не скучно разбираться в хитросплетениях многочисленных партийных коалиций.
– Веймар 1918 – 1933: История первой немецкой демократии. Автор: Генрих-Август Винклер. Год издания: 1993 (ориг.), 2013 (пер.)
– Веймарская республика: Опыт одной незавершенной демократии. Автор: Хорст Мёллер. Год издания: 2006 (ориг.), 2010 (пер.)
История Германии
– Бисмарк: Биография. Автор: Джонатан Стейнберг. Год издания: 2011 (ориг.), 2014 (пер.)
– Революция в Германии 1918/19: Как это было в действительности? Автор: Себастьян Хаффнер. Год издания: 1979 (ориг.), 1983 (пер.). Книга написана с максимально прокоммунистических позиций, потому и переведена ещё в Советском Союзе. Тем не менее, отстраняясь от идеологических предпочтений, книга представляет интерес по причине того, что здесь наиболее понятным и доступным языком объяснены причинно-следственные связи большинства событий революционной эпохи с сентября 1918 по апрель 1920 гг.
– От Бисмарка к Гитлеру. Ретроспективный обзор. Автор: Себастьян Хаффнер. Год издания: 1987 (ориг.), 2010-е (пер.). К моменту написания этой книги автор постарел ипоумнел перестал морализаторствовать. Небольшой и легко читающийся обзор истории Германии от объединения до разделения. В конце концов, Хаффнер всё-таки журналист, а не профессиональный историк.
– Анкета. Автор: Эрнст фон Заломон. Год издания: 1951 (ориг.), 2019 (пер.). 900-страничная энциклопедия немецкой жизни первой половины XX века в автобиографии одного из самых интересных людей той эпохи, который был близок и к немецким националистам (воевал во фрайкорах), и к нацистам, и к коммунистам, но в итоге ни к кому не примазался, оставаясь самим собой.
Консервативная революция
– Националистическая революция: Политические статьи. 1923 – 1933. Автор: Эрнст Юнгер. Год издания: 2001 (ориг.), 2008 (пер.). Если нужен, так сказать, первоисточник.
– Консервативная революция в Германии 1918 – 1932. Автор: Армин Молер. Год издания: 1949 (ориг.), 2017 (пер.)
– Консервативная революция в интеллектуальном пространстве Веймарской республики. Автор: С.В. Артамошин. Год издания: 2018
Идеологии и транснациональная история указанного периода
– Фашизм в его эпохе. Автор: Эрнст Нольте. Год издания: 1963 (ориг.), 2001 (пер.). Последовательно рассмотрены три движения, которые автор считает соответственно тремя стадиями развития фашизма как транснациональной идеологии: протофашизм (французская «Аксьон франсез») => собственно итальянский фашизм => германский национал-социализм как пик и кульминация фашизма.
– Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917 – 1923. Сборник под ред. Р. Герварта и Д. Хорна. Год издания: 2014. Сборник статей, рассказывающий о послевоенном насилии и военизированном активизме на просторах Европы и не только. Россия и русская эмиграция, Украина, Польша, Финляндия, Прибалтика, Германия, Австрия, Венгрия, Италия, Ирландия, Франция (как ни странно), Балканы и Закавказье.
– «Особый путь»: от идеологии к методу. Сборник под ред. Т. Атнашева, М. Велижева, А. Зорина. Год издания: 2018. Первая часть сборника посвящена всевозможным российским сюжетам. Вторая же часть состоит в основном из полемических статей историков, пытающихся выяснить, являлась ли донацистская Германия «нормальной» западной страной, вроде Великобритании и Франции, и, следовательно, в какой мере нацизм можно считать уникальным явлением, к которому вела вся предшествовавшая немецкая история? Спойлер: явление уникальное, но никак не «запрограмированное» изначально, до последнего всё могло пойти совсем по-другому. Помимо этого присутствует интересная статья про генезис румынского фашизма «Железной гвардии».
Политическая и партийная история Веймарской республики. Если не скучно разбираться в хитросплетениях многочисленных партийных коалиций.
– Веймар 1918 – 1933: История первой немецкой демократии. Автор: Генрих-Август Винклер. Год издания: 1993 (ориг.), 2013 (пер.)
– Веймарская республика: Опыт одной незавершенной демократии. Автор: Хорст Мёллер. Год издания: 2006 (ориг.), 2010 (пер.)
История Германии
– Бисмарк: Биография. Автор: Джонатан Стейнберг. Год издания: 2011 (ориг.), 2014 (пер.)
– Революция в Германии 1918/19: Как это было в действительности? Автор: Себастьян Хаффнер. Год издания: 1979 (ориг.), 1983 (пер.). Книга написана с максимально прокоммунистических позиций, потому и переведена ещё в Советском Союзе. Тем не менее, отстраняясь от идеологических предпочтений, книга представляет интерес по причине того, что здесь наиболее понятным и доступным языком объяснены причинно-следственные связи большинства событий революционной эпохи с сентября 1918 по апрель 1920 гг.
– От Бисмарка к Гитлеру. Ретроспективный обзор. Автор: Себастьян Хаффнер. Год издания: 1987 (ориг.), 2010-е (пер.). К моменту написания этой книги автор постарел и
– Анкета. Автор: Эрнст фон Заломон. Год издания: 1951 (ориг.), 2019 (пер.). 900-страничная энциклопедия немецкой жизни первой половины XX века в автобиографии одного из самых интересных людей той эпохи, который был близок и к немецким националистам (воевал во фрайкорах), и к нацистам, и к коммунистам, но в итоге ни к кому не примазался, оставаясь самим собой.
Консервативная революция
– Националистическая революция: Политические статьи. 1923 – 1933. Автор: Эрнст Юнгер. Год издания: 2001 (ориг.), 2008 (пер.). Если нужен, так сказать, первоисточник.
– Консервативная революция в Германии 1918 – 1932. Автор: Армин Молер. Год издания: 1949 (ориг.), 2017 (пер.)
– Консервативная революция в интеллектуальном пространстве Веймарской республики. Автор: С.В. Артамошин. Год издания: 2018
Идеологии и транснациональная история указанного периода
– Фашизм в его эпохе. Автор: Эрнст Нольте. Год издания: 1963 (ориг.), 2001 (пер.). Последовательно рассмотрены три движения, которые автор считает соответственно тремя стадиями развития фашизма как транснациональной идеологии: протофашизм (французская «Аксьон франсез») => собственно итальянский фашизм => германский национал-социализм как пик и кульминация фашизма.
– Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917 – 1923. Сборник под ред. Р. Герварта и Д. Хорна. Год издания: 2014. Сборник статей, рассказывающий о послевоенном насилии и военизированном активизме на просторах Европы и не только. Россия и русская эмиграция, Украина, Польша, Финляндия, Прибалтика, Германия, Австрия, Венгрия, Италия, Ирландия, Франция (как ни странно), Балканы и Закавказье.
– «Особый путь»: от идеологии к методу. Сборник под ред. Т. Атнашева, М. Велижева, А. Зорина. Год издания: 2018. Первая часть сборника посвящена всевозможным российским сюжетам. Вторая же часть состоит в основном из полемических статей историков, пытающихся выяснить, являлась ли донацистская Германия «нормальной» западной страной, вроде Великобритании и Франции, и, следовательно, в какой мере нацизм можно считать уникальным явлением, к которому вела вся предшествовавшая немецкая история? Спойлер: явление уникальное, но никак не «запрограмированное» изначально, до последнего всё могло пойти совсем по-другому. Помимо этого присутствует интересная статья про генезис румынского фашизма «Железной гвардии».
4 февраля 1938 г. в Третьем Рейхе произошла кульминация очередного внутриполитического кризиса, потенциально угрожавшего власти Гитлера. Однако соперники фюрера – консервативные министры, фельдмаршалы и генералы, сами испугались собственных мыслей о перевороте, и всё недовольство ограничилось штабным бубнежом.
Рассказываю на Boosty и Patreon о начале формирования военной оппозиции Гитлеру, деле Бломберга – Фрича и кадровом перевороте 4 февраля 1938 г., который окончательно сделал власть диктатора абсолютной.
Рассказываю на Boosty и Patreon о начале формирования военной оппозиции Гитлеру, деле Бломберга – Фрича и кадровом перевороте 4 февраля 1938 г., который окончательно сделал власть диктатора абсолютной.
Бандитская революция нацистов
Когда речь заходит о приходе Гитлера к власти, часто забывают о важном аспекте установления нацистской диктатуры. «Национальная революция», как её тогда окрестили сами нацисты и многочисленные «сочувствующие» от консерваторов, сопровождалась масштабным переделом собственности и перераспределением финансовых потоков. Иными словами, первые месяцы нахождения Гитлера у власти напоминали наши 90-е, когда к многочисленным немецким бизнесменам нагрянули братки в коричневых рубашках с настойчивыми предложениями сделать «пожертвование», а то и не одно, на «спасение Отечества».
Самые настырные рэкетом не ограничивались, а старались пролезть в управляющие органы фирм и предприятий, пользуясь своим партийным положением, чтобы получать стабильный регулярный доход. В целом, разгул «новых немцев» прекратился лишь после «Ночи длинных ножей», когда по политическим причинам Гитлер перебил руководителей Штурмовых отрядов (СА), являвшихся главными сторонниками продолжения революции и превращения её из «национальной» в «социалистическую».
Ещё весной 1933 г., опасаясь неконтролируемого коричневого бандитизма, ведущие германские промышленники договорились с руководством НСДАП, что рэкет отныне станет централизованным. 1 июня 1933 г. был учреждён «Фонд Адольфа Гитлера», куда все представители деловой жизни Германии отныне в добровольно-принудительном порядке ежегодно отстёгивали по 0,5% от суммы своих расходов на зарплату работникам. Взносы в партийный фонд становились официальной страховкой от необходимости платить отдельным партийным организациям, вроде «Гитлерюгенда», или частным партийным рэкетирам. Полученные деньги шли на нужды партии, и к 1945 г. НСДАП собрала через «Фонд Адольфа Гитлера» до 700 млн. марок.
Когда речь заходит о приходе Гитлера к власти, часто забывают о важном аспекте установления нацистской диктатуры. «Национальная революция», как её тогда окрестили сами нацисты и многочисленные «сочувствующие» от консерваторов, сопровождалась масштабным переделом собственности и перераспределением финансовых потоков. Иными словами, первые месяцы нахождения Гитлера у власти напоминали наши 90-е, когда к многочисленным немецким бизнесменам нагрянули братки в коричневых рубашках с настойчивыми предложениями сделать «пожертвование», а то и не одно, на «спасение Отечества».
Самые настырные рэкетом не ограничивались, а старались пролезть в управляющие органы фирм и предприятий, пользуясь своим партийным положением, чтобы получать стабильный регулярный доход. В целом, разгул «новых немцев» прекратился лишь после «Ночи длинных ножей», когда по политическим причинам Гитлер перебил руководителей Штурмовых отрядов (СА), являвшихся главными сторонниками продолжения революции и превращения её из «национальной» в «социалистическую».
Ещё весной 1933 г., опасаясь неконтролируемого коричневого бандитизма, ведущие германские промышленники договорились с руководством НСДАП, что рэкет отныне станет централизованным. 1 июня 1933 г. был учреждён «Фонд Адольфа Гитлера», куда все представители деловой жизни Германии отныне в добровольно-принудительном порядке ежегодно отстёгивали по 0,5% от суммы своих расходов на зарплату работникам. Взносы в партийный фонд становились официальной страховкой от необходимости платить отдельным партийным организациям, вроде «Гитлерюгенда», или частным партийным рэкетирам. Полученные деньги шли на нужды партии, и к 1945 г. НСДАП собрала через «Фонд Адольфа Гитлера» до 700 млн. марок.
Товарищ Пряников упрощает
Тут пару недель назад внимание общественности привлёк портрет Генриха Ягоды, который «красовался» на стенгазете в здании ОВД, где проходил выездной суд над Алексеем Навальным. Про то, кто такой Ягода и чем он отметился в годы своего руководства карательными органами советской диктатуры, хорошо рассказал Роман Юнеман в одном из своих недавних видео.
На волне обсуждений Павел Пряников с канала «Толкователь» выкатил пост, в котором призывал не судить о делах минувших дней «нынешними мерками» и почему-то именовал Ягоду «либералом» на основании того, что тот в своё время делал поблажки партийным оппозиционерам и создавал им сносные условия в политизолятарах. Это, мол, и стало причиной, почему в преддверии Большого террора «либерал» Ягода был заменён на более жёсткого Ежова.
Прежде всего, хочется ещё раз посетовать на ужасающую неразработанность политического языка в России, в результате чего слово «либерал» у нас можно использовать к месту и ни к месту, и характеризовать им кого ни попадя.
А вообще рассуждения Пряникова подтолкнули к тому, чтобы провести аналогию с другим общеизвестным тоталитарным режимом. Насколько понимаю, очередной «исторический закон» у нас пока не принят, да и в президентской инициативе говорилось только о запрете отождествления на период Второй мировой. Хочется, во-первых, показать, насколько нехорошо разбрасываться некорректными терминами, а во-вторых, затронуть тему того самого «контекста».
В первые месяцы 1933 г. Германию захлестнула волна уличного террора, во время которого любого представителя гражданского общества могли убить, избить или взять под «охранный арест». Всего от террора нацистских штурмовиков в эти месяцы в той или иной степени пострадали до 100 тыс. человек.
Естественно, арестованных нужно было где-то размещать. Государственная пенитенциарная система с таким зашкаливающим количеством заключённых справиться не могла. Тогда штурмовики начали сгонять узников в «дикие концлагеря», размещая их где придётся: в заброшенных домах, подвалах, бараках и сараях. Никакого контроля и надзора над всей этой коричневорубашечной приблатнённой гопотой не существовало. По желанию левой пятки любого подобного отброса заключённого могли избить, а то и ножичком полоснуть. Первый комендант Дахау Хильмар Веккерле прямо наставлял своих подчинённых, чтобы они стали для Германии тем же, чем для России стала ЧК. Любопытные параллели с советскими «коллегами» от самих нацистов, не правда ли?
Однако диктатура только оформлялась, а потому концлагеря, находившиеся в состоянии хаотичного беспредела, ещё могли инспектироваться официальными надзорными органами. Несколько проверок привели чиновников министерства юстиции в ужас, и с лета 1933 г. контроль над концлагерями начал постепенно передаваться от СА к… СС.
Эсэсовцы значительно сократили численность заключённых: с 30 тыс. летом 1933 г. до 4 тыс. к лету 1935 г. Число лагерей сократили в несколько раз и переместили их из подвалов и сараев на свежий воздух. Был выработан единый дисциплинарный кодекс для всех лагерей, который унифицировал правила содержания. Надзиратели стали походить на профессиональных охранников, а не на прежних полубандитов. Били и пытали теперь за конкретные проступки, а не по прихоти тюремщиков (так, по крайней мере, должно было быть на бумаге). Правда, доступ надзорным инстанциям в лагеря отныне был закрыт.
Так вот, интересный вопрос. Подробные мероприятия по мысли Пряникова позволяют приклеить к эсэсовцам в контексте 1933/35 гг. ярлык «либералов»? А что, жести же стало меньше.
Я, впрочем, считаю эсэсовцев подонками и мразями независимо от того, лютовали они больше или меньше своих предшественников из СА. Как и Ягоду, бывшего таким же подонком, сгноившим сотни тысяч невинных спецпоселенцев и узников ГУЛАГа. Никакие «поблажки партийным оппозиционерам в политизолятарах» оценку этого персонажа изменить не в состоянии. И то, что следующий людоед на должности советского обер-палача – Николай Ежов, оказался ещё более отмороженным, кровавый облик Ягоды никоим образом не смягчает.
Тут пару недель назад внимание общественности привлёк портрет Генриха Ягоды, который «красовался» на стенгазете в здании ОВД, где проходил выездной суд над Алексеем Навальным. Про то, кто такой Ягода и чем он отметился в годы своего руководства карательными органами советской диктатуры, хорошо рассказал Роман Юнеман в одном из своих недавних видео.
На волне обсуждений Павел Пряников с канала «Толкователь» выкатил пост, в котором призывал не судить о делах минувших дней «нынешними мерками» и почему-то именовал Ягоду «либералом» на основании того, что тот в своё время делал поблажки партийным оппозиционерам и создавал им сносные условия в политизолятарах. Это, мол, и стало причиной, почему в преддверии Большого террора «либерал» Ягода был заменён на более жёсткого Ежова.
Прежде всего, хочется ещё раз посетовать на ужасающую неразработанность политического языка в России, в результате чего слово «либерал» у нас можно использовать к месту и ни к месту, и характеризовать им кого ни попадя.
А вообще рассуждения Пряникова подтолкнули к тому, чтобы провести аналогию с другим общеизвестным тоталитарным режимом. Насколько понимаю, очередной «исторический закон» у нас пока не принят, да и в президентской инициативе говорилось только о запрете отождествления на период Второй мировой. Хочется, во-первых, показать, насколько нехорошо разбрасываться некорректными терминами, а во-вторых, затронуть тему того самого «контекста».
В первые месяцы 1933 г. Германию захлестнула волна уличного террора, во время которого любого представителя гражданского общества могли убить, избить или взять под «охранный арест». Всего от террора нацистских штурмовиков в эти месяцы в той или иной степени пострадали до 100 тыс. человек.
Естественно, арестованных нужно было где-то размещать. Государственная пенитенциарная система с таким зашкаливающим количеством заключённых справиться не могла. Тогда штурмовики начали сгонять узников в «дикие концлагеря», размещая их где придётся: в заброшенных домах, подвалах, бараках и сараях. Никакого контроля и надзора над всей этой коричневорубашечной приблатнённой гопотой не существовало. По желанию левой пятки любого подобного отброса заключённого могли избить, а то и ножичком полоснуть. Первый комендант Дахау Хильмар Веккерле прямо наставлял своих подчинённых, чтобы они стали для Германии тем же, чем для России стала ЧК. Любопытные параллели с советскими «коллегами» от самих нацистов, не правда ли?
Однако диктатура только оформлялась, а потому концлагеря, находившиеся в состоянии хаотичного беспредела, ещё могли инспектироваться официальными надзорными органами. Несколько проверок привели чиновников министерства юстиции в ужас, и с лета 1933 г. контроль над концлагерями начал постепенно передаваться от СА к… СС.
Эсэсовцы значительно сократили численность заключённых: с 30 тыс. летом 1933 г. до 4 тыс. к лету 1935 г. Число лагерей сократили в несколько раз и переместили их из подвалов и сараев на свежий воздух. Был выработан единый дисциплинарный кодекс для всех лагерей, который унифицировал правила содержания. Надзиратели стали походить на профессиональных охранников, а не на прежних полубандитов. Били и пытали теперь за конкретные проступки, а не по прихоти тюремщиков (так, по крайней мере, должно было быть на бумаге). Правда, доступ надзорным инстанциям в лагеря отныне был закрыт.
Так вот, интересный вопрос. Подробные мероприятия по мысли Пряникова позволяют приклеить к эсэсовцам в контексте 1933/35 гг. ярлык «либералов»? А что, жести же стало меньше.
Я, впрочем, считаю эсэсовцев подонками и мразями независимо от того, лютовали они больше или меньше своих предшественников из СА. Как и Ягоду, бывшего таким же подонком, сгноившим сотни тысяч невинных спецпоселенцев и узников ГУЛАГа. Никакие «поблажки партийным оппозиционерам в политизолятарах» оценку этого персонажа изменить не в состоянии. И то, что следующий людоед на должности советского обер-палача – Николай Ежов, оказался ещё более отмороженным, кровавый облик Ягоды никоим образом не смягчает.
6 февраля 1934 г. Третья французская республика содрогнулась от одного из крупнейших политических кризисов в своей истории. Антикоррупционная демонстрация крайне правых в центре Парижа закончилась массовыми беспорядками и столкновениями с полицией. 15 человек погибли.
Парламентский режим Третьей республики всегда отличался крайней нестабильностью и коррумпированностью. Особенно остро эти недостатки проявились в годы Великой депрессии. На почве широкого недовольства нестабильной и вороватой парламентской демократией популярность начали приобретать так называемые «Ультраправые лиги» – сборная солянка из монархистов, национал-консерваторов и фашистов.
В начале 1934 г. Францию сотряс очередной коррупционный скандал. Восточноевропейский еврей Александр Ставиский несколько лет обналичивал фальшивые чеки. 19 раз он привлекался к уголовной ответственности, и все 19 раз был оправдан. Вероятно, ушлый мошенник имел связи на самом верху, отстёгивая мзду кому надо. Однако аферу всё равно раскрыли, и Ставиского вскоре нашли мёртвым с двумя пулями в голове. Согласно официальному сообщению две пули в голову Ставиский выпустил себе сам.
Верить в это дураков не было, и страну захлестнула волна правых митингов. Почему именно правых? Так уж вышло, что в связях со Стависким подозревали как раз депутатов и министров от левых и демократических партий – опору и защитников парламентской республики. А ещё Ставиский был евреем, свободно приехавшим во Францию из Восточной Европы – таких мигрантов правые тоже не жаловали.
6 февраля 1934 г. в центре Парижа собрались буквально все «Ультраправые лиги». Митинг быстро перерос в беспорядки со стрельбой. Впоследствии левые обозвали эти события «попыткой фашистского путча», но современные исследования показывают, что никакой координации и чётких планов по захвату власти у правых в тот день не было.
В конце концов, митинг был разогнан, однако левоцентристское правительство таки ушло в отставку, уступив место правоцентристам. В политическом отношении главную выгоду от кризиса извлекли сторонники партий левее центра. Призрак «фашистской опасности» сплотил левых всех мастей, вплоть до коммунистов, и способствовал победе Народного фронта на выборах 1936 г.
Правые же, напротив, ещё сильнее разругались между собой, обвиняя друг друга в том, что «недодавили» республиканцев 6 февраля. В конце концов, февральские события означали ещё большую поляризацию и раскол внутри французского общества, что считают одной из причин катастрофы 1940 г.
Подробнее о событиях 6 февраля 1934 г. можно послушать в видео Василия Молодякова: https://www.youtube.com/watch?v=6nZ4pBGqk7g
Парламентский режим Третьей республики всегда отличался крайней нестабильностью и коррумпированностью. Особенно остро эти недостатки проявились в годы Великой депрессии. На почве широкого недовольства нестабильной и вороватой парламентской демократией популярность начали приобретать так называемые «Ультраправые лиги» – сборная солянка из монархистов, национал-консерваторов и фашистов.
В начале 1934 г. Францию сотряс очередной коррупционный скандал. Восточноевропейский еврей Александр Ставиский несколько лет обналичивал фальшивые чеки. 19 раз он привлекался к уголовной ответственности, и все 19 раз был оправдан. Вероятно, ушлый мошенник имел связи на самом верху, отстёгивая мзду кому надо. Однако аферу всё равно раскрыли, и Ставиского вскоре нашли мёртвым с двумя пулями в голове. Согласно официальному сообщению две пули в голову Ставиский выпустил себе сам.
Верить в это дураков не было, и страну захлестнула волна правых митингов. Почему именно правых? Так уж вышло, что в связях со Стависким подозревали как раз депутатов и министров от левых и демократических партий – опору и защитников парламентской республики. А ещё Ставиский был евреем, свободно приехавшим во Францию из Восточной Европы – таких мигрантов правые тоже не жаловали.
6 февраля 1934 г. в центре Парижа собрались буквально все «Ультраправые лиги». Митинг быстро перерос в беспорядки со стрельбой. Впоследствии левые обозвали эти события «попыткой фашистского путча», но современные исследования показывают, что никакой координации и чётких планов по захвату власти у правых в тот день не было.
В конце концов, митинг был разогнан, однако левоцентристское правительство таки ушло в отставку, уступив место правоцентристам. В политическом отношении главную выгоду от кризиса извлекли сторонники партий левее центра. Призрак «фашистской опасности» сплотил левых всех мастей, вплоть до коммунистов, и способствовал победе Народного фронта на выборах 1936 г.
Правые же, напротив, ещё сильнее разругались между собой, обвиняя друг друга в том, что «недодавили» республиканцев 6 февраля. В конце концов, февральские события означали ещё большую поляризацию и раскол внутри французского общества, что считают одной из причин катастрофы 1940 г.
Подробнее о событиях 6 февраля 1934 г. можно послушать в видео Василия Молодякова: https://www.youtube.com/watch?v=6nZ4pBGqk7g
YouTube
Мастерская доктора Молодякова. 6 февраля 1934: французский бунт
Историк Василий Молодяков рассказывает о трагических событиях 6 февраля 1934 года. Каковы были причины, характер и последствия "французского бунта"? Кто стоял за ним, кто выиграл и кто проиграл?
Немецкие коммунисты и антисемитизм
Коммунисты, во всяком случае в Европе, всегда постулировали собственный интернационализм и неприятие любых форм национальной дискриминации. Однако случались ситуации, когда и они могли в тактических интересах пренебречь интернационализмом в угоду привлечения электората. В данном посте рассмотрим феномен антисемитизма на примере Коммунистической партии Германии в период Веймарской республики.
В силу целой совокупности культурно-исторических и социально-экономических причин евреи стали одними из основных выгодоприобретателей всеобщей модернизации в Европе, начавшейся в XIX в. Соответственно, для тех, кто был недоволен новыми временами – от консерваторов-антимодернистов до анархистов, вроде Михаила Бакунина, евреи зачастую становились воплощением мирового зла.
Зарождавшийся социализм также не мог пройти мимо дополнительных возможностей по критике капитализма. Один из отцов германской социал-демократии – Август Бебель, заявлял: «Вражда к евреям станет революционной помимо своей воли». Ему вторил Вильгельм Либкнехт: «Господа антисемиты занимаются земледелием и сеют, а мы, социал-демократы, пожнём за ними. Их успехи отнюдь не являются нежелательными для нас». Заветы патриархов подхватили и коммунисты, даже несмотря на то, что первые руководители КПГ сами являлись евреями.
В 1923 г. французы оккупировали Рурскую область. В Германии на краткий миг восторжествовала национальная солидарность, объединившая в борьбе с оккупантами всё общество от крайне левых до крайне правых. «Куратор» Германии от Коминтерна – Карл Радек, в частности, произнёс хвалебную речь в адрес расстрелянного французами диверсанта Шлагетера, придерживавшегося националистических позиций и даже некоторое время состоявшего в НСДАП. Некоторые националисты получили приглашение напечататься в коммунистических газетах.
Сложившаяся ситуация открывала простор и для коммунистической пропаганды на националистическом идейном поле. Троцкистска и лидер ультралевой фракции в КПГ – Рут Фишер (урождённая Эльфрида Эйслер), предприняла скандальную попытку привлечь на свою сторону немецких правых, используя антисемитские лозунги: «Кто агитирует против еврейского капитала, уже является классовым борцом, даже если он этого не знает. Вы выступаете против еврейского капитала и хотите бороться с биржевиками. Хорошо. Вешайте и топчите их. Но, господа, что насчёт других крупных капиталистов?». Сам Радек (урождённый Собельсон) спустя некоторое время также предрёк «конец господства обрезанных и необрезанных капиталистов».
Когда кратковременный союз распался, коммунисты продолжили агитировать среди антисемитского электората. Одним из аргументов против нацистов было то, что те, якобы, имеют тайные дела с еврейскими капиталистами. Подчёркивалось, что адепты крючковатого креста (то есть свастики) действуют в интересах лиц с крючковатыми носами (то есть евреев). Проводилась аналогия с Венгрией, где ультраправые в своё время привели к власти Хорти, а тот восстановил дореволюционный союз реакционной аристократии с еврейским финансовым олигархатом.
Наконец, КПГ, верная линии Коминтерна, осуждала сионизм, и поддерживала борьбу арабов против евреев в Палестине. К слову, традиции предков сохраняются в ФРГ и сегодня. Левую партию (Die Linke) – наследницу левых радикалов, и поныне регулярно сотрясают скандалы на антисемитской почве. Для многих её сторонников Государство Израиль представляется аванпостом мирового империализма, угнетающим арабских трудящихся. По мнению оппонентов такой линии поведения, как правых, так и других левых, данная критика зачастую перехлёстывает через обычные рамки и начинает превращаться в антисемитизм.
На фото: публичные дебаты в Берлине в январе 1931 г. между главой столичного горкома КПГ Вальтером Ульбрихтом (стоит) и главой столичного горкома НСДАП Йозефом Геббельсом (сидит на переднем плане). Одним из аргументов Ульбрихта против нацистов являлось то, будто те действуют в интересах капиталистов, в том числе и еврейских.
Коммунисты, во всяком случае в Европе, всегда постулировали собственный интернационализм и неприятие любых форм национальной дискриминации. Однако случались ситуации, когда и они могли в тактических интересах пренебречь интернационализмом в угоду привлечения электората. В данном посте рассмотрим феномен антисемитизма на примере Коммунистической партии Германии в период Веймарской республики.
В силу целой совокупности культурно-исторических и социально-экономических причин евреи стали одними из основных выгодоприобретателей всеобщей модернизации в Европе, начавшейся в XIX в. Соответственно, для тех, кто был недоволен новыми временами – от консерваторов-антимодернистов до анархистов, вроде Михаила Бакунина, евреи зачастую становились воплощением мирового зла.
Зарождавшийся социализм также не мог пройти мимо дополнительных возможностей по критике капитализма. Один из отцов германской социал-демократии – Август Бебель, заявлял: «Вражда к евреям станет революционной помимо своей воли». Ему вторил Вильгельм Либкнехт: «Господа антисемиты занимаются земледелием и сеют, а мы, социал-демократы, пожнём за ними. Их успехи отнюдь не являются нежелательными для нас». Заветы патриархов подхватили и коммунисты, даже несмотря на то, что первые руководители КПГ сами являлись евреями.
В 1923 г. французы оккупировали Рурскую область. В Германии на краткий миг восторжествовала национальная солидарность, объединившая в борьбе с оккупантами всё общество от крайне левых до крайне правых. «Куратор» Германии от Коминтерна – Карл Радек, в частности, произнёс хвалебную речь в адрес расстрелянного французами диверсанта Шлагетера, придерживавшегося националистических позиций и даже некоторое время состоявшего в НСДАП. Некоторые националисты получили приглашение напечататься в коммунистических газетах.
Сложившаяся ситуация открывала простор и для коммунистической пропаганды на националистическом идейном поле. Троцкистска и лидер ультралевой фракции в КПГ – Рут Фишер (урождённая Эльфрида Эйслер), предприняла скандальную попытку привлечь на свою сторону немецких правых, используя антисемитские лозунги: «Кто агитирует против еврейского капитала, уже является классовым борцом, даже если он этого не знает. Вы выступаете против еврейского капитала и хотите бороться с биржевиками. Хорошо. Вешайте и топчите их. Но, господа, что насчёт других крупных капиталистов?». Сам Радек (урождённый Собельсон) спустя некоторое время также предрёк «конец господства обрезанных и необрезанных капиталистов».
Когда кратковременный союз распался, коммунисты продолжили агитировать среди антисемитского электората. Одним из аргументов против нацистов было то, что те, якобы, имеют тайные дела с еврейскими капиталистами. Подчёркивалось, что адепты крючковатого креста (то есть свастики) действуют в интересах лиц с крючковатыми носами (то есть евреев). Проводилась аналогия с Венгрией, где ультраправые в своё время привели к власти Хорти, а тот восстановил дореволюционный союз реакционной аристократии с еврейским финансовым олигархатом.
Наконец, КПГ, верная линии Коминтерна, осуждала сионизм, и поддерживала борьбу арабов против евреев в Палестине. К слову, традиции предков сохраняются в ФРГ и сегодня. Левую партию (Die Linke) – наследницу левых радикалов, и поныне регулярно сотрясают скандалы на антисемитской почве. Для многих её сторонников Государство Израиль представляется аванпостом мирового империализма, угнетающим арабских трудящихся. По мнению оппонентов такой линии поведения, как правых, так и других левых, данная критика зачастую перехлёстывает через обычные рамки и начинает превращаться в антисемитизм.
На фото: публичные дебаты в Берлине в январе 1931 г. между главой столичного горкома КПГ Вальтером Ульбрихтом (стоит) и главой столичного горкома НСДАП Йозефом Геббельсом (сидит на переднем плане). Одним из аргументов Ульбрихта против нацистов являлось то, будто те действуют в интересах капиталистов, в том числе и еврейских.
10 февраля 1920 г. состоялся первый из двух шлезвигских плебисцитов, на которых решалось, останется ли регион в составе Германии или вернётся в состав Дании.
Шлезвиг был аннексирован Пруссией после Второй Шлезвигской войны в 1864 г. После поражения Германии в Великой войне у Дании, избежавшей участия в ней, появилась возможность вернуть часть утраченных территорий.
На основании права народов на самоопределение было решено провести референдумы на спорных землях. Изначально Шлезвиг разделили на три зоны, однако затем по требованию датской стороны третья зона, однозначно пронемецкая, была исключена из планов. Дело в том, что правившие в Дании социал-либералы и социал-демократы не горели желанием включать в состав датского национального государства потенциальную немецкую «пятую колонну» и портить из-за этого отношения с южным соседом. В итоге плебисцит проводился лишь в двух зонах.
В Зоне I референдум прошёл 10 февраля 1920 г. 75% проголосовавших изъявили желание войти в состав Дании и лишь 25%, преимущественно в городах – остаться в составе Германии. Однако прямо противоположные результаты пришли из Зоны II, где голосование состоялось 14 марта. Там за Германию проголосовали 80% при 20% за Данию.
Социал-либеральное правительство Дании признало результаты референдума, однако возмутились консерваторы и король Кристиан X: они хотели включить Зону II в состав Дании, несмотря ни на какие плебисциты.
В конце марта король отправил в отставку прежнее правительство, имевшее парламентское большинство, и назначил консервативный кабинет. Однако общественное возмущение и митинги в ходе так называемого «Пасхального кризиса» заставили Кристиана X капитулировать перед угрозой революции. Спустя 5 дней он сменил правительство консерваторов на переходный кабинет и назначил дату новых выборов. С тех пор датские короли не рисковали ссориться с парламентом и окончательно приняли роль конституционных монархов.
Граница между Германией и Данией, установленная плебисцитами 1920 г., не пересматривалась даже в годы нацистской оккупации Дании во время Второй мировой войны и без изменений сохраняется до сих пор.
Шлезвиг был аннексирован Пруссией после Второй Шлезвигской войны в 1864 г. После поражения Германии в Великой войне у Дании, избежавшей участия в ней, появилась возможность вернуть часть утраченных территорий.
На основании права народов на самоопределение было решено провести референдумы на спорных землях. Изначально Шлезвиг разделили на три зоны, однако затем по требованию датской стороны третья зона, однозначно пронемецкая, была исключена из планов. Дело в том, что правившие в Дании социал-либералы и социал-демократы не горели желанием включать в состав датского национального государства потенциальную немецкую «пятую колонну» и портить из-за этого отношения с южным соседом. В итоге плебисцит проводился лишь в двух зонах.
В Зоне I референдум прошёл 10 февраля 1920 г. 75% проголосовавших изъявили желание войти в состав Дании и лишь 25%, преимущественно в городах – остаться в составе Германии. Однако прямо противоположные результаты пришли из Зоны II, где голосование состоялось 14 марта. Там за Германию проголосовали 80% при 20% за Данию.
Социал-либеральное правительство Дании признало результаты референдума, однако возмутились консерваторы и король Кристиан X: они хотели включить Зону II в состав Дании, несмотря ни на какие плебисциты.
В конце марта король отправил в отставку прежнее правительство, имевшее парламентское большинство, и назначил консервативный кабинет. Однако общественное возмущение и митинги в ходе так называемого «Пасхального кризиса» заставили Кристиана X капитулировать перед угрозой революции. Спустя 5 дней он сменил правительство консерваторов на переходный кабинет и назначил дату новых выборов. С тех пор датские короли не рисковали ссориться с парламентом и окончательно приняли роль конституционных монархов.
Граница между Германией и Данией, установленная плебисцитами 1920 г., не пересматривалась даже в годы нацистской оккупации Дании во время Второй мировой войны и без изменений сохраняется до сих пор.
Патриотические картины, посвящённые воссоединению Северного Шлезвига с Данией в 1920 г.
Путешествовал я тут по просторам Всемирной Сети в поисках всяких онлайн-курсов, и набрёл на сей чудный сайт.
https://www.lektorium.tv/mooc
В общем, если у вас есть желание узнать что-то новое и пройти какие-нибудь онлайн-курсы (большинство бесплатные) по интересующим темам, то заходите, смотрите.
Курсов в базе более сотни: от астрономии и кристаллохимии до философии, memory studies и еврейской истории.
Историкам особенно советую курсы от Европейского университета в СПб: https://www.lektorium.tv/theory-of-history (для бакалавров) и https://www.lektorium.tv/interdisciplinary-methods-in-history (для магистров).
https://www.lektorium.tv/mooc
В общем, если у вас есть желание узнать что-то новое и пройти какие-нибудь онлайн-курсы (большинство бесплатные) по интересующим темам, то заходите, смотрите.
Курсов в базе более сотни: от астрономии и кристаллохимии до философии, memory studies и еврейской истории.
Историкам особенно советую курсы от Европейского университета в СПб: https://www.lektorium.tv/theory-of-history (для бакалавров) и https://www.lektorium.tv/interdisciplinary-methods-in-history (для магистров).
Из грязи в князи: прусский пример
Все прекрасно знают, что в течение 1860-х гг. Пруссия под руководством Отто фон Бисмарка «железом и кровью» объединила Германию. Тем удивительнее, что всего за десятилетие до этого она являлась слабым государством и в политическом, и дипломатическом, и в военном отношении.
В 1850 г. Пруссия проиграла Первую Шлезвигскую войну против Дании. Со времён Средневековья Шлезвиг и Гольштейн считались объединёнными герцогствами, находившимися в личной унии с Данией. При этом Шлезвиг одновременно входил в состав Священной Римской империи, а затем и Германского Союза.
Рост национализма в середине XIX в. привёл к тому, что датские националисты видели оба герцогства в составе датского национального государства, а немецкие – в составе германского. В 1848 г., согласно либеральной датской Конституции, оба герцогства, включая населённый немцами Шлезвиг, были провозглашены неотъемлемой частью Дании.
Немцы Шлезвига восстали, и к ним на помощь пришёл общенемецкий революционный Франкфуртский парламент. Он уполномочил союзные государства, прежде всего Пруссию, помочь соотечественникам. Прусская армия вошла в спорные территории и с переменным успехом дала несколько сражений датчанам. Однако уже через несколько месяцев Швеция, Великобритания и Россия оказали дипломатическое давление на Пруссию, угрожая войной, если та не подпишет перемирие. В итоге оба герцогства остались в составе Дании. Пруссия позорно проиграла войну.
После разгона либерального и великогерманского Франкфуртского парламента в 1849 г. Пруссия попыталась объединить Германию на основе своей консервативной и малогерманской (т.е без Австрии) программы. Однако так называемый «Эрфуртский Союз» просуществовал совсем недолго.
В 1850 г. курфюрст Гессена отменил либеральную Конституцию, дарованную им же за два года до того. Народ восстал, курфюрст бежал и призвал на помощь войска Германского Союза (то есть австрийцев). Оккупация Гессена австрийцами означала бы разрыв связи между восточными и западными провинциями Пруссии, а потому консервативной Пруссии пришлось поддерживать либеральных революционеров.
Однако на сторону Австрии встала Россия, да и в Берлине усилились позиции реакционеров, которые были готовы допустить оккупацию Гессена, лишь бы не поддерживать революционеров. Пруссия попробовала было провести мобилизацию армии, но та полностью провалилась.
В ноябре 1850 г. Пруссия и Австрия подписали соглашение в Ольмюце (известное также как «Ольмюцкое унижение»), по которому Пруссия капитулировала: соглашалась на ввод австрийских войск в Гессен, распускала Эрфуртский Союз и возвращалась в Германский Союз.
За десятилетие ситуация в прусской армии не улучшилась. В 1859 г. во время военной тревоги, связанной с австро-итало-французской войной, Пруссия снова провалила мобилизацию. Историк Арден Бухольц, писал: «Когда появился приказ о мобилизации, лишь половина корпусов располагала возможностями для ее проведения. В полной готовности был железнодорожный транспорт, однако в первую очередь обслуживались гражданские нужды, войска продвигались к Рейну по-черепашьи…»
Понимая, что с этим позорищем надо что-то делать, король Вильгельм I вознамерился провести военную реформу. Но её тут же начал торпедировать либеральный парламент, опасавшийся выделять деньги на «реакционную армию».
В условиях жёсткого противостояния между исполнительной и законодательной властью консерваторы продвинули реакционера Бисмарка на пост министр-президента, чтобы тот разобрался с либералами. Но Бисмарк вскоре «кинул» своих консервативных друзей и замирился с либералами, опираясь на последних в деле объединения Германии.
Пример Пруссии показывает, что при умелом руководстве, наличии политической воли и должном везении даже государство со слабой армией, расколом в обществе, не имея союзников, совсем недавно пережившее унизительные дипломатические капитуляции, всего за десять/двадцать лет способно собраться с силами и достичь невероятных успехов.
На картине: датчане празднуют победу над пруссаками в 1849 г.
Все прекрасно знают, что в течение 1860-х гг. Пруссия под руководством Отто фон Бисмарка «железом и кровью» объединила Германию. Тем удивительнее, что всего за десятилетие до этого она являлась слабым государством и в политическом, и дипломатическом, и в военном отношении.
В 1850 г. Пруссия проиграла Первую Шлезвигскую войну против Дании. Со времён Средневековья Шлезвиг и Гольштейн считались объединёнными герцогствами, находившимися в личной унии с Данией. При этом Шлезвиг одновременно входил в состав Священной Римской империи, а затем и Германского Союза.
Рост национализма в середине XIX в. привёл к тому, что датские националисты видели оба герцогства в составе датского национального государства, а немецкие – в составе германского. В 1848 г., согласно либеральной датской Конституции, оба герцогства, включая населённый немцами Шлезвиг, были провозглашены неотъемлемой частью Дании.
Немцы Шлезвига восстали, и к ним на помощь пришёл общенемецкий революционный Франкфуртский парламент. Он уполномочил союзные государства, прежде всего Пруссию, помочь соотечественникам. Прусская армия вошла в спорные территории и с переменным успехом дала несколько сражений датчанам. Однако уже через несколько месяцев Швеция, Великобритания и Россия оказали дипломатическое давление на Пруссию, угрожая войной, если та не подпишет перемирие. В итоге оба герцогства остались в составе Дании. Пруссия позорно проиграла войну.
После разгона либерального и великогерманского Франкфуртского парламента в 1849 г. Пруссия попыталась объединить Германию на основе своей консервативной и малогерманской (т.е без Австрии) программы. Однако так называемый «Эрфуртский Союз» просуществовал совсем недолго.
В 1850 г. курфюрст Гессена отменил либеральную Конституцию, дарованную им же за два года до того. Народ восстал, курфюрст бежал и призвал на помощь войска Германского Союза (то есть австрийцев). Оккупация Гессена австрийцами означала бы разрыв связи между восточными и западными провинциями Пруссии, а потому консервативной Пруссии пришлось поддерживать либеральных революционеров.
Однако на сторону Австрии встала Россия, да и в Берлине усилились позиции реакционеров, которые были готовы допустить оккупацию Гессена, лишь бы не поддерживать революционеров. Пруссия попробовала было провести мобилизацию армии, но та полностью провалилась.
В ноябре 1850 г. Пруссия и Австрия подписали соглашение в Ольмюце (известное также как «Ольмюцкое унижение»), по которому Пруссия капитулировала: соглашалась на ввод австрийских войск в Гессен, распускала Эрфуртский Союз и возвращалась в Германский Союз.
За десятилетие ситуация в прусской армии не улучшилась. В 1859 г. во время военной тревоги, связанной с австро-итало-французской войной, Пруссия снова провалила мобилизацию. Историк Арден Бухольц, писал: «Когда появился приказ о мобилизации, лишь половина корпусов располагала возможностями для ее проведения. В полной готовности был железнодорожный транспорт, однако в первую очередь обслуживались гражданские нужды, войска продвигались к Рейну по-черепашьи…»
Понимая, что с этим позорищем надо что-то делать, король Вильгельм I вознамерился провести военную реформу. Но её тут же начал торпедировать либеральный парламент, опасавшийся выделять деньги на «реакционную армию».
В условиях жёсткого противостояния между исполнительной и законодательной властью консерваторы продвинули реакционера Бисмарка на пост министр-президента, чтобы тот разобрался с либералами. Но Бисмарк вскоре «кинул» своих консервативных друзей и замирился с либералами, опираясь на последних в деле объединения Германии.
Пример Пруссии показывает, что при умелом руководстве, наличии политической воли и должном везении даже государство со слабой армией, расколом в обществе, не имея союзников, совсем недавно пережившее унизительные дипломатические капитуляции, всего за десять/двадцать лет способно собраться с силами и достичь невероятных успехов.
На картине: датчане празднуют победу над пруссаками в 1849 г.
С 13 по 15 февраля 1945 г. англо-американская авиация нанесла серию бомбовых ударов по Дрездену, что стало наиболее известной ковровой бомбардировкой союзниками немецкого города во время Второй мировой войны.
Данная бомбардировка не являлась ни самой разрушительной – в Дрездене были уничтожены до 60% зданий, меньше, чем в Кёльне, Дюссельдорфе или Гамбурге, ни самой смертоносной – если в Дрездене погибли 25 тыс., то в том же Гамбурге – до 40 тыс. Однако совокупность факторов: всемирная слава «центра европейского барокко», умелая пропаганда нацистов (объявивших, будто якобы погибли 200 тыс. человек), перенятая позднее властями ГДР в контексте «Холодной войны», а также роман Курта Воннегута «Бойня номер 5», сделали Дрезден наиболее известным примером «тотальной войны» в воздухе.
Дебаты об оправданности бомбардировок начались почти сразу же и продолжаются до сих пор. С одной стороны, никакого нарушения международных норм не произошло. Даже абстрагируясь от того, что на момент 1945 г. международное гуманитарное право вообще не затрагивало воздушную войну, и, следовательно, «нарушать» было нечего, Дрезден представлял собой «законную военную цель». Это был административный, промышленный и логистический центр, через который шла переброска немецких войск на Восточном фронте, а сам город защищался системой ПВО и вовсе не был «беззащитным». С другой стороны, авиаудар нанёс достаточно ограниченный урон промышленности и логистическим узлам, в результате чего возникают сомнения в соразмерности между результатами и жертвами среди гражданского населения.
Дорогая Редакция придерживается сбалансированного мнения по этому вопросу. 25 тыс. мирных жителей, конечно, жалко, и чтить их память бюргеры имеют полное право, но огненная буря, которую немцы познали в 45-м, возникла не из ниоткуда, а была посеяна ими же в Варшаве, Ковентри, Ротердаме, Белграде, Минске, Сталинграде и сотнях других городов за несколько лет до того. Не Англия и не Америка, как и не Советский Союз, начали ту «тотальную войну», но они её закончили. И, в конце концов, цитируя Артура Харриса, города вражеской страны действительно не стоят костей ни одного своего гренадера.
Видеохронику бомбардировки Дрездена от British Pathé можно посмотреть по ссылке: https://www.youtube.com/watch?v=gh-KWJWRjcI
Данная бомбардировка не являлась ни самой разрушительной – в Дрездене были уничтожены до 60% зданий, меньше, чем в Кёльне, Дюссельдорфе или Гамбурге, ни самой смертоносной – если в Дрездене погибли 25 тыс., то в том же Гамбурге – до 40 тыс. Однако совокупность факторов: всемирная слава «центра европейского барокко», умелая пропаганда нацистов (объявивших, будто якобы погибли 200 тыс. человек), перенятая позднее властями ГДР в контексте «Холодной войны», а также роман Курта Воннегута «Бойня номер 5», сделали Дрезден наиболее известным примером «тотальной войны» в воздухе.
Дебаты об оправданности бомбардировок начались почти сразу же и продолжаются до сих пор. С одной стороны, никакого нарушения международных норм не произошло. Даже абстрагируясь от того, что на момент 1945 г. международное гуманитарное право вообще не затрагивало воздушную войну, и, следовательно, «нарушать» было нечего, Дрезден представлял собой «законную военную цель». Это был административный, промышленный и логистический центр, через который шла переброска немецких войск на Восточном фронте, а сам город защищался системой ПВО и вовсе не был «беззащитным». С другой стороны, авиаудар нанёс достаточно ограниченный урон промышленности и логистическим узлам, в результате чего возникают сомнения в соразмерности между результатами и жертвами среди гражданского населения.
Дорогая Редакция придерживается сбалансированного мнения по этому вопросу. 25 тыс. мирных жителей, конечно, жалко, и чтить их память бюргеры имеют полное право, но огненная буря, которую немцы познали в 45-м, возникла не из ниоткуда, а была посеяна ими же в Варшаве, Ковентри, Ротердаме, Белграде, Минске, Сталинграде и сотнях других городов за несколько лет до того. Не Англия и не Америка, как и не Советский Союз, начали ту «тотальную войну», но они её закончили. И, в конце концов, цитируя Артура Харриса, города вражеской страны действительно не стоят костей ни одного своего гренадера.
Видеохронику бомбардировки Дрездена от British Pathé можно посмотреть по ссылке: https://www.youtube.com/watch?v=gh-KWJWRjcI
YouTube
Dresden Bombed To Atoms: World War II (1945) | British Pathé
RAF heavy bombers are seen dropping bombs over Dresden, Germany toward the end of World War II in this remarkable archive footage from 1945.
For Archive Licensing Enquiries Visit: https://goo.gl/W4hZBv
Explore Our Online Channel For FULL Documentaries,…
For Archive Licensing Enquiries Visit: https://goo.gl/W4hZBv
Explore Our Online Channel For FULL Documentaries,…