Джефф Нун «Иглой по винилу» (2000)
Критика вокруг книги всегда говорит, что это максимально экспериментальный роман. Есть ощущение, что критики просто не читали другие вещи автора. Нун всегда был панком. И на сцене с гитарой, и за печатной машинкой. Даже в ранних произведениях видно, что его работа со словом — это вызов/взрыв. Это не значит, что эксперимента в книге нет вовсе, просто здесь Нун больше работает с формой и разбивает поток сознания на строфы через слэши.
Когда читал роман «Пыльца», то часто ловил себя на мысли: «О, а так можно было?». «Иглой по винилу» продолжает удивлять, но больше не играет на поле киберпанка, хотя фантастические элементы остались. Например, в книге можно переводить звук в жидкость и ставиться ей. Мне это напомнило фортепиано-смешиватель коктейлей из "Пены дней", который выдавал разные напитки в зависимости от мелодии, которую на нем играли.
Герой романа ищет новый звук и понимает, что его группа к нему не придет никогда. Затем он встречает девушку, которая предлагает присоедениться к их проекту. У команды огромный потенциал, но почти сразу видно, что музыканты темнят. А когда исчезает ударник группы – дела начинают резко идти в гору.
Книжка небольшая, поэтому про сюжет больше рассказывать не буду, чтобы не спойлить. Важно, что Нун смог сделать то, что удается очень редко в книгах, написанных потоком сознания – не потерять сюжет. Кажется, на 300 страниц MF от Берджесса я потратил пару месяцев.
С «Иглой по винилу» есть хитрость. Нужно выделить один вечер и постараться не отвлекаться ни на что, чтобы не сбиться с ритма.
Тогда роман раскроется, а вы действительно кайфанете от него.
7 из 10
Критика вокруг книги всегда говорит, что это максимально экспериментальный роман. Есть ощущение, что критики просто не читали другие вещи автора. Нун всегда был панком. И на сцене с гитарой, и за печатной машинкой. Даже в ранних произведениях видно, что его работа со словом — это вызов/взрыв. Это не значит, что эксперимента в книге нет вовсе, просто здесь Нун больше работает с формой и разбивает поток сознания на строфы через слэши.
Когда читал роман «Пыльца», то часто ловил себя на мысли: «О, а так можно было?». «Иглой по винилу» продолжает удивлять, но больше не играет на поле киберпанка, хотя фантастические элементы остались. Например, в книге можно переводить звук в жидкость и ставиться ей. Мне это напомнило фортепиано-смешиватель коктейлей из "Пены дней", который выдавал разные напитки в зависимости от мелодии, которую на нем играли.
Герой романа ищет новый звук и понимает, что его группа к нему не придет никогда. Затем он встречает девушку, которая предлагает присоедениться к их проекту. У команды огромный потенциал, но почти сразу видно, что музыканты темнят. А когда исчезает ударник группы – дела начинают резко идти в гору.
Книжка небольшая, поэтому про сюжет больше рассказывать не буду, чтобы не спойлить. Важно, что Нун смог сделать то, что удается очень редко в книгах, написанных потоком сознания – не потерять сюжет. Кажется, на 300 страниц MF от Берджесса я потратил пару месяцев.
С «Иглой по винилу» есть хитрость. Нужно выделить один вечер и постараться не отвлекаться ни на что, чтобы не сбиться с ритма.
Тогда роман раскроется, а вы действительно кайфанете от него.
7 из 10
На что первое сделать обзор?
Anonymous Poll
33%
Пожиратели звезд
27%
Словарь лжеца
18%
Мальчик
22%
Интимные места фортуны
Стиг Дагерман “Остров обреченных” (1946)
Где-то на середине книги я решил почитать про писателя и тут же пожалел об этом. Тот момент, когда рандомно покупаешь две книги, а оба автора кончают жизнь самоубийством в 31 от удушья выхлопными газами своих машин.
Этой зарисовкой я хотел задать тон обзора. “Остров обреченных” рассказывает о группе выживших после кораблекрушения. Сам остров, на котором они оказались, похож на тропический рай, но такой — обильно политый мутагеном. На земле плотоядные ящерицы, в небе — чудовищные птицы, в воде поджидают ожившие морские мины. У героев мало еды, но они не пытаются охотиться. У них мало пресной воды, но один персонаж сливает остатки в песок. Мы понимаем, что жажда скоро добьет случайно выживших. В общем, у нас тут сериал Lost, если бы его писал Сартр.
Далее Дагерман делает шаг назад и уводит повествование в интерлюдию. Он подробно рассказывает о том, как герои попали на злополучный корабль, но не чтобы мы прониклись к ним чувствами. Оказывается, что у всех пассажиров в той или иной мере беды с башкой, поэтому для них НОРМАЛЬНО не искать спасения.
Дальше я заткнусь про сюжет, потому что хочется поговорить про символический план. Этой книге нельзя дать однозначную оценку, потому что она как бы существует в двух измерениях. Как классический роман, в котором все потекли кукухой, и как экзистенциальный эксперимент. Вот насколько Комедиант из “Хранителей” отличается от классического Супермена, настолько “Остров обреченных” отличается от “Повелителя мух”.
То, как люди ведут себя на острове — это даже не попытка вскрыть животную природу человека и показать, что слой цивилизации — легкий налет. Чуть задень и мы опять зароемся в привычные паттерны поведения, которые использовали на большой земле. Дагерман забирается глубже как гастроскопический зонд, он ковыряет самое воспаленное, иррациональное и живое, поэтому вторую половину книги читать физически тяжело.
В романе не обсуждается причина крушения корабля, но много уделяется чувству вины. Мы 460 страниц знаем, что герои вряд ли выживут, но ничего не делаем. Эту книгу сложно рекомендовать, потому что она заразная, она подселяет это чувство читателям, и мы становимся соучастниками.
Где-то на середине книги я решил почитать про писателя и тут же пожалел об этом. Тот момент, когда рандомно покупаешь две книги, а оба автора кончают жизнь самоубийством в 31 от удушья выхлопными газами своих машин.
Этой зарисовкой я хотел задать тон обзора. “Остров обреченных” рассказывает о группе выживших после кораблекрушения. Сам остров, на котором они оказались, похож на тропический рай, но такой — обильно политый мутагеном. На земле плотоядные ящерицы, в небе — чудовищные птицы, в воде поджидают ожившие морские мины. У героев мало еды, но они не пытаются охотиться. У них мало пресной воды, но один персонаж сливает остатки в песок. Мы понимаем, что жажда скоро добьет случайно выживших. В общем, у нас тут сериал Lost, если бы его писал Сартр.
Далее Дагерман делает шаг назад и уводит повествование в интерлюдию. Он подробно рассказывает о том, как герои попали на злополучный корабль, но не чтобы мы прониклись к ним чувствами. Оказывается, что у всех пассажиров в той или иной мере беды с башкой, поэтому для них НОРМАЛЬНО не искать спасения.
Дальше я заткнусь про сюжет, потому что хочется поговорить про символический план. Этой книге нельзя дать однозначную оценку, потому что она как бы существует в двух измерениях. Как классический роман, в котором все потекли кукухой, и как экзистенциальный эксперимент. Вот насколько Комедиант из “Хранителей” отличается от классического Супермена, настолько “Остров обреченных” отличается от “Повелителя мух”.
То, как люди ведут себя на острове — это даже не попытка вскрыть животную природу человека и показать, что слой цивилизации — легкий налет. Чуть задень и мы опять зароемся в привычные паттерны поведения, которые использовали на большой земле. Дагерман забирается глубже как гастроскопический зонд, он ковыряет самое воспаленное, иррациональное и живое, поэтому вторую половину книги читать физически тяжело.
В романе не обсуждается причина крушения корабля, но много уделяется чувству вины. Мы 460 страниц знаем, что герои вряд ли выживут, но ничего не делаем. Эту книгу сложно рекомендовать, потому что она заразная, она подселяет это чувство читателям, и мы становимся соучастниками.
Привет! Иногда я рассказываю про графические романы, но тут у нас кое-что особенное.
Кажется, что назвать это комиксом малодушно. Это целое путешествие в мир денег, искусства и постмодернизма. А еще у главного героя роскошная шуба. Хотеть.
P.S. Новый обзор будет завтра вечером!
Кажется, что назвать это комиксом малодушно. Это целое путешествие в мир денег, искусства и постмодернизма. А еще у главного героя роскошная шуба. Хотеть.
P.S. Новый обзор будет завтра вечером!
Хочешь насмешить бога – напиши, что пост выйдет завтра, а потом заболей, завались работой и переедь в другой город. Оставшись без своих книжных запасов, я подумал, что возвращаясь в канал, нужно рассказать о каком-то связующем звене с оставленным Петербургом, а уж потом про “Пожиратели звезд”, которые победили в опросе.
Антон Секисов “Комната Вагинова” (2023)
Помню, что уже собирался уходить из книжного с пустыми руками, но боковым зрением зацепил название на полке. Я уже как-то делился, что Вагинов – один из самых недооцененных авторов XX века. Поэтому встретить книгу, вроде как связанную с ним – настоящий подарок. Чуть позже понял, что и автор мне знаком, поэтому будет интересно посмотреть, как он вырос за 8 лет.
Фабула такая: Сеня работает над книгой о Вагинове, поэтому селится в коммуналке на канале Грибоедова, где когда-то жил кумир, чтобы найти ключ к его творчеству. Сене достается комната с приятным видом на канал, но ему обязательно нужно попасть к соседям и увидеть внутренний двор. Соседи Сени весьма колоритные персонажи: поэт-графоман, итальянский “шпион”, енот Николай Васильевич и еще пара занятных экземпляров Кунсткамеры.
Что важно понимать про книгу – это петербургский текст. Сабжанр можно считать локальной модификацией магического реализма, но обязательно с поехавшими кукухой и обилием топонимов. Читатель всегда должен чувствовать запах гнили под паркетом. Всегда понимать, что рассказчик – не самый надежный тип.
Нельзя сказать, будто жанр издох в последнее время, чтобы его потребовалось воскрешать, но Секисов делает действительно круто. Во-первых, ему удается в коротких зарисовках показать героев многомерными и по-настоящему живыми. Во-вторых, все, что связано с мистикой, проходит по февральскому льду и в любой момент готово провалиться, но справляется с балансом.
Несмотря на фигуру Вагинова в центре, книга понятна и может быть интересна читателям без специального образования. Потому что все эти отсылки ради отсылок уже достали.
“Комната Вагинова” – классная лаконичная история в лучших петербургских традициях и декорациях. Русская литература с помощью этой книги за пару вечеров докажет, что жива.
8 из 10
Антон Секисов “Комната Вагинова” (2023)
Помню, что уже собирался уходить из книжного с пустыми руками, но боковым зрением зацепил название на полке. Я уже как-то делился, что Вагинов – один из самых недооцененных авторов XX века. Поэтому встретить книгу, вроде как связанную с ним – настоящий подарок. Чуть позже понял, что и автор мне знаком, поэтому будет интересно посмотреть, как он вырос за 8 лет.
Фабула такая: Сеня работает над книгой о Вагинове, поэтому селится в коммуналке на канале Грибоедова, где когда-то жил кумир, чтобы найти ключ к его творчеству. Сене достается комната с приятным видом на канал, но ему обязательно нужно попасть к соседям и увидеть внутренний двор. Соседи Сени весьма колоритные персонажи: поэт-графоман, итальянский “шпион”, енот Николай Васильевич и еще пара занятных экземпляров Кунсткамеры.
Что важно понимать про книгу – это петербургский текст. Сабжанр можно считать локальной модификацией магического реализма, но обязательно с поехавшими кукухой и обилием топонимов. Читатель всегда должен чувствовать запах гнили под паркетом. Всегда понимать, что рассказчик – не самый надежный тип.
Нельзя сказать, будто жанр издох в последнее время, чтобы его потребовалось воскрешать, но Секисов делает действительно круто. Во-первых, ему удается в коротких зарисовках показать героев многомерными и по-настоящему живыми. Во-вторых, все, что связано с мистикой, проходит по февральскому льду и в любой момент готово провалиться, но справляется с балансом.
Несмотря на фигуру Вагинова в центре, книга понятна и может быть интересна читателям без специального образования. Потому что все эти отсылки ради отсылок уже достали.
“Комната Вагинова” – классная лаконичная история в лучших петербургских традициях и декорациях. Русская литература с помощью этой книги за пару вечеров докажет, что жива.
8 из 10
Ромен Гари “Пожиратели звезд” (1961)
Старик Хаксли как-то спросил: “что если Земля – ад какой-то другой планеты?”. Ромен Гари не то, чтобы подслушивал, но вступить в диалог хотел. В его воображении возник персонаж, который не видит дьявола, но знает, что он заправляет тут всем. Даже соседней очередью, что движется быстрее. Кажется, этим вдохновится Пелевин, когда направит своего героя в поисках абсолютного зла и богини Кали на завод Лады [Калины].
Нет ничего обиднее для автора, чем получить статус локальной знаменитости.
– Он как омский Камю или Гёте из Вильнюса, – все, братан, это конечная. “Пожиратели звезд” часто рассматривают, как “Фауста” для поколения Х, но мне кажется этот текст вполне самостоятельным. Какие-то параллели провести можно, но тянуть их до “Волшебной Горы” будет ближе.
История вращается вокруг вымышленной латиноамериканской страны и правления местного узурпатра. Кроме этого, есть американская девушка – носитель всего доброго и вечного. Политические аллюзии не самое сильное место книги, будем честны, но рабство иллюзий, то как человек находит в реальности подтверждения своим безумным теориям – вот это круто. В плюсы также можно записать экзотичный сеттинг, который выписан реалистично, поскольку Гари сам бывал в Боливии с дипломатической миссией.
Есть еще проблема с уровнем дичи, с которым Гари не очень хорошо управляется. Это как бы ни рыба, ни кровь, кишки, расчленка. Хороший эксперимент, чтобы выйти из зоны писательского комфорта, но в формате романа выглядит натянуто, как скинни на сороколетних.
7 из 10
Старик Хаксли как-то спросил: “что если Земля – ад какой-то другой планеты?”. Ромен Гари не то, чтобы подслушивал, но вступить в диалог хотел. В его воображении возник персонаж, который не видит дьявола, но знает, что он заправляет тут всем. Даже соседней очередью, что движется быстрее. Кажется, этим вдохновится Пелевин, когда направит своего героя в поисках абсолютного зла и богини Кали на завод Лады [Калины].
Нет ничего обиднее для автора, чем получить статус локальной знаменитости.
– Он как омский Камю или Гёте из Вильнюса, – все, братан, это конечная. “Пожиратели звезд” часто рассматривают, как “Фауста” для поколения Х, но мне кажется этот текст вполне самостоятельным. Какие-то параллели провести можно, но тянуть их до “Волшебной Горы” будет ближе.
История вращается вокруг вымышленной латиноамериканской страны и правления местного узурпатра. Кроме этого, есть американская девушка – носитель всего доброго и вечного. Политические аллюзии не самое сильное место книги, будем честны, но рабство иллюзий, то как человек находит в реальности подтверждения своим безумным теориям – вот это круто. В плюсы также можно записать экзотичный сеттинг, который выписан реалистично, поскольку Гари сам бывал в Боливии с дипломатической миссией.
Есть еще проблема с уровнем дичи, с которым Гари не очень хорошо управляется. Это как бы ни рыба, ни кровь, кишки, расчленка. Хороший эксперимент, чтобы выйти из зоны писательского комфорта, но в формате романа выглядит натянуто, как скинни на сороколетних.
7 из 10
Владимир Сорокин “Наследие” (2023)
После “Доктор Гарин” у меня не было особых ожиданий от третьей части истории, начатой еще в 2010-ом в повести “Метель”. Даже обзор в свое время писать не стал. Книжку купил, чтобы оправдать проходку на Non/fiction 23. Купил перед поездом, поэтому слегка кекнул, что первая часть начинается также на ЖД-станции. К счастью, на этом совпадения закончились, потому что поезд из книги топили парными обрубками врагов народа. Сорокин за первую страницу дает понять, что новое время наступило и мутировало из гротескного во что-то жуткое.
Многие авторы разменивают насилие на пыль в глаза. Показав во всех подробностях уничтожение человека, они думают, что повысили ставки. Что показали действительно опасного персонажа, но какому-то нетривиальному замыслу сложно выжить за такой ширмой из вау-эффектов. Насилие в новой книге Сорокина становится не просто языком повествования, как в “Американский психопат”. Это новая Норма, поэтому оно просто происходит, без рефлексии и высших целей. Это сама ткань milkреальности.
“Наследие” берет своей иррациональностью. Города уже не бомбят ядрами, как в “Доктор Гарин”. Мирный договор уже принят, репарации уже платятся. Люди наживают новые капиталы и даже изменили теллуровым гвоздям в пользу газа. Но теперь камера-хенелора спускается ниже и фиксирует партизанские отряды, православный ленинизм, мертвых чернышей, коих считали самыми живучими. Пролетев между сосен, она видит кровь на снегу. Видит, как вымысел проник в реальность, как автор сплелся с собственным текстом, словно брат с сестрой. Потому и страшно.
⅔ книги состоят из мата, убийств и групповых изнасилований, а финальная треть намеренно притворяется классическим русским романом. Рекомендовать такое было бы странно. Скажу только, что возможно, история приходит к своей финальной форме именно в таком составе, потому что у самого Сорокина близнецы.
8 из 10, если вам норм книжки про Патрика Бейтмена, жемчуг в бассейне и танжерские проделки молодого Вилли Б. Возможно, я отойду немного и напишу еще что-то про все новое сорокинское средневековье, как дедал схему про Пелевина, но пока так.
После “Доктор Гарин” у меня не было особых ожиданий от третьей части истории, начатой еще в 2010-ом в повести “Метель”. Даже обзор в свое время писать не стал. Книжку купил, чтобы оправдать проходку на Non/fiction 23. Купил перед поездом, поэтому слегка кекнул, что первая часть начинается также на ЖД-станции. К счастью, на этом совпадения закончились, потому что поезд из книги топили парными обрубками врагов народа. Сорокин за первую страницу дает понять, что новое время наступило и мутировало из гротескного во что-то жуткое.
Многие авторы разменивают насилие на пыль в глаза. Показав во всех подробностях уничтожение человека, они думают, что повысили ставки. Что показали действительно опасного персонажа, но какому-то нетривиальному замыслу сложно выжить за такой ширмой из вау-эффектов. Насилие в новой книге Сорокина становится не просто языком повествования, как в “Американский психопат”. Это новая Норма, поэтому оно просто происходит, без рефлексии и высших целей. Это сама ткань milkреальности.
“Наследие” берет своей иррациональностью. Города уже не бомбят ядрами, как в “Доктор Гарин”. Мирный договор уже принят, репарации уже платятся. Люди наживают новые капиталы и даже изменили теллуровым гвоздям в пользу газа. Но теперь камера-хенелора спускается ниже и фиксирует партизанские отряды, православный ленинизм, мертвых чернышей, коих считали самыми живучими. Пролетев между сосен, она видит кровь на снегу. Видит, как вымысел проник в реальность, как автор сплелся с собственным текстом, словно брат с сестрой. Потому и страшно.
⅔ книги состоят из мата, убийств и групповых изнасилований, а финальная треть намеренно притворяется классическим русским романом. Рекомендовать такое было бы странно. Скажу только, что возможно, история приходит к своей финальной форме именно в таком составе, потому что у самого Сорокина близнецы.
8 из 10, если вам норм книжки про Патрика Бейтмена, жемчуг в бассейне и танжерские проделки молодого Вилли Б. Возможно, я отойду немного и напишу еще что-то про все новое сорокинское средневековье, как дедал схему про Пелевина, но пока так.
Марина Кочан “Хорея” (2023)
#ноунеймы
Опять будет обзор с подстрочником.
Если честно, я пока не определился, как относиться к автофикшн. С одной стороны, мне нравятся отдельные вещи и верится, что такое письмо оказывает терапевтический эффект на авторов. /Нужен ли при этом читатель вообще?/
С другой стороны, это как бы не совсем художественная литература, а зависание монетки в воздухе. То, что по закону жанра должно быть правдой априори, на самом деле, остается вопросом доверия к тексту. Как в случае с “Музеем”. /С третьей стороны, что вообще такое литература, если не умение рассказывать истории./
История Марины связана с отцом и его редкой болезнью, имеющей поэтическое название “хорея” или прозаическое – синдром Гентингтона. Она встречается с ней случайно и примеряет симптомы на то, что происходило с отцом долгие годы. Пазл сходится и во многом объясняет хаотичное поведение близкого человека. При этом часть про хорею – скорее верхний слой. Сквозь это открытие проступает вся история [болезни] их семьи.
/Согласитесь, что часто мы думаем про ушедших, что не успели с ними обсудить что-то по-настоящему важное или просто узнать ближе, хотя прожили в одних комнатах целые жизни./
Перед самым рождением ребенка Марина узнает, что может передать ему сломанный ген или же запустить собственный счетчик, открыв коробку с котом. Кажется, что кульминацией будет результат теста, но авторке классно удается сместить фокус на дорожное приключение и разговор с сестрой.
Отец Марины несколько раз был в Чернобыле по долгу службы. Срезал почву для исследований, вывозил ее огородами, потому что так делали все, а потом решил, что ему нужны дети, не подумав про риск второй головы. /Но в этот пласт мы не пойдем, хотя параллель интересная./
Мне понравился простой, но образный и красивый язык. Ненавязчивая многослойность и честность, в которой не хочется сомневаться. Немного хихикнул с маркировки 18+, которая призвана “защитить детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию”. Вот так мы и получаем рекламы с синей жидкостью, а потом чему-то удивляемся.
9 из 10 и даже захотелось почитать Марину Кочан в других жанрах
#ноунеймы
Опять будет обзор с подстрочником.
Если честно, я пока не определился, как относиться к автофикшн. С одной стороны, мне нравятся отдельные вещи и верится, что такое письмо оказывает терапевтический эффект на авторов. /Нужен ли при этом читатель вообще?/
С другой стороны, это как бы не совсем художественная литература, а зависание монетки в воздухе. То, что по закону жанра должно быть правдой априори, на самом деле, остается вопросом доверия к тексту. Как в случае с “Музеем”. /С третьей стороны, что вообще такое литература, если не умение рассказывать истории./
История Марины связана с отцом и его редкой болезнью, имеющей поэтическое название “хорея” или прозаическое – синдром Гентингтона. Она встречается с ней случайно и примеряет симптомы на то, что происходило с отцом долгие годы. Пазл сходится и во многом объясняет хаотичное поведение близкого человека. При этом часть про хорею – скорее верхний слой. Сквозь это открытие проступает вся история [болезни] их семьи.
/Согласитесь, что часто мы думаем про ушедших, что не успели с ними обсудить что-то по-настоящему важное или просто узнать ближе, хотя прожили в одних комнатах целые жизни./
Перед самым рождением ребенка Марина узнает, что может передать ему сломанный ген или же запустить собственный счетчик, открыв коробку с котом. Кажется, что кульминацией будет результат теста, но авторке классно удается сместить фокус на дорожное приключение и разговор с сестрой.
Отец Марины несколько раз был в Чернобыле по долгу службы. Срезал почву для исследований, вывозил ее огородами, потому что так делали все, а потом решил, что ему нужны дети, не подумав про риск второй головы. /Но в этот пласт мы не пойдем, хотя параллель интересная./
Мне понравился простой, но образный и красивый язык. Ненавязчивая многослойность и честность, в которой не хочется сомневаться. Немного хихикнул с маркировки 18+, которая призвана “защитить детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию”. Вот так мы и получаем рекламы с синей жидкостью, а потом чему-то удивляемся.
9 из 10 и даже захотелось почитать Марину Кочан в других жанрах
Трики “Ад за углом” (2019)
У меня несколько месяцев лежал недописанным текст сразу про две книжки российских писательниц. Каждый раз, думая о том, что пора бы что-то выложить, понимал, что не могу его завершить. Я почему-то так зафокусился, что должен доделать этот обзор, что стал игнорировать все остальные интересные книжки, а они случились за последнее время.
Возможно, вы никогда не слышали Трики, но почти наверняка видели его у Бессона в “Пятом элементе”. Возможно, знаете его как одного из основателей трип-хопа и Massive Attack или по фитам со Скриптонитом и Смоки Мо. В любом случае то, что вы знаете о Трики имеет мало общего с историей, рассказанной в книге.
Во-первых, потому что язык, которым говорит Трики, слишком искренний. Он не пытается быть гэнста, который прохавал жизнь с низов, хотя мог бы удачно выложить эту карту. Не пытается быть интеллектуалом, что больше играет отсылками, чем занимается творчеством. Он малыш-Трики, который идет своим путем.
Во-вторых, потому что музыкант сразу предупреждает, что у него бывали сложные периоды, поэтому эпизоды, которые совсем не отложились в памяти, он попросил заполнить своих близких. От этого книга приобретает удивительную полифоничность, потому что местами Трики отвечает на эти комментарии, спорит с ними или просто смеется, каким дурачком тогда был.
Первую половину книги читал в сапсане, включая каждый упомянутый трек или исполнителя. Теперь кажется, это единственно верный способ отправиться в путешествие вместе с Трики. Так я узнал, что главная тема “Осторожно модерн!” была написана протосоставом Massive Attack. Идеальная книга для короткой поездки.
Мне всегда казалось странным, что в Британии на одном таймлайне образовалось столько крутых музыкантов. Я уже озвучивал эту мысль, когда рассказывал про биографию Роберта Смита, но “Ад за углом” достраивает важную деталь. Город Бристоль здесь такой же живой персонаж, который эволюционирует от главы к главе и немножечко разбивает сердечко отбойничком.
P.S.
Если никогда не слышали Трики, начните с моего любимого альбома “False Idols”.
У меня несколько месяцев лежал недописанным текст сразу про две книжки российских писательниц. Каждый раз, думая о том, что пора бы что-то выложить, понимал, что не могу его завершить. Я почему-то так зафокусился, что должен доделать этот обзор, что стал игнорировать все остальные интересные книжки, а они случились за последнее время.
Возможно, вы никогда не слышали Трики, но почти наверняка видели его у Бессона в “Пятом элементе”. Возможно, знаете его как одного из основателей трип-хопа и Massive Attack или по фитам со Скриптонитом и Смоки Мо. В любом случае то, что вы знаете о Трики имеет мало общего с историей, рассказанной в книге.
Во-первых, потому что язык, которым говорит Трики, слишком искренний. Он не пытается быть гэнста, который прохавал жизнь с низов, хотя мог бы удачно выложить эту карту. Не пытается быть интеллектуалом, что больше играет отсылками, чем занимается творчеством. Он малыш-Трики, который идет своим путем.
Во-вторых, потому что музыкант сразу предупреждает, что у него бывали сложные периоды, поэтому эпизоды, которые совсем не отложились в памяти, он попросил заполнить своих близких. От этого книга приобретает удивительную полифоничность, потому что местами Трики отвечает на эти комментарии, спорит с ними или просто смеется, каким дурачком тогда был.
Первую половину книги читал в сапсане, включая каждый упомянутый трек или исполнителя. Теперь кажется, это единственно верный способ отправиться в путешествие вместе с Трики. Так я узнал, что главная тема “Осторожно модерн!” была написана протосоставом Massive Attack. Идеальная книга для короткой поездки.
Мне всегда казалось странным, что в Британии на одном таймлайне образовалось столько крутых музыкантов. Я уже озвучивал эту мысль, когда рассказывал про биографию Роберта Смита, но “Ад за углом” достраивает важную деталь. Город Бристоль здесь такой же живой персонаж, который эволюционирует от главы к главе и немножечко разбивает сердечко отбойничком.
P.S.
Если никогда не слышали Трики, начните с моего любимого альбома “False Idols”.
Джон Херси «Хиросима» (1946)
Представьте, что начинаете свой обычный день. С привычных ритуалов и слегка заспанными. Ставите любимый плейлист, варите кофе, готовите завтрак, проверяете соцсети. Смеетесь с мемов, присланных вашими друзьями из других часовых поясов. А потом все это заканчивается. Стекла выбивает, но вместо свежего воздуха в дом врывается огонь. Это значит только одно — вам повезло. Вы на расстоянии около 10 км от взрыва. Детскому госпиталю, который находился в 500 метрах от эпицентра, повезло меньше.
Книга Джона Херси не пытается быть страшилкой, чтобы никогда больше или какой-то поучительной историей про не грози южному Перл-Харбору. Она фокусируется на нескольких выживших и рассказывает, как сложились их судьбы. Что они делали в первые часы, дни, недели, месяцы. Как обсуждали, что же это все-таки было? Может быть, рекордная масса напалма? Может быть, особая обработка серой или множество бомб, зародивших сотни пожаров, слившихся в один?
>Одна бомба не могла убить 150 000 человек
Что может быть страшнее атомной бомбардировки? Потеря семьи? Лучевая болезнь? Кажется, что после взрыва самое страшное позади, но из-за пепла еще не видна, пожалуй, главная проблема книги.
>Или могла?
Государству будет удобнее делать буквально все, лишь бы не признавать особый статус жителей Хиросимы и Нагасаки. Оно будет замалчивать, относиться к ним, как к прокаженным, делать облученных разменной монетой в политических играх. Все это найдет на камень японского смирения, поэтому будет казаться, что солнце покинуло эти города.
Несмотря на то, что «Хиросима» изначально была журнальной статьей, голой и фактографичной, поражает количество оптик, через которые можно смотреть на этот текст. Эта история и про страх неизведанного, и про гонку вооружений, и политический триллер, и про обычных людей, которые днями не спали, перевязывали раны и давали пить тем, кто уже не мог шевелить губами. Про тех, кто выбрал вернуться в огонь, потому что быстро понял, что их старая жизнь здесь обрывается. Про людей, которые учились жить в новых телах и заново учились улыбаться.
Представьте, что начинаете свой обычный день. С привычных ритуалов и слегка заспанными. Ставите любимый плейлист, варите кофе, готовите завтрак, проверяете соцсети. Смеетесь с мемов, присланных вашими друзьями из других часовых поясов. А потом все это заканчивается. Стекла выбивает, но вместо свежего воздуха в дом врывается огонь. Это значит только одно — вам повезло. Вы на расстоянии около 10 км от взрыва. Детскому госпиталю, который находился в 500 метрах от эпицентра, повезло меньше.
Книга Джона Херси не пытается быть страшилкой, чтобы никогда больше или какой-то поучительной историей про не грози южному Перл-Харбору. Она фокусируется на нескольких выживших и рассказывает, как сложились их судьбы. Что они делали в первые часы, дни, недели, месяцы. Как обсуждали, что же это все-таки было? Может быть, рекордная масса напалма? Может быть, особая обработка серой или множество бомб, зародивших сотни пожаров, слившихся в один?
>Одна бомба не могла убить 150 000 человек
Что может быть страшнее атомной бомбардировки? Потеря семьи? Лучевая болезнь? Кажется, что после взрыва самое страшное позади, но из-за пепла еще не видна, пожалуй, главная проблема книги.
>Или могла?
Государству будет удобнее делать буквально все, лишь бы не признавать особый статус жителей Хиросимы и Нагасаки. Оно будет замалчивать, относиться к ним, как к прокаженным, делать облученных разменной монетой в политических играх. Все это найдет на камень японского смирения, поэтому будет казаться, что солнце покинуло эти города.
Несмотря на то, что «Хиросима» изначально была журнальной статьей, голой и фактографичной, поражает количество оптик, через которые можно смотреть на этот текст. Эта история и про страх неизведанного, и про гонку вооружений, и политический триллер, и про обычных людей, которые днями не спали, перевязывали раны и давали пить тем, кто уже не мог шевелить губами. Про тех, кто выбрал вернуться в огонь, потому что быстро понял, что их старая жизнь здесь обрывается. Про людей, которые учились жить в новых телах и заново учились улыбаться.
Антуан Володин “Бардо иль не Бардо” (2004)
Прошлым летом в Бертгольд центре была книжная ярмарка. Я долго крутился возле палатки издательства Ивана Лимбаха. Больше всего, конечно, заинтересовался Островом обреченных и другой книжкой Володина, где тьма выступает главным героем. “Бардо иль не Бардо” рассматривалась скорее по остаточному принципу, но видя мой интерес, ребята решили не разлучать близнецов и просто подарили книжку. Как будто в знак благодарности я решил начать с нее, а добрался до обзора только сейчас. Такие дела.
“Бардо иль не Бардо” рассказывает 7 историй о состояниях после смерти. Бардо — концепция из буддизма, описывающая промежуточное состояние между жизнями. Причем это не просто комната ожидания, как у Нео в третьей Матрице, а настоящее испытание, в котором важна поддержка провожатого. Героями становятся люди, которые только что умерли, а кто-то с того света начитывает им текст особой книги — Махавибхаши.
После прочтения первой главы кажется, что теперь все понятно, куда еще 6 штук, но Володин как фокусник достает из кармана все новые и новые смыслы. Один и тот же конфликт жизни и смерти переливается у него покруче бензина в самой глубокой луже Миргорода. Все герои отличаются друг от друга: кого-то пугает тьма, кто-то доволен, что оказался в ней не один. Кто-то был готов к бардо с самого детства, а кто-то случайно уронил снаряд и даже не понимает, что завтра не на работу.
Сам Антуан Володин довольно интересный персонаж. Мистификация уживается в нем поровну с чувством слова. Он никогда не говорит о себе, как о профессиональном писателе, хотя многие его переводы с русского на французский считаются каноничными. Он работает под несколькими псевдонимами и под каждой маской выпускает интересные вещи, как будто для баланса. Что-то похожее можно видеть в супермаркетах, когда просят от одной свободной кассы перейти к другой.
Книга так устроена, что само слово бардо становится рефреном. Оно стучит в голове барабаном с того света, поэтому к концу от него уже хочется просто отделаться и проверить, сработают ли спички этой ночью.
6 Бардо из 7
Прошлым летом в Бертгольд центре была книжная ярмарка. Я долго крутился возле палатки издательства Ивана Лимбаха. Больше всего, конечно, заинтересовался Островом обреченных и другой книжкой Володина, где тьма выступает главным героем. “Бардо иль не Бардо” рассматривалась скорее по остаточному принципу, но видя мой интерес, ребята решили не разлучать близнецов и просто подарили книжку. Как будто в знак благодарности я решил начать с нее, а добрался до обзора только сейчас. Такие дела.
“Бардо иль не Бардо” рассказывает 7 историй о состояниях после смерти. Бардо — концепция из буддизма, описывающая промежуточное состояние между жизнями. Причем это не просто комната ожидания, как у Нео в третьей Матрице, а настоящее испытание, в котором важна поддержка провожатого. Героями становятся люди, которые только что умерли, а кто-то с того света начитывает им текст особой книги — Махавибхаши.
После прочтения первой главы кажется, что теперь все понятно, куда еще 6 штук, но Володин как фокусник достает из кармана все новые и новые смыслы. Один и тот же конфликт жизни и смерти переливается у него покруче бензина в самой глубокой луже Миргорода. Все герои отличаются друг от друга: кого-то пугает тьма, кто-то доволен, что оказался в ней не один. Кто-то был готов к бардо с самого детства, а кто-то случайно уронил снаряд и даже не понимает, что завтра не на работу.
Сам Антуан Володин довольно интересный персонаж. Мистификация уживается в нем поровну с чувством слова. Он никогда не говорит о себе, как о профессиональном писателе, хотя многие его переводы с русского на французский считаются каноничными. Он работает под несколькими псевдонимами и под каждой маской выпускает интересные вещи, как будто для баланса. Что-то похожее можно видеть в супермаркетах, когда просят от одной свободной кассы перейти к другой.
Книга так устроена, что само слово бардо становится рефреном. Оно стучит в голове барабаном с того света, поэтому к концу от него уже хочется просто отделаться и проверить, сработают ли спички этой ночью.
6 Бардо из 7
Иво Адрич «Мост на Дрине» (1961)
Этой зимой я впервые побывал в Сербии. Успел потолкаться в книжных, но как-то не разобрался на месте, кого стоит взять, чтобы познакомиться плотнее с литературой страны. Через месяц мне случайно попался «Мост на Дрине», за который Иво Адрич получил Нобелевскую премию. Лучшего образца и не придумать.
Сербия долгое время была частью Османской империи, затем перешла Австрии, а независимость получила не так давно. Чтобы рассказать историю этой страны, мост кажется самым удачным символом объединения разных культур и религий.
В книге нет главных героев. Адрич скорее прикладывает частные истории к мосту, как кулисы к Невскому проспекту. По тону они часто напоминают сюжеты песен Короля и шута, но между ними довольно большие прослойки рыхлого текста.
С одной стороны, мне нравится структура, в которой автор объединяет одной идеей набор рассказов, как это делает Эллис в «Информаторы» или Веллер в своем петербургском тексте. С другой стороны, пропадает ощущение кульминации и весь текст воспринимается более спокойно. С третьей стороны, Адрич похоже не целился в удивление читателей, а старался сделать свои истории более реалистичными.
Я понимаю, что мои ожидания — это мои проблемы, и никто не обещал мне американских горок, но «Мост на Дрине» больше документалка, чем художественное произведение. Такой формат имеет право на жизнь, поэтому потраченного времени не жаль.
6 плескавиц из 10 буреков
Этой зимой я впервые побывал в Сербии. Успел потолкаться в книжных, но как-то не разобрался на месте, кого стоит взять, чтобы познакомиться плотнее с литературой страны. Через месяц мне случайно попался «Мост на Дрине», за который Иво Адрич получил Нобелевскую премию. Лучшего образца и не придумать.
Сербия долгое время была частью Османской империи, затем перешла Австрии, а независимость получила не так давно. Чтобы рассказать историю этой страны, мост кажется самым удачным символом объединения разных культур и религий.
В книге нет главных героев. Адрич скорее прикладывает частные истории к мосту, как кулисы к Невскому проспекту. По тону они часто напоминают сюжеты песен Короля и шута, но между ними довольно большие прослойки рыхлого текста.
С одной стороны, мне нравится структура, в которой автор объединяет одной идеей набор рассказов, как это делает Эллис в «Информаторы» или Веллер в своем петербургском тексте. С другой стороны, пропадает ощущение кульминации и весь текст воспринимается более спокойно. С третьей стороны, Адрич похоже не целился в удивление читателей, а старался сделать свои истории более реалистичными.
Я понимаю, что мои ожидания — это мои проблемы, и никто не обещал мне американских горок, но «Мост на Дрине» больше документалка, чем художественное произведение. Такой формат имеет право на жизнь, поэтому потраченного времени не жаль.
6 плескавиц из 10 буреков