Происходящие в мире пертурбации поражают своей масштабностью. Рушатся вековые мифы о незыблемости границ, обязательности договоров, универсальности доллара, святости конвенций и т. п. Не выдержали проверки временем и новые верования и идеологемы тотальной толерантности. Всё летит в тартарары. Судите сами, три года усердно строили храм BLM , скольким людям сломали судьбу и попортили биографию. Вводили ритуалы коллективного покаяния и коленопреклонения. И что? Зримым подтверждением провала всей этой затеи стала последняя церемония Оскара. Вдруг апофеоз гламура и мирового блеска превратился в площадку, где два весёлых негра дубасят друг друга на потеху публике. Такая метаморфоза почище преображения Чудовища в галантерейного принца. Верно говорят, что сколько волка не корми, он всё в лес смотрит.

Читаю записки Алисы Коонен, примы Камерного театра, музы его бессменного режиссёра Александра Таирова. Удивительная актриса, удивительный театр, удивительное время. Смена эпох, крушение старого мира, рождение новой страны. Но для Коонен этого просто не было. Она даже мельком не упоминает о хрестоматийных атрибутах революции и гражданской войны. Ни мерной поступи железных батальонов пролетариата, ни грохочущих залпов трехдюймовок, ведущих огонь с орудийных площадок угрюмых бронепоездов, ни стремительных конных атак под Касторной и Лозовой, ни дроздовских и корниловских цепей, идущих строевым шагом на красные пулемёты. Ни пайковой воблы и пшена, ни опереточных анархистов и мрачных чекистов. В общем весь тот антураж, так хорошо описанный Толстым, Булгаковым, Бабелем, Ходасевичем, Берберовой и иже с ними, напрочь отсутствует. А присутствует мир театра, мир, где ставятся спектакли с названиями так далёкими от классовой борьбы "Фамира Кифаред", " Принцесса Брамбилла", " Покрывало Пьеретты". Где артисты летом 1919(!) года ездят на дачу и живут сытной деревенской жизнью всего в 100 верстах от Москвы. И как Коонен об этом пишет, понимаешь, что это - не островок благополучия , не попытка уйти в башню из слоновой кости, а способ найти своё место и место своего искусства в новом мире. Не подлаживаться под этот новый мир, не пойти к нему в услужение, а сделать его сценой для себя и своего таланта. И остаться верной своему выбору до конца. Все-таки есть женщины в русских селеньях, да и в городах тоже.

Известно, что в русском народном творчестве есть два архетипических образа - Иван-царевич и Иван-дурак. Интересно, что Иван-дурак очень часто становится Иваном-царевичем, а вот Иван-царевич дураком - никогда. Это свидетельствует, что наши предки ещё в древности догадывались о существовании социальных лифтов. Но причём тут сказки, вы спросите меня. Отвечаю: с лёгкой руки одного велеречивого царедворца наша галерея архетипов обогатилась ещё одним образом. Это Ваня - патриот который в отличие от первых двух подвигов не совершает, а просто любит Родину. И любит, как грузин Гиви из анекдота помидоры: кушать да, а так - нет. И эти Вани, сопя и толкаясь, торопятся занять место в пантеоне, чтобы не дай бог не оттерли от заветного окошка, где деньги дают. А оному велеречивому царедворцу и иже с ними стоит напомнить слова автора "Истории одного города":
" Эдак тебе каждый поросёнок в глаза будет говорить, что он - не свинья, а просто поросячьими духами прыскается. " Ну а вы, любезные мои читатели, руководствуйтесь советом Козьмы : "Если на клетке слона прочтёшь надпись " буйвол", не верь глазам своим." От себя добавлю -и ушам тоже.

В противовес общепринятому мнению, что война - это убыль населения, есть страна, где наооборот - народонаселение только увеличивается. Это Израиль. Причём он прирастает не за счёт заполошных беженцев, а за счёт российских олигархов и их челяди. Восхищает, что среди новоявленных иерусалимских дворян вдруг стали являться миру кондовые сермяжные, они же посконные и домотканные, рожи, которые ну ни как не заподозришь в принадлежности к коленам израилевым. И всё как один олигархи. Воистину, чудны дела твои, господи! Выходит, что русской смекалке в сочетании и еврейской практичностью нипочём всё эти санкции, которые всего лишь новая ипостась немецкой железной воли. А чем кончил носитель этой самой железной воли немец Гуго Карлович Пекторалис, который приехал покорять Россию, это ещё Лесков поведал: переел блинов на масленой и помер. Как бы и с нынешними его потомками чего-нибудь этакого не приключилось. А всё потому, что книжек не читают.

Побывал на днях в кино. Смотрел "Мегре и таинственная девушка". Был приятно поражён новым уровнем комфорта в зале. Кресла теперь не просто откидываются, а лёгким движением руки превращаются в элегантное ложе, снабжённое столиком. Ну просто страсти по Петронию, если кто знаком с античной литературой. Но вернёмся к собственно фильму. Классический образчик добротного французского кино. Узкие улочки, скверы, мощеные брусчаткой, чистенькие дворики с живописно развешанным бельём, мрачные мансарды, крутые лестницы, полутемные кабачки, где под меланхолические переливы аккордеона отрешенно кружатся пары, грубые столы без скатертей, за которыми так удобно топить печаль в бокале красного. В общем весь тот Париж, который знаком нам по романам Бальзака и Золя, только перенесённый в 50-е годы прошлого века. И в этом мире как кит среди айсбергов двигается и мыслит Депардьё. А неснимаемое пальто только подчёркивает неустанную работу его мысли. Я видел разных актёров в роли Мегре - и наших и французских (один Жан Габен чего стоит), и итальянских и даже одного английского. На мой взгляд, Габен лучше всех воплотил образ, созданный Сименоном, но Депардьё удалось показать малоизвестную сторону французского характера. Угрюмую, молчаливую настойчивость, что так впечатляет в образе Жана Вальжана из "Отверженных" и в незабываемом Вотрене из "Отца Горио" и "Блеска и нищеты куртизанок". Может, это и есть истинный французский характер, а не тот вертлявый жуир, которого нам впаривали последние пол-века.

В телевизоре "Дни Турбиных", советские, классические, с Басовым, Лановым и пр. В инете - видео немецких танков, идущих на восток. Какое-то дежа вю с двойной экспозицией. Кажется, что совсем скоро из репродукторов снова загремит набатом " Вставай, страна огромная." Опять немцы, опять с ними почти вся Европа. Всё как 70 лет назад, только страна другая. А мы? Нет, мне всё понятно, что происходит на Донбассе. Своих не бросаем. И с демилитаризацией нет проблем. Вот только с денацификацией как быть? Её без Нюрнберга никак не проведешь. А то ведь опять: мы - им газ и новые буквари, а они нас - снова на гиляку? Вот по этому вопросу хотелось бы большей ясности от Верховного. Как там у Суворова - "каждый солдат должен знать свой манёвр". Чтобы снова на те же грабли не наступать. Недаром мудрый Даль заметил: " Хохол не соврет, но и всей правды не скажет". А писатели не ошибаются, им талант не позволяет.

В октябре 1812 года как раз после Бородинской битвы Жуковский написал стихотворение "Певец во стане русских воинов". Обширный стих - там есть всё: и хвала полководцам, и поминание павших, и благодарение царю и Всевышнему. Реальный манифест мастеров культуры той эпохи, открыто заявивших о своей гражданской позиции, говоря языком нынешних передовиц. Игорь Северянин в 1914 году, переступив через ажурную пену и отринув шум платья муарового, воскликнул: " Тогда ваш нежный, ваш единственный, я поведу вас на Берлин." Я уж не говорю о Великой Отечественной. А вот сейчас такого я что-то не вижу. Вдруг у многих делателей прекрасного появились срочные дела в жарких краях и даже новые родословные и паспорта образовались. А некоторые корифеи просто переметнулись на чужую сторону, не просто дезертировали, а открыто встали под вражеское знамя. И в этой идейной сумятице народ наш сам, без всяких указивок сверху, вспомнил, а, может, и никогда не забывал, кто мы и под каким знаменем нас водила молодость в сабельный поход. Это я и про наши танки, идущие в бой под красным флагом, и про старушку с флагом. И получается, как гром грянул, так сразу креститься стали. Армии без знамени не бывает. И пока начальники впопыхах ещё этого не уразумели, народ снова достал из пыльного цейхгауза красное знамя. Значит, время настало. Как там у Маяковского: "Отечество славлю, которое есть, но трижды - которое будет". Провидец, прямо, как Жуковский.

Настроение собратьев по телеге в инете подобно маятнику Фуко мечется от одной крайности к другой. Конечно, люди творческие, натуры тонкие, никак нельзя без душевных мук и терзаний. По мне же стенания типа "хватай мешки - вокзал отходит" - просто паника. А как поступают с паникерами во время войны, сами знаете. Да и в мирное время их не жалуют. Как говорил приснопамятный Козьма Прутков: "Огорошенный судьбой ты всё же не отчаивайся". А дворовый фольклор воплотил эту мудрость в песне о мичмане Джоне. Там в припеве прямо рекомендуется: " Чем крепче нервы, тем ближе цель." Это касается не только дел, но и мыслей, я так думаю. Прутков плохого не посоветует.

Глядя на всё, что происходит вокруг, нельзя не вспомнить Алексея Толстого, который " Гиперболоид инженера Гарина": история понеслась вскачь, звеня копытами по черепам дураков. Жаль, что только дураков. Вы спросите причём здесь история? Отвечаю, я верил, что мировая литература ща это время дала исчерпывающую картину людских добродетелей и пороков. Ан нет, как свидетельствуют сводки и репортажи из мест СВО, несть предела человеческой низости и злобе. И этом мрачном паноптикуме негодяев и уродов особое место занимает весёлый парубок, позвонивший с телефона убитого русского солдата его матери чтобы сказать о смерти сына. И видео режим включил для полноты впечатлений. После таких кадров как-то трудней верится в общность наших корней. И во всей полноте понимаешь слова булгаковского Чарноты, обращённые к проходимцу Парамоше : " Я, чтоб тебя расстрелять, даже в большевики записался бы. Записался, расстрелял и сразу же выписался обратно". Литература - это не только чудные картины и вздохи при Луне. Это ещё и руководство к действию. Как там у Маяковского - "Ваше слово, товарищ Маузер." Одним словом, не время, ребята, досматривать сны, даже, если они золотые .

Жомини да Жомини, а о водке ни пол-слова! Так поэт-рубака Денис Давыдов укорял тех, кто увлекался живописанием баталий, забывая, что жизнь - это не только поля сражений, но и тыловые будни. В этой связи не могу не упомянуть о прочитанных на днях записках Н. Окунева "В годы великих потрясений. Дневник московского обывателя 1914 - 1924". Толстенный том в 980 страниц, но оно того стоит. История Отечества глазами обычного человека, не политика, не комиссара, не военного, а просто обывателя. Лев Гумилёв утверждал, что есть три плана постижения исторических событий: с точки зрения орла над степью, с точки зрения всадника, скачущего по степи и с точки зрения суслика, стоящего столбиком у своей норки. Про революцию и постреволюционные годы с точки зрения орла и всадника написаны горы, а вот с точки зрения суслика - раз два и обчелся. А мы-то в большинстве своём не орлы и не всадники как бы некоторым из нас ни хотелось, а суслики, ну пусть - не суслики, а хомячки. Вроде этого Окунева только победнее. Окунев, крестьянский сын, из конторщиков дорос до управляющего отделением пароходства, ворочал миллионами денег и тоннами грузов, жил богато. Это я к вопросу о социальных лифтах при проклятом царизме. Этот Окунев имел привычку читать газеты и фиксировать ход истории в России и мире в своём дневнике. Похвальное стремление запечатлеть перемены в судьбе семьи и страны. Поражает полное равнодушие Окунева к политическим перипетиям, хотя он детально записывает, кто какие взял города. Главное - выжить, обеспечить возможный комфорт и пропитание. Он продолжает служить в своей конторе, подвергшейся советизации, получает паёк и дрова. Впечатляет описание способов и методов добывания хлеба насущного и скрупулезное указание цен чёрного рынка. Оказывается даже в жутком 1918 году в Москве на Сухаревском рынке было всё, что пожелаешь, а в городе работало множество ресторанов и кафе, где подавали рябчиков, икру и другие деликатесы. Правда, за большие деньги, но было же. Как это отличается от хрестоматийных описаний революционных лет, прямо дух захватывает. Верно говорят, что сильный ветер раскачивает деревья, но еле-еле колышет траву. Выходит и вправду, не так страшен черт, как его малюют. И в эпоху потрясений жить можно. Это утешает.

Сегодня день рождения Ленина. Под сенью этого имени прошла значительная часть моей жизни, да и жизни многих моих знакомых. Есть о чем поразмыслить, есть что вспомнить. Для меня первое осознание того, что есть икона революции Ленин и человек по имени Владимир Ульянов, пришло ещё в 60-ые после фильма "6 июля". Эсеровский мятеж в Москве, немецкий посол убит, Дзержинский в плену, ЦК в панике, вождям раздают личное оружие. В кадре Ленин деловито прикидывает в руке браунинг. Непривычный образ основателя нового государства и новой религии. И понимаешь, вот он живой человек, которому страшно, но который готов умереть за своё дело с оружием в руках. Не взойти на плаху как иные претенденты на переделку истории от Разина до Робеспьера, а стоять насмерть. Потом я прочёл много книг о Ленине, и за и против, но мало кто из авторов сумел отразить это качество Владимира Ульянова - его веру в себя и веру в правоту своего дела. И готовность за своё дело идти на всё и до конца. Недаром его боялись враги и боготворил народ. А вот друзей у него не было и не могло быть. Кому охота дружить с человеком, который верит в свою идею? Вон у Христа ведь тоже не было друзей. Ученики были, единомышленники были, а вот о друзьях в Писании не упоминается. Выходит, что одиночество - не всегда следствие неуживчивости или мизантропии. Помните, у Лермонтова "Белеет парус одинокий... " Так вот он белеет не потому, что парус, а потому, что одинокий. Потому что больше в море никого нет. Никто больше не рискнул искать бури. Великая все-таки вещь поэзия. Как и вся литература, пусть даже про Ленина.

Есть в Англии некая Элизабет Кей писательница, пишет детективы. Вот написала 'Седьмую ложь", только это не про ложь, а про женскую дружбу. Моё представление об этом предмете до прочтения сего опуса основывалось на эпизоде из "Записок следователя" Льва Шейнина, бывшего следователя НКВД. Довелось ему в конце 20х расследовать громкое дело о тайном доме свиданий в Москве. Этот случай даже Булгаков отразил в "Зойкиной квартире". Допрашивая содержательницу этого элитного притона, Шейнин был поражён тем, что она с лёгкостью топила всех своих респектабельных подруг, подрабатывавших в этом притоне втайне от своих номенклатурных мужей. " А как же ваша дружба?" - недоумевал следователь. Бандерша в ответ изложила свой взгляд на женскую дружбу примером из прошлой жизни, когда она была уважаемой владелицей шляпного магазина. "30 лет я торговала дамскими шляпками и ни разу не было случая, чтобы женщина покупала шляпку без подруги. И ни разу не было случая, чтобы та посоветовала ей то, что идёт. " Думаю что такого взгляда на женскую дружбу придерживаются процентов 90 мужского населения планеты. И надо сказать, что мировая литература внесла свою лепту в этот миф. Ведь для мужчины друг - это третье плечо, который подаст водку в стакане и скажет, что это пройдёт. Ну, так утверждают поэты. А женская дружба? Что связывает просто приятную даму и даму приятную во всех отношениях кроме выкройки? Этого даже Гоголь не мог объяснить, не говоря уж о Достоевском. Но вот Элизабет Кей заставила меня усомниться в правоте такого взгляда на женскую дружбу. Эта самая Элизабет со знанием дела доказывает, что женская дружба - это такой мир, куда мужчинам лучше не соваться. Прямо Атлантида, Лемурия и континент Гондвана. Затерянный мир, где водятся такие обитатели, что вам и не снилось. В общем, не ходите, дети, в Африку гулять... И упаси вас бог, лезть туда со своим аршином. И себе дороже, и для здоровья может боком выйти. Что Элизабет убедительно и захватывающим образом доказывает. Конечно, не зря есть термин в литературоведении - дамское рукоделие. Но в этом рукоделии, бывает, попадаются преострые предметы. Недолго и обрезаться. Рекомендую к чтению, но с осторожностью. Для тех, кто любит погорячее.

Говорят, время беспощадно. И сильнее всего эту беспощадность ощущаешь в примерочной. Казалось, ещё вчера ты лихо щеголял в осовремененом гусарском мундире - сверх узких штанах и приталенном куртане- весь такой из себя Марлон Брандо, а теперь из зеркала на тебя смотрит не то беженец экипированный в секонд-хенде, не то неудачно одетый статист для съемок малобюджетного хоррора. Даже не дешёвые бренды вдруг отказываются ложиться элегантными складками, а грубо и вызывающе топорщатся в самых неудобных местах и не сходятся в поясе. Поначалу недоумеваешь, отказываешься верить глазам своим, винишь турецких закройщиков и вьетнамских швей, отмахиваешься от жалостливых комментариев друзей и близких, но в груди уже шевелится змея подозрения. Ты изменился и дальше будет только хуже! Время не просто беспощадно - оно неумолимо, сколько бы ни старались доказать обратное поэты,певцы и велеречивые проповедники ЗОЖ и других экзотических способов ухода от действительности. Нужно изрядное мужество, чтобы принять тот факт, что пришла старость, и продолжать жить с этим. А когда совсем невмоготу, взгляни на женщин: ведь в отличие от мужчин они смотрятся в зеркало каждый день, а не только когда примеряют обновы. И всё видят, и всё замечают, и живут, а некоторые даже неплохо. И нас, грешных, поддерживают и ободряют. И за это им большое спасибо.

Приступ аритмии - это не только досадное неудобство, но и прекрасная возможность расширять свои представления о жизни, о современниках. Ведь всякое лечебное заведение - это энциклопедия человеческих типов. Живи Бальзак в наши дни, ему не нужно было бы погружаться в мрачные тайны парижских дворцов и трущоб, чтобы написать "Человеческую комедию". Одного дня в обычной Московской больнице хватит на полное собрание сочинений. Какие типажи, какие лица! А прихотливые судьбы, охотно излагаемые изголодавшимися по общению сопалатниками, - просто подарок для нынешних Дюма и Стивенсонов. Да что далеко ходить за примерами. Вот мой сосед справа: военный дипломат в отставке, объездивший пол-мира, вдовец, живёт один в пустой квартире, пишет стихи и решает кроссворды, пытаясь сохранить ясность ума. Есть взрослые дети, но у них своя жизнь. Отец Горио одним словом в русском изводе. Сосед слева - жилистый, высохший от табака и лет ветеран - афганец. Три срока за речкой, последний в1993 (!), командир отделения десантно-штурмовой роты. Постоянно смотрит в телефоне хронику с Украины и военные сериалы с включённым звуком. Резкий, молчаливый, когда говорит, обильно использует ненормативную лексику. Есть, что вспомнить, но дал подписку. Сосед напротив - банкир, всю жизнь мечтавший изучать историю и заниматься археологией. Такая вот компания, в которой встречаю светлый праздник Первомая. Литература, сплошная литература. Жаль, что я не Бальзак или Дюма на худой конец. Кстати, праздником вас, дорогие мои читатели, с праздником весны и жизни!

Я уже приводил слова Бисмарка о том, что больше всего врут на войне и охоте. Суммируя мой опыт пребывания в больницах, могу с полным основанием добавить к этим двум обстоятельствам ещё и наши богоугодные заведения. Причём постояльцы врут не из хвастовства или желания пофорсить, а просто хотят выставить свою жизнь, а говорят в основном о житейском, в более привлекательном виде, сделать ей, жизни, этакий апгрейд и аплифтинг. И не для слушателей, а для себя любимого. Видимо, когда вдруг осознаешь, что человек смертен и внезапно смертен, инстинктивно хочешь наполнить ушедшее время хоть каким-то смыслом. Ведь не у каждого хватает силы духа взглянуть в лицо неизбежному. В этом женщины выгодно отличаются от сильного пола. Ну, по крайней мере, в этой лечебнице. Особенно меня впечатлила обитательница женской палаты, которая сидела в каталке в дверях своей комнаты и с неподдельным интересом смотрела на поток жизни в коридоре, благо он, коридор, простирается на 70 метров. Она не просто смотрела, а впитывала всё происходящее, а на её лице отражалась деятельная работа мысли. Вот пример, достойный для подражания иным маловерам, впадающим в отчаяние из-за шероховатостей бытия. Ну, вот как-то так.

День Победы. Рад, что удалось встретить этот праздник в родных стенах, а не в больнице. Хорошая больница: врачи обходительные, сестры заботливые, особенно если их поощрить, еда приемлемая, но все-таки больница, дом скорби, богоугодное заведение, как заметил Гоголь. Ну и чувства соответственные - всё время помнишь, что ты не дома, а в гостях, а вечность из абстрактного понятия становится вполне конкретным явлением. Хорошо если сопалатники приличные, а то ведь как придётся. Бывают такие пациенты, что ни сна, ни отдыха измученной душе. Зато какое раздолье для тех, кому интересна жизнь во всех её проявлениях. Нет, это я не о себе, я и так с увлечением смотрю на события моей жизни и жалею только о том, что упустил столько возможностей стать частью этого потока, а не сидеть на берегу в ожидании неизвестно чего или кого. А вот в обители страданий я сумел пересилить инерцию рутинного бытия и попытался стать сопричастным . Нет нужды рассказывать о своём личном опыте, могу только сказать, что если хочешь, чтобы люди потянулись к тебе, необязательно быть проще, надо просто быть внимательней. И тогда ты обязательно услышишь, как звонит колокол, о котором писал Джон Донн. Колокол, который звонит и по тебе. Вот видите, хотел написать про больницу, а всё равно съехал на литературу. Карма, наверное такая.

Читаю иные тексты и не могу отделаться от ощущения, что всё это уже было мною читано. И вот озарило - эти рассуждения о плавном сползании к полномасштабной ядерной войне на фоне оптимистических и легкомысленных картинок в масс-медиа уже было описано в романах американских фантастов середины прошлого века. Это было жутковатое время - начало пятидесятых, когда в Америке лихорадочно строили индивидуальные убежища, а у нас в школах шли учебные тревоги и мы организованно бежали в подвал. Там было жутковато, зато не надо было бояться, что вызовут к доске. Про атомную бомбу никто не думал, ну, может, учителя, они застали войну. А вот в Америке, как я позже понял из книжек Лейбера и Саймака, царила истерия и паническое ожидание конца света. И самое поразительное, что давящее предчувствие неминуемого апокалипсиса упорно глушилось бодряческими заявлениями, залихватскими прогнозами и вездесущей рекламой. Слава богу, тогда обошлось, хватило ума не трогать кнопку Судного дня. На мой взгляд, сейчас опять пытаются вывести за скобки полновесный ядерный конфликт, но тогда для победы необходима духовная мобилизация общества. Наши противники эту мобилизацию ведут полным ходом, вычеркивая нас, русских, из списка живущих на этой земле. Чем ответим мы? Ведь это - не просто день простоять, да ночь продержаться. Думай, Чапай, думай.

Есть у Пелевина рассказ "Некромент", интересный рассказ, не рассказ, а пророчество, как всё творчество этого писателя. Так вот, ещё в 2008 году автор дал исчерпывающее определение русской национальной идеи, которую до сих пор никак не сформулируют власть предержащие. Не могут или не хотят? А вот Пелевин смог. В его видении русская идея звучит так. Цитирую: " - чтобы поезда в России ходили по расписанию, чиновники не требовали откатов, судьи не слушали телефонных звонков, сырьевые бизнесмены не вывозили деньги в Лондон, гаишники жили на одну зарплату, а Рублевка сидела на Чистопольской крытой... ". Для непосвящённых разъясняю, что Чистопольская крытая - это тюрьма, широко известная в узких кругах. Я бы к этой программе-минимум добавил ещё, чтобы из телевизора убрали всё эти надоевшие рожи. И если с поездами, бизнесменами и судьями как-то удалось разобраться, то гаишники, Рублевка и телерожи держат глухую оборону и даже грозят реваншем. Похоже, здесь тоже нужна СВО, пусть даже и без стрельбы и применения ударных БПЛА. Только бить надо сильно, но аккуратно, как говорил один из персонажей "Бриллиантовой руки". С умом, одним словом. А уж ума у нас всегда хватало, пусть заднего, зато крепкого.

Разобравшись с русской национальной идеей, обратимся снова к мировой литературе, которая в отличие от политики преимущественно мужское занятие. Занятие мужское, но в центре которого всё время находится один сюжет - женщина. И вот что интересно - всё женские образы в литературе представлены в двух ипостасях. Это или простодушно-простонародная миньона, гризетка, бедная Лиза одним словом, или мистически-аристократическая принцесса Марса, королева эльфов и воинов. Разумеется, эти два творения имеют обратную сторону: бедная Лиза волею автора превращается в ведьму, а королева эльфов в роковую вамп. Вот и всё грани и границы мужских представлений об идеале женщины, которые пережили всё политические, экономические и социальные трансформации. И всё попытки расширить эти границы через гендерные (!) или социо-культурые эксперименты обречены на провал. Хотя и попортят нам вкус. И дело не в косности или стойкости стереотипов. Просто с одной стороны многовековая мечта мужчины, отлитая в литературный идеал, а с другой - бородатая мультигендерная транссексуалка. Выбор очевиден. Но есть более короткий путь познавать воздействие литературы на жизнь. Женись и всё тайны женщины тебе откроются. Ну, не всё, а только те, которые она захочет тебе открыть. Но не стоит терять надежду, огорошенный судьбой, ты всё же не отчаивайся. Такие вот раздумья на фоне утренних теленовостей. А про Украину как-нибудь в другой раз.

Про Украину, так про Украину. Как мне видится, все тележные эксперты в своих рассуждениях об Украине забывают один крайне важный факт - крепостное право на Украине просуществовало чуть более ста лет, а на Руси крепостничество формировало всё стороны общественной жизни более трёхсот лет. Отсюда наша надежда на барина, который всех рассудит и наше стремление говорить с барином напрямую, без всяких посредников в виде бояр и думских дьяков, которые или воры, или изменники. И эта надежда на барина, царя, президента и есть суть нашей государственности, наша главная скрепа. А на южных окраинах России такой скрепы не сложилось- до Екатерины II , которая прикрепила вольных казаков к земле, русские цари были заняты другими делами - обеспечением выживания народа и государства. Отсюда идёт различие в восприятии исторического развития: мы для них - покорные холопы царя-батюшки, они для нас - ненадёжные и лукавые самостийники, норовящие переметнуться к чужакам. Вся история взаимоотношений русских и украинцев сводится двум трендам. В политическом плане они всё норовят вывернуться из под руки русского царя, а мы их туда опять и опять приводим. Второй тренд культурно-бытовой, где мы и они всё больше перемешиваемся. Четверть века назад один мужик из Харькова верно сформулировал мне принцип отношений между Россией и Украиной: "Как у вас споют, так у нас станцуют". И если в Киеве 30 лет не те танцы танцевали, так это потому, что у нас не те песни пели. Вот вспомнили мы родные напевы, так сразу другие танцы начались. И не только на Украине. Такая вот геополитика.