Наверняка вам попадалось видео президента Аргентины Хавьера Милея на рок-концерте. Он шёл на выборы под лозунгами радикальных либеральных реформ и сокращения государственного бремени. Реформы застряли в Конгрессе — зато концерты идут отлично. Выяснилось, что Милей раньше действительно был вокалистом в кавер-группах, исполнявших Rolling Stones. Но это не оригинальное исключение. Это — новая норма в политике.

Раньше артистов привлекали в партийные структуры для привлечения внимания публики. Но все равно они старались изображать там обычных политиков. Как Рональд Рейган на посту президента не позиционировал себя как актер. Драматург Вацлав Гавел вот ещё вполне вписывался в демократический подъём интеллигенции в Восточной Европе. Сейчас же сама политика все больше превращается в шоу, а артисты выгодно смотрятся в ней именно в сценических образах.

Трамп пришел в президенты из реалити-шоу, Эл Франкен пришёл из Saturday Night Live. Зеленский из сериала про президента пришел в президенты, а конкуренцию ему составляют ютуб-блогеры Арестович и Шарий. Комик Беппе Грилло создал партию, изменившую Италию, панк-музыкант Йон Гнарр стал мэром хмурого Рейкьявика.
Имран Хан, звезда суперполулярного вида спорта - крикета, стал лидером Пакистана, актёр Джозеф Эстрада — президентом Филиппин, а боксёр Мэнни Пакьяо — сенатором и кандидатом в президенты, рэпер Бален Шах стал мэром Катманду, а возможно и страну возглавит. Диджей Андри Раджоэлина стал президентом Мадагаскара, футболист Джордж Веа — президентом Либерии, рэпер Боби Вайн едва не победил автократора Уганды.
В Латинской Америке — комик Джимми Моралес возглавил Гватемалу, сальса-певец Рубен Блейдс дважды шёл в президенты Панамы.

Узнаваемость и способность вызвать эмоции важнее компетенции. В эпоху медиа побеждает тот, кого уже знают. Партийный аппарат больше не производит публичные фигуры. Это делают соцсети. Сценические навыки — это и есть политические навыки: умение работать на камеру, удерживать внимание аудитории. Актёр, музыкант, спортсмен — всегда «один из нас», человек, который «сделал себя сам». Им легко играть антисистемных кандидатов, даже если в кармане у них миллионы.

Работает ли это эффективно, с точки зрения общества? Как когда. Имран Хан был харизматичным реформатором — пока не столкнулся с армией. А Милей не успел и застрял с реформами, но компенсирует это роком. Моралес в Гватемале утонул в коррупции, Эстрада на Филиппинах был отстранён. Но суть не в успехах, а в форме: результат уже не так важен, как перформанс. Политика стала шоу-индустрией. Популярность, медийность и умение оставаться в повестке заменили идеологию и программу. Власть превратилась в сцену, а лидер — в бренд. Даже реал-политикам приходится играть по новым правилам.

Странно, до сих пор идёт дискуссия о том, чьи это дроны летают над Европой? И если это российские дроны, то зачем это Москве? Ведь их появление в европейском небе лишь ускоряет перевооружению запада. Тут стоит ориентироваться на публичные заявления. Намеков в них достаточно.

Медведев в своем телеграм-канале в качестве первой версии называет провокации европейских и украинских спецслужб "с целью улучшить поставки оружия и спровоцировать войну". Но также бывший президент допускает "деятельность пророссийского подполья в этих странах с целью дестабилизации жизни в ЕС". И в конце своего текста добавляет интересные слова:

Главное, чтобы недалёкие европейцы прочувствовали на своей шкуре, что такое опасность войны. Чтобы боялись и тряслись, как тупые животные в стаде, которых гонят на бойню. Чтобы обгадились от страха, предчувствуя свой близкий и мучительный конец. Может, тогда они поймут, что такое война. И оторвут головы своим уродцам типа Мерца и Макрона, которые зарабатывают бабло и политические очки на крови…

Тут мне даже не хочется спорить о происхождении дронов. Тем более что ещё месяц назад после массированного налета на территорию Польши Минобороны России тоже давало прозрачный намек с предложением обсудить этот вопрос напрямую:

Объекты для поражения на территории Польши не планировались. Тем не менее, мы готовы по данной теме провести консультации с министерством обороны Польши.

Не буду показывать пальцем, мне кажется тут все очевидно.

Про футбольную культуру

Не могу с вами не поделиться минуткой доброты и иронии, среди всей это сложной ситуации.

Матч лиги Конференции с участием Фк Кристал Пэллас (сейчас идет 5ым в чемпионате Англии). Фанаты английском команды поют песню:

" 5 Российских дронов летят в воздухе, 5 Российских дронов летят в воздухе...и Жан Фелипп Матета (игрок команды) сбивает один из них..." Намек на то, что игрок постоянно бьет выше ворот.

Англиские болельщики, конечно, славятся своими напевами(чего только стоит you never walk alone Ливерпуля), но когда культура накладывается на реальность дней, случается интересное.

После личной встречи с Алиевым, где Путин то ли извинился за сбитый «Эмбраер», то ли просто признал вину российских военных, в отношениях между Россией и Азербайджаном началась разрядка. Отпускают задержанных, снимают административные и визовые препятствия, возвращают дипломатический персонал, сворачивают PR-кампании. Вот вам и демонстрация того, какую роль в политике играют личные отношения.

Когда я писал, что конфликт между Москвой и Киевом во многом имеет личный, вы говорили: нет, это планетарный масштаб провостояния, ядерным оружием решаются судьбы цивилизаций, исторические миссии. А вот вам пример: сели, поговорили — и выяснилось, что российско-азербайджанской дружбе британские спецслужбы, мёртвые криминальные авторитеты и иноагент Марков вовсе не помеха.

Потому что в авторитарной системе власти единственная стратегия — это настроение вождя с утра. Сегодня враг, завтра брат. А у вас, лохов, задача простая: не попасть под раздачу в момент плохого настроения. Так и с Украиной будет. Объявят мир и дружбу народов — и никакие козни Запада не станут помехой. А кто не успеет быстро возлюбить украинских братьев, тот понесёт заслуженное наказание. Надо будет проследить.

Благодаря мирному плану Трампа организация ХАМАС, которая якобы самораспускается, получает возможность казнить в Секторе Газа своих недоброжелателей и сторонников Израиля. Тот как раз случай, что "они-то договорятся, а вас жестоко накажут". План американской администрации по Ближнему Востоку такой - дать всем отморозкам разобраться с кем там они хотят, а потом с ними заключить мир.

Нобелевскую премию получает Мария Корина Мачадо, венесуэльский оппозиционер, о которой я вам писал ранее. С Мачадо есть интересные моменты. По легенде она живёт на нелегальном положении в самой Венесуэле и ведёт из подполья революционные эфиры в сети. Однажды оппозиционерку с кортежем задержали люди Мадуро, но им позвонили и ее отпустили. Также она продвигает идею приватизации нефтедобывающей компании PDVSA с участием иностранного капитала. Думаю, все маневры вокруг Венесуэлы могут закончиться перемирием и назначением нобелевского лауреата Мачадо на ответственную должность.

Иран после всех разговоров о «бомбардировке без результата» тихо делает то, что ещё недавно считалось невозможным: двигается к присоединению к FATF — международной группе по борьбе с финансированием терроризма. Для режима, десятилетиями кормившего прокси от Бейрута до Саны, это почти революция. Уголовную ответственность за отказ носить хиджаб вроде отменили — и, как видите, небо не рухнуло, консервативные мужчины не вышли на улицы забивать палками развратниц.

В квартирах ксировцев и атомщиков продолжает взрываться газ, но результат войны очевиден: во власти усилились светские, прагматические силы. Не факт, что в случае наземной операции это было бы возможно. Был бы второй Ирак и подъём радикализма. Но формат войны давно изменился. Это ещё Россия продолжает чествовать память дедов бомбардировками посадок.

Нобелевка уходит Марии Корине Мачадо. Потомку маркизов Торо, дочери сталелитейного магната, выпускнице американских школ-интернатов, многократно обращавшейся к американским президентам с просьбой о военном вмешательстве в Венесуэлу. Заявлявшей, что режим Мадуро можно свергнуть только "через военную интервенцию". Поддерживающей санкции США против собственной страны и военное развёртывание в регионе.

Венесуэльский конфликт описывают как противостояние демократии и диктатуры. Это неверно. С 1998 года там идет классово-расовая война. Впервые многоэтничная коалиция — темнокожие, метисы, индейцы, составляющие более 70% населения — получила политическое представительство через чавизм. До этого власть веками монополизировала белая элита, к которой принадлежит Мачадо.

Чависты — преимущественно темнокожие бедняки, оппозиция Чавесу - белые и состоятельные. Чавизм впервые признал культурные ценности и историю большинства на госуровне. Венесуэльская элита — не просто богатые. Она белая и европеизированная, с португальскими, испанскими, итальянскими корнями. Их дети учатся в США и Европе. Они смотрят на темнокожих соотечественников как на другой народ.

Первая волна эмиграции (1998-2014) состояла из среднего и высшего классов — бизнесменов, нефтяников, профессионалов, потомков европейских иммигрантов. Около 1-2 млн человек. Массовый исход нижних классов начался только с 2016 года, когда люди пешком шли через границы, спасаясь от экономического коллапса.

Социальная база Мачадо физически отсутствует в Венесуэле уже более 10 лет. Её "электорат" живёт в Майами, Мадриде и Лиссабоне. В стране остались преимущественно те, кого её класс всегда исключал из политики. Отсюда лёгкость, с которой она призывает к бомбардировкам — под ними окажутся не "её люди".

Нобелевский комитет не рассматривал кандидатуру Дональда Трампа всерьёз. Трамп для "либералов" — правый популист с авторитарными наклонностями. Мачадо представляет схожую, если не более экстремальную, позицию. Она мобилизует расовую элиту против большинства. Призывает к военному вмешательству, а не просто к жёсткой риторике. Поддерживает санкции, которые обрекают миллионы на голод, а больных – на смерть.

Разница в упаковке. Мачадо говорит на языке либеральных ценностей — "права человека", "демократия", "свобода". У неё правильные образование, связи, эстетика. Её расизм структурный, институциональный — не вульгарный, как у Трампа. Она направлена против "правильных" врагов: левых режимов, которые Запад привык считать угрозой.

Для Нобелевского комитета форма всегда важнее содержания.

Запад демонстрирует поразительное единодушие в игнорировании венесуэльской реальности. Госсекретарь называет Мадуро "главой наркокартеля, захватившего страну". Европарламент объявляет поддержку оппозиции "моральным долгом" и требует санкций. Все сходятся: венесуэльский конфликт — это борьба добра со злом, демократии с диктатурой, пропуская колониальную, по сути, историю. Местное население рассматривается как безликая масса, нуждающаяся в освобождении извне. Их политические предпочтения, идентичность и интересы не имеют значения. Важна только "демократия" в понимании элиты — та самая демократия, которая четыре десятилетия до Чавеса прекрасно уживалась с вопиющим расовым и классовым неравенством.

Что отсутствует полностью: понимание, что чавизм дал политический голос большинству. Признание, что управлять Венесуэлой без учёта интересов этих 70% невозможно — это потребует репрессий. Осознание, что экономические санкции бьют по беднякам, которых якобы освобождают.

Режим Мадуро авторитарен, коррумпирован и привёл страну к гуманитарной катастрофе. Но элита без народа не альтернатива. Многие венесуэльцы боятся возврата к старому порядку больше, чем страдают при нынешнем. Их голоса не слышны в западных столицах.

Комитет обосновал награду борьбой за мирный переход к демократии. В действительности это награда собственным иллюзиям Запада о том, что сложные социальные конфликты можно решить санкциями и бомбами, игнорируя интересы большинства и структурные расовые и классовые иерархии.

А вот если бы Венесуэла была мусульманской страной, то этих проблем с подчинением люмпенизированных масс не было. Исламский фундаментализм и получает сейчас такую поддержку на самом высоком глобальном уровне, потому что обеспечивает тоталитарный контроль над обществом. От распорядка дня и бытовой культуры, до политической организации. Людей стало на планете слишком много. В связи с техническим рывком такого количества не нужно. Лишних - миллиарда четыре

Как контролировать сотни миллионов жителей азиатских трущоб? Лучший способ из имеющихся - радикальный ислам. Радикальный ислам установит необходимую планку потребления, чтоб они не слишком многого требовали, ограничит уровень образования и науки, чтоб не изобретали ядерного оружия, а власть закрепится в руках феодальной элиты, с которой договориться довольно легко. Это такой условный Талибан, который можно во всех проблемных местах организовать. Вот в Сирии сейчас с горем пополам пытаются. Может ещё в других местах потребуется.

Журналист телеканала Россия спрашивает помощника Президента по международным отношениям Юрия Ушакова, в чем причина ухудшения отношений с Европой:

- Чем вы объясните вот эту сумасшедшую, действительно, ненависть, которая вот за последние 4 года вот окончательно с такой силой вспыхнула, перечеркнуть 20 лет вполне себе нормального взаимодействия, ну как-то это перевешивает, 20 лет, 4 года... Что с ними вдруг случилось?

Уровень образования сирийских алавитов и друзов резко отличается от окружающего суннитского населения. Выше образованность только у христиан. Также высокий у некоторых суннитских групп в больших городах Алеппо, Дамаск, Хомс и Хама, типа вот той семьи, к которой принадлежит Джулани. В целом же уровень суннитских масс - очень низкий и продолжает снижаться. То есть одновременно происходит исламизация и одичание суннитского большинства. При Османах алавиты были маргинализированы, в их сёлах не было школ. При французах стали строить школы и университеты и произошел стремительный рывок в образованности меньшинств. Они массово стали получать светское образование и шли на госслужбу, в армию, в образование. При Хафезе Асаде меньшинства получали поддержку при поступлении. И сейчас именно они сирийская интеллигенция, большинство врачей, инженеров и учителей это представители меньшинств. Сейчас сунниты фактически будут опускать образованность меньшинств до своего уровня. Девушек и парней уже боятся отпускать на учебу в ВУЗ, их могут похитить безнаказанно. Теперь и в школу детей страшно отпускать. Все будет халифат, как говорится

Смешная новость в ленте попалась. Известия (ИЗВЕСТИЯ!!!) радостно сообщают о том, что в Житомире распространяется русский язык. Мне сложно было подобрать комментарий, чтоб российская аудитория оценила прикол. Мало того, русскоязычные в Житомире были обнаружены благодаря аналитической работе российских siloviki. Также из этого делаются далеко идущие выводы. Правда, боюсь, что после этой публикации русский язык в Житомире запретят, да и сами житомирцы будут его использовать в обиходе меньше, чтоб ни дай Бог им не протянули руку помощи.

По поводу меритократии, «социальных лифтов», и вот этого вот всего – напомню такую историю.

Без малого двести лет назад в провинции Гуандун на самом юге Китая, пришел сдавать экзамены на государственную службу сельский грамотей Хун Сюцуань⬆️. Был он самым образованным и толковым из трех братьев в семье, и его родители, нищие крестьяне, отдавали последнее, чтобы Хун Сюцуань мог читать книжки и готовиться к экзамену на чиновника.

Хун Сюцуань старался изо всех сил, но ему не везло – трижды приходил он сдавать экзамены, но в чиновники его так и не взяли, хотя Хун Сюцуань набирал высшие баллы. А что так? А то, что на южные провинции, где пытался делать карьеру Хун Сюцуань, выделялось очень мало квот на успешную сдачу – потому что администрация Юга комплектовалась в основном из выходцев с Севера. Вот и получалось, что в южной провинции и в северной провинции число претендующих на должности было одинаковым, только на Севере выделялось 200 «чиновничьих мест», а на Юге – 20. Т.е. проходная планка для южанина оказывалась в 10 раз выше. Хун Сюцюаню просто не повезло

Впрочем, как сказать. Если бы Хун Сюцуань так и остался лузером, не сумевшим сдать единый государственный экзамен, вряд ли бы люди помнили о нем через 200 лет. А о Хун Сюцуане помнят. Потому, что в очередной раз проваливши «экзамен на чин», он решил, что если система его не принимает- тех хуже для системы. Хун Сюцуань стал проповедовать идею всеобщего братства и равенства людей, а для реализации этой идеи предложил создать Небесное государство великого благоденствия (Тайпин тяньго).

Летом 1850 года за Хун Сюцуанем пошло десть тысяч крестьян. Через три года Хун Сюцуань во главе полумиллионной армии взял штурмом город Нанкин («Южную столицу») снова сделал его столицей Китая в противовес Пекину и переименовал в «Тянькин» — «Небесную столицу». Справедливости ради скажем, что Хун Сюцуань погиб в 1864 году, но поднятое им восстание тайпинов считается самым кровавым конфликтом в истории человечества, не считая Второй мировой войны.

Какой вывод можно сделать из этой истории и судьбы Хун Сюцуаня? Это история о том, что желание власти ограничить приток желающих стать элитой – понятно, но так же понятно, что движет теми, кто хочет стать элитой, но кого туда сознательно не пускают. И это может стать проблемой не только для элит, но и для всего общества в целом.

В нескольких странах мира одновременно идут массовые протесты, которым журналисты дали название Generation Z. Все они похожи большой активностью молодежи и использованием соцсетей и мессенджеров. В остальном все отличается, требования у протестующих разные. В нескольких странах (Непале, Бангладеш) протесты увенчались успехом - правительства были свергнуты. Вероятно, к ним присоединяется Мадагаскар. Там на сторону протестующих перешли бойцы элитного спецподразделения CAPSAT, которое помогло президенту Андри Радзуэлине захватить власть в 2009 году. Теперь они призвали военнослужащих не подчиняться его приказам. Интересно, что Радзуэлина сам модный парень - в прошлом диджей и блогер, бизнесмен из хорошей семьи. Не помогло.