ВОСПОМИНАНИЯ О ПАНАХ

Еще до установления Дня народного единства южное Обонежье было тем местом, где бытовали предания о панах. При этом как и любой другой фольклор, они не могут быть восприняты безоговорочно на веру, а должны быть проверены.

С деятельностью польско-литовских отрядов народная молва связывает в южном Обонежье Панское озеро у Мегры, Панский городок в Самино и деревню Паньково на Андоме.

Между тем, все три названия скорее всего не связаны с поляками и вообще имеют разное происхождение.

Панское озеро и Панский ручей (последний пересекает трассу Санкт-Петербург – Вытегра), несмотря на легенду о мегорском крестьянине, заведшем поляков на это озеро, скорее восходит к еще довепсскому топонимическому слою, связанному с саамскими данными: ср. саамское паннэ 'топкое болото'. Отсюда, например, и карельское Панозеро.

Паньковский брод на Андоме тоже не является местом перехода поляков через реку. Он обязан своим названием поздней деревне Паньково (здесь была и фамилия Паньковы). Панько – это уменьшительная форма имен, начинающихся на Пан- – Панфил, Панкрат, Пантелей (Пантелеймон). Хотя какая-то часть Пановых и Паньковых действительно могла иметь отношения к панам, но для этого нужны бóльшие доказательства.

Более того, понятие пан контаминировалось с вепсским panda (pane-), карельским panna 'класть', 'хоронить'.

Отсюда, возможно, понимание панов как предков в Обонежье, Каргополье и даже в Верхнем Поволжье:

«У «обрусевших» вепсов с. Рокса Лодейнопольского района Олонецкой губ. ежегодно в четверг на Троицкой неделе (Семик) отмечался так называемый Киселев день — праздник поминовения умерших предков — панов. В этот день жители поселения собирались у часовни, стоящей в роще на возвышенном месте. Женщины приносили с собой по кринке молока и чашке киселя, которые ставили на несколько минут под образа. Затем, усевшись на лавочке вокруг часовни, все это сообща съедали, поминая панов, о происхождении которых рассказывали следующее: «Соберется бывало шайка, вот и скажет кто-либо: «Буду я над всеми паном» и станет паном; да и у нас все зовутся паны, вся деревня пановы, паны».

Г. И. Куликовский, описавший этот праздник, отмечал шутливое отношение крестьян к Киселеву дню, во время которого участники обливали друг друга киселем. В основе праздника лежит древнее представление о том, что родовые предки влияют на урожай злаков. По рассказам местных жителей, как-то раз решили не праздновать Киселев день, но после этого случился неурожай овса. Неурожай они объяснили местью панов-предков за игнорирование праздника, и с тех пор стали отмечать его ежегодно» [см.: «Мифология вепсов. Энциклопедия» И.Ю.Винокурова].

Также название Пановий Городок закрепилось за ранним вепсским городищем XII-XIV веков в селе Саминский Погост. Вопреки последующим представлениям, оно не связано с польско-литовскими интервентами. Что интересно, здесь также проводились праздники – в начале мая на горе устраивались танцы на деревянном помосте.

Реальный Андомский острог Смутного времени располагался на 10 километров южнее Пановьего Городка – у слияния рек Самины и Андомы, что маркируется названием поля Подгорощина.

Село Саминский Погост. На заднем плане – Пановий Городок. Фото автора.

Благодарю уважаемый «Sevprostor» за упоминание в списке читаемых каналов.

Сам я начал читать «Sevprostor» в своё время в Дзене. Мне понравился непредвзятый взгляд на историю и культуру Севера, фото арктических путешествий.

Потом в одной из фото на канале я заметил, что их дом такого вытегорского типа.

Действительно, теперь они пишут из исторического Мегорского погоста, а я пишу из Андомского (ментально)

Жители Мегорского погоста по мнению жителей Андомского погоста )

***

Кстати, поэт Николай Клюев, объединивший реки Мегру (родился в Коштугах) и Андому (жил в детстве и юношестве в деревне Желвачёво) упоминал в стихах такие вытегорские и обонежские прозвища:

Как Верижники с Палеострова,
Возгорельщики с Красной Ягремы,
Солодяжники с речки Андомы,
Крестоперстники с Нижней Кудамы,
Толоконники с Ершеедами,
Бегуны-люди с Водохлёбами,
Всяка сборища-Богомольщина.

Еще о Клюеве:

➡️ Правнук Аввакумов, Калевалов внук

➡️ Кимрека, Кимсельга и Киммох

➡️ Земляки поневоле

➡️ Паскарага и лешуга

ЧУДЬ ИСТОРИЧЕСКАЯ: У ИСТОКОВ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА

Наряду с чудью легендарной в дореволюционное время этноним чудь был официальным названием для ряда конкретных прибалтийско-финских народов России: вепсов, води и сету.

Летописная чудь наряду с восточными славянами участвовала в формировании Древнерусского государства.

Приведу данные выдающегося языковеда Д.В. Бубриха:

«На первых страницах летописи мы постоянно встре­чаем упоминания Чуди. До 882 г., т.е. до года, когда происходит окончательное сплочение восточнославянской государственности вокруг Киева, Чудь упоминается всегда непосредственно после варягов или Руси.

Вступительная часть летописи: «В Афетове же части седять Pусь, Чудь и вси языци: Меря, Мурома, Весь, Мордва...». Там же: «А се суть инии языци, иже дань дають Руси: Чудь, Меря, Весь, Мурома, Мещера, Черемиса, Мордва...». 859г.: «Имаху дань варязи на Чуди и на словенех, на Мери и на Всих и на кривичих». 862 г.: «Реша Руси Чудь и словене и кривичи и Вси...». 882 г.: «Приде Олег поим вое многи варяги, Чудь, словени, Мерю, Весь, кри­вичи».

Под Чудью тут надо понимать прежде всего Волхов­скую Чудь, которая состояла в значительной мере из прибалтийско-финских спутников варягов. Такие прибалтий­ско-финские спутники известны отчасти по именам (Чудин и т.п.). Вполне естественно, что, говоря о варягах или Руси на первом месте, летопись, связывающая Русь с варя­гами, говорит с их спутниках на втором.

Однако термин Чудь употребляли и шире. В обстановке разрушения родо-племенных порядков племенные границы для новгородцев оказывались малосущественны, и о насе­лении Балтийско-Беломорского севера они судили прежде всего по их отношению к Русскому государству. А в пре­делах Русского государства, кроме Волховской Чуди, с самого начала оказались также Водь (вместе с ближай­шей частью населения, впоследствии вошедшего в состав эстонского народа), с одной стороны, и Весь, с другой. И на тех, и на других — на последних, кроме особо поставленной белозерской группы, — оказался рас­пространен термин Чудь. Что к Чуди причисляли Водь (вместе с соседями), в этом никто не сомневается. Чудское озеро — это озеро именно Води (вместе с соседями)».

Еще по теме:

➡️ Лучшие мужи из Чуди

➡️ Читая классиков. Михаил Ломоносов

Абсолютная хронология использования вепсского языка в Юго-Восточном Обонежье (Вытегорский район Вологодской области) (реконструкция)

О ХРОНОЛОГИИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ВЕПССКОГО ЯЗЫКА В ЮГО-ВОСТОЧНОМ ОБОНЕЖЬЕ

Исследователи XIX века выражали сожаление по поводу утраты вепсами «былого величия» веси [и чуди], упоминаемых в Повести временных лет (в том числе в таком важном летописном предании как призвание Рюрика), которые оказались в глухих дебрях.

В.В. Пименов и З.И. Строгальщикова (1989) по этому поводу справедливо отмечали, что такая кажущаяся «загнанность» «в глухие леса, отдаленные бездорожьем от крупных центров, видимо, объясняется тем, что вблизи крупных дорог и водных путей вепсы [к моменту наблюдения] уже слились с русскими».

Проведенные автором канала исследования на материале севера Вытегорского района Вологодской области также свидетельствуют, что «причинами, способствующими более длительному сохранению вепсского языка, явилась их удаленность от водных и транспортных путей (Замошье, Лядины и Слобода отделены от крупных водоемов, Сойдозеро находится в истоках реки Сойды). Кроме того, в отношении Сойдозера необходимо отметить возможнлсть притока вепсского населения из южной части  бассейна реки Кемы (что подтвердилось и по данным ревизских сказок XVIII века, свидетельствующих о брачных связях сойдозёров и янишевлян не только с населенными пунктами на оз. Кемском, но и исаевскими вепсами), а в отношении Замошья – хозяйственные занятия местного населения – артельную добычу полезных ископаемых (известняка и глины) в XVIII–XX вв. и гончарное производство, не способствовавшие вступлению в сельскую общину лиц из других территорий».

Иван Яковлевич Билибин. Василиса Прекрасная уходит из дома Бабы-Яги. Иллюстрация к сказке «Василиса Прекрасная» (1899)

ОБРАЗ ЧЕРЕПКА (1/2)

Кстати, поделиться можно не только шеей, но также  головой и остальным телом.

Например, в венгерский язык проник славянское череп (cserép 'осколок, черепок', 'черепица', 'цветочный горшок'), а в румынский – образ (obraz 'выражение лица', 'щека') и косица (cosiță 'заплетенные волосы'). Как известно, славянской лексики в венгерском практически столько же, что и финно-угорской (20 и 21 % соответственно), а в румынском – до 20–30 % от общего фонда.

Если рассматривать названия частей тела в вепсском языке, то мы тоже увидим общеприбалтийско-финские пласты раннего германского и балтославянского происхождения и более поздний – (древне)русский как результат  длительного и продолжающегося контакта вепсского с русским языком.

При этом часть слов из раннего германского и балтского пластов посредством (древне)вепсского проникли в русские народные говоры: ландых 'бедро', лéгушка 'подбородок' (прионежск., кондопожск.), лóка 'десна' (пинежск.).

Далее последовательно рассмотрим отмеченные пласты лексики:

1) прибалтийско-финское < древнескандинавское, древнегерманское:

habinod 'усы' (фин. haven 'волос, волосок') < возможно, прагерм. hawją 'cено', откуда англ. hey, нем. Heu, швед. hö 'сено' (первоначально – метафорическое обозначение поросли на лице);

hardjod 'верхняя часть спины', 'плечи' (фин. hartia 'плечо') < прагерм. *hardį‌ 'плечо', откуда исланд. herðar 'плечи', норв. herd 'плечо';

hibj 'кожный покров', 'тело, труп' (фин. hipiä 'кожа человека'), hibused 'волосы' (фин. hiukset) < прагерм. *hiwją 'внешний вид, обличье', откуда англ. hue с тем же значением;

landeh 'бедро', 'круп (лошади)' (фин. lantio 'таз') < прагерм. landį‌ 'поясница, бок', откуда англ. диал. lend 'поясница', 'бок', 'ягодица', нем. Lend 'поясница', родственные рус. лядвея 'бедро', 'ляжка';

mod 'лицо' (фин. muoto) < прагерм. *mōto- 'изображение', 'внешний вид';

pämaĺĺ 'череп, башка' (фин. malja 'чаша, ваза'), гдe maĺĺ < древнесканд. *mālia-, откуда старонорв. mǽlir 'мера объема зерна', родственное древнеангл. mǣle 'чаша';

rega 'сопли' (фин. räkä) < прагерм. *hrēką 'слюна', 'сопли', откуда древнеангл. hrāca 'слюна, рвота', исланд. hráki 'плевок';

rips 'ресница' (фин. ripsu 'бахрома') < прагерм., ставшее источником швед. risp 'метёлка овса' (первоначально – метафорическое обозначение ресниц);

rung 'часть спины от поясницы до лопаток' (фин. runko 'остов, корпус', 'костяк') < прагерм. *skrunkaz, источник исланд.
skrokkur 'тело', 'корпус (корабля)';

seĺgrod 'позвоночник' (фин. selkäruoto), где -rod 'кость' < прагерм. rōdō 'стержень, шест', откуда нем. Rute 'прут, шест', норв. roda 'прут', древнеангл. rōd 'крест';

tagarai 'затылок' (фин. takaraivo), где -rai < праприбалт.-фин. rawjo 'череп, голова' < прагерм. *trawją 'чаша, сосуд', откуда англ. tray 'поднос'.

Продолжение следует

Георгий Васильевич Храпак. Ярославль летом. У реки Которосль (1966)

КОТОРОСЛЬ = УСТЬИНКА?

Все, кто бывал в Ярославле, знают реку Кóторосль и Кóторосльную набережную.

Название реки, притока Волги, приобрело эту форму не так давно. До XX века она была известна также как Которость, Которось.

Обнаружение в верховье Которосли (река образуется при слиянии рек Устье и Вёкса) луга Котрас, а также наличие ручья и болота Котрас в Грязовецком районе Вологодской области позволило А.К. Матвееву сделать вывод о том, что «именно форма Котрас является рефлексом древнего финно-угорского гидронима, которая сохранялась у постепенно утрачивающих свой язык мерян Ярославщины и Вологодчины» (с. 232).

Однако, значение мерянского слова котрас оставалось неясным.

Попробуем сделать  предположение о его значении, основываясь на материале других финно-угорских языков, топонимии смежных регионов и географических реалиях.

На западе Вологодской области, в Вашкинском районе есть озеро Дружинное, местность по берегам которого известна как Катрас, Катрас(с)кая волость.

Здесь возможны прибалтийско-финские истоки названия: ср. финское katras 'стадо', в восточных финских говорах (это, по-видимому, позволяет предполагать наличие слова и в древнекарельском) 'группа людей, толпа'. Это как будто бы подтверждается русским названием Дружинное. Ведь в древнерусском языке дружина – это не только 'войско, ближайшие люди князя', но и 'община', 'товарищи, спутники'. Налицо идея о совместном, общинном владении озером, но выраженная на разных языках (благодарю за наводку на данный топонимический материал А.В. Кузнецова и И.И. Муллонен).

Рассматривая слово katras на общем финно-угорском фоне, нельзя не отметить коми котыр 'гнездо (растений, ягод и т.п.)', 'выводок (птиц)', 'группа, кружок, стая'.

На коми материале обращает на себя внимание также глагол котыричыны 'сгруппироваться, собраться в стадо'.

В связи с этими языковыми данными, расположением луга Котрас в районе слияния составляющих
Которосли – Вёксы и Устья, можно предположить, что мерянское котрас – это обозначение места слияния двух рек, устье. В таком случае и гидроним Устье может пониматься как перевод гидронима Которосль / Котрас.

С учетом возможного мерянского котрас 'место слияния двух рек' заманчиво обратить внимание на вологодскую речку Котлаксу (образуется при слиянии речек Щетинки и Курочки) и архангельский город Котлас, расположенный в месте слияния Вычегды и Малой Северной Двины (с учетом нередкой мены р / л).

ОБРАЗ ЧЕРЕПКА (2/2)

Продолжим разговор о заимствованиях названий частей тела из языка в язык на примере вепсского.

В предыдыщей части (1) мы рассмотрели германизмы, а в этой перейдем к балтизмам и славизмам:

2) приб.-фин. < германское или балтское:

naba 'пуп', 'пуповина' (фин. napa 'пуп') < балт., ср. латыш. naba 'пуп', древнепрусское nabis 'пуп', 'ступица колеса (центральная часть колеса с отверстием для оси)' или герм. *nabō 'ступица колеса', откуда англ. nave 'ступица', устаревшее 'пуп', нем. Nabe, швед. nav 'ступица';

3) приб.-фин. < праславянское или балтославянское:

bard 'борода' (фин. parta) < прабалтослав. bardā‌ˀ , откуда рус. борода и лит. barzdà;

kurk 'горло' (фин. kurkku) < праслав. *kъrkъ или прабалтослав. *kurkas 'шея', откуда рус. закóрки 'заплечье и поясница', чешское и словацкое krk 'шея';

küĺg 'ребро' (фин. kylki 'бок') < возможно, от праслав. *kъlka или прабалтослав.*kulˀk-  'костяной выступ' (ср. болг. кълка 'бедро', рус. диал. (ярослав.) кóлки 'голеностопные сочленения, щиколотки' [Саенко], лит. kulkšnis 'лодыжка');

löug 'подбородок' (фин. leuka) < балт., ср. литовское liaukà '(опухшая) шейная железа' (по-видимому, первоначально – насмешливое обозначение нижней части лица);

4) вепсское < (древне)русское:

bok 'бок (туловища)' < бок(ъ);

kas, kos (фин. диалект. kassa) < коса (заплетенные волосы);

kišk < кишка;

kosic [кóсиц] 'висок' < рус. диал. косица 'висок';

kozinkad, kozönkad, koznid 'суставы, костяшки пальцев руки' < рус. диал. козенки 'костяшки пальцев';

kudrid 'кудри' (фин. диал. kutri) < кудри;

roža 'лицо' < др.-рус. рожа 'лицо';

ustav < сустав;

usad  < усы.

В плане русских по происхождению названий частей тела вепсский не одинок.

Например, в коми (при наличии исконных синонимов) можно увидеть бок; плеш 'лоб' < плешь;  тшöка 'подбородок' < щека; ус.

СМЕСЬ УГОРСКОГО С САНСКРИТСКИМ

Narancsfa – по-венгерски 'апельсиновое дерево'.

И если вторая часть названия – fa родственна финскому, карельскому, эстонскому puu, вепсскому pu, коми, удмуртскому, марийскому пу, ненецкому и энецкому пя 'дерево', то первая часть прошла более южным путём:

венгерское narancs [нóронч] 'апельсин' < староитальянское narancia [нарáнча] < испанское naranja [нарáнха] < арабское نارنج [нa:рандж] < персидское نارنگ [наранг] < नारङ्ग [наранга] < дравидийское, ср. тамильское
நார்த்தங்காய் [nārttaṅkāy] букв. 'ароматный фрукт'.

Иллюстрация:
Рафаэль Ромеро Баррос. Натюрморт с апельсинами (1863)

#hungaricum

Навеяло постом в Руси и Чуди, где эти изображения новгородских купцов XIV-XV вв иллюстрируют заимствование в языке коми kosic 'висок' (то есть, косы на висках новгородцев были настолько обычными, что для коми стали синонимом самого виска)

Рябушкин Андрей Петрович. Святогор (1895). Иллюстрация к книге "Русские былинные богатыри".