«Я начал играть в шахматы 20 лет назад. Я много играл в детском возрасте, но в тот момент шахматы в моей стране ещё не были так развиты. Я сыграл немало партий, но их никто не фиксировал, поэтому у меня нет рейтинга. Потом я поступил в университет и нашел работу в игровой индустрии, так что я считаю, что мне очень повезло оказаться здесь. Я был невероятно рад этой возможности снова сесть за доску, но и очень нервничал в тоже время: это мой первый международный турнир. (…)

Несколько лет назад я играл в шахматы онлайн, но бросил это, потому что начал работать. Все участники команды — мои друзья, но пригласил меня Ни Хуа, мы с ним вместе учились в университете, и он знал, что я хорошо играю в шахматы. Моя команда очень помогла мне. Мы приехали за три дня до старта турнира и готовились, мои товарищи дали мне множество полезных советов и рекомендаций! Без их поддержки я не смог бы добиться такого результата»

«Я не могу слишком углубляться в детали из-за выхода документального фильма на Нетфликсе, но было много факторов, которые вызвали у меня большие подозрения. С тех пор (после отказа от участия в турнире в Сент-Луисе — Прим. ред.) ситуация улучшилась, но что-то все еще не так.

(...) Казалось, что он не играет в каком-то определенном стиле, что он либо играет в скучные шахматы, либо просто очень хорошо играет в любой позиции в определенных партиях. Он мог очень легко переключаться с тактической игры на позиционную, и мне это не нравилось.

После был этот судебный иск, мы все приняли решение двигаться дальше, но я ему не доверяю, многие топ-игроки до сих пор ему не доверяют; он определенно не доверяет ни мне, ни Сhess.com, ни Хикару, ни кому-то еще, кем он чувствовал себя обиженным»

«Если вы хотите достичь величия в чем-то, вы должны быть одержимы этим. Это должно идти изнутри»

«Я думаю, нет никаких сомнений в том, что я невероятно одарен от природы, иначе я бы не зашел так далеко. У меня также была подходящая среда с самого начала, недалеко от Осло, где я живу, была лучшая шахматная среда из возможных. (...) Кроме того, я не слушал людей, которые хотели, чтобы я делал что-то определенным образом, потому что они всегда так делали. (...) Не могу сказать почему, но я понимаю шахматы лучше других. Я не захожу так далеко в расчетах, как другие, но моя интуиция лучше»

«В детстве я не тратил много времени на компьютерные игры, и думаю, что это хорошо. Я занимался спортом, много играл в шахматы и находил время для всего остального. Я думаю, что важной частью моего образования было то, чего не хватает детям сегодня, а именно то, что я учился шахматам за доской. Я не мог пользоваться компьютером более 2 часов в неделю. И в остальное время я сидел со своей шахматной доской и книгами, пытаясь разобраться, во всем, самостоятельно»

«Играть в шахматы — одна из худших вещей, которые можно делать в состоянии недосыпа, потому что творческая составляющая конечно усиливается, когда ты плохо себя чувствуешь или недосыпаешь, но обычно это не то, что тебе нужно в партии. Нужно стремиться к минимуму ошибок, нужна точность»

«6-я партия (матча с Непомнящим, — Прим. ред.) была очень долгой, она длилась почти 8 часов. В течение последних 1,5-2 часов у меня было довольно мало времени, но я помню, что я был настолько невероятно сосредоточен и спокоен, что мог бы продолжать так вечно. (...) У меня было всего несколько дней в карьере, когда я чувствовал, что полностью нахожусь в моменте. Но когда это происходит, это просто лучшее из возможных чувств»

«Я нормально отношусь к перерывам в турнирах, но несколько дней подряд не смотреть партии или не читать какие-то шахматные вещи... Ну как бы, это все еще мое любимое хобби! Так что я не знаю, зачем мне делать перерывы!»

«Мой любимый шахматист всех времен — это молодой Каспаров*, до того как стал чемпионом мира. Он играл в стиле, который был настолько уникальным и динамичным, что я знаю, что никогда не смогу повторить его»

«Сейчас у меня определенно больше знаний, чем когда-либо, но я думаю, что лучшее сочетание знаний и энергии, которое превратилось в мастерство, было в 2019 году, в первой половине года, когда мне было 28 лет, когда я был больше похож на молодого Каспарова*, чем когда-либо прежде»