«Не в силе Бог, а в правде!»

785 лет назад, 15 июля 1240 года, у впадения в Неву реки Ижоры новгородский князь Александр Ярославич разбил шведов. Об этом повествуют Новгородская летопись и «Повесть о житии и о храбрости князя Александра».

В конце первой четверти XIII в. Папа Римский Григорий IX сильно озаботился христианизаций язычников – прибалтийских и угро-финских племен, проживавших на берегах Западной Двины и вокруг Чудского озера. Против них и «их близких соседей», то есть православных новгородцев, было решено организовать очередной крестовый поход.

Разумеется, первопричины религиозного рвения крылись прежде всего в экономике. Новгородская Республика была мощным государством, имевшим самостоятельный выход в Балтику и контролирующим торговые потоки «из варяг в греки» и «персы». Захват прилежащих к Финскому заливу и Ладожскому озеру территорий мог не только лишить Новгород этих преимуществ, но и вообще создать угрозу его независимости.

В 1238 году шведская корона получила благословение на крестовый поход, участникам которого было обещано отпущение всех грехов. Вместе с союзниками-католиками был разработан план нападения: немецкие рыцари должны были ударить с запада, со стороны Изборска и Пскова, что и было сделано. Шведы весной 1240 года вторглись в новгородские земли со стороны современной Финляндии. Для этого были собраны лучшие силы шведского рыцарства во главе с королевским зятем Биргером Магнуссоном, будущим ярлом, то есть верховным правителем Швеции.
В Новгороде нападения ждали: молодой князь Александр заблаговременно выставил на берегах Невы и Финского залива «морскую сторожу», которая в начале июля 1240 года заметила приближение врага. Ижорский староста Пелгусий успел отправить в Новгород гонцов.
Перед тем, как выступить в поход, русские воины пришли получить благословение к новгородскому собору Святой Софии. Там же князь Александр произнес перед ними речь, слова из которой знает в России каждый: «Братья! Не в силе Бог, а в правде!.. Не убоимся множества ратных, яко с нами Бог!»

Подойдя к устью Ижоры, шведские корабли встали вдоль речного русла. Чуть выше по течению противник разбил лагерь. Утром 15 июля войско Александра (личная дружина князя, три новгородских отряда и присоединившийся к ним отряд из Ладоги) атаковало шведский бивак. Враг был застигнут врасплох.
Новгородцы разрушали мостки, соединявшие шведские корабли с берегом, бились отважно. Гаврило Олексич, преследуя Биргера Магнуссона, верхом ворвался на вражеский корабль, был скинут за борт, но оружия не сложил и убил шведского епископа. Новгородец Миша и его пехотинцы «погубили» три шведские ладьи вместе с экипажами. Слуга князя Ратмир, попав в окружение, не побоялся вступить в неравный бой.

Точку же в битве поставил сам Александр Ярославич, который сошелся с Биргером в конном поединке и «взъложи печать на лице острымъ своимъ копиемъ». Археологические исследования подтвердили, что будущий ярл Швеции, которого шведы смогли отбить и эвакуировать на корабль, был действительно ранен в лицо.
Некоторые историки склонны считать Невскую битву обычной приграничной стычкой, каковых было немало. Тем не менее победа 20-летнего князя Александра, получившего за это сражение прозвище Невский, надолго отбила у шведов охоту нападать на Новгород: «король свейский Магнус» даже взял на себя «письмо и клятву… не приходити на Русь войною».
Разумеется, эта клятва была неоднократно нарушена, и Россия терпела на северо-западных землях тяжелые поражения. Так, Иван Грозный, проиграв Ливонскую войну, потерял Корелу, Ивангород, Ям и Копорье. А заключенный в 1617 году царем Михаилом Романовым Столбовский мир полностью отрезал Россию от Балтики, что стало трагическим итогом Смуты и внутренних разборок. Лишь 86 лет спустя Петр I смог вновь «в Европу прорубить окно».

@Русская Одиссея