Родственные народы имеют похожие спектры генетических линий, отличаясь лишь их частотами. Чем дальше родство, тем сильнее отличается набор и частоты генетических линий. Население каждого региона имеет свою преобладающую генетическую линию, которая редка или совсем не встречается в других областях.

Если биологический образец принадлежит мужчине, то, выделив ДНК и определив, к какой линии относится его Y-хромосома (генетики называют эти линии «гаплогруппами»), можно оценить положение и контуры географического региона, из которого происходят его предки (рис. 3). Регионы происхождения и распространения разных линий могут очень сильно отличаться по географическому положению и размеру. Например, регион преимущественного распространения линии (варианта Y-хромосомы), обозначаемой R1a1, только в Европе имеет протяженность 2–3 тыс. км, а для линии J2 на Кавказе эта протяженность составляет всего около 200 км (см. рис. 3). Каждая генетическая линия может быть подразделена на все более мелкие сублинии, регионы распространения которых будут все меньше и меньше, вплоть до ареала, в который попадут всего несколько населенных пунктов.

Карты географического распространения основных линий построены и для мтДНК, но в отличие от линий Y-хромосомы они имеют более грубую географическую привязку — к континентам. Эта особенность географического распределения линий мтДНК — отражение брачных миграции, ведь большинство народов мира «патрилокальны». Иными словами, при создании семьи место жительства обычно меняет жена, поэтому, результаты «женских» миграций гораздо больше «размывают» границы распространения генетических линий на карте, чем «мужские». Хотя у «мужских» линий, выявляемых по Y-хромосоме, больше шансов распространиться в ходе военных походов (в которых участвуют обычно мужчины), эти события происходят реже по сравнению с непрерывным мирным процессом создания семей.

Близкое родство
Основные линии Y-хромосомы маркируют очень большие группы родственников, для некоторых линий включающие десятки миллионов мужчин. Например, возникшая в позднем Средневековье линия, которая была свойственна, как считается, Чингисхану и его родственникам, распространена сейчас у нескольких миллионов мужчин, живущих в самых разных странах Евразии. Это родство уходит корнями в глубокое прошлое, и возможности определения таких групп родства диктуются скоростью накопления мутаций.

Мутации, о которых шла речь до сих пор, — это в большинстве случаев «точечная» замена одного нуклеотида на другой, поэтому определяемые ими линии называют SNP-гаплогруппы (аббревиатура от англ. Single Nucleotide Polymorphism — ‘однонуклеотидный полиморфизм’). Но есть особый тип мутаций, которые возникают гораздо чаще в эволюционном масштабе времени. В некоторых участках Y-хромосомы имеются короткие тандемные повторы (англ. Short Tandem Repeats, STR), состоящие всего из нескольких «букв». Число STR может относительно быстро меняться в череде поколений, однако у близких родственников, получивших одну и ту же хромосому от общего предка, оно обычно совпадает. Сочетание числа повторяющихся звеньев в разных местах хромосом (так называемые STR-гаплотипы) маркируют группы близких родственников, которые в некоторых случаях до сих пор характеризуются компактным проживанием.

Очевидно, что в случае SNP-гаплогрупп по «диагностическому» локусу можно найти только два варианта, а для STR-гаплотипов — десятки, и каждый вариант со своим числом повторов. Если бы все население Земли было охарактеризовано по большому числу STR- и SNP-вариантов Y-хромосомы, то по анализу любого образца ДНК можно было бы однозначно определить группу родственников по мужской линии, являющихся носителями определенной гаплогруппы. Конечно, пока невозможно собрать и проанализировать образцы ДНК у всех людей, но можно — у представителей населения различных регионов, создать базы данных и геногеографические карты, отражающие распространение различных гаплогрупп. Это позволит определить наиболее вероятный регион, из которого происходит носитель той или иной линии.

Именно такой подход был использован при поиске региона происхождения мужчины, совершившего теракт в аэропорту Домодедово. Генетическая экспертиза — от получения ДНК из образца тканей террориста, подорвавшего себя вместе с другими пассажирами, до указания наиболее вероятного региона происхождения — заняла два дня. Это указание послужило ориентиром для следователей в проводимых ими розыскных мероприятиях, и в итоге личность террориста была установлена менее чем за неделю. Можно сказать, что следствию повезло — террорист происходил из того региона, который был уже обследован генетиками.

Аналогичным образом была проведена генетическая экспертиза ДНК из следов, оставленных новосибирским серийным педофилом, который на протяжении десяти лет оставался неуловимым для следственных органов. Анализ ДНК указал на вероятный этнорегион происхождения преступника, что значительно сузило круг поиска и позволило установить его личность менее чем за месяц.

Возможность проведения таких экспертиз возникла после многолетних фундаментальных исследований, в ходе которых были собраны десятки тысяч биологических образцов от людей, представляющих десятки популяций из всех регионов России, была проведена генетическая характеристика этих образцов и созданы базы данных маркеров населения исследованных регионов России.

В нашей стране такие фундаментальные исследования были начаты в Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова, а затем широко развернуты в Институте общей генетики имени Н. И. Вавилова РАН (ИОГен) профессором Ю. Г. Рычковым [5]. Его ученики продолжают эти работы уже более 40 лет в ИОГен, а теперь и в других учреждениях России [6]. Сначала генетические исследования населения велись на основе анализа биохимических маркеров крови, затем — по анализу ДНК. Вновь получаемые данные не опровергали ранее полученные знания, но делали их более детальными. Разработку в России фундаментальных основ ДНК-идентификации инициировали в академических институтах Е. И. Рогаев и П. Л. Иванов [7, 8]. Работа этих исследователей и их коллег была отмечена Государственной премией (1996), а накопленный опыт и разработанные технологии использованы в обеспечении выполнения принятого в 2008 г. закона «О государственной геномной регистрации в Российской Федерации».

ДНК-идентификация

Вернемся теперь к проблеме, сформулированной в начале статьи, — к сопоставлению ДНК-профиля подозреваемого и ДНК-профиля образца с места преступления. Наиболее очевидные примеры — это ДНК из потожировых следов на рукоятке ножа, спермы при изнасиловании или слюны на окурках, оставленных на месте преступления. ДНК-идентификация играет важную роль при раскрытии примерно трети таких случаев. Широко известный пример — расследование серии квартирных краж в Красноярске. Воры взламывали входные двери и забирали из квартир вещи, обладавшие хоть какой-нибудь ценностью, оставляя при этом следы — окурки, жевательную резинку. Из следов слюны на этих предметах была выделена ДНК, которая совпала с ДНК-профилями из других подобных уголовных дел. Они были объединены в серию, личности преступников были установлены, что привело к их задержанию.

Какие методы используются при определении ДНК-профилей?

Безусловно, однозначный ответ об идентичности ДНК-образцов дало бы прочтение полных геномов и их сравнение. Однако это слишком дорогой метод для использования в повседневной практике. К тому же для идентификации достаточно сравнить лишь несколько участков — те же STR-локусы, которые используют для определения родства по линиям Y-хромосомы. Но в случае идентификации локусы расположены уже не на Y-хромосоме, а на неполовых хромосомах (аутосомах). Оптимальным по соотношению точности идентификации и стоимости анализа оказалось использование от 7 до более 20 аутосомных STR-локусов (рис. 4). Однако точность зависит от того, как часто встречаются выявленные в образцах варианты и их сочетания в группе населения, к которой относится преступник.

Ясно, что у признака, который есть у половины населения, идентификационная ценность невелика, чего не скажешь о редких признаках или их редком сочетании — в этих случаях вердикт медико-криминалистической экспертизы почти однозначен.

Собственно идентификация проводится в два этапа. Сначала в лаборатории устанавливают ДНК-профили биологических образцов, собранных на месте преступления, теракта или катастрофы. Как и в случае с Y-хромосомой, этот профиль можно сравнить с ДНК-профилем подозреваемого (если он задержан) или с базами данных, в которых хранятся ДНК-профили ранее осужденных или подозревавшихся в совершении преступления людей. Если профили не совпадают, ответ отрицательный — преступник не найден, а если совпадение обнаружено, то необходимо оценить вероятность того, что оно неслучайное. Вдруг есть еще один или несколько человек, у которых такие же характеристики ДНК-профиля, и на самом деле виновен не подозреваемый, а кто-то другой. Необходимо также оценить частоту встречаемости данного конкретного профиля в населении региона или в группе людей, к которой может относиться подозреваемый.

Для оценки вероятности идентификации создаются базы данных по частоте встречаемости в различных группах населения STR-вариантов, используемых для идентификации. В криминалистике существует два типа баз данных ДНК-профилей. Один тип содержит ДНК-профили людей, установленных при расследовании преступлений. Они используются для поиска совпадений с ДНК-профилем с места преступления, так как по некоторым видам преступности значительную часть (до 80%) составляют рецидивы. Второй тип — популяционные базы данных, характеризующих ДНК-профили населения различных стран, географических регионов, этнотерриториальных групп. Такие базы, напомним, используются для оценки вероятности того, что кто-либо иной, кроме данного индивида, может обладать такими же генетическими характеристиками.

Надежность идентификации (оценка вероятности того, что образец принадлежит данному индивиду) зависит от выбора так называемой референтной популяции, с частотами аллелей STR-локусов которой проводится сравнение идентифицируемого ДНК-профиля. Референтная популяция определяется в каждом конкретном случае в зависимости от того, к какой группе лиц предположительно принадлежит индивид, оставивший биологические следы.

Использование неадекватной референтной группы в ряде случаев приводит к снижению итоговой вероятности идентификации в тысячи раз. В случае, если предполагаемая референтная популяция, из которой происходит индивид, не полностью соответствует имеющимся базам данных, в расчеты вводятся поправки, учитывающие максимальную степень различий субпопуляций в пределах популяции (например, этнической группы) по частотам аллелей и генотипов.

Чем хуже подобрана референтная популяция для тестируемой группы, тем больше тестируемых индивидов имеют аллели, отсутствующие в базе данных, т.е. происходит значительное снижение дискриминирующей способности метода. Показано, что субпопуляционная генетическая структура по STR-локусам значительно влияет на точность идентификации.

Однако в ситуации, когда подозреваемое лицо неизвестно либо круг подозреваемых очень широк (например, тысячи человек), популяционная база данных позволяет найти наиболее близкие генотипы и тем самым установить, к какой группе населения относится идентифицируемый генотип. В настоящее время в мире накоплены данные по частотам вариантов криминалистических STR-локусов для сотен популяций различных стран.

Даже когда нельзя предположить, к какой группе относится человек, которому принадлежит исследуемый биологический образец, при наличии популяционных баз данных идентификация может быть произведена с определенной вероятностью. Так, при опознании жертв террористической атаки 11 сентября 2001 г. Всемирного торгового центра в Нью-Йорке для тех останков, принадлежность которых к какой-либо группе заранее была неизвестна, вычисление вероятности проводилось с использованием в качестве референтных баз всех основных четырех расовых групп американского населения, а в качестве итоговой давалась самая

консервативная оценка. Из 2749 человек было идентифицировано 1594, при этом 850 из них — на основе только ДНК-данных [9].

В США объем CODIS (Combined DNA Index System) — национальной базы данных ДНК, созданной и поддерживаемой ФБР, — в 2015 г. уже превышал 9,5 млн ДНК-профилей людей, генотипы которых были установлены в рамках уголовных дел. В Великобритании аналогичная национальная база данных содержит более 4 млн ДНК-профилей. Обзор состояния и развития баз данных регулярно публикуется в специальных изданиях. Подобные базы данных ДНК-профилей людей, личность которых была установлена при расследовании преступлений, есть и в нашей стране. Исполнение упомянутого закона «О государственной геномной регистрации в Российской Федерации» предполагает сбор ДНК-профилей, которые будут получены от миллионов наших соотечественников в ближайшие годы. Повторим, что до 80% случаев преступлений, причем обычно особо тяжких, совершают рецидивисты. Если ДНК-профиль преступника будет внесен в базу данных уже при первом задержании, вероятность его быстрого обнаружения при повторном нарушении закона резко возрастет.

Источник: https://elementy.ru/nauchno-populyarnaya_biblioteka/435958/Po_sledam_DNK_kak_genetika_narodonaseleniya_pomogaet_kriminalistike

Проведенные к настоящему времени такие исследования уже выявили значительную неоднородность народонаселения нашей страны по маркерам ДНК-идентификации (рис. 5) [13], и это требует создания и применения отдельных баз данных по разным регионам России. Взаимодействие науки и практики здесь очень важно, ведь нужно не только выявить преступника, но и не допустить наказания невиновного!

Интерес криминалистов к инновационным методикам получения информации о человеке по анализу его ДНК возрос после быстрой идентификации личности исполнителя теракта в Домодедово в 2011 г. По запросу криминалистов сотрудники Медико-генетического научного центра имени академика Н. П. Бочкова, исследовав Y-хромосому предполагаемого террориста, определили его вероятное происхождение из коренного населения Ингушетии, что обеспечило возможность идентификации личности в течение нескольких дней. Сотрудники томского Института медицинской генетики помогли новосибирским криминалистам в поиске серийного педофила, которого не могли установить на протяжении 10 лет. Анализ ДНК из биоматериала, оставленного на месте преступления, позволил определить регион его происхождения. Это сузило группу, в которой надо искать преступника, и вскоре он был найден и арестован.

В 2017 г. началась научно-техническая программа Союзного государства «ДНК-идентификация», в рамках которой российские и белорусские ученые разрабатывают новые технологии, которые позволяют определить по ДНК не только вероятный регион происхождения человека, но и его внешние признаки (цвет глаз и волос), и даже установить возраст по прижизненной химической модификации избранных участков ДНК. Одна из задач программы — закрыть «белые пятна» на геногеографической карте России и стран-источников трудовых миграций, изучить те народы и популяции, которые не были охвачены предыдущими исследованиями (рис. 6). Это самое масштабное популяционно-генетическое исследование, которое когда-либо проводилось в России и Беларуси.

ДНК-идентификация личности особо важна для обеспечения безопасности мегаполисов — средоточия не только политической, экономической и культурной жизни страны, но и криминогенных и техногенных угроз. Формирование референтных групп для смешанного в этническом отношении населения мегаполисов представляет отдельную проблему.

Постоянный поток мигрантов с обширных территорий приводит к увеличению этнического разнообразия населения мегаполиса, изменениям его генофонда и к заметным межпоколенным различиям по частотам маркеров ДНК-идентификации [14, 15]. Особую сложность создает неравномерность расселения этнических групп по городской территории, вплоть до образования этнических анклавов или кварталов (этническая топография) [16–18].

В крупнейших мегаполисах России в настоящее время наблюдается дисперсный характер расселения этнических групп (рис. 7), не достигший уровня формирования этнических анклавов. Однако в некоторых случаях для повышения статистической значимости результатов ДНК-идентификации необходимо создавать отдельные референтные группы для районов компактного расселения этнических меньшинств.

Итогом исследований по программе «ДНК-идентификация» должна стать разработка методик, которые можно использовать как рутинные в криминалистических лабораториях, тогда как до начала программы лишь несколько уникальных специалистов могли проводить такие экспертизы. ДНК-экспертиза способствует раскрытию тысяч преступлений, в том числе изнасилований, убийств, терактов, а также помогает идентификации жертв катастроф и неопознанных тел, в частности она применима при идентификации безымянных захоронений, оставшихся после Великой Отечественной войны.

Развитие баз ДНК-профилей вносит свой вклад в повышение раскрываемости преступлений и снижение преступности. Особенно важна ДНК-идентификация при массовых катастрофах, терактах, природных бедствиях, а также в раскрытии преступлений, совершаемых рецидивистами. К этому ведет тесное взаимодействие фундаментальной науки с практической криминалистикой.

Источник: https://elementy.ru/nauchno-populyarnaya_biblioteka/435958/Po_sledam_DNK_kak_genetika_narodonaseleniya_pomogaet_kriminalistike

Джордан Питерсон против радикального феминизма
#левые_РА

Проблемы сегодняшних мальчиков и молодых людей — из-за феминизма, считает известный психолог и писатель Джордан Питерсон. По его словам, с самого детства мальчиков обвиняют в притеснениях и наказывают за амбиции, обвиняя в патриархальной тирании. Феминизм буквально переписывает всю историю, выставляя мужчин деспотами, возмущается Питерсон в интервью «Свенска дагбладет».

Проблемы мальчиков и молодых людей — из-за феминизма, считает Джордан Питерсон (Jordan B Peterson), психолог и писатель с неоднозначной репутацией. Исследователь, занимающийся маскулинностью, Лукас Готтсен (Lucas Gottzén) встретился с ним, чтобы взять интервью перед лекциями, которые тот проведет в Стокгольме 5 и 10 ноября. Все билеты на лекции были полностью распроданы.

Глядя на Джордана Питерсона, невозможно не вспомнить про архетипы. На этого канадского психолога, ставшего своего рода интеллектуальным законодателем мнений, сильно повлияла теория Юнга о том, что мифы и символы наследуются биологически.

Сам Джордан Питерсон играет с классической «мужской мифологией», усвоив ковбойскую манеру и подчеркивая, что вырос на канадском западе. Сапоги, он, очевидно, оставил дома, но, когда фотографировался в отеле «Людмар» в Стокгольме, в своем полосатом костюме и жилете он напоминал шерифа. Архетип, который приходит в голову первым, — это герои Джона Уэйна (John Wayne).

Во всяком случае, похоже, именно так его видят его сторонники. Для всех консервативных участников общественных дебатов он — просто подарок небес. Они в нем видят противоядие от слишком уж ориентированной на Запад культурной риторики, в которой резко критикуется политика идентичности. Профессор всегда говорит корректно и конкретно и прибегает к рациональным аргументам, выходя победителем из дуэлей с взбешенными противниками.

У него много поклонников, в особенности среди молодых мужчин, которым, по их мнению, помогает его строгий призыв перестать жаловаться и самому взяться за свою жизнь. Журналист Юнатан Локсдаль (Jonatan Loxdal), который под выдуманным именем этим летом побывал в лагере для мужчин, рассказал, что участников вдохновлял именно Питерсон. Ведущая фигура современного мужского движения Александр Бард (Alexander Bard), который выступал в лагере, восхвалял его в Твиттере: «Джордан Питерсон — Мессия!»

Но многие и разгневаны. В особенности представители научного мира, ведь Питерсон выбирает из пирога науки только те изюмины, которые ему подходят. Отталкиваться от Юнга в сфере североамериканской академической психологии тоже едва ли бесспорное решение, ведь там психоанализ никогда не имел большого успеха.

«Когда я писал диссертацию, меня попросили никогда ни с кем не обсуждать мою увлеченность юнгианством», — рассказал он, пока мы усаживались в кресла дизайнерского отеля.

Его жена, сопровождающая его в мировом турне, сидит в другом конце маленькой комнаты и разбирается с расписанием мужа в мобильном телефоне.

Питерсон разделяет интерес к юнгианству представителей «мифопоэтического» мужского движения, которое в 1990-х годах возглавлял американский поэт Роберт Блай (Robert Bly). В Швеции его представлял психотерапевт Оке Хёгберг (Åke Högberg), который на курсах пытался помочь мужчинам найти своего внутреннего дикаря через мифотворчество и ритуалы.

Однако Джордан Питерсон с сомнением относится к бубнам, барабанам и танцам «мифопоэтов».

«Создавать ритуалы очень тяжело, они должны органически развиваться сами. Ритуалы — это скорее что-то вроде драм, в которых мы участвуем невольно. Вероятность сконструировать работающий ритуал мала».

Если сторонники Джордана Питерсона видят в нем героя, сам он, похоже, предпочел бы представать как другой архетип: мудрый мужчина, предостерегающий о тиране. Десятилетия он посвятил критике фашизма. Сейчас же он обратил свой взор на то, что, по его мнению, стало новыми репрессивными силами: постмодернизм, неомарксизм и в особенности феминизм.

Обычно очень корректный и конкретный, он, однако, будто стреляет очередями, когда заговаривает о феминизме. Так же, как и в книгах и лекциях, его критика феминизма просто разгромная, при этом оказывается, что он удивительно мало читал на эту тему. Он словно сам выстраивает манекен, на который очень удобно нападать.

Он называет феминизм источником большинства проблем молодых мужчин и мальчиков, в особенности в школе. Так называемый кризис мальчиков (когда парни отстают в учебе), по его мнению, еще усугубляется тем, что мужчин выставляют притеснителями.

«В гуманитарных и общественных науках, а также в общественных дебатах сейчас все больше доминирует нарратив о том, что общество — это тиранический патриархат. Это основополагающая аксиома радикального феминизма, которую потом, как ярлык, наклеивают на современных мужчин и мальчиков. Считается, что они унаследовали незаслуженные привилегии и склонны к тирании».

Так вы считаете, что проблемы, с которыми сталкиваются мальчики сегодня, порождены феминизмом?

«Конечно. Он пронизывает всю систему образования от детского сада до университета».

По моему мнению, сказать, что именно феминизм — причина плохих оценок мальчиков в школе, — значит свести целый ряд социальных процессов к одному простому вопросу идеологии. Но Джордан Питерсон заявляет, что феминистки толкуют амбиции мальчиков как стремление запугивать и притеснять.

«Как заставить молодых диких мужчин быть продуктивными членами общества? Это трудно. Нужно, чтобы они преодолели потребность получать немедленное удовлетворение и занялись самодисциплиной. Нужно их за это поощрять. Если же мы наказываем их амбиции, видя в них проявление патриархальной тирании, то мы заставляем молодых людей отказаться от борьбы. Вы даете им оправдание и повод не брать на себя ответственность».

Но есть ли что-то справедливое в том, что феминизм говорит о неравноправии?

«Возможно, по каким-то конкретным вопросам. Но весь нарратив мне не нравится».

Он считает, что феминизм переписывает всю историю, выставляя мужчин деспотами.

«Такое толкование истории вы можете дать, только если вы ничего не знаете об истории или если у вас нарушена способность строить отношения с противоположным полом. Это деструктивное и пугающее учение».

Однако гендерная история, которую я сам изучал в университете, рассказывала не о том, какие мужчины деспоты, а о том, что женщины часто считались хуже мужчин и вообще другими, и это имело серьезные последствия для обоих полов. И далеко не все мужчины выиграли от наведения гендерного порядка.

Когда я спросил Джордана Питерсона о кампании #metoo, он стал говорить более рационально и поддержал жертв насилия, которым часто приходится проходить через жестокий судебный процесс.

«Подаешь заявление об изнасиловании — платишь за это высокую цену. Но чаще всего человек бывает в ужасном состоянии, как бы он ни поступил».

Он также говорит, что и работодатель несет определенную ответственность, даже если из-за его вмешательства могут нарушиться отношения на рабочем месте.

Но в следующий же момент он обвиняет жертв Харви Вайнштейна (Harvey Weinstein) в том, что они молчали, так что Вайнштейн в результате мог продолжать выбирать все новых жертв. То, что женщины боялись дурных последствий для себя, по его мнению, не избавляет от моральной ответственности заявить о преступлении.

«Они знали, что он — хищник, который продолжит охотиться на других. Возможно, им было бы лучше самим начать разбираться с этой катастрофой, чтобы избавить других от этой участи».

Вам не кажется, что жертвы сексуального насилия могут думать, что добиться правосудия будет тяжело?

«Конечно, ведь они замешаны в грязном деле».

И он молниеносно возвращается к своему излюбленному «пугалу» — феминисткам. По словам Джордана Питерсона, они требуют создать параллельное правосудие.

«Радикальные феминистки думают, что наша система правосудия защищает только нарушителей. Они не правы. Такое представление — логическое следствие этой однобокой и озлобленной идеологии».

Источник: https://inosmi.ru/20181206/244153499.html

Левые и ислам — разрушительный альянс против свободы
#левые_РА

Норвежский политолог и главный редактор «неполиткорректного» Resett рассуждает, что связывает левых с мусульманскими мигрантами и почему ислам никак не «интегрируется» в общества европейских стран. По его мнению, мы наблюдаем столкновение культуры вины и культуры стыда. И Запад готов пасть на колени.
Хельге Лурос (Helge Lurås), главный редактор Resett, журналист, офицер и специалист по политике безопасности. Был политическим аналитиком и советником Норвежского института внешней политики
Во Франции перерезали горло учителю. Еще нескольких человек зарезали в церкви. В обоих случаях убийцы — «беженцы», молодые люди из Чечни и Туниса. Норвежская служба безопасности говорит, что угроза растет и у нас в стране. Еще бы!

Чуть больше месяца назад правительство представило свой «план действий против исламофобии и дискриминации мусульман». В нем и словом не упоминается, что это особенности ислама затрудняют интеграцию, а в некоторых случаях — и откровенно подрывают единство и безопасность сообществ, где селятся иммигранты-мусульмане. Ни одно авторитетное норвежское СМИ не спросило об этом ни премьер-министра Эрну Сульберг (Erna Solberg), ни министра культуры Абида Раджу (Abid Raja). Хотя план направлен на критиков ислама и ставит их вне закона.

Стремительный рост ислама в Европе и бесконечное увиливание норвежских и других западных политиков вызывают гнев и чувство обреченности. Исламу — даже его политическим и реакционным формам — позволили закрепиться. В мечетях и медресе мусульман учат, что они — жертвы неверных, от которых страдал еще пророк Мухаммед. Сам Мухаммед показал, чтó будет с теми, кто насмехается над исламом: они умрут, им, как и во времена пророка, перережут горло.

Как Европа и Запад дошли до такого? Как мы могли распахнуть границы перед людьми с идеологией, исторически враждебной всем немусульманам, идеологией, у которой, как выразился политолог Сэмюэль Хантингтон (Samuel Huntington), «кровавые рубежи»?

Живя в Мекке, пророк Мухаммед (Магомет) считал себя жертвой и поэтому увел своих последователей, магометан, в Медину. Там они всячески культивировали роль жертвы, сделав ее оправданием своих набегов и мести племени Мекки. Евреев Медины магометане тоже убили либо прогнали.

Выискивать жертв и угнетенных — любимое дело социалистов еще со времен Карла Маркса. В XIX веке угнетенными были рабочие — теоретически в них нужно было лишь пробудить самосознание, чтобы подготовить их к восстанию и революции. Но этого не случилось: национальное чувство (национализм) оказалось прочным и устояло перед классовым сознанием. Но левые так и не оставили надежд разрушить единство западных национальных государств и довести свою революцию до конца. Женщины стали у левых жертвами мужского угнетения, а затем появились геи и другие сексуальные меньшинства.

Отыскивая новых жертв и внушая им их новую роль, левые нагнетали противостояние и напряженность в обществе. А конфликты узаконивают как возросшую власть государства, так и авторитарные средства их «решения».

Но настоящие разногласия возникли лишь тогда, когда левые обнаружили, что кое-кто роль жертвы, необходимой, чтобы настроить группы друг против друга, примеряет охотнее других. С начала массовой иммиграции в 1970-х годах именно такие группы хлынули на Запад. Все они были достаточно чужаками, чтобы ощущать «инаковость», но больше всех левым разделением общества на угнетателей и жертв прониклись мусульмане. Враждовать со своими новыми хозяевами мусульмане начали еще в конце 1980-х. Массовые демонстрации против публикации «Сатанинских стихов» Салмана Рушди прокатились даже по Норвегии.
Левые идеологи всегда питали ненависть к Западу. А после Второй мировой войны они еще больше уверились, что Запад — неповторимое зло. Это же европейский расизм породил национализм и геноцид, это же в западной истории процветали ненавистное рабство и колониализм, это же из отрицания западной истории вырос лестный, вылощенный образ «чужаков».

Кто хуже?

Среди «чужаков» оказались и мусульмане. Ислам расписали в настолько радужных красках, что мы, общество, даже не поняли, сколь враждебную и разрушительную идеологию сами же и призвали. Ислам строит свою общину — «умму». Эта религия насаждает политическую и идеологическую общность. Ислам препятствует интеграции, и у Макрона теперь хватило смелости это признать.

Левые подмяли под себя учебные заведения, культурные учреждения, школы, средства массовой информации и государственную бюрократию, воспользовавшись унаследованной от протестантизма культурой вины. Когда в культуре вроде нашей что-то идет не так, в первую очередь вы вините себя. Но в культуре стыда все ровно наоборот.

С Ближнего Востока и из исламских стран прибывают как раз люди с культурой стыда. Там если кто-то не преуспел, принято поступать противоположным образом — винить других. Поэтому когда культура вины (Запад) встречается с культурой стыда (ислам), это похоже на встречу мазохиста с садистом.

Ислам нам угрожает, а мы, вечно кающиеся, раз за разом извиняемся за провокацию!

В ответ на бесчисленные проблемы массовой иммиграции нам говорят, что причина всему — отчуждение, а повинны в нем коренные граждане, ведь они — злобные расисты и угнетатели. И, как уверяет нас норвежское правительство, «ненавидят» мусульман.

Рассуждая о левых, я имею в виду далеко не одну только Социалистическую левую партию или Красных. Идеологическое влияние левых закрепилось в Рабочей партии, среди либералов, христианских демократов, консерваторов, центристов и даже зеленых. А пустило корни оно благодаря школам и СМИ. Это пропаганда и идеологическая накачка, которая берет свое начало в марксистской мысли и с тех пор уже сменила целый ряд ярлыков (постмодернизм). Сейчас ее принято именовать «политикой идентичности».

Как ни прискорбно, мы не сможем противостоять мстительности, с которой ислам насаждает свою роль жертвы, пока не поймем истоков собственной политической и культурной уязвимости. Отсюда и проистекает наша собственная идеология. По крайней мере идеология левых, которая узаконивает и даже внушает мусульманам статус жертвы. Так мы, Запад, пали на колени.

Если мы решительным образом не начнем борьбу с собственной некомпетентностью, все может кончиться очень плохо. Но понять ислам и остальных «иных» для этого недостаточно. Мы должны понять самих себя, свои корни и где именно мы вступили на этот саморазрушительный и безжизненный путь.

Источник: https://inosmi.ru/20201103/248457414.html

Эволюция расовых различий в интеллекте у африканцев и белых

Африканцы

В последние 200.000 лет предки африканцев продолжали обитать в тропической и субтропической зонах Африки южнее Сахары. Окружающая среда не предъявляла высоких требований к их когнитивной сфере, поскольку приматы адаптировались к ней приблизительно за 60 миллионов лет. В период своей эволюции Homo erectus питались в основном растительной пищей, но пополняли свой рацион, подбирая остатки туш животных, задранных львами, леопардами и гепардами (Lee, 1968; Tooby, de Vore, 1989). Эволюционировавшие африканцы жили, как и нынешние охотники-собиратели, в тропической и субтропической среде, питаясь преимущественно растительной пищей, многочисленные виды которой доступны в течение всего года, а также насекомыми и яйцами, лишь время от времени потребляя мясо животных, добываемое охотой.

Наличие под руками в течение всего года растительной пищи, насекомых и яиц означало, что африканские народы, эволюционировавшие в тропической и субтропической Африке, не были вынуждены охотиться на животных для получения мяса. В 1966 году была созвана конференция антропологов для обсуждения темы «Человек-охотник» о значении охоты для современных охотников-собирателей, на которой «единым мнением было, что в рационе современных тропических собирателей мясо имеет сравнительно небольшое пищевое значение» (Stanford, Bunn, 2001, стр. 4). В 1999 г. проводилась подобная конференция, на которой было «достигнуто согласие в том, что основу рациона гоминидов составляла в первую очередь растительная пища, как и у современных собирателей в тропиках» (Stanford, Bunn, 2001, стр. 356). Поэтому африканцам не было никакой нужды развивать интеллект, навыки, инструменты и оружие, необходимые для охоты на крупных млекопитающих. Кроме того, температура в экваториальной Африке меняется в течение года приблизительно от 32 °C в самом жарком месяце до 17 °C в самом холодном, так что африканские народы не сталкивались с предъявляющими требования к когнитивной сфере задачами изготовления игл и нитей для изготовления одежды и шатров, добычи огня и его поддержания или приготовления пищи и её сохранения для будущего потребления. Им было сравнительно легко выхаживать новорожденных, младенцев и малолетних детей, так как отсутствовала необходимость обеспечивать их одеждой, а с очень раннего возраста дети были способны ходить на поиски пищи самостоятельно.

Тем не менее, мозг африканцев увеличился за последние 200.000 лет или около того приблизительно с 1.186 см3 до 1.276 см3 и можно резонно предположить, что это повлекло за собой увеличение их интеллекта до его современной величины в 67 баллов. Это увеличение произошло из-за постоянного направленного отбора по интеллекту, то есть более интеллектуальные индивиды имели больше выживших потомков. Генетические процессы должны были состоять в увеличения частот аллелей более высокого IQ и, вероятно, в некотором количестве мутаций, обеспечивающих повышение интеллекта. Если мутации, обеспечивающие более высокий интеллект, появлялись, то они должны были распространяться в популяции, потому что высокий интеллект — приспособительная характеристика, но они должны были распространяться не так быстро и широко, как в расах, живущих в умеренном и холодном климате, потому что давление отбора в сторону повышения интеллекта было не столь сильным в мягком климате экваториальной Африки.

Уровень интеллекта, развившийся у африканцев, был достаточен для достижения небольшого прогресса в переходе от охотников-собирателей к оседлому сельскому хозяйству, но не достаточен для создания чего-либо, что можно было бы назвать цивилизацией с письменностью и арифметикой, календарём, городами с капитальными каменными зданиями и удовлетворяющего другим критериям, сформулированным Бейкером (Baker, 1974).

Европейцы

Некоторые из народов, колонизировавших Ближний Восток 100.000 лет назад, мигрировали к Северу и приблизительно 60.000 лет назад достигли Кавказа, откуда распространились на Украину и затем, примерно 40.000 лет назад, в Центральную и Западную Европу. Другие народы Юго-Западной Азии начали колонизировать Юго-Восточную Европу из Анатолии. Эти народы эволюционировали в европейцев с более светлой кожей и, на Севере Европы, со светлыми волосами и голубыми глазами. Европейцы были в значительной мере изолированы от аборигенов Южной Азии и Северной Африки на Юге Средиземным морем, а на Востоке Чёрными и Каспийским морями, высокими горами Кавказа и Гималаев, а также пустыней Кара-Кум в нынешней Туркмении. В течение последнего ледникового периода, который продлился примерно от 28.000 до 10.000 лет назад, зимы в Европе были значительно холоднее, чем в Южной Азии, температура самого холодного зимнего месяца снизилась примерно до — 5 °C. Ландшафт в Европе стал похожим на существующий ныне в современной Аляске и в Сибири.

Север Англии, Германии, России и вся Скандинавия были покрыты постоянным ледяным покровом, а остальная часть Европы представляла собой холодные луга и тундру с отдельными рощами деревьев в защищённых местах.

Эти холодные зимы должны были быть главным фактором давления отбора в сторону увеличения размера мозга и интеллекта европейцев, повысившим размер их мозга в среднем до 1.369 см3, a IQ до 99 баллов. Выразив увеличение размера мозга коэффициентом энцефализации (EQ) для учёта размера тела, Катлер (Cutler, 1976) оценил, что у «до-вюрмских» европейцев EQ составлял 7,3, а к концу Вюрмского оледенения EQ европейцев равнялся 8,1. Когда отступили ледяные пласты, покрывавшие Северную Европу примерно до 10.000 лет назад, европейцы с их возросшим интеллектом оказались в состоянии совершить неолитический переход к осёдлому сельскому хозяйству. Однако, несмотря на свой высокий IQ, они не были в состоянии создать ранние цивилизации, подобные созданным аборигенами Южной Азии и Северной Африки, потому что в Европе всё еще было холодно, она была покрыта лесами и её почвы были тяжёлыми, их было трудно пахать в отличие от лёгких почв, на которых создавались ранние цивилизации. В Европе также не было речных пойм, обеспечивающих высоко плодородные аллювиальные отложения, на которых ежегодно можно было получать излишки сельскохозяйственной продукции для обеспечения городской цивилизации и интеллектуального класса (Landes, 1998). Приблизительно с 2.500 г. до нашей эры европейцы преодолели эти трудности в относительно мягком климате Южной Европы, где они создали свои первые цивилизации на острове Крит и в Греции. Примерно с 700 г. до н. э. италики начали построение цивилизации, которая со временем стала Римской империей и к 200 г. нашей эры охватила всю Европу к Западу от Рейна и включала бассейн Дуная, Ближний Восток и Северную Африку. Эти первые европейские цивилизации Греции и Рима превзошли цивилизации Южной Азии и Северной Африки в науке, математике, технике, литературе, философии и искусствах. Западная Римская империя пала в 455 г. нашей эры и европейская культура находилась в упадке в последовавшие средние века, но приблизительно с 1.000 года нашей эры она возродилось, а примерно с 1.500 г. европейцы стали передовыми народами фактически во всех областях цивилизации, как это обстоятельно документировано Мюрреем (Murray, 2003).

Генетические процессы, посредством которых развился более высокий IQ европейцев, должны были состоять в изменениях частот аллелей в сторону увеличения пропорции аллелей высокого интеллекта и, вероятно, также в появлении новых мутаций, повышающих интеллект, и их быстрого распространения в популяции. Вероятность появления новых мутаций более высокого интеллекта у европейцев должна была быть увеличена стрессом, вызванным чрезвычайным холодом, действию которого подвергались европейцы.

Более низкие значения IQ в Юго-Восточной Европе (90–94 балла) следует отнести, вероятно, на счёт некоторого генного потока между аборигенами Южной Азии и европейцами через Дарданеллы и Эгейское море, что привело к возникновению градиента признаков южно-азиатских и европейских гибридов на Балканах с IQ, промежуточным между европейцами (99 баллов) и аборигенами Южной Азии (84 балла). Такой же градиент признаков присутствует в Турции, где IQ составляет около 90 баллов — лишь незначительно ниже, чем на Балканах.

"Ричард Линн Расовые различия в интеллекте"