ЕС как бюрократический неоСССР влияющий на весь мир
#общество_РА
В последнее время из российского телевизора часто можно услышать, что Европа – умирающий американский холоп, не влияющий ни на что в мире. С некоторыми фактами сложно спорить: с 2008 по 2020 г. совокупный ВВП Германии и Франции упал на 3%. Но это только часть картины: на самом деле ЕС находится гораздо ближе к статусу глобального гегемона, чем можно подумать – просто гегемония эта находится не там, где вы ее искали.
ЕС выбрал не совсем типичную стратегию: создал лучшую в мире машину в мире по производству законов, где тысячи бюрократов методично создают свой собственный аналог Вавилонской библиотеки – пишут многотомные трактаты, пытаясь зарегулировать каждый аспект человеческой жизни. И вот парадокс: эти законы работают и за пределами ЕС.
На прошлой неделе Европейская комиссия даже открыла свой офис в Сан-Франциско, чтобы общаться с местными tech-гигантами. Получается забавно: все важные компании – в Кремниевой долине, а их регулятор – в ЕС. Никто другой так делать не умеет: Америка пытается быть верной идеалам laissez-faire, да и партийная поляризация иногда мешает принимать по-настоящему влиятельные законы. В Китае регулирования достаточно, но неоднозначная репутация на международной арене усложняет адаптацию этих норм за рубежом.
А вот с незримым влиянием Европы мы сталкиваемся каждый день. Наверняка вы ругались, что зарядка для айфона отличается от других телефонов - производители никак не могли договориться о едином стандарте. Европейская бюрократия поставила точку в этом вопросе: с 2024 г. все новые телефоны, продающиеся в ЕС, должны иметь разъем Type-C. Европа – это четверть мировых продаж Apple, производить отдельный продукт для европейцев будет невыгодно, так что теперь все айфоны в мире скорее всего будут заряжаться через Type-C.
Можно возразить, что зарядка – важная штука, но вряд ли влияние государства определяется тем, кто выбирает форму штекера. Но «Брюссельский эффект» позволяет навязывать миру и куда более важные ценности.
Самый простой пример - законы о hate speech, «языке вражды». Из России Америка может выглядеть как царство победившей толерантности, но Первая поправка все еще играет там огромную роль: свобода слова включает в себя свободу ненависти, так что юридических ограничений оскорбительных речей не существует.
А вот Европе отношение совсем другое - hate speech там запрещена. В 2016 Европейская комиссия подписала соглашение с Facebook, Twitter, YouTube, и Microsoft: они обязались применять в своих продуктах правила, соответствующие европейским нормам. Facebook, например, нанял тысячи модераторов, следящих за тем, чтобы дискриминационный контент не появлялся на страницах соцсети. Разделить европейский и глобальный Фейсбук очень сложно, так что европейские правила применяются по всему миру – в том числе и в США, несмотря на Первую поправку.
Сейчас ЕС пошел еще дальше и этим летом принял два новых закона: Digital Services Act (DSA) и Digital Markets Act (DMA). DSA защищает пользователей: например, запрещает таргетировать рекламу по признаку политических взглядов, национальности или сексуальной ориентации. DMA ограничивает власть экосистем: например, в Apple скорее всего будут вынуждены разрешить установку сторонних магазинов приложений, а еще не смогут комбинировать данные из разных источников для таргетированной рекламы без прямого согласия пользователя.
На подходе еще и AI Act – пока что самая детальная в мире попытка зарегулировать вопросы искусственного интеллекта. Он заслуживает отдельного поста, но, например, алгоритмы автоматической оценки кандидатов при приеме на работу отнесли к категории «высокого риска», требующей сертификации – и это серьезно повлияет на бизнес LinkedIn.
Когда я учился в Sciences Po, то удивлялся, почему так много моих однокурсников мечтают стать скучными европейскими бюрократами. Потом понял, что это идеальное воплощение жизни мандарина: сидя в брюссельской башне из слоновой кости, писать слова, по которым будет жить весь мир.
https://tttttt.me/za_4_morya/108
Ну и как дополнение :
#общество_РА
В последнее время из российского телевизора часто можно услышать, что Европа – умирающий американский холоп, не влияющий ни на что в мире. С некоторыми фактами сложно спорить: с 2008 по 2020 г. совокупный ВВП Германии и Франции упал на 3%. Но это только часть картины: на самом деле ЕС находится гораздо ближе к статусу глобального гегемона, чем можно подумать – просто гегемония эта находится не там, где вы ее искали.
ЕС выбрал не совсем типичную стратегию: создал лучшую в мире машину в мире по производству законов, где тысячи бюрократов методично создают свой собственный аналог Вавилонской библиотеки – пишут многотомные трактаты, пытаясь зарегулировать каждый аспект человеческой жизни. И вот парадокс: эти законы работают и за пределами ЕС.
На прошлой неделе Европейская комиссия даже открыла свой офис в Сан-Франциско, чтобы общаться с местными tech-гигантами. Получается забавно: все важные компании – в Кремниевой долине, а их регулятор – в ЕС. Никто другой так делать не умеет: Америка пытается быть верной идеалам laissez-faire, да и партийная поляризация иногда мешает принимать по-настоящему влиятельные законы. В Китае регулирования достаточно, но неоднозначная репутация на международной арене усложняет адаптацию этих норм за рубежом.
А вот с незримым влиянием Европы мы сталкиваемся каждый день. Наверняка вы ругались, что зарядка для айфона отличается от других телефонов - производители никак не могли договориться о едином стандарте. Европейская бюрократия поставила точку в этом вопросе: с 2024 г. все новые телефоны, продающиеся в ЕС, должны иметь разъем Type-C. Европа – это четверть мировых продаж Apple, производить отдельный продукт для европейцев будет невыгодно, так что теперь все айфоны в мире скорее всего будут заряжаться через Type-C.
Можно возразить, что зарядка – важная штука, но вряд ли влияние государства определяется тем, кто выбирает форму штекера. Но «Брюссельский эффект» позволяет навязывать миру и куда более важные ценности.
Самый простой пример - законы о hate speech, «языке вражды». Из России Америка может выглядеть как царство победившей толерантности, но Первая поправка все еще играет там огромную роль: свобода слова включает в себя свободу ненависти, так что юридических ограничений оскорбительных речей не существует.
А вот Европе отношение совсем другое - hate speech там запрещена. В 2016 Европейская комиссия подписала соглашение с Facebook, Twitter, YouTube, и Microsoft: они обязались применять в своих продуктах правила, соответствующие европейским нормам. Facebook, например, нанял тысячи модераторов, следящих за тем, чтобы дискриминационный контент не появлялся на страницах соцсети. Разделить европейский и глобальный Фейсбук очень сложно, так что европейские правила применяются по всему миру – в том числе и в США, несмотря на Первую поправку.
Сейчас ЕС пошел еще дальше и этим летом принял два новых закона: Digital Services Act (DSA) и Digital Markets Act (DMA). DSA защищает пользователей: например, запрещает таргетировать рекламу по признаку политических взглядов, национальности или сексуальной ориентации. DMA ограничивает власть экосистем: например, в Apple скорее всего будут вынуждены разрешить установку сторонних магазинов приложений, а еще не смогут комбинировать данные из разных источников для таргетированной рекламы без прямого согласия пользователя.
На подходе еще и AI Act – пока что самая детальная в мире попытка зарегулировать вопросы искусственного интеллекта. Он заслуживает отдельного поста, но, например, алгоритмы автоматической оценки кандидатов при приеме на работу отнесли к категории «высокого риска», требующей сертификации – и это серьезно повлияет на бизнес LinkedIn.
Когда я учился в Sciences Po, то удивлялся, почему так много моих однокурсников мечтают стать скучными европейскими бюрократами. Потом понял, что это идеальное воплощение жизни мандарина: сидя в брюссельской башне из слоновой кости, писать слова, по которым будет жить весь мир.
https://tttttt.me/za_4_morya/108
Ну и как дополнение :
Патриарх РПЦ Кирилл об угрозах инорасовой миграции
#общество_РА
«У задачи сбережения народа есть, помимо количественного измерения, предполагающего сохранение и преумножение его численности, и качественное измерение. В связи с этим обращусь к вопросу, который все больше беспокоит многих наших соотечественников - об этом мне хорошо известно из встреч с некоторыми из вас, - да и в общественной дискуссии он все чаще приобретает тревожное звучание. Это тема миграции в нашу страну людей других культурных традиций.
…
Появление в значительном количестве носителей иных обычаев может серьезно изменить жизнь нашего народа, в том числе нести угрозу сохранению его духовных основ и традиций — как это было, к примеру, в Косово. В связи с этим многие справедливо задаются вопросами: какие ценности, какой уклад жизни несут мигранты? Как они относятся к коренному населению нашей страны, к святыням нашего многосоставного народа, к нашей истории и нашим традициям? Не пора ли говорить о необходимости не только количественного сбережения народа, но и заботы о сохранении его идентичности?
Да, возможно, потребности экономики в рабочей силе могут отчасти объяснить привлечение иностранных граждан.
Однако, во-первых, сегодня все больше коренных жителей нашей страны не могут найти работу, а во-вторых, все чаще отмечается, что избыток неквалифицированных мигрантов несет с собой рост преступности и конфликтов не только на бытовой, но и на национальной и религиозной почве, создание замкнутых анклавов с теневой экономикой и даже автономным социальным режимом, населенных людьми, живущими обособленно и нередко враждебно относящимися к коренному населению.
Надо прямо сказать: в условиях, когда наша страна подвергается непрекращающемуся давлению извне, перечисленное является существенной угрозой.»
- сказал патриарх в четверг на ежегодном епархиальном собрании Москвы
#общество_РА
«У задачи сбережения народа есть, помимо количественного измерения, предполагающего сохранение и преумножение его численности, и качественное измерение. В связи с этим обращусь к вопросу, который все больше беспокоит многих наших соотечественников - об этом мне хорошо известно из встреч с некоторыми из вас, - да и в общественной дискуссии он все чаще приобретает тревожное звучание. Это тема миграции в нашу страну людей других культурных традиций.
…
Появление в значительном количестве носителей иных обычаев может серьезно изменить жизнь нашего народа, в том числе нести угрозу сохранению его духовных основ и традиций — как это было, к примеру, в Косово. В связи с этим многие справедливо задаются вопросами: какие ценности, какой уклад жизни несут мигранты? Как они относятся к коренному населению нашей страны, к святыням нашего многосоставного народа, к нашей истории и нашим традициям? Не пора ли говорить о необходимости не только количественного сбережения народа, но и заботы о сохранении его идентичности?
Да, возможно, потребности экономики в рабочей силе могут отчасти объяснить привлечение иностранных граждан.
Однако, во-первых, сегодня все больше коренных жителей нашей страны не могут найти работу, а во-вторых, все чаще отмечается, что избыток неквалифицированных мигрантов несет с собой рост преступности и конфликтов не только на бытовой, но и на национальной и религиозной почве, создание замкнутых анклавов с теневой экономикой и даже автономным социальным режимом, населенных людьми, живущими обособленно и нередко враждебно относящимися к коренному населению.
Надо прямо сказать: в условиях, когда наша страна подвергается непрекращающемуся давлению извне, перечисленное является существенной угрозой.»
- сказал патриарх в четверг на ежегодном епархиальном собрании Москвы