Ассимиляция различных европейцев в дореволюционном Санкт-Петербурге
#демография_РА
Языковое поведение разных этнических групп

Положение разных этнических групп в Петербурге не было одина­ковым. Некоторые состояли в основном из временных мигрантов, ко­торые, прожив в Петербурге более или менее длительный срок, уез­жали на родину, что, разумеется, не способствовало ассимиляции. Другие, напротив, в большинстве были постоянными жителями Пе­тербурга. Большие различия наблюдались в возможностях обучения на родном языке. Существенную роль играл уровень напряженности национальных чувств, это поддерживало национальное самосознание, даже если другие обстоятельства мало способствовали его сохране­нию. Важна была степень культурной, языковой и конфессиональ­ной близости к русским. Большое значение имела также числен­ность этнической группы. Кроме того, некоторые национальные груп­пы находились в определенных отношениях не только с русскими, но и между собой: поляки, литовцы и белорусы, латыши и немцы, эстонцы и немцы, эстонцы и финны, финны и шведы.

И все-таки при всем многообразии этнических ситуаций было в них весьма существенное общее: все жили в русском городе, всем приходилось так или иначе приспосабливаться к особенностям его быта, учиться русскому языку, одним словом ‒ в большей или мень­шей степени подвергаться аккультурации. Степень ее не была оди­наковой: от незначительных культурных заимствований и двуязы­чия ‒ через языковую ассимиляцию и принятие православия ‒ до полной ассимиляции, превращения в русских. Все это в некоторых этнических группах сосуществовало, т. е. какая-то часть группы со­храняла свое самосознание, язык и культуру, другая часть уже ис­пытала сильное культурное влияние русских, третья была, сверх того, двуязычна, четвертая считала родным русский язык, пятая, утратив этническое самосознание, влилась в русское население. Вместе с тем были национальные группы, в целом мало подвергшиеся ассимиля­ции (финны, татары).

Немцы. Несмотря на активную немецкую культурную жизнь, среди немцев шел постоянный процесс ассимиляции. Если приехавший в Рос­сию немец женился на православной, то его дети воспитывались в пра­вославии (таков был закон) и с каждым поколением все более отдаля­лись от своего немецкого предка. Это были совершенно русские люди, сохранившие по мужской линии немецкую фамилию. Подобно этому некоторые восточные немцы, а также австрийцы, не будучи славяна­ми, имеют славянские фамилии. Можно считать русским и того, чьи родители ‒ этнические немцы, но сам он родился в России, получил русское воспитание и образование, принадлежит к православной церк­ви и сам называет себя русским.

В высших немецких социальных слоях господствовало русско-немец­кое двуязычие. Немецкие дети овладевали русским языком в гимна­зиях или дома. Но и немецкий язык держался прочно. Сохранению его способствовал высокий престиж немецкого языка в России. Мно­гие русские образованные люди прекрасно говорили, писали и даже думали по-немецки. По-существу, немец высшего круга по языку мало отличался от многих русских того же социального статуса: они с детства говорили на двух (или трех) языках. Это дополнялось практическим отсутствием культурно-бытовых различий. Высокий престиж немецкого языка и немецкой культуры в Петербурге способствовал их сохранению, но одновременно снижал напряженность национальных чувств: отказ от немецкого язы­ка, с одной стороны, вовсе не требовался для социального продвижения, с другой ‒ не воспринимался как предательство национальных интере­сов. Все это вело к тому, что среди немцев, принадлежавших к выс­шим и интеллигентным слоям петербургского общества, постоянно шел хотя и не быстрый, но неуклонный процесс языковой ассимиляции.
Среди представителей средних и низших слоев петербургских немцев, в основном ремесленников, складывалась иная ситуация. Они вращались среди своих. Двуязычие если и возникало, то в самой низ­шей форме, русским овладевали со слуха. Сохранялись культурно-бытовые особенности.

По-разному протекали ассимиляционные процессы и в зависимос­ти от конфессии. Среди католиков и реформатов они были более интенсивными ‒ играл роль национально-смешанный характер этих церквей в Петербурге.

Поляки. Языковая ассимиляция среди поляков шла очень интен­сивно из-за отсутствия возможностей обучения на родном языке. С другой стороны, ка­толическая религия, запрещавшая браки даже с другими христиа­нами, не способствовала ассимиляции. Но главным тормозом для ассимиляции была обостренность национальных чувств в связи с утратой Польшей суверенитета и поражением восстания 1863 г. Тем не менее на рубе­же XIX и XX вв. в Петербурге стали появляться поляки, обеспоко­енные более собственной карьерой, нежели судьбой родины, а так­же те, кто родиной считал всю Российскую империю.

Эстонцы и латыши. Эстонцы и латыши в Петербурге ассимили­ровались частично немцами, частично (в более позднее время) рус­скими. Вот что писала в 1883 г. эстонская газета по поводу ассими­ляции эстонцев в столице: «Русский язык и русский дух в школе. Русская вера и русские мелодии в церкви. Русская пища и русская одежда. Об Эстонии и своем народе второе‒третье поколение не будет уже знать ничего». Здесь об ассимиляции говорится в будущем вре­мени. Процесс русификации усилился в годы после первой револю­ции. Все национальные школы Петербурга были переведены на рус­ский язык. В книжке, изданной в 1910 г. Петербургским эстонс­ким школьным обществом, читаем об ассимиляции следующее: «Если мы у петербургского эстонца спросим, откуда он родом, всегда полу­чим ответ, что он прибыл сюда из тех или иных мест своей родины. Однако третье поколение, родившееся здесь и выросшее среди чу­жого народа, отказывается от языка и нравов своих родителей и те­ряется среди чужих». Ассимилировались эстонцы и латыши, как уже говорилось, не только русскими, но и немцами. Цитируемый отрывок заканчивается так: «Только эстонское имя, у кого оно есть, остается свидетелем того, что предки этой немецкой или русской семьи были когда-то эстонцами».

Доля тех, кто считал родным ла­тышский язык, в течение второй половины XIX в. увеличилась с 2/3 до 3/4, доля немецкоязычных упала с 1/3 до 1/5, впервые появилось небольшое количество русскоязычных (не более 1/10). Эти обобщенные цифры хотя и характеризуют петер­бургских латышей в целом, мало что говорят о характере языкового поведения. Для его анализа необходимо выделение из петербургских ла­тышей групп с разным направлением языковых процессов.

Первая группа, условно немецкоязычная, состояла из латышей городского происхожде­ния, по роду занятий главным образом ремесленников. Ко второй относились латыши крестьянского происхождения. В 1860-е гг. пер­вая группа ‒ горожане ‒ насчитывала около 1,2 тыс. чел., немецкоя­зычные составляли среди них до 80%. Столь высокий уровень оне­мечивания объясняется тем, что в городах Остзейских губерний дол­гое время господствовали немецкий язык и немецкая культура, ла­тыши были двуязычны или, чаще, немецкоязычны. Приезжая в Пе­тербург, они поступали работать в немецкие мастерские, станови­лись членами немецких обществ, посещали немецкие клубы. Про­цесс онемечивания не затухал, а может быть, даже усиливался в Петербурге.
Вторая группа ‒ 1,6 тыс. чел. ‒ в те же 1860-е гг. лишь в малой доле состояла из крестьян, но главным образом ‒ из солдат и их семей, в том числе отставных, оставшихся жить в столице. В этой группе не было немецкоязычных (солдаты были из крестьян) и, видимо, еще не было и русскоязычных. В начале XX в. среди латы­шей городского происхождения считали родным немецкий язык около 47%, русский ‒ около 13%, остальные сохраняли родной латышский (эти цифры получены путем реконструкций и оценок). Таким образом, за период с 1859‒1869 по 1904‒1905 гг. в петербургской латышской колонии изменения состояли не в соотношении затронутых и вовсе не затронутых языковой ассимиляцией (доля последних оставалась ста­бильной и составляла около 60%), а в языковом поведении группы, на­ходившейся в процессе ассимиляции.

В этой группе за исследуемый период доля сохранивших родной язык увеличилась с 20 до 30%, доля немецкоязычных упала с 80 до 47%, появились русскоязычные, со­ставлявшие в начале XX в. уже около 23%.

Украинцы и белорусы: родной язык и самосознание. Этничес­кое самосознание украинцев во второй половине XIX в. стояло на более высоком уровне, чем белорусов. Особенно отличалось отноше­ние к своей национальной принадлежности у интеллигенции. Бело­рус-интеллигент в условиях петербургской жизни, как правило, счи­тал себя русским (если не был католиком). Украинец же обычно ощущал свою этническую принадлежность (во всяком случае, по­мнил о ней) даже при полной аккультурации и языковой ассими­ляции.

Некоторый свет на разницу в уровне национального самосознания украинцев и белорусов может пролить сопоставление результатов ре­конструкции их численности с данными переписей о родном языке. При этом следует помнить о разнице в определении понятия «родной язык» в петербургских городских переписях и во Всероссийской переписи 1897 г.: в первом случае речь шла о разговорном языке, на котором говорят в кругу семьи, во втором ‒ об этническом языке. Такая позиция существенно отразилась на результатах пере­писи в Петербурге: они значительно отличаются от тех, которые можно экстраполировать на 1897 г. по данным 1890 и 1900 гг. ‒ в сторону увеличения численности некоторых этнических групп (не только украинцев и белорусов, хотя наибольшее увеличение касается имен­но их). Те украинцы и белорусы, которые при переписи 1897 г. в Петербурге записали как родной украинский и белорусский языки, хотели, видимо, подчеркнуть свою национальную принадлежность. Среди украинцев таких оказалось около 60%, среди белорусов ‒ не более 8‒9%. Украинский язык в качестве разговорного назвали 14% ук­раинцев и 2% белорусов (по переписи 1900 г.).

Как видим, уровень этнического самосоз­нания украинцев в Петербурге, в отличие от белорусов, был доста­точно высок.

https://pandia.ru/text/77/496/1207360141.php

P.S. в 1916 году население Санкт-Петербурга составляло более 2.4 млн человек. После революции и красного террора численность населения Петербурга сократилась в 3 раза, упав к 1921 году до 700-800 тыс человек.

Ссылка на ВК
https://m.vk.com/wall-47041459_505900

Сегодня началась Великая Отечественная война

Мышам продлили жизнь с помощью назальной генной терапии

Жизнь мыши можно увеличить на треть или даже больше, если раз в месяц вводить в ее организм вирусный вектор с дополнительным геном. Это продемонстрировала группа исследователей, связанная с компанией BioViva — ее основательница Элизабет Пэрриш когда-то утверждала, что проверила похожую методику на себе самой. В новом эксперименте выяснилось, что для генной терапии подходит теломераза или фоллистатин, а сам препарат работает, даже если распылять его в носу. Статья опубликована в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences.

В 2015 году Элизабет Пэрриш (Elizabeth Parrish) заявила, что получила инъекцию аденовирусного вектора с геном теломеразы — фермента, который занимается удлинением ДНК. Считается, что укорочение теломер (концевых участков хромосом) может быть одной из причин старения, и Пэрриш таким образом предполагала если не продлить себе жизнь, то хотя бы снизить биологический возраст.

Стала ли Пэрриш на самом деле здоровее, неизвестно. Позже она утверждала, что ее теломеры действительно удлинились — однако другой информации о ее здоровье нет, да и эта получена вне рамок научного эксперимента. Поначалу Пэрриш собиралась продавать такую генную терапию старения с помощью своей компании BioViva, научным консультантом которой стал в том числе известный генетик Джордж Чёрч (George Church). Однако до сих пор у компании не было крупных экспериментальных публикаций по этой теме, а на сайте предлагается купить только тесты для определения биологического возраста.

Теперь у BioViva вышло большое исследование, руководителями которого значатся сама Пэрриш, а также ее научные консультанты: Джордж Черч и Хуа Чжу (Hua Zhu). В этой работе ученые опробовали на мышах два вида генной терапии. В первом случае мышам добавляли ген теломеразы — по предыдущим работам уже известно, что такая терапия может сделать их жизнь дольше. Во втором случае — ген фоллистатина: это молекула-ингибитор многих сигнальных веществ, в том числе миостатина, который тормозит рост мышц. В ранних исследованиях фоллистатин помог мышам нарастить мышечную массу, но влияние на продолжительность жизни в них не подсчитывали.

В качестве средства доставки авторы работы использовали вирусные векторы на основе цитомегаловируса — поскольку они довольно крупные (а значит, могут вместить большие гены), не встраиваются в геном человека и, как известно по клиническим испытаниям других препаратов, не вызывают побочных эффектов. При этом они попробовали вводить вирусные векторы двумя путями: классическим, интраперитонеально (укол в брюшину), и интраназально (распыляя в виде спрея в носу). Всего, таким образом, получилось семь групп животных: контрольная группа получила укол без вакцины, еще две — укол или спрей «пустого» вектора, две — укол или спрей с геном теломеразы и две — укол или спрей с геном фоллистатина.

Всех мышей начинали «лечить», когда им было 18 месяцев — по мнению авторов статьи, это соответствует 56 годам у людей. Они получали по одной дозе в месяц до 29 месяцев (около 80 «человеческих» лет) — к этому моменту все животные в контрольных группах умерли. Но в 32 месяца ученые решили продолжить терапию, чтобы выяснить, как она влияет на максимальную продолжительность жизни.

Оказалось, что оба гена в составе вирусных векторов позволяют мышам прожить существенно дольше, чем в контроле: фоллистатин — на 32,5 процента в среднем, теломераза — на 41,4 процента. А максимальная продолжительность жизни составила около 37 месяцев для фоллистатина и 40 месяцев для теломеразы. При этом метод введения на длину жизни практически не повлиял.

Ученые проверили, действительно ли при этом изменяются концентрации соответствующих белков. И заметили, что они растут и в крови, и в тканях — но в разных тканях по-разному. Возможно, это связано с тем, что вирусный вектор неравномерно распределяется по организму или не везде может проникнуть. Длина теломер при этом выросла во всех исследованных тканях и практически достигла уровня, характерного для молодой 8-месячной мыши.

Кроме того, исследователи обнаружили, что после генной терапии мыши лучше сохраняют вес и меньше лысеют, чем обычные пожилые животные. И у них ниже уровень глюкозы в крови — то есть меньше предрасположенность к диабету, который часто развивается с возрастом. И во всех этих случаях способ введения снова не играл роли.

Не все эти результаты оказались для авторов работы неожиданностью. Например, они уже знали, что мышиный цитомегаловирус хорошо заселяет организм при введении через нос — поэтому несложно объяснить, что оба метода введения вектора сработали одинаково. Но они не ожидали, что и фоллистатин, и теломераза окажут сходное влияние на уровень глюкозы в крови — поскольку здесь механизмы их действия совсем не совпадают.

Исследователи полагают, что такую генную терапию можно будет испытать как средство от разных возрастных болезней. Но прежде чем переходить от мышей к людям, нужно будет проверить, не потеряет ли этот метод в эффективности. Неизвестно, хорошо ли человеческий цитомегаловирус будет проникать через слизистую носа, и сможет ли вектор добраться в разные ткани. Кроме того, у человека теломеры гораздо короче, чем у мыши, и уровень экспрессии собственной теломеразы гораздо ниже, поэтому и здесь эффект может оказаться другим.

Авторы статьи рассчитывают также, что в дальнейшем с помощью цитомегаловирусного вектора можно будет доставлять несколько генов сразу, например, теломеразу и фоллистатин одновременно. Этот подход уже использовали их коллеги: мы раньше рассказывали о том, как геронтологи вылечили мышей от возрастных болезней с помощью двух генов и продлили жизнь мухам — с помощью коктейля из трех.

Полина Лосева

https://nplus1.ru/news/2022/05/13/longevity-therapy-nasal

Ссылка на статью в ВК

https://m.vk.com/wall-47041459_505976