Если взглянуть глубже, сама утечка о якобы «готовности» обсуждать уход из Запорожья и Херсона — даже если она не соответствует действительности, — уже играет роль. Здесь важно не то, что написано в Конституции, а то, кто и как трактует её применимость. Конституция России, особенно после поправок 2020 года, подаётся как текст сакральный, в котором закреплено «навсегда». Но сама практика показывает: сакральность существует лишь до момента, когда возникает политическая необходимость.

И примечательно, что именно Z-каналы, которые долгие месяцы строили вокруг этих территорий миф о «обратной дороги нет», вдруг допускают мысль о гибкости. Это не просто срыв эмоционального нарратива — это признание, что даже самые жёсткие нормы подчиняются конъюнктуре. Для власти это инструмент: «здесь мы жёсткие», «там мы можем торговаться». Для общества — сигнал, что никакая статья не гарантирует неизменности.

В реальности это говорит о главном: конституционный текст в России — это не столько рамка, сколько витрина. Она создаёт картину нерушимости, но при необходимости может быть переставлена, как декорация на театральной сцене. И то, что допускают это уже сами военкоры, люди, для которых символика «закреплённых территорий» была краеугольной, — отражает важный процесс. Идёт не только трансформация фронта, но и трансформация внутреннего языка власти: от «священного» к «прагматическому».

@politnext

Прошедшая неделя действительно интересна с точки зрения геоэкономики и глобальных элитных игр. Хазин отмечает, что встреча на Аляске была не столько политической, сколько экономической — и это имеет смысл: часть старой долларовой элиты уже не может выполнять взятые на себя обязательства, что открывает возможности для альтернативных групп. Москва, Пекин и Вашингтон становятся ключевыми точками опоры, при этом Лондон, как младший партнёр ФРС, играет отдельную роль.

@politnext

Хороший текст у Дмитрия Дризе, но тут есть нюансы. С одной стороны, соглашусь: главный и действительно болезненный удар по Москве возможен только через энергетику.

Санкции против индийской закупки или гипотетические ограничения для Китая — это реальная угроза, потому что именно там у России ключевые рынки. И министр Райт верно обозначает проблему: Европа может сколько угодно вводить новые пакеты ограничений, но пока в Азии нефть и газ покупают, никакого удушения экономики не произойдёт.

Но не соглашусь в том, что у Белого дома «нет плана». У Трампа как раз есть стиль — он всегда играет через сделку и создаёт туман неопределённости. Его хаотичные звонки Путину и параллельные угрозы санкциями — не слабость, а технология. Он повышает цену своего посредничества: и Москве показывает перспективу «прагматичного мира», и европейцев держит в напряжении. В итоге именно он оказывается в центре переговорной сцены.

Контекст здесь шире: нынешний «санкционный навес» в значительной степени стал привычным фоном. Россия адаптировалась, Европа устала, Китай и Индия на этом заработали.

Для Трампа второй этап санкций — это не про экономику, а про политику: ему нужно продавить образ сильного лидера, который держит под контролем и Кремль, и союзников. Поэтому здесь важнее не сами рестрикции, а то, сможет ли он навязать игру, где без него решение невозможно.

@politnext

66-летний Дмитрий Козак покидает Кремль. Не по разнарядке, не по решению начальства, а сам — что в системе, где «добровольных» уходов не бывает, выглядит почти как вызов.

Козак был с Путиным с самого начала его политической биографии — еще в команде мэра Анатолия Собчака. Юрист до мозга костей, человек, который наводил порядок в хаосе постсоветских законов, он строил конструкции — федеративные округа, реформы избирательной системы, правовые схемы для новой власти. Всегда тихий, незаметный, без пафоса, но именно он считался одним из самых рациональных людей в ближайшем окружении президента.

21 февраля 2022 года его рациональность оказалась в прямом конфликте с политикой. На расширенном заседании Совета безопасности он говорил сорок минут — о последствиях войны, о цене санкций, о том, что военное решение приведет к катастрофе. Эту речь вырезали. Её нет в официальной стенограмме, её нет в телевизионной записи — будто Козак не говорил ничего. Но именно тогда, по словам людей, которые были к нему близки, он понял, что больше не может влиять на ход событий.

В первые недели войны он еще пытался действовать. Вел переговоры с Киевом, искал выход, предлагал формулы мира. Ничего не вышло. Позже, оставаясь замруководителя АП, он предлагал реформы — судебную, региональную, даже осторожные попытки «перезагрузки» отношений с соседями. Все эти предложения были отвергнуты.

В этом году кураторство постсоветского пространства, которое было его главным направлением работы, передали Сергею Кириенко. Козак оказался чиновником без портфеля, человеком при дворе, у которого больше нет рычагов. По свидетельствам людей из его окружения, он тяготился своей причастностью к происходящему. Ему якобы предлагали компромисс — пост представителя президента в Северо-Западном федеральном округе. Но он выбрал уйти совсем.

В путинской системе это поступок почти невозможный. Обычно здесь не уходят — их снимают, перемещают, назначают на почетные синекуры. Козак предпочел стать частным лицом. Это делает его уход не просто кадровой новостью, а символическим жестом — редким примером того, что даже на вершине пирамиды еще могут оставаться люди, для которых личная ответственность оказывается важнее должности.

@politnext

Из Дмитрия Козака на наших глазах начинают лепить чуть ли не вольнодумца из высших эшелонов власти - и против СВО он был, и за мир в начале войны ратовал.
Дмитрий Николаевич (родившийся в селе Бандурово Кировоградской области УССР, кстати) один из самых преданных и эффективных сподвижников Владимира Путина.
Ему всегда поручали кризисные направления и он почти всегда предлагал относительно разумные решения, которые носили, если так можно выразиться про бесчеловечную по своей природе машину власти, некий намек на человеческое измерение, некую туманную разумность.
Так, он запомнился Кавказу предложением начать диалог с реальным сложным кавказским обществом, а Молдове попыткой объединить ее с Приднестровьем.
Он довел до ума подготовку к почти провалившейся сочинской Олимпиаде и принял украинское направление накануне грозных событий.
Говорят, что его главным тезисом в украинских стратегиях была установка на то, чтобы режим Зеленского догнил естественным образом и уставшая от власти 95-го квартала Украина довольно приняла Медведчука со всем его блоком.
Ставка силовой группы на «Киев за три дня» и дикая коррупция в пророссийских кулуарах украинской политики распорядились историей по иному.
Сегодня нам сообщают, что Козак «решил уйти в бизнес».
Поверить в то, что Владимир Путин отпустит такого близкого, верного и исполнительного человека «в бизнес» невозможно.
Стало быть, поход в бизнес вполне может быть очередным заданием стратегического уровня.
А какое направление сейчас для Путина самое главное с точки зрения т. н. «бизнеса»?
Правильно - реализация и воплощение достигнутых в Анкоридже принципиальных соглашений с Трампом: масштабные американские инвестиции в Сибирь, Дальний Восток, арктическое направление, энергетический и инфраструктурный кластеры российской экономики.
Кирилл Дмитриев нужен для контактов и договоренностей с американской стороной.
А кто будет согласовывать и усмирять интересы и аппетиты стоящих в стартовой позиции и готовых сожрать друг друга корпоративных мегамонстров с российской стороны?
Тут никакой вице-премьер не справится, такой должности нет в российском правительстве, тут нужен человек, которому Путин доверяет лично.
Козак именно такой человек.
Я не утверждаю, естественно, что Дмитрию Николаевичу поручат координацию системных бизнес- взаимодействий российских корпораций и госолигархов с трамповской Америкой.
Но это было бы логично, причем, в рамках не столько государственной (для американцев это не слишком удобно), сколько коммерческой деятельности, но в тесной связи с высшей властью.
В современном мире политика и бизнес давно соединились в химерическом симбиозе.
Именно поэтому, в СМИ пошла компания с выставлением Козака почти либеральным человеком, оппонировавшим Путину по вопросу СВО и пытавшимся заключить мир с Украиной.
Для работы с Америкой то, что надо.
https://xn--r1a.website/ejdailyru/354778

Интересная версия. Да, Козак — один из самых преданных людей Путина, и это факт, который не оспаривают даже его критики. Ему действительно доверяли самые сложные миссии: Кавказ, Молдову, Олимпиаду, Украину. Его всегда посылали туда, где всё горит. И почти всегда он предлагал решения, которые выглядели менее жестокими, чем то, что предпочитала «силовая группа».

Но история 21 февраля 2022 года — это не выдумка. Козак говорил сорок минут. Он предлагал не идти на обострение, предлагал «дать Киеву догнить». Его позиция не победила. И то, что эта речь исчезла из стенограммы, — тоже факт.

И здесь важно не впадать в конспирологию. Может ли его уход быть «новым заданием»? Может. Но может быть и чем-то другим. В путинской системе добровольный уход из Администрации — редкость. Почти все, кто не угодил, получают понижение или «почетную ссылку». Козак выбрал уйти совсем.

И здесь главный вопрос — не о том, «куда он пойдет», а о том, что в этой системе вообще возможен такой жест. Согласимся, что для Кремля выгодно сейчас рисовать его как «человека, который был за мир». Это смягчает картину для Запада, если Козак действительно получит экономическую миссию. Но это не отменяет того, что он действительно пытался предотвратить войну — пусть не из либеральных соображений, а из прагматических.

Если это «новое задание», то оно не отменяет личной драмы. Козак — архитектор системы, которая перестала его слушать. Он выходит из неё, чтобы сыграть, возможно, последнюю партию — но уже не как чиновник, а как посредник между бизнесом и государством.

И здесь я бы не противопоставлял «либерала» и «верного соратника». Козак — и то, и другое. Он всегда был человеком Путина, но человеком рациональным. И именно эта рациональность сделала его «неудобным» для логики военного времени.

@politnext

С начала октября в России повысили утилизационный сбор на автомобили в среднем на 70–85 процентов, а с 2025 года он будет индексироваться ежегодно на 10–20 процентов до 2030 года. Доход бюджета от этого налога в прошлом году составил около 1,1 трлн рублей — рекордный показатель. Основной рост поступлений обеспечили не только новые ставки, но и ажиотажный импорт: многие спешили купить автомобиль до повышения, а параллельный импорт поддержал общий объём продаж.

Главные бенефициары этой политики — федеральный бюджет и отечественные производители, которые получают защиту от конкуренции с зарубежными брендами. Однако массовый покупатель оказывается в проигрыше: автомобили становятся менее доступными, падает спрос на автокредиты, рынок может войти в стагнацию. При этом сама идея утильсбора как экологической меры дискредитируется, поскольку реальной прозрачной программы утилизации в России нет.

С точки зрения цен на автомобили быстрый рост уже произошёл, и в ближайшие месяцы, скорее всего, темпы удорожания замедлятся из-за снижения спроса. Но сами цены вряд ли вернутся на прежний уровень — ежегодная индексация будет давить на рынок, а стимулирования конкуренции через снижение издержек пока не видно.

Если цель государства действительно заключается в развитии отечественного автопрома, этого невозможно достичь только повышением утильсбора. Необходимы инвестиции в качество продукции, сервис, локализацию комплектующих, а также адресные льготы для семей и жителей регионов, где автомобиль — не роскошь, а средство выживания. Без этих шагов повышение утильсбора рискует стать ещё одним фактором социального раздражения, а не драйвером развития отрасли.

@politnext

Дискуссия о создании отдельного министерства ЖКХ — не просто очередная бюрократическая инициатива, а индикатор того, что власть признает системный кризис в отрасли. Износ сетей в ряде регионов достигает 70–80%, задолженность населения растет, тарифы вызывают устойчивое раздражение, а бизнес не хочет инвестировать в эту сферу из-за низкой доходности и высокой неопределенности правил игры.

Учреждение нового ведомства действительно может навести порядок в распределении средств, консолидировать данные о состоянии инфраструктуры и усилить контроль со стороны государства. Но сама по себе административная реформа не решает ключевую проблему — отсутствия устойчивой модели финансирования ЖКХ. Без пересмотра тарифной политики, без механизмов стимулирования частных инвестиций и прозрачного контроля расходования средств результат будет ограничен простым перераспределением бюджетных потоков.

Ключевые бенефициары проекта — крупные финансово-промышленные группы, уже присутствующие в сфере ЖКХ и близкие к власти. Получив централизованное министерство, они смогут эффективнее управлять денежными потоками, но это не означает автоматического улучшения качества услуг для населения.

Создание министерства — шаг к усилению государственного контроля, но не к реформе отрасли. Если не появятся реальные механизмы обновления инфраструктуры, привлечения инвестиций и снижения социального напряжения, то новая структура рискует стать еще одной точкой бюрократизации. Проблема ЖКХ останется хронической, а рост тарифов — болезненной темой для общества.

@politnext

События последних дней выглядят как согласованная последовательность шагов. В пятницу состоялся телефонный разговор Дональда Трампа с Си Цзиньпином.

В воскресенье Пекин посетила двухпартийная делегация Конгресса — первая за шесть лет. Сразу после этого Китай заявил об отказе от привилегий развивающейся страны в рамках ВТО — ключевого предмета давних претензий США.

Такое выстраивание хронологии минимизирует политические риски: президент задает рамку, Конгресс проверяет позицию, затем следует публичная уступка. Для Вашингтона это возможность предъявить конкретный результат переговоров, для Пекина — шанс на деэскалацию торговых споров и восстановление инвестиционного интереса.

Отказ от особого статуса — не пересмотр всей промышленной политики КНР, а скорее символический шаг, открывающий пространство для обсуждения тарифов и технологических ограничений. Китай устраняет главный аргумент американской стороны, сохраняя при этом собственные механизмы защиты рынка.

Главные бенефициары — американские экспортеры, ожидающие снижения барьеров, и китайская экономика, которая нуждается в притоке капитала и стабилизации внешних условий. В проигрыше — только сторонники жесткой линии на разрыв экономических связей.

@politnext

Кажется, Британская империя наконец-то вернулась — просто без колоний, пушек и мундиров, зато с серверами, чат-ботами и лицензиями Microsoft Office.

Риши Сунак, уроженец семьи индийских мигрантов и бывший премьер Соединённого Королевства, теперь будет консультировать Microsoft и Anthropic. История, в которой Индия всё же взяла реванш над метрополией — но через ИИ и Excel. Британия, похоже, вошла в эпоху цифрового «раджа»: индусы не едут больше собирать чай, они едут управлять теми, кто его пьёт.

Сатирическая справедливость тут безупречна: колонизаторы когда-то учили «туземцев» бухгалтерии и управлению, а теперь те же «туземцы» — через потомков и коды машинного обучения — учат бывших хозяев, как жить в новой экономике.

Ирония момента в том, что британские СМИ полны рассуждений о «мировом заговоре» Гейтса и «диктате ИИ», хотя Word, Excel и Teams стоят у них в каждом министерстве, включая парламент, где Сунак всё ещё заседает. Такого уровня «антиглобалистской зависимости» не знали даже при Ост-Индской компании.

Формально Сунак «не будет заниматься лоббизмом» и все доходы отдаст в благотворительный фонд. Но британская история подсказывает: как только кто-то в Лондоне говорит, что не будет заниматься влиянием, можно ожидать нового формата влияния — мягкого, цифрового, с хорошим интерфейсом.

Microsoft консультирует политику, Anthropic учит ИИ быть «этичным», а бывший премьер теперь работает над тем, чтобы этот симбиоз выглядел убедительно. Британия снова стала лабораторией — только теперь не для промышленной революции, а для моральной.

И, возможно, спустя пару десятилетий мы увидим новые «цифровые колонии» — только управляться они будут не из Лондона, а из корпоративных облаков. История, как всегда, циклична. Только теперь вместо колониальной карты — корпоративная лицензия.

@politnext

Если отбросить риторику и взглянуть на факты, колонка Дмитрия Дризе про Трампа выглядит как пример политического восторга, который маскируется под анализ. Попробуем расставить акценты.

Во-первых, тезис о том, что «мир изменился к лучшему» при Трампе, не выдерживает проверки. При нём США вышли из Парижского соглашения по климату, ВОЗ, Совета по правам человека ООН, свернули ядерную сделку с Ираном и спровоцировали торговую войну с Китаем. Мир действительно изменился — но не за счёт мира, а за счёт конфронтации и неопределённости, которой рынки и союзники США не простили.

Во-вторых, «удар по левакам» — это политическая риторика, а не факт. Реальные итоги его президентства — рост госдолга, масштабные налоговые льготы для корпораций и рекордное расслоение. Социальный маятник не «пришёл в норму», а просто качнулся в другую сторону, где место идеологий заняли внутренние конфликты.

Далее — о «мире без войн». При Трампе США не начали новых военных кампаний, но и не завершили старые. Зато он санкционировал ликвидацию Сулеймани, что едва не обернулось региональной войной. Это не «миротворчество», а демонстрация силы в чистом виде.

Китай — отдельная история. Сегодняшние телефонные разговоры, визиты делегаций и уступки в ВТО говорят не о «вызове Пекину», а о возвращении к прагматизму. Ирония в том, что именно при Трампе этот диалог был разрушен.

Что до России — иллюзия, будто Москва может «разыграть карту Трампа», не нова. Она звучала и в 2016-м, и в 2020-м, и каждый раз заканчивалась одинаково: бизнес у Трампа всегда в приоритете перед симпатиями.

И, наконец, вопрос про Нобеля. Претензия, что «институт не соответствует моменту», звучит убедительно, но только если забыть, что сам Трамп был частью этого «момента» — с его твитами, расколом общества и транзакционной дипломатией.

Так что не стоит искать в нём «спасителя от левацкого безумия». Он просто вывел американскую систему на её естественную орбиту — рынок, бренд и личный интерес. Всё остальное — украшения для колонки.

@politnext

Попытка изобразить «Грозный-Сити» на новой 500-рублёвой купюре выглядит как произведение политического постмодернизма. Мы наблюдаем рекурсивный трюк с символами — симулякр, заключённый в другой симулякр.

Сам деловой квартал создавался как витрина «экономического возрождения» Чечни, но давно стал памятником несостоявшемуся чуду. Башни стоят, но деловой жизни в них почти нет. Офисы пустуют, а те, что формально заняты, часто существуют лишь для того, чтобы существовать. Это не бизнес, а обряд лояльности: арендовать, чтобы подчеркнуть принадлежность к правильному кругу.

Регион остаётся дотационным, предпринимательская активность низкая, а масштабы комплекса с реальностью экономики соотносятся как киносъёмочная площадка с жизнью за её пределами. Даже архитектура выдает этот разрыв — подальше смотришь красиво, подойдёшь ближе — стеклопакеты и фасады из категории «эконом плюс».

И вот теперь всё это хотят зацементировать в денежном обращении — превратить символ фиктивного успеха в официальный знак благополучия. Получается почти философский эксперимент: когда макет, изображающий успех, становится его законным представителем на деньгах.

Выходит, что «Грозный-Сити» на купюре — это не про регион и не про развитие. Это про систему, в которой декорация становится нормой, а симуляция — частью государственного дизайна. Деньги отражают не экономику, а миф о ней.

@politnext

История с системой «Гармония» — интересный пример того, как военная логика и технологическая зависимость переплетаются в современной России. Формально речь идёт о сети подводных сенсоров и гидрофонов, способных отслеживать подлодки НАТО в Арктике и фиксировать передвижения в северных морях. По сути — это попытка построить аналог американской системы SOSUS времён холодной войны, когда Вашингтон создал глобальную сеть гидроакустического наблюдения, позволявшую слышать советские субмарины задолго до их выхода в Атлантику.

Любопытнее другое — техническая база проекта. Как пишут «Агентство» и исследователи из Russian Secrets, значительная часть оборудования поступала из западных стран через посредников, в частности через кипрскую компанию Mostrello, связанную с россиянином Алексеем Стрельченко. США уже включили его и связанные структуры в санкционные списки, обвинив в обслуживании инфраструктуры Минобороны РФ. То есть российская система противодействия НАТО частично собрана из технологий, которые когда-то создавались в тех же странах НАТО.

Для Москвы «Гармония» — элемент более широкой стратегии контроля за Северным морским путем и инфраструктурой на Кольском полуострове. Регион стал узлом, где военные задачи напрямую сопрягаются с экономическими: обеспечение прохода атомных субмарин, безопасность арктических портов, защита маршрутов для экспорта энергоресурсов.

В этом смысле проект логично вписывается в новую арктическую политику — демонстрацию присутствия и возможности наблюдать всё, что происходит в зоне интересов России. Не столько агрессивный шаг, сколько страховка от внезапностей.

Если смотреть шире, то «Гармония» — ещё один пример того, как Москва пытается восстановить советские заделы военного шпионажа в технологической форме XXI века. Хутхаузен когда-то писал, что советские инженеры «слушали море вслепую», не имея данных и средств. Сейчас это «слушание» стало цифровым, но суть осталась прежней — контроль через тишину. Только теперь тишина обеспечивается западным оборудованием.

@politnext

Американский офицер и разведчик Питер Хутхаузен, служивший в ВМФ США и много лет занимавшийся советскими подводными операциями, в своих книгах и мемуарах о холодной войне под водой писал, что именно советские военные одними из первых начали системно картографировать рельеф морского дна — особенно в Арктике и северной Атлантике. Для СССР это было не просто научное любопытство: понимание подводного рельефа означало знание маршрутов скрытного прохода субмарин, возможности закладки датчиков и кабелей, а также планирование ударных позиций на случай глобального конфликта.

В 1960–1970-е годы советские океанографические суда, формально действовавшие как «научно-исследовательские», выполняли разведывательные задачи. Они снимали глубины, профили донных склонов, искали естественные «акустические тени», где можно было прятать лодки от гидролокаторов НАТО. Фактически Москва создавала карту подводного мира, сопоставимую по масштабу с картами надводного — только секретную.

Хутхаузен отмечал, что американцев это поражало: в ряде районов советские карты рельефа оказались точнее, чем у Пентагона. И именно эти наработки, по его словам, легли в основу современных российских программ вроде «Гармонии» — сетей подводных сенсоров и систем наблюдения, которые строятся уже не «на ощупь», а на детальной цифровой модели дна, созданной еще в советскую эпоху.

По сути, нынешние арктические проекты Москвы — это не новое изобретение, а продолжение той же логики скрытого присутствия и тотального контроля. Тогда Советский Союз «слушал море вслепую», как писал Хутхаузен, — теперь Россия слушает его цифровыми ушами. Историческая преемственность разведки под водой, просто в новой технологической упаковке.

Но, это может быть и фантазией Хутхаузена.

@politnext

Пока россияне радуются безвизовому режиму с Мьянмой, важно не забывать — страна вовсе не только «страна пагод и экзотики». Там раскрывается один из самых мрачных секторов преступного бизнеса Азии. Да, безвиз открыт, но что именно стоит за фасадом, стоит знать.

В приграничных районах Мьянмы, особенно в зоне «Золотого треугольника» — на границе с Таиландом и Лаосом — действуют так называемые скам-комплексы. Это огромные центры онлайн-мошенничества, где людей заманивают под видом легальной работы, затем удерживают и заставляют участвовать в преступных схемах. По оценкам ООН и гуманитарных организаций, в таких лагерях удерживаются десятки тысяч человек. В одном из отчётов говорится о не менее чем 120 000 жертвах — их принуждают к труду, сексуальной эксплуатации, а иногда и торговле органами.

Есть задокументированные случаи, когда людей из разных стран привлекали обещаниями хорошей работы, а на деле запирали и заставляли работать в мошеннических колл-центрах. Один из пострадавших рассказывал: «Мы были заперты, нам давали скрипты и угрожали, если не заработаем нужную сумму». В феврале 2025 года более 250 человек были освобождены из подобных центров и переданы властям Таиланда.

Получение безвиза — не повод забывать об осторожности, особенно если поездка связана с приглашением «на работу» или «в бизнес». Мьянма — страна контрастов: за красивыми пагодами, монастырями и улыбками монахов может скрываться целая индустрия эксплуатации, построенная под покровительством властей. Безвиз — это удобство, но и потенциальный риск. Перед поездкой туда стоит трижды проверить, кто вас приглашает, и готовы ли вы к реальности страны, где хунта строит столицы по советам астрологов.

@politnext

Новой директоркой департамента кинематографии Минкульта стала 25-летняя Анна Ярина — дочь начальника Управления президента по внутренней политике. В 2021-м она окончила магистратуру, в 2023-м пришла в министерство, и вот уже 2025-й — вершина карьерной дуги.

На этом месте обычно оказываются люди, прошедшие долгий путь от продюсерских групп до государственных фондов, имеющие десятки проектов и репутацию в профессиональной среде. Здесь же мы видим классическую модель вертикального ускорения — когда не опыт определяет должность, а должность призвана заменить опыт.

Что 25-летний человек может знать о российском кинематографе, его институциональных проблемах, бюрократии, репертуарной политике и прокатных кризисах? Это не вопрос к ней — это вопрос к системе, где управленческий символизм заменил экспертизу.

И если раньше на кино пытались влиять идеологически, то теперь, кажется, решили — зачем что-то понимать в искусстве, когда можно просто назначить своих.

Позорище…

@politnext

Бразилия переживает одну из самых масштабных полицейских операций последних лет — «Сдерживание». Противостояние с Comando Vermelho (CV) уже переросло в полноценные боевые действия в городских кварталах Рио-де-Жанейро. На улицах бронетехника, вертолёты, дроны и тысячи бойцов — а итог уже сотни убитых и арестованных.

Comando Vermelho — не просто «банда». Это старейшая и, пожалуй, самая организованная преступная структура Южной Америки. Возникла в 1979-м в тюрьме Кандиду Мендес, когда обычные уголовники объединились с политзаключёнными-леворадикалами. С тех пор CV эволюционировала в сетевое образование с десятками тысяч участников по всей стране и за её пределами. Она контролирует наркотрафик, торговлю оружием, вымогательство и целые районы фавел — фактически выполняя там функции параллельного государства.

Власти Рио регулярно пытаются «зачистить» фавелы, но каждая такая операция оборачивается тем, что на месте уничтоженной ячейки CV вырастает новая. Доктрина силового сдерживания не работает — преступная сеть адаптировалась, вплоть до применения дронов и собственной разведки. Поэтому нынешний масштаб — с бронетехникой и поддержкой армии — не борьба с криминалом в привычном смысле, а попытка восстановить контроль государства над территорией, где оно давно отсутствует.

@politnext

Переброска сибирских рек — идея, которая регулярно всплывает в периодах политической турбулентности, но каждый раз оказывается на стыке геополитической наивности, экономической нереалистичности и экологической безумности. Сейчас её вновь достали с полки — на фоне того, что Узбекистан подписывает стратегическое соглашение о вложении $100 млрд в экономику США, а Россия обсуждает выделение $100 млрд на водный проект для Узбекистана и Казахстана. Контраст слишком бросается в глаза, чтобы не вызвать вопросов.

Если отбросить эмоции, остаются три ключевых блока аргументов — политический, экологический и экономический — и в каждом проект выглядит проблемно.

Во-первых, геополитика. Москва в текущей ситуации явно не находится в позиции, когда может позволить себе инициативы, похожие на подарок соседям в ущерб собственным интересам. Центральная Азия последние годы активно интегрируется в западные и китайские экономические проекты, а Ташкент выстраивает многовекторность, в которой российское направление становится далеко не доминирующим. Передача критически важного ресурса — воды — странам, которые одновременно увеличивают сотрудничество с США, выглядит не просто спорно, а стратегически уязвимо. И это то, что и называет «предательством национальных интересов» Медведев, хотя проблема глубже: речь идёт о создании долгосрочного механизма зависимости для самой России, а не наоборот.

Во-вторых, экология и безопасность. Ещё в СССР от идеи переброски вод сибирских рек отказались — после детального анализа, проведённого крупнейшими научными институтами. Риски: изменение гидрологического режима, обмеление рек бассейна Оби, деградация экосистем Западной Сибири, нарушение традиционной экономики региона и рост техногенных угроз из-за тысячи километров трубопроводов в зоне вечной мерзлоты. СССР, обладавший ресурсами несравнимо большими, чем сегодняшняя Россия, счёл проект слишком опасным даже в условиях плановой экономики и отсутствия политической оппозиции. Нынешняя попытка «изучить научную часть» — фактически возврат к обсуждению того, что уже было признано системно неработоспособным.

В-третьих, экономика. Минимальная стоимость — $100 млрд, но это стартовая цифра, которая при строительстве через несколько регионов, сложные геологические зоны и при текущем уровне санкционного давления может вырасти кратно. Для сравнения: вся программа модернизации ЖКХ России до 2030 года оценивается в сопоставимые суммы. А выгода? Поставки воды по сути будут субсидироваться Россией — ни Узбекистан, ни Казахстан вряд ли смогут или захотят платить реальную цену, покрывающую инфраструктурные затраты. Внешнеполитического эффекта у проекта тоже не будет: масштабный геополитический рычаг Москва уже потеряла, и встраивание в чужие долгосрочные водные схемы это не исправит.

Наконец, ключевой контекст: Россия переживает кризис инфраструктуры, деградацию коммунальных сетей, дефицит воды в отдельных регионах, растущую нагрузку на реки из-за промышленного освоения Арктики. В этот момент идея экспортировать «лишнюю воду» выглядит не просто странно, а оторванно от реальности. Мы не обеспечили собственную водную безопасность — и собираемся финансировать чужую.

Поэтому главный вопрос сегодня — не стоит ли Россия перед выбором между внутренней модернизацией и внешнеполитическими жестами, которые давно перестали работать? Ответ, увы, очевиден: национальные интересы измеряются не символами дружбы, а устойчивостью собственной страны. И попытка продать воду, которую страна ещё не научилась беречь, — путь в противоположную сторону.

@politnext

В 2021 году Кремль сделал понятную и, как тогда казалось, рациональную ставку — не на сложного и автономного Меланшона, а на простую, медийную и управляемую Ле Пен. Через известных медиапосредников и «друзей Франции» её годами раздували как почти системную альтернативу Парижу и Брюсселю, как «французского Путина», только в мягкой упаковке. Деньги, внимание, эфиры, легенда о скорой победе. Итог известен.

Статистика тогда была тревожной, но её предпочли игнорировать. На выборах 2022 года Меланшон остановился в шаге от второго тура — около 22%, Ле Пен прошла дальше с формально большим результатом, но политически уже потолочным. Президентскую гонку она второй раз проиграла, показав, что её электорат расширяться почти не способен. Системного большинства у неё не возникло ни в обществе, ни в университетах, ни среди городского среднего класса.

Теперь сравнение с 2025 годом. Ле Пен остаётся высокорейтинговой — но инерционно. Её цифры держатся, но не растут. Она по-прежнему сильна в депрессивных регионах и протестном голосовании, но это тупик: протест — не стратегия управления. Я лично знаком с Меланшоном и он же за эти годы сделал то, что не попадает в телевизионные сводки, но решает исход выборов в долгую. Он выстроил инфраструктуру: молодёжь, студенты, профсоюзы, лекционная политика, постоянная работа с аудиторией. Если смотреть не агитки, а его реальные выступления и курсы, доступные на запрещённых платформах, видно главное — человек думает системно, а не лозунгами.

Разница между 2021 и 2025 годами в том, что Меланшон перестал быть «почти прошедшим», а Ле Пен — «почти победившей». Один работает на будущее, другая живёт в перманентной кампании без выхода за пределы своего ядра. Кремль тогда выбрал громкую картинку вместо сложного политика — и в итоге получил ноль влияния на французскую политику, просто поставив не на того.

Франция сейчас нуждается не в ещё одном символе протеста, а в человеке, способном собрать страну из фрагментов. Меланшон — из тех, кто умеет объяснять, связывать и строить смысл, а не только кричать против. Дай бог ему здоровья и политического ресурса. Если он всё-таки изберётся, это будет не победа «левых», а победа нормальной политики над карикатурой.

@politnext

Поговорим о сегодняшнем ужасающем происшествии в школе в Одинцово, точнее про истерики двух пропагандонов

Журналист Анастасия Кашеварова эмоционально обезьянит в позе обличителя, но это ровно тот случай, когда пафос не бьётся с биографией. Рассуждать о «разрушенных ценностях», «отсутствии идеологии» и «стране-марионетке», находясь внутри системы, которая эти решения принимала и обслуживала, — выглядит как минимум странно. Она не внешний наблюдатель и не диссидент, а активный участник политической машины, долгие годы работавший в логике Володинского парламентаризма, где лояльность всегда была важнее смысла. Война, о которой она теперь говорит с трагической интонацией, не возникла сама по себе — её годами оправдывали, нормализовывали и продавливали в публичном поле в том числе такие спикеры. Когда человек сначала участвует в поджигании дома, а потом выходит к пепелищу читать лекцию о пожарной безопасности, это вызывает не катарсис, а недоумение. Особенно когда пафос про «2% идейных» соседствует с полным отсутствием личной ответственности за происходящее.

С подсосом Соловьева Карнауховым история другая, но не менее показательная. Здесь нет даже претензии на глубокий анализ — только рефлекторная, ментовская по своей сути реакция: есть «нормальные», есть «ненормальные», есть правильная скорбь и неправильная. Любая попытка связать трагедию с системными проблемами — от финансирования до безопасности — объявляется цинизмом. При этом сам текст построен ровно на эксплуатации эмоции: трагедия используется как повод самоутвердиться, раздать ярлыки и в очередной раз подтвердить собственную «правильность». Это не аналитика и не эмпатия, это телевизионный навык — давить на боль, не задавая вопросов, потому что вопросы могут вывести не туда. Интеллектуального зазора тут действительно не видно: есть только служебная интонация и привычка говорить сверху вниз.

И в итоге мы снова упираемся в одну и ту же проблему. Люди, десятилетиями сидящие на госбюджете, в медиа или около власти, вдруг начинают рассуждать о деградации общества, утрате смыслов и моральной катастрофе, не замечая собственного вклада в эту реальность. Хочется искренне пожелать таким персонажам однажды столкнуться с последствиями системы, которую они обслуживали, не в теории и не в риторике, а на личном опыте. Иногда это действительно помогает — если не с совестью, то хотя бы с умом.

@politnext