Все об избирательных системах

Начинаю мини-серию постов, посвященную избирательным системам в общем и в России в частности. На мой взгляд, это очень важная тема, поскольку правила подсчета и распределения голосов на выборах серьезно влияют на политические процессы при любом режиме: разные системы по-разному отображают волеизъявление граждан и могут давать преимущества одним силам и усложнять жизнь другим.

Начнем с базы: что такое избирательная система? Простыми словами, избирательная система — это совокупность правил, которые регламентируют конвертацию голосов в мандаты. Какие избирательные системы вообще существуют? Их делят на два основных типа: пропорциональные и мажоритарные. У каждого типа есть свои подвиды, о которых мы поговорим далее. Также, зачастую оба этих типа комбинируют — такие избирательные системы называются смешанными.

Пропорциональная система:
— избиратели голосуют за списки кандидатов, выдвинутые партиями/коалициями/блоками/организациями. Списки могут как быть открытыми — избиратель может выбрать конкретных кандидатов внутри партийного списка, так и закрытыми — избиратель просто голосует за список;

— мандаты в легислатуре распределяются пропорционально проценту, который получила партия. Места распределяются по двум принципам: методом Д’Ондта или методом Сент-Лагю. Еще бывает квотирование, но пока не будем об этом;

— выборы проводятся либо в едином для всей территории округе (один список для всех), либо в округах малой величины — когда за каждым округом закреплена квота в определенное число мандатов, которое затем разыгрывается на пропорциональном голосовании внутри этого округа;

— система может (но не всегда) предполагать наличие барьера — минимального процента, который должна набрать партия для прохождения в парламент;

— основная идея: репрезентация граждан по политическим предпочтениям;

— плюсы: стимулирует развитие многопартийной системы, широкое представительство разных политических сил, при должной настройке обеспечивает высокую степень репрезентации взглядов населения, защищает от доминирования одной партии в легислатуре;

— минусы: в ряде случаев может теряться связь между избирателями и конкретными депутатами, плохое представительство по территориальному признаку (но не всегда), возможность манипулировать составом закрытых партийных списков, сложность поиска баланса между излишне фрагментированной легислатурой и слишком высоким процентным барьером, который закрывает доступ в парламент малым партиям.

Мажоритарная система

— избиратели голосуют за конкретных кандидатов в отдельных округах — они могут быть как одномандатными, так и многомандатными;

— побеждает тот кандидат, который набирает либо относительное большинство голосов — больше, чем другие кандидаты, либо абсолютное — более 50%, либо квалифицированное — 2/3, 3/4 и т.д. Во втором и третьем случаях выборы могут проводиться в несколько туров. Еще бывает система рейтингового голосования — когда избиратели располагают кандидатов в порядке предпочтения;

— основная идея — репрезентация граждан по территориальному признаку;

— плюсы: прямая связь между избирателем и конкретным политиком, территориальное представительство, кандидаты меньше зависят от партий и могут идти самовыдвиженцами;

— минусы: мажоритарная система вызывает серьезные диспропорции между предпочтениями граждан и финальным распределением мандатов, поскольку побеждают компромиссные кандидаты или просто те, кто набрали больше голосов относительно других. Кроме того, мажоритарка неизбежно приводят к формированию двухпартийных систем — закон Дюверже. Другие минусы: возможность манипулировать границами округов в собственных интересах (джерримендеринг), в легислатуры проще попасть кандидатам, пользующихся поддержкой местных политических машин.

Смешанная система

Самый сложный для понимания тип избирательной системы — тыщи их! Уходить в эту сторону не буду — почитать подробнее можно тут.

В следующих постах расскажу подробнее об истории избирательных систем в России на выборах в Госдуму и региональные собрания — так что stay tuned.

Избирательные системы на выборах в Госдуму: часть 1

Продолжаю мини-цикл об избирательных системах — сегодня обратимся к истории выборов в Госдуму.

К сожалению, за весь обозреваемый период выбор избирательной системы на федеральных выборах в России зависел скорее от сиюминутных политических условий, а не от желания власти найти решение о том, как лучше конвертировать волеизъявление граждан в мандаты.

В 1993 году прошли первые выборы в Госдуму. На них применялась смешанная несвязанная избирательная система, известная как parallel voting. 450 мандатов распределялись следующим образом: 225 из них разыгрывались в 225 одномандатных округах, где победителю было достаточно набрать относительное большинство голосов, а остальные 225 мест распределялись по итогам пропорционального голосования за закрытые списки кандидатов в едином избирательном округе. Для пропорциональной части устанавливался заградительный барьер в 5%. Дизайн избирательной системы проектировался таким образом, чтобы не допустить доминирования в Думе коммунистов — поэтому от полностью мажоритарной системы отказались, поскольку боялись, что сильные в ряде регионов КПРФ проведут в парламент много одномандатников. Однако результаты выборов показали, что система сработала несколько по-другому: первое место в пропорциональной части неожиданно заняла ЛДПР (22.92%), второе — про-Ельцинский блок «Выбор России» (15.51%), третье — КПРФ (12.40%). Но благодаря именно мажоритарной части «Выбор России» провел в Думу аж 24 одномандатника и сформировал крупнейшую фракцию в парламенте, по факту оказавшись лишь второй партией в пропорциональном голосовании (запомните этот прикол)! Вместе с несколькими другими партиями Ельцину удалось сформировать шаткое лояльное большинство в Госдуме.

На выборах в 1995 году первое место в пропорциональном голосовании заняла уже КПРФ (22.3%), затем ЛДПР (11.18%), про-Ельцинская партия «Наш дом — Россия» всего лишь третье (10.13%), «Яблоко» — четвертое (6.89%). Из-за высокой фрагментации партийной системы и высокого входного барьера в 5% в этот раз в Госдуму прошли лишь четыре партии, а остальные 39 (!!!) списков не преодолели этот порог — в результате аж 49% голосов избирателей в пропорциональной части голосования оказались по-факту выкинуты. В этот раз благодаря мажоритарной части голосования в Думе сформировалось больше четырех фракций, также в парламент прошло много коммунистов-одномандатников, избранных в регионах красного пояса. В результате Ельцин получил самый оппозиционный себе созыв Госдумы за весь срок, где доминировала КПРФ.

Выборы 1999 года не показали каких-то аномальных результатов: в Госдуму прошел лояльный Ельцину и Путину блок «Единство», блок губернаторов тяжеловесов «Отечество — Вся Россия», КПРФ, СПС, «Яблоко» и «Блок Жириновского». А вот следующее голосование в 2003 году стало последним, проведенным подряд по такой избирательной системе — новая партия власти «Единая Россия» набрала в пропорциональной части лишь 37.56% голосов, но благодаря одномандатникам заняла в Госдуме аж 2/3 мест, впервые оформив лояльное президенту квалифицированное большинство в парламенте.

Для того, чтобы обеспечить «Единой России» тотальное доминирование в Думе, а также жестче контролировать состав избирательного списка партии власти, убирая оттуда ставленников региональных элит, власти пошли на реформу избирательной системы. Выборы 2007 года прошли уже по полностью пропорциональной системе с единым избирательным округом и неслыханным барьером аж в 7%. Партия власти набрала уже 64.30% голосов — к тому моменту централизованная система манипуляций результатами уже была налажена, а у ЕР и президента и правда были высокие рейтинги поддержки населения. «Единая Россия» забирает 315 мандатов из 450.

Продолжение следует...

8% участковых комиссий из 28 регионов, где проходил федеральный ДЭГ на выборах президента, скрыли отчёты о числе избирателей, проголосовавших электронно, подсчитал исследователь выборов Иван Шукшин.

На скрине приведены данные по участковой комиссии №1550 Челябинской области, в которой проходил ДЭГ на выборах президента.

________________
✔️Будьте в курсе выборов в России: Выборы, всем ЦЫК!
✔️Подпишитесь на t.me/cikrf

Избирательные системы на выборах в Госдуму: часть 2

Возвращаемся к теме из прошлого поста.

В 2011 года новая пропорциональная система дает сбой из-за массового протестного голосования — официально «Единая Россия» набирает лишь 49.31% голосов и забирает лишь 323 мандата из 450. Это заставляет власти вернуться к старой и хорошо знакомой избирательной системе — смешанной несвязанной с 5% барьером. Результаты ее восстановления мы видим по итогам выборов 2016 и 2021 годов: сначала ЕР набирает 54.2% голосов, но 343 мандата из 450, затем 49.82% и 325 мандата.

Суммируя опыт выборов в Госдуму 1993—2003 и 2016—2021 годов, можно сделать следующие выводы об избирательной системе, которая действовала большую часть истории современной России и продолжает применяться:

— Смешанная несвязанная система приводит к тому, что доминирующая партия регулярно получает буст благодаря победе в одномандатных округах. Режим контролирует политические машины в регионах, с помощью которых легче обеспечить простое большинство нужным кандидатам в одномандатных округах. Так результаты ЕР около 50% в пропорциональной части регулярно конвертируются в 2/3 мандатов, а ельцинские партии получали внушительные фракции в Думе, проигрывая голосование по спискам.
— Заградительный барьер в 5%, который сильно выше, чем в среднем в других государствах с пропорциональной или смешанной системой, приводит к тому, что путь в Госдуму для малых партий закрыт, а отданные за них голоса распределяются между более крупными игроками.
— Голосование по единому избирательному округу в пропорциональной части приводит к тому, что распределение мандатов в Думе смещается в пользу регионов, которые показывают наивысшую явку — в нашем случае аномальных регионов. Происходит это по причине того, что мандаты внутри избирательного списка партии распределяются исходя из того, сколько список набрал в конкретном регионе — чем больше голосов, тем больше депутатов из региональной группы оттуда попадут в Думу.

Стоит заметить, что сама по себе избирательная система одна не детерминировала результаты выборов в России — не следует забывать и о серьезных изменениях в партийном и избирательном законодательстве, поскольку именно оно регулирует набор альтернатив у граждан на выборах, а также процедуру проведения кампании и голосования. Кроме того, с годами росли манипуляции с подсчетом голосов, а также административная мобилизация электората на выборы, что также очень сильно влияло на конечные результаты.

В следующих постах этого цикла я обращу внимание уже на региональные выборы и покажу, как изменения избирательной системы влияли на результаты голосования на этом уровне.

Моя профдеформация заставляет видеть в этом графе скрытые политические координаты телеграм-каналов 😁

Либо же свидетельство поляризации в русскоязычном сегменте Телеграма, как вам больше нравится.

Граф «похожих» каналов. Найдите свой)

Во «Фронде» вышла моя колонка о том, что происходит со свободой слова глобально и в демократических режимах, а также чем отличаются подходы разных стран к модерации социальных сетей. Внутри — разбор сразу нескольких исследований по теме свободы самовыражения и прессы, а также мой субъективный критический комментарий на дело вокруг Телеграма и Павла Дурова. Приятного прочтения!

💬 Свобода слова под ударом: что показало дело против Павла Дурова во Франции

24 августа французские власти задержали создателя мессенджера Telegram, а 28 августа суд постановил применить к Дурову меру пресечения в виде судебного надзора, включающего запрет на выезд из Франции, обязательную явку в полицию дважды в неделю и залог в размере 5 млн евро.

Основателя мессенджера обвиняют в отказе предоставить информацию о пользователях правоохранительным органам и соучастии в преступлениях, совершенных на его платформе: отмывании денег, мошенничестве, распространении наркотиков и запрещенного контента. Параллельно с этим, претензии к модерации контента и шифрованию личных сообщений в Telegram предъявляют регуляторы других европейских стран и Евросоюза.

Как дело против Дурова актуализирует дискуссию о модерации социальных сетей и что оно говорит о состоянии свободы слова в демократиях? Объясняет Александр Бочаров — редактор «Фронды».

Читать статью

Ознакомился с результатами доклада «Партийные руководители (не) покоряют социальные сети» консалтинговой группы «Полилог» об исследовании того, насколько эффективно публичные лица российских парламентских партий используют платформы для выхода на массовую аудиторию:

Эксперты изучили интернет-активность 82 «ключевых персоналий партий» (КПП), к которым отнесли политиков, входящих в руководящие партийные органы или имеющих статус вице-спикеров Госдумы. Из выборки были исключены зампред Совбеза, председатель ЕР Дмитрий Медведев, а также спикеры Госдумы и Совета федерации Вячеслав Володин и Валентина Матвиенко, которые в своих публичных выступлениях представляют не только и не столько свои партии. В итоге выяснилось, что суммарно на аккаунты 82 политиков подписаны всего 1,8 млн человек — 1,58% от списочного состава избирателей РФ (почти 114 млн человек). Ежемесячная аудитория Telegram в России составляет 61 млн человек, «ВКонтакте» — 55 млн, «Одноклассников» — 35 млн, а в соцсетях россияне проводят четверть своего времени. <...> Однако значительная часть ключевых партийных функционеров либо вообще не ведут соцсети, либо поддерживают в них слабую активность, констатируют эксперты. Так, по подсчетам «Полилога», в ЕР из 41 КПП соцсети активно ведут 32 человека, в КПРФ — 11 из 18, в «Справедливой России — За правду» (СРЗП) — трое из шести, у ЛДПР и «Новых людей» — по семь из восьми и девяти соответственно. У всех партий больше всего аккаунтов во «ВКонтакте» и в Telegram, в «Одноклассниках» же «ключевые персоналии» представлены значительно реже.

Выводы работы меня нисколько не удивили. В условиях неконкурентных выборов в легислатуру и деградировавшей партийной системы, у депутатов Госдумы и представителей партий нет особых стимулов развивать соцсети — зачем?

Другое дело — региональные руководители. В РФ есть вполне осознанная и централизованная политика по прокачиванию соцсетей губернаторов. Вместе со страницами госучреждений, механизмами онлайн-жалоб (привет ЦУР) и интернет-голосованиями они являются важными каналами обратной связи, которых в условиях авторитаризма вечно не хватает.

Впервые это стало очевидным в период пандемии COVID-19, когда федеральные власти решили децентрализовать борьбу с последствиями коронавируса и заодно перенести политическую ответственность за государственные меры на региональный уровень. В этих условиях важность соцсетей губернаторов резко выросла. Об этом с коллегами писали в статье «Пандемия коронавируса, "децентрализация" и (не) одобрение глав регионов в социальных сетях: что имеет значение?» (2022). Наши результаты показали, что стратегия сработала:

Одобрение и неодобрение губернаторов действительно зависело от степени принятых ограничений: чем выше строгость законодательства, тем выше доля негативных комментариев и тем ниже - позитивных. Управленческий фактор при этом также имел значение: эффективность политического управления и успешность социальной политики положительно сказывались на имидже глав регионов в указанный период. Напротив, активность губернаторов в социальных сетях свою значимость не подтвердила, что позволяет говорить о пока недостаточном использовании этого ресурса региональными властями.

Если в период пандемии COVID-19 одной из главных платформ губернаторов был Instagram*, то сейчас это очевидно Telegram и ВК, куда те перебежали после блокировки в России основной для них соцсети. И сейчас, в период ведения боевых действий, мы снова видим похожие на времена коронавируса тенденции. Откуда мы оперативно узнаем официальную информацию об обстрелах приграничных российских регионов, эвакуациях и мерах социальной поддержки? Из телеграм-каналов губернаторов. Куда в первую очередь жалуются местные жителей? Туда же.

* — Instagram это продукт компании Meta, признанной экстремистской на территории Российской Федерации.

Очень интересная и понятная статья от Петра Лосева о федеральной системе ДЭГ

На мартовских выборах президента я был официальным наблюдателем за федеральным электронным голосованием с доступом к ноде наблюдения. Совместно с коллегами мы обнаружили, что количество голосов в официальных протоколах на 211 тысяч больше, чем было загружено избирателей в систему ДЭГ. То есть в онлайн голосовании в некоторых регионах явка превышает 100 процентов.

Как так получилось? Об этом я написал целую статью на хабр, зацените, там есть неожиданный поворот

https://habr.com/ru/articles/840192/

Что происходит в Судане

Западные журналисты решили обратить внимание читателей на то, что творится в остальном мире, и правильно.

Центральной темой нового выпуска The Economist стала Гражданская война в Судане — конфликт длится уже более 500 дней, унес жизни примерно 150 000 человек и превратил 1/5 населения страны в беженцев, около 10 млн человек (пожелаем удачи соседним африканским странам и ЕС все это расхлебывать). Сейчас страна напоминает не то дикую пустошь из «Безумного Макса», не то поле «королевской битвы» — за контроль над Суданом воюют Вооруженные силы с одной стороны и парамилитарная организация Силы быстрого реагирования с другой, их конфликт сопровождается неизбирательным огнем, рекрутированием несовершеннолетних в группировки, уничтожением инфраструктуры и сельского хозяйства. ВС Судана пользуются поддержкой Египта и Ирана, Силы быстрого реагирования — ОАЭ. Где-то на фоне мелькают Россия, Саудовская Аравия, Турция и Катар. От голода вызванного войной к концу года могут погибнуть до 2 млн человек, а к 2027 году — от 6 до 10 млн. Согласно индексу устойчивости государств — Fragile State Index — Судан находится на втором месте в мире по хрупкости, выше только Сомали. Экономические индикаторы показывают, что эта страна одна из беднейших в Африке и мире.

Для меня же интерес представляет то, как Судан дошел до жизни такой.

В 1989 году в стране произошел военный переворот — к власти пришел генерал Омар аль-Башир. Сначала в Судане установилась хунта, в 1993 году она объявила президентом аль-Башира, в 1996 году прошли первые президентские выборы — эти и все последующие он выигрывал с астрономическими результатами без особой конкуренции. Любая оппозиция при нем жестко подавлялась, для удержания власти режим во многом полагался на репрессии. Помнил аль-Башир и об опасностях со стороны тех, кто привел его к власти, поэтому старался фрагментировать силовые структуры. Это вкупе с политикой исламизации в многоконфессиональной и мультиэтнической стране привело к череде вооруженных конфликтов внутри страны, которые привели к огромным жертвам и отделению Южного Судана. В 2018 году в Судане вспыхнули спонтанные массовые протесты из-за тяжелой экономической ситуации. Поначалу силовые структуры их подавляли, но когда до них дошло, что это бесполезно, сами совершили военный переворот и свергли аль-Башира. Хунта из разрозненных военизированных структур попыталась сформировать гражданское правительство и даже включила в него представителей оппозиции. Но сначала в 2021 году военные предприняли новую попытку переворота, а в 2023 началась полномасштабная война между двумя обозначенными выше силовыми структурами — продолжается она и по сей день.

На самого же аль-Башира еще в 2008 году Международным уголовным судом был выписан ордер на арест по обвинению в преступлениях против человечности и военных преступлениях, что стало первым таким случаем в практике международного права — когда ордер выписывают в отношении главы государства. Причем сам подозреваемый имеет все шансы туда отъехать, когда закончится текущая война, поскольку после переворота 2019 года он остается под арестом, а пришедшие тогда к власти силы консенсусно поддержали эту идею.

Вашего автора и тут, и там показывают, получается😁

Его идеи будут актуальны всегда

Кстати о свободе слова — мой пятничный очень субъективный ИМХО-пост по мотивам колонки о деле против Телеграма на этой неделе, а также в целом дискуссии вокруг темы.

Исключая последовательных противников принципа свободы слова, а также сторонников утилитарного подхода «Запад должен принудить Телеграм к сотрудничеству со своими спецслужбами, чтобы эффективнее бороться с РФ», я бы выделил следующие аргументы в поддержку давления силовых структур Франции на Павла Дурова:

— Ссылки на авторитеты. «Обвинения против Телеграма легитимны, потому что о претензиях к платформе пишет мейнстримная пресса» — на деле медиа просто пересказывают человеческим языком пресс-релизы французских правоохранительных органов, а также иногда публикуют мнения экспертов-интеллектуалов с позициями, описанными абзацем выше (но не только такие). «Если дело заведено во Франции, а Телеграмом возмущаются европейские чиновники и политики, то все правильно» — идеализированное представление о политике в условиях демократии, непонимание того, что у акторов в ней есть свои рациональные интересы по максимизации власти: «демократический политик или бюрократ хороший по своей природе». Оба этих тезиса особо популярны среди наших либеральных журналистов.

— Карго-культизм. «Во Франции либеральная демократия, поэтому суд разберется, а правоохранительные органы заслуживают доверия». На мой взгляд, авторы подобных тезисов не понимают природы институтов либеральной демократии — они возникли не просто так и не существовали всегда, а вырабатывались десятилетиями. Через противостояния элитных групп друг другу, а также гражданскую активность. Институты не существуют сами по себе, они тоже подвержены эрозии и нуждаются в защите. Конкурентная политика и активность общества — вот что работает в пользу стабильности институтов в либеральных демократий — не пассивное наблюдение.

— Правовой позитивизм. Причем в наиболее этатистской или легистской форме: «закон есть закон». Думаю, комментировать излишне, вокруг позитивистского подхода к праву существуют масштабные дебаты.

Специально обобщил тезисы разных спикеров в «цитаты», чтобы максимально избавить пост от персоналий, надеюсь, что не скатился в straw man.

Всем хороших выходных!

В этом году я должен был быть официальным наблюдателем за Московским электронным голосованием, но в последний момент мне внезапно пришёл отказ. Неформально было сказано, что меня не допустят даже с правильными документами, так как меня боятся. Из-за этого я пропустил все сроки, чтобы стать официальным наблюдателем уже за федеральным ДЭГ. Тем не менее, я смог присутствовать на этих выборах как эксперт от Общественной палаты РФ и получил доступ к ноде наблюдения.

Поэтому я снова запустил сайт losevpeter.ru , куда буду выкладывать данные о работе ДЭГ.

Сейчас там есть информация по выданным бюллетеням в разрезе регионов и участков, но в ближайшем будущем аналитики станет больше.

Ежемесячный пост о способах поддержки канала

Привет, это автор канала «Политфак на связи» — блога о политической науке и современной российской политике. Здесь я делюсь интересными исследованиями и разжевываю актуальные события через призму академической политологии — без ШУЕ, вангования и лишней болтовни.

Ваша поддержка позволит мне уделять больше времени каналу и чаще выпускать посты!

Поддержать работу можно следующими способами👇

Картой через телеграм-бот
Звёздами в Телеграме

Сбер: 5469550017737344

BTC: bc1qm3xpaq7fkjtt9cdhr08sz3azpvtjcs0k9gqhwf
USDT TRC-20: THWvu9BEJ4dDLbCSHhoNW5A7aHP6tYYZE6
TON: UQD2BGDxayGwtZ9KzYFIqhq3ChTLm0x3Qhr9ssPEexBqc6jk
ETH: 0x82241DbdC70bbdC3d49110A17Ef28272B4D6EB13

Спасибо всем!

P.S. Донатный бот починен — можете пользоваться

Подошел к концу Единый день голосования — 2024

Электоральный аналитик Роман Удот выложил таблицы с динамикой явки на региональных выборов по субъектам России. Можете перейти по ссылке и найти свой. Самые наглядные таблицы, ожидаемо, по результатам явки в аномальных регионах — там вы можете встретить целый набор УИКов, которые строятся в ряд по уровню явки, что, очевидно, невозможно с точки зрения теории вероятности. В общем, все как обычно.

Также интересную инфографику с данными о выдаче бюллетеней по времени в федеральном ДЭГ подготовил Петр Лосев. По графикам отчетливо видны пики выдачи, которые приходятся на начало дня в разных часов поясах, что может быть косвенным признаком административной мобилизации — бюджетники голосуют плюс-минус в одно время, делают отчет перед начальством и оставляют себе свободным оставшийся день.

Механизмы победы на региональных и местных выборах мы знаем уже давно:

— недопуск серьезных альтернатив — последние годы даже от системных оппозиционных партий;
— сушка явки — на выборы приходят в основном бюджетники и лояльный электорат, в то время, как остальные сидят дома;
— трехдневное голосование — позволяет манипулировать с сейф-пакетами ночью между днями голосования, а ещё эффективнее мобилизовывать на голосование бюджетников в последний рабочий день;
— надомное голосование — известный каждому наблюдателю способ накрутить результаты в пользу административного кандидата;
— дистанционное электронное голосование — тотальный контроль над подсчетом голосов, а также над зависимым электоратом.

Особенно разителен контраст на муниципальных выборах в Петербурге, где в 2019 году оппозиции удалось завоевать множество мандатов и даже получить большинство в ряде образований, а теперь снова будет тотальное доминирование ЕР. Также показательны и выборы в Мосгордуму, где ЕР вернула себе абсолютное большинство мандатов, потерянное в 2019 году на фоне массовых протестов вокруг недопуска независимых кандидатов и затем скоординированного протестного голосования.

P.S. Даже при абсолютно высушенной явке, никакущих параллельных муниципальных выборах и никому неизвестных кандидатах-статистах Беглов предварительно набирает только 59% — в 2019 году на фоне серьезной кампании оппозиции в муниципалитеты и расколах во власти города он набрал аж 64% голосов. Также, это самый низкий результат среди всех административных кандидатов в губернаторы в этом электоральном цикле. Вот уж кто действительно показал настоящее политическое мастерство. Со знаком минус.

По мотивам прошедшего ЕДГ: почему образ «электорального султаната»‎, национального региона с аномальными результатами голосования — это отчасти миф? От каких факторов зависит конкурентность и честность выборов в регионе?

Об этом у меня есть колонка на этом канале уже был пост в двух частях — советую ознакомиться всем, кому интересна тема.

Аномальные регионы и национальный вопрос: мифы и реальность

Вокруг национальных республик РФ есть несколько крайних позиций. Для рунатов это вечная красная тряпка — угрозы сепаратизма, ограничение прав русских, массовые фальсификации, вот это вот все. Для деколонизаторов — чуть ли не прародители будущих свободных государств малых народов (максимально осуждаем). Из объективного — сложно не согласиться, что именно во многих нацреспубликах сложились специфические субнациональные авторитарные режимы. Где же правда?

Псевдо-федеративное устройство СССР предполагало асимметрию в полномочиях регионов — те, которые образовывались по национальному признаку в период коренизации, получали некоторую автономию в области культурной политики, во многих из них стали складываться региональные элиты из представителей «титульных наций». С распадом Союза Россия превратилась во вполне себе реальную и ассиметричную федерацию. Пользуясь своим привилегированным положением, элиты республик вступили в противостояние с федеральным центром для усиления собственных позиций, давя на угрозу сепаратизма. В 1990-м году многие республики принялись принимать декларации о суверенитете. Дальше всех ушел Татарстан, в котором в 1992 году прошел референдум о государственном суверенитете. Вылилось это в Федеративное соглашение 1992 года, по которому за республиками были зафиксированы уникальные условия разграничения полномочий между региональными и федеральными властями, а также квота в федеральном парламенте. С Татарстаном же пришлось заключать аж отдельный договор. И хотя в Конституции 1993 года было зафиксировано верховенство ее норм над договором и равенство всех субъектов федерации, де-факто РФ так и осталась асимметричной федерацией, где к национальным республикам оставался особый подход.

Благодаря этому, в 1990-х в подобных регионах сложились субнациональные авторитарные режимы, во внутреннюю политику которых федеральный центр не вмешивался в обмен на нужные результаты выборов. В 00-е эти режимы включились в путинскую вертикаль и превратились в анклавы аномального голосования.

Механизмы обеспечения таких результатов — политические машины. Это вертикальные политические структуры, которые появляются в странах с неразвитой партийной системой, наверху которых находятся политические элиты, ниже — крупные работодатели, обычно чиновники или владельцы крупных промышленных предприятий, которые мобилизовывают экономически зависимый от себя электорат (рабочие, пенсионеры, госслужащие) с помощью подкупа или принуждения. Привычное для нас название — административный ресурс.

Почему же самые мощные политическием машины сложились в основном в нацреспубликах? На это отвечают исследователи в области электоральной географии: большая доля сельских и индустриальных территорий, где намного легче манипулировать волеизъявлением граждан, ведь их благополучие часто связано порой с единственным крупным работодателем, а независимое наблюдение такие районы покрывает плохо. Национальный фактор здесь — сам факт компактного проживания «титульных наций» республик в подобных районах, а также уже упомянутая сепаратистская и этнонационалистическая повестка, которую региональные элиты могут подогревать для усиления своих переговорных позиций с центром. Важна и композиция региональных элит — насколько они сильны или фрагментированы.

Поэтому не существует правила аномальный регион = нацреспублика. Не каждая республика является таковым — например, Карелия, Хакасия и Коми. И не каждый аномальный регион — республика, например, Кузбасс или Ставрополье. Более, электоральная ситуация в субъектах может меняться на протяжении большого периода времени.

​​Пара забавных примера к посту выше

Есть такая Республика Коми. На протяжении нулевых она стабильно входила в список регионов, которые выдавали аномальные результаты выборов. Проходит 10 лет — Коми в топе регионов по уровню протестного голосования, голоса считают относительно честно, под крылом КПРФ в Госсовете формируется оппозиционная фракция (во главе с нашим слоном из ЛПР Виктором Воробьевым), на выборах в Госдуму 2021 года по одномандатному округу побеждает кандидат от КПРФ, а по списку ЕР набирает всего 29,44% голосов. Что случилось? С 2002 по 2010 главой Республики был старожил местной политики Торлопов, с 2010 по 2015 — Вячеслав Гайзер. Оба находились в хороших отношениях с региональными элитами, закатали в асфальт политическую конкуренцию, сформировали мощную вертикаль власти и рулили политическими машинами — долго сидели на своих постах и в обмен давали федеральному центру нужными результаты выборов. В результате внутренних конфликтов с Москвой оба сели. Без них властная вертикаль и политические машины развалились, региональные элиты оказались фрагментированы, федеральный центр пытается засылать в регион своих назначенцев-варягов, но без особых успехов.

Есть другая, не менее замечательная Республика — Татарстан. В 1992 году на фоне обострения отношений региональных элит с федеральным центром вокруг распределения нефтяной ренты там прошел референдум о государственном суверенитете — официально 61,4% при явке в 82% высказались за. Если мы посмотрим на итоги голосования по территориям (см. картинку), то увидим интересное — вариант ЗА провалился на ТИКах в городской местности, но зато сельские дружно показывают итоги голосования вплоть до 99% (!) голосов ЗА при явке в 99% (!). Как вы думаете, какова природа столь дружного волеизъявления? Насколько вообще возможно, чтобы в реальной жизни пришел такой процент избирателей и столь единодушно голосовал за один вариант? Спустя 30 лет прогрессивные деколонизаторы кормят свою аудиторию вот этим и ссылаются на в т.ч. результаты этого референдума, чтобы показать, как бедные угнетенные народы хотят жить в настоящей швободе от проклятой империи. А Татарстан продолжает каждый электоральный цикл участвовать во Всероссийском конкурсе по рисованию (хе-хе).

Республики разные бывают. Думайте.