Путч ГКЧП: почему он не мог остановить конец СССР

18 августа 1991 года в СССР произошла попытка государственного переворота — группа заговорщиков из числа советской номенклатуры попыталась отстранить от власти президента Горбачева, ввести в стране военное положение и сорвать подписание нового Союзного договора 20 августа, согласно которому СССР трансформировался в федеративное государство. Столкнувшись с отсутствием реальной поддержки союзных, республиканских и региональных элит, а также сопротивлением общества, путч быстро сошел на нет. Некоторые идеологически ангажированные спикеры продолжают десятилетиями рассказывать глупости, якобы это был последний шанс сохранить Союз — однако к августу 1991 года спасать уже было нечего.

К тому моменту институциональная система, которая с некоторыми изменениями держалась аж 70 лет, уже перестала существовать. Историк Стивен Коэн выделяет шесть базовых элементов советской политической системы:

— официальная государственная коммунистическая идеология;
— однопартийная диктатура КПСС, поддерживаемая репрессивной машиной КГБ;
— авторитарная природа Коммунистической партии;
— вертикаль из псевдо-демократических советов;
— командно-административная экономика, нет рынка и частной собственности;
— номинальный псевдо-федерализм — на самом деле Союз был унитарным государством.

Когда Горбачев пришел к власти в 1985 году, советское государство уже находилось в состоянии серьезного кризиса. Экономика страдала от низких темпов роста, падения доходов от нефтяной ренты, усугубления дефицита бюджета, товарного дефицита, перекоса в сторону ВПК, падения уровня жизни и технологической отсталости. Союз нуждался в реформах, однако основы политической системы (те самые шесть элементов) не позволяли провести их адекватным образом: политическая система не имела нормальных каналов обратной связи, подотчетность бюрократии и политического руководства отсутствовала. Сверху на все это накладывалось низкое качество советских элит. Население не могло создать спрос на перемены, у политического руководства не было стимулов предпринимать что-либо до последнего момента, проводить необходимые качественные реформы было некому.

Тем не менее, к середине 1980-х до части советских элит во главе с Горбачевым дошло понимание, что нужно что-то делать, но что конкретно — не особо. В результате на протяжении 1985-1990-х годов руководство страны проводило необдуманные и неэффективные экономические реформы, которые не решали коренных проблем социалистической экономики, а лишь усугубляли их. При этом столь реального и столь нужного перехода к рыночной экономике не предпринималось.

Однако даже такие минимальные изменения встречают серьезнейшее сопротивление в элитах. Что делают Горбачев и реформаторская часть элит? Предпринимают политические реформы, чтобы преодолеть сопротивление номенклатуры, вычистить партию от враждебных себе элементов, сосредоточить власть в своих руках для проведения реформ, а еще наладить хоть какие-то адекватные каналы обратной связи. Так постепенно снимается, а затем в 1990 году отменяется цензура. В 1988 году проводится политическая и избирательная реформа — вводится избираемый на частично конкурентных выборах Съезд народных депутатов, который формирует Верховный совет СССР, аналогично на республиканском уровне. Параллельно проводится серьезная ротация элит внутри партии — к 1989 году заменены все 14 первых секретарей ЦК на республиканском уровне. В 1990 году обновлено 84% состава ЦК КПСС. Совершены серьезные перестановки во власти на региональном и республиканском уровнях.

Если суммировать политические преобразования Горбачева и его команды, то их можно описать так: отход от неспособной реформироваться партийной дикататуры к более персоналистской модели.

Чуда не случилось — политические реформы привели к обострению и так серьезных расколов в политических элитах и советском обществе. В 1989 году прошли выборы Съезда народных депутатов, в 1990-м — выборы в республиках и на местном уровне. Вместо аккуратной ротации элит запустились дизинтеграционные процессы, демократизация по ошибке — система посыпалась вместе с ее базовыми институтами.

Концентрация власти в руках Горбачева и введение поста президента в 1990 году, чья легитимность проистекала уже не от КПСС, а от назначения Верховного совета, избранного из состава Съезда, уже не могли спасти советскую политическую систему.

К 1991 году того самого Советского Союза уже не существовало:

— официальная государственная коммунистическая идеология —> все;
— однопартийная диктатура КПСС, поддерживаемая репрессивной машиной КГБ —> активно распадалась;
— авторитарная природа Коммунистической партии —> КПСС уже не играла такой роли;
— вертикаль из псевдо-демократических советов —> переход к полуконкурентным выборам;
— командно-административная экономика —> коллапс экономики и ее дезинтеграция вместе с политической дезинтеграцией Союза, неуправляемость;
— номинальный псевдо-федерализм — союзное руководство больше не контролировало республики, 6 из 15 республик уже отказались от дальнейших попыток реформы Союза.

Парадоксально, но к тому моменту именно Горбачев, против власти которого был направлен путч ГКЧП, оставался главным защитником и сторонником сохранения СССР, хотя бы в альтернативном виде.

Поэтому попытка переворота со стороны консервативной части советских элит оказалась не только глупой, потому что никем не была поддержана, но еще и окончательно добила любые планы по сохранению Союза хоть в каком-то виде. После провала путча в августе, все второе полугодие 1991 года руководство республик просто занималось оформлением совершившегося и договаривалось между собой о взаимоотношениях уже на правах независимых государств.

Ознакомился с новой серией документального сериала «Непрошедшее время» — частью про период 1998-1999 годов — и в очередной раз поражаюсь тому, насколько тогда у отечественной демократии не было союзников в политических элитах.

Посудите сами:

— правящая группа Ельцина: в 1993 году принимает суперпрезидентскую Конституцию, концентрирует власть в руках главы государства, в 1996 году проводит Ельцина через конкурентные, но сомнительные с точки зрения соблюдения процедур выборы, кооперируется с руководителями политических машин в регионах, делает ставку на передачу власти преемнику, в пользу которого на выборах должен работать весь подконтрольный админресурс, параллельно старается сформировать в Думе (пока неудачно) партию власти — «Единство».

— группа Лужкова-Примакова — блок «Отечество — Вся Россия»: коалиция из сильных региональных авторитарных лидеров с политическими машинами (Лужков в Москве, Шамиев в Татарстане, Рахимов в Башкортостане, Аушев в Ингушетии) стремились действовать уже на федеральном уровне соответствующими методами. Сверху на это накладывалась реваншистская и агрессивная внешнеполитическая риторика.

— КПРФ: уже не такая грозная сила, как в 1993-1996 годах, но контролирует регионы красного пояса и также не чурается прибегать к разного рода манипуляциям на выборах для обеспечения нужного результата.

— остальные политические силы, вроде либералов из СПС и демократов из «Яблока» оказывались скорее на вторых ролях и не являлись тяжеловесами.

На мой взгляд, Владимир Гельман совершенно точно пишет в книге «Авторитарная Россия. Бегство от свободы, или Почему у нас не приживается демократия» (2022), что именно решения российских политических элит в 1990-е на фоне бедствующего от экономического кризиса населения привели РФ туда, куда привели.

Почитал нашумевшую колонку политолога Лаши Чаргазии, который предлагает российской оппозиции сменить стратегию — вместо активной медиа-работы на расширение круга поддержки сосредоточить усилия на создании параллельных институтов и создать правительство в изгнании. Мне кажется важным разобрать позицию автора и показать, какие у нее есть проблемы.

В общем, новый лонгрид от меня — довольно редкий формат на канале.

Читать далее

Хороший пост Стального шлема о багах в институциональной системе Веймарской республики, которые поспособствовали наступлению авторитаризма в Германии 1930-х. Веймарская республика была президентско-парламентской и суперпрезидентской системой. В ней глава государства избирался на прямых выборах на семилетний срок и обладал огромными полномочиями: назначал канцлера (главу правительства) и министров, носил статус верховного главнокомандующего, мог распускать Рейхстаг (нижняя палата парламента), вводить чрезвычайное положение, при этом сместить президента было крайне сложно. Правительство в такой системе имело двойную подотчетность, поскольку назначалось при одобрении Рейхстага.

Как я ранее писал на канале, двойная подотчетность правительства закладывает почву для серьезного конфликта между исполнительной и законодательной властью — парламент может отказаться утверждать предложенный президентом состав правительства и тогда у главы государства остается всего две опции: 1) распустить парламент и назначить досрочные выборы, чтобы сформировать лояльное большинство, но с риском получить еще более оппозиционный созыв — т.н. «Веймарский сценарий»; 2) утвердить оппозиционное себе правительство, что неизбежно будет приводить к серьезным противоречиям между курсами кабинета министров и президента. Подобный политический кризис вместе с широкими президентскими полномочиями подталкивает главу государства к авторитарной трансформации режима.

Интересно, что в 1998 году Россия дважды чуть не пошла по «Веймарскому сценарию». Сначала в апреле оппозиционная Ельцину Госдума дважды отказалась согласовывать Сергея Кириенко Председателем Правительства РФ — решение прошло лишь с третьей попытки при поддержке ЛДПР. В противном случае Ельцин мог распустить Думу и назначить досрочные выборы, на что депутаты тогда были не готовы. Затем в августе Госдума дважды отказалась утверждать премьером Виктора Черномырдина, поэтому на третий раз уже Ельцин пошел на компромисс и утвердил главой правительства Евгения Примакова — неудивительно, ведь в случае роспуска Думы на досрочных выборах на фоне экономического кризиса почти наверняка победили бы оппозиционные президенту силы.

Что произошло в последующие годы, вы прекрасно знаете — с целью не допустить реализации «Веймарского сценария» правящая группа стремилась сформировать устойчивое про-президентское большинство в Госдуме и сконцентрировать власть в руках главы государства, пойдя по пути автократизации другим путем.

Не хочу писать быструю «аналитику» о задержании во Франции Павла Дурова, но мне кажется важным обрисовать политический контекст:

— Последние годы страны ЕС действительно предпринимают серьезные шаги по усилению регулирования интернет-пространства, особенно в области модерации контента и тайны переписки. Так, уже не первый год в Евросоюзе стремятся принять законопроект о внедрении системы «модерации загрузки», в том числе в чатах со сквозным шифрованием. То есть эта фича будет будет проверять контент всех отправляемых пользователями сообщений друг другу перед их шифровкой: изображения, видео и ссылки. Сквозное шифрование — это технология, на которой держится защита закрытых чатов в Telegram, а также Signal и в других похожих продуктах. Предсказуемо, проект закона проталкивают под предлогом борьбы с распространением контента, связанного с насилием над детьми. Правозащитные организации опасаются, что принятие этого документа во-первых, поставит крест на тайне переписки для европейских пользователей, во-вторых, развяжет руки правительствам других стран в плане принятия похожих законов, включая авторитарные.

— Опасения правозащиты имеют все основания: так, принятый Германией в 2017 году закон о борьбе с «языком ненависти» и противоправным контентом, который обязывал интернет-площадки оперативно удалять информацию по запросу властей под угрозой огромных штрафов, в будущем был скопирован уже российскими законодателями. И это лишь один из нескольких подобных случаев.

— Пока Telegram остается доступным в странах Евросоюза, но тамошние надзорные органы регулярно критикуют платформу за недостаточно жесткую, по их мнению, модерацию.

— На сегодняшний день Telegram заблокирован в Китае, Иране, Пакистане, Кубе и Таиланде — во всех случаях платформой пользовались оппозиционные организации, медиа и правозащитники для распространения альтернативной информации и организации акций. Также мессенджер временно блокировали больше десятка других стран: в список входят не только авторитарные режимы вроде Азербайджана или Ирака, но и электоральная демократия — Бразилия.

— Согласно отчету института V-Dem за 2024 год, среди всех индикаторов демократии за последние 10 лет наибольшая деградация наблюдается у тех, что связаны со свободой слова. Альтернативные специализированные индексы свободы слова и медиа, вроде World Press Freedom Index от RSF, также показывают глобальное снижение.

— По данным компании Mediascope, «Telegram остается на 4 месте среди российских интернет-ресурсов по объему дневной аудитории. 47% населения заходят в Telegram в средний день, 68% - хотя бы раз в месяц». Стоит заметить, что после блокировки YouTube мессенджер остается последней доступной интернет-площадкой в России, где независимые от государства медиа и политические проекты могут выходить на массовую аудиторию и почти не цензурируются модераторами компании. При этом, Telegram популярен и у провластных медиа, что, на мой взгляд, защищает мессенджер от блокировки, в отличие от того же YouTube, который был заблокирован в России после массовых отключений от платформы прокремлевских СМИ и блогеров.

Хороший юридический разбор в связи с задержанием Павла Дурова и претензиям к Telegram со стороны стран ЕС от Виктора Воробьёва — советую ознакомиться.

Все об избирательных системах

Начинаю мини-серию постов, посвященную избирательным системам в общем и в России в частности. На мой взгляд, это очень важная тема, поскольку правила подсчета и распределения голосов на выборах серьезно влияют на политические процессы при любом режиме: разные системы по-разному отображают волеизъявление граждан и могут давать преимущества одним силам и усложнять жизнь другим.

Начнем с базы: что такое избирательная система? Простыми словами, избирательная система — это совокупность правил, которые регламентируют конвертацию голосов в мандаты. Какие избирательные системы вообще существуют? Их делят на два основных типа: пропорциональные и мажоритарные. У каждого типа есть свои подвиды, о которых мы поговорим далее. Также, зачастую оба этих типа комбинируют — такие избирательные системы называются смешанными.

Пропорциональная система:
— избиратели голосуют за списки кандидатов, выдвинутые партиями/коалициями/блоками/организациями. Списки могут как быть открытыми — избиратель может выбрать конкретных кандидатов внутри партийного списка, так и закрытыми — избиратель просто голосует за список;

— мандаты в легислатуре распределяются пропорционально проценту, который получила партия. Места распределяются по двум принципам: методом Д’Ондта или методом Сент-Лагю. Еще бывает квотирование, но пока не будем об этом;

— выборы проводятся либо в едином для всей территории округе (один список для всех), либо в округах малой величины — когда за каждым округом закреплена квота в определенное число мандатов, которое затем разыгрывается на пропорциональном голосовании внутри этого округа;

— система может (но не всегда) предполагать наличие барьера — минимального процента, который должна набрать партия для прохождения в парламент;

— основная идея: репрезентация граждан по политическим предпочтениям;

— плюсы: стимулирует развитие многопартийной системы, широкое представительство разных политических сил, при должной настройке обеспечивает высокую степень репрезентации взглядов населения, защищает от доминирования одной партии в легислатуре;

— минусы: в ряде случаев может теряться связь между избирателями и конкретными депутатами, плохое представительство по территориальному признаку (но не всегда), возможность манипулировать составом закрытых партийных списков, сложность поиска баланса между излишне фрагментированной легислатурой и слишком высоким процентным барьером, который закрывает доступ в парламент малым партиям.

Мажоритарная система

— избиратели голосуют за конкретных кандидатов в отдельных округах — они могут быть как одномандатными, так и многомандатными;

— побеждает тот кандидат, который набирает либо относительное большинство голосов — больше, чем другие кандидаты, либо абсолютное — более 50%, либо квалифицированное — 2/3, 3/4 и т.д. Во втором и третьем случаях выборы могут проводиться в несколько туров. Еще бывает система рейтингового голосования — когда избиратели располагают кандидатов в порядке предпочтения;

— основная идея — репрезентация граждан по территориальному признаку;

— плюсы: прямая связь между избирателем и конкретным политиком, территориальное представительство, кандидаты меньше зависят от партий и могут идти самовыдвиженцами;

— минусы: мажоритарная система вызывает серьезные диспропорции между предпочтениями граждан и финальным распределением мандатов, поскольку побеждают компромиссные кандидаты или просто те, кто набрали больше голосов относительно других. Кроме того, мажоритарка неизбежно приводят к формированию двухпартийных систем — закон Дюверже. Другие минусы: возможность манипулировать границами округов в собственных интересах (джерримендеринг), в легислатуры проще попасть кандидатам, пользующихся поддержкой местных политических машин.

Смешанная система

Самый сложный для понимания тип избирательной системы — тыщи их! Уходить в эту сторону не буду — почитать подробнее можно тут.

В следующих постах расскажу подробнее об истории избирательных систем в России на выборах в Госдуму и региональные собрания — так что stay tuned.

Избирательные системы на выборах в Госдуму: часть 1

Продолжаю мини-цикл об избирательных системах — сегодня обратимся к истории выборов в Госдуму.

К сожалению, за весь обозреваемый период выбор избирательной системы на федеральных выборах в России зависел скорее от сиюминутных политических условий, а не от желания власти найти решение о том, как лучше конвертировать волеизъявление граждан в мандаты.

В 1993 году прошли первые выборы в Госдуму. На них применялась смешанная несвязанная избирательная система, известная как parallel voting. 450 мандатов распределялись следующим образом: 225 из них разыгрывались в 225 одномандатных округах, где победителю было достаточно набрать относительное большинство голосов, а остальные 225 мест распределялись по итогам пропорционального голосования за закрытые списки кандидатов в едином избирательном округе. Для пропорциональной части устанавливался заградительный барьер в 5%. Дизайн избирательной системы проектировался таким образом, чтобы не допустить доминирования в Думе коммунистов — поэтому от полностью мажоритарной системы отказались, поскольку боялись, что сильные в ряде регионов КПРФ проведут в парламент много одномандатников. Однако результаты выборов показали, что система сработала несколько по-другому: первое место в пропорциональной части неожиданно заняла ЛДПР (22.92%), второе — про-Ельцинский блок «Выбор России» (15.51%), третье — КПРФ (12.40%). Но благодаря именно мажоритарной части «Выбор России» провел в Думу аж 24 одномандатника и сформировал крупнейшую фракцию в парламенте, по факту оказавшись лишь второй партией в пропорциональном голосовании (запомните этот прикол)! Вместе с несколькими другими партиями Ельцину удалось сформировать шаткое лояльное большинство в Госдуме.

На выборах в 1995 году первое место в пропорциональном голосовании заняла уже КПРФ (22.3%), затем ЛДПР (11.18%), про-Ельцинская партия «Наш дом — Россия» всего лишь третье (10.13%), «Яблоко» — четвертое (6.89%). Из-за высокой фрагментации партийной системы и высокого входного барьера в 5% в этот раз в Госдуму прошли лишь четыре партии, а остальные 39 (!!!) списков не преодолели этот порог — в результате аж 49% голосов избирателей в пропорциональной части голосования оказались по-факту выкинуты. В этот раз благодаря мажоритарной части голосования в Думе сформировалось больше четырех фракций, также в парламент прошло много коммунистов-одномандатников, избранных в регионах красного пояса. В результате Ельцин получил самый оппозиционный себе созыв Госдумы за весь срок, где доминировала КПРФ.

Выборы 1999 года не показали каких-то аномальных результатов: в Госдуму прошел лояльный Ельцину и Путину блок «Единство», блок губернаторов тяжеловесов «Отечество — Вся Россия», КПРФ, СПС, «Яблоко» и «Блок Жириновского». А вот следующее голосование в 2003 году стало последним, проведенным подряд по такой избирательной системе — новая партия власти «Единая Россия» набрала в пропорциональной части лишь 37.56% голосов, но благодаря одномандатникам заняла в Госдуме аж 2/3 мест, впервые оформив лояльное президенту квалифицированное большинство в парламенте.

Для того, чтобы обеспечить «Единой России» тотальное доминирование в Думе, а также жестче контролировать состав избирательного списка партии власти, убирая оттуда ставленников региональных элит, власти пошли на реформу избирательной системы. Выборы 2007 года прошли уже по полностью пропорциональной системе с единым избирательным округом и неслыханным барьером аж в 7%. Партия власти набрала уже 64.30% голосов — к тому моменту централизованная система манипуляций результатами уже была налажена, а у ЕР и президента и правда были высокие рейтинги поддержки населения. «Единая Россия» забирает 315 мандатов из 450.

Продолжение следует...

8% участковых комиссий из 28 регионов, где проходил федеральный ДЭГ на выборах президента, скрыли отчёты о числе избирателей, проголосовавших электронно, подсчитал исследователь выборов Иван Шукшин.

На скрине приведены данные по участковой комиссии №1550 Челябинской области, в которой проходил ДЭГ на выборах президента.

________________
✔️Будьте в курсе выборов в России: Выборы, всем ЦЫК!
✔️Подпишитесь на t.me/cikrf

Избирательные системы на выборах в Госдуму: часть 2

Возвращаемся к теме из прошлого поста.

В 2011 года новая пропорциональная система дает сбой из-за массового протестного голосования — официально «Единая Россия» набирает лишь 49.31% голосов и забирает лишь 323 мандата из 450. Это заставляет власти вернуться к старой и хорошо знакомой избирательной системе — смешанной несвязанной с 5% барьером. Результаты ее восстановления мы видим по итогам выборов 2016 и 2021 годов: сначала ЕР набирает 54.2% голосов, но 343 мандата из 450, затем 49.82% и 325 мандата.

Суммируя опыт выборов в Госдуму 1993—2003 и 2016—2021 годов, можно сделать следующие выводы об избирательной системе, которая действовала большую часть истории современной России и продолжает применяться:

— Смешанная несвязанная система приводит к тому, что доминирующая партия регулярно получает буст благодаря победе в одномандатных округах. Режим контролирует политические машины в регионах, с помощью которых легче обеспечить простое большинство нужным кандидатам в одномандатных округах. Так результаты ЕР около 50% в пропорциональной части регулярно конвертируются в 2/3 мандатов, а ельцинские партии получали внушительные фракции в Думе, проигрывая голосование по спискам.
— Заградительный барьер в 5%, который сильно выше, чем в среднем в других государствах с пропорциональной или смешанной системой, приводит к тому, что путь в Госдуму для малых партий закрыт, а отданные за них голоса распределяются между более крупными игроками.
— Голосование по единому избирательному округу в пропорциональной части приводит к тому, что распределение мандатов в Думе смещается в пользу регионов, которые показывают наивысшую явку — в нашем случае аномальных регионов. Происходит это по причине того, что мандаты внутри избирательного списка партии распределяются исходя из того, сколько список набрал в конкретном регионе — чем больше голосов, тем больше депутатов из региональной группы оттуда попадут в Думу.

Стоит заметить, что сама по себе избирательная система одна не детерминировала результаты выборов в России — не следует забывать и о серьезных изменениях в партийном и избирательном законодательстве, поскольку именно оно регулирует набор альтернатив у граждан на выборах, а также процедуру проведения кампании и голосования. Кроме того, с годами росли манипуляции с подсчетом голосов, а также административная мобилизация электората на выборы, что также очень сильно влияло на конечные результаты.

В следующих постах этого цикла я обращу внимание уже на региональные выборы и покажу, как изменения избирательной системы влияли на результаты голосования на этом уровне.

Моя профдеформация заставляет видеть в этом графе скрытые политические координаты телеграм-каналов 😁

Либо же свидетельство поляризации в русскоязычном сегменте Телеграма, как вам больше нравится.

Граф «похожих» каналов. Найдите свой)

Во «Фронде» вышла моя колонка о том, что происходит со свободой слова глобально и в демократических режимах, а также чем отличаются подходы разных стран к модерации социальных сетей. Внутри — разбор сразу нескольких исследований по теме свободы самовыражения и прессы, а также мой субъективный критический комментарий на дело вокруг Телеграма и Павла Дурова. Приятного прочтения!

💬 Свобода слова под ударом: что показало дело против Павла Дурова во Франции

24 августа французские власти задержали создателя мессенджера Telegram, а 28 августа суд постановил применить к Дурову меру пресечения в виде судебного надзора, включающего запрет на выезд из Франции, обязательную явку в полицию дважды в неделю и залог в размере 5 млн евро.

Основателя мессенджера обвиняют в отказе предоставить информацию о пользователях правоохранительным органам и соучастии в преступлениях, совершенных на его платформе: отмывании денег, мошенничестве, распространении наркотиков и запрещенного контента. Параллельно с этим, претензии к модерации контента и шифрованию личных сообщений в Telegram предъявляют регуляторы других европейских стран и Евросоюза.

Как дело против Дурова актуализирует дискуссию о модерации социальных сетей и что оно говорит о состоянии свободы слова в демократиях? Объясняет Александр Бочаров — редактор «Фронды».

Читать статью

Ознакомился с результатами доклада «Партийные руководители (не) покоряют социальные сети» консалтинговой группы «Полилог» об исследовании того, насколько эффективно публичные лица российских парламентских партий используют платформы для выхода на массовую аудиторию:

Эксперты изучили интернет-активность 82 «ключевых персоналий партий» (КПП), к которым отнесли политиков, входящих в руководящие партийные органы или имеющих статус вице-спикеров Госдумы. Из выборки были исключены зампред Совбеза, председатель ЕР Дмитрий Медведев, а также спикеры Госдумы и Совета федерации Вячеслав Володин и Валентина Матвиенко, которые в своих публичных выступлениях представляют не только и не столько свои партии. В итоге выяснилось, что суммарно на аккаунты 82 политиков подписаны всего 1,8 млн человек — 1,58% от списочного состава избирателей РФ (почти 114 млн человек). Ежемесячная аудитория Telegram в России составляет 61 млн человек, «ВКонтакте» — 55 млн, «Одноклассников» — 35 млн, а в соцсетях россияне проводят четверть своего времени. <...> Однако значительная часть ключевых партийных функционеров либо вообще не ведут соцсети, либо поддерживают в них слабую активность, констатируют эксперты. Так, по подсчетам «Полилога», в ЕР из 41 КПП соцсети активно ведут 32 человека, в КПРФ — 11 из 18, в «Справедливой России — За правду» (СРЗП) — трое из шести, у ЛДПР и «Новых людей» — по семь из восьми и девяти соответственно. У всех партий больше всего аккаунтов во «ВКонтакте» и в Telegram, в «Одноклассниках» же «ключевые персоналии» представлены значительно реже.

Выводы работы меня нисколько не удивили. В условиях неконкурентных выборов в легислатуру и деградировавшей партийной системы, у депутатов Госдумы и представителей партий нет особых стимулов развивать соцсети — зачем?

Другое дело — региональные руководители. В РФ есть вполне осознанная и централизованная политика по прокачиванию соцсетей губернаторов. Вместе со страницами госучреждений, механизмами онлайн-жалоб (привет ЦУР) и интернет-голосованиями они являются важными каналами обратной связи, которых в условиях авторитаризма вечно не хватает.

Впервые это стало очевидным в период пандемии COVID-19, когда федеральные власти решили децентрализовать борьбу с последствиями коронавируса и заодно перенести политическую ответственность за государственные меры на региональный уровень. В этих условиях важность соцсетей губернаторов резко выросла. Об этом с коллегами писали в статье «Пандемия коронавируса, "децентрализация" и (не) одобрение глав регионов в социальных сетях: что имеет значение?» (2022). Наши результаты показали, что стратегия сработала:

Одобрение и неодобрение губернаторов действительно зависело от степени принятых ограничений: чем выше строгость законодательства, тем выше доля негативных комментариев и тем ниже - позитивных. Управленческий фактор при этом также имел значение: эффективность политического управления и успешность социальной политики положительно сказывались на имидже глав регионов в указанный период. Напротив, активность губернаторов в социальных сетях свою значимость не подтвердила, что позволяет говорить о пока недостаточном использовании этого ресурса региональными властями.

Если в период пандемии COVID-19 одной из главных платформ губернаторов был Instagram*, то сейчас это очевидно Telegram и ВК, куда те перебежали после блокировки в России основной для них соцсети. И сейчас, в период ведения боевых действий, мы снова видим похожие на времена коронавируса тенденции. Откуда мы оперативно узнаем официальную информацию об обстрелах приграничных российских регионов, эвакуациях и мерах социальной поддержки? Из телеграм-каналов губернаторов. Куда в первую очередь жалуются местные жителей? Туда же.

* — Instagram это продукт компании Meta, признанной экстремистской на территории Российской Федерации.

Очень интересная и понятная статья от Петра Лосева о федеральной системе ДЭГ

На мартовских выборах президента я был официальным наблюдателем за федеральным электронным голосованием с доступом к ноде наблюдения. Совместно с коллегами мы обнаружили, что количество голосов в официальных протоколах на 211 тысяч больше, чем было загружено избирателей в систему ДЭГ. То есть в онлайн голосовании в некоторых регионах явка превышает 100 процентов.

Как так получилось? Об этом я написал целую статью на хабр, зацените, там есть неожиданный поворот

https://habr.com/ru/articles/840192/

Что происходит в Судане

Западные журналисты решили обратить внимание читателей на то, что творится в остальном мире, и правильно.

Центральной темой нового выпуска The Economist стала Гражданская война в Судане — конфликт длится уже более 500 дней, унес жизни примерно 150 000 человек и превратил 1/5 населения страны в беженцев, около 10 млн человек (пожелаем удачи соседним африканским странам и ЕС все это расхлебывать). Сейчас страна напоминает не то дикую пустошь из «Безумного Макса», не то поле «королевской битвы» — за контроль над Суданом воюют Вооруженные силы с одной стороны и парамилитарная организация Силы быстрого реагирования с другой, их конфликт сопровождается неизбирательным огнем, рекрутированием несовершеннолетних в группировки, уничтожением инфраструктуры и сельского хозяйства. ВС Судана пользуются поддержкой Египта и Ирана, Силы быстрого реагирования — ОАЭ. Где-то на фоне мелькают Россия, Саудовская Аравия, Турция и Катар. От голода вызванного войной к концу года могут погибнуть до 2 млн человек, а к 2027 году — от 6 до 10 млн. Согласно индексу устойчивости государств — Fragile State Index — Судан находится на втором месте в мире по хрупкости, выше только Сомали. Экономические индикаторы показывают, что эта страна одна из беднейших в Африке и мире.

Для меня же интерес представляет то, как Судан дошел до жизни такой.

В 1989 году в стране произошел военный переворот — к власти пришел генерал Омар аль-Башир. Сначала в Судане установилась хунта, в 1993 году она объявила президентом аль-Башира, в 1996 году прошли первые президентские выборы — эти и все последующие он выигрывал с астрономическими результатами без особой конкуренции. Любая оппозиция при нем жестко подавлялась, для удержания власти режим во многом полагался на репрессии. Помнил аль-Башир и об опасностях со стороны тех, кто привел его к власти, поэтому старался фрагментировать силовые структуры. Это вкупе с политикой исламизации в многоконфессиональной и мультиэтнической стране привело к череде вооруженных конфликтов внутри страны, которые привели к огромным жертвам и отделению Южного Судана. В 2018 году в Судане вспыхнули спонтанные массовые протесты из-за тяжелой экономической ситуации. Поначалу силовые структуры их подавляли, но когда до них дошло, что это бесполезно, сами совершили военный переворот и свергли аль-Башира. Хунта из разрозненных военизированных структур попыталась сформировать гражданское правительство и даже включила в него представителей оппозиции. Но сначала в 2021 году военные предприняли новую попытку переворота, а в 2023 началась полномасштабная война между двумя обозначенными выше силовыми структурами — продолжается она и по сей день.

На самого же аль-Башира еще в 2008 году Международным уголовным судом был выписан ордер на арест по обвинению в преступлениях против человечности и военных преступлениях, что стало первым таким случаем в практике международного права — когда ордер выписывают в отношении главы государства. Причем сам подозреваемый имеет все шансы туда отъехать, когда закончится текущая война, поскольку после переворота 2019 года он остается под арестом, а пришедшие тогда к власти силы консенсусно поддержали эту идею.