Наконец-то.
https://youtu.be/QKlv4pZe-zo

В течение трех дней этот ролик прицельно бомбардировал Давос изнутри и снаружи, с последующим ретаргетингом делегатов. Результаты на вечер понедельника: двадцать две корпорации обязались включить инвалидность в повестку совета директоров, за подписью CEO. Среди компаний — Accenture, Barclays, Fujitsu, Unilever, Microsoft, Virgin Media.

Full disclosure: я работала над этой кампанией и сегодня впервые за два месяца нормально высплюсь.

https://youtu.be/DD86Ep57rko

А для тех, у кого с английским совсем хорошо, вот еще немного спин-оффов. Там про геев как достояние корпораций, Питера Динклэйджа и Томми Хиллфигера. https://www.youtube.com/watch?v=ikDO6oSTFoY&list=PLMwxXWCc0onw5yUcMQWop27Uz7tydzpNl

Встретила пост в тамблере о так называемой галантности, угрозой прекращения которой нас иногда пытаются напугать. Он показался мне частично созвучен моим мыслям.

Так вот, галантность предполагает, что вы осознаете свою силу и влияние, и стараетесь вести себя таким образом, чтобы не навредить другим людям. Так как с годами - веками - проявление власти и влияния меняются, и опасности меняются, то и галантность должна адаптироваться.

Мир не стал в один день вдруг безопасным и равноправным. Поэтому проводить знакомую домой в темное время суток - вполне галантный поступок.

Но если галантность только делает жизнь окружающих сложнее и используется для подкрепления своего эго, в духе "нет, я тут мужчина, поэтому тебе придется ждать, пока я придержу эту дверь, и делать вид, что ты благодарна" - это просто мизогиния.

Галантность - это щедрость, защита слабых, выполнение своих обещаний. Она вообще завязана скорее на этику, а не на гендерные роли.

“Найди работу, которую любишь, и ты не будешь работать ни дня в своей жизни” — говорил выдающийся мудак Уинстон Черчилль. Всякий, кто нашел дело по душе, знает, чем это заканчивается: вместо восьми часов в день ты будешь работать все шестнадцать, любую проблему на проекте клиента ты будешь принимать как личный вызов и решать за счет собственного сна, а каждую неудачу переживать как полноценный экзистенциальный кризис. И с годами накопленного опыта ничего не поменяется — изменится масштаб проектов и калибр проблем, но часов сна так и не прибавится.

Привет, ребята! Полина Забродская рассказала про свой последний кейс "DIVERSish".

Следующий пост — мое мнение на тему этого кейса. Не по поводу кейса (его делало крутейшее агентство AMV BBDO, какое там еще может быть мнение), а именно на тему.

Бизнес не должен заниматься социальным проблемами. Он не должен строить собачьи площадки, красить бордюры и менять лампочки в подъездах. Заниматься инвалидами он тоже не должен.

Бизнес может делать что-то для инвалидов, пенсионеров, сирот, дельфинов и других социально незащищенных слоев населения, но не должен. Это выбор самого бизнеса.

Бизнес должен делать хороший продукт. Авиалинии должны делать так, чтобы самолеты не падали; продуктовый магазин, чтобы молоко было только из-под коровы, а мобильный оператор, чтобы 4G ловил в тайге.

Потому что если этим не будет заниматься бизнес, у нас не будет ни свежего молока, ни нормальной связи. А это то, что отделяет нас от неандертальцев.

Бизнес может тратить деньги на решение социальных проблем, если он хочет. Но заниматься решением социальных проблем должно государство.

Люди думают, что бизнес обязан решать наши проблемы, потому что он зарабатывает на нас много денег.

Но сколько денег остается у бизнеса решает государство. Его задача создать такую систему налогообложения, чтобы бизнес мог зарабатывать, а дельфины — резвиться в море.

Единственное, что должен бизнес обществу, это честно платить налоги. Даже с этим они справляются не очень.

Наш с вами любимый Гугл уходит от налогов, перебрасывая прибыль из Ирландии на Бермуды. В Австралии самые прибыльные компании за прошлый год не заплатили в казну ничего.

Вместо того, чтобы требовать от бизнеса заниматься социальными проблемами, попросите их заплатить налоги. Мазл тов 👌

Дорогой Петр, мнение на тему— как пыль под кроватью, кого ни спроси — у всякого есть. Но раз уж вы нашли время объяснить своей аудитории, почему бизнес ничего не должен инвалидам, сиротам, дельфинам и собачкам (интересный выбор примеров, кстати — действительно, какая разница, люди с инвалидностью, сироты, дельфины там… кто не молодой здоровый мужчина, тот — социально незащищенный слой и дельфин) — давайте все-таки разберемся, в чем же разница между бизнесом, который строит собачьи площадки от широты души, и бизнесом, который помнит, что среди семи миллиардов людей есть не только категоричные парни 1992 года рождения.

Давайте прямо по вашим пунктам и пройдемся. Бизнес должен делать хороший продукт. Я согласна. Хороший продукт для кого? Исключительно для вас, Петр? Авиалинии должны делать так, чтобы самолеты не падали. Знаете, Петр, как в среднем выглядит путешествие самолетом для человека, который пользуется инвалидным креслом (их примерно 67 миллионов сегодня и будет становиться все больше)? Я вот не знала, пока не почитала блоги, отчеты, исследования и статьи. Вы бы тоже узнали, если бы полчаса погуглили, но зачем — у вас же уже есть мнение. Вот, например, что пишет на эту тему Уилл Пайк: “Как только человек с инвалидностью решает куда-то полететь самолетом, он фактически подписывается на череду публичных унижений. Проходы большинства самолетов слишком узкие для инвалидного кресла. Это означает, что тебе нужно пересесть в самолетное кресло, чтобы добраться до своего места. Если вы никогда не видели такие штуки, просто поверьте мне на слово, что эти мудацкие тарантайки ни хрена не безопасны. И когда тебя полностью к ней пристегивают, ты выглядишь, как Ганнибал Лектор в сцене, где его везут в тюрьму. Я эти кресла ненавижу. Но никуда ты от них не денешься, они стали частью стандартной процедуры посадки и высадки”. Почитайте, очень увлекательно — там и про то, как личные кресла постоянно теряют и ломают, и про то, как весело происходит общение с аэропортовскими службами. https://www.willpike.co/blank-1/2018/03/26/Franks-Experience-Par-For-The-Course

Если следовать вашей логике, Петр, для Уилла государство должно взять налоги у British Airways и построить специальные волшебные авиалинии со специальными волшебными самолетами, в проходах которых должно свободно проходить инвалидное кресло. А на сдачу — организовать специальные волшебные аэропорты, в которых человека в инвалидном кресле не будут каждый раз с пристрастием допрашивать, а просто предложат помощь. И так — в каждом городе каждой страны, и все на налоги с билетов. Лишь бы коммерческим аэропортам и перевозчикам не отвлекаться от основной своей задачи не уронить самолет румяного здорового Петра.

Что у нас там дальше? Продуктовый магазин, который должен просто делать так, чтобы молоко было только из-под коровы, для Петра. И уж с тех шестидесяти рублей, которые Петр заплатит за молоко, взять налоги, на которые государство откроет другие, волшебные продуктовые магазины, где будут рампы, широкие проходы, маркировка для слепых на упаковках и что там еще вашим дельфинам не хватает.

А мобильный оператор пусть просто делает так, чтобы 4G ловил в тайге (вдруг Петр захочет в тайгу, а там только 3G, это же ни сериал не посмотреть, ни девушке по скайпу позвонить). И вот с налогов на абонентскую плату в пятьсот рублей, которые заплатит молодой красивый Петр, пусть государство сделает специального волшебного оператора, который уже разберется с нуждами этих всяких ваших незащищенных социальных слоев, собак и дельфинов, адаптирует сайт и приложения, предложит инклюзивную службу поддержки, ну и там, по мелочи, отделения с пандусами, персонал обученный. А бизнес, нет, бизнес никому ничего не должен, ну кроме 4G в тайге, для Петра.

Людей с инвалидностью в мире 20%, одна пятая всего населения.
Они распоряжаются восемью триллионами долларов ежегодно — это рынок больше Китая.
Всего 4% бизнесов в мире учитывают нужды людей с инвалидностью.

Андрей с утра пораньше тоже торопится поделиться своим мнением. Его насторожила цифра 20%, “просто не вижу вокруг себя столько инвалидов”, недоумевает Андрей. Интересно, почему Андрей не видит вокруг себя людей с инвалидностью? Может быть, они не могут устроиться на работу в офис, в котором работает Андрей? Может быть, они не ходят в те же рестораны и магазины, в которые ходит Андрей, потому что там нет ни пандусов, ни доступных туалетов? Может быть, люди с инвалидностью не представлены ни в рекламе, ни в кино? Может быть, есть серьёзные состояния, которые не видны невооружённым глазом? Нет. Такого быть не может, у Андрея есть более логичный ответ: “явно какая-то очень своеобразная трактовка инвалидности используется”.

Исследователи Университета в Нью Хэмпшире смухлевали и насчитали Андрею слишком много людей с инвалидностью, но он применил логику, мощные аналитические способности и буквально за одно утро вычислил этих шарлатанов с левыми опросниками. И меня просветил. А я вот с вами делюсь, знайте теперь и вы: если Андрей не видит людей с инвалидностью, значит, нет их, и нечего им пандусы строить в супермаркетах и в самолетах проходы расширять, перебьются.

Третий день не иссякает поток мужчин в полном расцвете сил, которым важно рассказать мне, что статистика 20% людей с инвалидностью завышена специально, а про восемь триллионов совокупной потребительской способности — это я сама придумала. Потому что такого-то уж точно быть не может, разве же бизнес когда игнорировал целые пласты платежеспособного населения (14,5% афроамериканок, которые до недавних пор не могли купить подходящую косметику в обычном магазине, в этом месте согласно кивают — никогда такого не было, никогда).

Друзья, я понимаю ваше беспокойство. Вы ответственные, взрослые люди, кормильцы и защитники, вам важно знать точные цифры, чтобы досконально понять масштаб проблемы и срочно приступить к ее решению. Поэтому я для вас собрала немного фактов, которые вы, наверное, очень долго искали сами, но не нашли.

С деньгами все просто, восемь триллионов долларов как на ладони: https://www.forbes.com/sites/robertreiss/2015/07/30/businesss-next-frontier-people-with-disabilities/#7ecf1461104a

С людьми все, как обычно, интереснее.

Итак, cамое низкое число, которое вы обнаружите в Гугле — это 10%. Десять процентов насчитал отчет World Bank Who в 1970 году. Эта статистика давно устарела, во-первых, люди стали жить дольше и доживать до инвалидности чаще, во-вторых хронических болезней стало больше, в третьих, методология улучшилась.

В 2011 году эта цифра уже была 15% — ее озвучил тот же мировой отчет World Bank Who. На этот отчет часто ссылаются официальные организации до сих пор, хотя произошло много изменений: поменялось определение инвалидности, население значительно выросло, улучшилась ситуация с правами людей с инвалидностью, улучшилось понимание ментальных заболеваний, поменялось отношение официальной медицины к хронической боли. Но новых глобальных отчетов пока нет, поэтому ООН пользуется тем, что дают. 15% - это 1,2 миллиарда людей, но для тех, кто мыслит большими категориями, как Андрей, это “маленькая проблема, которую выставляют огромной”. https://www.who.int/disabilities/world_report/2011/report/en/

В 2010 году в законодательстве Великобритании официально приняли Disability Equality Act, который пересмотрел определение инвалидности. В соответствии с этим документом, инвалидностью стали называть физическое или ментальное нарушение, которое влечет за собой значительные и долгосрочные негативные последствия, сказывающиеся на способности осуществлять повседневные действия.
https://www.gov.uk/definition-of-disability-under-equality-act-2010]

Вскоре после этого официальная статистика в Великобритании стала говорить о 20%-22% людей с инвалидностью, причем 19% — это население трудоспособного возраста.
https://fullfact.org/health/how-many-people-have-disability/
https://www.scope.org.uk/media/disability-facts-figures

Если вам кажется, что Великобритания поменяла свой подход от человеколюбия и избытка свободных денег в бюджете, то нет. Британское государство имеет своих граждан в хвост и в гриву, так же как и везде, и так же как и везде, постоянно пытается найти способ не платить никому и ничего. Как и любой шаг в сторону от людоедства, эти изменения — результат активной многолетней борьбы граждан за свои права, и эта борьба продолжается каждый день на протяжении десятилетий, с очень медленным прогрессом и постоянными откатами.
https://www.bbc.co.uk/news/disability-34732084
https://www.theguardian.com/uk/joepublic/gallery/2011/may/11/public-sector-cuts-disability
http://www.transportforall.org.uk/news/disabled-activists-occupy-a-bus-stop-for-accessible-transport

20% — это, безусловно, политизированное число, как и любое другое число, описывающее состояние неравенства в обществе и влияющее на права людей. Оно отражает текущее понимание ограничений, с которыми приходится иметь дело людям с инвалидностью. Но именно этим числом оперируют исследователи, активисты и люди с инвалидностью в Великобритании, где я впервые смогла подробно изучить этот вопрос.

Причин им не верить и настаивать на числе 15% из отчета 2011 года у меня нет. В США официальная статистика тоже говорит об одном человеке из пяти, 19%. https://www.census.gov/newsroom/releases/archives/miscellaneous/cb12-134.html

Можно ли абсолютно точно и объективно посчитать количество людей с инвалидностью во всем мире? Нет, это число всегда будет зависеть от методологии, взглядов на инвалидность и убеждений того, кто считает.
https://researchbriefings.parliament.uk/ResearchBriefing/Summary/CBP-7911 — вот вам единичный пример качелей туда-сюда в Великобритании, и эта канитель с тем, что у нас инвалидность, а что нет, не прекратится никогда.

Есть ли в мире люди, которые специально объявляют себя инвалидами в опросниках исследователей, по одним им известным причинам? Наверняка есть. Есть ли в мире люди, которые до последнего не признаются себе и окружающим, что у них есть серьезные ограничения по здоровью — из-за стигмы, окружающей инвалидность? Тоже весьма вероятно. Посчитал ли кто-то достоверно людей с инвалидностью в далеких горных деревнях, в лесах Амазонки, в африканских племенах и в самой процветающей из стран Северной Корее? Нет.

Поэтому пока не изобретут гигантский клеточный сканнер, которым можно разом всех проверить из космоса, придется полагаться на средние числа по ограниченной выборке в популяции.

Если вам нужно в 2019 году описать картину неравенства в мире, 20% — это число, которым много лет пользуются институты, общества по защите прав людей с инвалидностью и государственные органы нескольких стран. Если вам нужно написать официальную статью и сослаться на Самый Главный Источник, который никто никогда не оспорит— ссылайтесь на глобальное исследование World Bank Who 2011 года, это 15%. Если вам хочется доказать общественности, что людей с инвалидностью исчезающе мало, большинство здоровые, а нуждами ничтожного меньшинства можно пренебречь — то вы обычный жлоб, тут можно обойтись и без статистики.

Ну и напоследок, отвечу на еще один интересный тип сообщений: “Разрешите спросить, почему вы так эмоционально отнеслись к проблеме инвалидности и мнению людей по этому поводу? Простите если вопрос некорректен или нетактичен”

Начну с того, что если вам заранее хочется извиниться за нетактичность вашего вопроса, это явный признак того, что стоит остановиться, закрыть мессенджер и пойти почитать на лайфнюс про женщину, беременную от Киркорова. Потому что ответом на подобный вопрос часто будет история горя, и вы это, я думаю, понимаете, выспрашивая подробности.

В моем случае это не эмоциональность, а осведомленность, которая здорово мешает равнодушию. Если вы работаете в рекламном агентстве, в ваши обязанности входит хорошо ориентироваться в социальных конфликтах и видеть спектр активизма: от “я не феминистка, но я за равноправие” до “сестры, соберемся в коммуны, сбросим гнет патриархата” — и так от расизма до эйблизма, со всеми остановками. Даже если вы в свободное от работы время — ведический мужчина, который верит в священную кастовость и чинит стиральную машину, мысленно желая ей счастья. Те, кому лень разбираться и пофиг— снимают вот те самые ролики, которые потом неделями полощут по всему интернету, я своим клиентам такого не хочу.

В ходе работы мне пришлось постоянно читать блоги, исследования, часами разговаривать с людьми с инвалидностью, сверяясь с их опытом. Один раз поймешь, как у нас в мире все прекрасно устроено — и все, возможность спокойно читать рассуждения очередного диванного теоретика о том, как государство должно просто вот взять и построить на налоги все, что нужно этим вашим инвалидам, собачкам и дельфинам, пропадает. Потому что ты перестаешь видеть “социально незащищенный слой” и начинаешь видеть живых людей, которые вот прямо сейчас не могут кофе выпить и в кино сходить с друзьями, которых не берут на работу, которые точно так же покупают майонез Провансаль и сок Добрый, но вряд ли увидят себя в рекламе, которые постоянно, каждый день ощущают на себе последствия вот таких мнений.

Ну и если раскрывать все карты, то личная заинтересованность у меня тоже есть. Я женщина, выросшая в не самом благополучном обществе, и иммигрантка в стране, которая устала от иммигрантов, я замужем за мужчиной, которого по двадцать минут мурыжат на российской границе, пока он не предъявит свою страницу на imdb — я постоянно помню, чем мне и моим близким потенциально грозит жизнь в мире, построенном на уважении к прихотям сильного и равнодушии к базовым нуждам слабого. Если улучшится жизнь людей с инвалидностью, улучшится жизнь для нас всех. Кроме, возможно, Андрея и Петра — им придется спуститься с радуги и перестать верить в единорогов.

Green Book супер. https://www.youtube.com/watch?v=uC-_Gon2p9M

Кто-то спросил: “Почему многие британцы так не любят Дональда Трампа?”. Английский писатель Нэйт Уайт ответил, а я перевела (на ходу, так что, как смогла):

“Трампу недостает определенных качеств, которые британцы высоко ценят.

У Трампа нет ни интеллигентности, ни обаяния, ни скромности, ни самоиронии, ни сочувствия, ни душевной теплоты, ни тонкости, ни мудрости, ни чести, ни чувства юмора — качеств, которыми его предшественник Обама был одарен сполна.

Такой разительный контраст выставляет Трампа в довольно невыгодном свете.

Мы ценим юмор. Трамп служит бесконечным поводом для шуток, но он ни разу не сказал ничего остроумного, ироничного или хотя бы отдаленно забавного сам. И это не риторический прием, когда я говорю “ни разу” я имею в виду буквально: ни единого раза, никогда. Этот факт вообще не укладывается в голове у нормального британца: для нас отсутствие чувства юмора — признак бесчеловечности.

В случае Трампа — это прискорбный факт. Он, похоже, даже не понимает, что такое юмор: для него шутка — это грубый комментарий, глупое оскорбление, небрежный акт жестокости. Трамп — тролль. И как все тролли, он не бывает смешным и никогда не смеется; он только злорадствует или глумится. И, самое страшное, он не просто говорит грубыми, туповатыми оскорблениями, он ими мыслит. Его разум — примитивный алгоритм, бот, построенный на рефлекторной злобности и мелочных предрассудках.

Там нет места скрытой иронии, многосложности и глубине. Все на поверхности. Некоторым американцам это, наверное, кажется искренностью. Нам — нет. Для нас это признак отсутствия души.

Британцы традиционно встают на сторону слабого, мы за Давида, а не за Голиафа. Все наши герои — отважные аутсайдеры: Робин Гуд, Дик Уиттингтон, Оливер Твист.

Трамп — не отважный и не аутсайдер. Он прямая им противоположность. Он даже не избалованный богатый мальчик и не жадный толстосум. Он жирная белая мокрица. Привилегированный Джабба Хат.

Трамп олицетворяет собой то, что британцы ненавидят больше всего: он гопник. За исключением случаев, когда он сам среди гопников — тут он моментально превращается в хнычущего подпевалу.

В мире есть негласные правила, как в любительском боксе, правила обычной человеческой порядочности — и Трамп нарушает их все. Он бьет тех, кто слабее — поведение, непозволительное для джентльмена — и целится всегда ниже пояса. Особенное удовольствие ему доставляет пинать тех, кто упал, тех, кто уязвим, тех, у кого нет голоса.

И тот факт, что значительная часть американцев, может быть, даже целая треть, видят поступки Трампа, слышат его слова, и при этом думают: “Кажется, он отличный мужик”, приводит британцев в замешательство, потому что: а) американцы, по идее, должны быть добрее, чем мы. б) Трамп не то чтобы скрывает свои недостатки.

Последний пункт особенно смущает и пугает британцев, да и не британцев тоже: его недостатки довольно сложно проглядеть.

Невозможно прочитать хотя бы один его твит, послушать хотя бы одно его выступление и не заглянуть в бездну. Он превращает собственную глупость в искусство, он Пикассо мелочности, он Шекспир говна. Его недостатки фрактальны: даже у его недостатков есть недостатки, и так до бесконечности.

Видит бог, в мире всегда было достаточно глупых людей, да и злобных людей тоже. Но редко когда глупость была такой злобной, а злобность такой глупой.

На его фоне Никсон выглядит благонадежным, а Джордж Буш — умным.

Если бы доктор Франкенштейн решил собрать монстра, сделанного исключительно из человеческих пороков, он бы сотворил Трампа. А потом рвал бы на себе волосы и кричал от тоски: “Господи, кого я создал?”

Если бы из того, чтобы быть мудаком, можно было сделать ТВ-шоу, Трамп стал бы коллекционным собранием всех сезонов”.

Люк Салливан — автор всеми любимой книги по копирайтингу Hey Whipple, Squeeze This. А ещё у него есть неплохой блог, а в блоге - хорошая статья. ⬆️

Я периодически езжу жюрить локальные рекламные фестивали, и везде, от Дублина до Алматы, спикеров норовят зажать в темном углу, чтобы задать Главный Вопрос: “Как нам развивать этот ужасный местный рынок?”. Ужасный местный рынок — боль всякого талантливого человека. Ужасный местный рынок — основная причина, почему идеи нормальные не продаются, бюджеты пилятся, а клиенты так и норовят испортить великий ролик для макарон пятисекундным пэкшотом в конце.

И у меня на этот вопрос каждый раз один и тот же ответ.
Забейте на рынок.
Развивайте себя.

Развитие рынка не может быть целью одного человека. Это, в лучшем случае, побочный эффект продуктивного эгоизма. Если талантливый дизайнер Ильянур Кыдыкбаева в жажде мирового признания и больших денег научится делать упаковку так же круто, как Pentagram, она поможет рынку гораздо больше, чем если будет десять лет читать всем лекции о необходимости крутой упаковки и умирать каждый раз, когда ей очередной клиент скажет, что на бутылке молока непременно должна быть корова на лугу.

Если она сосредоточится на своих навыках, рано или поздно у нее появятся амбициозные клиенты — люди, которые всю жизнь хотели упаковку, как у Pentagram, но не знали никого, кто так умеет. А у тех клиентов — конкуренты. А у их конкурентов — еще конкуренты. А там, глядишь, и рынок выберется из жопы. Или Ильянур сменит рынок и будет жить в Нью-Йорке, чем опять же поможет всей индустрии. Потому что упоротых энтузиастов упаковки мало, а желающих жить в Нью-Йорке много, и если сто вчерашних студентов увидят, что Нью-Йорк для классного дизайнера — реальный вариант, то рынок зашевелится со скоростью в сто Ильянур.

Меня закидают помидорами, но я вообще считаю, что развивать индустрии — крайне рискованное мероприятие. Единицам удается влезть на табурет и при этом продолжить развиваться самому. В основном, сделка такая: начал вещать о судьбах Родины — перестал расти. Начал поднимать с колен какой-нибудь рынок — упал в качестве собственных проектов. Если у вас жизненное призвание наставлять и учить, хоть дизайну, хоть теории коммунизма, хоть игре на домре — то почему бы и нет. А для всех остальных — так себе сделка.