В XIX веке португальские владения в Индии были несравнимы с британскими ни по размерам, ни по экономической роли - тем не менее, процессы и там и там происходили достаточно схожие. Выходцы из обеспеченных семей в Гоа получали образование в Лиссабоне или в Бомбее, возвращались на родину и попадали в не самый успешный регион не самой успешной колониальной империи. Экономическая ситуация в Гоа ухудшалась с каждым годом, жители массово уезжали на заработки в Британскую Индию. Вместе с тем, в XIX веке в Португалии наблюдались кратковременные периоды конституционных свобод, в том числе, свободы печати. В Гоа начали выходить газеты, критикующие колониальную администрацию.
Вместе с тем, идеи общеиндийского национализма в Гоа ещё даже не начали проникать, первые гоанские публицисты ассоциировали себя исключительно с Португалией. Обличая прогнившую и проворовавшуюся колониальную администрацию, местные либералы нуждались в некоей эпохе, которую можно было бы представить "золотым веком Гоа". Такая эпоха быстро нашлась - рассказывая о злоупотреблениях современной португальской администрации, гоанские газеты призывали вернуться к "славным временам Афонсу де Альбукерке"
Афонсу де Альбукерке (1453-1515) был создателем португальской колониальной империи в Азии. Центром этой империи, "Восточным Римом", был Гоа, который Альбукерке в 1510 году отбил у биджапурских султанов. Как сказал по этому поводу самый известный португальский поэт:
"...И Гоа мы увидим покоренье,
И бегство мавров, в битве посрамленных,
И весь Восток пред вами в преклоненье
Застынет, новой верой увлеченный.
Сам победитель в трепетном волненье
К вам припадет, триумфом упоенный,
И варвар разобьет свои кумиры,
И дети Луза мир подарят миру"
Величие Гоа в XVI веке ярко контрастировало с невеселой ситуацией XIX века, по понятным причинам правление Альбукерке никто не помнил, поэтому его эпоха стала идеальным "золотым веком" к которому апеллировали критики португальской администрации. Самое интересное, что Альбукерке восхищались гоанские индийцы, хотя за триста с лишним лет до этого дон Афонсу мягко говоря не церемонился с местным населением.
Вместе с тем, идеи общеиндийского национализма в Гоа ещё даже не начали проникать, первые гоанские публицисты ассоциировали себя исключительно с Португалией. Обличая прогнившую и проворовавшуюся колониальную администрацию, местные либералы нуждались в некоей эпохе, которую можно было бы представить "золотым веком Гоа". Такая эпоха быстро нашлась - рассказывая о злоупотреблениях современной португальской администрации, гоанские газеты призывали вернуться к "славным временам Афонсу де Альбукерке"
Афонсу де Альбукерке (1453-1515) был создателем португальской колониальной империи в Азии. Центром этой империи, "Восточным Римом", был Гоа, который Альбукерке в 1510 году отбил у биджапурских султанов. Как сказал по этому поводу самый известный португальский поэт:
"...И Гоа мы увидим покоренье,
И бегство мавров, в битве посрамленных,
И весь Восток пред вами в преклоненье
Застынет, новой верой увлеченный.
Сам победитель в трепетном волненье
К вам припадет, триумфом упоенный,
И варвар разобьет свои кумиры,
И дети Луза мир подарят миру"
Величие Гоа в XVI веке ярко контрастировало с невеселой ситуацией XIX века, по понятным причинам правление Альбукерке никто не помнил, поэтому его эпоха стала идеальным "золотым веком" к которому апеллировали критики португальской администрации. Самое интересное, что Альбукерке восхищались гоанские индийцы, хотя за триста с лишним лет до этого дон Афонсу мягко говоря не церемонился с местным населением.
С Субхас Чандра Босом, индийским национальным героем №2 (а возможно и №1 - это как посмотреть) есть всё же одна проблема. С одной стороны, он предтеча независимости, создатель национальных вооружённых сил, гордость Бенгалии и т. д. и т. п. С другой стороны, ИНА всё же воевала на стороне гитлеровской коалиции. . Хоть в Индии этот факт никого и не смущает, но всё же тему пребывания Боса в Берлине в 1941-1943 гг. и создания добровольческого легиона СС "Свободная Индия" стараются не слишком выдвигать. В 1943 году Бос на подводной лодке перебрался через два океана и интерес к его сподвижникам в Берлине совсем пропадает. Как же сложилась их судьба?
Интересно то, что в начале 1930-ых гг. А. Ч. Намбиара, будущего шефа пропаганды "Свободной Индии" избили на берлинской улице штурмовики. Просто за внешность - если бы знали про его политическую биографию, то вполне могли бы и убить. Намбиар, уроженец Кералы и известный журналист, колесил по европейским столицам, писал статьи для индийской прессы и считался британскими спецслужбами коминетрновским агентом - скорее всего, небезосновательно. В 1933 году Намбиар перебрался на постоянное место жительства в Прагу, в 1938 году - в Париж, а уже в Париже его наконец достигла немецкая оккупация и старый знакомый Бос, предложивший сотрудничество. Уже в 1942 году Намбиар стал главой пресс-центра "Свободной Индии" в Берлине, записывал пропагандистские радиопередачи для индийцев в Великобритании и агитировал индийцев-военнопленных вступать в СС. Покинувший Германию Бос оставил Намбиара своим представителем в Европе, а осенью 1943 года бывший левый журналист официально стал послом "Временного правительства Свободной Индии" в Берлине.
Намбиар курировал деятельность индийского легиона СС до последних дней нацистской Германии, убеждал немецкое командование направить индийцев в бой против англичан, а в мае 1945 года скрылся в Швейцарии. Англичане потребовали его выдачи.
Ну и как же сложилась послевоенная судьба этого человека? Уильяма Джойса англичане за подобные дела повесили безо всяких разговоров. Ну а Намбиар переждал неспокойное время в Швейцарии и через несколько лет...опять стал индийским послом в Германии! Только уже не в Берлине, а в Бонне и представлял он уже не "Свободную Индию", а правительство Джавахарлала Неру. Ну а что, огромный опыт у человека. Намбиар вышел в отставку в 1958 году, был награждён орденом "Падма Бхушан", умер в почёте и достатке в конце 1980-ых гг.
Для полноты картины надо упомянуть и о том, что первой его женой была Сухасини Чаттопадайя - сестра Сароджини Найду, первая женщина, вступившая в Коммунистическую партию Индии, и организатор общества советско-индийской дружбы.
Интересно то, что в начале 1930-ых гг. А. Ч. Намбиара, будущего шефа пропаганды "Свободной Индии" избили на берлинской улице штурмовики. Просто за внешность - если бы знали про его политическую биографию, то вполне могли бы и убить. Намбиар, уроженец Кералы и известный журналист, колесил по европейским столицам, писал статьи для индийской прессы и считался британскими спецслужбами коминетрновским агентом - скорее всего, небезосновательно. В 1933 году Намбиар перебрался на постоянное место жительства в Прагу, в 1938 году - в Париж, а уже в Париже его наконец достигла немецкая оккупация и старый знакомый Бос, предложивший сотрудничество. Уже в 1942 году Намбиар стал главой пресс-центра "Свободной Индии" в Берлине, записывал пропагандистские радиопередачи для индийцев в Великобритании и агитировал индийцев-военнопленных вступать в СС. Покинувший Германию Бос оставил Намбиара своим представителем в Европе, а осенью 1943 года бывший левый журналист официально стал послом "Временного правительства Свободной Индии" в Берлине.
Намбиар курировал деятельность индийского легиона СС до последних дней нацистской Германии, убеждал немецкое командование направить индийцев в бой против англичан, а в мае 1945 года скрылся в Швейцарии. Англичане потребовали его выдачи.
Ну и как же сложилась послевоенная судьба этого человека? Уильяма Джойса англичане за подобные дела повесили безо всяких разговоров. Ну а Намбиар переждал неспокойное время в Швейцарии и через несколько лет...опять стал индийским послом в Германии! Только уже не в Берлине, а в Бонне и представлял он уже не "Свободную Индию", а правительство Джавахарлала Неру. Ну а что, огромный опыт у человека. Намбиар вышел в отставку в 1958 году, был награждён орденом "Падма Бхушан", умер в почёте и достатке в конце 1980-ых гг.
Для полноты картины надо упомянуть и о том, что первой его женой была Сухасини Чаттопадайя - сестра Сароджини Найду, первая женщина, вступившая в Коммунистическую партию Индии, и организатор общества советско-индийской дружбы.
Читатели интересуются - как сложилась судьба индийских эсэсосвцев после мая 1945 года? Ответить на этот вопрос не очень просто по той простой причине, что индийские эсэсовцы после окончания войны были вообще никому не интересны.
Добровольческий легион СС "Свободная Индия", несмотря на грозное название и эмблему, изображающую тигра в прыжке, в боевых действиях в общем-то никогда и не участвовал. Весной 1943 года только что сформированными индийскими подразделениями заткнули бреши в охране "Атлантического вала". Индийцы стояли во Франции, потом в Нидерландах, а потом снова во Франции. Именно там были сделаны многие фотографии сикхов в немецкой форме, которые куда-то маршируют и куда-то целятся. Стрелять же до июня 1944 года было не в кого. Индийские части провозгласили "Подразделениями ИНА в Европе", но это было чистой формальностью - в отличие от ИНА, в "Добровольческом легионе" не было офицеров-индийцев, легионерами командовали исключительно немцы. На пике численности в легионе было чуть более четырёх тысяч солдат-индийцев.
После высадки союзников в Нормандии легион стал отступать вместе с остальными немецкими частями. По дороге случилось несколько мелких столкновений с маки, легион даже понёс первые боевые потери. Они же оказались фактически и последними - индийские эсэсовцы были размещены в Вюртемберге, простояли там до апреля 1945 года, попытались уйти в Швейцарию, а потом дисциплинированно сдались союзникам. Есть свидетельства о том, что несколько легионеров при сдаче в плен были расстреляны французами, но никаких подтверждений этого я не нашёл.
После войны легионеры были переправлены британцами в Индию. Учитывая общественное возмущение процессом над офицерами ИНА, легионеров власти тоже решили на всякий случай не трогать. Никаких выдающихся деятелей среди них не было, в нынешней Индии нет неонацистов, которых бы могли заинтересовать "национальные части СС" - об этом странном формировании все благополучно забыли.
Добровольческий легион СС "Свободная Индия", несмотря на грозное название и эмблему, изображающую тигра в прыжке, в боевых действиях в общем-то никогда и не участвовал. Весной 1943 года только что сформированными индийскими подразделениями заткнули бреши в охране "Атлантического вала". Индийцы стояли во Франции, потом в Нидерландах, а потом снова во Франции. Именно там были сделаны многие фотографии сикхов в немецкой форме, которые куда-то маршируют и куда-то целятся. Стрелять же до июня 1944 года было не в кого. Индийские части провозгласили "Подразделениями ИНА в Европе", но это было чистой формальностью - в отличие от ИНА, в "Добровольческом легионе" не было офицеров-индийцев, легионерами командовали исключительно немцы. На пике численности в легионе было чуть более четырёх тысяч солдат-индийцев.
После высадки союзников в Нормандии легион стал отступать вместе с остальными немецкими частями. По дороге случилось несколько мелких столкновений с маки, легион даже понёс первые боевые потери. Они же оказались фактически и последними - индийские эсэсовцы были размещены в Вюртемберге, простояли там до апреля 1945 года, попытались уйти в Швейцарию, а потом дисциплинированно сдались союзникам. Есть свидетельства о том, что несколько легионеров при сдаче в плен были расстреляны французами, но никаких подтверждений этого я не нашёл.
После войны легионеры были переправлены британцами в Индию. Учитывая общественное возмущение процессом над офицерами ИНА, легионеров власти тоже решили на всякий случай не трогать. Никаких выдающихся деятелей среди них не было, в нынешней Индии нет неонацистов, которых бы могли заинтересовать "национальные части СС" - об этом странном формировании все благополучно забыли.
👍2
Если легион СС "Свободная Индия" можно назвать жалкой пародией на босовскую ИНА, то спрашивается, каких же эпитетов заслуживает воинское соединение под названием "Battaglione India libera", сформированное из индийских военнопленных в итальянской армии? Некоторое количество индийских военнопленных итальянцы в Ливии захватили, командованию пришла мысль учить их диверсионному делу, прыжкам с парашютом, а потом высаживать где-нибудь в британском тылу в Египте.
К лету 1942 года в батальон завербовали почти четыре сотни военнопленных-индийцев. Ответственным за политическую подготовку стал Мухаммад Икбал Шедаи, штатный "специалист по Индии" у Муссолини. Шедаи родился в Панджабе, ещё в период Первой мировой войны участвовал в антибританской деятельности и бежал от ареста в Афганистан. Потом он побывал в Москве, в Анкаре у Ататюрка, а с начала 1930-ых гг. прочно осел в Риме.
Дело с самого начала как-то не заладилось. Итальянцы в качестве текущего командования и потенциальных освободителей Индии не особо впечатляли, а тут ещё пошли слухи про победу британцев при Эль-Аламейне. В итоге при попытке отправить батальон на фронт солдаты просто взбунтовались. Батальнон был разоружен, распущен, а индийцев отправили обратно в лагеря для военнопленных. Шедаи после войны переехал в Пакистан.
К лету 1942 года в батальон завербовали почти четыре сотни военнопленных-индийцев. Ответственным за политическую подготовку стал Мухаммад Икбал Шедаи, штатный "специалист по Индии" у Муссолини. Шедаи родился в Панджабе, ещё в период Первой мировой войны участвовал в антибританской деятельности и бежал от ареста в Афганистан. Потом он побывал в Москве, в Анкаре у Ататюрка, а с начала 1930-ых гг. прочно осел в Риме.
Дело с самого начала как-то не заладилось. Итальянцы в качестве текущего командования и потенциальных освободителей Индии не особо впечатляли, а тут ещё пошли слухи про победу британцев при Эль-Аламейне. В итоге при попытке отправить батальон на фронт солдаты просто взбунтовались. Батальнон был разоружен, распущен, а индийцев отправили обратно в лагеря для военнопленных. Шедаи после войны переехал в Пакистан.
👍5
Перес де Сильва и особенности электоральных процессов в Португальской Индии XIX века.
В 1820 году в Португалии случилась революция - отменили инквизицию, учредили парламент, из Бразилии вернули короля Жуана VI и тот присягнул конституции. Португальские власти в Индии наблюдали за всем происходящим с подозрением и манифесты конституционалистов публиковать не спешили, рассчитывая, что всё может повернуться и в обратную сторону. Между тем, вести о событиях в Лиссабоне дошли до проживавших в Бомбее выходцев из Гоа, которые и поспешили переправить королевские указы на родину. Гоанских либералов возглавил врач Бернардо Перес де Сильва, который потребовал от местного губернатора признать конституцию и избрать от Гоа депутатов в португальские кортесы, допустив к участию в выборах индийцев-католиков. Губернатор медлил, ссылаясь на то, что вести из метрополии доходят долго и вообще непонятно, где находится начальство - в Рио-де-Жанейро или в Лиссабоне. В итоге, в 1821 году в Гоа случилась собственная мини-революция, а Переса де Сильву избрали главой местного правительства и депутатом португальского парламента. Таким образом, де Сильва стал первым с 1510 года индийцем, возглавившим Гоа.
В 1822 году де Сильва и ещё два депутата-гоанца отправились в Лиссабон, но политическая жизнь в Португалии начала XIX века шла гораздо быстрее, чем трансокеанские переезды. Прибыв в Мозамбик они узнали, что в метрополии идёт гражданская война, а конкретно власти Мозамбика в этой войне поддерживают противников конституционалистов. К тому моменту, когда Перес де Сильва наконец-то добрался до Португалии, с парламентом было покончено и несостоявшемуся депутату пришлось возвращаться в Индию.
В 1827 году ситуация повторилась - в Португалии либералы в очередной раз победили консерваторов, в очередной раз прошли выборы в парламент, а индийцы в Гоа вновь избрали депутатом Переса де Сильву, хотя основным его соперником был сам местный губернатор. Перес де Сильва опять отправился в Лиссабон, но португальский парламент опять оказался недолговечным - когда депутат из Гоа добрался до метрополии он обнаружил там абсолютную монархию и ордер на арест выданный администрацией нового короля Мигеля I
Де Сильва предпочел в Португалии не высаживаться и отправился в эмиграцию в Лондон, а затем в Бразилию. Вернулся из изгнания он только в 1834 году, после того, как в Португалии произошёл очередной переворот, Мигеля свергли, а либералы возвели на престол королеву Марию II. Де Сильва был хорошо принят при дворе как непримиримый противник старой власти и подал прошение о предоставлении жителям Гоа самоуправления.
В Гоа Перес де Сильва вернулся в должности губернатора, что вызвало бурную радость местного населения и полное непонимание португальских чиновников, которые не желали подчиняться индийцу. 10 февраля 1835 года против де Сильвы, который не пробыл в должности и месяца, взбунтовался гарнизон и он был вынужден бежать в Даман - ещё одну крошечную португальскую колонию . Таким образом, в Португальской Индии образовалось два правительства и началась собственная вялотекущая гражданская война. Ни одна из сил выиграть эту войну не могла и в 1839 году де Сильва признал новую власть в Гоа, а взамен был вновь избран депутатом парламента и отбыл в Лиссабон, где и умер в 1844 году.
Экспериментов с допущением индийцев до власти португальцы больше не ставили и де Сильва так и остался единственным губернатором-индийцем за всю историю колониального Гоа.
В 1820 году в Португалии случилась революция - отменили инквизицию, учредили парламент, из Бразилии вернули короля Жуана VI и тот присягнул конституции. Португальские власти в Индии наблюдали за всем происходящим с подозрением и манифесты конституционалистов публиковать не спешили, рассчитывая, что всё может повернуться и в обратную сторону. Между тем, вести о событиях в Лиссабоне дошли до проживавших в Бомбее выходцев из Гоа, которые и поспешили переправить королевские указы на родину. Гоанских либералов возглавил врач Бернардо Перес де Сильва, который потребовал от местного губернатора признать конституцию и избрать от Гоа депутатов в португальские кортесы, допустив к участию в выборах индийцев-католиков. Губернатор медлил, ссылаясь на то, что вести из метрополии доходят долго и вообще непонятно, где находится начальство - в Рио-де-Жанейро или в Лиссабоне. В итоге, в 1821 году в Гоа случилась собственная мини-революция, а Переса де Сильву избрали главой местного правительства и депутатом португальского парламента. Таким образом, де Сильва стал первым с 1510 года индийцем, возглавившим Гоа.
В 1822 году де Сильва и ещё два депутата-гоанца отправились в Лиссабон, но политическая жизнь в Португалии начала XIX века шла гораздо быстрее, чем трансокеанские переезды. Прибыв в Мозамбик они узнали, что в метрополии идёт гражданская война, а конкретно власти Мозамбика в этой войне поддерживают противников конституционалистов. К тому моменту, когда Перес де Сильва наконец-то добрался до Португалии, с парламентом было покончено и несостоявшемуся депутату пришлось возвращаться в Индию.
В 1827 году ситуация повторилась - в Португалии либералы в очередной раз победили консерваторов, в очередной раз прошли выборы в парламент, а индийцы в Гоа вновь избрали депутатом Переса де Сильву, хотя основным его соперником был сам местный губернатор. Перес де Сильва опять отправился в Лиссабон, но португальский парламент опять оказался недолговечным - когда депутат из Гоа добрался до метрополии он обнаружил там абсолютную монархию и ордер на арест выданный администрацией нового короля Мигеля I
Де Сильва предпочел в Португалии не высаживаться и отправился в эмиграцию в Лондон, а затем в Бразилию. Вернулся из изгнания он только в 1834 году, после того, как в Португалии произошёл очередной переворот, Мигеля свергли, а либералы возвели на престол королеву Марию II. Де Сильва был хорошо принят при дворе как непримиримый противник старой власти и подал прошение о предоставлении жителям Гоа самоуправления.
В Гоа Перес де Сильва вернулся в должности губернатора, что вызвало бурную радость местного населения и полное непонимание португальских чиновников, которые не желали подчиняться индийцу. 10 февраля 1835 года против де Сильвы, который не пробыл в должности и месяца, взбунтовался гарнизон и он был вынужден бежать в Даман - ещё одну крошечную португальскую колонию . Таким образом, в Португальской Индии образовалось два правительства и началась собственная вялотекущая гражданская война. Ни одна из сил выиграть эту войну не могла и в 1839 году де Сильва признал новую власть в Гоа, а взамен был вновь избран депутатом парламента и отбыл в Лиссабон, где и умер в 1844 году.
Экспериментов с допущением индийцев до власти португальцы больше не ставили и де Сильва так и остался единственным губернатором-индийцем за всю историю колониального Гоа.
👍9
Жак Дорио сначала был членом ЦК французской компартии, а потом подался в фашисты, стал деятелем вишистского режима и отправился воевать в СССР вместе с "Легионом французских добровольцев против большевизма". В общем-то только американская авиабомба в 1945 году спасла его от военного трибунала и неминуемого приговора. Биография примечательная, но, в конце концов, чего только не случалось в бурной истории XX века. А возможна ли "перевёрнутая" ситуация - СНАЧАЛА повоевать в коллаборационистском формировании (причём не на последних ролях), а ПОТОМ стать одним из руководителей коммунистической партии в в своей стране? Всё возможно, если дело происходит в Индии. Да, важное уточнение - в рассматриваемом случае речь идёт ещё и о женщине.
Лакшми Сваминатхан родилась в 1914 году в Мадрасе. Семья её была известной, состоятельной и активно участвующей в национальном движении. В доме уважаемого адвоката Сваминатхана уукрывали некоторых видных членов КПИ, к которым проявляла слишком назойливый интерес британская администрация. Сама Лакшми была одержима идеей служения народу, получила диплом врача, отказалась выходить замуж по указанию родителей и уехала работать в больницу для бедных в Сингапур.
В Сингапуре её застала японская оккупация и начавшееся формирование прояпонских боевых подразделений из индийских военнопленных. Прибывшему из Германии Босу Лакшми Сваминатхан предложила идею - создать особое женское подразделение, само существование которого должно было бы дополнительно воодушевлять борцов за освобождение родины. Бос согласился и в Индийской национальной армии появился женский добровольческий полк им. Рани Лакшмибаи - героини сипайского восстания. Сама Лакшми Сваминатхан стала командиром полка и министром по делам женщин во "Временном правительстве Свободной Индии". "Капитан Лакшми" хотела отправиться на фронт и воевать наравне с мужчинами, но командиры ИНА в основном использовали полк либо как санитарное подразделение, либо в целях пропаганды.
В ходе отступления из Бирмы "капитан Лакшми" сумела избежать плена и вернулась в Индию только в 1946 году. К тому времени британцы отказались от идеи организации показательных процессов над сторонниками Боса, ну а женщину и подавно никто трогать не стал. Лакшми вышла замуж за Прем Сахгала, бывшего полковника ИНА, и стала организовывать систему здравоохранения в беднейших штатах Индии. Впрочем, "капитан Лакшми" никогда не теряла интереса к политике, всегда поддерживала левые силы, а в начале 1970-ых гг. вступила в новообразованную Коммунистическую партию Индии (марксистскую). Под патронажем партии была основана "Всеиндийская федерация демократических женщин" и Лакшми Сахгал стала её вице-президентом. В течении десятилетий Лакшми была одним из главных спикеров левых по женскому вопросу - при этом факт её участия в деятельности ИНА был для левых вовсе не неудобным моментом, а предметом гордости.
В 2002 году коалиция левых партий выдвинула "капитана Лакшми" в президенты Индии. Её соперника поддержали ИНК и БДП одновременно, так что у Лакшми Сахгал не было шансов, она победила только в двух штатах из тридцати.
Лакшми Сахгал умерла в 2012 году, практически до самой смерти она вела приём в своей больнице в Канпуре. Соболезнования её родным выразили кажется все политические силы Индии - от руководства РСС до наксалитов.
Лакшми Сваминатхан родилась в 1914 году в Мадрасе. Семья её была известной, состоятельной и активно участвующей в национальном движении. В доме уважаемого адвоката Сваминатхана уукрывали некоторых видных членов КПИ, к которым проявляла слишком назойливый интерес британская администрация. Сама Лакшми была одержима идеей служения народу, получила диплом врача, отказалась выходить замуж по указанию родителей и уехала работать в больницу для бедных в Сингапур.
В Сингапуре её застала японская оккупация и начавшееся формирование прояпонских боевых подразделений из индийских военнопленных. Прибывшему из Германии Босу Лакшми Сваминатхан предложила идею - создать особое женское подразделение, само существование которого должно было бы дополнительно воодушевлять борцов за освобождение родины. Бос согласился и в Индийской национальной армии появился женский добровольческий полк им. Рани Лакшмибаи - героини сипайского восстания. Сама Лакшми Сваминатхан стала командиром полка и министром по делам женщин во "Временном правительстве Свободной Индии". "Капитан Лакшми" хотела отправиться на фронт и воевать наравне с мужчинами, но командиры ИНА в основном использовали полк либо как санитарное подразделение, либо в целях пропаганды.
В ходе отступления из Бирмы "капитан Лакшми" сумела избежать плена и вернулась в Индию только в 1946 году. К тому времени британцы отказались от идеи организации показательных процессов над сторонниками Боса, ну а женщину и подавно никто трогать не стал. Лакшми вышла замуж за Прем Сахгала, бывшего полковника ИНА, и стала организовывать систему здравоохранения в беднейших штатах Индии. Впрочем, "капитан Лакшми" никогда не теряла интереса к политике, всегда поддерживала левые силы, а в начале 1970-ых гг. вступила в новообразованную Коммунистическую партию Индии (марксистскую). Под патронажем партии была основана "Всеиндийская федерация демократических женщин" и Лакшми Сахгал стала её вице-президентом. В течении десятилетий Лакшми была одним из главных спикеров левых по женскому вопросу - при этом факт её участия в деятельности ИНА был для левых вовсе не неудобным моментом, а предметом гордости.
В 2002 году коалиция левых партий выдвинула "капитана Лакшми" в президенты Индии. Её соперника поддержали ИНК и БДП одновременно, так что у Лакшми Сахгал не было шансов, она победила только в двух штатах из тридцати.
Лакшми Сахгал умерла в 2012 году, практически до самой смерти она вела приём в своей больнице в Канпуре. Соболезнования её родным выразили кажется все политические силы Индии - от руководства РСС до наксалитов.
👍8
Мусульмане Пешавара читают поминальные молитвы у рордного дома скончавшегося позавчера в Мумбаи Дилипа Кумара.
Дилип Кумар, звезда индийского кино 1950-ых - 1960-ых гг. и символ всей болливудской индустрии, при рождении носил имя Мухаммад Юсуф Хан. Сценический псевдоним он взял в 1944 году, чтобы его отец, почтенный пешаварский торговец фруктами, не испытывал стыда из-за того, что сын стал актёришкой. С тех пор Кумар снялся по меньшей мере в сотне самых разнообразных фильмов, получил все возможные кинопремии, индийские и пакистанские ордена, а в последние пару десятилетий пребывал в статусе живой легенды Болливуда. Принятие пакистанских наград когда-то вызвало негодование у партии Шив сена, которая в очередной раз озаботилась уровнем патриотизма в Болливуде.
В чём-то активисты партии были правы - Кумара/Юсуф Хана можно с одинаковой долей истинности назвать и индийцем, и пакистанцем. Во всяком случае, фильмы его пользовались популярностью как в Дели, так и в Карачи.
Дилип Кумар, звезда индийского кино 1950-ых - 1960-ых гг. и символ всей болливудской индустрии, при рождении носил имя Мухаммад Юсуф Хан. Сценический псевдоним он взял в 1944 году, чтобы его отец, почтенный пешаварский торговец фруктами, не испытывал стыда из-за того, что сын стал актёришкой. С тех пор Кумар снялся по меньшей мере в сотне самых разнообразных фильмов, получил все возможные кинопремии, индийские и пакистанские ордена, а в последние пару десятилетий пребывал в статусе живой легенды Болливуда. Принятие пакистанских наград когда-то вызвало негодование у партии Шив сена, которая в очередной раз озаботилась уровнем патриотизма в Болливуде.
В чём-то активисты партии были правы - Кумара/Юсуф Хана можно с одинаковой долей истинности назвать и индийцем, и пакистанцем. Во всяком случае, фильмы его пользовались популярностью как в Дели, так и в Карачи.
Читатели спрашивают: ну ладно, несерьёзные индийские эсэсовцы, ну ладно, полуанекдотический индийский батальон в итальянской армии, но что с судьбой ветеранов "Индийской национальной армии"? Ведь они-то в британских военных стреляли по-настоящему. Неужели британцы их просто так взяли и простили после войны? Нет, никто никого изначально прощать не собирался, история была сложнее.
С формально-юридической точки зрения, ничего хорошего сдавшимся в плен солдатам и (особенно) офицерам ИНА не светило - все они были подданными Британской империи, а почти все - бывшими военнослужащими британской армии, изменившими присяге и сознательно перешедшими на сторону противника. В случае попадания в плен для таких всё могло развиваться очень быстро и печально - установление личности, трибунал, петля. На самом деле, во время войны, так часто и происходило - членов раскрытой в Калькутте диверсионной группы ИНА англичане весной 1945 года повесили безо всяких проблем. Конечно, летом 1945 года никто не собирался вешать пятьдесят тысяч попавших в плен бойцов ИНА, но к офицерам у англичан были серьёзные претензии. Наиболее видных из командиров ИНА британцы решили вывести на показательные процессы - так же, как в Европе судили Лаваля, Квислинга или Мюссерта.
Подсудимыми на первом таком процессе стали генерал ИНА Шах Наваз Хан и полковники Гурбакш Сингх Дхиллон и Прем Сахгал. Все трое до 1942 года были офицерами в британско-индийской армии, все трое попали в плен в Сингапуре, добровольно вступили в ИНА и играли там далеко не последнюю роль, все трое участвовали в боевых действиях против британских войск. Все трое обвинялись в государственной измене и убийствах британских военнослужащих и, в случае вынесения обвинительного приговора, должны были отправиться на виселицу.
Но процесс с самого начала пошёл не по плану. Выяснилось, что для индийской общественности подсудимые - герои. Поддержка обвиняемых смогла в последний раз ситуативно объединить даже Конгресс и Мусульманскую лигу. Индийские политики во главе с Джавахарлалом Неру вспомнили, что почти все они являются юристами и образовали "Комитет защиты ИНА", занявшийся представительством интересов обвиняемых в суде. Дурную службу британцам сослужила и религиозная принадлежность обвиняемых - Сахгал был индусом, Дхиллон сикхом, а Наваз Хан - мусульманином. Активисты "Комитета защиты" получили повод говорить, что в делийском Красном форте "идёт суд над всей Индией".
Но ладно бы, если против суда протестовали политики-конгрессисты, сами недавно вышедшие из тюрем. Процесс вызвал крайнее недовольство среди индийских военных, только что с той самой ИНА воевавших в Бирме. В суд поступали петиции от групп офицеров, просящих помиловать подсудимых, обещавших взять их на поруки и т. д. Даже сверхлояльные чиновники Индийской гражданской службы выражали желание выступить в суде на стороне защиты.
С формально-юридической точки зрения, ничего хорошего сдавшимся в плен солдатам и (особенно) офицерам ИНА не светило - все они были подданными Британской империи, а почти все - бывшими военнослужащими британской армии, изменившими присяге и сознательно перешедшими на сторону противника. В случае попадания в плен для таких всё могло развиваться очень быстро и печально - установление личности, трибунал, петля. На самом деле, во время войны, так часто и происходило - членов раскрытой в Калькутте диверсионной группы ИНА англичане весной 1945 года повесили безо всяких проблем. Конечно, летом 1945 года никто не собирался вешать пятьдесят тысяч попавших в плен бойцов ИНА, но к офицерам у англичан были серьёзные претензии. Наиболее видных из командиров ИНА британцы решили вывести на показательные процессы - так же, как в Европе судили Лаваля, Квислинга или Мюссерта.
Подсудимыми на первом таком процессе стали генерал ИНА Шах Наваз Хан и полковники Гурбакш Сингх Дхиллон и Прем Сахгал. Все трое до 1942 года были офицерами в британско-индийской армии, все трое попали в плен в Сингапуре, добровольно вступили в ИНА и играли там далеко не последнюю роль, все трое участвовали в боевых действиях против британских войск. Все трое обвинялись в государственной измене и убийствах британских военнослужащих и, в случае вынесения обвинительного приговора, должны были отправиться на виселицу.
Но процесс с самого начала пошёл не по плану. Выяснилось, что для индийской общественности подсудимые - герои. Поддержка обвиняемых смогла в последний раз ситуативно объединить даже Конгресс и Мусульманскую лигу. Индийские политики во главе с Джавахарлалом Неру вспомнили, что почти все они являются юристами и образовали "Комитет защиты ИНА", занявшийся представительством интересов обвиняемых в суде. Дурную службу британцам сослужила и религиозная принадлежность обвиняемых - Сахгал был индусом, Дхиллон сикхом, а Наваз Хан - мусульманином. Активисты "Комитета защиты" получили повод говорить, что в делийском Красном форте "идёт суд над всей Индией".
Но ладно бы, если против суда протестовали политики-конгрессисты, сами недавно вышедшие из тюрем. Процесс вызвал крайнее недовольство среди индийских военных, только что с той самой ИНА воевавших в Бирме. В суд поступали петиции от групп офицеров, просящих помиловать подсудимых, обещавших взять их на поруки и т. д. Даже сверхлояльные чиновники Индийской гражданской службы выражали желание выступить в суде на стороне защиты.
В феврале 1946 в Бомбее началось восстание на кораблях королевского флота. Восставшие матросы захватили арсенал и направили корабельные орудия на город. Одним из главных требований восставших было освобождение подсудимых в Дели. Восстание подавили, но лояльность местных частей была под большим
вопросом - выступать против восставших моряков отказались даже гуркхи.
В итоге фельдмаршал Окинлек, главнокомандующий британскими войсками в Индии, просто помиловал троих подсудимых ещё до оглашения приговора. Процесс над следующей группой офицеров ИНА завершился не начавшись, де-факто помилование было распространено на всех сподвижников Боса.
Именно в ходе процесса окончательно сформировалось отношение индийского общества к соотечественникам, воевавшим в 1940-1945 гг. Солдаты "Индийской национальной армии" - герои, положившие свои жизни на алтарь национальной независимости. Это не обсуждается и не оспаривается до настоящего времени в принципе никем внутри страны. Как вы могли убедится, из рассказа про "капитана Лакшми", этот дискурс полностью разделяется даже левыми силами.
Самое интересное, что эту точку зрения совершенно спокойно приняли те индийцы, которые во время ВМВ воевали в британских войсках и смотрели на бойцов ИНА через прицел. Их было примерно в десять раз больше, именно они после 1947 года они заняли руководящие посты в индийских вооружённых силах. Бывшие офицеры ИНА смирились с тем, что в армии независимой Индии их оставили на вторых-третьих ролях. А бывшие офицеры британско-индийской армии смирились с тем, что не они тут главные герои.
вопросом - выступать против восставших моряков отказались даже гуркхи.
В итоге фельдмаршал Окинлек, главнокомандующий британскими войсками в Индии, просто помиловал троих подсудимых ещё до оглашения приговора. Процесс над следующей группой офицеров ИНА завершился не начавшись, де-факто помилование было распространено на всех сподвижников Боса.
Именно в ходе процесса окончательно сформировалось отношение индийского общества к соотечественникам, воевавшим в 1940-1945 гг. Солдаты "Индийской национальной армии" - герои, положившие свои жизни на алтарь национальной независимости. Это не обсуждается и не оспаривается до настоящего времени в принципе никем внутри страны. Как вы могли убедится, из рассказа про "капитана Лакшми", этот дискурс полностью разделяется даже левыми силами.
Самое интересное, что эту точку зрения совершенно спокойно приняли те индийцы, которые во время ВМВ воевали в британских войсках и смотрели на бойцов ИНА через прицел. Их было примерно в десять раз больше, именно они после 1947 года они заняли руководящие посты в индийских вооружённых силах. Бывшие офицеры ИНА смирились с тем, что в армии независимой Индии их оставили на вторых-третьих ролях. А бывшие офицеры британско-индийской армии смирились с тем, что не они тут главные герои.
👍2
Если уж мы подняли интересную тему о послевоенной судьбе офицеров ИНА, то следует упомянуть о ещё одной интересной категории лиц, про судьбу которых говорят гораздо меньше.
Вот смотрим мы индийский фильм про эпоху национально-освободительного движения - не важно какой, таких фильмов сотни. Видим, как участников гандистских демонстраций в кровь избивают полицейские. А кто эти полицейские по национальности? Нет, в некоторых индийских фильмах полицейские будут белыми. Но если в душе режиссёра квартирует совесть и он пытается придерживаться минимальной исторической достоверности, то полицейские будут конечно же индийцами.
Среди 23 полицейских, сгоревших заживо в деревне Чаури-Чаура (после чего Ганди остановил кампанию гражданского неповиновения) не было ни одного англичанина. Расстрелом в Амритсаре командовал Реджинальд Дайер, но его подчинённые, непосредственно убившие сотни людей, были индийцами и непальцами.
А ведь были не только полицейские и рядовые солдаты. Были индийские армейские офицеры, индийские налоговые чиновники и, наконец, индийские сотрудники политических подразделений полиции, ловившие тех самых активистов Конгресса.
В 1920-ые гг. Ганди и его сторонники были увлечены идеей "всеобщей забастовки чиновников". Дескать, если все индийцы-чиновники одновременно не выйдут на работу, то британская власть в Индии закончится за день. Скорее всего, так бы оно и было, вот только абсолютное большинство чиновников не испытывало ни малейшего желания бастовать. Даже те из них, кто Конгрессу сочувствовал, чаще выражали это сочувствие в частных разговорах, были готовы делиться полезной информацией, но работу терять не хотели.
И вот в 1947 году встал вопрос - а что собственно делать с "прислужниками колонизаторов"? Со всеми полицейскими, чиновниками, военными и агентами секретной службы?
Вы там с ума посходили, спросил Джавахарлал Неру тех, кто такой вопрос озвучил. Нет, серьёзно, кем мы их заменим? Никаких люстраций не будет, наоборот, все те, кто раньше хоть полунамёком выражал нам сочувствие, теперь признаются "борцами против колониализма". К тем же, кто стал поддерживать независимость страны ближе к августу 1947 года тоже не может быть никаких претензий. Бывшая колониальная армия и корпус квалифицированных чиновников - это наследство, которое нельзя попусту транжирить. Каждому найдётся своё применение. Вот ты, например, кем был до обретения Индией свободы? Работал в Special Branch полицейского управления, организовывал слежку за активистами партии Индийский национальный конгресс? Всё замечательно, останешься на своём рабочем месте, только теперь работаешь по коммунистам. Вопросы есть?
Вопросов не было, как не было и ни одного судебного процесса в отношении тех, кто ранее нехорошо себя вёл в отношении участников национального движения. Да что там судов, ни одного увольнения не было.
Конечно, за такое надо было платить - прежде всего, полным отсутствием претензий на самостоятельную политическую роль. О том, как это пережила индийская армия, мы ещё когда-нибудь поговорим
Вот смотрим мы индийский фильм про эпоху национально-освободительного движения - не важно какой, таких фильмов сотни. Видим, как участников гандистских демонстраций в кровь избивают полицейские. А кто эти полицейские по национальности? Нет, в некоторых индийских фильмах полицейские будут белыми. Но если в душе режиссёра квартирует совесть и он пытается придерживаться минимальной исторической достоверности, то полицейские будут конечно же индийцами.
Среди 23 полицейских, сгоревших заживо в деревне Чаури-Чаура (после чего Ганди остановил кампанию гражданского неповиновения) не было ни одного англичанина. Расстрелом в Амритсаре командовал Реджинальд Дайер, но его подчинённые, непосредственно убившие сотни людей, были индийцами и непальцами.
А ведь были не только полицейские и рядовые солдаты. Были индийские армейские офицеры, индийские налоговые чиновники и, наконец, индийские сотрудники политических подразделений полиции, ловившие тех самых активистов Конгресса.
В 1920-ые гг. Ганди и его сторонники были увлечены идеей "всеобщей забастовки чиновников". Дескать, если все индийцы-чиновники одновременно не выйдут на работу, то британская власть в Индии закончится за день. Скорее всего, так бы оно и было, вот только абсолютное большинство чиновников не испытывало ни малейшего желания бастовать. Даже те из них, кто Конгрессу сочувствовал, чаще выражали это сочувствие в частных разговорах, были готовы делиться полезной информацией, но работу терять не хотели.
И вот в 1947 году встал вопрос - а что собственно делать с "прислужниками колонизаторов"? Со всеми полицейскими, чиновниками, военными и агентами секретной службы?
Вы там с ума посходили, спросил Джавахарлал Неру тех, кто такой вопрос озвучил. Нет, серьёзно, кем мы их заменим? Никаких люстраций не будет, наоборот, все те, кто раньше хоть полунамёком выражал нам сочувствие, теперь признаются "борцами против колониализма". К тем же, кто стал поддерживать независимость страны ближе к августу 1947 года тоже не может быть никаких претензий. Бывшая колониальная армия и корпус квалифицированных чиновников - это наследство, которое нельзя попусту транжирить. Каждому найдётся своё применение. Вот ты, например, кем был до обретения Индией свободы? Работал в Special Branch полицейского управления, организовывал слежку за активистами партии Индийский национальный конгресс? Всё замечательно, останешься на своём рабочем месте, только теперь работаешь по коммунистам. Вопросы есть?
Вопросов не было, как не было и ни одного судебного процесса в отношении тех, кто ранее нехорошо себя вёл в отношении участников национального движения. Да что там судов, ни одного увольнения не было.
Конечно, за такое надо было платить - прежде всего, полным отсутствием претензий на самостоятельную политическую роль. О том, как это пережила индийская армия, мы ещё когда-нибудь поговорим
👍7
4 сентября 1987 года в деревне Деорала (округ Сикар, штат Раджастхан) 18-летняя местная жительница Руп Канвар совершила сати, бросившись в погребальный костёр мужа. Это стало одним из наиболее хорошо задокументированных случаев сати в новейшей индийской истории.
Наивно было бы думать, что после запрета британских властей в 1829 году (само)сожжения вдов разом прекратились. Во-первых, действие этого акта распространялось только на территории, непосредственно контролируемые британской администрацией, а не на княжества. Некоторые раджпутские князья не вводили запрета на сати до 1860-ых гг., а потом очень невнимательно следили за его исполнением.
К началу XX века сати вроде бы прекратились, но раз в несколько лет из глухих районов современных штатов Раджастхан и Мадхья-Прадеш приходили известия о спонтанных самоубийствах вдов на похоронах мужей. Никто ничего не знал, никто ни о чём не догадывался, на женщину нашло минутное умопомрачение и она прыгнула в костёр - спасти было никак нельзя, вся деревня это подтвердит.
В случае Руп Канвар замять дело таким образом не удалось - её родители подняли шум, к делу подключились появившиеся в Раджастхане феминистские организации. Выяснилось, что все деревенские обо всём прекрасно знали, а родственники мужа (свёкор Руп Канвар был учителем в местной школе!) помогали вдове готовиться к сати. Местная полиция тоже о готовящемся сати знала, но полицейские приехать в Деоралу "не успели"...в общем, жители городов узнали много про раджастханскую сельскую хтонь.
Всего в Деорале по обвинению в причастности к убийству было арестовано более сорока человек, в том числе и родственники мужа Руп Канвар. Индийский парламент спешно принял "Акт о предотвращении сати", ужесточающий наказание за участие и недонесение, а также вводящий наказание за какое-либо прославление вдов, совершающих сати, в СМИ, сбор денег для их родственников и т. д. и т. п.
Власти штата Раджастхан утверждали, что случай Руп Канвар был из ряда вон выходящим случаем в одной глухой деревне. Индийские феминистки утверждали, что такие "из ряда вон выходящие случаи" в Раджастхане и прилегающих к нему районах исчисляются десятками, а (само)убийство Руп Канвар не удалось замолчать по чистой случайности.
Как выполняется "Акт о предотвращении сати" (там настолько идиотские формулировки, что у меня есть подозрение, что написание этого поста и размещение этих фотографий уже предусматривает наказание) можно проверить, посетив Деоралу. Местные жители соорудили на месте смерти Руп Канвар святилище - а это отдельно запрещается нормами закона. Впрочем жители Деоралы привыкли, что теперь за ними приглядывают и дисциплинировано отвечают изредка приезжающим журналистам, что практику сати решительно осуждают, а мемориал в честь Руп Канвар соорудили просто потому, что та была очень хорошей женщиной.
Наивно было бы думать, что после запрета британских властей в 1829 году (само)сожжения вдов разом прекратились. Во-первых, действие этого акта распространялось только на территории, непосредственно контролируемые британской администрацией, а не на княжества. Некоторые раджпутские князья не вводили запрета на сати до 1860-ых гг., а потом очень невнимательно следили за его исполнением.
К началу XX века сати вроде бы прекратились, но раз в несколько лет из глухих районов современных штатов Раджастхан и Мадхья-Прадеш приходили известия о спонтанных самоубийствах вдов на похоронах мужей. Никто ничего не знал, никто ни о чём не догадывался, на женщину нашло минутное умопомрачение и она прыгнула в костёр - спасти было никак нельзя, вся деревня это подтвердит.
В случае Руп Канвар замять дело таким образом не удалось - её родители подняли шум, к делу подключились появившиеся в Раджастхане феминистские организации. Выяснилось, что все деревенские обо всём прекрасно знали, а родственники мужа (свёкор Руп Канвар был учителем в местной школе!) помогали вдове готовиться к сати. Местная полиция тоже о готовящемся сати знала, но полицейские приехать в Деоралу "не успели"...в общем, жители городов узнали много про раджастханскую сельскую хтонь.
Всего в Деорале по обвинению в причастности к убийству было арестовано более сорока человек, в том числе и родственники мужа Руп Канвар. Индийский парламент спешно принял "Акт о предотвращении сати", ужесточающий наказание за участие и недонесение, а также вводящий наказание за какое-либо прославление вдов, совершающих сати, в СМИ, сбор денег для их родственников и т. д. и т. п.
Власти штата Раджастхан утверждали, что случай Руп Канвар был из ряда вон выходящим случаем в одной глухой деревне. Индийские феминистки утверждали, что такие "из ряда вон выходящие случаи" в Раджастхане и прилегающих к нему районах исчисляются десятками, а (само)убийство Руп Канвар не удалось замолчать по чистой случайности.
Как выполняется "Акт о предотвращении сати" (там настолько идиотские формулировки, что у меня есть подозрение, что написание этого поста и размещение этих фотографий уже предусматривает наказание) можно проверить, посетив Деоралу. Местные жители соорудили на месте смерти Руп Канвар святилище - а это отдельно запрещается нормами закона. Впрочем жители Деоралы привыкли, что теперь за ними приглядывают и дисциплинировано отвечают изредка приезжающим журналистам, что практику сати решительно осуждают, а мемориал в честь Руп Канвар соорудили просто потому, что та была очень хорошей женщиной.
👍5
Когда-то я писал о том, что первый индиец (Дадабхаи Наороджи) был избран в британский парламент в 1892 году. В чём-то это так, но это если мы говорим о стопроцентных индийцах, а не о людях смешанного происхождения. Первый же англо-индиец был избран в парламент на полвека раньше. Точнее, это был даже не англо-индиец...в общем, смотрите сами:
Дэвид Октерлони Дайс-Сумру был правнуком Вальтера "Сумру" Рейнхарда, эпического персонажа индийской истории XVIII века - эльзасский наёмник на службе французской ОИК, полководец бенгальского наваба и предводитель самостоятельной армии европейских наёмников завершил свой жизненный путь в качестве правителя полунезависимого княжества. Рейнхард-Сумру оставил многочисленное потомство, а его сын Зафарьяб-хан даже унаследовал княжество. В крещении он принял имя Вальтер-Бальтазар. Вальтер Рейнхард-младший женился на Жулиане Лефевр, дочери ещё одного французского наёмника. А уже их дочь вышла замуж за Джорджа Дайса, сына английского генерала и индийской танцовщицы. Их сын был назван в честь британского резидента в Дели.
Впрочем, последнее помогло не сильно. После смерти в 1836 году Бегум Сумру, вдовы старого наёмника, англичане упразднили княжество и распустили армию. Но Дэвиду Дайс-Сумру, формальному наследнику, большую часть богатств всё же оставили. Правнук легендарного наёмника мог жить в своё удовольствие, а посему уехал в Великобританию, где женился на дочери одного обедневшего аристократа и купил себе представительство в парламенте от одного из "гнилых местечек" в Саффолке.
Быстро выяснилось, что новоиспечённый парламентарий не слишком интересуется государственными делами, зато очень любит проводить время за карточным столом, причём играет неудачно. Несмотря на дополнительные источники дохода (Дайса-Сумру обвиняли в торговле опиумом и содержании борделя), его финансовое положение неуклонно ухудшалось. Кроме того, не всё ладно было и в семье - Дайс-Сумру обвинил жену в том, что она изменяла ему с собственным отцом. Жена в ответ обвинила мужа в сумасшествии, что вскоре подтвердила и врачебная комиссия.
Дайс-Сумру просидел несколько месяцев под замком, но в 1842 году сбежал во Францию с оставшимися деньгами. Там он добился подтверждения собственной вменяемости и начал заочный судебный процесс против собственной жены. Как водится, судебные тяжбы разорили его окончательно. В 1851 году Дайс-Сумру вернулся в Лондон, где вскоре скоропостижно скончался от сепсиса.
Дэвид Октерлони Дайс-Сумру был правнуком Вальтера "Сумру" Рейнхарда, эпического персонажа индийской истории XVIII века - эльзасский наёмник на службе французской ОИК, полководец бенгальского наваба и предводитель самостоятельной армии европейских наёмников завершил свой жизненный путь в качестве правителя полунезависимого княжества. Рейнхард-Сумру оставил многочисленное потомство, а его сын Зафарьяб-хан даже унаследовал княжество. В крещении он принял имя Вальтер-Бальтазар. Вальтер Рейнхард-младший женился на Жулиане Лефевр, дочери ещё одного французского наёмника. А уже их дочь вышла замуж за Джорджа Дайса, сына английского генерала и индийской танцовщицы. Их сын был назван в честь британского резидента в Дели.
Впрочем, последнее помогло не сильно. После смерти в 1836 году Бегум Сумру, вдовы старого наёмника, англичане упразднили княжество и распустили армию. Но Дэвиду Дайс-Сумру, формальному наследнику, большую часть богатств всё же оставили. Правнук легендарного наёмника мог жить в своё удовольствие, а посему уехал в Великобританию, где женился на дочери одного обедневшего аристократа и купил себе представительство в парламенте от одного из "гнилых местечек" в Саффолке.
Быстро выяснилось, что новоиспечённый парламентарий не слишком интересуется государственными делами, зато очень любит проводить время за карточным столом, причём играет неудачно. Несмотря на дополнительные источники дохода (Дайса-Сумру обвиняли в торговле опиумом и содержании борделя), его финансовое положение неуклонно ухудшалось. Кроме того, не всё ладно было и в семье - Дайс-Сумру обвинил жену в том, что она изменяла ему с собственным отцом. Жена в ответ обвинила мужа в сумасшествии, что вскоре подтвердила и врачебная комиссия.
Дайс-Сумру просидел несколько месяцев под замком, но в 1842 году сбежал во Францию с оставшимися деньгами. Там он добился подтверждения собственной вменяемости и начал заочный судебный процесс против собственной жены. Как водится, судебные тяжбы разорили его окончательно. В 1851 году Дайс-Сумру вернулся в Лондон, где вскоре скоропостижно скончался от сепсиса.
👍4
Однажды в 1900 году британский джентльмен по имени Норман Причард приехал на Всемирную выставку в Париж и узнал, что параллельно с выставкой в городе проводятся Олимпийские игры, прямо как в античные времена. Причард, как и любой британский джентльмен, имел некоторое отношение к спорту и захотел принять участие в соревнованиях. Но оказалось, что британская команда уже сформирована и дополнительных участников в ней не ждут. Тогда Причард вспомнил, что вообще-то является уроженцем Калькутты и попросил Олимпийский комитет допустить к участию «Сборную Британской Индии» - единственным участником этой сборной он сам и стал.
Причард действительно оказался очень неплохим спортсменом и выиграл две серебряных медали - в беге на 200 метров и в беге на 200 метров с барьерами. Больше Причард никогда в Олимпиадах не участвовал, переехал в США и снялся там в паре десятков голливудских мелодрам.
Ну а по итогам парижской Олимпиады 1900 года состоявшая из одного Причарда индийская сборная заняла семнадцатое место в общекомандном зачёте. Прошло вот уже 120 лет, а выше индийцам подняться так и не удалось.
Причард действительно оказался очень неплохим спортсменом и выиграл две серебряных медали - в беге на 200 метров и в беге на 200 метров с барьерами. Больше Причард никогда в Олимпиадах не участвовал, переехал в США и снялся там в паре десятков голливудских мелодрам.
Ну а по итогам парижской Олимпиады 1900 года состоявшая из одного Причарда индийская сборная заняла семнадцатое место в общекомандном зачёте. Прошло вот уже 120 лет, а выше индийцам подняться так и не удалось.
👍70👎2