Далекая война и историческая память.
После фильма 1917 я вспомнил прапрадеда. Он не дожил до Великой Войны. Но мой предок застал другую. Ему пришлось сражаться более, чем за 8 000 километров от дома. Что он думал о противнике, о котором вряд ли знали в его крохотной деревеньке? Удивлялся ли огромным кораблям из металла, не идущим ни в какое сравнение с волжскими пароходами? Сталкивался с пропагандой революционеров?
В России сложилась интересная ситуация. Нигде, наверное, так не спорят о прошлом, как у нас. Прошло больше ста лет с революции, но все равно у нас делятся на белых и красных. Даже политические публицисты дискутируют не о дне сегодняшнем, а том моменте.
Есть радикалы, выступающие за полный разрыв с советским прошлым, такие как «Декоммунизация» с небезызвестным Энтео. Есть условные совпатриоты, вроде Прилепина или Гоблина. Государство занимает позицию «примерения». Скорее всего, в будущем противоречия сгладятся, а «непримеренцы», кроме самых уж фанатичных, вынуждены будут пойти на компромиссы. «Правым нужно научиться жить и уважительно коммуницировать с поклонниками Ленина и Будённого, левым (а российские левые в 99% симпатизируют красным, хотя в рядах Белого движения находилось достаточное количество левых) нужно научиться жить и уважительно коммуницировать с поклонниками Деникина и Колчака» - пишет канал Стальной Шлем.
При этом, в отличие от США или Испании, у нас нет каких-то прямых связей с прошлым. Практически все организации первой и второй волны эмиграции не дотянули до распада СССР, а исключения, вроде РОВСа, не смогли перехватить повестку.
Связей с прошлым нет и на личном уровне. Я не встречал потомков Белогвардейских офицеров, чиновников Российской Империи, просто выходцев из дворянского сословия. Нет памяти и о таких не очень далеких войнах, как Первая Мировая или Русско-японская. Историк Алексей Миллер пишет: «Обратите внимание: Первая мировая война потеряна, у нас нет ее в памяти. У нас не сохранилось в Москве ни единого кладбища людей, погибших в Первой мировой войне. А это, кстати, политика памяти, потому что они были сознательно уничтожены»
Чем дальше мы углубляемся в прошлое, тем меньше у нас письменных (и иных) источников. У этого правила есть немало исключений, но все же от века XIX нам досталось больше свидетельств, чем от века XII. Но если мы обратимся к историям наших семей, то окажемся в положении ученного XVIII в., какого-нибудь Татищева. Есть дневники какие-то, справки в архивах, несколько семейных украшений без внятной атрибуции, а дальше только легенды.
При этом есть четкая полоса, отделяющая нас от прошлого: революция и послереволюционные годы. За ней отыскиваются «белогвардейцы» или «аристократы», но они зачастую лишь легенды, сочиненные уже в наше время.
И Русско-японская война остается неким слепым пятном на уровне микроистории. Она не так далека от нас, как походы Бонапарта, у нас там бились прапрадеды, мы можем найти документы, поднять материалы. Она отразилась в культуре, но все же советский взгляд был однобок, политизирован.
Примирение с прошлым можно начать с русско-японской войны. Изобразить, например, судьбу маленького человека. В сериале, в фильме – не важно как, лишь бы качественно. Показать с разных сторон, как плохое, так и хорошее. Создать полифонию голосов той старой России.
Такой фильм будет работать и на условных любителей исторической России, и одновременно на тех, кто выступает за примирение. При должном усилии можно повернуть его и «антивоенной» гранью, либо, наоборот, изобразить подвиг.
Но белое пятно оставлять там не хочется. Так к нам постепенно вернется хотя бы кусочек исторической памяти.
#размышления #политика_памяти #история_РИ
После фильма 1917 я вспомнил прапрадеда. Он не дожил до Великой Войны. Но мой предок застал другую. Ему пришлось сражаться более, чем за 8 000 километров от дома. Что он думал о противнике, о котором вряд ли знали в его крохотной деревеньке? Удивлялся ли огромным кораблям из металла, не идущим ни в какое сравнение с волжскими пароходами? Сталкивался с пропагандой революционеров?
В России сложилась интересная ситуация. Нигде, наверное, так не спорят о прошлом, как у нас. Прошло больше ста лет с революции, но все равно у нас делятся на белых и красных. Даже политические публицисты дискутируют не о дне сегодняшнем, а том моменте.
Есть радикалы, выступающие за полный разрыв с советским прошлым, такие как «Декоммунизация» с небезызвестным Энтео. Есть условные совпатриоты, вроде Прилепина или Гоблина. Государство занимает позицию «примерения». Скорее всего, в будущем противоречия сгладятся, а «непримеренцы», кроме самых уж фанатичных, вынуждены будут пойти на компромиссы. «Правым нужно научиться жить и уважительно коммуницировать с поклонниками Ленина и Будённого, левым (а российские левые в 99% симпатизируют красным, хотя в рядах Белого движения находилось достаточное количество левых) нужно научиться жить и уважительно коммуницировать с поклонниками Деникина и Колчака» - пишет канал Стальной Шлем.
При этом, в отличие от США или Испании, у нас нет каких-то прямых связей с прошлым. Практически все организации первой и второй волны эмиграции не дотянули до распада СССР, а исключения, вроде РОВСа, не смогли перехватить повестку.
Связей с прошлым нет и на личном уровне. Я не встречал потомков Белогвардейских офицеров, чиновников Российской Империи, просто выходцев из дворянского сословия. Нет памяти и о таких не очень далеких войнах, как Первая Мировая или Русско-японская. Историк Алексей Миллер пишет: «Обратите внимание: Первая мировая война потеряна, у нас нет ее в памяти. У нас не сохранилось в Москве ни единого кладбища людей, погибших в Первой мировой войне. А это, кстати, политика памяти, потому что они были сознательно уничтожены»
Чем дальше мы углубляемся в прошлое, тем меньше у нас письменных (и иных) источников. У этого правила есть немало исключений, но все же от века XIX нам досталось больше свидетельств, чем от века XII. Но если мы обратимся к историям наших семей, то окажемся в положении ученного XVIII в., какого-нибудь Татищева. Есть дневники какие-то, справки в архивах, несколько семейных украшений без внятной атрибуции, а дальше только легенды.
При этом есть четкая полоса, отделяющая нас от прошлого: революция и послереволюционные годы. За ней отыскиваются «белогвардейцы» или «аристократы», но они зачастую лишь легенды, сочиненные уже в наше время.
И Русско-японская война остается неким слепым пятном на уровне микроистории. Она не так далека от нас, как походы Бонапарта, у нас там бились прапрадеды, мы можем найти документы, поднять материалы. Она отразилась в культуре, но все же советский взгляд был однобок, политизирован.
Примирение с прошлым можно начать с русско-японской войны. Изобразить, например, судьбу маленького человека. В сериале, в фильме – не важно как, лишь бы качественно. Показать с разных сторон, как плохое, так и хорошее. Создать полифонию голосов той старой России.
Такой фильм будет работать и на условных любителей исторической России, и одновременно на тех, кто выступает за примирение. При должном усилии можно повернуть его и «антивоенной» гранью, либо, наоборот, изобразить подвиг.
Но белое пятно оставлять там не хочется. Так к нам постепенно вернется хотя бы кусочек исторической памяти.
#размышления #политика_памяти #история_РИ