Сапоги для герольда ордена святого Андрея Первозванного.
Россия, XIX в.
Бархат, кожа (домашней коровы), галун, шнур.
Ткачество.
Длина: 28,0 см; высота сапога: 37,5 см.
#экспонатдня

Музеи Московского Кремля

"Пушкин поддерживал бы Навального", - пишут нам иноагенты.

Знаете, я знаю, откуда они этот бред взяли.

В байопике "Путешествие в Арзрум" (Ленфильм, 1937) Пушкин приезжает на Кавказ на войну с турками, чтобы сдаться в плен врагу:

"Убийцы... Шпионы... Повсюду... Помоги мне... В плен сдаться... Вместе, вместе бежим! ...Я люблю нашу страну... Но здесь я скован, мне закрыли рот... Невтерпеж мне становится Святая Русь!"

Фильм вышел на экраны в феврале 1937 г. и судя по отзывам прессы, все слегка офигели от такой апологетики измены Родине, учиненной сценаристом Михаилом Блейманом совместно с пушкинистом Ильей Зильберштейном аккурат к февральско-мартовскому пленуму ЦК ВКП(б).

Блейману и Зильберштейну сильно повезло, что их потом не расстреляли.

Нужно ли учителю хорошо знать предмет?

Книга «Невежественный учитель» философа Жака Рансьера написана в 1987 году. Она посвящена роли учителя в процессе обучения. Рансьер считает, что учитель может научить вовсе не потому, что он знает больше. Рансьер доказывает это на примере Жозефа Жакото, французского учителя начала XIX века, который преподавал в Бельгии, не зная местного языка, и за пологода научил студентов не только читать, говорить и писать сочинения по-французски. После этого он решил, что гораздо лучше учить тому, чего вообще не знаешь, и стал учить химии, живописи и музыке, и всё с превосходными результатами.

Жакото опирался на идею о том, что у всех людей интеллект одинаков, и что один человек придумал, то другой всегда может усвоить без посторонней помощи. Если Жакото прав, то как объяснить известную из практики разницу интеллектов? Ведь не все люди хорошо разбираются в математике, это очевидный факт. Жакото отвечает: это не потому, что один глупее другого, а потому что один хочет тратить время на математику, а другой нет. Задача учителя – убедить человека заниматься, то есть победить его волю, лень и рассеянность:

«Рассеянный не видит, зачем ему напрягать внимание. Рассеянность – это прежде всего леность, желание избежать усилия. Первопричиной лености, заставляющей интеллекты подпадать под материальное тяготение, является презрение.

Это презрение пытается выдать себя за скромность: «я не могу», – говорит невежда, который хочет увильнуть от учебной задачи. Мы знаем по опыту, что означает такая скромность. Презрение к себе непременно оказывается и презрением к другим. «Я не могу», – говорит ученик, который не хочет представлять свою импровизацию на суд себе равных. Я не понимаю вашего метода, говорит собеседник, я некомпетентен, я в этом ничего не смыслю. Вы быстро понимаете, что он этим хочет сказать: «В этом нет здравого смысла, ибо я, такой человек как я, этого не понимаю!».

После ораторского приема сего скромного персонажа, который, по его словам, не наделен поэтическим складом ума, слышите ли вы, какую основательность суждения он себе приписывает? Какой проницательностью отличается! Превосходство другого в какой-то сфере признается для того, чтобы добиться признания своего превосходства в другой, и нетрудно увидеть, что в результате рассуждений свое превосходство оказывается в наших глазах превосходнейшим» (Ж. Рансьер, «Невежественный учитель», с. 85–86).

Перед сессией особенно актуально.

Декарт о равенстве интеллектов

Идея Жакото и Рансьера о равенстве интеллектов находится на первой странице «Рассуждения о методе» Декарта. Современный философ Робер Мюшембле пишет, что французы – единственная нация, которая определяет себя через философию, их главная идентичность «мы, картезианцы». Так что возможно, во Франции эти строки так же известны, как у нас «У Лукоморья дуб зеленый», но здесь я приведу начало самого известного произведения Декарта, создавшего новоевропейскую рациональность:

«Здравомыслие (bon sens) есть вещь, распределенная справедливее всего; каждый считает себя настолько им наделенным, что даже те, кого всего труднее удовлетворить в каком-либо другом отношении, обыкновенно не стремятся иметь здравого смысла больше, чем у них есть. При этом невероятно, чтобы все заблуждались.

Это свидетельствует скорее о том, что способность правильно рассуждать и отличать истину от заблуждения – что, собственно, и составляет, как принято выражаться, здравомыслие, или разум (raison), – от природы одинакова у всех людей, а также о том, что различие наших мнений происходит не от того, что один разумнее других, а только от того, что мы направляем наши мысли различными путями и рассматриваем не одни и те же вещи. Ибо недостаточно просто иметь хороший ум (esprit), но главное – это хорошо применять его. Самая великая душа способна как к величайшим порокам, так и к величайшим добродетелям, и тот, кто идет очень медленно, может, всегда следуя прямым путем, продвинуться значительно дальше того, кто бежит и удаляется от этого пути.

Что касается меня, то я никогда не считал свой ум более совершенным, чем у других, и часто даже желал иметь столь быструю мысль, или столь ясное и отчетливое воображение, или такую обширную и надежную память, как у некоторых других. Иных качеств, которые требовались бы для совершенства ума, кроме названных, указать не могу; что же касается разума, или здравомыслия, то, поскольку это единственная вещь, делающая нас людьми и отличающая нас от животных, то я хочу верить, что он полностью наличествует в каждом, следуя при этом общему мнению философов, которые говорят, что количественное различие может быть только между случайными свойствами, а не между формами или природами, индивидуумов одного рода» (Декарт, «Рассуждение о методе», том 1, с. 250–251).

Формы или природы индивидуумов в этом тексте – вторые сущности, субстанции, универсалии. В данном случае – универсалия «разумный человек».

Стихотворение дня

Разведчики

Начинена огнем земля;
Не оступись, не хрустни веткой —
Вперед, за минные поля
Уходит пешая разведка.
Все пригнано, чтоб не греметь,
И приготовлено для боя,
И орденов своих с собою
Им не положено иметь.
И как последнее прости —
На жданный и нежданный случай
Им сказано: пора идти.
Чем проще сказано — тем лучше.
А после — ждут и в тишину
Глядят за черный край передний,
Уже не в первый за войну,
Но может статься — что в последний…
……………………………………….
……………………………………….
Все по-другому, все не так,
Но есть в их гибели такое,
Что вновь та жизнь перед тобою —
Ее закон, ее устав,
Ее бессмертная пехота,
Ее бессонная забота, —
Над прахом головы склонив,
Вновь думать, кто же вместо них?
Наверно, в космосе есть тоже
Непрекращаемость атак.
Все остальное — непохоже,
А это — так.
Наверно, так…

Константин Симонов

Максимилиан Волошин:

Всё, что было, повторится ныне…
И опять затуманится ширь,
И останутся двое в пустыне —
В небе — Бог, на земле — богатырь.
Эх, не выпить до дна нашей воли,
Не связать нас в единую цепь.
Широко наше Дикое Поле,
Глубока наша скифская степь.