Американский Esquire выпустил топ-40 самых сексуальных фильмов всех времен и на первом месте у них картина 2019 года. Понятно, что у большинства респондентов-миллениалов «все времена» — это последние лет пятнадцать, да и вообще, всякие списки чаще всего порождаются жаждой кликов и ленью, но можно хотя бы попытаться напрячь извилины.
 
Радует, что в список попали примерно все главные квир-хиты последних лет. При этом спектр понимания сексуального достаточно широк. Например, целомудренный американский «Лунный свет» соседствует с блистающим типично французской откровенностью «Незнакомцем у озера». Первое место у «Портрета девушки в огне» Селин Сьяммы и это важно. Сотворившая в свое время постельную сенсацию «Жизнь Адель» разместилась где-то ближе к концу списка.
 
Фильмы условно гетеросексуальной направленности, на мой вкус, менее эротичны в чистом смысле слова и более перверсивны. Всех волнуют, любовные треугольники, игры в насилие, измены, совращения и, конечно, порнография. Любопытно, что из относительных новых работ упомянута Ex Machina Алекса Гарленда, где сексуальность героев-мужчин направлена на киборга. Да, сладкие, пора порассуждать об этой перспективе всерьез.
 
Даже по такой подборке с массовыми ожиданиями от секса всё понятно. То, что декларируется как норма сексуальности и то, что на самом деле нас возбуждает, как обычно, совершенно разные вещи. Положительный вывод заключается в том, что наиболее свежие картины в топе – это гей-фильмы, квир-кино прорвалось к широкому зрителю и тотчас захватило всеобщее воображение.

Кстати, будет очень интересно узнать об альтернативных точках зрения на самое сексуальное кино. Если вам на ум приходит фильм, повинный в вашем половом созревании, или взволновавший вас до глубины души и либидо, скиньте сообщение моему ручному боту @oddlychat_bot 🍑

Ваши отзывы и сами очень горячи, продолжайте! Еще немного и наберется на альтернативный список. 😈

Ящернет снова напоминает о ситуации, от которой меня охватывает дикая бесячка.

В разных местах сталкиваюсь с отголосками ситуации с Татьяной Шороховой, Марией Кувшиновой и "ДАУ". Люди замечают отдельные слова ("искусство!", "феминизм!", "страдания!", "творец!") и негодуют без понимания, о чем речь. Меж тем история имеет много интересных аспектов. Написала текст для тех, кто что-то слышал, чему-то возмутился и хочет понять суть - http://mor.yasher.net/2020/05/29/tatyana-shorokhova-i-mariya-kuvshinova-protiv-dau/

Здорово, что у кого-то хватает сил пересказывать настолько трешовые вещи, как разборки вокруг «ДАУ». Впрочем, можно сказать и короче — в России все еще патриархат, девоньки. И он связан не с тем, кто управляет домашним бюджетом на сырки Свитлогорье и не с тем, кто кому в принципе может выдать по щщам, а с тем, что язык насилия все еще является в нашем обществе самым престижным. 

Насилие может аккумулироваться вокруг разных социальных явлений — вхожести в круги избранных (самых образованных, самых утонченных, самых непонаехавших), доступа к большим деньгам, связей (семейных или со структурами), визуального, морального и какого угодно абьюза. Важно, что оно все еще вызывает массовый восторг и пищание. И желание воспользоваться рычагами насилия — первое, что приходит в голову вроде бы приличным людям, когда они слышат мнение, которое их не устраивает.

В этом кругу насилия дрочка на фигуру Великого Автора, провидца и гения — стародавняя традиция. В России с этим вообще сложно, нам в принципе нравится фигура хозяина с плеткой.

То, что Творец частенько превращает съемочную площадку в личный филиал то ли Стэнфорда, то ли Холокоста — это вообще-то сквозной сценарий кинематографа XX века. По крайней мере, той его части, которая прагматично не отъехала в область чисто коммерческой оценки успеха и стала немного оглядываться на современные стандарты милосердия. 

А свиньи, да, были и у Бертолуччи, и у Годара. Очень приятный для любого мужчины-режиссера перечень имен. Судьба несчастной свиньи — это символическая судьба всего подлинно живого в этой системе. Всего, что апеллирует не к насилию, а к заботе, состраданию и надежде, что для неповторения «совка», Холокоста, Варфоломеевской ночи человечеству внезапно хватит мозгов и совести, и не обязательно реконструировать все в подробностях каждые двадцать лет. Короче, речь о тех, кто хоть немного верит в людей и уважает их творческие способности, а не держит за скотину. 

Веду я к тому, что список, с кем и чем надо бы разобраться, увы, очень длинный. И начинать, кажется, стоит не с конкретного фильма, а с вопроса о наших отношениях с насилием, о границах допустимого и об общественном статусе элитарного искусства, принадлежность к которому почем-то до сих пор оправдывает всякий мрак и ад.

Элитарность — это ведь тоже способ насаждения власти одних людей над другими, один из наиболее жестоких и отбивающих всякую жажду жизни. И в этом смысле решение поддержать подобный «ДАУ» фильм — это заявление об избранности, об особом понимании сути вещей, которое позволяет сказать «да» и свинье, и бутылке.

А в пресловутом списке есть не только мужик с бутылкой, но и мужик с маслом, не только хрен, убивающий свинью ради фильма об ужасах человеческой природы, но и хрен поджигающий живьем коров ради фильма о духовности. И еще все-все больные ублюдки, которые десятилетиями давали роли, проекты и возможности в обмен на изнасилования. 

Вот о чем надо говорить постоянно, при любой возможности, любыми средствами.

И нет проблемы в том, что мы носимся со старыми именами. (Я всегда буду любить «Конформиста»). Проблема в том, что мы носимся с идеями, которые к этим именам цепляются, и жестко наказываем тех, кто пытается их оспорить. Пока мы вешаем себе на уши лапшу, что все это говно в современном мире может делаться ради искусства, а не потому что автор — тупой садист, дорвавшийся до ресурсов, ревущая свинья всегда где-то рядом с нами. И кстати, Стэнфордский эксперимент такой же булшит.

Но я верю, что природа очистится настолько, что скоро две женщины превратятся в сотни тысяч, разберутся, в каком мире они хотят жить и дадут наконец пизды всем подонкам. И да, если мы сильно с этим затянем, женщины эти вполне могут превратиться в «фюреров».

Не удивлюсь, если в самом конце объявят, что никакой Вилланель не было, и все это происходило в голове Евы. А Оксана - её Тайлер Дёрден.

В «Портрете девушки в огне» предпринята одна из самых остроумных попыток протащить правдоподобный лесбийский секс на большой экран. Демонстративно невинный и при этом вопиюще порнографический кадр, издевка над цензорами, хулителями женского тела и просто классный стёб. Я про сцену с подмышкой, разумеется. Скьямма, конечно, крута и умна, и только лишь за этот изящный фрагмент встречи двух тел ее кино заслуживает возглавить какой-нибудь рейтинг сексуальной манны небесной. А «Девушка» еще и в целом очень хороша.

Интересно, как фильм может создать икону, не будучи при этом даже хорошим. История «Отряда самоубийц» и «Хищных птиц» это подтверждает. Харли Квинн — вкусный, притягательный образ, расцветший благодаря харизме Марго Робби и вставшей колом потребности в женщине, которая наконец-то не пытается сделать всем хорошо (прости, Диана Принс). Вокруг него двигаются энергии. То, что в рамках конкретного сюжета он теряется и чахнет, вскоре забудут, а сам образ отмороженной бабы с ружьем, гоняющей мужиков в хвост и в гриву, останется.

Людям далеко не всегда нужны хорошие, убедительные истории — а вот ролевые модели нужны. Сегодняшний феминизм, возможно, как раз такой случай.

Ммм, ну ладно...

Новости военного времени:

🌗 Исполнительница ролей открытой лесбиянки в некоторых популярных сериалах Руби Роуз внезапно покинула «Бэтвумен» после первого сезона. О причинах скрытничает, вроде бы график и травмы. Вангую возвращение Руби к народу во втором сезоне бессмысленного L Word. Максимум, чем она там рискует — выпить просроченный смузи.

🌗Раздраконенная общественность критикует Netflix за стриминг чудесного фильма «Помощь». Последнее, что нам сейчас нужно, это сладенький фильм о расовом примирении, даешь нормальное кино о революции и погромах — взывают критики. Виола Дэвис вообще пожалела, что снялась. Короче, народ жаждет крови. Жаль, не замеряли сладость, когда «Зеленую книгу» сделали лучшим фильмом года.
 
🌗Вуди Аллен дал очередной комментарий по скандалу с растлением, разгоревшемуся вновь на волне #metoo:

«Я никогда не относился к этому серьезно. Это как быть обвиняемым в том, что я расстрелял 6 человек из пулемета. Я не общался с детьми больше 25 лет и их приучили думать обо мне худшее. Конечно, я зол на это, но профессионально я совсем не пострадал. 
Полагаю, что до конца моей жизни многие будут считать меня насильником. Что бы я ни сказал, это будет выглядеть как оправдание, поэтому лучше я просто пойду и займусь работой. Надеюсь, однажды люди образумятся. А нет, так нет. В мире хватает куда более серьезной несправедливости. Так что будем жить дальше».

🌗 Оливье Ассаяс признался, что в 2011 выиграть Золотую ветвь должна была «Меланхолия» фон Триера, но Ларс, как мы помним, наговорил какой-то чуши про Гитлера, жюри быстренько подсунуло приз «Древу жизни», а шутника вообще выгнали из Канн на 8 лет. Вот такая политота. Но «Меланхолия» все равно великая, а под «Древо» можно, скажем, поспать в соляной пещере. 

🌗 На стопервый день карантина вновь замироточила лесбийская кость у Кейт Бланшетт. Ну а как еще поддержать разговор, когда тебе звонит сама Сарушка Полсон? Кажется, Кейт вообще единственная в мире, кому нынче прощают такие шутки. But dearest, there are no accidents.

Закончился третий сезон Killing Eve, в котором новая сценаристка и шоураннер Сюзан Хиткотт решила главное — любви быть. 

Фиби Уоллер-Бридж всегда использовала химию главных героинь в достаточно формальном ключе, ведь это все-таки триллер. Она дразнила тягучей неопределенностью, но между страстью и профессиональными инстинктами обеих женщин делала выбор в пользу саспенса как такового.

Во многом поэтому, как кажется, к концу второго сезона история стала затухать. Сценаристы уходили от ответов, ставки на шоу выглядели завышенными. После выхода очередного эпизода обсуждения всё чаще крутились вокруг нарядов Вилланель. Скатиться за два года от главной телесенсации до сериала про красивую одежду — это обидно.

Казалось, разрешить проблему уже невозможно. Реальный роман между Евой и кровавой убийцей сложно было вообразить, сопереживать догонялкам под присмотром рептилоидов из Ми5 наскучило.  В этот момент Фиби внезапно ушла писать нового «Бонда» и передала управление Сюзанне Хиткотт, которой надо было срочно войти в курс дел. Она и вошла.

Вилланель/Оксана — загадочная русская убийца без корней и прошлого, каждое появление которой превращалось в деструктивный фэшн-перфоманс, вдруг приобрела историю и вместе с ней боль. В начале сезона мы застаем Оксану на собственной свадьбе, к середине Хиткотт отправляет ее в сюрреалистичное путешествие по российской глубинке, выяснять отношения с матерью. В атмосфере то ли фильма «Жесть», то ли звягинцевского «Левиафана» мы видим череду своеобразных катарсисов, а главное — признаки жизни, пусть и выраженные через удалой гротеск. 

Удивительно при этом, что сериал не стал менее отбитым. Но в эпатажных выходах (советская гимнастка-убийца Даша Дюзран как приемная мать Вилланель, гениальное пробуждение Евы в Корее, соревнования по метанию навоза в России, пляски под Элтона Джона, родительская тема Даши, Константина и Кэролайн) появились более связный политический подтекст и психологизм.

Ну а Вилланель из маниакальной Мальвины в третьем сезоне постепенно удается преобразиться в реальную, осязаемую женщину с сожалениями, сомнениями и даже признаками великодушия. И, разумеется, она тот час ломается. Но перед этим мы ей, конечно, все прощаем. И не только мы. 

Своим финалом Хиткотт вытянула не только сезон, но и сериал, фактически одним махом превратив весь Killing Eve в пронзительную экзистенциальную историю про выбор, который мы делаем при встрече с Другим. Выбор предполагает отказ от прежней личности и того, что было привычно и важно. Усатого мужа, курочки, карьеры, семейных связей, красивых платьев, монстра внутри.

Это преображающая и поэтому непременно болезненная история. Мы склонны от этого выбора бегать. Мы даже можем объявить ему войну и война обычно снова и снова приводит нас к моменту, когда нужно выбирать. Но именно так и работает любовь.

И у Сюзанны Хиткотт, Сандры и Джоди она внезапно заработала. А это значит, что «Убивая Еву» — единственный на современном ТВ сериал, посвященный раскрытию отношений двух женщин, где обе героини — главные. Это круто и очень вдохновляет. Ради таких больших моментов, больших историй и стоит пялиться в экран.

Меня поразил финал третьего сезона Killing Eve.

Сам сериал настолько абсурдный и разнузданный, что это подкупает, но заставить испытать сочувствие к человеку, который еще недавно резал людей, как свиней, и смотрел пустыми глазами - это настоящее сценарное мастерство. Хрупкость финала Killing Eve родилась из мысли, что можно быть убийцей, можно быть социопатом, можно быть кем угодно, но мир все равно подкрадется и сломает тебя. Он может быть более жесток, чем любой человек в отдельности. Killing Eve - это ужасно весело (чего стоит серия, где Вилланель едет на родину в деревню), но одновременно это один из лучших последних сериалов о любви. Той самой, которая страшит и на которую сейчас хотят надеть намордник, - любви, пробуждающей монстров, неправильной, по-настоящему опасной, но порой - пусть на миг - невыносимо красивой. https://www.youtube.com/watch?v=A5sPQHWTWN0

Перевод: "Все еще думаю про твит, в котором говорится, что "Портрет девушки в огне" показывает, что происходит с женщинами, если они остаются одни на острове, а "Маяк" показывает, что происходит с мужиками, если они остаются одни на острове.

Женщины: Организация общины, разрушение классовой иерархии, полуночные посиделки у костра, вкусная еда, вино, искусство, оргазмы.

Мужики: Бухание керосина, убийство чайки, вандализм, пердеж, комплекс Бога, беготня друг за другом с топором".

Не могу перестать ржать.

В последних сезонах OITNB много показывают, как устроен в США бизнес частных тюрем. Это огромные корпорации, которые кровно заинтересованы в том, чтобы преступники поскорее возвращались обратно в клетки или вообще их не покидали. Тюрьма из места реабилитации (как об этом фантазирует более благополучная часть человечества), превращается в такой себе дом, который построил Джек. 

У тюрем есть свои маркетологи, пиарщики, управляющие, косты и издержки. В сериале этому посвящена отдельная арка, где смешная административная дичь соседствует с поломанными судьбами, а поиск человека среди топ-менеджерского воронья, как водится, заканчивается ничем. 

Тюремный быт шоураннер Дженджи Коэн демонстрирует с большой дотошностью, которая постепенно вовлекает в бытование и зрителя. Мы уже не хотим, чтобы эти бедовые женщины вышли на свободу, ведь тогда наступит конец любимому сериалу. 

Многие девушки, вроде трагических Таши Джефферсон и Дайи Диас, и правда, чувствуют себя в тюрьме увереннее. Коэн неоднократно показывает, как на воле её хорохористые, предприимчивые девицы мгновенно проваливаются в яму бедности, насилия и бесконечных предубеждений: женщина, зэчка, цветная, иногда — лесбиянка, штабеля перекрестных дискриминаций, выползти из под которых смогут единицы. 

У цветных героинь вечная прописка в гетто. Они еще ничего не успели сделать, но уже ловят на себе косые взгляды. Переломить жизнь после судимости этим женщинам поможет только чудо, но самым реалистичным вариантом решить материальные и бытовые проблемы все равно окажется очередной криминальный проступок. (Тут, например, посчитана вероятность попадания в тюрьму белой, черной и латиноамериканской женщины в течение жизни для штата Колорадо).

Так вот, в вымученном (как казалось 3 года назад) пятом сезоне тюрьму-государство охватывает бунт заключенных, восставших против убийства сокамерницы — юной чернокожей лесбиянки (Самира Уайли), которую по неосторожности задушил коленом молодой охранник. Корпорация повесит вину за беспорядки на другую чернокожую-сироту, потому что ей все равно дорога обратно в тюрьму, да и вообще — какая разница. А тревожные обыватели услышат в этом только слова «черные» и «насилие». Ничтожность одних помогает другим чувствовать себя чуточку лучше.

Бизнесу плевать на всё, кроме прибыли и в рамках капитализма это такая установка, из которой не вытекает никакой этики. Не важно, кто сидит в тюрьме и умирает на улицах, если история распорядилась так, что это черные и мигранты, пусть будут они. В конце концов, всё богатство и национальное преимущество изначально высосано именно из небелых тел.

OITNB никак не пытается приукрасить эту историю. Там нет хеппи-энда для черных. Нам кажется, что это логика сюжета, главная героиня-то белая, и у нее все заканчивается более-менее. На самом деле, это логика жизни. Белые в принципе главные герои и хеппи-энды придуманы для них, сериал просто транслирует это положение вещей на экран, а совесть или неосведомленность позволяют с ним смириться.

Как там было в стихотворении? А это старушка, седая и строгая, которая доит корову безрогую, лягнувшую старого пса без хвоста, который за шиворот треплет кота, который пугает и ловит синицу, которая часто ворует пшеницу, которая в тёмном чулане хранится в доме, который построил Джек.