Я, конечно, за свободу, но...

В телеграме часто вижу посты из разряда "Кант/Локк бы плюнул в лицо современным X".

Так вот! Авраам Линкольн плюнул бы в лицо современным базовичкам:

Как нация мы начали с заявления, что «все люди созданы равными». Теперь мы читаем это так: «все люди созданы равными — кроме негров». Когда к власти придут те, кто ничего не знают, это будет звучать так: «все люди созданы равными — кроме негров, иностранцев и католиков». Когда до этого дойдёт, я предпочёл бы эмигрировать в страну, где не притворяются, что любят свободу.

У философа Дэна Уильямса прочитал хорошую критику критических теорий, которыми так увлечена современная академия. Основной поинт критических исследований заключается в том, что Запад погряз в несправедливости и неравенстве — сексизм, расизм и так далее.

Уильямс пишет, что эта критика основана на определенном взгляде на человеческую природу. Люди — это чистый лист. Особенности человеческого поведения объясняются тем, чему человека научили в детстве. В такой картине мира любая несправедливость является выбором, а не предрасположенностью. Если мы научили ребенка определенным образом, то можем и переучить.

Альтернативный взгляд на мир предлагают консерваторы и современная эволюционная психология. Существует человеческая природа. Люди эгоистичны, завистливы и склонны к агрессии. Наша природа налагает ограничения на социальные порядки, которые мы хотим построить. Несправедливость во многом связана с этими ограничениями.

При таком консервативном взгляде западные общества уже не кажутся такими ужасными. Более того, учитывая природные ограничения, общества с высоким уровнем свободы и равенства представляются большим достижением. Женщинам и меньшинствам на Западе живётся лучше, чем где бы то ни было.

Какой политический комментатор — самый лучший?

Есть одна хорошая эвристика. Допустим, что вы живете в стране X, где есть два основных политических лагеря. Вы хотите разобраться в политике X и выбираете, кого читать. Основное правило: никогда не доверяйте тому, чьи взгляды полностью соответствуют взглядам большинства в его лагере.

Почему? Здесь нужно задаться вопросом: а связаны ли логически убеждения одного лагеря? Возьмем какого-нибудь западного левака. Как забота о климате связана с его позицией по арабо-израильскому конфликту? Конечно, можно придумать рационализацию, но, скорее всего, никак. Но, зная его позицию по климату, мы можем легко предсказать, что он топит за Палестину.

Как это объяснить? На самом деле люди не думают о позициях. Они примыкают к политическому трайбу, и убеждения этого трайба получают пакетом. Убеждения политических лагерей формируются случайно, под воздействием сложных исторических обстоятельств. Если человек полностью разделяет все убеждения своего трайба, то он с высокой вероятностью не думал о них самостоятельно, а просто принял позицию большинства. Такой человек, скорее всего, предвзят, и вам лучше не читать его аналитику.

Если же убеждения человека отличаются от его трайба, то он с высокой вероятностью пришел к этим убеждениям в ходе самостоятельного рассуждения. Это не гарантирует, что этот человек прав. Он может быть просто сумасшедшим нонконформистом. Но это увеличивает вероятность того, что он рационален.

Именно таких людей стоит читать. В США из левых читайте Destiny и Мэтта Иглесиаса. Их постоянно отменяют свои же. Из правых читайте Ричарда Хананью. Он призывал голосовать за Трампа, а сейчас стал самым заметным критиком MAGA и пишет книгу про деградацию правого движения.

Лучшая характеристика политического комментатора — это способность оторвать себя от своего племени и подумать своей головой.

P.S. Не уверен, что это правило можно легко перенести на российский контекст, так как у нас очень специфические лагеря. Но эти соображения все равно стоит держать в голове. Если кого-то постоянно отменяют, то, возможно, он что-то понимает.

Заметил, что российская журналистика сконцентрирована на фактах, а не на их осмыслении. Людей, которые пишут о смыслах, значительно меньше. В профессиональном комьюнити их называют «публицистами» (ужасное слово) и относятся к ним с некоторым скепсисом.

В недавно вышедшей книге двух российских журналистов прочитал, что так повелось еще с 90-х. Возможно, пресловутая культура дискуссии в 90-е была настолько низкой, что профессиональное сообщество предпочло сразу отказаться от любых интеллектуальных дискуссий. Дискутировать можно только о том, что случилось, и кто сколько украл.

Нам до сих пор очень не хватает культурных предпринимателей, которые бы осмысляли происходящее со стороны.

Специалист по Китаю Дэн Ван об устаревших политических ярлыках:

Наблюдая за этими двумя странами [США и Китай], я пришёл к выводу о несостоятельности ярлыков XX века — «капиталистический», «социалистический» и, хуже всего, «неолиберальный». Они больше не справляются с задачей помогать нам понимать мир — если вообще когда-нибудь справлялись. «Капиталистическая» Америка вмешивается в свободный рынок через густую сеть регулирования и налогообложения, одновременно проводя существенную (хотя и несовершенную) перераспределительную политику. «Социалистический» Китай задерживает организаторов профсоюзов, взимает невысокие налоги и предлагает скудную систему социальной защиты. Величайший трюк, который когда-либо проворачивала Коммунистическая партия, — выдать себя за левую силу. Пока Си Цзиньпин и прочие члены Политбюро повторяют марксистские штампы, государство проводит правую повестку, о которой западные консерваторы могли бы лишь мечтать: ограничение социального обеспечения, огромные барьеры для иммиграции и традиционные гендерные роли — где мужчины должны быть «мачо», а женщины обязаны рожать детей.

Город как двигатель демократизации

У Лайонела Пейджа прочитал интересное объяснение демократизации. Он связывает ее с ростом городов.

Для Пейджа основное отличие между демократиями и автократиями лежит в размере коалиций. Если диктаторы полагаются только на небольшую политическую элиту, то демократические политики должны учитывать предпочтения больших групп населения.

Как города способствуют демократизации? Пейдж считает, что они дают большим коалициям бо́льшую переговорную силу. В городе массы могут организоваться и выйти на протест. Такое коллективное действие гораздо сложнее организовать в сельском обществе.

Есть несколько механизмов, которые делают протесты в городах более вероятными. Во-первых, в городе гораздо проще распространить информацию. Чтобы выйти на протест, тебе нужно не просто быть недовольным нынешним режимом, но ещё и знать, что другие также им недовольны. Высокая плотность населения позволяет такому общему знанию распространиться очень быстро. Во-вторых, высокая плотность населения также позволяет гораздо проще координировать действия. В-третьих, в городах находится правящая верхушка — основной объект давления протестов.

Запад стал демократическим тогда, когда стал урбанизированным. Возможно, здесь есть причинно-следственная связь. Большие города всегда были пространством свободы: у городских жителей была возможность давить на власти, и им часто предоставлялось больше прав, чем людям, которые живут в сельской местности. С ростом городов люди стали выторговывать себе всё больше прав и свобод, что постепенно вылилось в избирательное право для всех и реальную сменяемость власти. Пейдж пишет, что эгалитарные идеалы либеральной демократии появились как осмысление переговорных рычагов больших масс в городах.

Какой прогноз может дать эта теория? Если мы её примем, то мы не сможем дать чёткого прогноза о будущем демократии. История не предопределена. Мы можем просто говорить о механизмах, которые делают демократизацию более вероятной. Если в авторитарной стране есть крупные городские центры, то вероятность демократизации повышается. При этом у авторитарных режимов есть ресурсы, которые позволяют не допустить протест или подавить его.

Посмотрел Бена Шапиро у Эзры Кляйна — услышал хорошую критику консерватизма изнутри.

Шапиро признаёт, что с приходом Трампа размылась идеологическая составляющая консерватизма. Современных правых в США не объединяет ничего, кроме ненависти к левым. К такому же выводу пришёл Майкл Малис в своей книге.

Шапиро говорит, что Трамп постидеологичен — он стал точкой сборки для людей, которые ненавидели леваков. Это большой шатёр, и "проблема большого шатра в том, что ты пускаешь много клоунов".

Уничтожил с логикой и фактами.

С 1979 по 2015 гг. в Китае проводилась политика "одна семья — один ребенок". В книге Дэна Вана прочитал, что за это время число абортов приблизилось к числу людей, которые сейчас живут в Соединенных Штатах.

Культ сложных решений — почему правые любят антигероев?

Осторожно! В тексте есть спойлеры к «Атаке титанов».

Михаил написал интересный пост про то, что у людей с авторитарно-правыми взглядами есть культ антигероев. Он вспоминает, как сильно этим людям заходил устроивший апокалипсис Эрен Йегер из «Атаки титанов». Объяснение Михаила заключается в том, что правым очень нравится сила и способность делать то, что ты считаешь правильным, не считаясь с потерями.

Я думаю, что тут всё несколько сложнее. Вряд ли всех людей в правом верхнем квадрате можно назвать психопатами. Психологическую установку авторитарно-правых я бы назвал «культом сложных решений». Она вытекает из того, как они видят мир. Для них он полон угроз, особенно от других групп. Чтобы выжить в таком мире, нужно принимать сложные решения. Например, о начале войны. Это под силу только сильной личности. Такой человек понимает «подлинную» природу мира и готов пожертвовать всем ради своих.

Мир «Атаки титанов» идеально отражает эту картину мира. Сначала герои не на жизнь, а на смерть борются с титанами. Все первые сезоны им приходится идти на огромные жертвы, чтобы узнать хоть что-то об этих жутких существах. Эрен Йегер наблюдает за руководителями отряда разведки и впитывает этот жертвенно-героический майндсет. В конце выясняется, что народ Йегера — это единственные в мире мутанты, которые могут превращаться в титанов. Чтобы его народ мог выжить и не подвергнуться истреблению, он решает уничтожить все остальные народы огромной армией титанов.

«Атака титанов» — это то, как правые видят мир: бесконечное противостояние между группами, где может быть только один победитель. Апокалипсис, который устроил Йегер, — это апофеоз сложного решения, которое так нравится правым. Он не побоялся пойти на такое, чтобы спасти своих. Он не «соевый» либерал, который постоянно ноет о морали. Он понимает «подлинную» природу мира: если ты будешь соблюдать какие-то там несуществующие правила, то тебя убьют. Гоблин очень хорошо сформулировал главный девиз авторитарно-правых: «Понимать надо!» Чаще всего они открывают рот, чтобы объяснить, зачем такое сложное решение было нужно.

Культ силы у авторитарных правых — это просто следствие их взгляда на мир как на игру с нулевой суммой. Чтобы выжить в таком мире, нужны сильные личности, которые готовы на сложные решения. Поэтому им нравятся диктаторы вроде Пиночета и антигерои вроде Эрена Йегера. Ключевая проблема авторитарных правых не в том, что они психопаты, а в том, что их мировоззрение ложно. Мир — это не игра с нулевой суммой. Они систематически переоценивают невозможность сосуществования с другими группами. Из-за этого они приводят к власти людоедов, которые развязывают войны, устраивают репрессии и этнические чистки.

У Сергея Радченко есть очень хорошая характеристика советской элиты: люди в дешевых костюмах. Если ты хочешь править миром и у тебя дешевый костюм, то надо задуматься и поумерить аппетиты.

Да, пошлины и национализм – это совсем не про MAGA. Явления с разных планет :)

https://xn--r1a.website/electionsquad/3852

Китай — социальное государство?

Начнём с цитаты:

Даже если мы выйдем на более высокий уровень развития ... не стоит увлекаться раздачей пособий. Нужно избегать ситуации, когда у людей возникает ощущение, что им всё положено просто так, и они из-за этого начинают лениться.

Вы можете подумать, что это сказал Хавьер Милей или Рональд Рейган, но это цитата из речи Си Цзиньпина, лидера Коммунистической партии Китая. Его беспокоит, что люди могут облениться из-за социальных выплат.

Теперь несколько фактов из книги Дэна Вана. В Китае только 10 % ВВП уходит на социальные расходы. В США — 20 %, а в Европе — 30 %. Такая экономия на социальном обеспечении связана с низкими налогами. Три четвертых населения Китая не платят подоходный налог. Также в стране отсутствует единый налог на имущество.

Капиталистические страны Европы и США можно с большей уверенностью считать социальными государствами, чем Китай. Почему так?

Во-первых, как пишет Дэн Ван, китайцы очень хорошо усвоили американскую мудрость: никаких налогов без представительства. Если Китай начнёт взимать больше налогов, то у китайцев появится больше вопросов к правительству. Возможно, они даже потребуют политической либерализации. Такого компартия позволить не может.

Во-вторых, в Китае другое понимание социализма. Для них он означает концентрацию ресурсов и реализацию огромных проектов при помощи государства. Такой социализм не сосредоточен на перераспределении и может сочетаться с рынком. Ван пишет, что многие государственные проекты США, например Манхэттенский проект, вполне можно назвать достижением социализма по-китайски.

Послушал ещё подкаст с Ваном. Он сказал, что компартия Китая — это что-то среднее между католической церковью с её религиозным учением, ритуалами и сицилийской мафией с её круговой порукой. По его словам, китайские коммунисты потратили много времени на изучение опыта католической церкви.

У экономиста Тайлера Коуэна есть хорошая статья, где он сравнивает взгляды классических либералов и новых правых.

Между ними есть сходство. Обе идеологии скептически относятся к государству. Однако новые правые идут дальше. Они считают, что самая большая политическая проблема это либеральные элиты. Рассуждения классических либералов об ограничении власти они считают наивными: элиты всегда найдут способ, как обойти ограничения и протолкнуть свою повестку.

Эту критику не так просто отбить. Действительно, элиты всегда найдут способ протолкнуть свое. Однако на отрицании элит сложно построить политическую философию. Коуэн справедливо отмечает, что хорошие общества строятся на доверии. Элиты нужны в любом обществе. Если у вас нет позитивной повестки и настроенности на диалог, то ваше движение не приведет ни к чему, кроме хаоса и конфликта.

У классических либералов есть четкая политическая программа: мы ограничиваем государство и защищаем права человека. Программа новых правых сводится к тому, что мы придем к власти и дадим пизды охуевшим либералам. Какое будущее может быть у такого политического проекта?

Поразительно, как быстро консерватизм превратился из движения, которое культивирует доверие и элитизм, в антиэлитное восстание.

В 2010 году несколько работников компании Foxconn, которые собирали iPhone, покончили жизнь самоубийством, выбросившись из окна общежития компании. Разразился большой скандал, который ударил по репутации Apple и её китайского партнёра. В Foxconn пригласили журналистов, чтобы они убедились, что с условиями труда всё ок. Потом они не придумали ничего лучше, чем натянуть над землёй рядом с общежитиями сетку, на которую может мягко приземлиться неудачливый самоубийца.

ИСТОЧНИК

У Фронды вышла отличная статья, проясняющая контекст выборов в Чили. Прочитать стоит хотя бы ради Тети Пикачу и Динозаврика Дино в Конституционном Конвенте страны.

Атака титанов — это экранизация Джона Миршаймера.

Мао не боялся ядерной войны с Америкой из-за огромного населения Китая. Он говорил, что у США нет столько бомб, чтобы перебить всех китайцев. Мао был готов потерять половину населения в ядерной войне.

Хрущев так сильно офигел от этих воззрений, что свернул поддержку китайской ядерной программы.

ИСТОЧНИК

Заметил, что большинство споров об арабо-израильском конфликте — это споры о терминах. Этническая чистка? Апартеид? Геноцид? Антисемитизм?

Всем этим терминам невозможно дать определение, с которым бы согласились обе стороны. Каждый такой спор утопает в семантике и редко доходит до содержательного обсуждения. Даже философы не могут определиться с тем, что считать, например, знанием. Надеяться на то, что простые любители поспорить о политике определятся с тем, что считать геноцидом, — гиблое дело. Правильный ответ на каждый такой вопрос: «зависит от определения».

Наклеить ярлык гораздо проще, чем обсуждать что-то по существу. Люди примыкают к той или иной стороне, но не хотят разбираться в тонкостях запутанного противостояния. В такой ситуации аргумент гораздо проще подменить навешиванием ярлыка. Диванному воину проще запомнить слово «антисемит» или «геноцид», чем длинное нормативное суждение.

Если человек пытается затащить вас в такой спор, то он, скорее всего, сильно предвзят в пользу одной из сторон, и содержательного разговора не выйдет. Если он, наоборот, пытается избегать семантических вопросов и старается говорить на общем языке, то вам повезло наткнуться на стоящего собеседника. Это верно и для политических споров по другим горячим темам.

У Дэна Вана прочитал про политику одного ребёнка в Китае.

Чтобы завести ребёнка, нужно было 12 бумажек плюс согласие на контрацептивные меры после родов. Чиновникам спускали квоты по абортам и стерилизациям. На беременных девушек давили, их похищали, сажали. Госслужащие могли задержать родственников девушки, похитить мебель, рогатый скот или даже снести крышу её дома.

Самое интересное тут, что китайское государство всегда во всём винит своих граждан. Конечно, проблема не в неэффективной экономической системе: это людей слишком много, и поэтому им не хватает ресурсов. Так рассуждали, когда вводили политику одного ребёнка.

Когда от этой политики отказались, компартия задумалась о низкой рождаемости. И тут опять во всём виноваты китайцы: женщины почему-то не хотят рожать. Теперь в государственных СМИ постоянно говорят о тикающих часиках, а чиновники звонят молодым женщинам и спрашивают, когда они собираются заводить детей.