И вот тут у меня вопрос к обществу: во время беременности малыш "высасывает из мамы соки" в буквальном смысле, это основа его развития, в первом полугодии в отсутствие прикорма продолжает "высасывать соки" в виде молока. Все это нормально. А вот когда он становится тоддлером (т.е. за пределами первого года жизни), ГВ уходит на второй план и не является первоисточником питания, у окружающих включается "сигнализация и красная лампочка", и все, кому не лень, начинают капать маме на мозг, что "он все соки из нее высасывает". Это чем можно объяснить? Вряд ли уж беспокойством о ее здоровье, ведь во время беременности никто об этом не думает в таком ключе...
Буду рада вашим мыслям в комментариях 🤗
#MMS_цитаты #MMS_вопрос_ответ
Буду рада вашим мыслям в комментариях 🤗
#MMS_цитаты #MMS_вопрос_ответ
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
"Люди должны понимать, что когда они выбирают между грудным молоком и смесью, они не делают выбор между Колой и Пепси... Они выбирают между живым, чистым веществом и мертвым веществом, изготовленным из самых дешевых масел".
Челе Мармет, основатель WABA (Всемирный альянс по поддержке грудного вскармливания)
#MMS_видео #MMS_цитаты #MMS_грудное_молоко
Челе Мармет, основатель WABA (Всемирный альянс по поддержке грудного вскармливания)
#MMS_видео #MMS_цитаты #MMS_грудное_молоко
MILKMOMSTORY
"...Спала теперь Василиса в сенях, у самой двери в покои игуменьи, на узкой лавке, просыпалась первое время по ночам каждые десять минут, как кормящая мать, которой все чудится, что ребенок заплакал". "...К тому же ты болела, Танечка, и Василиса подносила…
"Хозяйство Таня передала Томе, сделала запас крупы и макарон, сахара и муки. Повесила новые занавески и купила стиральную машину... Потом объявила Павлу Алексеевичу, что уезжает.
– Мама к ней привыкла, оставь ее у нас. Наладишь в Ленинграде жизнь, заберешь, – просил ее Павел Алексеевич.
За то время, что внучка провела в их доме, он понял, что дожил до такого времени в своей жизни, что эта маленькая девочка способна заменить ему всю его профессиональную деятельность, студентов, учеников и, главное, пациентов, и, что бы ни делал он в отделении – разглядывал ли трясущиеся линии кардиограммы, влезал зрячими пальцами в кровоточащий разрыв матки, пальпировал ли плодоносные животы, – ни на минуту не забывает он о девочке в плетеной корзине. Он внутренне отмечал ее новорожденное, небогатое время: сейчас она спит, уже просыпается, сосет, срыгивает, тужится и сучит ножками, производит серьезный акт испражнения, и снова засыпает... единственным и постоянным его желанием стало пребывание рядом с этой корзинкой, с девочкой, исходящей младенческим излучением, сладостным сном. В ней было еще мало индивидуального, но прорезалось уже родовое: брови раскинулись длинно, и несколько волосков топорщилось в том месте, где могла прорасти потом фамильная кисточка. Пожалуй, она напоминала ежонка: длинный носик, слипшиеся иголочками пряди волос... Но лоб, высокий лоб Гольдберга...
Тане было уже два года, когда она появилась в жизни Павла Алексеевича, и была она красивым и ласковым ребенком, доброжелательным и доверчивым, а эта крошка была почти совсем никакая, она не завоевывала сердца деда, ей просто-напросто от самого рождения дана была власть над Павлом Алексеевичем, и он наслаждался, сидя рядом с ее корзинкой, помогая Тане купать ее, касаясь красных нехоженых ножек... Это было чисто природное чувство, не нуждающееся ни в оправдании, ни в объяснении: так лев любит львенка, волк – волчонка, орел – орленка... И в этой точке открывалось, что любая педагогика есть бред и холодный рационализм, и когда начинается педагогика, отступает природное чувство, глубокое, животное чувство любви к детенышу... Самое низкое из всех высоких чувств...
– Я говорю это совершенно серьезно. Донорское молоко подберем. Я завтра же подам заявление об уходе...
– Пап, ну что ты говоришь? – Таня смотрела в морщинистое лицо отца, ловила совершенно прежде неизвестное в нем выражение – просьбы... И от этого ей становилось не по себе, и она возмущалась. – Да что ты в самом деле? Не представляю тебя на пенсии! Кашу ты ей варить будешь, что ли? С коляской гулять? Он кивал:
– Угу. С удовольствием. Я, Таня, мало семьей занимался. А сейчас самое время. Будем с мамой коляску прогуливать.
– Мама в полном отсутствии, – хмуро замечала Таня.
– Не знаю. Не уверен...
Таня обняла его за шею, пощекотала за ушами:
– Папка, ты чудной, ей-богу. Я привезу тебе девочку, обязательно. Я, знаешь, хочу много детей. Девочек и мальчиков, штук пять.
Павел Алексеевич взял в горсть Танины руки, траченные стиркой и ремонтом, поцеловал и пошел на кухню выпить совершенно необходимую дозу – три четверти небольшого, в крупную грань, стакана. Что-то перекраивалось в его стареющей голове: почему среди десятков тысяч детей, принятых на свет, спасенных, даже спроектированных его интуицией, эта девочка и другие двое или трое, которые могут появиться от Тани, так драгоценны? Ведь я даже не могу сказать КРОВЬ... Никакой крови, никакого родства, ничего, кроме иррационального, необъяснимого, капризного и никчемного выбора сердца..."
Людмила Улицкая. Казус Кукоцкого
#MMS_цитаты
– Мама к ней привыкла, оставь ее у нас. Наладишь в Ленинграде жизнь, заберешь, – просил ее Павел Алексеевич.
За то время, что внучка провела в их доме, он понял, что дожил до такого времени в своей жизни, что эта маленькая девочка способна заменить ему всю его профессиональную деятельность, студентов, учеников и, главное, пациентов, и, что бы ни делал он в отделении – разглядывал ли трясущиеся линии кардиограммы, влезал зрячими пальцами в кровоточащий разрыв матки, пальпировал ли плодоносные животы, – ни на минуту не забывает он о девочке в плетеной корзине. Он внутренне отмечал ее новорожденное, небогатое время: сейчас она спит, уже просыпается, сосет, срыгивает, тужится и сучит ножками, производит серьезный акт испражнения, и снова засыпает... единственным и постоянным его желанием стало пребывание рядом с этой корзинкой, с девочкой, исходящей младенческим излучением, сладостным сном. В ней было еще мало индивидуального, но прорезалось уже родовое: брови раскинулись длинно, и несколько волосков топорщилось в том месте, где могла прорасти потом фамильная кисточка. Пожалуй, она напоминала ежонка: длинный носик, слипшиеся иголочками пряди волос... Но лоб, высокий лоб Гольдберга...
Тане было уже два года, когда она появилась в жизни Павла Алексеевича, и была она красивым и ласковым ребенком, доброжелательным и доверчивым, а эта крошка была почти совсем никакая, она не завоевывала сердца деда, ей просто-напросто от самого рождения дана была власть над Павлом Алексеевичем, и он наслаждался, сидя рядом с ее корзинкой, помогая Тане купать ее, касаясь красных нехоженых ножек... Это было чисто природное чувство, не нуждающееся ни в оправдании, ни в объяснении: так лев любит львенка, волк – волчонка, орел – орленка... И в этой точке открывалось, что любая педагогика есть бред и холодный рационализм, и когда начинается педагогика, отступает природное чувство, глубокое, животное чувство любви к детенышу... Самое низкое из всех высоких чувств...
– Я говорю это совершенно серьезно. Донорское молоко подберем. Я завтра же подам заявление об уходе...
– Пап, ну что ты говоришь? – Таня смотрела в морщинистое лицо отца, ловила совершенно прежде неизвестное в нем выражение – просьбы... И от этого ей становилось не по себе, и она возмущалась. – Да что ты в самом деле? Не представляю тебя на пенсии! Кашу ты ей варить будешь, что ли? С коляской гулять? Он кивал:
– Угу. С удовольствием. Я, Таня, мало семьей занимался. А сейчас самое время. Будем с мамой коляску прогуливать.
– Мама в полном отсутствии, – хмуро замечала Таня.
– Не знаю. Не уверен...
Таня обняла его за шею, пощекотала за ушами:
– Папка, ты чудной, ей-богу. Я привезу тебе девочку, обязательно. Я, знаешь, хочу много детей. Девочек и мальчиков, штук пять.
Павел Алексеевич взял в горсть Танины руки, траченные стиркой и ремонтом, поцеловал и пошел на кухню выпить совершенно необходимую дозу – три четверти небольшого, в крупную грань, стакана. Что-то перекраивалось в его стареющей голове: почему среди десятков тысяч детей, принятых на свет, спасенных, даже спроектированных его интуицией, эта девочка и другие двое или трое, которые могут появиться от Тани, так драгоценны? Ведь я даже не могу сказать КРОВЬ... Никакой крови, никакого родства, ничего, кроме иррационального, необъяснимого, капризного и никчемного выбора сердца..."
Людмила Улицкая. Казус Кукоцкого
#MMS_цитаты
MILKMOMSTORY
Сегодня по случаю заданного мне вопроса о влиянии ГВ на иммунитет кормящей мамы познакомлю вас с такой цитатой: "Кормящая мать вынуждена постоянно выслушивать комментарии: «Он из тебя все соки высасывает», или: «Ты гробишь свое здоровье». Во времена не столь…
В продолжение этого поста ⤴️
"Наше общество не доверяет лактации. Мы дошли уже до того, что нормой считаем отсутствие молока, а если у какой-то женщины оно все-такие есть, это возможно только по самому необычайному стечению обстоятельств.
Если спросить у беременной, сколько она собирается кормить, редко получаешь конкретный ответ, скажем, "три месяца" или "полтора года". Чаще говорят "сколько получится", "на сколько молока хватит"... Женщины не верят, что это зависит от них, что можно принять решение и воплотить его в жизнь; в их представлении речь идет о простой игре случая.
Когда моя жена кормила грудью, подруги не спрашивали ее: "Как ты этого добилась? Расскажи мне, как это делается, я тоже хочу дочку кормить". Наоборот: " И повезло же тебе, что молоко есть! Вот бы у меня оно тоже было, я бы так хотела кормить дочку грудью".
Карлос Гонсалес,
"Подарок на всю жизнь. Руководство по грудному вскармливанию", гл.8
#MMS_цитаты
"Наше общество не доверяет лактации. Мы дошли уже до того, что нормой считаем отсутствие молока, а если у какой-то женщины оно все-такие есть, это возможно только по самому необычайному стечению обстоятельств.
Если спросить у беременной, сколько она собирается кормить, редко получаешь конкретный ответ, скажем, "три месяца" или "полтора года". Чаще говорят "сколько получится", "на сколько молока хватит"... Женщины не верят, что это зависит от них, что можно принять решение и воплотить его в жизнь; в их представлении речь идет о простой игре случая.
Когда моя жена кормила грудью, подруги не спрашивали ее: "Как ты этого добилась? Расскажи мне, как это делается, я тоже хочу дочку кормить". Наоборот: " И повезло же тебе, что молоко есть! Вот бы у меня оно тоже было, я бы так хотела кормить дочку грудью".
Карлос Гонсалес,
"Подарок на всю жизнь. Руководство по грудному вскармливанию", гл.8
#MMS_цитаты
Цитаты из чудесной книги Александры Бруштейн "В рассветный час" (вторая из трёх автобиографических книг)
😍
Действие происходит в России конца XIX века.
#MMS_цитаты #MMS_кормление #MMS_материнство
😍
Действие происходит в России конца XIX века.
#MMS_цитаты #MMS_кормление #MMS_материнство
"Лишь во время кормления грудью женщина осознает свое материнство видимым и ощутимым образом; это удовольствие от каждого мгновения".
Оноре де Бальзак
#MMS_цитаты
Оноре де Бальзак
#MMS_цитаты
Из книги "Мама"
***
Когда-нибудь я постарею.
Морщины, болезни, потеря памяти — всё это будет.
Перспектива не радует, но я знаю, что справлюсь.
А вот страшно, когда думаю, что тебе не захочется меня видеть.
Что ты будешь приходить из чувства долга, поглядывать на часы.
И сама я тоже буду считать секунды,
с нетерпением дожидаясь, пока уйдёт
незнакомый мужчина, который когда-то был моим сыном.
Почему я об этом думаю?
Ты ещё маленький, а я уже боюсь тебя потерять.
Но этого не случится.
Потому что я радуюсь каждой проведённой с тобой минуте.
Ведь сейчас засеваются семена тех часов, которые будут потом.
И надеюсь, они дадут хорошие всходы.
***
Начало здесь
https://tttttt.me/milkmomstory/1293
https://tttttt.me/milkmomstory/1306
https://tttttt.me/milkmomstory/1317
https://tttttt.me/milkmomstory/1328
https://tttttt.me/milkmomstory/1348
https://tttttt.me/milkmomstory/1362
https://tttttt.me/milkmomstory/1367
#MMS_цитаты #MMS_психология #MMS_материнство
***
Когда-нибудь я постарею.
Морщины, болезни, потеря памяти — всё это будет.
Перспектива не радует, но я знаю, что справлюсь.
А вот страшно, когда думаю, что тебе не захочется меня видеть.
Что ты будешь приходить из чувства долга, поглядывать на часы.
И сама я тоже буду считать секунды,
с нетерпением дожидаясь, пока уйдёт
незнакомый мужчина, который когда-то был моим сыном.
Почему я об этом думаю?
Ты ещё маленький, а я уже боюсь тебя потерять.
Но этого не случится.
Потому что я радуюсь каждой проведённой с тобой минуте.
Ведь сейчас засеваются семена тех часов, которые будут потом.
И надеюсь, они дадут хорошие всходы.
***
Начало здесь
https://tttttt.me/milkmomstory/1293
https://tttttt.me/milkmomstory/1306
https://tttttt.me/milkmomstory/1317
https://tttttt.me/milkmomstory/1328
https://tttttt.me/milkmomstory/1348
https://tttttt.me/milkmomstory/1362
https://tttttt.me/milkmomstory/1367
#MMS_цитаты #MMS_психология #MMS_материнство
Лев Толстой «О соске»
Вставка в брошюру Е.А. Покровского «Об уходе за малыми детьми»
За границей в Англии и в других странах, где всякая мать кормит своего ребенка только грудью и не знает никаких сосок и не употребляет их, в странах из 100 новорожденных не доживает до года только 9, 10, 12 человек, а у нас в России из 100 новорожденных не доживает до года 33, а местами даже 60 человек. Что губит этих 20 и более лишних детей, умирающих на каждую сотню? Страшно сказать. Но это так.
Погубила миллионы детей и губит еще тысячи и тысячи — ничто иное, как соска, как дурацкий обычай давать детям соску. Мало того, что за границей меньше мрет детей, чем у нас, у нас в России среди татар детей мрет вполовину, а то и втрое меньше, чем у нас. А отчего? Только от того, что у татар по закону Магомета каждая мать должна кормить ребенка ничем иным, как только своей грудью. Пора бросить этот дурацкий и жестокий обычай, губящий миллионы детей. Нечего ссылаться на дедов и прадедов, на бабок и прабабок. Что они не глупее нас были и что так велось веками, а мы станем переменять. Пора перестать говорить так: мудрость людская как была, так и есть не в том, чтобы делать то, что предки делали. Если бы было так, то мы до сих пор бы людей ели, как наши предки. Мудрость в том, чтобы из того, что делали люди, выбирать хорошее и следовать ему и откидывать дурное и переставать его делать. Соска. Пустое дело, кажется. «Как делали бабки, так и мы взяли тряпочки, наклали каши, пососали и сунули в рот ребенку. Что же плохого? И мы так росли, сосали соску. Отчего же и нашему ребенку не сделать? Бабы старухи там как знают так и делают». Так скажут отец и мать про своего ребенка. Но так они могут говорить, пока они не читали, не слыхали того, что написано здесь не для обмана, не для своей выгоды, а из жалости и любви к людям, к святым младенцам, которых посылает нам Бог и которых мы губим по невежеству. Мы могли так говорить пока не знали, но теперь когда знаем и знаем верно, тут спора быть не может: записано, сколько мрут детей при сосках и сколько без сосок. Оказывается, что при сосках втрое больше. Спора нет, дело ясно. И не может ни мать сунуть соску своему детищу, если она не хочет его смерти, ни отец допустить то, что его ребенок лежит в зыбке с тряпкой во рту, с той тряпкой, от которой половина детей должна умереть. Не то отец, всякий добрый человек, войдя в дом и увидя ребенка с соской, должен вынуть ее изо рта младенца и сказать матери про то зло, которое делает эта соска.
Соска убила на Руси людей больше, чем чума и холера и все болезни. Надо вооружиться против нее и помогать друг другу уничтожить ее.
Лев Толстой. Полное собрание сочинений. Том 27. Произведения 1889-1890 гг. Государственное издательство художественной литературы. Москва-Ленинград. 1933 г.
#MMS_цитаты
Вставка в брошюру Е.А. Покровского «Об уходе за малыми детьми»
За границей в Англии и в других странах, где всякая мать кормит своего ребенка только грудью и не знает никаких сосок и не употребляет их, в странах из 100 новорожденных не доживает до года только 9, 10, 12 человек, а у нас в России из 100 новорожденных не доживает до года 33, а местами даже 60 человек. Что губит этих 20 и более лишних детей, умирающих на каждую сотню? Страшно сказать. Но это так.
Погубила миллионы детей и губит еще тысячи и тысячи — ничто иное, как соска, как дурацкий обычай давать детям соску. Мало того, что за границей меньше мрет детей, чем у нас, у нас в России среди татар детей мрет вполовину, а то и втрое меньше, чем у нас. А отчего? Только от того, что у татар по закону Магомета каждая мать должна кормить ребенка ничем иным, как только своей грудью. Пора бросить этот дурацкий и жестокий обычай, губящий миллионы детей. Нечего ссылаться на дедов и прадедов, на бабок и прабабок. Что они не глупее нас были и что так велось веками, а мы станем переменять. Пора перестать говорить так: мудрость людская как была, так и есть не в том, чтобы делать то, что предки делали. Если бы было так, то мы до сих пор бы людей ели, как наши предки. Мудрость в том, чтобы из того, что делали люди, выбирать хорошее и следовать ему и откидывать дурное и переставать его делать. Соска. Пустое дело, кажется. «Как делали бабки, так и мы взяли тряпочки, наклали каши, пососали и сунули в рот ребенку. Что же плохого? И мы так росли, сосали соску. Отчего же и нашему ребенку не сделать? Бабы старухи там как знают так и делают». Так скажут отец и мать про своего ребенка. Но так они могут говорить, пока они не читали, не слыхали того, что написано здесь не для обмана, не для своей выгоды, а из жалости и любви к людям, к святым младенцам, которых посылает нам Бог и которых мы губим по невежеству. Мы могли так говорить пока не знали, но теперь когда знаем и знаем верно, тут спора быть не может: записано, сколько мрут детей при сосках и сколько без сосок. Оказывается, что при сосках втрое больше. Спора нет, дело ясно. И не может ни мать сунуть соску своему детищу, если она не хочет его смерти, ни отец допустить то, что его ребенок лежит в зыбке с тряпкой во рту, с той тряпкой, от которой половина детей должна умереть. Не то отец, всякий добрый человек, войдя в дом и увидя ребенка с соской, должен вынуть ее изо рта младенца и сказать матери про то зло, которое делает эта соска.
Соска убила на Руси людей больше, чем чума и холера и все болезни. Надо вооружиться против нее и помогать друг другу уничтожить ее.
Лев Толстой. Полное собрание сочинений. Том 27. Произведения 1889-1890 гг. Государственное издательство художественной литературы. Москва-Ленинград. 1933 г.
#MMS_цитаты
"После родов тело мамочки вошло в следующий период. Когда она впервые почувствовала сыновние ищущие уста, присосавшиеся к ее соску, в груди вспыхнула сладкая дрожь, посылавшая трепетные лучи во все тело; это походило на ласки любовника, только здесь было нечто большее: великое покойное счастье, великий счастливый покой. Никогда прежде она не испытывала такого; поцелуй любовника в грудь длился секунду, призванную искупить часы сомнений и недоверия; но сейчас она знала, что уста, прижатые к ее груди, — доказательство постоянной преданности, в которой она может быть уверена.
<...>
Ах, кормление! Она любовно наблюдала рыбьи движения беззубого рта и представляла себе, что вместе с молоком в сыночка вливаются ее мысли, фантазии и мечты".
Милан Кундера. Жизнь не здесь
Изображение на обложке: Пабло Пикассо. Портрет Сильветт Давид 1954
#MMS_цитаты #MMS_гв_в_искусстве
<...>
Ах, кормление! Она любовно наблюдала рыбьи движения беззубого рта и представляла себе, что вместе с молоком в сыночка вливаются ее мысли, фантазии и мечты".
Милан Кундера. Жизнь не здесь
Изображение на обложке: Пабло Пикассо. Портрет Сильветт Давид 1954
#MMS_цитаты #MMS_гв_в_искусстве
"Какая собственность может быть священнее, чем молоко матери для младенца. В его законных правах на эту собственность нет никаких сомнений. Это единственный капитал ребенка - молоко, оно появляется вместе с ним и для него. Здесь все его сокровища, сила жизни, роста - все в этой пище."
Мария Монтессори
Изображение: Molly Bell Minor - Samantha and Eldin – акварель (подарок ко Дню матери)
#MMS_цитаты
Мария Монтессори
Изображение: Molly Bell Minor - Samantha and Eldin – акварель (подарок ко Дню матери)
#MMS_цитаты