ИСТОКИ МЫШЛЕНИЯ.

Интеллектуалы животного мира.

Понимает ли обезьяна то, что она делает?

#psymat #диалектическийматериализм #мышление #интеллектуалыживотногомира #истокимышления #истокимышления14

ИСТОКИ МЫШЛЕНИЯ.

Интеллектуалы животного мира.

Понимает ли обезьяна то, что она делает?

Основу человеческого мышления составляют понятия, оперирование ими. Понятие — это элемент мышления, в котором отражены главные, существенные признаки вещей и явлений и как бы стерты чисто индивидуальные, несущественные свойства и признаки. Каждое наше понятие —результат вековых наблюдений, сравнений, изучений. Оно представляет собой совокупность общественно значимых знаний о данном предмете, знаний, передаваемых от поколения к поколению и пополняемых каждым поколением.

Благодаря пользованию понятиями люди избавлены от тяжелого бремени познания и запоминания индивидуальных различий каждой вещи: каждого стола, каждой акации, каждой собаки. Не будь у человека понятий, его мозг был бы загроможден конкретными образами, своеобразными фотографиями десятков тысяч вещей со всеми их особенностями, различиями, в которых мысль просто увязла бы, как муха в меде.

Понятия, будучи обобщением массы однородных явлений и предметов, дают ему возможность познать существенные стороны этих явлений, не изучая их в отдельности. Если вы знаете существенные признаки понятия «собака», то вам нет никакой необходимости изучать каждую отдельную собаку — человек, увидев впервые незнакомую ему ранее породу, сразу же включит ее в класс собак. Создавая понятия, человек, однако, расплачивается за это потерей наглядности. Ведь понятие охватывает не внешнее, индивидуальное, а внутреннее, существенное, то, что представить себе образно уже нельзя. Попробуйте образно представить себе содержание понятия «собака», то есть вызвать в своем воображении образ не овчарки, дворняжки, лайки, таксы, а собаки вообще.

Образуя понятия, мы всегда отвлекаемся, абстрагируемся от многого, и наша мысль тем самым как бы «отлетает» от конкретных, реальных предметов. Но такой «отлет» не есть обеднение наших знаний или тем более простой уход от действительности: именно он придает мышлению исключительную гибкость, размах, глубину и точность в отражении реального мира.

Ленин указывал, что подлинно научные понятия, лишенные наглядности, отражают природу глубже, вернее, полнее, чем непосредственное созерцание. Понятия делают возможным проникновение вглубь предметов, облегчают процесс познания, поскольку позволяют осмысливать то или иное явление в его наиболее существенных, характерных чертах.

Но вернемся к нашим «интеллектуалам» животного мира. Их «ручное» мышление, мышление действиями совершенно неспособно создавать понятия — эти основные клеточки абстрактного человеческого мышления — и оперировать ими. Иными словами, антропоид не понимает и не осмысливает ни сущности окружающих его реальных предметов, ни своих действий с ними. Правда, некоторые буржуазные ученые (Келлер, Иеркс, Дарт) все же считают возможным приписывать обезьяне способность создавать и употреблять абстрактные понятия.

«Обезьянам доступны отвлеченные абстрактные понятия», — заявляет английский антрополог Р. Дарт, открывший в свое время австралопитека — непосредственного обезьяньего предка человека. Однако эксперименты советских ученых опровергают эти утверждения и показывают, что обезьяна явно не в состоянии выделить и понять существенно-общее в предметах, что даже весьма сложные двигательные операции лишены для нее смыслового содержания. М. П. Штодин, например, научил шимпанзе Рафаэля открывать кран бака с водой, наливать воду в кружку, тушить огонь перед ящиком и доставать из него приманку. Обезьяна производила целую цепь взаимосвязанных действий, ведущих к достижению цели. На первый взгляд может показаться, что она понимала свои действия, то есть создавала хотя бы самые элементарные понятия о вещах, с которыми имеет дело....

#psymat #диалектическийматериализм #мышление #интеллектуалыживотногомира #истокимышления #истокимышления14

...Однако, когда Штодин заменил целую кружку продырявленной, сразу стало ясно, что у Рафаэля не было знания о существенных признаках этого предмета, не было понятия о сосуде для жидкости. Если бы у него создалось такое понятие, Рафаэль, несомненно, устранил бы дефект, заткнув отверстие пробкой или палкой. Ничего подобного, однако, он не сделал. Напротив, Рафаэль по-прежнему наливал в кружку воду, и, хотя вода выливалась через отверстие на пол, он опрокидывал над огнем пустую кружку и вновь подносил ее под кран. 43 раза подряд проделал Рафаэль эту бессмысленную работу, но ни разу не попытался заткнуть отверстие поданными ему пробкой или палкой.

Многократно используя кружку для заливания водой огня, Рафаэль так и не выработал понятия о «кружке вообще». Для него существовала только «эта кружка», «та кружка», то есть весьма определенный , чувственно осязаемый предмет.

Поэтому, когда Штодин во время опыта по заливанию огня водой заменил белую кружку (с помощью которой обезьяна обычно тушила огонь) синей (из которой ее обычно поили), то Рафаэль отказался использовать ее для достижения поставленной цели. Он начинал из синей кружки пить воду или, набрав воду в рот, выливал ее обратно в кружку, не обнаруживая намерения употребить ее для тушения огня. Но стоило вновь заменить синюю кружку белой, и обезьяна тотчас воспользовалась ею, залила огонь и достала лакомство.

Не возникает у обезьяны понятия и о форме предметов. Так, в одном из опытов Рафаэль должен был открыть крышку ящика с лакомством при помощи палки, которую нужно было вставить в отверстие в крышке. Отверстие было круглое. Рафаэлю предложили выбор палок различной формы: трехгранные, круглые, четырехгранные. Он брал палки подряд, независимо от их формы, и делал это до тех пор, пока форма палки не совпадала с формой отверстия. Вскоре он привык и уже сразу брал круглую палку. Тогда отверстие в крышке ящика сделали не круглым, а треугольным. Рафаэль, однако, опять взял круглую палку, а когда ею не удалось открыть крышку ящика, стал брать палки подряд без выбора. При каждой смене формы отверстия обезьяна действовала так же хаотично. Анализируя этот эксперимент, Павлов прямо говорил, что человек этого бы никогда не стал делать, потому что он «имеет общее понятие о форме».

Говоря об отсутствии у антропоидов способности к созданию понятий и оперированию ими, особо следует остановиться на понятии «длина». Козырем Кёлера в его утверждениях о способности обезьян к познанию и пониманию причинно-следственных связей как раз были опыты по удлинению обезьяной орудий, то есть решение задач, требующих конструирования составного предмета. Так, шимпанзе Султан, по словам ученого, открыл прием, являющийся «образцом изобретения и изготовления специального орудия». При этом он якобы руководствовался понятием «длина»: ведь для получения из двух коротких элементов одного длинного надо понимать смысл подобного соединения.

Опыт, позволивший Кёлеру сделать подобное утверждение, выглядел так. Перед решеткой клетки лежал плод, в клетке — кусок бамбуковой палки, слишком короткий, для того чтобы с его помощью можно было достать плод. Там же в клетке лежал второй кусок палки, такой же короткий, но более толстый и полый с обоих концов. Султан, находившийся в клетке, вначале играл палками, а потом взял их и вставил конец одной в отверстие другой. Когда конец палки не входил в отверстие, Султан заострял его зубами. Уж это-то, считает Кёлер, верный признак планомерного, осознанного выполнения последовательных действий, которыми руководит имеющееся у «мастера» понятие «длина»....

#psymat #диалектическийматериализм #мышление #интеллектуалыживотногомира #истокимышления #истокимышления14

...Однако в этих действиях шимпанзе исследователь увидел далеко не то, что было в действительности. Многочисленные аналогичные эксперименты советских ученых показали, что и в данном случае у шимпанзе не обнаруживалось понимания производимых им действий, не было улавливания причинно-следственных отношений. Соединяя короткие палки и получая длинную, шимпанзе не предусматривает заранее будущего результата соединения, этот результат возникает для него неожиданно и непредвиденно. Более того, и у кёлеровского Султана, и у Рафаэля в опытах Вацуро, и у Париса в опытах Ладыгиной-Котс шимпанзе просто использовал случайно удавшееся сочетание палок, полученное им в игровой деятельности.

Когда Вацуро усложнил кёлеровский эксперимент, обнаружилось полное отсутствие у шимпанзе понимания смыслового содержания решаемой задачи. Ученый предоставил обезьяне возможность не однозначного, а многозначного решения. В толстой палке, предложенной Рафаэлю, теперь отверстия были не только на концах, но и по всей длине палки. Отныне Рафаэль часто составлял палки не концами, а перпендикулярно одну к другой, получая T и Г-образные фигуры. Тем самым он не удлинял, а укорачивал орудие, поскольку поперечина мешала просунуть палку сквозь решетку клетки.

Тем не менее Рафаэль пытался употребить такую палку в качестве орудия для доставания лакомства. Подобное решение задачи явно противоречило ее смысловому содержанию, свидетельствовало о том, что обезьяна не понимала разницы между существенной связью двух палок и связью несущественной, ненужной.

Не меняет положения и то, что обезьяна обгрызала, заостряла конец палки. Вацуро убедительно показал, что и здесь шимпанзе поступает не сообразно с планом, а наугад, без осмысливания существенных связей: Рафаэль грыз палку и тогда, когда она свободно входила в отверстие, грыз не только на концах, но и в середине, иногда совершенно изгрызал ее. Таким образом, у антропоидов отсутствует способность к усвоению причинно-следственных отношений между предметами внешнего мира и сущность предметов остается для них недоступной. Они не способны понимать и познавать даже самые элементарные причинно-следственные связи и не могут поэтому предвидеть результатов своих действий.

#psymat #диалектическийматериализм #мышление #интеллектуалыживотногомира #истокимышления #истокимышления14