«I will show you Kuzma’s mother, damn Russians!»
Но ничего, жизнь поправит. Нас в 91-ом поправила, и американцев тоже очень скоро поправит.
А если жизнь не справится, то доправят шахтеры!
Но ничего, жизнь поправит. Нас в 91-ом поправила, и американцев тоже очень скоро поправит.
А если жизнь не справится, то доправят шахтеры!
ЕГОР...
"Россия черной ярости и боли"
24 мая 2014 года
Я — черная ярость Ивана. Я — ледяные слезы Ивана. Я — тщательно сдерживаемая боль Ивана. Я — Новая Россия Ивана.
Есть два основных нарратива о происходящем на Донбассе: «агенты Кремля мутят бунт против Украины» vs «замученные жизнью шахтеры восстали против киевских фашистов». Оба нарратива частично верны: среди организаторов бунта действительно есть люди, близкие к Кремлю, в то же время большую часть восставших действительно составляет местное население, жизнь которого действительно не сахар даже без всяких фашистов.
Но оба нарратива, описывая разные грани донбасской реальности, не могут ухватить суть явления. Которая крайне проста: на Донбассе восстала Россия 1993 года, Россия рессантимента, Россия оскорбленного национального чувства, Россия «не вписавшихся в рынок», Россия монетизированных льгот, депрессивных моногородов и спивающихся ветеранов Чеченских войн. Россия «красно-коричневых», навсегда, казалось бы, расстрелянная из танков 21 год назад, но на самом деле лишь напуганная, спрятавшаяся за занавеску и все два десятилетия за этой занавеской выжидавшая.
Ее характерные признаки: ультраправый имперский национализм, глубокая религиозность, агрессивный экспансионизм, антизападничество, апелляции к социальной справедливости, сочетание национального («Вернуть величие русской нации», «вернуть земли русской нации») с социальным («Вернуть приватизированное имущество русской нации»). Это Россия военных, Россия рабочих, Россия священников, Россия казаков, Россия всех тех, кто был унижен, оскорблен, задвинут на задворки жизни, поставлен перед выбором: или отказаться от мечтаний о русском величии, или пить горькую в компании таких же бедолаг в выцветшем камуфляже, вспоминая дни, когда наши танковые части были расквартированы в Берлине.
Россия всех тех, кто был идеально встроен в колоссальный советский военно-промышленный комплекс, кто видел свою судьбу в служении безмолвным винтиком гигантского военного механизма, а после 1991-го года оказался выброшенным на свалку, когда гигантский военный завод превратили в торгово-развлекательный комплекс (неполноценности). Россия тех, кому вместо прорыва сквозь дымящиеся после ядерных ударов поля предложили прорываться через китайскую границу с баулом поддельных джинсов «Дольче и Габбана». Россия лишних людей, подпольных людей, забытых людей, людей сложных производств и высоких технологий, оказавшихся излишними в новой реальности.
Россия Донбасса — нищего, озлобленного, лишенного всяких перспектив, с заколоченными социальными лифтами, уважающего культ силы. Россия, где верхняя черная полоса на флаге означает не уголь, а боль и отчаяние. Синяя полоса — ледяную беспощадность. Красная — ярость и месть.
(Продолжение завтра)
"Россия черной ярости и боли"
24 мая 2014 года
Я — черная ярость Ивана. Я — ледяные слезы Ивана. Я — тщательно сдерживаемая боль Ивана. Я — Новая Россия Ивана.
Есть два основных нарратива о происходящем на Донбассе: «агенты Кремля мутят бунт против Украины» vs «замученные жизнью шахтеры восстали против киевских фашистов». Оба нарратива частично верны: среди организаторов бунта действительно есть люди, близкие к Кремлю, в то же время большую часть восставших действительно составляет местное население, жизнь которого действительно не сахар даже без всяких фашистов.
Но оба нарратива, описывая разные грани донбасской реальности, не могут ухватить суть явления. Которая крайне проста: на Донбассе восстала Россия 1993 года, Россия рессантимента, Россия оскорбленного национального чувства, Россия «не вписавшихся в рынок», Россия монетизированных льгот, депрессивных моногородов и спивающихся ветеранов Чеченских войн. Россия «красно-коричневых», навсегда, казалось бы, расстрелянная из танков 21 год назад, но на самом деле лишь напуганная, спрятавшаяся за занавеску и все два десятилетия за этой занавеской выжидавшая.
Ее характерные признаки: ультраправый имперский национализм, глубокая религиозность, агрессивный экспансионизм, антизападничество, апелляции к социальной справедливости, сочетание национального («Вернуть величие русской нации», «вернуть земли русской нации») с социальным («Вернуть приватизированное имущество русской нации»). Это Россия военных, Россия рабочих, Россия священников, Россия казаков, Россия всех тех, кто был унижен, оскорблен, задвинут на задворки жизни, поставлен перед выбором: или отказаться от мечтаний о русском величии, или пить горькую в компании таких же бедолаг в выцветшем камуфляже, вспоминая дни, когда наши танковые части были расквартированы в Берлине.
Россия всех тех, кто был идеально встроен в колоссальный советский военно-промышленный комплекс, кто видел свою судьбу в служении безмолвным винтиком гигантского военного механизма, а после 1991-го года оказался выброшенным на свалку, когда гигантский военный завод превратили в торгово-развлекательный комплекс (неполноценности). Россия тех, кому вместо прорыва сквозь дымящиеся после ядерных ударов поля предложили прорываться через китайскую границу с баулом поддельных джинсов «Дольче и Габбана». Россия лишних людей, подпольных людей, забытых людей, людей сложных производств и высоких технологий, оказавшихся излишними в новой реальности.
Россия Донбасса — нищего, озлобленного, лишенного всяких перспектив, с заколоченными социальными лифтами, уважающего культ силы. Россия, где верхняя черная полоса на флаге означает не уголь, а боль и отчаяние. Синяя полоса — ледяную беспощадность. Красная — ярость и месть.
(Продолжение завтра)
ЕГОР...
(Окончание)
Это Россия реванша победителям 90-ых, неважно, с какой стороны границы они находятся, Россия национального возрождения и национального мщения, Россия, не понимающая слова «нельзя», Россия, готовая воевать. И уже воюющая, и уже собравшая под свои знамена три с лишним тысячи бойцов, число которых увеличивается с каждым днем.
Зверь «русского фашизма», навсегда, казалось бы, похороненный, загнанный, низведенный до потешных «русских маршей», все-таки вырвался на свободу и с каждым днем пожирает все новые и новые территории. Любые потери его лишь раззадоривают, любая пролитая кровь — лишь вызывает азарт, а отсутствие официальной поддержки Кремля снимает последние ограничения. Донбасс еще не понял, что перед ним не очередные политические придурки, а воплощение его смутных мечтаний о силе, ярости, войне и дележе награбленного Ахметовым. Донбасс еще не понял, что речь идет не о войне с Киевом, а о пересмотре самого сложившегося миропорядка, о разрыве черной безысходности праздником огня и крови, о новом будущем и новом шансе на новую жизнь.
Стрелков, ДНР, ЛНР — все они еще пытаются соблюдать приличия, еще надеются на ввод войск, еще сами пугаются своей дерзости и масштаба брошенного ими вызова. Но когда эта надежда умрет, когда Путин и Порошенко пожмут руки на камеру, все неуклюжие приличия будут отброшены, вся надежда потеряна и десятки тысяч добровольцев устремятся к людям, вешающим ахметовских топ-менеджеров на перекрестках вниз головой. В том числе добровольцев украинских: майданная революция и обещания «Правого сектора» о новом справедливом обществе оказались блефом, «национал-социалисты» кормятся с рук олигархов, и все те идеалистические юноши, гибнувшие за новую Украину, погибли зря, Украина осталась такой же, как и до Майдана.
Когда это поймут сами украинцы, когда стрелковцы перестанут отмалчиваться и поднимут на щит движущее ими стремление к национальному величию и социальной справедливости, когда видео с первой казнью «авторитетного бизнесмена» выложат в сеть, когда священники будут кропить святой водой бойцов, с криками «Слава России!» добивающих охранников офиса Коломойского, Зверя не остановит уже ничто. И так как в самой природе Зверя — экспансия, империя, право на все русские земли и весь русский народ (так, в Конституции ДНР прямо прописан «Русский Мир»), то рано или поздно Зверь дойдет до Москвы.
Мы должны быть готовы к этому.
(Окончание)
Это Россия реванша победителям 90-ых, неважно, с какой стороны границы они находятся, Россия национального возрождения и национального мщения, Россия, не понимающая слова «нельзя», Россия, готовая воевать. И уже воюющая, и уже собравшая под свои знамена три с лишним тысячи бойцов, число которых увеличивается с каждым днем.
Зверь «русского фашизма», навсегда, казалось бы, похороненный, загнанный, низведенный до потешных «русских маршей», все-таки вырвался на свободу и с каждым днем пожирает все новые и новые территории. Любые потери его лишь раззадоривают, любая пролитая кровь — лишь вызывает азарт, а отсутствие официальной поддержки Кремля снимает последние ограничения. Донбасс еще не понял, что перед ним не очередные политические придурки, а воплощение его смутных мечтаний о силе, ярости, войне и дележе награбленного Ахметовым. Донбасс еще не понял, что речь идет не о войне с Киевом, а о пересмотре самого сложившегося миропорядка, о разрыве черной безысходности праздником огня и крови, о новом будущем и новом шансе на новую жизнь.
Стрелков, ДНР, ЛНР — все они еще пытаются соблюдать приличия, еще надеются на ввод войск, еще сами пугаются своей дерзости и масштаба брошенного ими вызова. Но когда эта надежда умрет, когда Путин и Порошенко пожмут руки на камеру, все неуклюжие приличия будут отброшены, вся надежда потеряна и десятки тысяч добровольцев устремятся к людям, вешающим ахметовских топ-менеджеров на перекрестках вниз головой. В том числе добровольцев украинских: майданная революция и обещания «Правого сектора» о новом справедливом обществе оказались блефом, «национал-социалисты» кормятся с рук олигархов, и все те идеалистические юноши, гибнувшие за новую Украину, погибли зря, Украина осталась такой же, как и до Майдана.
Когда это поймут сами украинцы, когда стрелковцы перестанут отмалчиваться и поднимут на щит движущее ими стремление к национальному величию и социальной справедливости, когда видео с первой казнью «авторитетного бизнесмена» выложат в сеть, когда священники будут кропить святой водой бойцов, с криками «Слава России!» добивающих охранников офиса Коломойского, Зверя не остановит уже ничто. И так как в самой природе Зверя — экспансия, империя, право на все русские земли и весь русский народ (так, в Конституции ДНР прямо прописан «Русский Мир»), то рано или поздно Зверь дойдет до Москвы.
Мы должны быть готовы к этому.
ЕГОР...
"Нации в постгосударственную эпоху: сохранятся ли русские в XXI веке?"
22 июня 2014 года
Так как нации в современном виде появились в XIX веке, то логично, что в современном же виде они должны исчезнуть в постиндустриальном XXI веке. Не следует путать народ и нацию: нация может представлять собой несколько близких народов, слитых воедино общей, стандартизированной государством культурой (обычно это происходит через систему школьного образования), политической лояльностью и государственными границами. Нация в своем классическом виде есть инструмент мобилизации широких народных масс для человекоемкой индустриальной экономики и войны. Производство требовало концентрации в городах сотен тысяч человек, обучения их базовым навыкам, управления ими, предотвращения между ними конфликтов, для чего весьма подходила общая национальная идентичность. Точно так же призыв на военную службу миллионов солдат требовал общей для них идентичности и лояльности этой идентичности, с помощью которой их можно было убедить не оставлять своих позиций при первом же артиллерийском обстреле. Особенно если этот обстрел шел где-нибудь в заморских колониях, войну в которых при всем желании нельзя было списать на «защиту родного дома». Наконец, по мере вхождения масс в политику национальная идентичность позволяла склеить вместе части общества внутри государства, не позволяя разным классам перегрызть друг другу глотки.
Сейчас вся эта красота медленно отмирает. Автоматизация производства (о чем см. наш прекрасный переводной цикл о Третьей Промышленной Революции) делает ненужными десятки тысяч стандартизированных рабочих — вместо этого в цене десятки тысяч разных творцов. Армии становятся все более и более профессиональными и высокотехнологичными (даже в РФ на днях боевой робот впервые принял участие в общевойсковых учениях), экстренная мобилизация миллионов нужна все меньше. Остаются еще государства и национальная мобилизация общества внутри них для совместного достижения тех или иных целей (тема, особенно актуальная в России со всеми этими «невиноватыми рафиками»), но рано или поздно государства в современном виде исчезнут, став лишь оболочками, ярлыками, и что тогда? Что останется от наций, когда породившие их феномены модерна (массовое производство, массовая армия, государство как субъект политики) развеются и мир окончательно перейдет в постиндастриал?
Я думаю, останется национальная культура, причем не только высокая культура, но и культура как особое мировосприятие, миропонимание, система опознавания «свой-чужой», когда всего по паре фраз понимаешь, можно ли говорить с человеком как со своим или же надо общаться как с иностранцем. Для того чтобы наслаждаться Пушкиным, совершенно не нужно работать на заводе, для мечтаний о космосе и прорыве в запределье не обязательно служить в армии, а крик «Русские не сдаются!» звучит грозно даже во время боя в составе частной военной корпорации, ни к каким русским никакого отношения не имеющей. Будучи русской национальности, принадлежа к русской культуре, ты не только получаешь особое мировосприятие и ролевые модели, отсутствующие у других народов, но и дополнительный бонус во всем внешнем мире. Скажи «Я — болгарин» — это никому особо не интересно, скажи «Я — русский!» — и для большинства иностранцев ты приобретаешь дополнительную интересную идентичность. Точно так же скажи «Я — кореец» — кому ты нужен, кореец, но произнеси «Я — японец» — и сразу все сбегутся, «О, самураи, аниме, якудза!»
(Продолжение завтра)
"Нации в постгосударственную эпоху: сохранятся ли русские в XXI веке?"
22 июня 2014 года
Так как нации в современном виде появились в XIX веке, то логично, что в современном же виде они должны исчезнуть в постиндустриальном XXI веке. Не следует путать народ и нацию: нация может представлять собой несколько близких народов, слитых воедино общей, стандартизированной государством культурой (обычно это происходит через систему школьного образования), политической лояльностью и государственными границами. Нация в своем классическом виде есть инструмент мобилизации широких народных масс для человекоемкой индустриальной экономики и войны. Производство требовало концентрации в городах сотен тысяч человек, обучения их базовым навыкам, управления ими, предотвращения между ними конфликтов, для чего весьма подходила общая национальная идентичность. Точно так же призыв на военную службу миллионов солдат требовал общей для них идентичности и лояльности этой идентичности, с помощью которой их можно было убедить не оставлять своих позиций при первом же артиллерийском обстреле. Особенно если этот обстрел шел где-нибудь в заморских колониях, войну в которых при всем желании нельзя было списать на «защиту родного дома». Наконец, по мере вхождения масс в политику национальная идентичность позволяла склеить вместе части общества внутри государства, не позволяя разным классам перегрызть друг другу глотки.
Сейчас вся эта красота медленно отмирает. Автоматизация производства (о чем см. наш прекрасный переводной цикл о Третьей Промышленной Революции) делает ненужными десятки тысяч стандартизированных рабочих — вместо этого в цене десятки тысяч разных творцов. Армии становятся все более и более профессиональными и высокотехнологичными (даже в РФ на днях боевой робот впервые принял участие в общевойсковых учениях), экстренная мобилизация миллионов нужна все меньше. Остаются еще государства и национальная мобилизация общества внутри них для совместного достижения тех или иных целей (тема, особенно актуальная в России со всеми этими «невиноватыми рафиками»), но рано или поздно государства в современном виде исчезнут, став лишь оболочками, ярлыками, и что тогда? Что останется от наций, когда породившие их феномены модерна (массовое производство, массовая армия, государство как субъект политики) развеются и мир окончательно перейдет в постиндастриал?
Я думаю, останется национальная культура, причем не только высокая культура, но и культура как особое мировосприятие, миропонимание, система опознавания «свой-чужой», когда всего по паре фраз понимаешь, можно ли говорить с человеком как со своим или же надо общаться как с иностранцем. Для того чтобы наслаждаться Пушкиным, совершенно не нужно работать на заводе, для мечтаний о космосе и прорыве в запределье не обязательно служить в армии, а крик «Русские не сдаются!» звучит грозно даже во время боя в составе частной военной корпорации, ни к каким русским никакого отношения не имеющей. Будучи русской национальности, принадлежа к русской культуре, ты не только получаешь особое мировосприятие и ролевые модели, отсутствующие у других народов, но и дополнительный бонус во всем внешнем мире. Скажи «Я — болгарин» — это никому особо не интересно, скажи «Я — русский!» — и для большинства иностранцев ты приобретаешь дополнительную интересную идентичность. Точно так же скажи «Я — кореец» — кому ты нужен, кореец, но произнеси «Я — японец» — и сразу все сбегутся, «О, самураи, аниме, якудза!»
(Продолжение завтра)
ЕГОР...
(продолжаем)
Русская культурная общность успешно пережила переезд в информационнуюиэпоху, встав в один ряд с другими великими европейскими культурами, доказав свою жизнеспособность в среде, где не надо собирать армии и заводы. Но чтобы сохранить и приумножить эти позиции, нам нужна не только старая русская культура — нам нужна и культура новая. Не как отказ от культуры старой, не «сбросить Пушкина с корабля современности», но как осознание того, что культура не может быть живой, если большинство культурных артефактов, ради которых стоит учить русский язык, созданы век с лишним назад. Как осознание того, что наша коронная форма — русский роман, длинное чтение медленной эпохи, в то время как в гиперинформационную эпоху сам тип потребления информации меняется (многопоточность и куски-клипы), а мы, размахивая Толстым и Достоевским, не можем назвать их достойных продолжателей в новых реалиях. Наша классическая музыка прекрасна, но где наши современные суперзвезды? Одни «Тату» на 20 с лишним лет, да и те старались на английском петь. Где наши фильмы, показывающие наши ценности не только нам, но и интересные всему остальному миру? Где наши современные художники, за работы которых дрались бы на мировых аукционах? Где наш современный, оригинальный стиль в одежде, почему у нас молодежь одевается как негры в Гарлеме? Где наши сериалы, права на ретрансляцию которых покупали бы за рубежом? Почему в списке 40 самых продаваемых игр в истории один лишь наш «Тетрис», зато чуть ли не половину позиций занимают японцы?
Почему мы медленно американизируемся, размахивая фолиантами столетней давности и какими-то советскими огрызками (даже вечно популярная новогодняя «Ирония судьбы» вышла 39 лет назад. ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ!)? Почему мы не понимаем, что возрождение русской нации — это не только политическое дело, не только свободные выборы, новая Конституция и визы со Средней Азией, но и дело создания новой культуры, способной объяснить нам нас сейчас? А затем и нас — всему остальному миру, доказав, что мы не реликт индустриальной эпохи, а жизнеспособная общность, представляющая ценность даже в отрыве от армии, завода и государства?
Нефть рано или поздно кончится, пограничные столбы рано или поздно уберут, а всю армию сведут к полку киборгов имени Стрелкова, и что мы тогда делать будем? Показывать миру сериал «Глухарь»? «Мы русские, какой „Дом-2“!»? Потеряем национальность и превратимся в среднестатических американизированных никого, как и весь Третий мир, встав в очередь на раздачу гуманитарного микки-мауса? И все эти 1000 лет истории, все они будут… зря?
Если мы хотим, чтобы русская национальность пережила крушение государств и переход в новую эпоху, то мы должны на основе старой русской культуры и ее вечных ценностей создать новую русскую культуру, способную объяснить нам мир здесь и сейчас, попутно сделав это видение мира интересным и привлекательным для других наций. В противном случае мы румыны и наша национальная общность является не более чем растворяющимся призраком индустриальной эпохи, годящимся разве что только чурок толпой гонять.
(продолжаем)
Русская культурная общность успешно пережила переезд в информационнуюиэпоху, встав в один ряд с другими великими европейскими культурами, доказав свою жизнеспособность в среде, где не надо собирать армии и заводы. Но чтобы сохранить и приумножить эти позиции, нам нужна не только старая русская культура — нам нужна и культура новая. Не как отказ от культуры старой, не «сбросить Пушкина с корабля современности», но как осознание того, что культура не может быть живой, если большинство культурных артефактов, ради которых стоит учить русский язык, созданы век с лишним назад. Как осознание того, что наша коронная форма — русский роман, длинное чтение медленной эпохи, в то время как в гиперинформационную эпоху сам тип потребления информации меняется (многопоточность и куски-клипы), а мы, размахивая Толстым и Достоевским, не можем назвать их достойных продолжателей в новых реалиях. Наша классическая музыка прекрасна, но где наши современные суперзвезды? Одни «Тату» на 20 с лишним лет, да и те старались на английском петь. Где наши фильмы, показывающие наши ценности не только нам, но и интересные всему остальному миру? Где наши современные художники, за работы которых дрались бы на мировых аукционах? Где наш современный, оригинальный стиль в одежде, почему у нас молодежь одевается как негры в Гарлеме? Где наши сериалы, права на ретрансляцию которых покупали бы за рубежом? Почему в списке 40 самых продаваемых игр в истории один лишь наш «Тетрис», зато чуть ли не половину позиций занимают японцы?
Почему мы медленно американизируемся, размахивая фолиантами столетней давности и какими-то советскими огрызками (даже вечно популярная новогодняя «Ирония судьбы» вышла 39 лет назад. ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ!)? Почему мы не понимаем, что возрождение русской нации — это не только политическое дело, не только свободные выборы, новая Конституция и визы со Средней Азией, но и дело создания новой культуры, способной объяснить нам нас сейчас? А затем и нас — всему остальному миру, доказав, что мы не реликт индустриальной эпохи, а жизнеспособная общность, представляющая ценность даже в отрыве от армии, завода и государства?
Нефть рано или поздно кончится, пограничные столбы рано или поздно уберут, а всю армию сведут к полку киборгов имени Стрелкова, и что мы тогда делать будем? Показывать миру сериал «Глухарь»? «Мы русские, какой „Дом-2“!»? Потеряем национальность и превратимся в среднестатических американизированных никого, как и весь Третий мир, встав в очередь на раздачу гуманитарного микки-мауса? И все эти 1000 лет истории, все они будут… зря?
Если мы хотим, чтобы русская национальность пережила крушение государств и переход в новую эпоху, то мы должны на основе старой русской культуры и ее вечных ценностей создать новую русскую культуру, способную объяснить нам мир здесь и сейчас, попутно сделав это видение мира интересным и привлекательным для других наций. В противном случае мы румыны и наша национальная общность является не более чем растворяющимся призраком индустриальной эпохи, годящимся разве что только чурок толпой гонять.
ЕГОР...
"Я был в Европе, Мелс. Там нет либералов"
4 июня 2013 года
Одним из страшных секретов Европы является то, что здесь нет классических либералов (отстаивающих и либерализацию социальной жизни, и экономики сразу) как значимой политической силы. Возьмем,
к примеру, Венгрию. Правящей силой здесь является правопопулистский ФИДЕС, вынужденный комбинировать ультраконсервативную и ультранационалистическую социальную политику с кризисно либеральным сокращением государственных расходов. Союзником ФИДЕСа выступают христианские
демократы (также ультраконсервативные в социальных вопросах, понятно как партия с таким названием относится к геям, абортам и т.п.), противниками: ультранационалистический Йоббик (который добавляет к национализму интересный твист — экологизм), социалисты и зеленые. Либералов в нашем понимании, которые у нас из каждого утюга орут про европейские ценности, здесь нет вообще, как факта.
Или возьмем соседнюю Австрию. Здесь правит альянс из социал-демократов и христианских демократов, крупнейшая оппозиционная партия — национально-консервативные популисты, набирают силу зеленые (которые здесь подвид социалистов) и правые популисты, сочетающие умеренный национализм с евроскептицизмом и экономическим либерализмом. Условный Борис Немцов ни под каким видом не просматривается и здесь. На самом деле, на Европейском континенте он не просматривается нигде — практически во всех странах мы увидим две главные политические силы, условных левых (социальный либерализм: гей-браки, толерантность, мигранты + массированное государственное вмешательство в экономику с пособиями, вэлфером и т.п. Рафинированным представителем этого типажа является французский президент Олланд, который легализовал гей-браки, одновременно попытавшись ввести 70% налог на сверхдоходы и запретить сокращать стонущим французским предприятиям рабочие места) и условных правых (социальный консерватизм: антиммиграционная риторика, обращение к христианским ценностям, прямое или косвенное осуждение гей-браков, национализм, иногда принимающий форму евроскептицизма + минимальное государственное вмешательство в экономику, хороший пример этого типажа венгерский Виктор Орбан, принявший новую конституцию про христианские ценности одновременно с урезанием расходов на образование и сокращением оплачиваемых государством
студентов).
Даже если мы возьмем США, то увидим вводящего социальные программы Обаму (получившего за это прозвище социалиста), который поддерживает гей-браки, и оппозиционных республиканцев, которые
против геев с абортами, но за сокращение госвмешательства и социальных программ. Почему? Я думаю, что такое разделение на левых и правых вызвано аппеляцией к двум типам избирателей, ответственных и безответственных. Безответственные, если упрощать, хотят целый день курить траву, трахать всё, что движется, и при этом еще и получать от государства пособия за сам факт своего существования (парадоксальным образом это приводит в левый гей-лагерь мигрантов, которые должны быть как бы мусульманами. Аллах аллахом, но вэлфер дороже). Сюда же относятся и требующие социальных гарантий рабочие, инфантильно не замечающие экономический кризис. Соответственно, они голосуют за социал-демократию во всех ее формах. «Дайте денег и разрешите пройти гей-парадом».
(продолжение завтра)
"Я был в Европе, Мелс. Там нет либералов"
4 июня 2013 года
Одним из страшных секретов Европы является то, что здесь нет классических либералов (отстаивающих и либерализацию социальной жизни, и экономики сразу) как значимой политической силы. Возьмем,
к примеру, Венгрию. Правящей силой здесь является правопопулистский ФИДЕС, вынужденный комбинировать ультраконсервативную и ультранационалистическую социальную политику с кризисно либеральным сокращением государственных расходов. Союзником ФИДЕСа выступают христианские
демократы (также ультраконсервативные в социальных вопросах, понятно как партия с таким названием относится к геям, абортам и т.п.), противниками: ультранационалистический Йоббик (который добавляет к национализму интересный твист — экологизм), социалисты и зеленые. Либералов в нашем понимании, которые у нас из каждого утюга орут про европейские ценности, здесь нет вообще, как факта.
Или возьмем соседнюю Австрию. Здесь правит альянс из социал-демократов и христианских демократов, крупнейшая оппозиционная партия — национально-консервативные популисты, набирают силу зеленые (которые здесь подвид социалистов) и правые популисты, сочетающие умеренный национализм с евроскептицизмом и экономическим либерализмом. Условный Борис Немцов ни под каким видом не просматривается и здесь. На самом деле, на Европейском континенте он не просматривается нигде — практически во всех странах мы увидим две главные политические силы, условных левых (социальный либерализм: гей-браки, толерантность, мигранты + массированное государственное вмешательство в экономику с пособиями, вэлфером и т.п. Рафинированным представителем этого типажа является французский президент Олланд, который легализовал гей-браки, одновременно попытавшись ввести 70% налог на сверхдоходы и запретить сокращать стонущим французским предприятиям рабочие места) и условных правых (социальный консерватизм: антиммиграционная риторика, обращение к христианским ценностям, прямое или косвенное осуждение гей-браков, национализм, иногда принимающий форму евроскептицизма + минимальное государственное вмешательство в экономику, хороший пример этого типажа венгерский Виктор Орбан, принявший новую конституцию про христианские ценности одновременно с урезанием расходов на образование и сокращением оплачиваемых государством
студентов).
Даже если мы возьмем США, то увидим вводящего социальные программы Обаму (получившего за это прозвище социалиста), который поддерживает гей-браки, и оппозиционных республиканцев, которые
против геев с абортами, но за сокращение госвмешательства и социальных программ. Почему? Я думаю, что такое разделение на левых и правых вызвано аппеляцией к двум типам избирателей, ответственных и безответственных. Безответственные, если упрощать, хотят целый день курить траву, трахать всё, что движется, и при этом еще и получать от государства пособия за сам факт своего существования (парадоксальным образом это приводит в левый гей-лагерь мигрантов, которые должны быть как бы мусульманами. Аллах аллахом, но вэлфер дороже). Сюда же относятся и требующие социальных гарантий рабочие, инфантильно не замечающие экономический кризис. Соответственно, они голосуют за социал-демократию во всех ее формах. «Дайте денег и разрешите пройти гей-парадом».
(продолжение завтра)
ЕГОР...
(продолжаем)
Избиратели же ответственные, чаще всего, владельцы собственного бизнеса, никакие пособия им не нужны, наоборот, всевозможные гарантии только мешают. Более того, приобретя сколько-нибудь
серьезные активы (в первую очередь в виде работающего бизнеса), ответственные избиратели вовсе не хотят услышать от своих детей, что те — трансгендерные бисексуалы с множественными половыми идентичностями, потому что партнеры по бизнесу (с которыми потом детям работать) этого немножко не поймут. Отсюда желание экономического либерализма и социального консерватизма, чем больше на людях ответственность, тем больше они склоняются к традиционной семье и традиционным ценностям. В США недавно был скандал, когда выяснилось, что в верхнем 1%, американской элите, никакого феминизма и т.п. социального либерализма нет и в помине, люди с миллиардами консервативнее даже пьяненьких мужиков в футболках про «Православие или смерть». Как только начинаешь мыслить хотя бы на поколение вперед (кому и как передать дело), сразу все феминизмы с гей- парадами заканчиваются.
Либералам же, комбинирующим социальную безответственность со свободной экономикой, как сколько-нибудь организованной влиятельной силе в современном мире места нет, поскольку нужная социальная эмансипация уже достигнута, и ее продолжение будет в интересах людей, которые в свободной экономике вовсе не заинтересованы.
В современной России запроса на социальную эмансипацию, на гей-парад и толерантного мигранта в принципе нет. Поэтому партия безответственных людей должна выглядеть как социалистическая экономика («Зарплаты бюджетникам! Учителям! Рабочих, рабочих увольняют!») плюс консервативная социальная политика, чтоб кромешная духовность, колокола, борьба с мигрантами. Собственно, такую партию пытается имитировать «Единая Россия», комбинирующая борьбу с гей-пропагандой с обещаниями повысить зарплаты бюджетников до уровня в 200% по региону (без выделения на это денег, хи-хи). Партия же людей ответственных в России должна сочетать чуть менее консервативную повестку (все-таки для русского бизнесмена, поп — это всегда придурок в рясе, а при словах «запрет
абортов» он в первую очередь думает о случайно забеременевшей любовнице. К мигрантам и геям бизнесмен, впрочем, относится понятно как) со свободной экономикой, с минимальным государственным вмешательством, от которого страдают бизнесы абсолютно всех размеров, видов и форм.
Такой партии на данный момент нет, но одна из целей работы «Спутника» — создание почвы для появления организаций ответственных людей. Понятно, что можно удариться в популизм и начать выть про рабочих, крестьян и попов, и через месяц у нас на сайте траффик будет исчисляться миллионами, но только ответственные люди, люди с активами (материальными или в виде высокой квалификации и уникального знания), люди, не нуждающиеся в подачках от государства, способны изменить Россию.
Современные же российские либералы, ориентирующиеся, давайте скажем откровенно, на нерусских бизнесменов, к которым и обращена вся эта проповедь толерантности пополам со свободной экономикой (гугль «мусульманские олигархи Медведева» для начала), являются следствием абсолютного перекоса в российской экономике (80% русских владеют 20% российской собственности. Почему? А потому, что русским денег не надо, русским надо духовность. Такой вот народ загадочный) и растают как дым, стоит только русскому бизнесу вернуть национальную экономику в национальные руки.
Именно исчезновение либералов в нынешнем виде и приведение российской политической системы к стандартным для Европы раскладам и будет сигналом возвращения России в число цивилизованных стран. Пока же в стране есть классические либералы как ведущая общественно-политическая сила, эта страна — не Европа.
Коллективный Борис Немцов — это Азия.
(продолжаем)
Избиратели же ответственные, чаще всего, владельцы собственного бизнеса, никакие пособия им не нужны, наоборот, всевозможные гарантии только мешают. Более того, приобретя сколько-нибудь
серьезные активы (в первую очередь в виде работающего бизнеса), ответственные избиратели вовсе не хотят услышать от своих детей, что те — трансгендерные бисексуалы с множественными половыми идентичностями, потому что партнеры по бизнесу (с которыми потом детям работать) этого немножко не поймут. Отсюда желание экономического либерализма и социального консерватизма, чем больше на людях ответственность, тем больше они склоняются к традиционной семье и традиционным ценностям. В США недавно был скандал, когда выяснилось, что в верхнем 1%, американской элите, никакого феминизма и т.п. социального либерализма нет и в помине, люди с миллиардами консервативнее даже пьяненьких мужиков в футболках про «Православие или смерть». Как только начинаешь мыслить хотя бы на поколение вперед (кому и как передать дело), сразу все феминизмы с гей- парадами заканчиваются.
Либералам же, комбинирующим социальную безответственность со свободной экономикой, как сколько-нибудь организованной влиятельной силе в современном мире места нет, поскольку нужная социальная эмансипация уже достигнута, и ее продолжение будет в интересах людей, которые в свободной экономике вовсе не заинтересованы.
В современной России запроса на социальную эмансипацию, на гей-парад и толерантного мигранта в принципе нет. Поэтому партия безответственных людей должна выглядеть как социалистическая экономика («Зарплаты бюджетникам! Учителям! Рабочих, рабочих увольняют!») плюс консервативная социальная политика, чтоб кромешная духовность, колокола, борьба с мигрантами. Собственно, такую партию пытается имитировать «Единая Россия», комбинирующая борьбу с гей-пропагандой с обещаниями повысить зарплаты бюджетников до уровня в 200% по региону (без выделения на это денег, хи-хи). Партия же людей ответственных в России должна сочетать чуть менее консервативную повестку (все-таки для русского бизнесмена, поп — это всегда придурок в рясе, а при словах «запрет
абортов» он в первую очередь думает о случайно забеременевшей любовнице. К мигрантам и геям бизнесмен, впрочем, относится понятно как) со свободной экономикой, с минимальным государственным вмешательством, от которого страдают бизнесы абсолютно всех размеров, видов и форм.
Такой партии на данный момент нет, но одна из целей работы «Спутника» — создание почвы для появления организаций ответственных людей. Понятно, что можно удариться в популизм и начать выть про рабочих, крестьян и попов, и через месяц у нас на сайте траффик будет исчисляться миллионами, но только ответственные люди, люди с активами (материальными или в виде высокой квалификации и уникального знания), люди, не нуждающиеся в подачках от государства, способны изменить Россию.
Современные же российские либералы, ориентирующиеся, давайте скажем откровенно, на нерусских бизнесменов, к которым и обращена вся эта проповедь толерантности пополам со свободной экономикой (гугль «мусульманские олигархи Медведева» для начала), являются следствием абсолютного перекоса в российской экономике (80% русских владеют 20% российской собственности. Почему? А потому, что русским денег не надо, русским надо духовность. Такой вот народ загадочный) и растают как дым, стоит только русскому бизнесу вернуть национальную экономику в национальные руки.
Именно исчезновение либералов в нынешнем виде и приведение российской политической системы к стандартным для Европы раскладам и будет сигналом возвращения России в число цивилизованных стран. Пока же в стране есть классические либералы как ведущая общественно-политическая сила, эта страна — не Европа.
Коллективный Борис Немцов — это Азия.
ЕГОР...
"Киев-2014: сажа на ковролине"
5 февраля 2014
Когда я был на Украине в 2004 году, во время первого Майдана, украинцы были полны легкой, беззаботной, пьянящей гордости. «Мы даже не думали, что у нас такое возможно!» — говорил мне один из сопровождающих в 2004-ом, и показывал на Майдан, и светился от счастья, и продолжал речь о том, что в первую очередь Майдан — это огромный национальный подъем духа и украинской веры в себя.
Сейчас, в 2014-ом, нет и следа тех настроений. Задавая на Евромайдане
простой вопрос: «А до каких пор вы собираетесь стоять?», получаешь в ответ хмурое: «До перемоги!» и такой косой взгляд, что буквально чувствуешь себя титушкой-провокатором. На повторный вопрос: «А в чем именно эта самая „перемога“ заключается и когда она будет?» обычно не отвечают, давая понять, что разговор окончен. Многие, увидев камеру, даже будучи в масках отказываются разговаривать — и это резко контрастирует с оптимистичными заявлениями лидеров протеста, которые победили кровавую владу и которым осталось совсем чуть-чуть для финального рывка. Конечно, победили.
Конечно, Януковичу конец. Но на камеру лучше не светиться — мало ли…
Общее настроение — гнетущая фаталистская обреченность, как у людей,
понимающих, что они сели на поезд, едущий в неизвестность, и что на этом поезде придется ехать до конца. В 2004-ом меня часто перебивали и с гордостью поучали, мол, у Украины получилось, так что посиди, послушай украинцев. В 2014-ом нет ничего похожего, слушают внимательно, настороженно, не как победители, но как усталые воины, готовящиеся к еще множеству битв, после которых будет неизвестно что. Мои же заранее миролюбивые заходы «Я приехал учиться у украинцев свободе» воспринимались едва ли не как издевательство, вызывая не сколько доверие, сколько враждебность.
Как, знаете, если бы кто-нибудь в июле 1917-го года бегал по Санкт-Петербургу и приставал к прохожим «Я приехал учиться у вас свободе!». Революция вроде бы победила, кровавая влада вроде бы повержена, «заграница нам поможет», но Янукович почему-то не бежит, «Беркут» почему-то не опускает щиты, и все почему-то ждут военного, жесткого и кровавого вмешательства Путина после Олимпиады. Мрачны парни и из «Правого сектора» — они понимают, что цивильные лидеры протеста начинают их сливать, и они не понимают, что делать дальше.
«Украинцы смогли! Украинцы победили!» — проникшись этой бодрой
пропагандой и приехав в Киев, ты понимаешь, что только сами украинцы об этом не знают. Они не готовы учить нас свободе (пока что русских от имени украинцев поучают в основном московские евреи), наоборот, они раз за разом с надеждой вглядываются в твое лицо. Может хоть ты, хоть из Москвы, но привез ответ, привез план, что делать дальше, как закончить затянувшийся кризис, как разрешить вспухшее майданом второй раз 10 лет противоречие?
Веселая, пьянящая, шампанская радостная спесь 2004-го ушла навсегда, киевский воздух полон дымом костров («Wake up, wake up, mr Freeman, and smell the ashes!»), киевские лица исчернили сомнения, короткие надежды, снова сомнения. И, само собой, гарь от сгоревших покрышек («Уважаемые гости отеля, вытирайте ноги после посещения Грушевского, сажу невозможно оттереть от ковролина» — если бы только от ковролина, милые, если бы только от ковролина… Похоже, что эту сажу теперь невозможно оттереть и от сердец киевлян).
За 10 лет Майдан повзрослел и посерьезнел. За 10 лет Майдан лишился этой шуточной, карнавальной атмосферы праздника, и среди этих серьезных, насупленных промерзших лиц, с солдатским напряжением слушающих речь Кличко о поездке в Мюнхен, уже как-то не тянет шутить о сале, горилке, газе, Бандере и прочем обязательном «украинском» наборе.
(продолжение завтра)
"Киев-2014: сажа на ковролине"
5 февраля 2014
Когда я был на Украине в 2004 году, во время первого Майдана, украинцы были полны легкой, беззаботной, пьянящей гордости. «Мы даже не думали, что у нас такое возможно!» — говорил мне один из сопровождающих в 2004-ом, и показывал на Майдан, и светился от счастья, и продолжал речь о том, что в первую очередь Майдан — это огромный национальный подъем духа и украинской веры в себя.
Сейчас, в 2014-ом, нет и следа тех настроений. Задавая на Евромайдане
простой вопрос: «А до каких пор вы собираетесь стоять?», получаешь в ответ хмурое: «До перемоги!» и такой косой взгляд, что буквально чувствуешь себя титушкой-провокатором. На повторный вопрос: «А в чем именно эта самая „перемога“ заключается и когда она будет?» обычно не отвечают, давая понять, что разговор окончен. Многие, увидев камеру, даже будучи в масках отказываются разговаривать — и это резко контрастирует с оптимистичными заявлениями лидеров протеста, которые победили кровавую владу и которым осталось совсем чуть-чуть для финального рывка. Конечно, победили.
Конечно, Януковичу конец. Но на камеру лучше не светиться — мало ли…
Общее настроение — гнетущая фаталистская обреченность, как у людей,
понимающих, что они сели на поезд, едущий в неизвестность, и что на этом поезде придется ехать до конца. В 2004-ом меня часто перебивали и с гордостью поучали, мол, у Украины получилось, так что посиди, послушай украинцев. В 2014-ом нет ничего похожего, слушают внимательно, настороженно, не как победители, но как усталые воины, готовящиеся к еще множеству битв, после которых будет неизвестно что. Мои же заранее миролюбивые заходы «Я приехал учиться у украинцев свободе» воспринимались едва ли не как издевательство, вызывая не сколько доверие, сколько враждебность.
Как, знаете, если бы кто-нибудь в июле 1917-го года бегал по Санкт-Петербургу и приставал к прохожим «Я приехал учиться у вас свободе!». Революция вроде бы победила, кровавая влада вроде бы повержена, «заграница нам поможет», но Янукович почему-то не бежит, «Беркут» почему-то не опускает щиты, и все почему-то ждут военного, жесткого и кровавого вмешательства Путина после Олимпиады. Мрачны парни и из «Правого сектора» — они понимают, что цивильные лидеры протеста начинают их сливать, и они не понимают, что делать дальше.
«Украинцы смогли! Украинцы победили!» — проникшись этой бодрой
пропагандой и приехав в Киев, ты понимаешь, что только сами украинцы об этом не знают. Они не готовы учить нас свободе (пока что русских от имени украинцев поучают в основном московские евреи), наоборот, они раз за разом с надеждой вглядываются в твое лицо. Может хоть ты, хоть из Москвы, но привез ответ, привез план, что делать дальше, как закончить затянувшийся кризис, как разрешить вспухшее майданом второй раз 10 лет противоречие?
Веселая, пьянящая, шампанская радостная спесь 2004-го ушла навсегда, киевский воздух полон дымом костров («Wake up, wake up, mr Freeman, and smell the ashes!»), киевские лица исчернили сомнения, короткие надежды, снова сомнения. И, само собой, гарь от сгоревших покрышек («Уважаемые гости отеля, вытирайте ноги после посещения Грушевского, сажу невозможно оттереть от ковролина» — если бы только от ковролина, милые, если бы только от ковролина… Похоже, что эту сажу теперь невозможно оттереть и от сердец киевлян).
За 10 лет Майдан повзрослел и посерьезнел. За 10 лет Майдан лишился этой шуточной, карнавальной атмосферы праздника, и среди этих серьезных, насупленных промерзших лиц, с солдатским напряжением слушающих речь Кличко о поездке в Мюнхен, уже как-то не тянет шутить о сале, горилке, газе, Бандере и прочем обязательном «украинском» наборе.
(продолжение завтра)
Оказывается совсем немного не вошло…
Продолжаем…
Смотря на эти красные, с глубокими морщинами лица вдруг вспоминаешь слова классика о том, что независимость — это в первую очередь пороховой дым и кровь. Со сцены кричат «Слава Украине!», но это звучит уже не утверждением, а мольбой, обращением к небесной Украине, которая бы спустилась к своим сомневающимся, растерявшим былую беззаботную спесь сыновьям, которые вдруг поняли, что сажу и правда нельзя оттереть от ковролина.
И что сажа на ковролине — это лишь только начало.
Продолжаем…
Смотря на эти красные, с глубокими морщинами лица вдруг вспоминаешь слова классика о том, что независимость — это в первую очередь пороховой дым и кровь. Со сцены кричат «Слава Украине!», но это звучит уже не утверждением, а мольбой, обращением к небесной Украине, которая бы спустилась к своим сомневающимся, растерявшим былую беззаботную спесь сыновьям, которые вдруг поняли, что сажу и правда нельзя оттереть от ковролина.
И что сажа на ковролине — это лишь только начало.
image.png
975.4 KB
ЕГОР...
А зачем нам Россия для нерусских?
19 сентября 2012 г.
Очень часто противники русского национализма пугают нас развалом страны. Мол, как выйдет русский президент, как скажет, что Россия для русских, как все остальные нации обидятся, отделятся и как
мы тогда жить будем? Такой, знаете, примитивный шантаж. Меня в связи с этим который год занимает вопрос: «А что будет, если обидятся не татары с башкирами, а русские? 83% населения страны? Возьмут
и скажут: «Братцы, а как-то обижены мы на Российскую Федерацию, давайте Российская Федерация дальше без нас жить будет, раз ей мнение 17% важнее мнения 83%». Что тогда будет?
(Продолжение следует)
А зачем нам Россия для нерусских?
19 сентября 2012 г.
Очень часто противники русского национализма пугают нас развалом страны. Мол, как выйдет русский президент, как скажет, что Россия для русских, как все остальные нации обидятся, отделятся и как
мы тогда жить будем? Такой, знаете, примитивный шантаж. Меня в связи с этим который год занимает вопрос: «А что будет, если обидятся не татары с башкирами, а русские? 83% населения страны? Возьмут
и скажут: «Братцы, а как-то обижены мы на Российскую Федерацию, давайте Российская Федерация дальше без нас жить будет, раз ей мнение 17% важнее мнения 83%». Что тогда будет?
(Продолжение следует)
(продолжение)
Почему чувства национального меньшинства важнее чувств национального большинства? Почему мы должны подстраиваться под другие народы, а не другие народы под нас? Почему они могут
обидеться, и их обида важна, а русские должны безмолвно терпеть все издевательства, не смея и пикнуть, принимать мучения от Российской Федерации покорно и безропотно? На кой хрен нам государство, которое не ставит нас ни во что? Чеченец обиделся, заплакал — всем правительством РФ прибежали утешать, на руках нянчат, тетешкают, «Ой ты мой Мага дорогой, ты не плачь, вырастет из тебя палач!». Русские озлились, вышли на улицы — сразу заголовки в центральных газетах «Лютующее фашистское зверье требует, чтобы его перестали убивать! Кровавый Освенцим на митинге националистов! Гитлер хохочет из могилы, смотря на требования отмены 282 статьи! Абсолютная Оргия Холокоста: нацистские штурмовики требуют уголовного преследования кавказского убийцы! Ночь Длинных Ножей и Ад Каннибалов: состоялся митинг „Мирзаев должен сидеть“. Такой кровавой оргии извращенного насилия Россия не видела со времен одиночных пикетов за максимальный срок для Аслана Черкесова! Абсолютный нацистский беспредел! Официальный представитель Республики Чечня при президенте РФ проплакал всю ночь!»
Нахрена нам это счастье? Нахрена нам страна, которая нас открыто ненавидит? Которая нас гнобит? Которая нас презирает? Русские до сих пор не поняли одной простой мысли: Российская Федерация
не выживет без нас. Башкиры, татары, осетины, еще 189349834 народа (включая, по последней переписи, 500 орков- серьезно, 500 человеков орками записались) не выживут без нас. Бюрократия, менты, гебня,
олигархи — не выживут без нас. Аслан, мать его, Черкесов не выживет без нас. Все карты, все козыри в русских руках, это русские задают правила игры, у русских кнопка «Убить это государство», поэтому
русские должны и могут гнуть этот обломок СССР под себя.
Никто ничего не сделает. В принципе. Они будут истерить, визжать, угрожать, но они не сделают ничего. Эти малые народности никому не нужны и ни на что не способны без нас. И они это знают. Отказ
в русской лояльности Российской Федерации — это всё, хедшот. Русский бойкот, русское неучастие, русское «Ой, Россия не для русских? Окей, мы отказываемся взаимодействовать с любыми органами
власти, будьте здоровы, живите богато, а мы уезжаем до дому, до хаты» — это абсолютный выключатель. Поэтому они и выпускают дрессированных совков и интернационалистов, которые пугают Развалом Страны (это примерно как пугать евреев развалом Третьего Рейха), которые пытаются навесить Мертворожденную Федерацию на нашу шею, сделать ее нашим крестом («Креста на вас нет!»).
А теперь представьте на минуту небольшой русский митинг. Тысяч на 100 000 человек. С простым лозунгом «Да нас ваш развал вообще не волнует. Или Россия будет для русских, или ее не будет вообще.
Чеченцы обижались. Буряты. А теперь обиделись мы, русские. Будем от вас, кремлевских, отделяться. Не скучайте, пишите письма, с вечным презрением, русский народ».
Что будет тогда? Что будет после не «Даешь честные выборы из геев и евреев», а «Или деньги на бочку, или русский народ отделяется от Российской Федерации»? Просто задумайтесь. Просто представьте.
«Русские — сепаратисты!». Ну да, 120 миллионов сепаратистов. Чечню вы купили, чтобы она с вами осталась. А что нам, русским, предложите?
В этом — суть. Как только до русского народа это дойдет, Путин и недели не просидит. Но пока, увы, не доходит.
Почему чувства национального меньшинства важнее чувств национального большинства? Почему мы должны подстраиваться под другие народы, а не другие народы под нас? Почему они могут
обидеться, и их обида важна, а русские должны безмолвно терпеть все издевательства, не смея и пикнуть, принимать мучения от Российской Федерации покорно и безропотно? На кой хрен нам государство, которое не ставит нас ни во что? Чеченец обиделся, заплакал — всем правительством РФ прибежали утешать, на руках нянчат, тетешкают, «Ой ты мой Мага дорогой, ты не плачь, вырастет из тебя палач!». Русские озлились, вышли на улицы — сразу заголовки в центральных газетах «Лютующее фашистское зверье требует, чтобы его перестали убивать! Кровавый Освенцим на митинге националистов! Гитлер хохочет из могилы, смотря на требования отмены 282 статьи! Абсолютная Оргия Холокоста: нацистские штурмовики требуют уголовного преследования кавказского убийцы! Ночь Длинных Ножей и Ад Каннибалов: состоялся митинг „Мирзаев должен сидеть“. Такой кровавой оргии извращенного насилия Россия не видела со времен одиночных пикетов за максимальный срок для Аслана Черкесова! Абсолютный нацистский беспредел! Официальный представитель Республики Чечня при президенте РФ проплакал всю ночь!»
Нахрена нам это счастье? Нахрена нам страна, которая нас открыто ненавидит? Которая нас гнобит? Которая нас презирает? Русские до сих пор не поняли одной простой мысли: Российская Федерация
не выживет без нас. Башкиры, татары, осетины, еще 189349834 народа (включая, по последней переписи, 500 орков- серьезно, 500 человеков орками записались) не выживут без нас. Бюрократия, менты, гебня,
олигархи — не выживут без нас. Аслан, мать его, Черкесов не выживет без нас. Все карты, все козыри в русских руках, это русские задают правила игры, у русских кнопка «Убить это государство», поэтому
русские должны и могут гнуть этот обломок СССР под себя.
Никто ничего не сделает. В принципе. Они будут истерить, визжать, угрожать, но они не сделают ничего. Эти малые народности никому не нужны и ни на что не способны без нас. И они это знают. Отказ
в русской лояльности Российской Федерации — это всё, хедшот. Русский бойкот, русское неучастие, русское «Ой, Россия не для русских? Окей, мы отказываемся взаимодействовать с любыми органами
власти, будьте здоровы, живите богато, а мы уезжаем до дому, до хаты» — это абсолютный выключатель. Поэтому они и выпускают дрессированных совков и интернационалистов, которые пугают Развалом Страны (это примерно как пугать евреев развалом Третьего Рейха), которые пытаются навесить Мертворожденную Федерацию на нашу шею, сделать ее нашим крестом («Креста на вас нет!»).
А теперь представьте на минуту небольшой русский митинг. Тысяч на 100 000 человек. С простым лозунгом «Да нас ваш развал вообще не волнует. Или Россия будет для русских, или ее не будет вообще.
Чеченцы обижались. Буряты. А теперь обиделись мы, русские. Будем от вас, кремлевских, отделяться. Не скучайте, пишите письма, с вечным презрением, русский народ».
Что будет тогда? Что будет после не «Даешь честные выборы из геев и евреев», а «Или деньги на бочку, или русский народ отделяется от Российской Федерации»? Просто задумайтесь. Просто представьте.
«Русские — сепаратисты!». Ну да, 120 миллионов сепаратистов. Чечню вы купили, чтобы она с вами осталась. А что нам, русским, предложите?
В этом — суть. Как только до русского народа это дойдет, Путин и недели не просидит. Но пока, увы, не доходит.
Друзья, Вы не устали читать Егора? Я Вас не замучила?
Тогда продолжаем...
ЕГОР...
Раздел Украины: геополитический
императив новой внешней политики РФ
26 марта 2014 г.
А ведь сейчас, со всем этим украинским кризисом, самое время для десоветизации. Последняя попытка десоветизации РФ была предпринята в 2010 году, в медведевские времена, и в общем и целом провалилась, поскольку промедведевские либералы не смогли внятно объяснить, чем им мешает советское прошлое. Сейчас же вопрос советского прошлого из области идеологических дискуссий перешел в область практическую — мы отобрали у УССР Крым, переданный ей советским руководством в 1954 году. Мы прямо и недвусмысленно выступили против политики Партии и Правительства, показав, что не считаем легитимными решения советской власти. Мы атаковали Советский Союз.
Более того, дальнейшее вторжение на Украину и ее расчленение, уничтожение УССР поставит под удар саму систему Советских Социалистических Республик, из которых и состоял покойный Союз. Отрицание территориальной целостности Украины, отрицание легитимности существования Украины и включения в ее состав Новороссии органично отсылает нас в дореволюционные времена, поскольку во времена Империи на территории Украины были лишь стандартные, точно такие же, как и в центральной России,
губернии. Собирание их вместе и придание им государственного статуса, республиканского статуса, украинского статуса — абсолютно большевицкая проделка, в оппозиции которой мы оказываемся, устраивая вторжение на украинский «материк».
И десоветизация, отрицание советской власти и всех ее решений оказывается необходимым инструментом объяснения российского присутствия на Украине. «Мы не признаем Советскую Власть, мы не признаем решений советской власти, и так как ваша „Украина“ целиком и полностью создана советской властью, то мы не признаем вас и забираем наши исконные, досоветские земли Новороссии» (термин, в СССР в принципе не использовавшийся). С советской точки зрения невозможно объяснить, почему РСФСР нападает на УССР и отщипывает от нее какие-то куски вопреки решениям Верховного Совета СССР.
При этом дальнейшее российское вторжение на Украину — вопрос не империализма, но геополитической необходимости. Мы действительно сплотили украинскую нацию отбором Крыма. Мы отобрали миллион с лишним самого лояльного пророссийского электората, лишив электоральной устойчивости восток Украины. Мы обеспечили долговременное стратегическое преобладание антироссийских сил, полностью уничтожив всю накопленную
российскую soft power (все разговоры о дружбе с Россией будут забиваться логичным: «Россия отобрала у нас территории, это враги»). В среднесрочной перспективе ни один пророссийский кандидат не имеет шансов на Украине, как в силу антироссийских настроений (получивших железобетонный фундамент), так и в силу недостаточной численности восточного прорусского электората, лишившегося миллиона крымских избирателей. Возвращение Крыма в значительной степени ликвидировало знаменитый украинский внутренний раскол.
Поэтому сейчас мы имеем на нашей незащищенной западной границе абсолютно антирусское 40-ка миллионное государство, которое будет стараться всеми правдами и неправдами влезть в ЕС и НАТО, строить дееспособную армию и стремиться заключать максимальное число
антиросийских союзов и пактов, также добившись максимальной
экономической независимости от России. Государство, чей и так антирусский национальный миф наконец получил абсолютное подтверждение, абсолютное обоснование — в отличие от рассказов про «древних укров» и «героя Мазепу», с «МОСКАЛИ ЗАБРАЛИ КРЫМ» не поспоришь и даже особо не посмеешься. Новые поколения украинцев будут воспитываться с мыслью о Крымской реконкисте, примерно как французы десятилетиями воспитывались с мыслью о возвращении Эльзаса и Лотарингии. Украина, накачанная западными кредитами и военными технологиями, естественным образом становится
антироссийским лидером постсоветского пространства, готовым объединить всех, недовольных Москвой, одновременно служа идеальным проводником западного давления на Россию.
(Продолжение следует)
Тогда продолжаем...
ЕГОР...
Раздел Украины: геополитический
императив новой внешней политики РФ
26 марта 2014 г.
А ведь сейчас, со всем этим украинским кризисом, самое время для десоветизации. Последняя попытка десоветизации РФ была предпринята в 2010 году, в медведевские времена, и в общем и целом провалилась, поскольку промедведевские либералы не смогли внятно объяснить, чем им мешает советское прошлое. Сейчас же вопрос советского прошлого из области идеологических дискуссий перешел в область практическую — мы отобрали у УССР Крым, переданный ей советским руководством в 1954 году. Мы прямо и недвусмысленно выступили против политики Партии и Правительства, показав, что не считаем легитимными решения советской власти. Мы атаковали Советский Союз.
Более того, дальнейшее вторжение на Украину и ее расчленение, уничтожение УССР поставит под удар саму систему Советских Социалистических Республик, из которых и состоял покойный Союз. Отрицание территориальной целостности Украины, отрицание легитимности существования Украины и включения в ее состав Новороссии органично отсылает нас в дореволюционные времена, поскольку во времена Империи на территории Украины были лишь стандартные, точно такие же, как и в центральной России,
губернии. Собирание их вместе и придание им государственного статуса, республиканского статуса, украинского статуса — абсолютно большевицкая проделка, в оппозиции которой мы оказываемся, устраивая вторжение на украинский «материк».
И десоветизация, отрицание советской власти и всех ее решений оказывается необходимым инструментом объяснения российского присутствия на Украине. «Мы не признаем Советскую Власть, мы не признаем решений советской власти, и так как ваша „Украина“ целиком и полностью создана советской властью, то мы не признаем вас и забираем наши исконные, досоветские земли Новороссии» (термин, в СССР в принципе не использовавшийся). С советской точки зрения невозможно объяснить, почему РСФСР нападает на УССР и отщипывает от нее какие-то куски вопреки решениям Верховного Совета СССР.
При этом дальнейшее российское вторжение на Украину — вопрос не империализма, но геополитической необходимости. Мы действительно сплотили украинскую нацию отбором Крыма. Мы отобрали миллион с лишним самого лояльного пророссийского электората, лишив электоральной устойчивости восток Украины. Мы обеспечили долговременное стратегическое преобладание антироссийских сил, полностью уничтожив всю накопленную
российскую soft power (все разговоры о дружбе с Россией будут забиваться логичным: «Россия отобрала у нас территории, это враги»). В среднесрочной перспективе ни один пророссийский кандидат не имеет шансов на Украине, как в силу антироссийских настроений (получивших железобетонный фундамент), так и в силу недостаточной численности восточного прорусского электората, лишившегося миллиона крымских избирателей. Возвращение Крыма в значительной степени ликвидировало знаменитый украинский внутренний раскол.
Поэтому сейчас мы имеем на нашей незащищенной западной границе абсолютно антирусское 40-ка миллионное государство, которое будет стараться всеми правдами и неправдами влезть в ЕС и НАТО, строить дееспособную армию и стремиться заключать максимальное число
антиросийских союзов и пактов, также добившись максимальной
экономической независимости от России. Государство, чей и так антирусский национальный миф наконец получил абсолютное подтверждение, абсолютное обоснование — в отличие от рассказов про «древних укров» и «героя Мазепу», с «МОСКАЛИ ЗАБРАЛИ КРЫМ» не поспоришь и даже особо не посмеешься. Новые поколения украинцев будут воспитываться с мыслью о Крымской реконкисте, примерно как французы десятилетиями воспитывались с мыслью о возвращении Эльзаса и Лотарингии. Украина, накачанная западными кредитами и военными технологиями, естественным образом становится
антироссийским лидером постсоветского пространства, готовым объединить всех, недовольных Москвой, одновременно служа идеальным проводником западного давления на Россию.
(Продолжение следует)
(Продолжение)
Украина хотела стать им и раньше, но не хватало внутреннего единства,
мобилизации, всем было понятно, что под рассказы про Голодомор людей на серьезную конфронтацию (хотя бы экономическую) не погонишь. Крым же станет той идеальной точкой украинской мобилизации, той сверхцелью украинской нации, придающий смысл ее существованию и борьбе, и позволяющий бороться с Россией не исподтишка и с подхихиком, а всерьез, с размахом, чувствуя себя в своем праве. Украинская нация и украинская государство все никак не могли сформироваться — и с Крымом мы наконец добавили финальный компонент, реального общего врага и реальную общую
утрату, что ускорит формирование украинцев в десятки раз.
Поэтому нам остается лишь последовать известному совету Маккиавели: «Людей следует либо ласкать, либо изничтожать, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое — не может; из чего следует, что наносимую человеку обиду надо рассчитать так, чтобы не бояться мести».
Крым — малое зло. За него можно отомстить. Следовательно, нам надо добить Украину, введя войска на восток, чтобы мстить было больше некому, а действительно проявившаяся в эти дни украинская нация была уничтожена в зародыше. Аннексия Новороссии. Передача под протекторат НАТО Галиции. Буферное государство в центральных регионах. Любые политические издержки будут меньше, чем проблемы, которые возникнут через 10 лет, когда выжившая Украина отойдет, отстроится и начнет мстить. На постсоветском пространстве
есть только один потенциальный лидер кроме России — Украина, и после нанесенного оскорбления мы не можем позволить ей жить. Это вопрос уже не Путина и всей его клики (к моменту восстановления Украины они перемрут), это вопрос нашего будущего и будущего наших детей. Через 20 лет путинизм будет историей. А Украина — тут, под боком, живая, злая, алчущая крови. Французы готовились мстить немцам 40 лет — и в итоге отомстили. Украинский вопрос по масштабу своих последствий выходит за рамки жизни правящего
сейчас Россией класса. И решать его надо так:
С точки зрения идеологии оформить раздел Украины мы можем только
десоветизацией, «возвращением естественного дореволюционного порядка вещей». Атака Авакова на «Правый сектор» показывает, что в ближайшем будущем карта «бандеровцев» окончательно отыграет, сложно обзывать «бандеровцами» людей, которые убивают ультраправых без суда и следствия (Музычко). Хунта в Киеве взяла курс на смягчение своего имиджа, после разгрома «Правого сектора» обвинения в нацизме потеряют даже остатки правдоподобия. Антиамериканизм же и борьба с Европой не могут объяснить,
почему мы занимаем Новороссию.
Раздел Украины (являющийся на данный момент главным приоритетом всей российской внешней политики) можно оформить только через обращение к Исторической России и отрицание легитимности советской власти и, соответственно, установленных ею границ УССР. Настало наше время валить памятники Ленину, чтобы из этих поваленных памятников мостить шоссе на Киев для наших танков.
Путин не «подарил нам Крым». Путин подарил нам врага, врага абсолютного и непримиримого, и все, что нам остается — это признать реальность и уничтожить украинское государство здесь и сейчас, пока оно слабое и недееспособное, не имеющее гарантий от Западного Мира. Украинцы не забудут. Украинцы не простят.
Если мы не добьем Украину сейчас, нас будут проклинать наши дети и внуки.
Украина хотела стать им и раньше, но не хватало внутреннего единства,
мобилизации, всем было понятно, что под рассказы про Голодомор людей на серьезную конфронтацию (хотя бы экономическую) не погонишь. Крым же станет той идеальной точкой украинской мобилизации, той сверхцелью украинской нации, придающий смысл ее существованию и борьбе, и позволяющий бороться с Россией не исподтишка и с подхихиком, а всерьез, с размахом, чувствуя себя в своем праве. Украинская нация и украинская государство все никак не могли сформироваться — и с Крымом мы наконец добавили финальный компонент, реального общего врага и реальную общую
утрату, что ускорит формирование украинцев в десятки раз.
Поэтому нам остается лишь последовать известному совету Маккиавели: «Людей следует либо ласкать, либо изничтожать, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое — не может; из чего следует, что наносимую человеку обиду надо рассчитать так, чтобы не бояться мести».
Крым — малое зло. За него можно отомстить. Следовательно, нам надо добить Украину, введя войска на восток, чтобы мстить было больше некому, а действительно проявившаяся в эти дни украинская нация была уничтожена в зародыше. Аннексия Новороссии. Передача под протекторат НАТО Галиции. Буферное государство в центральных регионах. Любые политические издержки будут меньше, чем проблемы, которые возникнут через 10 лет, когда выжившая Украина отойдет, отстроится и начнет мстить. На постсоветском пространстве
есть только один потенциальный лидер кроме России — Украина, и после нанесенного оскорбления мы не можем позволить ей жить. Это вопрос уже не Путина и всей его клики (к моменту восстановления Украины они перемрут), это вопрос нашего будущего и будущего наших детей. Через 20 лет путинизм будет историей. А Украина — тут, под боком, живая, злая, алчущая крови. Французы готовились мстить немцам 40 лет — и в итоге отомстили. Украинский вопрос по масштабу своих последствий выходит за рамки жизни правящего
сейчас Россией класса. И решать его надо так:
С точки зрения идеологии оформить раздел Украины мы можем только
десоветизацией, «возвращением естественного дореволюционного порядка вещей». Атака Авакова на «Правый сектор» показывает, что в ближайшем будущем карта «бандеровцев» окончательно отыграет, сложно обзывать «бандеровцами» людей, которые убивают ультраправых без суда и следствия (Музычко). Хунта в Киеве взяла курс на смягчение своего имиджа, после разгрома «Правого сектора» обвинения в нацизме потеряют даже остатки правдоподобия. Антиамериканизм же и борьба с Европой не могут объяснить,
почему мы занимаем Новороссию.
Раздел Украины (являющийся на данный момент главным приоритетом всей российской внешней политики) можно оформить только через обращение к Исторической России и отрицание легитимности советской власти и, соответственно, установленных ею границ УССР. Настало наше время валить памятники Ленину, чтобы из этих поваленных памятников мостить шоссе на Киев для наших танков.
Путин не «подарил нам Крым». Путин подарил нам врага, врага абсолютного и непримиримого, и все, что нам остается — это признать реальность и уничтожить украинское государство здесь и сейчас, пока оно слабое и недееспособное, не имеющее гарантий от Западного Мира. Украинцы не забудут. Украинцы не простят.
Если мы не добьем Украину сейчас, нас будут проклинать наши дети и внуки.
ЕГОР...
Моя бабушка утюг, мой папа — динозавр.
Какой я национальности?
5 марта 2015
Читатели на удивление продолжают обсуждать, является ли вопрос крови важным при определении принадлежности к русской нации. На удивление, потому что нация — общность политическая, членство
в которой есть результат сознательного выбора, тогда как общность культурно-биологическая называется «этничностью». Вы, грубо говоря, можете приехать в Америку и стать американцем русского этнического
происхождения. Или приехать в Германию и стать немцем русского этнического происхождения. Но от самого русского (или какого еще) этнического происхождения вы избавиться не можете, это
результат вашей биологической наследственности плюс воспитания вас в детстве родителями.
При этом важно понимать, что сама по себе русская этничность ни к чему не обязывает — в чем мы могли убедиться на примере Украинской войны, когда миллионы этнических русских выбрали украинскую
политическую нацию и даже стали воевать за эту политическую нацию с другими этническими русскими. К сожалению, в России «национальность» и «этничность» смешивают в одно понятие, в результате чего начинаются безумные дискуссии о том, кого с каким процентом крови считать русским. Пушкин, дескать,
— негр, потому что у него 1/8 негритянской крови. Вся эта дискуссия идет на фоне, например, Николаевской десантной бригады, одного из самых боеспособных подразделений ВСУ, почти целиком состоящей из этнических русских, общающихся между собой на русском языке. Но воюют эти русские против нас, потому что они выбрали другую, украинскую политическую нацию, и вся их русская чистокровность им никак не помогла. Вычислять тот или иной процент крови бессмысленно: это никак не ответит на вопрос, в кого человек с этой кровью будет стрелять.
В то же время есть и другая крайность, когда говорят, что «русский — это состояние души» и это вот всё. Нет. Русская национальность — это общая культура, общий язык, общее видение прошлого и
будущего, это осознание себя частью целого с остальными членами русской нации и совместная борьба за национальные интересы. Очевидно, что у украинских русских другое видение прошлого и будущего, они не осознают себя единым целым с большинством русской нации и борются за противоположные нам национальные интересы (i.e. украинизацию Донбасса). Состояние души у них при этом может быть какое угодно, но они являются целым с украинской нацией и отстаивают ее интересы. При этом отечественных либералов мы называем «многонационалами» не потому, что у них мама утюг, бабушка негр, а потому, что они сознательно и упорно борются против политической субъектности русского народа (т. е. против превращения его в русскую нацию). По тем же причинам господин Путин, будучи этнически русским, национально относится к советским, прилагая все усилия для противодействия политическому русскому национализму. По тем же причинам советский проект, отказывающий в политической субъектности русскому народу, никак не может быть назван «русским национальным» и как там еще его пытаются продать адепты СССР.
Наконец, православие никак не может служить критерием принадлежности к русской нации, поскольку те же николаевские десантники в большинстве своем — прихожане МП РПЦ, что никак не влияет на их политическую лояльность общерусскому делу.. Православие оставило большой след в нашей культуре, его нужно изучать, но сама по себе активная практика православной религии никак не равна борьбе за политическую субъектность русского народа. Напомню, что патриарх Кирилл даже не появился на церемонии возвращения Крыма, чтобы не испортить отношения с украинцами. И активная практика православия никак не приблизит нас к национальному политическому представительству, национальным СМИ и национальному капиталу (три столпа нации).
(Продолжение ниже)
Моя бабушка утюг, мой папа — динозавр.
Какой я национальности?
5 марта 2015
Читатели на удивление продолжают обсуждать, является ли вопрос крови важным при определении принадлежности к русской нации. На удивление, потому что нация — общность политическая, членство
в которой есть результат сознательного выбора, тогда как общность культурно-биологическая называется «этничностью». Вы, грубо говоря, можете приехать в Америку и стать американцем русского этнического
происхождения. Или приехать в Германию и стать немцем русского этнического происхождения. Но от самого русского (или какого еще) этнического происхождения вы избавиться не можете, это
результат вашей биологической наследственности плюс воспитания вас в детстве родителями.
При этом важно понимать, что сама по себе русская этничность ни к чему не обязывает — в чем мы могли убедиться на примере Украинской войны, когда миллионы этнических русских выбрали украинскую
политическую нацию и даже стали воевать за эту политическую нацию с другими этническими русскими. К сожалению, в России «национальность» и «этничность» смешивают в одно понятие, в результате чего начинаются безумные дискуссии о том, кого с каким процентом крови считать русским. Пушкин, дескать,
— негр, потому что у него 1/8 негритянской крови. Вся эта дискуссия идет на фоне, например, Николаевской десантной бригады, одного из самых боеспособных подразделений ВСУ, почти целиком состоящей из этнических русских, общающихся между собой на русском языке. Но воюют эти русские против нас, потому что они выбрали другую, украинскую политическую нацию, и вся их русская чистокровность им никак не помогла. Вычислять тот или иной процент крови бессмысленно: это никак не ответит на вопрос, в кого человек с этой кровью будет стрелять.
В то же время есть и другая крайность, когда говорят, что «русский — это состояние души» и это вот всё. Нет. Русская национальность — это общая культура, общий язык, общее видение прошлого и
будущего, это осознание себя частью целого с остальными членами русской нации и совместная борьба за национальные интересы. Очевидно, что у украинских русских другое видение прошлого и будущего, они не осознают себя единым целым с большинством русской нации и борются за противоположные нам национальные интересы (i.e. украинизацию Донбасса). Состояние души у них при этом может быть какое угодно, но они являются целым с украинской нацией и отстаивают ее интересы. При этом отечественных либералов мы называем «многонационалами» не потому, что у них мама утюг, бабушка негр, а потому, что они сознательно и упорно борются против политической субъектности русского народа (т. е. против превращения его в русскую нацию). По тем же причинам господин Путин, будучи этнически русским, национально относится к советским, прилагая все усилия для противодействия политическому русскому национализму. По тем же причинам советский проект, отказывающий в политической субъектности русскому народу, никак не может быть назван «русским национальным» и как там еще его пытаются продать адепты СССР.
Наконец, православие никак не может служить критерием принадлежности к русской нации, поскольку те же николаевские десантники в большинстве своем — прихожане МП РПЦ, что никак не влияет на их политическую лояльность общерусскому делу.. Православие оставило большой след в нашей культуре, его нужно изучать, но сама по себе активная практика православной религии никак не равна борьбе за политическую субъектность русского народа. Напомню, что патриарх Кирилл даже не появился на церемонии возвращения Крыма, чтобы не испортить отношения с украинцами. И активная практика православия никак не приблизит нас к национальному политическому представительству, национальным СМИ и национальному капиталу (три столпа нации).
(Продолжение ниже)
(Продолжение)
Конечно, можно сказать, что лишь малая часть русского народа борется за политическую субъектность, но это на самом деле нормально: всегда и везде проводниками национализма была национальная
интеллигенция, затем распространявшая свое видение нации на весь народ с помощью государственных институтов. Сейчас государственные институты транслируют населению советскую многонациональную духовность, прививая идею политической пассивности, поэтому в реакции населения нет ничего странного. Как нет ничего странного в этнических русских, после украинского телевизора бросающихся в бессмысленные атаки под Дебальцево на наши позиции. «Средний человек» (а это всегда и везде 90% населения) предпочитает не спорить с реальностью, а приспосабливаться к ней, и глупо ругать людей за то, что они хотят жить нормальной обывательской жизни, а не бороться с господствующими
дискурсами государства.
«Народ такой, народ сякой» — народ будет таким, каким его сделают интеллектуальные, финансовые и государственные элиты, это 5% населения максимум. Конечно, есть базовые черты национального
характера, которые не меняются столетиями, но отношение к православию, советскому периоду или там необходимость воевать за Евроукраину к ним никак не относятся. 10 лет назад русские Украины
такого и представить не могли, а сейчас бегут на наши пулеметы как миленькие, потому что украинская национальная интеллигенция им протранслировала другие смыслы. Психика большинства очень подвижна, устойчивые взгляды всегда и везде имеет лишь небольшой процент населения, и задача национальной интеллигенции не ныть про «народ такой, народ сякой», а формировать и внедрять смыслы, борясь за народную душу с любителями Милонова и Сталина.
Итого: к русской нации относится всякий, кто говорит и думает на русском языке, посвящен в основы русской культуры на уровне 9 классов школы, обладает общим с другими русскими видением
прошлого и будущего и борется (или хотя бы поддерживает борьбу) за политическую субъектность русского народа. Принадлежность к русской нации накладывает известные ограничения — например, русский националист не может выступать за дерусификацию или политическое господство другой нации, не может выступать
за уничтожение политической субъектности русского народа (ради Великой Империи, СССР 2.0, etc), не может превозносить периоды истории, когда русский народ был политической субъектности лишен.
К русской этничности (или народности) относится всякий, кто рожден русскими родителями и посвящен в начатки русской культуры на уровне детского сада. Принадлежность к русской народности никак
не мешает напялить балаклаву,, организовать батальон «Донбасс» и весело-задорно убивать других русских ради кружевных трусиков и ЕС.
Конечно, можно сказать, что лишь малая часть русского народа борется за политическую субъектность, но это на самом деле нормально: всегда и везде проводниками национализма была национальная
интеллигенция, затем распространявшая свое видение нации на весь народ с помощью государственных институтов. Сейчас государственные институты транслируют населению советскую многонациональную духовность, прививая идею политической пассивности, поэтому в реакции населения нет ничего странного. Как нет ничего странного в этнических русских, после украинского телевизора бросающихся в бессмысленные атаки под Дебальцево на наши позиции. «Средний человек» (а это всегда и везде 90% населения) предпочитает не спорить с реальностью, а приспосабливаться к ней, и глупо ругать людей за то, что они хотят жить нормальной обывательской жизни, а не бороться с господствующими
дискурсами государства.
«Народ такой, народ сякой» — народ будет таким, каким его сделают интеллектуальные, финансовые и государственные элиты, это 5% населения максимум. Конечно, есть базовые черты национального
характера, которые не меняются столетиями, но отношение к православию, советскому периоду или там необходимость воевать за Евроукраину к ним никак не относятся. 10 лет назад русские Украины
такого и представить не могли, а сейчас бегут на наши пулеметы как миленькие, потому что украинская национальная интеллигенция им протранслировала другие смыслы. Психика большинства очень подвижна, устойчивые взгляды всегда и везде имеет лишь небольшой процент населения, и задача национальной интеллигенции не ныть про «народ такой, народ сякой», а формировать и внедрять смыслы, борясь за народную душу с любителями Милонова и Сталина.
Итого: к русской нации относится всякий, кто говорит и думает на русском языке, посвящен в основы русской культуры на уровне 9 классов школы, обладает общим с другими русскими видением
прошлого и будущего и борется (или хотя бы поддерживает борьбу) за политическую субъектность русского народа. Принадлежность к русской нации накладывает известные ограничения — например, русский националист не может выступать за дерусификацию или политическое господство другой нации, не может выступать
за уничтожение политической субъектности русского народа (ради Великой Империи, СССР 2.0, etc), не может превозносить периоды истории, когда русский народ был политической субъектности лишен.
К русской этничности (или народности) относится всякий, кто рожден русскими родителями и посвящен в начатки русской культуры на уровне детского сада. Принадлежность к русской народности никак
не мешает напялить балаклаву,, организовать батальон «Донбасс» и весело-задорно убивать других русских ради кружевных трусиков и ЕС.