“Право на жизнь. История смертной казни”, Тамара Эйдельман*: волатильные причины для казни, благо группы против блага человека и ошибки судопроизводства

...если все, кто участвует в узаконенном убийстве, просто шестеренки огромной карательной машины, то кем тогда становится человек, которого движения множества шестеренок неумолимо приближает к смерти?

Продолжаю свою трилогию прекрасных инагнеток. На этот раз будет про книгу “Право на жизнь” Тамары Натановны Эйдельман, некоторые функции которой тоже, оказывается, считаются инагентскими.

Каждый раз, слушая лекции Т. Н. на ютюбе, я с горечью вспоминаю своих учителей истории, которые что-то невнятно бубнили и даже не пытались пробудить хоть какой-то интерес к своему предмету. Но потом я радуюсь тому, что есть Т. Н. и есть интернет — это ли не жизнь?
⬇️

Минюст РФ считает Тамару Эйдельман иностранным агентом

Именно о ней книга, о жизни, как можно догадаться из названия. Конкретнее, она о том, как в какой-то момент человек решил, что он может отнимать то, что дала природа или высшие силы (смотря кто как считает).

Когда мы говорим о животном мире, преднамеренное убийство кажется какой-то дикостью. Сложно представить, что, например, жираф будет затевать что-то такое против другого жирафа. Ладно, они травоядные, но даже хищники ведут себя так только в мультиках, типа “Короля льва”. Люди же казнили других людей по разным причинам: жертвоприношение злому богу, отмщение за то, что он сам кого-то убил, наказание за проступок, назидание другим, чтобы не повадно было. Поводов, если хочется совершить казнь, можно найти много.

Кроме поводов есть еще законность. Когда люди начали писать своды правил, по которым они живут, и подчиняться им, они туда включали и причины для казней. И тут начинается самое интересное: в разные времена и на разных территориях казнили за разное. В Англии, например,поводом для публичной казни когда-то было воровство. Частная собственность и владение вещью были перед законом важнее жизни.

Причины, по которым общество решало забрать силой жизнь его члена, не стабильны. Совсем недавно супружеская измена вела на виселицу, а сейчас может даже не стать поводом для развода. Отсюда вопрос: если сегодня мы считаем какой-то поступок прямой дорогой на эшафот, где гарантия, что завтра мы не перестанем так считать? Что тогда делать с теми, кто был казнен вчера? Уже ничего. В этом и есть весь ужас смерти — после нее нет шанса что-то изменить.

Еще одна мысль книги, которая кажется особенно важной, такая: казни чаще практикуют или практиковали там, где коллективное преобладает над индивидуальным. Если на вершине ценностей стоит государство, система, клан или любое другое объединение, то его защита от индивидов становится важнее, чем сохранность каждого конкретного индивида. Если человек вредит государству, или этому государству так просто показалось, то милости просим на электрический стул. Отсюда второй вопрос: а что такое вред общему? Да все что угодно, от того же воровства до страшного слова “шпионаж”. Напомню, что в СССР таким преступлением считался, например, отъезд в другую страну на ПМЖ.

Третья же мысль проста и до безобразия очевидная: ошибки неизбежны. Даже в современной системе правосудия, на службе у которой есть и криминалисты, и прочие профессионалы, ошибки неизбежны. Каждый год мы слышим истории, как из заключения выходят люди, которых осудили несправедливо, и качаем головой, мол, столько лет человек потерял. И здесь третий вопрос: да, это ужасно, но если бы человек потерял не годы, а голову?

Т. Н. не дает ответов и не занимается морализаторством. Она просто рассказывает о том, как это было в разные времена, в том числе первобытные. И когда она ссылается на общество охотников и собирателей, рассказывая о казнях в их социуме, невольно кажется, что есть что-то неправильное в том, что мы до сих пор, при нашем прогрессе и мире модерна, а то и постмодерна, несем с собой практики наших предков.

Минюст РФ считает Тамару Эйдельман иностранным агентом

“Опасные советские вещи”, Александра Архипова* и Анна Кирзюк: не так важно что рассказывают, важно кто рассказывает

Вместо того чтобы приписывать легенде те или иные функции, следует спросить у самих носителей — зачем они ее рассказывают и слушают.

Последняя в списке, но не по значению, моего запойного чтения нонфикшена от инагенток — книга “Опасные советские вещи”, которую написала антрополог Александра Архипова* (тоже выполняющая какие-то функции инагента) в соавторстве с антропологом же Анной Кирзюк. В своем научно-исследовательском труде они проследили, как в СССР возникали разные, порой довольно иррациональные страхи, из-за чего они возникали и как трансформировались в городские легенды.
⬇️
Минюст РФ считает Александру Архипову иностранным агентом

Начну с того, что легенду о китайском ковре я впервые услышала в фильме “Даун Хаус” и наивно все это время думала, что она — плод воображения сценаристов:

Ох Китай — это прямо дичь какая то! В мою молодость цыгане на рынке продавали китайские ковры, их домой приносишь, вешаешь на стену. Днем вроде ничего, а ночью ковер зеленым начинал искриться и на нем портрет Мао Цзедуна в гробу появлялся. Такие вот традиции!

Оказывается, такая легенда ходила по просторам СССР. Дело в том, что в союзе я прожила ровно три года (здесь должна быть шутка о том, что это были лучшие годы моей жизни, когда меня кормили, мыли, давали спать сколько хочется и тд, но ее не будет, потому что она совершенно не смешная) и многие городские легенды той уж несуществующей страны до меня не дошли. Некоторые просто потеряли актуальность. Например, в СССР из-за того, что жвачку было не достать, ей приписывали всякие смертельные свойства, и брать ее из рук иностранцев, которые эту гадость в страну и завозили, запрещалось. В 90-ые такие истории оказались неактуальными, жвачку жевали все. Мифы о том, что импортные джинсы могли быть намазаны какой-то инфекцией (например, сифилисом), тоже как перестали казаться правдоподобными. В джинсах ходили все, сифилисом болели немногие. Поэтому книга Архиповой* и Кирзюк таила для меня кучу интересных сюрпризов.

Главная ценность книги в том, что она не просто перечисляет страшилки, которыми пугали детей и взрослых союза. Авторы раскрывают социальные и политические подоплеки, которые могли привести к рождению городских легенд. Хороший пример — черная “волга” Берии, которая якобы колесила по улицам Москвы даже после его смерти.

В стране, где нельзя было вслух и честно высказывать свои опасения, например, за здоровье, безопасность и жизнь, которые были вполне реальными, страх находил выход в городских легендах, передаваемых из уст в уста. Они выполняли предупреждающую функцию. Но, чтобы легенда пошла в мир, ей нужны носители. В этом плане она напоминает вирус. Только в отличие от человека, который может и не подозревать, что является заразным, пересказчик городской легенды или страшилки делает осознанный выбор. Он не прерывает эту цепочку на себе, а переносит историю дальше, на соседа, коллегу или родственника.

Именно причины, которые заставляли людей делиться городскими легендами об опасных вещах, стали для меня самой важной и интересной частью исследования. Этот вопрос ставится в книге вполне конкретно:

Обратите внимание: какой бы ответ мы ни получили на вопрос "почему легенда стала распространяться", мы должны смотреть не на содержание мема, а на когнитивные особенности самих носителей — почему одни заразились, а другие нет?

В отличие от описываемых легенд, многие из которых сейчас уже перешли в архив общественного сознания, этот вопрос остается актуальным. Ведь страшилки могут меняться, например, совсем недавно всех пугали “синим китом”, как и инструменты распространения, например, теперь можно делать веерную рассылку в вацапе, а основной носитель остается тот же — человек. Так что “Опасные советские вещи” еще и хорошая укол препаратом под названием “критическое мышление”, которое нужно включать каждый раз, когда хочется поделиться с кем-то очередной страшилкой об отправленных яблоках в “Ашане” или раскиданных по метро иголках со страшным вирусом.

Минюст РФ считает Александру Архипову иностранным агентом

Чуть задерживаю в этом месяце архив, но все же несу его сюда, несу! О чем же “Книжный гриб” писал ровно год назад?

▪️Делился несколькими очень хорошими историческими книгами

Составил список из 6 книг о киберпреступлениях (1 нон-фик и 5 романов)

▪️Захлебывался слюной от восторга после просмотра и прочтения “Песочного человека”

А еще настоятельно рекомендовал “Мизери” Стивена Кинга (а что делать, приходится перечитывать старое у него), “Вечер и утро” Кен Фоллет (о рубеже X и XI веков на острове, который ныне известен как “Великобритания”) и “Теннисные мячики небес” Стивена Фрая (пародия на “Графа Монте-Кристо).

Друзья, среди вас есть книжные блогеры? Конечно, есть! Если ваш блог старше 6 месяцев, то подавайте заявку на участие в шестом сезоне премии “_Литблог”. Я в прошлом году вошла в шорт-лист премии, чему радуюсь до сих пор.

Подать заявку просто: надо заполнить небольшую анкету и прислать 3 рецензии на книжные новинки. Один из текстов нужно посвятить кому-то из финалистов 2022 или 2023 года любой национальной литпремии (“Большая книга”, “Лицей”, “Книгуру”). Общий объем рецензий — до 15 000 знаков.

Времени у вас до 15 октября. Вся информация по ссылке ниже, там же и анкета для заявки

https://mnogobukv.hse.ru/news/851499477.html

После трех замечательных книг о политике, казнях и городских легендах я продолжила запойное чтение нонфика книгой о… пэнисах. Претензия к книге одна: слишком мало картинок

#нонфик #научпоп #биология

Это, конечно же, ничего не значит и на решение комитета не влияет, но все же… На прошлой неделе букмейкеры обнародовали свои предсказания, кто в 2023 году получит Нобеля по литературе (который будет вручаться в октябре).

Итак, на самом-самом верху списка знакомое лицо Харуки Мураками. Живому классику из Японии пророчат Нобеля с 2007 года, но все никак. Слухи ходят, что так происходит из-за того, что Мураками своим творчеством не делает никаких резких и громких политических заявлений. Правильно, не за литературу же Нобеля по литературе давай, ей-богу.

Ниже писательница из Китая Цань Сюэ. На русский ее почти не переводят, пару раз номинировали на Международного Букера (последний раз в 2021), знающие люди сравнивают ее творчество с тем, что создавал Франц Кафка. Свои 50 рублей я поставила бы на нее (хотя китайский писатель совсем недавно уже получал Нобеля, имейте это ввиду, если будете делать ставки).

Дальше еще один не особо известный русскоязычному читателю австралиец Джеральд Марнейн. Ему самому 84 года, а публикуется Джеральд вот уже почти 50 лет. Справедливости ради добавлю, что и далеко не каждый англоязычный читатель знает его имя. Творчество австралийца представляет собой интересную смесь воспоминаний и полувыдуманных историй из его же жизни.

Ниже норвежец Юн Фоссе, который пишет романы, но больше известен как драматург; француз Пьер Мишон, очень серьезный писатель, который потратил 18 лет на первую книгу “Мизерные жизни”, а потом признавался, что если бы не ее успех, то быть ему бездомным; и американец Томас Пинчон, наверное, самый для нас известный из этого списка кандидат после Мураками.

Делайте ваши ставки, чтецы.

Вот и лето прошло, а, значит, пора листать календарь. Дада, вы знаете, о какой это я песне, но еще рано, только ведь 1 сентября. Пока же вспомним, что Книжный Гриб делал в августе:

▪️пытался различить всех сестер Бронте (и у него получилось)
▪️удивлялся семейной истории писательницы, создавшей Мэри Поппинс
▪️рекомендовал новинки августа
▪️читал статистику Книжной палаты за I полугодие 2023 года
▪️рассказывал любопытнейший случай, как Жуковский переводил поэму Роберта Саути
▪️восхищался Екатериной Шульман*
▪️восхищался Тамарой Эйдельман*
▪️восхищался Александрой Архиповой*
▪️читал о пенисах (пенисы разные нужны, пенисы разные важны, простите, не сдержалась)
▪️пытался угадать, на кого делать ставки в этом году на Нобеле

Минюст РФ считает Екатерину Шульман, Тамару Эйдельман и Александру Архипову иностранными агентоми

Грибу сегодня ровно 4 года!!!

Только подумайте, я даже поверить не могу, что столько лет уже держусь и не бросаю. Но это, конечно же, не моя заслуга, а только ваша. В честь этого знаменательного дня я решила вспомнить, о чем гриб писал в свою самую первую неделю.

Вот так, например, выглядел первый образец карточек с книжной инфографикой. Потом я решила завести блог в запрещенной соцсети с фотографиями и сделала карточки квадратными, чтобы там их было удобно постить. От инсты (ой, я сказала вслух это запрещенное слово, почти авада кедавра получилась) я в итоге отказалась, но карточки оставила квадратными.

Напомню самую первую цитату, появившуюся на канале. Страшно, что именно сейчас она для меня нереально актуальна. Ах да Мэри, ах да сукина дочь!

И напоследок, первой рецензией на канале стала моя реакция на книгу “Диетлэнд” Сарей Уокер. Книгу до сих пор рекомендую, а рецензия не так уж плоха для первой. И смотрите, как я заморочилась над обложкой: сама все выставила, сама сфотала, сама потом живописные печеньки умяла (правильно, книга ведь про принятие себя и прелести печенек).

В честь дня (дна?) рождения я решила еще и комментарии к постам открыть. Может, ненадолго, может, не навсегда. Посмотрим, как пойдет.

Наверное, все знают, что Соединенные Штаты Америки были основаны пуританами, и в смысле религии, и в смысле морали. Поэтому американцев так возмущает раскрепощенность европейцев, которые в некоторых частях старого света даже в общественных банях ходят голышом и все вместе, женщины с мужчинами, старики с детьми. Чего уж тут удивляться, что секса (с мягкой “е”) в книжках, по их мнению, быть не должно. Казалось бы, с момент высадки пуритан на новый континент прошло уже очень много времени, но идеи их живут.

Жить и процветать им теперь помогают еще и новые технологии, в частности ИИ. Почти в самом центре США, в штате Айова, искусственный интеллект теперь будет сам искать и банить книги, в которые есть описания секса. Вернее, он их уже нашел, аж целых 19 штук, их изъяли из библиотек для 7-12 классов и теперь ждут решения, что с ними делать.

Решения по себе ждут такие вот, например, тексты: “Цвет пурпурный” Элис Уокер, “Бегущий за ветром” Халеда Хоссейни, “Возлюбленная” Тони Моррисон, “Я знаю, отчего птица поет в клетке” Майи Анджелу и “В поисках Аляски” Джона Грина. Даже как-то жалко американских детишек, столько хороших книг забрали.

Автор текста, на который я тут ссылаюсь, даже предполагает, что дальше будет больше — как бы ни дошло до того, что ножки столов начнут прикрывать, если они покажутся кому-то (вернее, ИИ) слишком уж сексуальными. А в общем, ничего нового, очередной день, в который запрещают книги. А уж с помощью ИИ или сами справляются, не так уж важно.

Знаете, о чем мы ни разу тут, на канале, не говорили за последние полтора года? И, как я полагаю, постоянно говорим в реальной жизни? О том, какими странными бывают семьи. Ну, согласитесь, посещала вас эта мысль за этот или прошлый год и ни раз. Давайте посмотрим, какими необычными бывают семьи в книгах. Вот вам целых 10 примеров из литературы.

https://telegra.ph/10-ochen-strannyh-semej-v-literature-08-29