Аллу Борисовну с юбилеем!

Всё пройдёт, как страшный сон из сериала "Морозко" (в который я незаметно для себя влюбился)🕊

​​Письмо Энтони Хопкинса Брайану Крэнстону после просмотра сериала "Во все тяжкие":

Дорогой мистер Крэнстон,

Я только что закончил марафон просмотра сериала "BREAKING BAD" - от первой серии первого сезона до последних восьми серий шестого сезона. В общей сложности это две недели просмотра. Я никогда не смотрел ничего подобного. Блестяще! Ваша игра в роли Уолтера Уайта была лучшей из всех, которые я когда-либо видел.

Я знаю, что в этом бизнесе так много пустых звуков и отвратительного дерьма, и я вроде как потерял веру во что-либо. Но эта ваша работа впечатляет - совершенно потрясающе. Что еще более необычно, так это сила каждого участника всей постановки. Сколько это было? Пять или шесть лет работы? То, как продюсеры (и вы в том числе), сценаристы, режиссеры, операторы... каждый отдел - кастинг и т.д.... сумели сохранить дисциплину и контроль от начала и до конца, просто потрясает.

Из того, что начиналось как черная комедия, превратилось в лабиринт крови, разрушения и ада. Это было похоже на великую якобинскую, шекспировскую или греческую трагедию.

Если у вас когда-нибудь будет возможность - передайте мое восхищение всем - Анне Ганн, Дину Норрису, Аарону Полу, Бетси Брандт, АрДжею Митте, Бобу Оденкирку, Джонатану Бэнксу, Стивену Майклу Кесаде - все - все дали мастер-классы исполнения... Список бесконечен.

Спасибо. Такая работа/артистизм - редкость, и когда, время от времени, они встречаются, как в этой эпической работе, это возвращает уверенность. Вы и все актеры - лучшие актеры, которых я когда-либо видел. Это может показаться, что вы набрали полные легкие дыма. Но это не так. Сейчас в Малибу почти полночь, и я почувствовал себя обязанным написать это письмо.

Мои поздравления и глубочайшее уважение. Вы действительно великий, великий актер.

С наилучшими пожеланиями,
Тони Хопкинс

«Кадавры»

Это канал о кино, я помню. Но хочу здесь оставить пару слов о книге, потому что чтение — это тоже своего рода смотрение, только не вовне, а вовнутрь, в калейдоскоп оформленных воображением картинок.

«Кадавры» — третий роман Алексея Поляринова, но первый, который я у него читаю. Прежде я была знакома с его творчеством по касательной, через 66-е рукопожатие, но оценила отличный перевод «Однажды в Голливуде» Квентина Тарантино. Плюс ко всему Поляринов знаменит тем, что перевел первую сотню страниц «Бесконечной шутки» Дэвида Фостера Уоллеса.

Третий роман он писал уже в эмиграции, и в нем это отлично, пронзительно, но умеренно и не белопальтово чувствуется.

«Кадавры» — история растянутого во времени конца света. Но не всего света, а его определенной территории. Действие разворачивается на юге России, отчего получается такая особая южная готика с хорошо знакомым соотечественнику культурным кодом в ядре.

Брат и сестра, Матвей и Даша, колесят на «Ниве» по Краснодарскому краю и Ставрополью в поисках кадавров — ниоткуда взявшихся в 2000-х мертвых детей, словно соляные столбы торчащих в разных уголках страны. Даша собирает о них данные для института, а Матвей выступает фиксером. Когда читаешь об их поездке, в голове прокручивается роуд-муви. Да так выразительно, что порой приближаешься к шоковому состоянию от «увиденного». Конечно, не только из-за образности и превосходной стилистики. Поляринов вырисовывает альтернативную реальность, близкую к Оруэллу и… Гарленду. По сути, Алексей Поляринов — это наш Алекс Гарленд: вспомните «Пляж», «Аннигиляцию» и (если успели посмотреть) «Civil War», и поймете, какой вайб у «Кадавров».

Историю Матвея и Даши разбавляют выдержки из научных статей, газетные заметки и записи бесед с очевидцами. Они объясняют, как именно люди научились жить рядом с мертвыми детьми, но не объясняют, почему: ответ на этот вопрос не могут найти ни психологи, ни политологи.

А еще разбавляют воспоминания Даши об их с Матвеем детстве в Пятигорске. Неоднородном детстве: то нищем, то сытом, в окружении заброшек и бюветов с вонючей водой. На момент научной экспедиции им обоим за 40, у них по-своему поломанные жизни, непережитые детские обиды друг на друга, ворох болячек и проблем. Их сложные, глубокие отношения, в которых привязанность, доверие, любовь и отвращение переплетены крепким узлом, отражают окружающую картину мира: отношение людей друг к другу, к своим детям и родителям, со своим государством и с внешним, почти запрещенным уже миром.

Эти загадочные страшные мертвые дети, которых никак не удалить с карты, которые молчаливо и истуканно мстят, выбрасывая ядовитую соль в почву, не реагируют ни на жестокость, ни на жалость — они просто данность. Не зло и не добро. Конец света. Эти загадочные жизни Матвея и Даши — пресловутый миг между прошлым и будущим, только без надежды.

«Кадавры» никакой надежды не содержат, ни грамма. Это разрывающая душу антиутопия, опасно прозрачная метафора и острое замечание. Рекомендую почитать или послушать (на Букмейте великолепная аудиоверсия).

#обозрела

По каким принципам отечественные прокатчики отбирают американское кино для российского зрителя. Пример "Падения империи" Алекса Гарленда:

Молодежь следит за проектами A24, ей было интересно увидеть мир, в котором на территории Соединенных Штатов идет война. Для интеллектуальной публики были важны режиссер и возможность подискутировать о причинах, итогах, смыслах. Аудитория 35–45 лет вспоминала фразу из БРАТА «скоро вашей Америке кирдык» и хотела посмотреть на это.

Источник

🤌🤌🤌

Вывернувшийся наизнанку ради всего фильма Вагнер Моура, глядя на эффект от 5 минут экранного времени Племонса:

Три последних яйца в твоем пустом холодильнике

Я умываю руки

https://tttttt.me/FBChu/37981

Если даже Квентин Тарантино может бросить фильм, который собирался снять и о котором рассказал всему миру, значит, и ты можешь бросить этот дурацкий таск.

В честь выхода книги Владимира Кочаряна «Якутское кино. Путь самоопределения» в музее «Гараж» в Москве 19, 20 и 21 апреля состоятся показы якутских фильмов.

Билеты

Гильермо дель Торо о Хаяо Миядзаки: «Он — самый влиятельный режиссер анимации в истории и один из десяти моих самых любимых рассказчиков во всей аудиовизуальной среде. Работы Миядзаки вызывают редкую дрожь узнавания красоты, которая невозможна в реальном мире, и вместе с тем он жестокий реалист в отношении жадности, войны и человеческой ярости».

83-летнего японского аниматора включили в список 100 влиятельных людей по версии Times, и это хороший повод напомнить о важном списке всего лучшего у его студии Ghibli.