(Для хорватского журнала писал шесть лет назад):
Сегодня мало кто понимает реальное беспрецедентное историческое значение Второй мировой войны для России. Семьдесят лет советской истории — жесточайшая террористическая диктатура партии большевиков и ее репрессивного аппарата. Советский режим был бесчеловечен и лжив. Люди, лишенные не только большей части гражданских прав, но часто и элементарных бытовых удобств, каждый день слышали по радио и от своих вождей, что живут в самом счастливом и справедливом обществе. Двоемыслие, несоответствие между реальностью и словами, на протяжении десятилетий было обязательным свойством советского общества, изолированного от всего остального мира.
И только война, только четыре года из семидесяти — удивительное исключение из всех правил советской истории, программный сбой. Да, война была трагедией и катастрофой, но при этом она же была настоящим светлым пятном даже для тех, кто никогда бы не решился сказать об этом вслух.
На четыре года прервалось и рабство, и двоемыслие. Вчера ты — бесправный колхозник или строитель, за порцию баланды сооружающий очередную «стройку коммунизма». Сегодня ты — солдат, честно сражающийся с самым настоящим мировым злом. Вчера партия за тебя решала, что такое добро, и что такое зло, а сегодня ты воюешь на стороне Англии и Америки. Вчера тебе назначали во враги твоих знакомых, родственников и соседей, за которым по ночам приезжала машина из тайной полиции и увозила их в Гулаг, сегодня твой враг — не придуманный, а самый настоящий чужеземный захватчик, несущий на твою землю смерть и разрушения. Вчера ты был винтиком в огромном бесчеловечном механизме, а сегодня ты — личность, от выбора которой в каждую минуту зависит и собственная судьба, и судьба страны, и даже человечества.
Четыре года войны на советском фронте парадоксальным образом стали четырьмя годами максимальной для советского режима правды, свободы и справедливости. Война унесла миллионы жизней, но она же стала единственным светлым пятном для десятков миллионов людей в их беспросветном существовании. И в послевоенные годы советская картина мира была полна лжи и недомолвок, палачи считались героями, честные люди врагами, и только воспоминание о войне, когда врагами были враги, а честные люди — честными людьми, было самым человечным и потому самым важным историческим эпизодом. Отношение к войне как к особому периоду истории — это важнейший элемент национальной самоидентификации всех бывших советских людей. Крушение коммунизма в 1991 году, обрушившее все советские ценности, никак не повлияло на ценность этой войны, более того — поскольку постсоветской России вообще не удалось создать свою национальную мифологию, то только мифология войны осталась единственной общепризнанной и бесспорной всероссийской духовной ценностью.
Сегодня мало кто понимает реальное беспрецедентное историческое значение Второй мировой войны для России. Семьдесят лет советской истории — жесточайшая террористическая диктатура партии большевиков и ее репрессивного аппарата. Советский режим был бесчеловечен и лжив. Люди, лишенные не только большей части гражданских прав, но часто и элементарных бытовых удобств, каждый день слышали по радио и от своих вождей, что живут в самом счастливом и справедливом обществе. Двоемыслие, несоответствие между реальностью и словами, на протяжении десятилетий было обязательным свойством советского общества, изолированного от всего остального мира.
И только война, только четыре года из семидесяти — удивительное исключение из всех правил советской истории, программный сбой. Да, война была трагедией и катастрофой, но при этом она же была настоящим светлым пятном даже для тех, кто никогда бы не решился сказать об этом вслух.
На четыре года прервалось и рабство, и двоемыслие. Вчера ты — бесправный колхозник или строитель, за порцию баланды сооружающий очередную «стройку коммунизма». Сегодня ты — солдат, честно сражающийся с самым настоящим мировым злом. Вчера партия за тебя решала, что такое добро, и что такое зло, а сегодня ты воюешь на стороне Англии и Америки. Вчера тебе назначали во враги твоих знакомых, родственников и соседей, за которым по ночам приезжала машина из тайной полиции и увозила их в Гулаг, сегодня твой враг — не придуманный, а самый настоящий чужеземный захватчик, несущий на твою землю смерть и разрушения. Вчера ты был винтиком в огромном бесчеловечном механизме, а сегодня ты — личность, от выбора которой в каждую минуту зависит и собственная судьба, и судьба страны, и даже человечества.
Четыре года войны на советском фронте парадоксальным образом стали четырьмя годами максимальной для советского режима правды, свободы и справедливости. Война унесла миллионы жизней, но она же стала единственным светлым пятном для десятков миллионов людей в их беспросветном существовании. И в послевоенные годы советская картина мира была полна лжи и недомолвок, палачи считались героями, честные люди врагами, и только воспоминание о войне, когда врагами были враги, а честные люди — честными людьми, было самым человечным и потому самым важным историческим эпизодом. Отношение к войне как к особому периоду истории — это важнейший элемент национальной самоидентификации всех бывших советских людей. Крушение коммунизма в 1991 году, обрушившее все советские ценности, никак не повлияло на ценность этой войны, более того — поскольку постсоветской России вообще не удалось создать свою национальную мифологию, то только мифология войны осталась единственной общепризнанной и бесспорной всероссийской духовной ценностью.
(И три года назад):
Когда-то было модно фантазировать о временах, когда «выедет к армии маршал, не видевший этой войны» – многие боялись, что со смертью последнего ветерана память о войне померкнет и растворится в каких-нибудь других, менее значительных воспоминаниях. По мере того, как 9 мая превращалось в профессиональный праздник ветеранов, эти опасения делались все более обоснованными. Можно даже предположить, что если бы не усилия власти по формированию военного культа, 9 мая уже сейчас воспринималось бы примерно так же, как воспринимается 7 ноября – спорный праздник, доставшийся в наследство от прошлого, имеющий, конечно, своих преданных поклонников, но в целом никого и никак не трогающий. Но с той же уверенностью можно предположить, что, если бы в наше время каким-нибудь чудом из семидесятых перенесся обычный человек поколения «Белорусского вокзала», читатель «лейтенантской прозы», поклонник военных песен Высоцкого, то есть носитель той культуры, в которой существовал прежний канон восприятия войны 1941–45 годов, то такой человек или не понял бы, что все нынешние песни-пляски в гимнастерках как-то связаны с той войной, или ужаснулся бы тому, во что оказалась превращена память, казавшаяся вечной.
Конструирование этого нового военного мифа и нового военного культа, разумеется, было авантюрой. Более того, эта авантюра была безнравственной по отношению к прошлому, к исторической памяти, к обществу; миллионы погибших и общенациональная травма, пережитая всего лишь несколько десятилетий назад, все-таки не очень годятся для идеологического эксперимента, какие бы цели он ни преследовал. И те первые эпизоды, в которых можно было разглядеть будущее торжество глянцево-пропагандистской версии войны – первая георгиевская ленточка, повязанная на собачий поводок или на бутылку водки, первая детская пилотка или гимнастерка, первый стикер «Можем повторить» – все это заслуживало возмущений, критики и споров. Но актуальность любого спора конечна, и если спор проигран, это тоже становится историческим фактом – уже настоящим, а не фейковым.
Само слово «победобесие» было, может быть, уместно в конце нулевых или начале десятых, когда культ только складывался, теперь же употреблять его всерьез – примерно то же самое, что и говорить «кровавый режим», то есть можно, наверное, но не поймут. Даже жалобы на школьное «письмо папе» кажутся вымученными – такие вещи могли возмущать всерьез лет пятнадцать назад, а сейчас-то чего – с этим уже выросло целое поколение, для которого путинский культ Победы по факту стал самым бесспорным и незыблемым. Чтобы оспаривать его, теперь нужно спорить не с чиновниками из РВИО, а с этим поколением, доказывая ему, что и на «Бессмертный полк» оно ходило зря, и «Спасибо деду за победу» говорило неискренне, и впустую плакало, сочиняя в четвертом классе «письмо отцу на фронт». То есть да, ничего невозможного в этом нет – оспорить можно все, и убедить людей можно в чем угодно, просто стоит понимать, что по мере того как сконструированный в нулевые новый культ врастал в общественное сознание, борьба с этим культом стала равноценна борьбе с обществом. Культ придумывали циники, но, как всегда бывает, в какой-то момент он сделался достоянием честных масс, неотъемлемой и важной частью их жизни. Поп-артисты в гимнастерках, кино типа «Мы из будущего», всякие вот эти детские ритуалы вроде пресловутых школьных писем – да, это неимоверная пошлость, но кто имеет право избавить общество от этой пошлости? Заменить «Мы из будущего» на «Прокляты и убиты» можно только насилием, и это будет огромная коллективная травма для всех, кто в последние пятнадцать лет носил георгиевские ленточки, а потом ходил на «Бессмертный полк», и выбор тут – или терпеть пошлость «победобесия», или бороться с нею, уговаривая общество травмировать себя непонятно во имя чего.
Когда-то было модно фантазировать о временах, когда «выедет к армии маршал, не видевший этой войны» – многие боялись, что со смертью последнего ветерана память о войне померкнет и растворится в каких-нибудь других, менее значительных воспоминаниях. По мере того, как 9 мая превращалось в профессиональный праздник ветеранов, эти опасения делались все более обоснованными. Можно даже предположить, что если бы не усилия власти по формированию военного культа, 9 мая уже сейчас воспринималось бы примерно так же, как воспринимается 7 ноября – спорный праздник, доставшийся в наследство от прошлого, имеющий, конечно, своих преданных поклонников, но в целом никого и никак не трогающий. Но с той же уверенностью можно предположить, что, если бы в наше время каким-нибудь чудом из семидесятых перенесся обычный человек поколения «Белорусского вокзала», читатель «лейтенантской прозы», поклонник военных песен Высоцкого, то есть носитель той культуры, в которой существовал прежний канон восприятия войны 1941–45 годов, то такой человек или не понял бы, что все нынешние песни-пляски в гимнастерках как-то связаны с той войной, или ужаснулся бы тому, во что оказалась превращена память, казавшаяся вечной.
Конструирование этого нового военного мифа и нового военного культа, разумеется, было авантюрой. Более того, эта авантюра была безнравственной по отношению к прошлому, к исторической памяти, к обществу; миллионы погибших и общенациональная травма, пережитая всего лишь несколько десятилетий назад, все-таки не очень годятся для идеологического эксперимента, какие бы цели он ни преследовал. И те первые эпизоды, в которых можно было разглядеть будущее торжество глянцево-пропагандистской версии войны – первая георгиевская ленточка, повязанная на собачий поводок или на бутылку водки, первая детская пилотка или гимнастерка, первый стикер «Можем повторить» – все это заслуживало возмущений, критики и споров. Но актуальность любого спора конечна, и если спор проигран, это тоже становится историческим фактом – уже настоящим, а не фейковым.
Само слово «победобесие» было, может быть, уместно в конце нулевых или начале десятых, когда культ только складывался, теперь же употреблять его всерьез – примерно то же самое, что и говорить «кровавый режим», то есть можно, наверное, но не поймут. Даже жалобы на школьное «письмо папе» кажутся вымученными – такие вещи могли возмущать всерьез лет пятнадцать назад, а сейчас-то чего – с этим уже выросло целое поколение, для которого путинский культ Победы по факту стал самым бесспорным и незыблемым. Чтобы оспаривать его, теперь нужно спорить не с чиновниками из РВИО, а с этим поколением, доказывая ему, что и на «Бессмертный полк» оно ходило зря, и «Спасибо деду за победу» говорило неискренне, и впустую плакало, сочиняя в четвертом классе «письмо отцу на фронт». То есть да, ничего невозможного в этом нет – оспорить можно все, и убедить людей можно в чем угодно, просто стоит понимать, что по мере того как сконструированный в нулевые новый культ врастал в общественное сознание, борьба с этим культом стала равноценна борьбе с обществом. Культ придумывали циники, но, как всегда бывает, в какой-то момент он сделался достоянием честных масс, неотъемлемой и важной частью их жизни. Поп-артисты в гимнастерках, кино типа «Мы из будущего», всякие вот эти детские ритуалы вроде пресловутых школьных писем – да, это неимоверная пошлость, но кто имеет право избавить общество от этой пошлости? Заменить «Мы из будущего» на «Прокляты и убиты» можно только насилием, и это будет огромная коллективная травма для всех, кто в последние пятнадцать лет носил георгиевские ленточки, а потом ходил на «Бессмертный полк», и выбор тут – или терпеть пошлость «победобесия», или бороться с нею, уговаривая общество травмировать себя непонятно во имя чего.
Forwarded from Колезев ☮️
Глава омского минздрава Мураховский, бывший главврач больницы, куда с отравлением попал Навальный, пропал на охоте. Ищут вторые сутки. Уехал на квадроцикле в болота и сгинул. Если не найдут живым, то даже будь это совпадение, мало кто поверит в такое стечение обстоятельств. До этого умерли два врача этой больницы — учитывая ковид и высокую смертность среди врачей, тоже вполне может быть совпадением, но идеально ложится в нарратив «убирают свидетелей», так что эта версия у публики будет очень популярна.
https://xn--r1a.website/itsmymedia/3125
https://xn--r1a.website/itsmymedia/3125
Telegram
It’s My Media
В Омской области пропал министр здравоохранения Александр Мураховский — это бывший главврач больницы, куда в августе 2020 года с отравлением попал Алексей Навальный. Он уехал с охоты на квадроцикле и исчез в болотистой местности, его ищут уже более суток.…
Forwarded from МИГ России
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Случайно нашли в интернете случайно записанное видео самого странного Дня Победы в нашей жизни - 50 лет Победы в станице Червленной, Чечня, 1995 год. Терские казаки, абреки Лабазанова, чеченские милиционеры, "федералы", ОМОНОвцы пляшут лезгинку. А вечером был салют из всех видов оружия.
Forwarded from Mash
Квадроцикл пропавшего министра Омской области Александра Мураховского нашли на болотах в лесополосе.
Транспортное средство обнаружили недалеко от деревни Поспелово в Большеуковском районе. Александра там не было. Известно, что он поехал на охоту 7 мая и пропал. Был один.
Сейчас на месте продолжают работать полиция, общественники, спасатели. Могут подключиться водолазы.
Транспортное средство обнаружили недалеко от деревни Поспелово в Большеуковском районе. Александра там не было. Известно, что он поехал на охоту 7 мая и пропал. Был один.
Сейчас на месте продолжают работать полиция, общественники, спасатели. Могут подключиться водолазы.
Forwarded from Евгений Попов
А почему эта госдеповская помойка ещё не заблокирована на территории нашей страны? Может хватит уже терпеть издевательства упырей над нашей историей и Победой Советского народа над нацизмом?
Forwarded from Readovka
Перед пропажей глава омского Минздрава по рации сообщил другим охотникам, что его квадроцикл застрял и дальше он пойдет пешком. Несколько часов назад его квадроцикл был найден на болотах.
При этом Александр Мураховский не уточнил, в какую сторону будет двигаться.
В настоящий момент в поисках чиновника участвуют свыше 60 человек, привлечена авиация.
При этом Александр Мураховский не уточнил, в какую сторону будет двигаться.
В настоящий момент в поисках чиновника участвуют свыше 60 человек, привлечена авиация.
Forwarded from ТАСС
⚡️Полиция подтверждает факт пропажи главы Минздрава Омской области Мураховского.
"8 мая 2021 года в полицию поступило сообщение о том, что в деревне Поспелово Большеуковского района Омской области 7 мая с охотбазы уехал на квадроцикле в лесной массив Мураховский А. Г., и до настоящего времени его местонахождение неизвестно", - сообщили в УМВД России по области.
"8 мая 2021 года в полицию поступило сообщение о том, что в деревне Поспелово Большеуковского района Омской области 7 мая с охотбазы уехал на квадроцикле в лесной массив Мураховский А. Г., и до настоящего времени его местонахождение неизвестно", - сообщили в УМВД России по области.
ТАСС
Умер оператор "Вокзала для двоих" и "Жестокого романса" Вадим Алисов. Ему было 80 лет.
Про него существенный факт, что его мама играла Ларису в предыдущей версии Бесприданницы в 36 году.
Forwarded from Можем объяснить
⚡️ Найден живым министр здравоохранения Омской области Александр Мураховский, сообщил «Открытым медиа» представитель поискового отряда «Лиза Алерт».
Мужчину на протяжении трех суток не могли найти в Большеуковском районе после того, как он ушел на охоту. Мураховский получил пост министра в ноябре 2020 года, до этого он был главврачом БСМП-1 Омска, где лечили после отравления Алексея Навального
@OpenMedia
Мужчину на протяжении трех суток не могли найти в Большеуковском районе после того, как он ушел на охоту. Мураховский получил пост министра в ноябре 2020 года, до этого он был главврачом БСМП-1 Омска, где лечили после отравления Алексея Навального
@OpenMedia