Ниже будет немножко грустно, немножко о смерти. И о новом сериале «Вампирах средней полосы».
Мои недавние мотания по больницам оставили в душе неизгладимый отпечаток сериального энтузиаста. Я какое-то время пыталась таскать за собой Мура, но держать его одной рукой невозможно. Вывод: деду нужны здоровые физически, но готовые ментально уехать читатели.
А пока я качала трицепс руки без катетера, пытаясь пристроиться с 2 кг муровских извращений на больничных диванах, умерла моя тетя.
Тихо, в больнице, от самой обычной ковид-диссидентской пневмонии. Это когда «обычное ОРВИ, само пройдёт» небезызвестным образом оказывается «сгорела за одну ночь». На традиционно-провинциальных похоронах безразличие работников крематория резко контрастировало с реками слёз каких-то там дальних родственников. Посидели, выпили, забыли.
И вот, из моей регулярной жизни типичной городской буржуа меня резко выкинуло во пространственно-временной анахронизм. Цветы искусственные как двадцать лет назад. Хлебушек вот так же на водку кладут. Даже атеистам. Вернувшись в больницу, обратила внимание, что цветовая палитра отделения почти не отличается от зала прощаний.
Так что, вероятно, я не вполне объективна рассуждая над творческой ценностью «Вампиров средней полосы». Потому что в первую очередь меня поразил не качественный юмор или актуальный «наш, русский саундтрек». Или достойная актерская игра. В России проблемы с эффективностью и производством, но никак не с талантом и профессионализмом. Можем ведь в этом согласиться?
Скорее я приятно удивлена, как точно творческой команде сериала удалось поймать отсталость — внешнюю и немножко внутреннюю — ближнего замкадья. Средней полосы, так сказать.
Итак, ты уже, вероятно, догадался, что вампиры лишь предлог и как такового фантастического сеттинга мы не получим? Обычный Смоленск*, наше время, зима и почти рядовая семья с дедом Славой во главе. «Опаньки для попаньки», «на кой ляд?», «спорить, что мыло жрать» и классическое «итить-твою-медь» в исполнении Стоянова приобретают характерный меметичный налёт голодного, но счастливого детства «у бабушки с дедушкой в гостях». И что важно: вместо только лишь игры в ностальгию, как допустим в недавнем полнометражном «Бате», образ деда Славы дополнен качествами уверенного и сильного патриарха, волевого и мудрогочеловека вампира. Кстати да, глубокий гуманизм в вампирском обличии — это и есть важная отличительная черта всех сериальных персонажей. Он подчеркнут в «хороших», но не показательно правильных поступках; в юморе не пошлом, но жизненном. Юмор «Вампиров..», кстати, сейчас на каждом углу сравнивают с юмором из «Что мы делаем в тени» («Реальные упыри»), с чем я соглашусь только в отношении интуитивной ламповости происходящего. В «Что мы делаем в тени» он был во многом обеспечен жанром псевдо-реалити, подглядыванием за абсурдом исподтишка, в то время как «Вампиры..» чередуют жанры: комедию, детектив и драму. Их юмор - это приятное послевкусие, но не самоцель.
Справедливости ради, стоит упомянуть, что без харизмы Стоянова очарование «Вампиров...» не сложилось бы. Его работа плюс профессионализм операторов, монтажеров, цветкора и художников-постановщиков вписали фигуру деда-древнего вампира настолько органично в антураж из пригородной двухэтажки, что я была почти уверена, что Стоянов там просто живет. Ефремов — тот, который забыл протрезветь прежде чем сесть за руль на московском шоссе, и тот, который планировался на роль деда Славы изначально — добавил бы в сериал только специфичный запах припрятанной заначки. От него, как и от «стерильных» шуток о коррупции, современный зритель устал и сериал будто знает об этом.
В совокупности осознанность «Вампиров…» лично меня и подкупила. Вселенная вампирского Смоленска могла бы вполне случится в наше время. Наивная и по-киношному нереалистичная, но вполне понятная и продуманная. Таких ещё точно не было.
*поскольку я знакома с множеством уездных городов Родины, отмечу: самое фантастическое в сериале, после вампиров — это ровные дороги.
Мои недавние мотания по больницам оставили в душе неизгладимый отпечаток сериального энтузиаста. Я какое-то время пыталась таскать за собой Мура, но держать его одной рукой невозможно. Вывод: деду нужны здоровые физически, но готовые ментально уехать читатели.
А пока я качала трицепс руки без катетера, пытаясь пристроиться с 2 кг муровских извращений на больничных диванах, умерла моя тетя.
Тихо, в больнице, от самой обычной ковид-диссидентской пневмонии. Это когда «обычное ОРВИ, само пройдёт» небезызвестным образом оказывается «сгорела за одну ночь». На традиционно-провинциальных похоронах безразличие работников крематория резко контрастировало с реками слёз каких-то там дальних родственников. Посидели, выпили, забыли.
И вот, из моей регулярной жизни типичной городской буржуа меня резко выкинуло во пространственно-временной анахронизм. Цветы искусственные как двадцать лет назад. Хлебушек вот так же на водку кладут. Даже атеистам. Вернувшись в больницу, обратила внимание, что цветовая палитра отделения почти не отличается от зала прощаний.
Так что, вероятно, я не вполне объективна рассуждая над творческой ценностью «Вампиров средней полосы». Потому что в первую очередь меня поразил не качественный юмор или актуальный «наш, русский саундтрек». Или достойная актерская игра. В России проблемы с эффективностью и производством, но никак не с талантом и профессионализмом. Можем ведь в этом согласиться?
Скорее я приятно удивлена, как точно творческой команде сериала удалось поймать отсталость — внешнюю и немножко внутреннюю — ближнего замкадья. Средней полосы, так сказать.
Итак, ты уже, вероятно, догадался, что вампиры лишь предлог и как такового фантастического сеттинга мы не получим? Обычный Смоленск*, наше время, зима и почти рядовая семья с дедом Славой во главе. «Опаньки для попаньки», «на кой ляд?», «спорить, что мыло жрать» и классическое «итить-твою-медь» в исполнении Стоянова приобретают характерный меметичный налёт голодного, но счастливого детства «у бабушки с дедушкой в гостях». И что важно: вместо только лишь игры в ностальгию, как допустим в недавнем полнометражном «Бате», образ деда Славы дополнен качествами уверенного и сильного патриарха, волевого и мудрого
Справедливости ради, стоит упомянуть, что без харизмы Стоянова очарование «Вампиров...» не сложилось бы. Его работа плюс профессионализм операторов, монтажеров, цветкора и художников-постановщиков вписали фигуру деда-древнего вампира настолько органично в антураж из пригородной двухэтажки, что я была почти уверена, что Стоянов там просто живет. Ефремов — тот, который забыл протрезветь прежде чем сесть за руль на московском шоссе, и тот, который планировался на роль деда Славы изначально — добавил бы в сериал только специфичный запах припрятанной заначки. От него, как и от «стерильных» шуток о коррупции, современный зритель устал и сериал будто знает об этом.
В совокупности осознанность «Вампиров…» лично меня и подкупила. Вселенная вампирского Смоленска могла бы вполне случится в наше время. Наивная и по-киношному нереалистичная, но вполне понятная и продуманная. Таких ещё точно не было.
*поскольку я знакома с множеством уездных городов Родины, отмечу: самое фантастическое в сериале, после вампиров — это ровные дороги.
Пост бессилия и глубокой задумчивости.
«Иерусалим» Алана Мура допёк меня как весь 2020 год. Долгий, нудный, сложный на поворотах и в прочтении, с тревожной неизвестностью где-то на краешке сознания. «Типичный Алан Мур!» - воскликнул кто-то и хочется прям вот ответить на это... А ГДЕ ТЫ РАНЬШЕ БЫЛ, А?!
Я не поступлюсь правилом писать о книгах которые не дочитала, однако, опять таки если кто-то спросит, то бросить хочется страшно.
Чувствую как сюжет впечатывает меня прямо в остатки моего эгоцентричного упрямства. Муровская манера строить повествование, словно пытка водой: медленно душит и с каждым предложением остатки кислорода и желания бороться меркнут, меркнут меркнут... Кто главный герой, зачем все это происходит и куда ведёт книга первая Я НЕ ПОНИМАЮ. Каждая глава - новые персонаж, иллюзии, пространства бытия. А иногда в течение двух(!) страниц он перечисляет кто сидит в баре и кто кому приходится родственником. Не считая прелюдии и послелюдии в томе три книги, и что-то мне подсказывает что я скорее себе руку отгрызу чем дочитаю.
И это крайне тревожно, потому что, если подойти непредвзято, в «Иерусалиме» есть абсолютно всё для удовольствия: нищие и шлюхи; путешествия в пространстве и времени, между смертью и жизнью; кровь и поэты; смерть и стильные британские акценты («Надьеюсь, вы, малечышки, вэдете себья карашо!»); район города как метафорический персонаж; Френсис Дрейк, Джон Ньютон и другие их выдающиеся собратья по значимости. Да, я, конечно, погорячилась с «удовольствием». Но вот в «Из Ада» сработало же! Возможно, это честь замысла: заставил читателя поработать художником-комиксистом, так как порой создаётся впечатление, что я читаю поток-сознания-сценарий к комиксу, а не традиционную книгу. Может какой-то бедолага возьмётся за карандаш. И ВОТКНЕТ СЕБЕ ЕГО В ГЛАЗ.
Но долго ли коротко, надо признать некий садомазохистский флёр в «Иерусалиме» есть. Я просто ссыхаюсь, двигаюсь к старости быстрее и не так легко расстаюсь с остатками сил, разума и позитива. Может быть я просто научилась в приоритеты: сложно не думать что можно успеть, пока я пробираюсь сквозь затхлый запах грязного Боро, этого едкого и мерзкого места, затерянного в пространстве и мыслях.
«Иерусалим» Алана Мура допёк меня как весь 2020 год. Долгий, нудный, сложный на поворотах и в прочтении, с тревожной неизвестностью где-то на краешке сознания. «Типичный Алан Мур!» - воскликнул кто-то и хочется прям вот ответить на это... А ГДЕ ТЫ РАНЬШЕ БЫЛ, А?!
Я не поступлюсь правилом писать о книгах которые не дочитала, однако, опять таки если кто-то спросит, то бросить хочется страшно.
Чувствую как сюжет впечатывает меня прямо в остатки моего эгоцентричного упрямства. Муровская манера строить повествование, словно пытка водой: медленно душит и с каждым предложением остатки кислорода и желания бороться меркнут, меркнут меркнут... Кто главный герой, зачем все это происходит и куда ведёт книга первая Я НЕ ПОНИМАЮ. Каждая глава - новые персонаж, иллюзии, пространства бытия. А иногда в течение двух(!) страниц он перечисляет кто сидит в баре и кто кому приходится родственником. Не считая прелюдии и послелюдии в томе три книги, и что-то мне подсказывает что я скорее себе руку отгрызу чем дочитаю.
И это крайне тревожно, потому что, если подойти непредвзято, в «Иерусалиме» есть абсолютно всё для удовольствия: нищие и шлюхи; путешествия в пространстве и времени, между смертью и жизнью; кровь и поэты; смерть и стильные британские акценты («Надьеюсь, вы, малечышки, вэдете себья карашо!»); район города как метафорический персонаж; Френсис Дрейк, Джон Ньютон и другие их выдающиеся собратья по значимости. Да, я, конечно, погорячилась с «удовольствием». Но вот в «Из Ада» сработало же! Возможно, это честь замысла: заставил читателя поработать художником-комиксистом, так как порой создаётся впечатление, что я читаю поток-сознания-сценарий к комиксу, а не традиционную книгу. Может какой-то бедолага возьмётся за карандаш. И ВОТКНЕТ СЕБЕ ЕГО В ГЛАЗ.
Но долго ли коротко, надо признать некий садомазохистский флёр в «Иерусалиме» есть. Я просто ссыхаюсь, двигаюсь к старости быстрее и не так легко расстаюсь с остатками сил, разума и позитива. Может быть я просто научилась в приоритеты: сложно не думать что можно успеть, пока я пробираюсь сквозь затхлый запах грязного Боро, этого едкого и мерзкого места, затерянного в пространстве и мыслях.