Группа американских и французских ученых обнаружила существенное снижение частоты рецидивов острого неосложненного цистита у женщин, которым было предписано увеличить суточное потребление жидкости на 1,5 л.
Исследователи из 2 американских университетов – Майями и штата Техас – совместно с французскими коллегами из университета Поля Сабатье в Тулузе на основании результатов проведенного ими исследования предлагают предельно простой и доступный метод профилактики рецидивов острого неосложненного цистита у женщин, привыкших потреблять ограниченное количество жидкости.
На протяжении 1 года наблюдалась группа женщин предменопаузального возраста численностью 140 человек.
Все участницы исследования страдали рецидивирующим циститом и в ходе опроса, проведенного перед началом исследования, сообщили, что потребляют менее 1,5 л жидкости в сутки.
Испытуемые были рандомизированы в 2 группы. Участницам из первой группы было рекомендовано повысить потребление жидкости за счет питьевой воды на 1,5 л, а женщины из контрольной группы соблюдали привычный питьевой режим.
В течение 1 года ежемесячно проводились телефонные опросы участниц относительно питьевого режима и наличия симптомов цистита.
Авторы установили, что увеличение диуреза, вызванное повышенным потреблением воды, было связано со значительным улучшением в состоянии участниц из экспериментальной группы по многим показателям:
- в течение года общее число эпизодов цистита у женщин, повысивших суточное потребление воды, были меньше на 48% по сравнению с контрольной группой (111 и 216 эпизодов соответственно);
- число курсов лечения антибиотиками по поводу цистита составило в среднем 1,8 на 1 участницу в экспериментальной группе и 3,5 в контрольной группе;
- средняя продолжительность интервала между рецидивами цистита составила 142,9 дня в экспериментальной группе и 85,2 дня в группе контроля.
Исследователи из 2 американских университетов – Майями и штата Техас – совместно с французскими коллегами из университета Поля Сабатье в Тулузе на основании результатов проведенного ими исследования предлагают предельно простой и доступный метод профилактики рецидивов острого неосложненного цистита у женщин, привыкших потреблять ограниченное количество жидкости.
На протяжении 1 года наблюдалась группа женщин предменопаузального возраста численностью 140 человек.
Все участницы исследования страдали рецидивирующим циститом и в ходе опроса, проведенного перед началом исследования, сообщили, что потребляют менее 1,5 л жидкости в сутки.
Испытуемые были рандомизированы в 2 группы. Участницам из первой группы было рекомендовано повысить потребление жидкости за счет питьевой воды на 1,5 л, а женщины из контрольной группы соблюдали привычный питьевой режим.
В течение 1 года ежемесячно проводились телефонные опросы участниц относительно питьевого режима и наличия симптомов цистита.
Авторы установили, что увеличение диуреза, вызванное повышенным потреблением воды, было связано со значительным улучшением в состоянии участниц из экспериментальной группы по многим показателям:
- в течение года общее число эпизодов цистита у женщин, повысивших суточное потребление воды, были меньше на 48% по сравнению с контрольной группой (111 и 216 эпизодов соответственно);
- число курсов лечения антибиотиками по поводу цистита составило в среднем 1,8 на 1 участницу в экспериментальной группе и 3,5 в контрольной группе;
- средняя продолжительность интервала между рецидивами цистита составила 142,9 дня в экспериментальной группе и 85,2 дня в группе контроля.
Британские микробиологи из Plymouth Hospitals NHS Trust предупреждают об опасности приема препаратов из группы ингибиторов протонной помпы, которые снижают уровень кислотности в желудке, открывая тем самым дорогу патогенным бактериям.
Ученые обследовали 126 пациентов, страдающих от энтеробактерий, устойчивых к бета-лактамным антибиотикам (ESBL-enterobacteriae). Многие подобные микроорганизмы, в том числе и кишечная палочка Escherichia coli, являются частью нормальной микрофлоры кишечника. Но при попадании в другие органы тела – легкие, кровь, мочевыводящие пути – они могут стать опасными для жизни человека. Микробы из группы ESBL-enterobacteriae не поддаются воздействию самых распространенных антибиотиков, включая пенициллин, и вызванные ими инфекции сегодня встречаются все чаще. Для сравнения использовались результаты обследования 126 пациентов, у которых не было выявлено ESBL-enterobacteriae.
Оказалось, что больные, зараженные энтеробактериями, устойчивых к бета-лактамным антибиотикам, в три раза чаще принимали ингибиторы протонного насоса (ИПН), чем здоровые добровольца. Это не первое исследование, которое указывает на связь между приемом лекарств от изжоги из этой группы и раком желудка, инсультом и даже ухудшением качества спермы у мужчин.
По инструкции ИПН нельзя принимать дольше, чем 4 недели. Но многие люди живут на них годами. Каждый четвертый пациент принимает их на протяжении года, а 4% – 5 лет и более. Но эти лекарства уменьшают выработку кислоты слизистой желудка и тем самым открывают дорогу опасным бактериям.
Ученые предупреждают об опасности длительного приема препаратов от изжоги из группы ингибиторов протонного насоса и считают необходимым внести эту информацию в инструкцию к данным лекарствам.
Ученые обследовали 126 пациентов, страдающих от энтеробактерий, устойчивых к бета-лактамным антибиотикам (ESBL-enterobacteriae). Многие подобные микроорганизмы, в том числе и кишечная палочка Escherichia coli, являются частью нормальной микрофлоры кишечника. Но при попадании в другие органы тела – легкие, кровь, мочевыводящие пути – они могут стать опасными для жизни человека. Микробы из группы ESBL-enterobacteriae не поддаются воздействию самых распространенных антибиотиков, включая пенициллин, и вызванные ими инфекции сегодня встречаются все чаще. Для сравнения использовались результаты обследования 126 пациентов, у которых не было выявлено ESBL-enterobacteriae.
Оказалось, что больные, зараженные энтеробактериями, устойчивых к бета-лактамным антибиотикам, в три раза чаще принимали ингибиторы протонного насоса (ИПН), чем здоровые добровольца. Это не первое исследование, которое указывает на связь между приемом лекарств от изжоги из этой группы и раком желудка, инсультом и даже ухудшением качества спермы у мужчин.
По инструкции ИПН нельзя принимать дольше, чем 4 недели. Но многие люди живут на них годами. Каждый четвертый пациент принимает их на протяжении года, а 4% – 5 лет и более. Но эти лекарства уменьшают выработку кислоты слизистой желудка и тем самым открывают дорогу опасным бактериям.
Ученые предупреждают об опасности длительного приема препаратов от изжоги из группы ингибиторов протонного насоса и считают необходимым внести эту информацию в инструкцию к данным лекарствам.
Международная команда ученых из Ben-Gurion University (Израиль) и Nanyang Technological University (Сингапур) обнаружила, что под действием подсластителей бактерии кишечника вырабатывают токсины, опасные для организма человека.
В исследовании анализировалось действие на микрфлору кишечника человека шести наиболее распространенных искусственных заменителей сахара. В этот перечень вошли: аспартам, сукралоза, сахарин, неотам, адвантам (advantame) и ацесульфам К. Бактерии, которых обрабатывали перечисленными веществами, были генетически модифицированы так, чтобы светиться при выработке токсичных для человека соединений.
Ученые обнаружили, что производство и выброс токсинов происходят при контакте кишечных бактерий с подсластителями. Причем достаточно было незначительных количеств заменителей сахара, исчисляемых в миллиграммах или миллилитрах. И чем больше было подсластителя, тем больше бактерии вырабатывали ядов, которые вредны для тела.
Исследователи подчеркивают, что это очередное доказательство того, что потребление искусственных подсластителей отрицательно влияет на активность микроорганизмов кишечника и может послужить причиной различных проблем со здоровьем. Это значит, что рассматривать напитки с подсластителями в качестве здоровой альтернативы газировкам с сахаром уже не стоит.
В исследовании анализировалось действие на микрфлору кишечника человека шести наиболее распространенных искусственных заменителей сахара. В этот перечень вошли: аспартам, сукралоза, сахарин, неотам, адвантам (advantame) и ацесульфам К. Бактерии, которых обрабатывали перечисленными веществами, были генетически модифицированы так, чтобы светиться при выработке токсичных для человека соединений.
Ученые обнаружили, что производство и выброс токсинов происходят при контакте кишечных бактерий с подсластителями. Причем достаточно было незначительных количеств заменителей сахара, исчисляемых в миллиграммах или миллилитрах. И чем больше было подсластителя, тем больше бактерии вырабатывали ядов, которые вредны для тела.
Исследователи подчеркивают, что это очередное доказательство того, что потребление искусственных подсластителей отрицательно влияет на активность микроорганизмов кишечника и может послужить причиной различных проблем со здоровьем. Это значит, что рассматривать напитки с подсластителями в качестве здоровой альтернативы газировкам с сахаром уже не стоит.
Немецкие врачи из госпиталя «Шарите» в Берлине утверждают, что подавляющее большинство людей с диабетом неправильно хранят инсулин.
В исследовании приняли участие 388 пациентов с диагнозом «диабет», которые регулярно должны были себе вводить инсулин. Все они хранили гормон в холодильниках или в специальных сумках для перевозки лекарств (если препарат транспортировали во флаконе или в специальной ручке для инъекций).
Участники проекта получили датчики для измерения температуры и разместили их в местах хранения лекарства. Автоматическое измерение температуры проводилось каждые 3 минуты, до 480 раз в день, на протяжении 49 дней.
Анализ собранных данных показал, что в 79% случаев лекарство регулярно хранилось вне рекомендованного диапазона температур. 66 датчиков (более чем 1 из 10) зафиксировали случаи падения температуры ниже нуля градусов. В среднем за день «набегало» 2 часа 42 минуты, когда инсулин находился при неправильной, слишком низкой температуре. Для инсулина, хранящегося в холодильнике, это время составило 2 часа 34 минуты, а для препарата, переносимого в сумке – около 8 минут в день.
Врачи напоминают, что инсулин должен храниться в холодильнике при температуре от 2 до 8°С или в сумке-холодильнике при температуре от 2 до 30°С. Но дома в ходе пользования холодильником часто возникают существенные перепады температуры, что может сделать инсулин менее эффективным. В идеале людям с диабетом следует использовать термометры, чтобы контролировать температуру хранения препарата.
В исследовании приняли участие 388 пациентов с диагнозом «диабет», которые регулярно должны были себе вводить инсулин. Все они хранили гормон в холодильниках или в специальных сумках для перевозки лекарств (если препарат транспортировали во флаконе или в специальной ручке для инъекций).
Участники проекта получили датчики для измерения температуры и разместили их в местах хранения лекарства. Автоматическое измерение температуры проводилось каждые 3 минуты, до 480 раз в день, на протяжении 49 дней.
Анализ собранных данных показал, что в 79% случаев лекарство регулярно хранилось вне рекомендованного диапазона температур. 66 датчиков (более чем 1 из 10) зафиксировали случаи падения температуры ниже нуля градусов. В среднем за день «набегало» 2 часа 42 минуты, когда инсулин находился при неправильной, слишком низкой температуре. Для инсулина, хранящегося в холодильнике, это время составило 2 часа 34 минуты, а для препарата, переносимого в сумке – около 8 минут в день.
Врачи напоминают, что инсулин должен храниться в холодильнике при температуре от 2 до 8°С или в сумке-холодильнике при температуре от 2 до 30°С. Но дома в ходе пользования холодильником часто возникают существенные перепады температуры, что может сделать инсулин менее эффективным. В идеале людям с диабетом следует использовать термометры, чтобы контролировать температуру хранения препарата.
Ученые, получившие Нобелевскую премию по медицине 2018 года, разработали наиболее эффективный способ повышения естественной защиты организма от рака. Но пока он доступен немногим.
Из трех научных Нобелевских премий этого года наибольший резонанс вызвала премия по медицине и физиологии. Японец Тасуку Хондзё и американец Джеймс Эллисон были награждены за открытие иммунотерапии онкологических заболеваний путем снятия ограничения иммунного ответа. Это понятно: рака боятся все, надежда на победу над ним сильна. Собственно, Нобелевскому комитету в среду даже пришлось оправдываться за «биологический уклон» премии: награды по физике и химии также оказались значимы своими медицинскими применениями. В ответ на этот вопрос процитировали самого Альфреда Нобеля: он хотел давать премии за работы, которые принесли пользу человечеству, а что, как не медицина, является ее мерой.
Тем не менее иммунотерапия рака стоит в этом ряду особняком и по революционности, возможно, может сравниться с изобретением ЭКО.
Фундаментальный интерес
Лауреаты работали независимо друг от друга: Хондзё — в Киотском университете, а Эллисон — в Калифорнийском университете в Беркли, и оба изначально занимались фундаментальной иммунологией. Это значит, что они изучали иммунитет в отрыве от конкретных практических применений. Еще до получения Нобелевской премии Эллисон подчеркивал в своих лекциях необходимость поддержки такого рода «бесцельных», движимых интересом к познанию мира исследований грантовыми фондами — без них невозможны практические работы.
Иммунная система — наша естественная защита от болезней, ее фундаментальная особенность — умение отличать своих от чужих перед тем, как уничтожать чужих. Науке было известно, что за распознавание врага отвечают Т-клетки иммунной системы — около 100 млн разных Т-клеток путешествуют по нашему телу и ищут чужеродные образования. Чтобы избежать ошибки в работе рецептора и не нападать на своих, у Т-клеток, как оказалось, есть две системы, простым языком ученые называют их в терминах автолюбителя — газ и тормоз.
Джеймс Эллисон обнаружил, что белок CTLA-4 Т-клетки работает как тормоз — он взаимодействует с «ускорителем» и лишает иммунитет возможности действовать. Независимо от Эллисона в 1991 году в Хондзё обнаружил белок PD-1 с аналогичной функцией. Чтобы понять функцию белка, используются модельные животные. Хондзё вывел мышек без PD-1, и поначалу они были вполне нормальными. Однако с возрастом они стали страдать аутоиммунными заболеваниями — вроде ставшей знаменитой благодаря доктору Хаусу красной волчанки. То есть иммунная система без PD-1 становилась слишком агрессивной и нападала на клетки своего организма — именно таков механизм аутоиммунных заболеваний. Тогда Хондзё понял, что PD-1 — это схожий с CTLA-4 иммунный тормоз. По-английски его называют checkpoint — контрольная точка, которую иммунитету нужно пройти, чтобы включить механизм уничтожения идентифицированной мишени. Лечение на основе этой идеи получило название «чек-пойнт терапии».
Иммунитет против рака
Очевидным применением найденного открытия были как раз аутоиммунные заболевания. Однако тут лауреаты проявили необходимую настоящим большим ученым фантазию. Ведь есть ситуация, когда нужно направить иммунитет против клеток нашего тела. Это рак. Раковые клетки — это не «гости», это мутировавшие клетки самого человека. Мутации происходят постоянно, но у организма есть механизмы избавления от заболевших клеток. Клетка-мутант становится раковой именно тогда, когда приобретает способность обходить защитные барьеры. В частности, раковые клетки умеют маскироваться от иммунной системы. Эллисон предположил, что эта маскировка активирует иммунный тормоз, и разработал антитело, которое блокировало его. Гипотеза о том, что эта блокировка высвободит Т-клетки и позволит им бороться с раковыми клетками, была подтверждена в 1994 году экспериментом на мышах в лаборатории Эллисона в Беркли. Аналогичный путь прошел Хондзё, но белок PD-1 оказался более эффективным и давал меньше побочных реакций.
Из трех научных Нобелевских премий этого года наибольший резонанс вызвала премия по медицине и физиологии. Японец Тасуку Хондзё и американец Джеймс Эллисон были награждены за открытие иммунотерапии онкологических заболеваний путем снятия ограничения иммунного ответа. Это понятно: рака боятся все, надежда на победу над ним сильна. Собственно, Нобелевскому комитету в среду даже пришлось оправдываться за «биологический уклон» премии: награды по физике и химии также оказались значимы своими медицинскими применениями. В ответ на этот вопрос процитировали самого Альфреда Нобеля: он хотел давать премии за работы, которые принесли пользу человечеству, а что, как не медицина, является ее мерой.
Тем не менее иммунотерапия рака стоит в этом ряду особняком и по революционности, возможно, может сравниться с изобретением ЭКО.
Фундаментальный интерес
Лауреаты работали независимо друг от друга: Хондзё — в Киотском университете, а Эллисон — в Калифорнийском университете в Беркли, и оба изначально занимались фундаментальной иммунологией. Это значит, что они изучали иммунитет в отрыве от конкретных практических применений. Еще до получения Нобелевской премии Эллисон подчеркивал в своих лекциях необходимость поддержки такого рода «бесцельных», движимых интересом к познанию мира исследований грантовыми фондами — без них невозможны практические работы.
Иммунная система — наша естественная защита от болезней, ее фундаментальная особенность — умение отличать своих от чужих перед тем, как уничтожать чужих. Науке было известно, что за распознавание врага отвечают Т-клетки иммунной системы — около 100 млн разных Т-клеток путешествуют по нашему телу и ищут чужеродные образования. Чтобы избежать ошибки в работе рецептора и не нападать на своих, у Т-клеток, как оказалось, есть две системы, простым языком ученые называют их в терминах автолюбителя — газ и тормоз.
Джеймс Эллисон обнаружил, что белок CTLA-4 Т-клетки работает как тормоз — он взаимодействует с «ускорителем» и лишает иммунитет возможности действовать. Независимо от Эллисона в 1991 году в Хондзё обнаружил белок PD-1 с аналогичной функцией. Чтобы понять функцию белка, используются модельные животные. Хондзё вывел мышек без PD-1, и поначалу они были вполне нормальными. Однако с возрастом они стали страдать аутоиммунными заболеваниями — вроде ставшей знаменитой благодаря доктору Хаусу красной волчанки. То есть иммунная система без PD-1 становилась слишком агрессивной и нападала на клетки своего организма — именно таков механизм аутоиммунных заболеваний. Тогда Хондзё понял, что PD-1 — это схожий с CTLA-4 иммунный тормоз. По-английски его называют checkpoint — контрольная точка, которую иммунитету нужно пройти, чтобы включить механизм уничтожения идентифицированной мишени. Лечение на основе этой идеи получило название «чек-пойнт терапии».
Иммунитет против рака
Очевидным применением найденного открытия были как раз аутоиммунные заболевания. Однако тут лауреаты проявили необходимую настоящим большим ученым фантазию. Ведь есть ситуация, когда нужно направить иммунитет против клеток нашего тела. Это рак. Раковые клетки — это не «гости», это мутировавшие клетки самого человека. Мутации происходят постоянно, но у организма есть механизмы избавления от заболевших клеток. Клетка-мутант становится раковой именно тогда, когда приобретает способность обходить защитные барьеры. В частности, раковые клетки умеют маскироваться от иммунной системы. Эллисон предположил, что эта маскировка активирует иммунный тормоз, и разработал антитело, которое блокировало его. Гипотеза о том, что эта блокировка высвободит Т-клетки и позволит им бороться с раковыми клетками, была подтверждена в 1994 году экспериментом на мышах в лаборатории Эллисона в Беркли. Аналогичный путь прошел Хондзё, но белок PD-1 оказался более эффективным и давал меньше побочных реакций.
Как известно, есть три традиционных направления лечения рака. Первое — хирургическое удаление. Оно возможно, когда опухоль локализована в одном отдельном органе, то есть так не вылечишь рак крови и некоторые типы рака мозга. Кроме того, часто сам орган сохранить не удается. Второе направление — лучевая терапия, это воздействие на раковые клетки тем или иным типом излучения. Работа здесь идет вокруг того, как направить излучение именно на раковые клетки, распознать их, чтобы не повредить здоровые. Обычно такое повреждение происходит. Третье направление — различные варианты химиотерапии.
«Традиционная химиотерапия — это введение цитотоксических лекарств, которые убивают клетки. Они лучше убивают раковые клетки, но также убивают и другие клетки, с этим связаны тяжелые побочные эффекты. Такая терапия все равно играет и будет играть огромную роль. Есть развитие этого метода — антительная терапия. Антитела распознают раковые клетки, задерживаются на них и затем либо поражают их, либо задерживают на них лекарство, делая его работу более выборочной», — говорит профессор Александр Кабанов, директор Центра наномедицины при Университете Северной Каролины в Чапел-Хилл.
Иммунотерапия тоже основана на лекарствах, но действуют они совсем иначе. «Мы воздействуем не на раковые клетки, а на иммунитет пациента, снимая блок с его Т-клеток», — поясняет Кабанов нобелевское открытие.
Путь лекарства
Идея, высказанная в сделанной на государственные деньги работе, принадлежит всем. Ее внедрение в клиническую практику начинается с патентования и может вестись авторами открытия, однако может и совершенно другими людьми. Фармацевтические и биотехнологические компании — крупные и стартапы — обладают связями с больницами, материальной базой и прочей инфраструктурой, чтобы сделать одобренное лекарство из красивой идеи. Поэтому то, для каких именно видов рака быстрее появится в клинической практике работающее лекарство, зависит от прагматических соображений. Компаниям, чтобы получить одобрение на производство лекарства, нужно показать его преимущества перед уже применяемой терапией и приемлемость возникающих побочных эффектов, причем сделать это на статистически удовлетворительном количестве пациентов.
Для этого отбирают больных средней степени тяжести. Вероятность помочь человеку, прогноз жизни которого составляет месяцы, мала. А наблюдать значимый эффект у пациентов, которые и на существующей терапии проживут пять лет и больше, — долго и сложно. Поэтому идеальным вариантом будут люди, которые без новой терапии прожили бы меньше года. Трехлетняя выживаемость пациентов с меланомой после анти-CTLA-4 терапии составила 37%, анти-PD-1 — 56%, комбинированной — 68%. Это очень много, для некоторых пациентов даже используют термин «излечение», хотя он и не слишком научный — принято говорить о ремиссии и ее длительности.
В 2011 году в США было одобрено первое CTLA-4 чек-пойнт лекарство — для неоперабельной метастазирующей меланомы. В дальнейшем стали разрабатываться препараты, снимающие блок с PD-1, либо, наоборот, воздействующие на его «ответную часть» PD-L1, которой раковая клетка маскируется от PD-1 (для CTLA-1 пока такого белка не найдено). В 2014 году было одобрено еще два лекарства от меланомы, одно — от рака легких, одно — от рака почек. В 2016 году последовали ходжкинская лимфома, мочевой пузырь, а потом развитие стало лавинообразным, — в США и Китае уже не хватает пациентов, чтобы тестировать новые варианты иммунотерапии. Причем по этому списку нельзя судить о внутренних ограничениях метода — просто по меркам клинических испытаний времени прошло совсем немного. «До многих возможных применений просто не дошли — c получения первых разрешений прошло три-четыре года — говорит Дмитрий Мадера, руководитель лаборатории молекулярной генетики компании BIOCAD. — Во всяком случае многие до сих пор «не одобренные» типы рака (яичников и груди, например) показывают повышенную экспрессию PD-L1, что напрямую указывает на возможность использования чек-пойнт ингибиторов и в этих типах рака».
«Традиционная химиотерапия — это введение цитотоксических лекарств, которые убивают клетки. Они лучше убивают раковые клетки, но также убивают и другие клетки, с этим связаны тяжелые побочные эффекты. Такая терапия все равно играет и будет играть огромную роль. Есть развитие этого метода — антительная терапия. Антитела распознают раковые клетки, задерживаются на них и затем либо поражают их, либо задерживают на них лекарство, делая его работу более выборочной», — говорит профессор Александр Кабанов, директор Центра наномедицины при Университете Северной Каролины в Чапел-Хилл.
Иммунотерапия тоже основана на лекарствах, но действуют они совсем иначе. «Мы воздействуем не на раковые клетки, а на иммунитет пациента, снимая блок с его Т-клеток», — поясняет Кабанов нобелевское открытие.
Путь лекарства
Идея, высказанная в сделанной на государственные деньги работе, принадлежит всем. Ее внедрение в клиническую практику начинается с патентования и может вестись авторами открытия, однако может и совершенно другими людьми. Фармацевтические и биотехнологические компании — крупные и стартапы — обладают связями с больницами, материальной базой и прочей инфраструктурой, чтобы сделать одобренное лекарство из красивой идеи. Поэтому то, для каких именно видов рака быстрее появится в клинической практике работающее лекарство, зависит от прагматических соображений. Компаниям, чтобы получить одобрение на производство лекарства, нужно показать его преимущества перед уже применяемой терапией и приемлемость возникающих побочных эффектов, причем сделать это на статистически удовлетворительном количестве пациентов.
Для этого отбирают больных средней степени тяжести. Вероятность помочь человеку, прогноз жизни которого составляет месяцы, мала. А наблюдать значимый эффект у пациентов, которые и на существующей терапии проживут пять лет и больше, — долго и сложно. Поэтому идеальным вариантом будут люди, которые без новой терапии прожили бы меньше года. Трехлетняя выживаемость пациентов с меланомой после анти-CTLA-4 терапии составила 37%, анти-PD-1 — 56%, комбинированной — 68%. Это очень много, для некоторых пациентов даже используют термин «излечение», хотя он и не слишком научный — принято говорить о ремиссии и ее длительности.
В 2011 году в США было одобрено первое CTLA-4 чек-пойнт лекарство — для неоперабельной метастазирующей меланомы. В дальнейшем стали разрабатываться препараты, снимающие блок с PD-1, либо, наоборот, воздействующие на его «ответную часть» PD-L1, которой раковая клетка маскируется от PD-1 (для CTLA-1 пока такого белка не найдено). В 2014 году было одобрено еще два лекарства от меланомы, одно — от рака легких, одно — от рака почек. В 2016 году последовали ходжкинская лимфома, мочевой пузырь, а потом развитие стало лавинообразным, — в США и Китае уже не хватает пациентов, чтобы тестировать новые варианты иммунотерапии. Причем по этому списку нельзя судить о внутренних ограничениях метода — просто по меркам клинических испытаний времени прошло совсем немного. «До многих возможных применений просто не дошли — c получения первых разрешений прошло три-четыре года — говорит Дмитрий Мадера, руководитель лаборатории молекулярной генетики компании BIOCAD. — Во всяком случае многие до сих пор «не одобренные» типы рака (яичников и груди, например) показывают повышенную экспрессию PD-L1, что напрямую указывает на возможность использования чек-пойнт ингибиторов и в этих типах рака».
Оценка рисков
Но, как и любая терапия такого тяжелого заболевания, чек-пойнт метод не лишен побочных эффектов. Они связаны с тем, поясняет онколог, резидент Высшей школы онкологии Полина Шило, что иммунная система начинает работать без тормозов и атакует не только опухолевую ткань, но и здоровые органы, вызывая так называемое аутоиммунное поражение. Поэтому наличие активного аутоиммунного заболевания, например ревматоидного артрита или системной красной волчанки, может стать серьезным ограничением в применении этих препаратов.
«У ряда пациентов возникают проблемы с иммунной системой, колит, нарушения работы печени, в некоторых случаях пневмония. Несмотря на это, иммунотерапия является сегодня наиболее эффективным способом повышения естественной защиты организма от рака», — говорит профессор Николай Барлев, заведующий лабораторией регуляции экспрессии генов Института цитологии РАН в Санкт-Петербурге.
У части пациентов терапия, к сожалению, не будет работать вообще: некоторые раковые клетки могут проявить особенную ловкость в уходе от иммунитета, даже усиленного. Противопоказанием для иммунотерапии является беременность, потому что плод использует ровно те же механизмы «ухода» от иммунитета матери и не выживет при применении таких лекарств.
Ситуация в России
На территории России сейчас зарегистрированы такие препараты, как ипилимумаб («Ервой») пембролизумаб («Китруда»), ниволумаб («Опдиво») и атезолизумаб («Тецентрик»). Однако они зарегистрированы не по всем показаниям, то есть не для всех видов опухолей, в отношении которых демонстрируют свою эффективность.
«В настоящее время лечение крайне дорогостоящее — сотни тысяч рублей за один флакон препарата. Ситуация осложняется еще и тем, что никто не может заранее знать, сколько нужно тому или иному пациенту, — объясняет Шило. — Препарата может потребоваться много. И пока на рынке есть только один производитель конкретной эффективной молекулы, он делает то же, что делает любой монополист, — извлекает из производства максимальную прибыль». В итоге препарат не назначается просто потому, что медицинскому учреждению не на что его купить.
Создатели препаратов должны скомпенсировать многолетние и многомиллиардные затраты на них. Основные затраты идут на клинические испытания таких препаратов и в меньшей степени — на их разработку на этапе чистой науки, подчеркивает Дмитрий Мадера. Само производство уже не столь дорого. Российские биотехнологические компании не обошли своим вниманием перспективные препараты. В том же BIOCAD один препарат уже проходит клинические испытания, а еще два к ним готовятся.
Пока мы наблюдаем лишь начало практического применения чек-пойнт терапии. В ближайшие десятилетия, а возможно, и годы, стоит ждать и новых лекарств для большего числа типов рака, и снижения их стоимости — многие капитальные расходы уже позади.
Но, как и любая терапия такого тяжелого заболевания, чек-пойнт метод не лишен побочных эффектов. Они связаны с тем, поясняет онколог, резидент Высшей школы онкологии Полина Шило, что иммунная система начинает работать без тормозов и атакует не только опухолевую ткань, но и здоровые органы, вызывая так называемое аутоиммунное поражение. Поэтому наличие активного аутоиммунного заболевания, например ревматоидного артрита или системной красной волчанки, может стать серьезным ограничением в применении этих препаратов.
«У ряда пациентов возникают проблемы с иммунной системой, колит, нарушения работы печени, в некоторых случаях пневмония. Несмотря на это, иммунотерапия является сегодня наиболее эффективным способом повышения естественной защиты организма от рака», — говорит профессор Николай Барлев, заведующий лабораторией регуляции экспрессии генов Института цитологии РАН в Санкт-Петербурге.
У части пациентов терапия, к сожалению, не будет работать вообще: некоторые раковые клетки могут проявить особенную ловкость в уходе от иммунитета, даже усиленного. Противопоказанием для иммунотерапии является беременность, потому что плод использует ровно те же механизмы «ухода» от иммунитета матери и не выживет при применении таких лекарств.
Ситуация в России
На территории России сейчас зарегистрированы такие препараты, как ипилимумаб («Ервой») пембролизумаб («Китруда»), ниволумаб («Опдиво») и атезолизумаб («Тецентрик»). Однако они зарегистрированы не по всем показаниям, то есть не для всех видов опухолей, в отношении которых демонстрируют свою эффективность.
«В настоящее время лечение крайне дорогостоящее — сотни тысяч рублей за один флакон препарата. Ситуация осложняется еще и тем, что никто не может заранее знать, сколько нужно тому или иному пациенту, — объясняет Шило. — Препарата может потребоваться много. И пока на рынке есть только один производитель конкретной эффективной молекулы, он делает то же, что делает любой монополист, — извлекает из производства максимальную прибыль». В итоге препарат не назначается просто потому, что медицинскому учреждению не на что его купить.
Создатели препаратов должны скомпенсировать многолетние и многомиллиардные затраты на них. Основные затраты идут на клинические испытания таких препаратов и в меньшей степени — на их разработку на этапе чистой науки, подчеркивает Дмитрий Мадера. Само производство уже не столь дорого. Российские биотехнологические компании не обошли своим вниманием перспективные препараты. В том же BIOCAD один препарат уже проходит клинические испытания, а еще два к ним готовятся.
Пока мы наблюдаем лишь начало практического применения чек-пойнт терапии. В ближайшие десятилетия, а возможно, и годы, стоит ждать и новых лекарств для большего числа типов рака, и снижения их стоимости — многие капитальные расходы уже позади.
Тайваньские ученые обнаружили не только то, что катаракта является фактором риска развития остеопороза и соответственно риска переломов, но и тот факт, что хирургическое лечение этого офтальмологического заболевания обеспечивает значительно уменьшение обеих опасностей.
Сотрудники буддистской клиники Тцзу Чи на Тайване обнародовали результаты проведенного ими исследования. Из него следует, что наличие у пациента помутнения хрусталика глаза связано с повышенным риском развития у него остеопороза.
Ученые провели анализ данных о состоянии здоровья 57 972 жителей своего островного государства, у которых до включения в исследование была диагностирована катаракта, за период продолжительностью 6,4 года.
В группу контроля были включены 57 972 жителя Тайваня соответствующего возраста и пола, у которых катаракты не было.
В течение периода наблюдения остеопороз/переломы были выявлены у 17 450 участников, страдавших катарактой, и у 12 627 испытуемых из контрольной группы.
Катаракта была связана с увеличением общего риска развития остеопороза и переломов на 29%.
В ходе более детального анализа информации было установлено, что по сравнению с группой контроля наличие катаракты было связано с увеличением риска развития остеопороза на 43%, перелома тазобедренного сустава на 16%, вертебрального перелома на 25%, а риск других переломов у участников с катарактой увеличивался на 24%.
На следующем этапе исследования участники из группы катаракты были стратифицированы в 2 подгруппы в зависимости от того, была ли им выполнена операция по замене помутневшего хрусталика на искусственную интраокулярную линзу или нет.
Ученые установили, что по сравнению с неоперированными испытуемыми у участников, перенесших такие операции, риск развития остеопороза/переломов был ниже на 42%.
Сотрудники буддистской клиники Тцзу Чи на Тайване обнародовали результаты проведенного ими исследования. Из него следует, что наличие у пациента помутнения хрусталика глаза связано с повышенным риском развития у него остеопороза.
Ученые провели анализ данных о состоянии здоровья 57 972 жителей своего островного государства, у которых до включения в исследование была диагностирована катаракта, за период продолжительностью 6,4 года.
В группу контроля были включены 57 972 жителя Тайваня соответствующего возраста и пола, у которых катаракты не было.
В течение периода наблюдения остеопороз/переломы были выявлены у 17 450 участников, страдавших катарактой, и у 12 627 испытуемых из контрольной группы.
Катаракта была связана с увеличением общего риска развития остеопороза и переломов на 29%.
В ходе более детального анализа информации было установлено, что по сравнению с группой контроля наличие катаракты было связано с увеличением риска развития остеопороза на 43%, перелома тазобедренного сустава на 16%, вертебрального перелома на 25%, а риск других переломов у участников с катарактой увеличивался на 24%.
На следующем этапе исследования участники из группы катаракты были стратифицированы в 2 подгруппы в зависимости от того, была ли им выполнена операция по замене помутневшего хрусталика на искусственную интраокулярную линзу или нет.
Ученые установили, что по сравнению с неоперированными испытуемыми у участников, перенесших такие операции, риск развития остеопороза/переломов был ниже на 42%.
Новый антибиотик омадациклин получил регистрацию в США. Этот препарат предназначен для терапии внебольничной бактериальной пневмонии и острых инфекций кожи.
Омадациклин предназначен для лекарственной терапии внебольничной бактериальной пневмонии и острых бактериальных инфекций кожи и кожных структур. Препарат будет выпускаться как в виде раствора для инъекций, так и в таблетированной форме. В последнем случае это лекарственное средство можно будет применять и для лечения в домашних условиях.
Омадациклин является первым представителем новой подгруппы тетрациклиновых антибиотиков, которая получила название аминометициклины. Основное отличие омадациклина от «старых» тетрациклинов – это особые изменения в строении молекулы, которые обеспечивают новому лекарству способность преодолевать устойчивость патогенов к антибактериальным препаратам этого класса.
Эффективность и безопасность омадациклина были доказаны в ходе 3 клинических многоцентровых исследований, в которых принимали участие почти 2 000 взрослых пациентов.
Появление Нузиры на американском фармацевтическом рынке ожидается в первом квартале 2019 года.
В США ежегодно регистрируется 1,2 миллиона случаев внебольничной пневмонии, вызванной главным образом бактериями Streptococcus pneumoniae. Приблизительно в 7000 случаев это заболевание становится причиной смерти пациентов. Что же касается острых бактериальных инфекций кожи и кожных структур, то они становятся причиной более 750 000 случаев госпитализации жителей США ежегодно.
Омадациклин предназначен для лекарственной терапии внебольничной бактериальной пневмонии и острых бактериальных инфекций кожи и кожных структур. Препарат будет выпускаться как в виде раствора для инъекций, так и в таблетированной форме. В последнем случае это лекарственное средство можно будет применять и для лечения в домашних условиях.
Омадациклин является первым представителем новой подгруппы тетрациклиновых антибиотиков, которая получила название аминометициклины. Основное отличие омадациклина от «старых» тетрациклинов – это особые изменения в строении молекулы, которые обеспечивают новому лекарству способность преодолевать устойчивость патогенов к антибактериальным препаратам этого класса.
Эффективность и безопасность омадациклина были доказаны в ходе 3 клинических многоцентровых исследований, в которых принимали участие почти 2 000 взрослых пациентов.
Появление Нузиры на американском фармацевтическом рынке ожидается в первом квартале 2019 года.
В США ежегодно регистрируется 1,2 миллиона случаев внебольничной пневмонии, вызванной главным образом бактериями Streptococcus pneumoniae. Приблизительно в 7000 случаев это заболевание становится причиной смерти пациентов. Что же касается острых бактериальных инфекций кожи и кожных структур, то они становятся причиной более 750 000 случаев госпитализации жителей США ежегодно.
Минтруда РФ хочет обязать работодателей вести учет микротравм сотрудников. Ведомство подготовило соответствующие поправки в Трудовой кодекс России. Работодатель, в частности, будет обязан вести учет синяков и ссадин сотрудников.
Под действие поправок подпадают также кровоподтеки, ушибы мягких тканей, поверхностные раны и другие микротравмы, которые не повлекли «расстройство здоровья» и уход сотрудника на больничный, следует из текста законопроекта.
«Микротравмы в большинстве случаев возникают по причине нарушения требований охраны труда, требований к организации рабочих мест и трудового процесса», — рассказали «Известиям» в Минтруда. Учет таких повреждений поможет в профилактике несчастных случаев и профессиональных заболеваний, считают в ведомстве.
Под действие поправок подпадают также кровоподтеки, ушибы мягких тканей, поверхностные раны и другие микротравмы, которые не повлекли «расстройство здоровья» и уход сотрудника на больничный, следует из текста законопроекта.
«Микротравмы в большинстве случаев возникают по причине нарушения требований охраны труда, требований к организации рабочих мест и трудового процесса», — рассказали «Известиям» в Минтруда. Учет таких повреждений поможет в профилактике несчастных случаев и профессиональных заболеваний, считают в ведомстве.
Колумбийские ученые из Hospital De San Jose в Боготе продемонстрировали новый метод лечения врожденной патологии развития лица при помощи стволовых клеток, полученных из пуповинной крови ребенка.
Сегодня такой врожденный порок развития челюстно-лицевой области, как расщелина неба, или заячья губа, лечится при помощи пересадок костных тканей из тазобедренного сустава, например. Операция проводится, когда ребенок становится старше. Но ученые из Колумбии предлагают принципиально новый вариант лечения.
В исследовании приняли участие 9 детей с данной патологией развития. У всех у них при рождении были взяты определенные дозы пуповинной крови, которые были заморожены на несколько месяцев. Такая кровь является богатым источником стволовых клеток, которые могут дифференцироваться в разные виды тканей, в том числе и в костную. В отчете колумбийской группы описывается конкретный случай, когда операция по исправлению расщелины неба и губы была сделана ребенку в возрасте 5 месяцев. Тогда же в области, где отсутствовала челюстная кость, был размещен пористый материл, пропитанный стволовыми клетками ребенка, ранее полученными из его пуповинной крови. Постепенно на этом месте сформировалась настоящая, его собственная кость, удалось даже восстановить зубы.
Ученые указывают, что больше этому ребенку операция не нужна - его лицо и челюсть полностью восстановлены. Новый метод позволит значительно ускорить процесс восстановления лица, а также сократить риски развития осложнений, с которыми маленькие пациенты сталкивается при трансплантации костных тканей.
Сегодня такой врожденный порок развития челюстно-лицевой области, как расщелина неба, или заячья губа, лечится при помощи пересадок костных тканей из тазобедренного сустава, например. Операция проводится, когда ребенок становится старше. Но ученые из Колумбии предлагают принципиально новый вариант лечения.
В исследовании приняли участие 9 детей с данной патологией развития. У всех у них при рождении были взяты определенные дозы пуповинной крови, которые были заморожены на несколько месяцев. Такая кровь является богатым источником стволовых клеток, которые могут дифференцироваться в разные виды тканей, в том числе и в костную. В отчете колумбийской группы описывается конкретный случай, когда операция по исправлению расщелины неба и губы была сделана ребенку в возрасте 5 месяцев. Тогда же в области, где отсутствовала челюстная кость, был размещен пористый материл, пропитанный стволовыми клетками ребенка, ранее полученными из его пуповинной крови. Постепенно на этом месте сформировалась настоящая, его собственная кость, удалось даже восстановить зубы.
Ученые указывают, что больше этому ребенку операция не нужна - его лицо и челюсть полностью восстановлены. Новый метод позволит значительно ускорить процесс восстановления лица, а также сократить риски развития осложнений, с которыми маленькие пациенты сталкивается при трансплантации костных тканей.