Возвращаясь к Assassin’s Creed Mirage. С точки зрения исторической достоверности можно бесконечно придираться к игре, потому что, понятное дело, достоверность там очень такая себе. Несмотря на участие двух исторических консультантов, которые конечно же очень узкие специалисты, и не могли бы отслеживать каждую мелкую деталь в воссозданном Ubisoft Багдаде. Это при условии, что такая задача вообще стоит у разработчиков, а если нет, и ресурсы ограничены – ну вот берутся например модельки тех же городских стражников (условно – лучник, танкующий бык, и так далее), перекрашиваются и становятся «тюркскими наемниками» (которые однако говорят по арабски).

Ну да ладно. Что лично мне больше всего бросалось в глаза, так это обилие телег в Багдаде и окрестностях (в Аль-Уля тоже). Широко известно, что средневековый Ближний Восток не знал колеса. У этого было несколько причин, одна из главных это использование верблюдов. У отсутствия колесного транспорта были свои последствия, например планировка ближневосточных городов.

Забавно, что внутриигровой кодекс (что то типа энциклопедии игрового мира) об этом упоминает, фактически пересказывая тезис Ричарда Буллитта из The Camel and the Wheel. Но в самой игре эти телеги встречаются часто, и как они туда добрались сквозь узкие улочки, не понятно совсем.

🇵🇸🕊️🇮🇱Недавно ездил помогать палестинцам собирать урожай оливок с НКО Rabbis for Human Rights. Осенью наступает сезон оливок, а оливки – одна из центральных культур в палестинской экономике и культуре.

Сейчас нашим палестинским соседям помощь нужна больше, чем когда-либо раньше. В октябре «молодёжь холмов» побила все рекорды по нападениям на палестинские деревни: мусульманские, христианские и смешанные. Еврейские экстремисты жгут дома и машины, избивают безоружных палестинцев и израильтян.

Увы, собрать оливок нам в тот день не довелось. По словам местных, причин две: неурожай и то, что поселенцы с соседнего холма привели коров в оливковую рощу. Животные съели скудный урожай.

Тем не менее, поездка мне запомнилась. В первую очередь – разговором с палестинским подростком из деревни Сáлем восточнее Наблуса/Шхема. Всегда приятно поболтать по-арабски. Вообще люблю этот язык, плюс нравится наблюдать за реакцией палестинцев, когда, услышав ливанский акцент, они узнают, что я не араб и даже не мусульманин.

Парень же заинтересовал меня своими познаниями в русской литературе. Сам факт, что он её любит, мало примечателен. Арабские просветители (включая палестинцев вроде Халиля Сакакини) переводили Толстого, Чехова и Достоевского ещё в начале ХХ века. С 1930-х арабские коммунисты увлекались Максимом Горьким – его роман «Мать» обратил в коммунизм не одного и не двух человек из Египта и Леванта.

Но этот парень с деревни Салем несколько удивил меня, рассказав о любви к Михаилу Лермонтову и его книге «Герой нашего времени». Для многих читателей это, конечно, школьная программа, но большинство моих подписчиков и не из палестинских деревень.

Хотя, опять же, современная деревня на Западном берегу – это не палестинская деревня начала ХХв. Салем в этом смысле весьма типичен – он расположен вблизи крупного города (Наблус), многие ездят туда работать, т.е. у Салема есть коммерческие и семейные связи с жителями Наблеса и прилегающих лагерей беженцев (аль-Балата).

И даже в бедуинской деревеньке Умм эль-Хейр на юге найдётся бедуин в ковбойской шляпе, который по смартфону пригласит израильских активистов за мир и расскажет им о трудностях посёлка на прекрасном английском (пусть и с очаровательным арабским акцентом).

Тем не менее, понятия не имею, ни кто и когда перевёл «Героя нашего времени» на арабский, ни преподают ли Лермонтова в школах Палестины/ПНА. По ходу моих штудий арабской филологии мне не встречались упоминания Лермонтова. В отличие от тех же Достоевского, Толстого или Чехова – это для образованных арабов уже лет 100 как классика, о которой они как минимум слышали. Так что меня впечатлило, что парень из Салема знал Лермонтова.

Хотя в целом связи арабов с русской культурой не стоит недооценивать. Да, с культурным влиянием Франции или Англии это не сравнится. Но школы Русского православного палестинского общества обучали мальчиков и девочек не только в Османской Палестине, но и в Ливане и Сирии. А в Бейт Джале (под Вифлеемом) уже в конце XIXв. готовили учительниц для женских школ. Это были социальные лифты, немыслимые ещё за полвека до того.

А после Второй мировой десятки/сотни тысяч арабов учились в СССР. И если в 1930-40-х учились там немногие и в основном на проф. революционеров, то с 1950-х арабы учились в СССР массово и на гражданских спецов. Там они обычно прекрасно овладевали русским.

Отсюда ещё один фактор – смешанные браки. Тот же член ЦК Палестинской компартии Мухаммад Наджати Сидки ещё в 1920/30-х женился на украинке из Львова, а когда разругался с красными и завязал с политикой, стал активно переводить русскую литературу.

Когда еврейские экстремисты нападают на палестинцев или даже израильских гражданских и военных ЦАХАЛя, им за это обычно ничего не делают. Поэтому присутствие израильтян сейчас очень важно. На их вызов полиция приедет (минут через 40 בע״ה), военные всё-таки не станут стрелять по израильтянам, поселенцы боялись жестить под камеры (уже пройденный этап).

Но палестинцы благодарили нас за солидарность. Для них важно видеть: есть израильтяне, которые хотят мира и желают добра своим соседям

🇵🇸🇮🇱📸 19 октября, еврейский экстремист стоит над телом безоружной женщины, которую он только что ударил по голове дубинкой (есть видео).

На неё напали во время погрома, который «молодёжь холмов» учинила в палестинской деревне Турмус Айя на Западном берегу р. Иордан.

На деревню напали во время сбора урожая оливок. Таким образом радикальные поселенцы хотят запугать палестинцев, лишить их средств заработка и прогнать из деревень, где они родились и подчас прожили всю жизнь.

Слава Б-гу, 55-летняя Афаф Абу Алия выжила. Но она попала в больницу. Нападавшего на неё задержали спустя более двух недель.

Радикальные религиозные националисты стали всё чаще нападать на палестинцев, жечь их деревни, портить урожай, избивать и даже убивать безоружных людей. Более того, они периодически нападают на военнослужащих ЦАХАЛя и израильских мирных активистов, включая безоружных девушек, которых я знаю лично.

Правительство закрывает глаза на проблему еврейского терроризма. Или как, если не «терроризмом», назвать запугивание с политическими целями через насилие над гражданским населением со стороны не-государственных акторов? В этом смысле я не вижу принципиальной разницы между хамасником, который жжёт дома израильтян (в т.ч. левых взглядов) в Отеф Аза и жестоко убивает их жителей, и каханистом, который стреляет в палестинского активиста за мир по имени Оде аль-Хадалин в Умм эль-Хейр этим летом и убивает его.

При этом если палестинец на Западном берегу начнёт, скажем, кидать камни, разбираться с ним будут как с террористом, по военным законам и через израильский военный суд. Израильские экстремисты, проживающие в еврейских поселениях на Западном берегу, проходили бы по обычным судам со всеми гражданскими правами – если бы их хоть иногда привлекали к ответственности за нападения на палестинцев. Такое случается, но редко. А число погромов лишь растёт.

Правительство не просто закрывает глаза на эту проблему. Оно ослабляет меры против еврейских террористов. Почему? Потому что премьер-министр Нетаньяху зависит от радикальных религиозных националистов в своём правительстве. Без них он рискует потерять власть.

А Нетаньяху ведь уже не первый год судят по нескольким делам о коррупции и обмане общественного доверия. Так что терять власть ему сейчас не с руки: пока он возглавляет правительство, он может подрывать независимость судов, увольнять неугодных силовиков и прокуроров и иными способами пытаться уйти от правосудия.

Так что Биби помог правым экстремистам попасть в Кнессет: не будем забывать, что он наобещал Смотричу и Бен Гвиру министерских портфелей и не только, лишь бы они объединились на выборах 2022 г. По отдельности они рисковали не набрать по 3,25%. Тогда лагерь Биби не получил бы большинства.

Нетаньяху щедро вознаградил радикальных религиозных националистов. Их партийные лидеры получили министерства финансов и полиции. Потом правительство решило не применять «административный арест» против граждан Израиля на Западном берегу. Тех еврейских экстремистов, кто уже был под арестом, отпустили. Крайне-правые министры приветствовали этот шаг.

Правительство также добилось увольнения Ронена Бара – главы спецслужбы ШАБАК, ответственной в т.ч. за Западный берег (aka Иудея и Самария). Он осмеливался публично предупреждать об опасности нарастающего «еврейского террора» на Западном берегу. В своих показаниях суду Бар заявил, что Биби требовал от него использовать ШАБАК против лидеров массовых протестов, которые почти не стихают с февраля 2023 г.

В общем, Нетаньяху продолжает снимать всякие ограничения на власть правительства. Складывается полное впечатление, что он ломает израильскую демократию не в интересах страны, а чтобы уйти от суда. Цепляясь за власть, Биби даёт всё больше власти экстремистам, которые покрывают «молодёжь холмов». А радикальные поселенцы с невиданным энтузиазмом нападают на палестинцев, израильских военных и гражданских.

Про визит папы Римского в Ливан и возможную новую операцию Израиля в Ливане поговорили с Максимом Жабко ( @gunsncamels )

https://www.youtube.com/watch?v=x5vm3BQzrJ4

📸 Улица Жоржа Пико, Бейрут, 1962. by Myriam Godressi

Со времён французского мандата в Ливане (1920–43) улица называлась в честь Жоржа Пико, известного по соглашению Сайкса-Пико (1916). Это был тайный договор о разделе сфер влияния в Османской империи после Первой Мировой войны. Он назван по именам глав МИД Англии и Франции. Примечательно, что территории, о которых шла речь в соглашении Сайкса-Пико, были также обещаны арабам (переписка британцев с шерифом Мекки Хусейном, 1916) и евреям (декларация Бальфура, 1917)…

Сегодня в арабском общественном мнении Сайкс-Пико – это пик европейского вероломства и момент, когда всё пошло не туда. Нынешние границы в Леванте даже часто называют «границами Сайкса-Пико», хотя, строго говоря, границы определялись уже после Первой мировой, на конференции Сан-Ремо и т.д. Но арабов-то тут скорее смущает принципиальный момент: европейцы за закрытыми дверями договорились, как делить арабские земли Османской империи.

После распада Османской империи (1918) арабы попытались создать конституционную монархию в Леванте. В 1919–20 гг. в Дамаске собирался Всеобщий сирийский конгресс, который разработал проект конституции. Однако летом 1920 г. французские войска оккупировали непризнанное Сирийское королевство.

Предлогами для французского вторжения послужили «неспособность» арабов управлять своими землями самостоятельно и «необходимость» гарантировать права меньшинств (в первую очередь арабских христиан и армян).

При этом многие христиане поддерживали Сирийское королевство, в Конгрессе заседало немало христиан и один еврей, а проект конституции обещал равные гражданские и политические права всем конфессиям. Однако многие католики (особенно марониты в Ливане) с подозрением относились к Сирийскому королевству. Патриарх маронитской католической церкви Ильяс Хуэйек активно поддержал план Франции по созданию Ливана (1920) в его нынешних границах.

Так что неудивительно, что улицу Пико в Бейруте впоследствии переименовали. Сегодня его имя ассоциируется с колониализмом и национальным унижением, причём так считают люди в диапазоне от выдающегося ливанского историка и экс-коммуниста Фавваза Трабулси до джихадистов, которые резали головы в Сирии и Ираке.

И всё же, с Сайкс-Пико связаны некоторые мифы. Например, националистические нарративы (пан-арабский и пан-сирийский) настаивают, что европейцы по живому разрезали единую нацию «искусственными» границами. Проблема не только в том, что все границы так или иначе искусственны (являются продуктом исторических обстоятельств), а «естественные» границы и прочая «пассионарность» – это удел националистической публицистики, а не аналитики.

Но дело ещё и в том, что общество в позднеосманском Леванте было устроено сложно и с XIX в. стремительно менялось и модернизировалось. Так что там встречались очень разные идентичности – локальные, семейные, конфессиональные и различные (прото)национальные. Кто-то считал себя «арабом» и гордился этим, кто-то – «сирийцем», кто-то – «ливанцем», и все они могли считать себя османскими подданными и не хотеть распада империи, опасаясь европейцев.

А в реальности националистические мыслители и движения, которые несли в массы эти идеи, стали всерьёз выходить на историческую арену лишь в ~1930-х гг. Пан-арабский национализм стал массовым движением лишь в 1950-х, пан-сиристы из Сирийской социальной националистической партии (ССНП) играли яркую роль, но всегда оставались вне мейнстрима.

Так что невозможно сказать, какие границы получились бы в Леванте при других раскладах. Но вряд ли такие, как сейчас, и едва ли такие, как мечтают пан-арабисты и ССНП. Но факт остаётся в том, что границы проведены европейцами, и уже с 1920-х гг. левантийцы активно выражали своё несогласие как с новыми границами, так и с колониальным правлением в принципе.

Программа по подрыву арабского общества: правительство, как ожидается, сегодня утвердит программу, продвигаемую министрами Май Голан и Бен-Гвиром — изъять сотни миллионов шекелей, предназначенных для арабского общества, и передать их полиции и ШАБАКу. Служба занятости предупреждает, что эта программа увеличит безработицу и преступность и углубит разрыв между арабами и евреями.
(Джош Брайнер, Хаарец)

Израиль. Коротко о главном

Нетаниягу выбрал своего военного секретаря генерала Романа Гофмана на пост главы Моссада.
(Михаэль Шемеш, КАН-11)

Израиль. Коротко о главном

В системе безопасности до недавнего времени считали, что Гофман не сможет быть назначен на пост главы Моссада, поскольку не была завершена проверка его действий в деле Ури Эльмакайса, 17-летнего подростка, который полтора года находился в заключении и допрашивался ШАБАКом, пока не было доказано, что Гофман его использовал.
(Маарив)

Израиль. Коротко о главном

Шок в Моссаде из-за выбора Гофмана на пост главы организации. Бывший высокопоставленный сотрудник Моссада: “Безответственное назначение. Перешагнули через двух заместителей с десятками лет опыта. Ужасный сигнал: если ты служишь государству, а не Нетаниягу, далеко не продвинешься”.
(12-й канал)

Израиль. Коротко о главном

🇮🇱Именно эффективная работа армии и спецслужб позволила Израилю в течение года победить двух самых опасных врагов – Хезболлу и Иран. Политизация силовых структур – шаг не только к диктатуре, но и к ослаблению Израиля в сфере безопасности.

К сожалению, это не первый подобный шаг коалиции Нетаньяху с харедим (ультра-ортодоксами) и каханистами (радикальными религиозными националистами, которые прямо призывают к этническим чисткам).

Экс-глава спецслужбы ШАБАК Ронен Бар в показаниях суду заявил, что Биби требовал использовать структуру против оппозиционеров и участников массовых анти-правительственных протестов. Сложно воспринимать это иначе как попытку превратить ШАБАК в тайную полицию, которая преследует граждан за мирное выражение несогласия с действиями властей.

Ронен Бар также осмеливался публично призывать, чтобы правительство обратило внимание на проблему «еврейского террора» на Западном берегу. Радикальные поселенцы регулярно нападают на палестинские деревни, портят имущество, избивают и убивают людей, атакуя в том числе израильтян – гражданских и военных.

ШАБАК при Баре также расследовал деятельность советников Нетаньяху, подозреваемых в получении денег от Катара, а также работу офиса министра полиции Бен Гвира – правого экстремиста, которого даже не стали призывать в ЦАХАЛ за слишком радикальные взгляды.

Однако, чтобы оставаться у власти и уйти от суда, Нетаньяху опирается на правых экстремистов. А они покрывают «молодёжь холмов». Нетаньяху отдал каханистам несколько портфелей, включая министерство полиции.

Неудивительно, что, по сообщениям СМИ, министр Бен-Гвир требовал от полицейских разгонять протесты. Уже не раз были скандалы с полицейским насилием и угрозами протестующим.

Исходя из личных интересов, Нетаньяху продолжает принимать решения, которые угрожают не только базовым гражданским и политическим правам израильтян, но и безопасности страны.

Это уже не говоря о просто глупых и позорных провалах этой коалиции. Правительство Биби не упускает возможности упустить возможность в сфере дипломатии. Даже ради нормализации с Саудовской Аравией коалиция не готова хоть на какой-то диалог с Палестиной/Палестинской национальной администрацией.

Более того, крайне-правый министр финансов Бецалель Смотрич заявил, что если саудиты хотят создания палестинского государства (на Западном берегу и в Секторе Газа), они могут «и дальше ездить на верблюдах в Аравийской пустыне».

Как вообще министр может так отзываться об одном из ключевых региональных игроков, с которым у Израиля есть общие интересы?.. Особенно на фоне роста изоляционистских и анти-сионистских настроений в США. Ничего, кроме собственной недальновидности и примитивного расизма аудитории, на которую он работает, Смотрич своими словами не продемонстрировал.

Ряд стран, включая Англию и Австралию, уже ввели санкции против Смотрича. Австралия также не пустила в страну депутата Симху Ротмана из партии Смотрича. Их обвиняют в разжигании ненависти к палестинцам. Действительно, Смотрич – один из министров, которые покрывают еврейских экстремистов на Западном берегу.

Можно вспомнить и скандал с израильским послом в ОАЭ. Йосеф Шелли был назначен на этот пост за лояльность Нетаньяху. Своим непристойным поведением Шелли добился, что эмиратские чиновники больше не хотят с ним общаться. Как-то так это правительство относится к стратегическим партнёрам и Соглашениям Авраама.

Почему всё так? Потому что Биби опирается на крайне-правых фанатиков, для которых прогнать арабов с земель от Иордана до Средиземного моря важнее, чем региональная интеграция, безопасность и процветание еврейского государства. Внешняя и внутрення политика этого правительства только позорит и ослабляет Израиль. Они последовательно подрывают независимость судов и снимают всякие ограничения на власть коалиции. Теперь это правительство покушается ещё и на внешнюю разведку.

Победа этого «сильного правого правительства» на выборах-2026 станет лучшим подарком ХАМАС и другим врагам Израиля. Ещё несколько лет такой некомпетентной политики могут нанести непоправимый ущерб еврейскому государству.

«[В начале ХХ в.] наше общество жаждало дискуссий, – вспоминал египетский социалист Салама Муса, – религиозная культура (усилиями Мухаммада Абду) и культура общественная (благодаря Касему Амину) стали предметами оживленных публичных обсуждений.

Положение наше в те годы напоминало ситуацию в царской России, где мыслители, которым нельзя было критиковать политику, обращались к литературе. Нам, египтянам, тоже было запрещено обсуждать политические вопросы, и поэтому мы принялись критиковать наше общество.

На заре моей литературной деятельности в стране имелось несколько изданий, заставлявших думать. Первейшими среди них были журналы «Аль-Муктатаф», «Аль-Хиляль» и «Аль- Джамиа». Именно они зародили во мне стремление к обновлению, ограничивавшееся, впрочем, лишь наукой и литературой.

Теория эволюции, значение которой я осознал благодаря публикациям в «Аль-Муктатаф», обогатила мое мышление новым методом, одновременно позволив разделить всех мыслителей на друзей и врагов. Бросая вызов догмам и традициям, она воспитала во мне дух борьбы. Я и впредь довольствовался бы лишь этим, если бы не происшествие в [деревне] Диншавай*: это событие заставило меня обратить внимание на политику. На постижение ее тонкостей я потратил все первое десятилетие нынешнего века. […]

Мой путь египетского журналиста был тесно связан с культурой. В 1914 году я выпускал журнал «Аль-Мустакбаль» [«Будущее»], ведя его дорогой сугубо интеллектуальных битв и обходя стороной политические проблемы. Всего вышли 16 номеров. Среди его редакторов был Шибли Шумайи­л.

Затем я работал в [престижном издательством доме, включавшим одноимённую газету] «Аль-Хиляль» [«Полумесяц»], а потом – в «Аль-Баляг». В последней из этих газет я столкнулся с политикой, хотя предметом моего первейшего интереса оставалась страница, посвященная культуре.[…]

«Аль-Хиляль» я редактировал с 1923-го по 1929 год. Одним из условий моей работы там было то, что мне вменялась обязанность выпускать по одной новой книге ежегодно. […]

Покинув «Аль-Ливa´» и снова отправившись в Европу, я продолжал грезить журналистикой. По возвращении в Египет я в 1914 году смог осуществить мечту, взявшись за издание еженедельного журнала «Аль-Мустакбаль». Однако не успели мы дойти до шестнадцатого номера, как разразилась Первая мировая война и цены на бумагу выросли примерно в десять раз. Выбора не было: журнал пришлось закрыть. […]

Статьи в нем вполне отражают мое тогдашнее умонастроение. Были, например, материалы о Фридрихе Ницше, а одна статья, полностью состоящая из атеистического распутства, была выразительно озаглавлена единственным словом – «Аллах».

На страницах журнала публиковались стихотворения и статьи Шибли Шумайила, в которых тот пропагандировал теорию эволюции и превозносил материализм. Помню также один текст, посвящен­ ный «полиандрии» у арабов, то есть браку между женщиной и несколькими мужчинами.

«Аль-Мустакбаль» заботила не только современность, но и будущее. Редакция продавала порядка шестисот экземпляров в неделю, и это без учета подписки.

Полагаю, если бы не война, издание могло бы стать успешным – и продолжало бы нести в массы послание разрушения и созидания, в котором мы тогда нуждались. После «Аль-Мустакбаль» в Египте больше не появлялось столь же свободомыслящих журналов. Когда в конце 1929 года я присту­пил к изданию «Аль-Маджалля аль-Джадида» [«Новый журнал»], все было по-другому: на меня повлияли как усвоенные навыки журналистского ремесла, так и изменившаяся ситуация в стране. Я был укрощен: былой огонь потух, энтузиаз­ма поубавилось, а на смену кипению пришла умеренност­ь».

из моего перевода отрывков мемуаров Саламы Мусы для журнала Неприкосновенный запас

*Расстрел египетских крестьян британцами в д. Диншавай (1906)

Движение "Земля для всех" и пространство Nothing
Понедельник, 8 декабря, 18:30

Лекция и Q&A: Конфедерация – новое решение конфликта Израиля и Палестины.

Спикер - Юлия Хромченко, одна из основательниц инициативы «Земля для всех», специалистка в сфере образования, вице-президентка по инновациям в Early Starters International

*Новая парадигма мира между Израилем и Палестиной*

Нам необходимо новое видение урегулирования конфликта, чтобы эта война стала последней в этом конфликте.

Движение «Земля для всех — два государства, одна родина», объединяет израильтян и палестинцев со всей страны и из-за рубежа. Мы приглашаем поговорить о новаторском решении конфликта – конфедерации двух независимых государств, объединённых общей землёй.

Встреча рассчитана как на пессимистов, так и на оптимистов, скептиков и просто любопытных.

Приходите послушать и задать сложные вопросы.

Регистрация: http://go.alandforall.org/ALFAnothing

Так ливанская феминистка Анбара Салам аль-Халиди (1897–1986) вспоминала своих родителей:

«Отец мой [Салим Али Салам] был высок ростом, с русыми волосами и подстриженной бородой. Он всегда элегантно одевался и уверенно шел по жизни. Личностью он был сильной и почитаемой. Он занимал видное место в большой семье и пользовался уважением друзей из всех конфессий.

Когда обсуждалось что-то происходящее в наших краях или в Османской империи в целом, его слово было очень весомым. Отец был одним из ведущих коммерсантов страны и играл важную роль в социальных и благотворительных организациях. Он являлся одним из первопроходцев арабской политики и в имперские времена занимал разные официальные должности. […] Позже отец был избран жителями Бейрута в качестве депутата, представляющего их интересы в парламенте Османской империи. […]

В силу его политического положения у нас постоянно проходили какие-то встречи, переговоры или банкеты – настолько часто, что в доме имелась специальная гостиная для мужчин, всегда готовая к прибытию гостей, включая делегации из-за рубежа. […]

Что касается матери, то она была родом из арабской семьи аль-Барбир, консервативной и известной [исламской] ученостью. Внешне у нее было много общего с другими представителями этого семейства. Она была невысокой, светлокожей, белокурой, голубоглазой и отличалась красивым голосом.

Образцовая и деятельная мать, она жертвовала собственными интересами ради мужа и детей. Она вышла замуж в четырнадцать лет, причем супруг приходился ей родственником: ее бабушка по матери и бабушка моего отца были родными сестрами».

Всё это было весьма типично для семей мусульманской элиты тех лет. Успешные торговцы стремились породниться с семьями местной элиты, известными исламской учёностью. Коммерсантам (особенно разбогатевшим лишь в XIX в.) это прибавляло авторитета, а семьям богословов – материальных благ.

Богатые торговцы разных конфессий нередко совмещали бизнес с политической активностью. И в 1940-70-х среди министров и депутатов было немало бизнесменов, включая брата Анбары Салам аль-Халиди – многократного премьер-министра по имени Саеб Салам.

Девушек в начале ХХ столетия и правда рано выдавали замуж, часто – за родственников. Рожали они много.

Семья Салам была не только состоятельной, но и весьма просвещённой. Сыновья и даже дочери Салима Али, включая Анбару, жили и учились в Европе.

Сам Салим Али Салам с начала ХХ в. был одними из попечителей Исламского общества благотворительных намерений. Оно распространяло школьное образование (в первую очередь среди суннитов) и давало попечителям немалое политическое влияние (возможность предоставлять работу в школах и больницах Общества, услуги избирателям и т.д.). Салим Али Салам также состоял в Бейрутском реформистском обществе, выступавшем за политические реформы и распространение образования в Османской империи.

Всё это не исключало религиозности и веры. Анбара вспоминала:

«Их также отличала искренняя вера, следование религиозным предписаниям и принципам. Порой мы просыпались потому, что кто-то из родителей напевал аяты Корана. Это происходило до того, как отец уходил на работу, а мать принимала бремя повседневного попечения о большой семье.

Она приступала к делам только после утренней молитвы, которую совершала еще до восхода. Мягкое эхо священных строк Корана отдавалось по всему дому, а за чтением следовали молитвы, в которых мать просила Аллаха простить и отпустить грехи, а также наставить на праведный путь. Благодаря этому – и последующим школьным урокам – я наизусть знаю многие аяты».

Сегодня критикуется как мнение Бернарда Льюиса о тотальном отсутствии у средневекового мусульманина интереса к неисламским культурам, развивавшимся за пределами дāр аль-Ислам, так и пренебрежение Эдварда Саида к собственно восточной традиции осмысления Другого. Способность проявлять к Другому познавательный интерес, конструировать Другого, уходя то в демонизацию, то в очарованность — скорее общечеловеческая черта. Причина отсутствия этого понимания видится в недостаточной изученности арабских текстов, которые описывают встречи и столкновения с европейцами.

Римлянин не просто выступал эталонным Другим для средневекового араба-мусульманина — именно в отношениях с римлянами развивается определённый дух цивилизационного соперничества между Востоком и Западом, между Исламом и Христианством. В доисламской поэзии это разделение проходит по линии «цивилизация-пустыня»: для араба-кочевника Византия олицетворяла имперскую военную мощь, мир развитых искусств и ремёсел, красивых мужчин и женщин.

С приходом Ислама ситуация сильно драматизируется: с одной стороны в Коране чётко прочитывается расположение к христианам и римлянам, нашедшая выражение в суре Ар-Рум, где в описываемом противостоянии двух великих империй поздней античности коранический нарратив постулирует симпатию и чувство духовного родства, которые первые мусульмане испытывали к христианам-византийцам.

В мусульманском предании сохранился также диалог двух сподвижников Пророка: Амра ибн аль-Аса и аль-Мустаурида аль-Курейши о достоинствах римлян, превозносимых арабами, что удивительно, уже на фоне развязавшегося военного противостояния за огромные территории. Важно, что в этом хадисе римляне впервые конструируются в сознании мусульман в качестве великолепных соперников, которым отдаётся должное и у которых есть чему поучиться (лейтмотив, преобладающий и в литературе):

"Амр сказал: "Коль Пророк так в самом деле скакал, должен признать, они обладают четырьмя качествами: они наиболее сдержаны и благоразумны перед лицом искушений и смут; быстрее всех приходят в себя, когда постигает беда; они сильнее всех жаждут скорого возвращения, когда вынуждены отступить; а также наилучшим образом относятся к беднякам, сирым и беспомощным. А также есть у них и пятое превосходное качество: они останавливают тиранию своих правителей". (Сахих Муслим, 2898)

С приходом к власти Омейядов и с ожесточением военного соперничества наступает новый период арабо-византийской вражды, который теперь всё чаще окрашивается в чёрно-белые тона в духе дихотомии «Песни о Роланде». В процессе развивается целый жанр военной поэзии al-rūmiyyat, называемый также al-thugūriyyāt («поэзия пограничья, поэзия фронтиров»), который отражал массовые представления о римлянах в условиях постоянных войн на границах Халифата.

Хотя в травелогах того времени преобладает скорее положительное переживание Другого и исследовательское любопытство в отношении Другого и мира Других, в al-rūmiyyat, которые в эпоху Аббасидов выступают в том числе и средством идеологической борьбы, доминирует разделение «Я — Другой» по схеме Саида, где Другой подвергается демонизации и стереотипизации, Другому приписывается всё негативное, что пытаются изжить в себе.

На этом фоне особенно интересны тексты, где эта дихотомия, напротив, оказывается преодолённой. И хотя отдельные образы римлян в них чётко соответствуют ей, можно предположить, что авторы пользуется этим как литературным приёмом, ради усиления художественно-смыслового эффекта, заключённого в шоке от обнаружения в глубине стереотипизированного «Не-Я» собственного идеального «Я».

🇱🇧 Глава МИД Ливана Юсеф Раджжи отказался ехать в Тегеран. В ответ на приглашение иранцев он предложил провести переговоры – на равных – в третьей стране.

Юсеф Раджжи с самого вступления в должность критикует Иран. Это неудивительно, ведь он связан с христианской партией Ливанские силы (а портфель иностранных дел с 1940-х достаётся христианам).

Ливанские силы – не только крупнейшая партия в парламенте, но и главные критики Хезболлы и Ирана. Они давно требуют разоружить Хезболлу. Лидер ЛС Самир Джаджа заявляет, что будет не против Хезболлы, если она распустит вооружённое крыло и станет обычной политической партией.

Новое правительство было сформировано после 2,5 лет политического кризиса. Кабинет пользуется поддержкой ведущих партий, а также ключевых иностранных партнёров – США, Саудовской Аравии, Катара и Франции. Почти все министры – технократы, не состоящие в традиционных партиях, но частично согласованные с ними.

Президент Жозеф Аун и премьер-министр Наваф Салам ставят амбициозные цели: разоружить Хезболлу и другие группировки, утвердить суверенитет Бейрута над периферией и вывести Ливан из экономической катастрофы последних 5 лет.

Все эти цели связаны между собой: чтобы выйти из кризиса, нужны деньги из-за границы; но денег не дадут, пока Хезболла сохраняет оружие и может втянуть Ливан в очередную бессмысленную войну с Израилем; к тому же, международных партнёров смущает системная коррупция, которая довела страну до глубочайшего экономического и финансового кризиса.

Однако президент Аун и премьер-министр Салам уже действуют. Какие-то арсеналы на юге Ливана ликвидируются; изымается оружие из лагерей палестинских беженцев. Тем временем армия проводит масштабные операции против наркомафии в долине Бекаа – включая наркобаронов, связанных с Хезболлой и Движением Амаль.

Вдобавок, Наваф Салам обещает бороться с коррупцией, добиваться большей независимости судов от политиков и равенства граждан перед законом. Определённый прогресс есть и на этом поприще.

Возобновилось расследование взрыва в порту Бейрута. Хезболла и Амаль требовали снять судью Тарека Битара, который ведёт дело. Ведь он посмел вызвать на допрос (а потом выдать ордер на арест) влиятельных политиков и силовиков. При новом правительстве часть из них явились на допрос.

Видимо, свою роль тут играет и то, что министерство юстиции отошло христианской партии Катаиб. А для фалангистов 4 августа – это принципиальный вопрос.

От взрыва сильнее всего пострадали восточные – в основном христианские – районы столицы. Они составляют избирательный округ Бейрут-1, от которого избирается в т.ч. Надим Жмайель – сын полевого командира Башира Жмайеля. Для многих христиан шейх Башир, убитый в 1982 г., остаётся культовой фигурой. К тому же, среди жертв взрыва 4 августа 2020 есть высокопоставленный функционер Катаиб.

Вдобавок, официальный Бейрут активно укрепляет связи с арабскими странами и Западом. Отношения со многими важными партнёрами сильно пострадали за годы гегемонии Хезболлы в 2010-х, но теперь ситуация меняется.

Однако главным вызовом остаётся разоружение Хезболлы. В ответ на решение правительства разоружить все группировки генсек Хезболлы Наим Касем пригрозил гражданской войной. Касем и другие лидеры Хезболлы продолжают заявлять, что группировка победила Израиль и только её оружие защищает Ливан от Израиля.

Однако, судя по всему, всё меньше ливанцев верят этим словам. Из-за поражения в войне с Израилем Хезболла растеряла христианских, суннитских и друзских союзников – ведь ещё в октябре 2023 ливанские элиты публично просили её не втягивать Ливан в конфликт. Победа революции в Сирии также ослабила позиции Хезболлы, ведь она много лет опиралась на политиков, близких к Асадам.

Хотя Хезболле пока хватает сил не сдавать оружие, её влияние подорвано. Нарратив о сионистской угрозе работает, но уже не как раньше. Лидер партии Катаиб Сами Жмайель осенью 2025 призвал к миру с Израилем. Летом этого требовал популярный телеведущий Марсель Ганем, а весной о нормализации заговорил Валид Баарини – суннитский депутат с севера Ливана.

🇱🇧 Уже завтра в Тель-Авиве буду рассказывать о ливанской культуре!

• Почему маленький Ливан сыграл огромную роль в становлении современной арабской культуры?

(Подсказка: первые университеты, первые газеты, а также просветители и писатели, формировавшие новую литературную норму)

• Какие постановки в театрах Бейрута злили католиков накануне Первой мировой? И почему многие ливанские журналисты да писатели искали коммерческого успеха в Египте или Америках (и нередко находили его там)?

• Почему Бейрут за 100 лет из восточного городка, окружённого стенами, превратился в «ближневосточный Париж» с широкими улицами, трамваями и модными кафе?

• Как политические партии, включая коммунистов и фашистов, с 1930-х создавали собственную контр-культуру, выпуская литературные журналы и читая стихи?

• Как режиссёры XXI в., среди которых немало женщин, осмысляют события гражданской войны, конфликты и травмы ливанского общества? Как конфессионализм ливанской политики обыгрывается в кино и хип-хопе?

Обо всём этом, а также о связях пан-арабистов с Жан Поль Сартром в 1950-х, современной музыке и политических плакатах времён гражданской войны поговорим завтра с 19:00 до 21:00 в Purple House. Приходите, будет интересно!

Спасибо @tochka_vstrechi за организацию!

🇱🇧🇮🇱В последние недели представители Израиля и Ливана дважды встречались для прямых переговоров. По крайней мере в одной из встреч участвовали гражданские представители.

До этого контакты были через посредников – США и ООН. На связи были в первую очередь военные – в целях поддержания перемирия и спокойствия на границе.

В конце декабря ливанский президент Жозеф Аун заявил, что цель переговоров – предотвратить очередную войну между Израилем и Хезболлой. По словам президента, «призрак войны был отвращён от Ливана благодаря активными дипломатическим контактам» властей республики.

Ещё в октябре, вскоре после подписания перемирия в Газе, Жозеф Аун отмечал, что «не избежать переговоров с Израилем». Ранее в этом году к переговорам и нормализации отношений или миру с Израилем призывали депутаты Валид Баърини (наследственный депутат-суннит из Аккара) и Сами Жмайель (наследственный лидер христианской партии Катаиб).

С начала года ходили слухи, что США могут надавить на элиты Ливана, чтобы те нормализовали отношения с Израилем. В частности, об этом говорил депутат-друз Ваэль Абу Фаур, приближённый к Валиду Джумблату – самому влиятельному друзу в стране.

Впрочем, говорить о мире пока рано. Сейчас главная цель дипломатии – предотвратить новую войну. При этом похоже, что ни Хезболла, ни её иранские покровители не настроены идти на уступки. В свою очередь, после успехов в войнах с Хезболлой и Ираном, Израиль также не настроен на компромиссы с противниками, которые почти полвека обещают уничтожить еврейское государство.

Новые правительство и президент с начала года настаивают на разоружении Хезболлы. В августе правительство утвердило соответствующее решение, но Хезболла сопротивляется и угрожает гражданской войной. Шиитская группировка настаивает, что победила Израиль в последней войне и только её оружие защищает Ливан от израильской экспансии. Израиль же продолжает регулярно бомбить объекты Хезболлы и убивать её боевиков.

По итогам войны Хезболлы растеряла важных христианских и суннитских союзников. На разоружении группировки настаивают и правительство, и ведущие партии христиан, друзов и суннитские политики. Падение табу на призывы к миру с Израилем – ещё один признак ослабление Хезболлы и Ирана.

При этом и монархии Персидского залива дают понять Бейруту, что не дадут денег на восстановление, пока Ливан не разоружит Хезболлу. Ведь в последнюю войну Хезболла вступила, проигнорировав призывы ливанских элит не делать этого. За это она поплатилась потерей ключевых союзников и беспрецедентной изоляцией внутри Ливана. Однако её сил по-прежнему достаточно, чтобы развязать гражданскую войну.

Так что президент Жозеф Аун и правительство Навафа Салама оказались между молотом и наковальней. Они пытаются разоружить Хезболлу, предотвратить войну, а также бороться с коррупцией и провести реформы, чтобы международные партнёры дали денег на выход из экономического кризиса, который тянется уже пять лет.

📸 Бейрут в середине 1950-х