от подписчика.
а я с самого начала говорил: Алла Горбунова - это Керуак в юбке

Мой опыт показывает, что лучшие читатели — это историки по образованию. Разумеется, есть и исключения, но по широкой выборке знакомых оказывается именно так.

Завидую.

Поставила рекорд по чтению книги! "Конец режима" Баунова читала два месяца, при этом не прерываясь (то есть, не бросая на неделю или две, а вчитываясь каждый или почти каждый день, но очень понемногу).

Оно того стоило, хотя все имена всё равно по итогу превратились у меня в долгой памяти в Хосе Аркадио и в Аурелиано. Простите.

Перечитываю «Фигуры света» Сары Мосс, и во второй раз заходит даже лучше, чем в первый.

Не раз слышала печаль, что книга ощущается маловастенькой (в самом деле, 450 страниц — по меркам викторианы и неовикторианы это просто жук чихнул), но мне в этом видится специальная задумка. Всё же это фигуры света. В фокусе, в луче света только несколько (в общем-то, десяток) типичных сцен из совсем разного времени. Но куда интереснее потом сесть и самому додумать, а что там в фигурах тени. Потому что если на свету происходит такой кошмар, что аж весь морщишься, то что же там творится за кадром.

И отдельное спасибо за лаконичность и будничность кошмаров, от которых они лишь становятся более пронзительными. Частенько замечала как раз в неовикториане, что авторы садятся на конька ужасов-ужасов и начинают подолгу смаковать. А вот чо там с психическими заболеваниями делали, уууу. А как с женщинами обращались, ооо. А уж если методы лечения представить, ыыы. Как будто неовикториана без хоть какой-нибудь завалящей психлечебницы — деньги на ветер.

Продолжаю черпать вдохновение в страшилках. Сегодня — кулинарное.

«Вкус яичницы ударил по голове кувалдой».

Даже не зовите меня на завтрак, если не умеете готовить такую яичницу.

Странные будни полубывшего околокнижника: копалась в бумажках, которые надо бы разобрать и повыкидывать, — и нашла открытку с автографом Робин Хобб. Не знала, что она у меня есть, потому что открытка появилась в то время, когда Робин Хобб я ещё не читала.

Вот бы покопаться дальше и найти кучу деняк, на которые я не обращала внимания, потому что не знала, как выглядят евро.

Наконец-то нормальные тизеры к нормальным книгам. Признавайтесь, что тоже хотите увидеть продолжение.

Нечасто пишу, потому что мало читаю. Точнее, читаю много, но работы учащихся, а это не те тексты, о которых нужно говорить на канале.

Пока что вот вам социологическое наблюдение: среди пишущих людей какое-то несметное количество Юль и Ксюш. Юли-Ксюши доминируют. Если вдруг вас так зовут, то не понимаю, почему вы ещё ничего не написали. Или — напротив! — понимаю, почему уже что-то написали.

В комментах можно указать, какая писательница с таким именем вам очень нравится или не нравится совсем.

Всё, я сдаюсь. Авторы интернет-страшилок положили меня на лопатки своими тропами.

«Из зелёной руки, скребущей землю, словно гвозди со сбитыми шляпками, торчали гвозди».

Если не это вершина описания, то что?

Давайте так: я переложу на вас ответственность, а вы сделаете вид, что очень этому рады. Раз сентябрь раскинул свои красные вот-это-вот-всякие штуки, то попробую дать положительный пример всем учащимся и побыть хотя бы пару деньков продуктивной.

Я вам даю три названия книг, которые недавно прочитала. Вы голосуете, про какую из них хотите услышать. А завтра днём я про неё немного здесь расскажу и запилю новый опрос.

В тысячный раз поздравляю меня соврамши, но что поделать, вот такой я человек: наобещаю и сразу приведу тысячу поправок, почему всё пошло не так. Вчера была важнейшая причина, по которой я не могла написать ни строчки. Я читала Диско Элизиум. Именно читала, а не играла, потому что играть я наигралась ещё на релизе на инглише (спойлер: так ни разу и не доползла до конца, потому что всё в этом мире меня убивало), а вот вчера решила добраться-таки до конца и дочитать это всё уже на русском, чтобы знать, кто убил Лору Палмер. Сами понимаете, невозможно от этого процесса оторваться. Нечасто я даю рекомендации, но Диско Элизиум — одно из лучших чтений для осени. Для любой осени. Для любой осени, где людей разрушает любовь и коммунизм.

Итак, демократические свободные выборы повелели рассказать о Джули Оцуке и её «Пловцах». Думала, что так и будет, потому что о них сложнее всего говорить из всех трёх кандидатов. Одна из тех книг, где тебе нужно словить волну (хм, как странно это выражение монтируется с названием книги и основным сеттингом), и тогда ты можешь прекрасно кайфануть, но если волна не словилась, то чтение покажется бессмысленным, унылым и простеньким. Я прочитала в удачное время, но подозреваю, что мне всё равно повезло меньше многих кайфанувших. Причина — Джон Чивер. Джули Оцука явно писала в диалоге с ним, у Чивера есть коротенький и прекрасный рассказ «Пловец», где мужик метафорически и физически проплывает по рутинным бассейнам округи, обнаруживая себя в конце в самом глубоком и суровом бассейне деменции. Беда в том, что Чивер — восхитительный. Вот это точно мой совет для чтения на все времена, не конкретно этот рассказ, а любые сборники, потому что в малой прозе он сияет брульянтом и всех кладёт на лопатки, но у нас почти неизвестен. В США же он известен гораздо лучше, зачастую даже в школе проходится, так что Оцука явно беседует с ним. Любая беседа писателей — это некое соревнование, а в любом соревновании, где оценка идёт на основе писательского мастерства, Чивер почти кого угодно разделает под орех.

Снова я ушла слишком далеко, так ничего про книгу и не рассказав (возмутительно? но кто меня остановит?). Бла-бла-бла, сюжета почти нет, только условные круги на воде, вокруг которых расходится атмосфера. Есть общественный бассейн, где наворачивают круги обычные люди из совершенно разных слоёв, сфер и прочих социальных геометрических фигур. Рассказчик коллективный, некое необъятное «мы», и значительную часть романа занимает медитативное чтиво о важности рутин в успокоении стремительного ритма современной жизни. Среди всех пловцов можно выделить старушку-Элис, которая только-только по коленочки зашла в бурные воды деменции, и бассейн помогает ей не рассыпаться на осколки. Она (и её дочь, и автобиографический опыт автора) сыграет роль в финальной части романа, а после размеренного начала в текст врывается метафора. На дне бассейна появляется трещина, с которой никак не удаётся совладать. И бурное «мы» рассказчиков очень по-разному на неё реагирует.

В этой части Оцуку часто подозревают в кивании на пандемию и актуальность, потому что примерно в это время роман и вышел, но на самом деле текст закончен гораздо раньше начала ковида, так что эта метафора шире и расплывчатее. Просто представьте себе любой образ говнеца в человеческой жизни, который мешает рутинам и привносит суету.

Ну а ближе к финалу романа появляется дочка Элис с её размышлениями о деменции, течении жизни, смысле жизни и вообще. Мы немного узнаём про плавучую старушку (эмигрантка из Японии, муж в отрицалове болезни), и тут очень просто провести параллели с самой Джули Оцука. Ничего ярко сюжетного или удивляющего, но точность потрясающая. Скупые штрихи заодно рисуют и ещё одну параллель. Эмигранты отказываются от своей изначальной идентичности, размывают её волнами, а по итогу их память и личность может превратиться в подтопленную кашу.

Сложно говорить об этом тексте, потому что он весь зыбкий, личный, трудноуловимый для обычных рецензионных кандалов «сюжет-персонажи-смысл». Всё ненадёжно и в то же время легко, проплывает мимо и цепляет не каждого. Меня роман задел по личным причинам, потому что деменция близких людей — это один из моих буйков. Не могу даже предугадать, кому этот текст может понравиться. Тут действительно либо любовь-любовь, либо недоумевающее meh, ничего особенного. Думаю, что вы сами можете прочитать пару-тройку глав и принять решение. Просто берите их откуда-нибудь из середины.