Мало что звучит так же скучно, как объявление, поэтому я делаю супер-комбо и сразу два объявления, чтобы отсечь самых нестойких духом.

Объявление первое.

Лучший день, чтобы начать новую жизнь, свежайший проект, бегать по утрам и питаться правильно — вот-прям-щаз (в любой момент, когда вы это читаете). Так-что вот-прям-щаз я объявляю о начале личного уютного книжного марафончика, который называется #1bookaday. Каждый день я буду рассказывать вам о прочитанной в последнее время книжке и смотреть, на сколько у меня хватит пороху в пороховницах и книжек в книжевницах. Разумеется, иногда я буду пропускать по техническим причинам, потому что иногда не бываю у компьютера, а с телефона набирать мне как-то отвратительно, но я постараюсь об этом предупредить заранее, чтобы не оправдывать так собственное филоньканье. Ну и всё-таки пропускают слабаки и пуськи, фу быть такой, будущая я, если ты это читаешь, я запрещаю тебе есть мороженое.

В связи с этим предупреждаю, что большая часть рассказов о книжках будет выходить в вечерне-ночной период, так как я ночной зверёк, и если у вас по какой-то причине включены на меня уведомления, то лучше прекратите это немедленно. Я проверю. Если в три часа ночи смартфон, зверски урча, хищно поползёт к вам по тумбочке, то я предупреждала. Зато утром будет что почитать на фаянсовом троне, любимце всех читателей (до сих пор не могу забыть, что как-то один из журналов описал мою рубрику про чтение на толчке как основополагающую для блога, горжусь).

Если же вы пришли сюда не про книги читать (это что это мне теперь и тут читать много что ли?), то спешу успокоить, что это будет не единственный контент. Например, я уже готовлю тайный показ первого варианта обложки Пелевина, которую мы все заслужили. Продолжу отвечать на вопросы. Врываюсь обратно в интерактивное чтение, чтобы делать мелкие заметки (прямо сейчас очень уж горит хвостатое место на перевод Али Смит, но нужна перепроверка косяка в оригинале).

Удачи всем. Подумайте хорошенечко, готовы ли вы читать про книги, если пришли в книжный блог (о двадцать-двадцать, о тщета бытия, сейчас нужно даже такие дисклеймеры делать!), а я пойду жевать бургеры, чтобы ручки для писанины силой налилися. Хотя ещё второе объявление надо набирать слабыми ручками. Чёрт.

Ну что, погнали, расскажу про первую книжку в #1bookaday, и это считайте за воскресную, хотя по протоколу чичас уже понедельник, но ведь все в курсе, что если ты спать пока что не ложился, то и новый день не считаюшки.

А начну я с легкача, который прочитала только вот-вот, потому что мне надо было разгрузить голову между яснополянными премудростями. Случайно взялась за старину Стиви (а я довольно сильно люблю Стивена Кинга, правда, старого пошива) и быстренько зачитала «Чужака», потому что мне в принципе всегда была по нраву тема двойничества. Ну штош. Скажем честно, Эдгар По с «Вильямом Вильсоном», неоднократно упоминаемым в книжке, гораздо интереснее, но совсем уж скучной книжку не назовёшь. Все традиционные минусы Кинга на месте: чудовищное графобесие, из-за которой половина объёма книжки и половина персонажей нафиг не сдались вашему читательскому любопытству (а может и сдались, откуда же я знаю, я лично по себе сужу); пара условных картонных движущих сил; интересный замес и его детали, но слабоватая на его фоне развязка. Кажется, что вот я только ругаю и ругаю, но на самом книжка для своего жанра вполне уверенный середняк. Так что теперь про хорошее.

Лучшее в книге — удачно пойманная волна особенного бытового ужаса человека перед судебной и наказующей системой. Что вот случится какая-то такая особенная ошибка (в романе «Чужак» не вполне ошибочная, но один из главных героев об этом так и не узнает), из-за которой тебя совершенно по-кафкиански признают виновным, повесят на тебя показания очевидцев, результаты ДНК-теста и кучу бюрократии, а ты будешь сидеть и обтекать, ожидая наказания за что-то чудовищное, что тебе даже представить трудно. У нас-то это ещё проще представить, потому что «презумпция невиновности» — это что-то больше из фантастической литературы или даже словарного диктанта, но никак не реальность. В США тоже не всё тишь да гладь, но зато линчеватели и диванные аналитики не дремлют, так что там где не допинают стражи правопорядка, подсуетятся добрые соседушки из маленького городка. И вот эта беспомощность перед чем-то большим и абстрактным пугает почище, чем конкретный «чужак» в виде злого злеца, буки, бугимена, бабая, кукуя, чудовища, дьявола, инопланетянина, древнего зла, которое почти всегда в итоге оказывается притянуто за уши у Кинга. Страх в том, что одна случайная оплошность, даже не твоя лично, может всю жизнь тебе испоганить, хотя ты был пуськой, верил в бога, творил добро и причинял справедливость.

«Чужака» припихали к серии книг про Билла Ходжеса, но он там всплывает практически как Годо, то есть никогда не появится, да и ждать-то его даже никто не ждёт, потому что он помер и никак на события романа не влияет. Я и вообще знать не знаю, что это за чувак, потому что он из поздних книг Кинга, на которые я поглядываю с неохотой. Может быть, когда-нибудь. Одним словом, читать незнание про Ходжеса вам не помешает. А вот стоит ли вообще читать — советую дважды или даже трижды подумать. Либо если уж очень любите Стивена Кинга, либо если уж очень любите тему двойников, либо если уж очень интересно почитать про конфронтацию древнего зла и судебно-доказательных расследований. А ещё там есть мёртвый ребёнок с веткой в заднице, и если вы сейчас прочитали и выпали в осадок от возникшего образа, то лучше не читайте и нервишки поберегите.

У каждого вида жанровой литературы есть сильные и слабые стороны, они создают баланс, с ними себя соотносит читатель. Если сильные ему нравятся, а слабые он готов прощать, то появляется связь, и в целом ее можно назвать читательскими предпочтениями. Фернандо Арамбуру проводит эксперимент над романом «Родина» — казалось бы, классической семейной сагой с элементами исторической прозы, которые трудно уловить, потому что история современная, даже горячая. Он деконструирует одну из слабостей семейных саг, а именно — «рыхлость» повествования. Действительно, наблюдать за семьей в аквариуме очень интересно, но в любом пухлом романе об отношениях разных людей с обществом неизбежно наступает момент, когда писателю приходится создавать какое-то количество страниц нужных, но скучноватых. Без них сюжет не продвинется, особенно если персонажей много, — будет что-то непонятно или пропадет мотивация. Из-за них у читателя ослабевает интерес, он убаюкивается и теряет бдительность. Чтобы этого не произошло, Фернандо Арамбуру нашинковывает роман на мелкие кусочки, как в свое время сделал Кортасар с «Игрой в классики», а затем создает из них нелинейное полотно. Вот только, быть может, Кортасар меньше доверял читателю, поэтому выстроил основной вариант текста строго по фабуле, а нелинейную версию дал дополнительно, как раз в качестве игры, ребуса. Здесь же прыгать по клеточкам из одного времени в другое надо с самого начала, а карту строго идущего сюжета приходится выстраивать в голове самостоятельно. Пока ты это делаешь и собираешь пазл по кусочкам, не получится потерять бдительность, заскучать или не обратить внимания на детали. Все рассыплется. В итоге никакой «рыхлости», читатель въедлив, как терьер, гордится собственным умением сопоставлять и прозревать — и получает от романа еще больше удовольствия. Тем более что текст и без того неплох. Если кто-то когда-то потратит кучу времени на составление «обратной» карты игры в «Родину», а затем прочитает всё вдоль временной линии, то получит добротную историю о вражде двух семей, некогда бывших друзьями, но без ярко расставленных акцентов и подогревания интереса мини-загадками.

Все сильные черты крепкой семейной саги в «Родине» при этом никуда не делись. Есть разные характеры и разные пути, есть влияние злободневной и злобной общественной истории на частные судьбы, есть предательства и интриги, есть размышления и метафоры. Герои неоднозначны и легко понимаемы, конкретная политическая ситуация просто экстраполируется на более близкие реалии, ну а уж история про то, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем, будет нам родной еще сотни лет, потому что соседей, друзей и разногласия не уничтожит никакой катаклизм. Арамбуру настойчиво стремится к балансу, говоря на темы общечеловеческие, при этом приводя конкретные примеры. А общечеловеческие проблемы всегда нас волнуют. Как нам жить? Как перестать завидовать? Какое решение правильное? Как не бояться? Как быть собой? Как сделать свою жизнь ценной не только для себя любимого? Разные герои выбирают разные варианты, только чтобы прийти к очевидному выводу: нет черного и белого, у всего есть последствия, любая категоричность заведет вас в тупик и только разумное-доброе-вечное-личное-человечное сможет постепенно, по чайной ложке в день растопить железную махину давящих на нас социальных, политических и агрессивных оков. Читатель сам решает и прорабатывает у себя в голове, что может сделать мир и человека лучше, а автор только мягко подсказывает универсальные варианты: любовь, прощение, искусство и другие мирные пути. Столько всего, что можно выбрать вместо вариантов разрушительных.

Больше мнений на Прочтении. Не всем так зашло, как мне. Но кому-то даже больше.

#1bookaday (2)

«Рюрик» неоднозачен, как трудный подросток. С одной стороны, у него есть свой голос и своя правда, с другой — не всегда это подаётся так, что хочется это читать, да и мысли невольно отражены двояко. Вот вроде как и показывает автор, что травмы и психологические расстройства не должны быть романтизированы и стигматизированы, а в то же время выразительными средствами всё делает своим же мыслям наперекор. Как будто рассинхрон языка и смысловой составляющей, но и тут можно притянуть за какое-нибудь место, что так и задумано, подростки и травмированные личности как-то так и существуют. Трудно в этом разобраться. Впрочем, это я издалека. Если ближе, то простой и легко читаемый роман про подростка, у которой вагонище проблем, и она отправляется искать мамку, но на самом деле ищет себя и способ убежать от вот этого вот всего. Наряду с провокативным реализмом неожиданно всплывает мистически-хорроровастенькая линия, довольно прозрачная, она не сбивает с панталыку и не оказывается лишней, но и без неё текст не то чтобы сильно стал проигрывать. Уф. Как неоднозначно всё, на какой кривой козе подъезжать?

Начну тогда с хорошего. Если вам понравился F20, то это тоже понравится. Если вам нравится про бунтующих подростков и чем-то близко их напоказ взъерошенные перья, то тоже понравится. Многие поднятые вопросы действительно важны и редко появляются в литературе, особенно отечественной, и Анна Козлова не боится о них говорить без увёрток и обиняков. Линия социальносеточного общества вообще выписана практически идеально и очень тонко. Линия внутренней движухи довольно динамичная и при этом немножко уэльбековски беспринципная, что тоже редкость. Я так быстро пробежала по верхам, но, согласитесь, это уже не мало для плюсов.

Теперь с сомнительного, что не нравится лично мне и не понравится ещё кому-то. Сложно подобраться к правильному слову — наверное, больше всего у меня претензий к тембру и тону. Ничего страшного в том, что рассказчик не сюсюкает перед читателем, нет, некое панибратство тоже может быть обаятельным, но где-то по моим внутренним меркам автор перегнула планку, и в общем тон повествования стал небрежным и хамоватым, причём тоже напоказ. Это хорошо играет на подростковость всего рассказа, но читать неприятно. Правда, подростки тоже в большинстве своём неприятные. Словом, мне не любо, когда в меня, как читателя, с вызовом поплёвывают и занимают безопасную позицию: «Если тебе так не нравится, то ты ханжа», я вообще не любитель радикальных мнений. К тому же такая яркая внешне позиция должна бы подкрепляться чем-то ещё сочным внутри, а если отбросить пару эпатажных деталей и второстепенных размышлений (как раз второстепенные-то и крутые), то сюжет и действие немного жидковаты.

Второе, насчёт чего у меня сомнения, — это станиславское «не верю». Во многих моментах не верю ни рассказчику, ни героям, ни автору, каждый из которых хочет казаться свободным бунтарём, но по ощущениям от чего-то весь крайне зажат и поэтому всё и компенсирует бравадой. Опять же, очень подростковая штука, и это неплохо, на такое будет свой читатель.

В итоге я набалялякала довольно большой текст, но так толком ничего и не сказала, тоже не хватает отточенных навыков, чтобы это разложить по полочкам. Зато прекрасно можно представить, какой сумбур творится у меня в голове после прочтения, а значит, может твориться и у вас. Попробуйте, и если будет раздражать, то можно быстро забросить, ничего к середине или пресловутым ста страницам не изменится. Ну а если вот такое бьёт прямо в сердечко, то это, наверное, горько, но тоже хорошо. Потому что уж чего мне хочется после «Рюрика», так это быть добрее. И купить большого попуга. Хотя кого я обманываю, попуги и без рюриков прекрасны.

#1bookaday (3)

Классическая экзистенциальная литература утверждает, что ярче всего сущность индивида проявляется в кризисной ситуации, когда человек завис над пропастью и нет времени обкладывать себя слоями социальной шелухи, условностей и украшений, нужно спасаться. Остается только самое главное, основополагающее, делающее нас людьми вообще и конкретными личностями в частности. В романе «Дорога» Кормак Маккарти тоже не разменивается на мелочи и условности: к чему краски, если в мире больше не на что смотреть; к чему имена, если некого окликнуть; к чему говорить о произошедшей катастрофе, если ты все равно ничего не изменишь. Оставшиеся люди бросают все силы на выживание, так что быстрее всего в дамках оказываются существа, недалеко ушедшие от обезьяны. Бери дубину, вонзай клык, а если где-то еще найдется настоящее оружие, то совсем замечательно. Пока более вдумчивые люди рефлексируют, можно их тут же на месте пристукнуть и обглодать.

«Дорога» скупо и мучительно кратко (большего мастерства недосказанности и в то же время полноты этой пустоты достигли разве что Стругацкие в «Пикнике на обочине») рассказывает о скитаниях двух более высокоорганизованных, чем полуобезьяны, личностей, которые пока что уцелели только лишь чудом. Правда, один из них личностью еще только становится, так как слишком мал, а другой довольно скоро ей перестанет быть, потому что болен и немолод, но это только добавляет перцу в происходящее. Не успеешь найти смысл жизнь за отведенное время, часики-то тикают, значит не только сам бессмысленно уйдешь в пыль, но и будущее своего сына направишь куда-то в сторону законов дубины и клыка. А как не хочется толковать о надежде, смысле жизни и цели в конце пути, если кушать нечего, поганый ледяной дождь пробирает до костей, а тележка из супермаркета, где валяются все твои вещи, тяжела, как камень Сизифа.

Конечно, это постапокалипсис, но так легко переложить «Дорогу» на обычное существование, даже не нужно притягивать за уши христианские мотивы или что-то очень глубоко спрятанное. Вот мы сейчас сидим в теплых креслах и думаем, что где мы, а где пыльный и ужасный мир «Дороги», но особенной разницы и нет. Те же придуманные нами самими цели, которых, возможно, мы и вовсе не достигнем, а если достигнем, то будем разочарованы или не будем знать, что делать дальше. Та же неприязнь к существам одного с нами вида, но не из нашей песочницы. Тот же страх и та же робкая надежда, что несмотря на всю неопределенность, все-таки все будет хорошо. Кормак Маккарти говорит о своем варианте, как избежать пустоты и бесконечной дороги, ведущей нас по ленте Мебиуса, и нет, он не предлагает с нее сойти, он говорит о поиске цели менее обозначенной чем-то материальным. Цель жизни и смысл жизни могут быть в проращивании теплоты и прекрасного внутри себя и окружающих. Или в чем-то еще, что каждый может найти для себя сам. А если для этого придется с боем вырывать счастье у остального мира, то что ж поделать, жизнь такая, возможно, если мы сделаем это сейчас, то потомки не будут делать так в дальнейшем.

Больше мнений на Прочтении.

#1bookaday (4)

Сегодня я буду невероятно болтлива про книжку дня, и это ещё при том, что пропущу обязательную многоабзачную часть про нелёгкую судьбу автора романа «Сговор остолопов» — Джона Кеннеди Тула. В кратком пересказе биография теряет и глубину, и трагичность, тут надо либо целую книгу читать (такие есть, но только на инглише), либо хотя бы хорошую и подробную статью. Кому интересно, тот и без меня нагуглит, надеюсь, я вас хотя бы заинтриговала. Кому неинтересно, для того и распыляться бы не стоило. Погнали. #1bookaday (5)

Если вспомнить приключенческие романы, которые мы читали в детстве, и попытаться вывести усредненный образ главного героя, то он однозначно будет быстрый, ловкий, сильный, смелый и спортивный товарищ, использующий хитрость лишь изредка, с некоторым изяществом, но в целом полагающийся на пробивную силу правды и отваги. А что делать, если ты хочешь быть героем, но нет в тебе этой атлетической жилки и возможности делать «приключенческую работу» мускулами и молниеносной реакцией? Да и реальность не совсем такова, что можно заставить добро торжествовать одним лишь фактом, что за тобой правда. Главные герои «Потрясающих приключений Кавалера & Клея» находятся как раз внутри такой сугубо реалистичной подреальности: всё как у нас в середине прошлого века, очень хочется бороться с несправедливостью окружающего мира, но махать шпагой нет никакой возможности. И пока Майкл Шейбон подробно разворачивает вокруг них историческую действительность, ярко вырисовывает Прагу и Нью-Йорк, язвит по поводу общества и его пороков (Ретросатира? Пожалуйста!), Кавалер и Клей пытаются найти выход в рамках собственных возможностей. Сбежать, найти выход = escape, отсюда и эскаписты вообще, и выдуманный ими супергерой Эскапист в частности.

У нас слово «эскапист» обычно употребляется в метафорическом значении и несколько негативном ключе, когда человек от житейских невзгод закрывается в мире фантазий, увлечений или чем-то подобном, а реальность если не отрицает, то пытается игнорировать. Велико искушение интерпретировать роман Майкла Шейбона через призму этих значений, но лучше рассмотреть его немного с другой точки зрения. Военная и послевоенная реальность для нищих мальчишек-фантазеров не слишком-то сладкая, и они действительно пытаются найти выход, escape, но они вовсе не отрицают все происходящее вокруг, а хотят принять в нем участие: изменить, повлиять, сделать все гораздо лучше, потому что кто, если не мы. Так что «эскапист» здесь имеет скорее другое значение — человека-фокусника, который может освободиться из любых оков и запертых сейфов, брошенных в воду. Кавалер и Клей общими усилиями пытаются если не прорвать, то хотя бы истончить грань между художественной реальностью и окружающей действительностью. Они рисуют комиксы, герои которых бичуют пороки, дают Гитлеру по морде, спасают невинных и восстанавливают справедливость. Естественно, они не идиоты и прекрасно понимают, что эти комиксы не могут заменить реальность, но какое чувство поддержки они могут подарить обычным людям, измордованным неприятностями середины XX века. Глоток свежего воздуха, маленькая форточка в тот самый эскапистский мир, где можно одним глазком посмотреть на собственные мечты, а потом вернуться обратно уже с пусть робкой, но надеждой.

Огромный роман, разумеется, не сводится к одной только теме творчества и альтернативным методам борьбы с несправедливостью. Это и роман взросления, и дотошный исторический очерк с неповторимым очарованием старого Нью-Йорка, и история о дружбе, семье, принятии себя и других. Мне кажется, если взять двадцать разных человек и попросить их написать о самой важной для них теме в романе, но только об одной, то в итоге получится настоящее ощупывание слона слепыми. О хоботе (или хвосте, кто же его знает!) я написала, но никто, кроме последнего читателя, не сможет взять на себя работу по описанию всего огромного слонища. Да и зачем тратить на это время, если можно почитать сам роман и быть совершенно уверенным, что даже если половина вопросов вам совершенно побоку, то другая — обязательно придется по вкусу?

Ещё больше крутых моментов и хвальбы на "Прочтении"

#1bookaday (6)

Я не устану радоваться «Бумкниге», которая выпускает хорошие комиксы и графические романы для взрослых, молодых взрослых, подростков и детей, не боясь при этом обвинений в пропаганде чего-то там этакого, оскорблении чувств каких-то там этих, неподобающему вот этому самому (ремарка: не надо думать, что все книжки при этом провокационные, они очень разные, просто именно по темам поиска себя, если ты не простой, а сложный, у нас и художки не так уж много, а графического так и вообще кот наплакал). Так что я советую добрую половину бумкнижек (вторую половину не советую, потому что настолько много я их не прочитала, но когда-нибудь, когда расскажу про всё прочитанное раньше, я и про новьё расскажу). «Одеяла» монументальны и крайне важны. Это роман взросления, где графические образы прекрасно сочетаются с мыслями, образами и на сто процентов настоящими репликами героев. Неудивительно, что реализм удался, ведь автор писал о себе. Традиционная давящая семья (ещё и религиозная до вбивания правил тебе в самое нутро), проблемы интроверта в постепенно расширяющемся мире, первая любовь, у которой тоже не всё так просто в семье, взросление, попытки бунта, взаимоотношения с родственниками и другими... Это всё так просто и банально звучит, когда перечисляешь, но на самом деле под любым ярлычком десятки и сотни нюансов. Крэйг Томпсон написал свою версию взаимодействия с реальностью и укрощения жопной боли вокруг, а далось ему это нелегко. Но итог светлый, хотя и не идеально сахарный в сиропе. У нас, нерисующих человеков, всё точно так же, хотя номинально проблемы могут быть несколько другие. Прочитать и, главное, просмотреть чужой опыт бывает очень полезно, особенно в подростковое время и начало взросления, когда чувствуешь себя в этом мире чужаком, недотыкомкой и неудачником.

Я вообще считаю, что книги о поиске себя невероятно важны, даже если они не дают никаких конкретных советов и ответов. Напротив, в мягкой форме художественной литературы они не наседают на тебя в приказном порядке, утверждая, что нужно действовать по такому-то или такому-то гарантированно успешному плану. Нет таких планов. Художка учит нас, где можно искать собственные пути и строить свои собственные планы, а ещё — как не вешать нос, если эти самые охренительные пути и планы заводят нас в тупик или жопеньку. Большего для продвижения вперёд и не надо.

#1bookaday (7)

«Таинственная карта» — это, по сути, второй том рыбы-лоцмана, которая вышла несколько лет назад. Та же структура, обзоры от того же человека, направления любимых книг тоже примерно одинаковы — и название удачно по тем же самым причинам. Вместе они составляют своеобразный путеводитель, который будет удобно расширять со временем тем же способом, ждём через пару лет тома номер три и долгих лет им жизни.

Когда вышла та первая книга, я не сразу врубилась, зачем это вообще надо, ведь все обзоры и рецензии и так при желании можно отыскать в сети. Поняла только когда прочитала — возвращаемся к названию, это действительно не столько книга, сколько навигационный элемент. Обзоры отличаются от аналитической критики тем, что человек изучает их перед тем, как выбрать себе книжку для чтения, а не после чтения. А значит, он не будет ходить по сети и искать разрозненные обзоры (точнее, так можно делать, но не очень эффективно), потому что он не знает заранее, о чём та или иная книжка. Иными словами, гипотетический читатель не может предположить, что он захочет прочитать то или иное произведение, пока навигатор не даст ему ключевых слов, не подсветит сильные и слабые места и не расскажет об общей тематике. Это удобно делать в уже существующей системе регулярных еженедельных (или двухнедельных) обзоров, но все эти тексты не пропадают в никуда, когда проходит их срок. Они по-прежнему могут служить опорными пунктами, если собрать их в такой путеводитель. Самая большая его сила — в организованности. Можно пробежаться глазами по содержанию и прикинуть заранее, что хочется почитать: детектив, классику, остросюжетку или что-то взрывающее мозг. Галина Юзефович в большинстве случаев пишет о книгах, которые ей симпатичны, так что достаточно синхронизироваться с её мнением и вкусами и примерить краткий рассказ о книжке на собственные предпочтения. И я не имею в виду под «синхронизироваться», что надо мыслить точно так же, вообще читательские ожидания — вещь скверная. Можно идти от противного, если не согласен, можно выборочно копаться в предложенных вариантах. А можно благодаря этой самой навигации узнать заранее, есть ли в книге какие-то триггеры, которые тебя от неё отвратят.

Так что это получается сугубо функциональный инструмент для читателей, которые хотят добавить себе несколько новых томиков в список «хочу прочитать». При этом, однако, я не буду утверждать, что это сухая практическая книжка. Можно любить или не любить Юзефович, но с одним фактом не может поспорить никто — всеми своими текстами она мягко транслирует любовь к чтению и легко может заразить им тонко чувствующего читателя, даже если выбор книг будет не совсем по его вкусу. И это тот вид заразы, который многим не повредит. Тут ещё надо бы вставить завершающую шутеечку на эту тему, но в 2020-м шутить про заразу — себе дороже, так что просто читайте книжки, любите книжки, слушайте чужие советы вполуха, с умом и сомнением и сами при этом не плошайте, а любая навигация будет вам в помощь.

Я ещё позже вечерочком выскажусь по поводу литературной критики и литературных обозрений, а пока простите, нужно срочно почитать.

#1bookaday (8)

Худшее, что было сделано в рекламной компании «Воображаемого друга», — постоянное напоминание о книге Стивена Чбоски «Хорошо быть тихоней» (имхо, отличной в своём жанре). Ничего общего, даже близко. В итоге снова обманутые ожидания. Но я, честно, с трудом представляю, каким должен быть читатель «Воображаемого друга», потому что в нём слишком много нюансов. Если кратко: то лично мне скорее понравилось, чем нет, но только потому что я непритязательный и всеядный любитель хорроров, которого трудно утомить и которого не смущают библейские отсылки и постоянное повторение одного и того же.

Итак, что же перед нам? Очень Обычный Хоррор. Очень Кинематографичный Хоррор. Заглавные буквы я добавила для важности, чтобы хоть что-то в нём стало действительно примечательным. Очень много стивенкинговщины (и не всегда лучшей части), но с невероятно крутым визуальным рядом, как будто сразу писалось на экран (иногда «скримеры» визуального характера встречаются в крошечном словосочетании или одном предложении и никак дальше не выстреливают, но представить это жутко). Маленький городок, мальчик встречает воображаемого друга, который заставляет его впахивать, как папа Карло, на постройку домика на дереве (видимо, программа в рамках «Доступного жилья»), кругом постоянно творится чертовщина, какие-то зловещие шептуньи, управляющие людьми, бесовские олени-людоеды и вечные кингоподобные друзяшки, которые тоже попадают под раздачу. Если кратко пересказать, то это даже звучит довольно круто, но густота хорроровского замеса сильно разбавляется затянутостью, многословием и повторами-повторами-повторами. К середине книги это лично у меня вылилось в то, что загадка ещё вроде как не разгадана (хотя есть версии), но её уже не так и интересно копать. Дальше читала ради представления красивой картинки, потому что своей головой придуманный ужас всё равно самый страшный, а когда ж я от халявы отказывалась.

Получается, своей некоей простотой и прозрачностью (даже несмотря на сюжетный твист где-то ближе к концу) автор целился на молодую аудиторию, воспитанную современными фильмами ужасов. Но вот вопрос: осилят ли они всю эту избыточность? Именно поэтому аудитория мне так и неясна. И не исключено, что именно поэтому безумно красивое издание очень популярного автора как-то почти незаметно пролетело в печати, не оставив заметного следа. Но для тренировки воображения книжка всё равно хороша, и несколько оригинальных пугающих образов Чбоски смог создать прекрасными. И то хлеб.

#1bookaday (9)

На самом деле, это никакой не отзыв о книге, потому что ну действительно смешно на серьёзных щщах сейчас рассказывать о сюжете или пытаться что-то анализировать, потому что если от «Войны и мира» в школе кому-то удавалось отвертеться (а наш класс, например, никогда не читал Солженицына и Шолохова), то «Евгений Онегин», как мне кажется, уже сразу прошит в нашу ДНК. Так что не пишу ничего особенного про книгу, просто говорю: ребзя! Если вы читали эту книгу фиг знает когда, то сейчас самое время её взять ещё разок. Не верьте воспоминаниям, если они не очень приятные, на них наверняка повлияла школьное давление. Не знаю больше такой лёгкой и приятной милоты, в которой можно найти с возрастом кучу приколюх, совершенно незаметных в детстве. Да и вообще это благодатная практика — перечитывать годноту, отвращение к которой некогда в нас вбивали палками и тестами на знание прочитанного (до сих пор помню, как было задание в таком тесте по «Айвенго» указать, что было написано на его щите, я запомнила на испанском, а мне снизили балл, потому что надо было по-русски писать, ты что, сноски не читала, ну и что, что задание звучит «Что написано на щите», не понимаешь и не лезь, ненависть, ненависть, ненависть). И даже если вы принадлежите к той редкой породе счастливчиков, получивших удовольствие от уроков литературы в школе (зависть, зависть, зависть), то сейчас сто пудов найдёте внутри что-то новое с высоты жизненного опыта.

Вообще, наши воспоминания о книгах часто бывают ложными. Это интересная тема для исследования, если кто-то психологично-литературен, то тырьте скорее как тему для диссера, наверняка много кто сможет рассказать о своих ложных воспоминаниях именно в области чтения. Я, например, часто детально помню эпизоды, которых в книге вообще не было, и не представляю, под влиянием чего и когда они в моей голове образовались. Соответственно, потерянных воспоминаний о школьной программе ещё больше, в результате совершенно искажённая картинка, в которой основную роль играют воспоминания об эмоциях, которые далеко не у всех в школе на уроках были приятные и шоколадные. Так что вместо отзыва сегодня получается такой затянутый дисклеймер — не бойтесь перечитывать то, что в школе показалось ну такой себе бодягой, серединка на половинку. Вы сейчас уже не тот человек, а значит, это будет уже совсем не та книга. Даже банально на уровне эмоций оцените, как хитренько Онегин подкатывает яйки к повзрослевшей Татьяне, и насколько по-детски максималистским выглядят все их нелепые поступки в большей части книжки. При этом можно считать, что это протофеминистский текст, если бы Пушкин написал продолжение, но он и так успел закинуть несколько удочек. Онегин как был ветром в поле, так и остался, а Таня из наивной сельской мадмазельки выросла в успешную и крутую мадам. Тут должен вылезти Дмитрий Быков и рассказать, что это вообще она главная героиня и дальше должно быть про то, как она поступает из ряда вон, но это уже к нему в лекции или книжки про классику, он постоянно об этом трындит.

#1bookaday (10)

Внутри нас ждёт не просто «Ужас Данвича», а целый сборник. На самом деле — только «Ужас Данвича» и короткий некомиксофичный рассказ, который на английском смотрелся даже стильно, но с русскими шрифтами растерял часть обаяния. Так что считайте, что я говорю только про «Ужас...». Собственно, если вы любите Лавкрафта, то перед вами стоит вопрос, стоит ли тратить на этот тощенький графический роман или нет. Попробую рассказать о плюсах и минусах, и вы сами решите.

Плюсов, собственно, не так много. Есть несколько удачных и атмосферных разворотов с действительно жутковатыми образами. Бумага приятная, и Эксмо изо всех старается не слишком экономить на шрифтах, так что есть разнообразие. Минусов чуть больше. Про обложку я уже сказала выше, второй минус — кривые диалоги, которые отвратно ложатся на почву комиксной структуры. Плохо нарисовано и плохо читается. Одно лицо — фраза, другое лицо — другая фраза. Все примерно с одного ракурса и нарисованы простенько, никакой игры, никакой динамики, в итоге на диалогах просто умираешь и ждёшь, когда тебе уже покажут какой-нибудь разворот с летающими коровьими трупиками. Наконец, меня смущает сама идея зарисовывания Лавкрафта. Половина удовольствия в его книжках, как по мне, так это неназываемость ужаса, который ты себе придумываешь ровно настолько страшным, насколько твоя воображалка хорошо пашет. А тут за тебя уже всё придумали и обозначили, ну, я так не играю, есть же куча других хоррор-авторов, не связанных с неназываемым, неописуемым и ненарисуемым, берите их.

Как итог, мне кажется, что оно того не стоит, разве что вы действительно такой фанат Лавкрафта, что пополам порваться ради артов по нему готовы.

#1bookaday (11)

Уэльбек стал для меня уникальным человеком, одним из немногих, кого я не могу четко расслоить на автора, личность и рассказчика его произведений, они как-то постоянно слипаются и плохо отходят друг от друга. Различия, конечно, есть, но мы их не узнаем, не съев с месье Мишелем пуда соли, так что все размышления могут строиться только на домыслах и предположениях. Уэльбек — автор ли, личность ли — это человек в стиле фьюжн. В нем удивительным образом сочетаются уверенный в своей правоте тинейджер со всей свойственной ему категоричностью и нетерпимостью — и ворчливый дедок, который постоянно вздыхает, что раньше трава была зеленее, эрекция лучше, а женщины сочнее. Настоящий же возраст автора и персонажей всегда где-то посередине этих двух крайностей, поэтому любое высказывание кажется еще резче и радикальнее.

В истории стареющего комика Даниэля больше всего страха, приправленного горечью. Вот вроде и деньги у него есть, и ум, но ни то, ни другое не приносит такого счастья, какое ожидается от этих двух важных составляющих. Тикают биологические часики, и естественный фонтан удовольствия в жизни начинает потихоньку забиваться и иссякать. И это очень пугает персонажа (слабо отделимого от личности автора, как мы помним). Еда уже не так вкусна, женщины хотят его все меньше, молодость купить не удается, а человечество вокруг становится все более раздражающим и неприятным. Что со всем этим делать одинокому маленькому человеку, — совершенно непонятно. В «Возможности острова» Уэльбек с помощью фантастических элементов доводит до крайности ситуацию, когда человек пытается освободиться от всех своих страстей и желаний, чтобы спрятаться в уютный кокон безраздражительного спокойствия, где нет ни страха, ни тревог, ни жалящих укусов постепенного старения. И он приходит к парадоксальному выводу, что без всех этих неприятностей жизнь перестает быть настоящей. Плохо, когда тебе плохо и тревожно, но когда тебе спокойно и нейтрально, то тоже плохо, но уже совсем по-иному, рафинированно пресно и скучно.

Если отвлечься от извечных для Уэльбека тем ужаса по поводу старения, изменения мира и человечества, отвлечься от гедонизма и мизантропии, то получается, что «Возможность острова» на самом деле исследует вопрос о том, что же делает человека человеком. Так вот: любая жизнь приносит нам лишь чайную ложку счастья, которую легко прошляпить, зато добавляет ее в целую бочку раздражения, страха и печали. Если ты хоть как-то в жизни шевелишься, то только глубже в эту бочку погружаешься. Если же не шевелиться вовсе и плавать по поверхности, то это будет уже не жизнь, и, по Уэльбеку, неожиданно оказывается, что уж лучше терпеть, надеяться и двигаться вперед к слабой возможности острова, который может оказаться лишь миражом, чем прятаться в выдуманном мире без страстей и треволнений. Действительно странное утверждение от гедониста и циника, но именно ради этого посыла и стоит прочитать все эти сомнительные похождения множественных Даниэлей.

А узнать, что такое «бесцеремонное рассматривание Апокалипсиса», можно на Прочтении.

#1bookaday (12)

Про сборники рассказов всегда говорить сложнее, чем про романы (это намёк господину Кафелю, чтобы он писал уже роман), читать их многим тоже сложнее. Чтобы вам сразу получилось представить настроение — это такой немного Пепперштейн, но если у последнего в качестве подложки выступает живопись, то у Кафеля — музыка. И личный литературный бэкграунд. Можно в качестве приложения было написать список литературы, повлиявшей на рассказы, и он не только был бы хорошей рекомендацией для чтения, но и наверняка списком самого нежно любимого у сердечка. Это из хорошего. Ещё в рассказах приятная атмосфера, которая неплохо зайдёт при должном задумчивом настроении, а также честная попытка связать все рассказы воедино мелкими элементами, а не просто мусорная свалка всех текстов, которые автор нашёл в столе (хотя я более чем уверена, что многие из них писались совсем по разным случаям). Буду откровенной, не все крохотки я догнала, но это, в общем-то, и не всегда в литературе, особенно контркультурной, требуется. Иногда достаточно просто поймать vibrations (хотела написать по-русски, но в таком случае даже у совсем неиспорченной и кристально чистой меня невольно вырисовывается какой-то двусмысленный контекст, не-не-не).

Теперь из спорного. Видно, что автор ещё только ищет себя, опираясь на многие разные плечи. В некоторых моментах это прекрасно удаётся, в некоторых слишком видно чужое влияние, впрочем, замаскированное, так что, опять же, если личный опыт не полностью совпадает с авторским, то невозможно угадать, откуда это. Это естественный процесс для начинающих, так что, думаю, ко второй или третьей книжке всё будет тип-топ и самобытно, тем более, что эксперименты с языком явно идут вширь в разных направлениях. Немного не хватает микролитературной редактуры на уровне предложений, опять же, скорее всего, не по вине автора — это вам не издательство с тысячей литературных редакторов, каждый из которых собаку на вычитке текстов съел, а литератору важнее выписать мир и мысли, чем правильно ткнуть местоимение или найти под лупой каждый повтор. Наконец, человеку не тонко настроенному на эмпатию, будет трудно найти в сборнике рассказов стержень, который бы их объединил во что-то целое, а от хорошего сборника невольно ждёшь чего-то такого, когда раз только глянул на текст и сразу понятно, откуда он и из какой песочницы. Что ж, подождём ещё следующих книжек, сейчас очень не хватает рассказчиков, которые могут ваять тексты по иным лекалам, нежели добротный, но похожий друг на друга криэйтив райтинг вот это самое.

#1bookaday (13)

Я так долго катилась к чтению этой книги, и если сразу сейчас после последней страницы не напишу про неё, то, наверное, уже и никогда не смогу, а это так сложно, потому что невозможно описать дикий восторг узнавания, не опускаясь просто в поток эмоций и междометий. Энн Ламотт написала очень честную, обаятельную, смешную и полезную книжку. В первую очередь — для писателей, но даже если любите не писать сами, а читать, или просто где-то около книжек всегда толчётесь, то вам тоже будет интересно заглянуть в писательскую кухню. Невероятное чувство юмора и отличные кулстори. Кажется, заканчивается стратегический запас прилагательных для таких случаев, нечасто я его использую. Считайте, что ещё где-то есть «изумительный». Например, изумительный личный опыт, достроенный до общих правил, которые, конечно, не всем могут быть пригодны, но в целом и общем почти универсальны.

Если это описывать практично, то перед нами пособие для начинающих писателей, но не то, где упражнения и всякие штучки, чтобы набить руку, а, скорее, что-то вроде успокоительных бесед по поводу психологических тараканов. Энн Ламотт стремится подготовить не тех прытко пишущих ребят, которые знают все схемы и законы, а кого-то, кто готов вкладывать в тексты душу, но при этом не хочет сойти с ума от тревоги. Настоящее врачевание для пишущих людей: что делать с прокрастинацией и неписухой, как перестать беспокоиться по поводу хейта, но не пропустить при этом важную критику и подсказки, у кого просить совета, где искать информацию, как вдохнуть жизнь в текст, выстроенный по лекалам, наконец, как отомстить мерзкой мымре-соседке литературно — и чтобы она не догадалась. При этом все советы даются не в форме методички, а как бы между строк, в рассказах Энн Ламотт о себе, своём опыте и каких-то знакомых со схожими проблемами. Приятно почитать уже что-то такое, неидеальное и тёплое. Так что, наверное, вообще всем могу посоветовать, даже если вам до писательства — как мне до полумарафона. Будете лучше понимать, чем дышат хорошие книги.

#1bookaday (14)

Переиздание «Оливии Киттеридж» Элизабет Страут — отличная новость, тем более что теперь к нему добавился еще один вагон со второй частью «И снова Оливия», у которой ровно те же самые плюсы и особенности, как и у первой. Особенностей, надо сказать, не так уж мало.

Романы в новеллах вообще у нас нечастые птицы, тем более написанные так умело. Заглавная Оливия Киттеридж всплывает в каждом рассказе, но мало где она действительно занимает много экранного времени, так что поначалу даже недоумеваешь, почему именно ее имя красуется на обложке. Но через две-три новеллы становится понятно: этот персонаж соединяет весь мир маленького городка в штате Мэн (спасибо, что не стивенкинговского городка) в единое целое и без того, чтобы ежесекундно маячить на каждой странице. При этом она не уникальный и не слишком важный по статусу человек, а самая обычная пожилая женщина: крупная, властная, энергичная, привыкшая везде совать свой нос, но по делу. Интересующаяся жизнью других людей, но без чрезмерного вмешательства. Волнующаяся за свою семью, но без сюсюканья. На каждую обычную человеческую черту есть свое «но», а самое главное — Оливия не лицемерна и прямолинейна, так что многие считают ее экстравагантной и даже немножко ку-ку. Казалось бы, при всей своей прямоте она должна быть еще и чрезвычайно свободна, но нежелание плясать под дудку некоторых условностей вовсе не дает освобождение от остальных. Например, с семейными вопросами, любовью и правилами приличия у Оливии собственный разговор и весьма непростой. И даже в старости она сама чувствует это противоречие и мучительно копается в себе и других, осознавая, что как бы ты ни крутился и сколько бы ты ни прожил, познать до конца себя самого все равно невозможно. В любом возрасте можно узнать что-то новое, полностью сменить сложившееся мнение или запутаться как подросток. Зрелость и старость не дают никаких ответов, только еще больше информации.

Оливия прошла по краешку жизненных историй других жителей городка Кросби, оставив в них неизгладимый след, и точно так же зацепит многих читателей. Это очень тонкий текст для долгих рефлексий, но мне все же кажется, что он для аудитории старше 30 (или несколько моложе, но взрослых в душе). Динамичным читателям это совершенно точно покажется банальщиной, потому что для прислушивания к обертонам не хватит жизненного опыта и горечи. Да и кого в юности так уж сильно волнуют увядание, старость и запутанность пожилого человека.

Ещё про новое прошломесячное.

#1bookaday (15)

Глубокая литература не имеет четкой формулы и не всегда требует особых читательских навыков. В некоторых случаях ей не нужно содержать в себе подсмыслы и мучительные загадки, иметь сложную форму; она не обязана заставлять читателя напряженно шевелить мозгами и обильно потеть — превращая чтение из приятного занятия в непростой труд. Хорошая литература многомерна, и одна из ее граней — эмоциональная. Казалось бы, это самое простое: поиграться с читательскими чувствами, поднять актуальные для большинства вопросы, не уйти далеко в лес и подать несложные философские концепции в виде притч. Но тут и кроется загвоздка: чуть-чуть переборщишь с простотой, и вот у тебя уже что-то коэльевское — то ли пафосное, то ли слезливо-сентиментальное, то ли напыщенное на ровном месте. Если же простая, но эмоциональная вещь написана искренне, автор нигде не перегнул палку и не углубился в дебри банальной беллетристики, то на фоне сложнейших текстов чистая и легкая книжка будет смотреться необычно и выигрышно. «Восемь гор» Коньетти как раз такая — обманчиво воздушная и идеальная для рекомендации большинству читателей.

В центре романа — концепция (оформленная в виде притчи, куда уж без этого) двух способов идти по жизненному пути: либо исследовать мироздание вширь, рискуя так ни в чем и не достичь мастерства, либо углубиться в какие-то конкретные его аспекты и стать настоящим профи, если не просветленным. Оба пути не лучше и не хуже друг друга, у обоих есть плюсы и минусы, в конце концов, оба могут завести в не самые приятные ситуации, даже если ты по ним скачешь с ловкостью виртуоза. Довольно простая и категоричная идея получилась, вот есть люди А и есть люди Б, и автор постепенно всех героев одаривает этими ярлычками при минимальных размышлениях читателя. Важна, на самом деле, не эта несложная дихотомия, а всё вокруг нее. Коньетти показывает, что даже у самого простого человека, который в жизни ничего не видел дальше собственной улицы, тоже могут быть бездны внутреннего мира. А у путешественника перекати-поле могут быть глубочайшие рефлексии. Внутри самых обычных вещей сокрыты целые миры, и Паоло Коньетти довольно успешно раскрывает их нам через описания, фактуру, цвета и запахи, звуки, а самое главное — эмоции. Вот если со смыслом и подсмыслами у Конетти нет никакой особой возни, то над эмоциональной подстройкой придется потрудиться. И это ведь тоже особый вид интеллекта — эмоциональный. Прекрасно, что есть книги, которые его развивают.

Мне кажется, что говорить про сюжет «Восьми гор» было бы даже лишним, это не дает никакого представления о том, что ждет читателя внутри. Ну да — горы, ну да — друзья, ну да — отцы и дети, ну да — взросление и увядание. Банально звучит, и это может отпугнуть, поэтому и не стоит за сюжет цепляться, не ради него все затевалось. Каждый из нас достоин внимания, сочувствия, понимания, хотя наши проблемы так же просты и банальны, как в этой книге. Наверное, после нее приятно осознавать себя таким же значительным и интересным, как и все остальные, даже если тебе на голову не сваливаются инопланетяне, никто не бродит по улицам в поисках тебя с букетиком мимозы, да и письмо из Хогвартса не торопится приходить. Вот многим роман хорош, но надо сделать предупреждение: «толстошкурым» читателям он не зайдет на высшую оценку. Мне вот не зашел, несмотря на все предыдущие хвалебные слова и отсутствие ворчания. И такое бывает.

Другие пруфы добротного середнячка на Прочтении.

#1bookaday (16)

С самого начала «Непобедимого солнца» кажется, что книжка будет интересной и хотя бы немного необычной. Во-первых, главная героиня — женщина и якобы феминистка, чего можно было ожидать после прощупывания Пелевиным триггеров пару лет подряд. Правда, в итоге всё это обстёбывается и местами довольно жёстко, но это в принципе пелевинский стиль — одновременно и показывать что-то важное, и подтрунивать над этим во все щели. Во-вторых, героиня чисто по-ночнодозоровому хочет отправить в неведомый трип и кажется, что будет движуха. Помните, как в фильме главный герой «Ночного дозора» следовал стрелкам, знакам, светофорам и другим одному ему понятным фигнюшкам, чтобы искать что-то этакое? Вот и тут эта не слишком оригинальная концепция выстреливает и ложится в жилу. Главгероиня Саша, пустопорожний неповзрослевший сосуд, отправляется искать что-то, чем можно себя наполнить (без вульгарных коннотаций, подтекст сугубо метафизический). На этом месте я думала, что всё прикольно. Вот только не успевает Саша выйти из пункта А, как загадочные знаки заводят её в какую-то душную кухоньку с пауками, где ничего не происходит, за столом сидит батя и в сотый раз повторяет байку, как он в детстве вот такенного карпа (или бабочку) словил, но каждый раз рассказывает её с другими деталями как будто для новых слушателей. Получается очень клаустрофобно и совершенно неувлекательно, потому что ну кто бы мог подумать к сотой книге Пелевина, что весь наш мир — это иллюзия и сон кого-то там или чего-то там. С другой стороны, повторенье — мать ученья.

В итоге пол главного героя/героини не играет никакой роли, вместо неё мог бы быть, например, говорящий енот, ничего бы не поменялось, разве что защитники животных возмутились бы, что с ним занимается сексом горячая кубинская мулатка. И это тоже, наверное, неплохо, потому что как нельзя лучше иллюстрирует идею, что все мы одинаково человеки (даже енот!), и если поменять набор гениталий, то ничего принципиально не изменится в тексте. Итак, феминизм и женский персонаж роли не играют, путешествия тоже не выстреливают, потому что и Куба, и Турция, и что-то там ещё описаны скупо и ничем от батиной кухни не отличаются, разве что смуглые женщины чуть сочнее и солнце палит погорячее (инвиктус же, куда ему деваться, не в Норвегии же книжке базироваться). Поиски себя, смысла жизни и мирового познания тоже летят буйволке (термин из романа) под хвост, потому что на самом деле Саша ищет уже не для себя, а по заказу каких-то древних эзотерических маркетологов. Чтобы это всё не было слишком в лоб, события немного перемежаются мастер_и_маргаритой, когда героиня спит. Тогда можно включать римские перебивки, правда, без Понтия Пилата. Ещё события изредка испещрены зигами, чтобы жизнь мёдом не казалась, а фирменных сомнительных каламбуров почти нет.

Ну, про мир-иллюзию-сон я уже сказала, но повторю, а вдруг вы забыли. И ещё раз. И ещё. К этому добавляется новое, что мир — это coub, зацикленная гифка со звуком, которая глючится древней масонской пирамиде. Рептилоидов нет, расходимся. Пишу по горячим следам, потому что боюсь, что уже через пару дней и не вспомню, про что эта книжка, даже несмотря на в последний момент втиснутое упоминание коронавируса. Жду уже того приятного момента, когда достигну нужного уровня просветления и смогу писать из года в год одинаковые рецензии на новые книги Пелевина, только с несколько иначе лежащими складками драпировки. Тогда будет полная гармония. А читать «Непобедимое солнце» вообще необязательно, это тоже coub, если вы листали хоть что-то у Пелевина за последние лет десять.

#1bookaday (17)

Всё, харе прохлаждаться, возвращаюсь — и сразу расскажу об офигительной книжке из новиночек, чтобы вы вспомнили, как жизнь сурова и прекрасна, — Джой Уильямс «Подменыш». Правда, на самом деле, эта книжка уже фактически из стариночек, всего каких-то лет сорок и у нас вышла, но хуже её это не делает, потому что некоторые темы всегда в жилу: мистический полумагический детячий мир, невозможность повзрослеть, стрёмные способы запутаться в своей жизни и медленно идти ко дну.

Вот честно, конфетка, а не роман, вся мрачнота и психологическая задница, как я люблю.

««Подменыш» пришел к нам довольно поздно по сравнению со временем написания, но актуальности не утратил. Может быть, даже с годами ее немножко добрал: главная героиня — молодая женщина, которая выросла телом, но не повзрослела душой, а теперь у нее самой есть ребенок, и она совершенно не знает, что с ним делать. Мир вокруг — страшный, пугающий, непонятный. Нет никого, кто за ручку по нему бы повел и объяснил, что к чему. Но при этом и от мира детства тридцатилетняя женщина уже очень далека, так что даже инфантильной ее не назвать. Детский мир вообще является особым полумагическим пространством, где вещи и люди имеют совершенно иные значения, несхожие с привычными нам. Получается, что главная героиня застревает между этими одинаково непонятными ей мирами, оба ее пугают, но делать нечего, и она чувствует себя разорванной на кусочки и обреченной. Нигде ей нет места, так что даже ярлыки «алкоголичка» и «юродивая» не помогают внести хоть какую-то ясность.

Впрочем, роман строится не только вокруг потеряшки главной героини, остальные персонажи также вошли во взрослую жизнь с большими оговорками и своими проблемами. Их внутренний мир мы почти не увидим, но то, что можем додумать по их поведению, ужасает. Все мы во взрослой жизни оказываемся подменышами самих себя, и непонятно, как это преодолеть. При этом в романе есть и внешняя сюжетная линия, в которой «подменыш» может оказаться вполне настоящим не своим ребенком, но никаких доказательств к этому, кроме собственных сомнений и галлюцинаций, получить не удается.

Глубокий, мистичный и завораживающий текст, который выворачивает нам на изучение всю изнанку человека слабого и запутавшегося. А таким человеком в какие-то моменты жизни может быть каждый из нас».

Для литературновского обзора, там есть и другие интересные книжки.

#1bookaday (18)