Гардинер умер на следующий день. Лейтенант Каркетт был назначен командиром «Монмута» «в качестве награды за его поведение и поощрения будущей карьеры». Кстати, Каркетт поступил на Королевский Флот в качестве ординарного моряка (ordinary seaman) и дорос до первого лейтенанта, а потом и до кэптена исключительно собственными усилиями, а не через протекцию. Это далеко не единичный случай в Роял Неви, так же прошел путь от моряка до кэптена и Джеймс Кук к примеру.
В бою «Монмут» потерял 28 человек убитыми и 79 раненными. Потери на «Фудрояне» были тяжелее – 100 человек убитыми и 90 раненными.
В бою «Монмут» потерял 28 человек убитыми и 79 раненными. Потери на «Фудрояне» были тяжелее – 100 человек убитыми и 90 раненными.
👍25🔥13❤5👌1
Испанский флот перед Трафальгаром
По сравнению с англичанами и французами испанские корабли были недовооружены. Например, испанский 74-пушечник «Багама» нёс на гон-деке всего лишь 24-фунтовые пушки, тогда как его английские визави — 32-фунтовые, а французские аналогичные корабли имели 36-фунтовые орудия. Испанский 74-пушечный линкор «Азия» (1791) имел вес бортового залпа, равный 712 фунтам, английский 74-пушечный «Каллоден» (1776) — 781 фунт, а французский «Темерер» (1782) — вообще 910 фунтов. 80- и 100-пушечники испанцев, хотя и несли стандартное вооружение на закрытых деках, были недовооружены для ближнего боя. К примеру, английский «Роял Соверин» (1786) нёс на верхней палубе и надстройках сорок четыре 12-фунтовых пушки, тогда как 112-пушечный «Санта Анна» — лишь тридцать два 12-фунтовых орудия плюс десять пушек калибром 8 фунтов.
Такое положение вещей испанские историки объясняют заботой об обитаемости кораблей, а также необходимостью разместить припасы на дальних рейсах. Но скорее всего, корни проблемы крылись в нехватке кадров. Испанские корабли были самыми «малонаселёнными». По штату 74-пушечники комплектовались всего 640 моряками, а по факту их всегда было меньше. У французов для экипажей подобных кораблей требовалось 700 человек, у англичан — 750. Правда, реально на английских кораблях чаще всего было меньше 700 человек. Однако некомплект испанских экипажей при Трафальгаре составлял гораздо больше — примерно 20%.
В общем, если во главу строительства французского флота была поставлена идея боя на дальней дистанции (отсюда самые мощные орудия на закрытых палубах, скорость и манёвренность), у англичан господствовала концепция ближнего боя (отсюда примерно равное распределение бортового залпа по декам, много крупных пушек на верхней палубе и т.д.), то краеугольным камнем строительства испанского флота стала возможность дальних плаваний. В этом и крылись основные проблемы испанских кораблей 1796–1806 годов: ведь линкоры строятся прежде всего для боя, а не для вояжей в Америку и обратно.
По сравнению с англичанами и французами испанские корабли были недовооружены. Например, испанский 74-пушечник «Багама» нёс на гон-деке всего лишь 24-фунтовые пушки, тогда как его английские визави — 32-фунтовые, а французские аналогичные корабли имели 36-фунтовые орудия. Испанский 74-пушечный линкор «Азия» (1791) имел вес бортового залпа, равный 712 фунтам, английский 74-пушечный «Каллоден» (1776) — 781 фунт, а французский «Темерер» (1782) — вообще 910 фунтов. 80- и 100-пушечники испанцев, хотя и несли стандартное вооружение на закрытых деках, были недовооружены для ближнего боя. К примеру, английский «Роял Соверин» (1786) нёс на верхней палубе и надстройках сорок четыре 12-фунтовых пушки, тогда как 112-пушечный «Санта Анна» — лишь тридцать два 12-фунтовых орудия плюс десять пушек калибром 8 фунтов.
Такое положение вещей испанские историки объясняют заботой об обитаемости кораблей, а также необходимостью разместить припасы на дальних рейсах. Но скорее всего, корни проблемы крылись в нехватке кадров. Испанские корабли были самыми «малонаселёнными». По штату 74-пушечники комплектовались всего 640 моряками, а по факту их всегда было меньше. У французов для экипажей подобных кораблей требовалось 700 человек, у англичан — 750. Правда, реально на английских кораблях чаще всего было меньше 700 человек. Однако некомплект испанских экипажей при Трафальгаре составлял гораздо больше — примерно 20%.
В общем, если во главу строительства французского флота была поставлена идея боя на дальней дистанции (отсюда самые мощные орудия на закрытых палубах, скорость и манёвренность), у англичан господствовала концепция ближнего боя (отсюда примерно равное распределение бортового залпа по декам, много крупных пушек на верхней палубе и т.д.), то краеугольным камнем строительства испанского флота стала возможность дальних плаваний. В этом и крылись основные проблемы испанских кораблей 1796–1806 годов: ведь линкоры строятся прежде всего для боя, а не для вояжей в Америку и обратно.
👍33❤4😢3👌1
Как-то надоело уже встречать в русских сегментах интернета спехуечки по поводу Наполеона Третьего, воспитанные Пикулем.
Просто напомню.
Во французской Вики есть просто капитальная статья по экономике Наполеона III. Нап последовательно
а) создал крепкие банки, которые работают до сих пор (Сосьете Женераль, «Креди Индюстрель э Комерсаль», всем известная Страсбургская группа, и т.д.)
б) обеспечил права рабочих, организовав 10-часовой рабочий день и профсоюзы.
в) Создал нормальный и дешевый кредит для промышленности по низкой ФИКСИРОВАННОЙ ставке.
г) отлично провел конверсию, повысив одновременно и выпуск военной продукции, а часть пороховых заводов переделав в химические, которые начали выпускать удобрения, и довели урожайность во франции в среднем до "сам-восемнадцать" ( в Америке было "сам-восемь", в России "сам-четыре").
д) В 1863 году сильно уменьшаются, а в 1867 году вообще отменяются акцизы на создание открытых акционерных обществ. В 1868 году создаётся Латинский валютный союз (Франция, Бавария, Италия). В 1870 году рассматривается проект (впервые в Европе) пенсионного обеспечения рабочих, но из-за франко-прусской войны его не успевают реализовать.
И т.д. И т.п...
Нам бы такого "смешного" правителя хотя бы на пяток лет.
Ошибка Наполеона III только одна - он сильно недооценил Бисмарка. Ну и плюс ко всему - французская армия явно почивала на лаврах, ибо в 1850-60-е годы она действительно было как самой сильной, так и самой опытной в Европе. Французские войска имели опыт боев в Алжире, в России, в Италии, и никто не мог подумать, что Бисмарк с нуля может отстроить армию, которая будет лучше по подготовке, чем французская. Грубо говоря, французы проиграли эту войну в первые десять дней, когда отстали в мобилизации, развертывании, и не смогли противопоставить Пруссии такую же логистическую работу. Если в Пруссии война была детально спланирована генштабом Мольтке, то для Франции она была чистой импровизацией. В результате "порядок побил класс".
Просто напомню.
Во французской Вики есть просто капитальная статья по экономике Наполеона III. Нап последовательно
а) создал крепкие банки, которые работают до сих пор (Сосьете Женераль, «Креди Индюстрель э Комерсаль», всем известная Страсбургская группа, и т.д.)
б) обеспечил права рабочих, организовав 10-часовой рабочий день и профсоюзы.
в) Создал нормальный и дешевый кредит для промышленности по низкой ФИКСИРОВАННОЙ ставке.
г) отлично провел конверсию, повысив одновременно и выпуск военной продукции, а часть пороховых заводов переделав в химические, которые начали выпускать удобрения, и довели урожайность во франции в среднем до "сам-восемнадцать" ( в Америке было "сам-восемь", в России "сам-четыре").
д) В 1863 году сильно уменьшаются, а в 1867 году вообще отменяются акцизы на создание открытых акционерных обществ. В 1868 году создаётся Латинский валютный союз (Франция, Бавария, Италия). В 1870 году рассматривается проект (впервые в Европе) пенсионного обеспечения рабочих, но из-за франко-прусской войны его не успевают реализовать.
И т.д. И т.п...
Нам бы такого "смешного" правителя хотя бы на пяток лет.
Ошибка Наполеона III только одна - он сильно недооценил Бисмарка. Ну и плюс ко всему - французская армия явно почивала на лаврах, ибо в 1850-60-е годы она действительно было как самой сильной, так и самой опытной в Европе. Французские войска имели опыт боев в Алжире, в России, в Италии, и никто не мог подумать, что Бисмарк с нуля может отстроить армию, которая будет лучше по подготовке, чем французская. Грубо говоря, французы проиграли эту войну в первые десять дней, когда отстали в мобилизации, развертывании, и не смогли противопоставить Пруссии такую же логистическую работу. Если в Пруссии война была детально спланирована генштабом Мольтке, то для Франции она была чистой импровизацией. В результате "порядок побил класс".
🔥43👍32💯10✍4❤2👎1👏1👌1🥴1
Крымская, злобное
Почитал тут два обсуждения у thor_2006
Раз: https://thor-2006.livejournal.com/738132.html
Два: https://thor-2006.livejournal.com/737810.html
И понял только одно - обычно те, кто разражаются критикой по Палычу - обладают знаниями по теме на уровне школьного учебника 1970-х годов, не более.
Напомню, в очередной раз, крупными мазками, как и почему получилось, что в Крыму у нас не получилось.
Вся политика русского государства в период с 1815 по 1853 годы - это недопущение повторения нового вторжения Наполеона. С Австрией и Пруссией заключен союз, и все действия направлены на то, чтобы в случае нового вторжения "бить врага малой кровью на чужой территориистран Варшавского договора", и не допустить того, что было в 1806-м - когда пруссаков разгромили до того, как успели подойти наши войска.
Соответственно главная группировка русских войск - это остзейские губернии и Польша. В Польше начинается беспрецедентное строительство дорог, крепостей (Новогеоргиевск, Замостье, Ивангород, Брест-Литовск, Александровская цитадель в Варшаве), создание магазинов, складов, запасов, и т.д. Там начинают развивать промышленность, которая потом сделает Царство Польское промышленным флагманом РИ. Для сравнения - на 1808 год Ланн называл Польшу "богом забытым проклятым местом".
Далее.
В русской армии на 1854 год было шесть корпусов, с 1 по 4 - считались элитой, и располагались соответственно на западных границах и на польском выступе, 5-й - Бессарабский, располагался понятно где, 6-й - это внутренние губернии России. В армии 6-й корпус носил прозвище "рекрутское депо" (по современному - учебка), и вот эти войска и воевали в Крыму собственно. Эпизодически появлялись войска из 5 и 4 корпусов, но мешало то, что Крым был логистической пустыней для больших армий- снабжать их там не могли ни мы, ни союзники (последние в отрыве от моря, естественно, поэтому они от моря и не удалялись). В 1855 году части 4 корпуса (из Польши) заняли оборону в Перекопе и Николаеве, но в военных действиях не участвовали.
Из вышесказанного ясно, что война на периферии оказалась для России шоком. Хотя виноваты сами. Потому как (в свете нижеизложенного) были обязаны предусмотреть такой вариант развития событий и не пускаться в авантюры, либо уж делать все до конца, в соответствии с планом, не меняя планы по сто раз на скаку.
Изначально (1851 год) планировалось занять Босфор и Дарданеллы, Лазарев еще ранее разработал план, Корнилов чуть доработал, и все признавали его выполнимым. Проблема была в том, что делать после. И тут русское руководство находилось в плену сухопутной стратегии, считая, что если высадили 60+ тыс. человек в проливах - то надо захватывать и сушу от Дуная до Проливов, поскольку "морского тоннажа для полноценного снабжения экспедиционного корпуса недостаточно". Лично мне трудно понять эту логику, поскольку Россия помимо военного обладала как минимум 380 тыс. торгового тоннажа на ЧМ, более того, Крымская показала, что англо-французы справились со снабжением своей группировки даже 200 тыс. тонн тоннажа.
Я списываю вывод русских именно на сухопутное мышление, потому как для сухопутных легче все тащить сотней арб за 1000 км, чем пройти 300 миль по морю.
В общем, от высадки отказались, и считали, что на этом все и закончится. Ну мы же отказались, че еще надо?
Проблема в том, что другие об этом не знали, и сначала перебросили свои войска и флоты в Галлиполи, потом к Варне, потом в Севастополь.
Самое смешное, что чем больше мы отступали - тем плачевнее для нас становилась ситуация. Займи мы Босфор и Дарданеллы - с большой степенью вероятности никакой войны бы не было. Не уйди мы из Княжеств - война там для нас велась бы легче, поскольку и резервы подбросить можно, и со снабжением все в порядке. Но каждое последующее наше решение об уступке все ухудшало ситуацию. В результате англо-французские войска оказались в Крыму, причем против не самых лучших наших войск, число которых было ограничено из-за проблем в снабжении. Вот примерно до сих пор были ошибки Николая I. Дальше речь об ошибках Александра II.
Почитал тут два обсуждения у thor_2006
Раз: https://thor-2006.livejournal.com/738132.html
Два: https://thor-2006.livejournal.com/737810.html
И понял только одно - обычно те, кто разражаются критикой по Палычу - обладают знаниями по теме на уровне школьного учебника 1970-х годов, не более.
Напомню, в очередной раз, крупными мазками, как и почему получилось, что в Крыму у нас не получилось.
Вся политика русского государства в период с 1815 по 1853 годы - это недопущение повторения нового вторжения Наполеона. С Австрией и Пруссией заключен союз, и все действия направлены на то, чтобы в случае нового вторжения "бить врага малой кровью на чужой территории
Соответственно главная группировка русских войск - это остзейские губернии и Польша. В Польше начинается беспрецедентное строительство дорог, крепостей (Новогеоргиевск, Замостье, Ивангород, Брест-Литовск, Александровская цитадель в Варшаве), создание магазинов, складов, запасов, и т.д. Там начинают развивать промышленность, которая потом сделает Царство Польское промышленным флагманом РИ. Для сравнения - на 1808 год Ланн называл Польшу "богом забытым проклятым местом".
Далее.
В русской армии на 1854 год было шесть корпусов, с 1 по 4 - считались элитой, и располагались соответственно на западных границах и на польском выступе, 5-й - Бессарабский, располагался понятно где, 6-й - это внутренние губернии России. В армии 6-й корпус носил прозвище "рекрутское депо" (по современному - учебка), и вот эти войска и воевали в Крыму собственно. Эпизодически появлялись войска из 5 и 4 корпусов, но мешало то, что Крым был логистической пустыней для больших армий- снабжать их там не могли ни мы, ни союзники (последние в отрыве от моря, естественно, поэтому они от моря и не удалялись). В 1855 году части 4 корпуса (из Польши) заняли оборону в Перекопе и Николаеве, но в военных действиях не участвовали.
Из вышесказанного ясно, что война на периферии оказалась для России шоком. Хотя виноваты сами. Потому как (в свете нижеизложенного) были обязаны предусмотреть такой вариант развития событий и не пускаться в авантюры, либо уж делать все до конца, в соответствии с планом, не меняя планы по сто раз на скаку.
Изначально (1851 год) планировалось занять Босфор и Дарданеллы, Лазарев еще ранее разработал план, Корнилов чуть доработал, и все признавали его выполнимым. Проблема была в том, что делать после. И тут русское руководство находилось в плену сухопутной стратегии, считая, что если высадили 60+ тыс. человек в проливах - то надо захватывать и сушу от Дуная до Проливов, поскольку "морского тоннажа для полноценного снабжения экспедиционного корпуса недостаточно". Лично мне трудно понять эту логику, поскольку Россия помимо военного обладала как минимум 380 тыс. торгового тоннажа на ЧМ, более того, Крымская показала, что англо-французы справились со снабжением своей группировки даже 200 тыс. тонн тоннажа.
Я списываю вывод русских именно на сухопутное мышление, потому как для сухопутных легче все тащить сотней арб за 1000 км, чем пройти 300 миль по морю.
В общем, от высадки отказались, и считали, что на этом все и закончится. Ну мы же отказались, че еще надо?
Проблема в том, что другие об этом не знали, и сначала перебросили свои войска и флоты в Галлиполи, потом к Варне, потом в Севастополь.
Самое смешное, что чем больше мы отступали - тем плачевнее для нас становилась ситуация. Займи мы Босфор и Дарданеллы - с большой степенью вероятности никакой войны бы не было. Не уйди мы из Княжеств - война там для нас велась бы легче, поскольку и резервы подбросить можно, и со снабжением все в порядке. Но каждое последующее наше решение об уступке все ухудшало ситуацию. В результате англо-французские войска оказались в Крыму, причем против не самых лучших наших войск, число которых было ограничено из-за проблем в снабжении. Вот примерно до сих пор были ошибки Николая I. Дальше речь об ошибках Александра II.
Livejournal
Одним росчерком пера?
Хоть сегодня и Рождество (по ст.ст.), однако ж пару слов в продолжение вчерашнего разговора. Могли Николай Павлович одним росчерком пера отменить крепостное право? Теоретически, в сферическом вакууме - да, мог, он вроде бы как самодержец и все такое. И когда…
🔥19👍12✍6❤1👏1🤔1👌1
За первый год войны, держа в Крыму усиленные контингенты, мы просто выгребли вообще все из Крыма, разорив там не только крестьян, но и помещиков, поэтому на кампанию 1855-го года ситуация для русской армии в Крыму сильно ухудшилась. Особенно после падения Керчи и погрома в Азовском море. Надо сказать, что с февраля 1855-го года правил уже Александр II, и это именно его ошибки. На мой взгляд именно Азовский погром стал для Австрии катализатором выхода из нейтралитета, поскольку Азовское море- внутреннее море, и уж его-то мы были обязаны контролировать. А дальше вполне представлялось, что по Дону союзники могут организовать вторжение во внутренние части России (именно казалось, поскольку в планах такого у союзников не было вообще).
В результате срочно создаются новые корпуса и армии, и к лету 1855-го года под ружье смогли поставить 2.2 миллиона человек, которые были растянуты тонкой линией от Финляндии по всей западной границе и до границы с Ираном. Таким образом, получилась ситуация, что даже гипотетическое вступление в войну Австрии не давало союзникам решающего превосходства в живой силе (410 тыс. англо-французов плюс 380 тыс. австрийцев - это всего 800 тыс.). Попытки присоединить к себе Пруссию провалились, Пруссия вообще с большой степенью вероятности нанесла бы удар в спину Австрии в случае ее вступления в войну с Россией, Швецию англо-французы тоже не смогли уговорить присоединиться к коалиции.
Получился цугцванг, когда Россия не могла победить союзников, а союзники не могли победить Россию.
Это очень краткое и очень упрощенное изложение того, что случилось в 1854-56 годах.
Я не знаю, как отсюда вывести такие выводы, как например "Николай угробил первоклассную державу". Ну или Первой и главной идеей внешней и внутр. политики Н1 была борьба с революцией в любых ее формах и консервация абсолютизма любой ценой и любыми методами. Этот товарищ вообще прекрасен, там что ни слово - то поэма) Вот например - "Жандарм Европы" применительно к Н1 - это даже не преувеличение и не образ, это просто констатация фактов. И черт бы с ним , если бы он сделал это своим личным делом, а не превратил в оного жандарма всю Россию. А вот какая красота? - в Крымскую мы противостояли всей Европе. И это именно так.
В общем, я не против критики кого-либо или чего-либо, но блин... может все-таки стоит сначала почитать по теме? Ну хоть немного, а?
В результате срочно создаются новые корпуса и армии, и к лету 1855-го года под ружье смогли поставить 2.2 миллиона человек, которые были растянуты тонкой линией от Финляндии по всей западной границе и до границы с Ираном. Таким образом, получилась ситуация, что даже гипотетическое вступление в войну Австрии не давало союзникам решающего превосходства в живой силе (410 тыс. англо-французов плюс 380 тыс. австрийцев - это всего 800 тыс.). Попытки присоединить к себе Пруссию провалились, Пруссия вообще с большой степенью вероятности нанесла бы удар в спину Австрии в случае ее вступления в войну с Россией, Швецию англо-французы тоже не смогли уговорить присоединиться к коалиции.
Получился цугцванг, когда Россия не могла победить союзников, а союзники не могли победить Россию.
Это очень краткое и очень упрощенное изложение того, что случилось в 1854-56 годах.
Я не знаю, как отсюда вывести такие выводы, как например "Николай угробил первоклассную державу". Ну или Первой и главной идеей внешней и внутр. политики Н1 была борьба с революцией в любых ее формах и консервация абсолютизма любой ценой и любыми методами. Этот товарищ вообще прекрасен, там что ни слово - то поэма) Вот например - "Жандарм Европы" применительно к Н1 - это даже не преувеличение и не образ, это просто констатация фактов. И черт бы с ним , если бы он сделал это своим личным делом, а не превратил в оного жандарма всю Россию. А вот какая красота? - в Крымскую мы противостояли всей Европе. И это именно так.
В общем, я не против критики кого-либо или чего-либо, но блин... может все-таки стоит сначала почитать по теме? Ну хоть немного, а?
Livejournal
Двойные стандарты...
Вышел на экраны "Союз спасения", снова поднялась тема о Николае Павловиче. Пара слов о нем - я ж не могу молчать и имею сказать следующее. 1. Н.П. - наряду с Иваном Грозным и Павлом I монарх недооцененный и, я бы даже так сказал, оболганный в…
🔥16👍10❤4👏4🤔1
Прощание
Ну что?
Вот и закончилась эра Живого Журнала для меня.
Новые правила уже сегодняшнего дня не дадут мне размещать новые записи в ЖЖ.
Так что теперь я в телеге или в вк.
Спасибо, что читали, спасибо, что комментировали. По своим обязательствам по Ирландии все выполню, тут посты уже не нужны.
С вами было классно, мои уважаемые читатели!
Всегда ваш,
Сергей Махов.
Разместите пожалуйста кто то, кто может писать в ЖЖ
Ну что?
Вот и закончилась эра Живого Журнала для меня.
Новые правила уже сегодняшнего дня не дадут мне размещать новые записи в ЖЖ.
Так что теперь я в телеге или в вк.
Спасибо, что читали, спасибо, что комментировали. По своим обязательствам по Ирландии все выполню, тут посты уже не нужны.
С вами было классно, мои уважаемые читатели!
Всегда ваш,
Сергей Махов.
Разместите пожалуйста кто то, кто может писать в ЖЖ
🫡54👍13🤝9😢4😁1😱1
Французский флот, "фигня - война, главное - маневр"
Обратились тут ко мне с вопросом Вконтакте, и он показался мне настолько интересным, что я решил вынести его в ЖЖ и ответить на него для всех.
Итак:
Читаю Ваш ЖЖ, узнал для себя очень много интересного. Одного пока не могу прояснить. Почему, восстанавливая флот после погрома Семилетней войны, французы приняли решение сделать акцент на слаженном маневрировании в составе эскадр? Неужели подтягивание до нужной кондиции судоводительской выучки экипажей в конечном итоге обходилось дешевле, чем натаскивание комендоров? Понятно, что практические стрельбы привели бы росту расхода пороха. Понятно, что для заметного увеличения огневой производительности хотя бы одной Атлантической эскадры ушли бы годы. Но ведь и тренировки экипажей в работе на парусах не обещали немедленного эффекта.
Вопрос действительно сложный, и он разбирался в Эволюционной эскадре.
Собственно почему было принято решение сделать упор на маневр.
Мотив первый, и самый главный: размеры флотов. Английский флот на тот момент крутился по численности у цифры в 100-120 ЛК (в военное время). Французский флот - приблизительно 50-70 ЛК (редко - 80 ЛК). Да, французские корабли индивидуально были сильнее английских, примерно на треть. Сделаем просто. Возьмем нижнюю планку и и прибавим 33%, все чисто математически. 50+33%=66. То есть если даже считать по одинаковой силе - все равно получается 66 ЛК против 100 ЛК. По верхней планке, как вы понимаете, такая же ситуация 106 против 120-ти.
Получается, что при равной выучке команд, и как следствие - при равных потерях, для французов эти потери гораздо критичнее англичан. То есть потеря одного французского корабля лишает флот 1/50 своей мощи, тогда как потеря в обмен одного английского корабля - всего лишь 1/100 мощи.
Мотив второй: те, кто читали мой ЖЖ постоянно, помнят, что флот Франции комплектовался прибрежным населением, в основном рыбаками, разделенным на классы. Так вот, французские капитаны и офицеры считали, что из моряка гораздо легче подготовить нормального марсофлота (он и так этим в море занимается), нежели комендора (ведь в этом случае обучение начинается с нуля). То есть время, которое нужно затратить на подготовку марсофлота, меньше, чем на подготовку комендора. Опять-таки - все чисто математически.
Мотив третий: Считалось, что добиться примерно одинаково высокой подготовки комендоров именно на эскадре, а не на отдельном корабле, дьявольски сложно. В принципе, тут ничего не надо выдумывать, и здесь математика отступила перед такой наукой как статистика. Даже английские команды были подготовлены к пушечному бою крайне неравномерно. На каких-то кораблях занятия велись каждый день, на каких-то - раз в неделю, а на некоторых и раз в три месяца. Соответственно, задрочить и выдрессировать команду отдельного корабля не составляло проблемы, а вот с эскадрой или флотом - были проблемы именно на организационном уровне.
Кстати, эта проблема начала решаться только в 20-м веке, и то - больше с помощью техники, чем организационных мер.
Обратились тут ко мне с вопросом Вконтакте, и он показался мне настолько интересным, что я решил вынести его в ЖЖ и ответить на него для всех.
Итак:
Читаю Ваш ЖЖ, узнал для себя очень много интересного. Одного пока не могу прояснить. Почему, восстанавливая флот после погрома Семилетней войны, французы приняли решение сделать акцент на слаженном маневрировании в составе эскадр? Неужели подтягивание до нужной кондиции судоводительской выучки экипажей в конечном итоге обходилось дешевле, чем натаскивание комендоров? Понятно, что практические стрельбы привели бы росту расхода пороха. Понятно, что для заметного увеличения огневой производительности хотя бы одной Атлантической эскадры ушли бы годы. Но ведь и тренировки экипажей в работе на парусах не обещали немедленного эффекта.
Вопрос действительно сложный, и он разбирался в Эволюционной эскадре.
Собственно почему было принято решение сделать упор на маневр.
Мотив первый, и самый главный: размеры флотов. Английский флот на тот момент крутился по численности у цифры в 100-120 ЛК (в военное время). Французский флот - приблизительно 50-70 ЛК (редко - 80 ЛК). Да, французские корабли индивидуально были сильнее английских, примерно на треть. Сделаем просто. Возьмем нижнюю планку и и прибавим 33%, все чисто математически. 50+33%=66. То есть если даже считать по одинаковой силе - все равно получается 66 ЛК против 100 ЛК. По верхней планке, как вы понимаете, такая же ситуация 106 против 120-ти.
Получается, что при равной выучке команд, и как следствие - при равных потерях, для французов эти потери гораздо критичнее англичан. То есть потеря одного французского корабля лишает флот 1/50 своей мощи, тогда как потеря в обмен одного английского корабля - всего лишь 1/100 мощи.
Мотив второй: те, кто читали мой ЖЖ постоянно, помнят, что флот Франции комплектовался прибрежным населением, в основном рыбаками, разделенным на классы. Так вот, французские капитаны и офицеры считали, что из моряка гораздо легче подготовить нормального марсофлота (он и так этим в море занимается), нежели комендора (ведь в этом случае обучение начинается с нуля). То есть время, которое нужно затратить на подготовку марсофлота, меньше, чем на подготовку комендора. Опять-таки - все чисто математически.
Мотив третий: Считалось, что добиться примерно одинаково высокой подготовки комендоров именно на эскадре, а не на отдельном корабле, дьявольски сложно. В принципе, тут ничего не надо выдумывать, и здесь математика отступила перед такой наукой как статистика. Даже английские команды были подготовлены к пушечному бою крайне неравномерно. На каких-то кораблях занятия велись каждый день, на каких-то - раз в неделю, а на некоторых и раз в три месяца. Соответственно, задрочить и выдрессировать команду отдельного корабля не составляло проблемы, а вот с эскадрой или флотом - были проблемы именно на организационном уровне.
Кстати, эта проблема начала решаться только в 20-м веке, и то - больше с помощью техники, чем организационных мер.
👍32🔥11👌1
Ну что ж, дорогие друзья!
Я так понимаю, ЖЖ решил сделать харакири. С одной стороны, конечно, достойно, ибо старичок был уже дряхл, а его преклонный возраст не позволял надеяться, что он поумнеет.
С другой стороны - жаль. Все-таки с 2008 года в нем было размещено 4 359 уникальных записей, 28 305 комментариев написано, 179 409 комментариев получено.
Это было хорошее время. Когда можно было не бояться говорить, что думаешь. Когда можно было спорить, доказывать, открывать что-то новое, пестовать под себя аудиторию.
Понятно дело, что я мог бы подключить SberID, но... вы же сами понимаете, что прелесть ЖЖ - это прежде всего комментарии. А смысл что-то писать, когда не будет обратной связи?
Команду ЖЖ в виде козла Фрэнка поздравляю - вам удалось таки добить один из неплохих ресурсов.
И снова - лишний повод о том, чтобы создать себе сайт.
Так что - Король умер, да здравствует Король!
Если что - напоминаю про канал в вк - https://vk.com/id167657994.
Пока что только тут и там остался островок относительной Интернет-свободы и мнений.
Такие дела.
Я так понимаю, ЖЖ решил сделать харакири. С одной стороны, конечно, достойно, ибо старичок был уже дряхл, а его преклонный возраст не позволял надеяться, что он поумнеет.
С другой стороны - жаль. Все-таки с 2008 года в нем было размещено 4 359 уникальных записей, 28 305 комментариев написано, 179 409 комментариев получено.
Это было хорошее время. Когда можно было не бояться говорить, что думаешь. Когда можно было спорить, доказывать, открывать что-то новое, пестовать под себя аудиторию.
Понятно дело, что я мог бы подключить SberID, но... вы же сами понимаете, что прелесть ЖЖ - это прежде всего комментарии. А смысл что-то писать, когда не будет обратной связи?
Команду ЖЖ в виде козла Фрэнка поздравляю - вам удалось таки добить один из неплохих ресурсов.
И снова - лишний повод о том, чтобы создать себе сайт.
Так что - Король умер, да здравствует Король!
Если что - напоминаю про канал в вк - https://vk.com/id167657994.
Пока что только тут и там остался островок относительной Интернет-свободы и мнений.
Такие дела.
🫡32😭15👍7👌6🤝4❤2🤡2💔2🤯1😱1😢1
Займы папы Иннокентия XI Вильгельму III Оранскому
Рассказывая о процессе Фуке, Атто изрекает: историю творят победители. Увы, он прав. И до сих пор победу одерживает официальная историография. Никто не смог (либо не пожелал) написать правду об Иннокентии XI.
Анонимные печатные листки, распространяемые французами уже на следующий день после высадки протестантов в Англии (см.:/. Orcibal, Louis XIV contre Innocent XI, Paris, 1949,pp. 63—64 e 91—92), первыми заговорили о займах Иннокентия XI Вильгельму Оранскому. Кроме того, согласно воспоминаниям г-жи де Ментенон, папа якобы послал Вильгельму 200 000 дукатов в виде помощи его предприятию. Однако это малодостоверно. Слухи распространялись французами с очевидной целью – оклеветать понтифика, а затем они были подхвачены мемуаристами и сочинителями пасквилей, которые, однако, так и не представили никаких доказательств.
Пьер Бейль был самым коварным из нападавших на папу: в своем знаменитом «Историческом и критическом словаре» он напоминает, что Иннокентий происходил из семьи банкиров, и приводит текст надписи, сделанной на статуе Паскена[217] в Риме вдень, когда кардинал Одескальки стал понтификом: Invenerunthomineminteloniosedentem, что означает: они избрали папу, сидящего за столом ростовщика.
На сей раз это не было просто байкой: большой интеллектуал Бейль не мог быть заподозрен в низком пристрастии ко всему французскому. Да и сам принадлежал к той эпохе, о которой вел речь. (Dictionnaire historique et critique опубликован в 1697 году.)
Однако ни один историк не удосужился проверить этот факт, пойдя по следу, указанному подпольными газетенками и Бейлем. И потому правда о папе Одескальки стала делом горстки подпольных писак, а также старого и пыльного словаря голландского философа-ренегата (Бейль перешел из кальвинизма в католицизм, затем дал задний ход, а потом и вовсе отказался от веры).
А тем временем верх одержало, даже не вступая ни в какие битвы, жизнеописание святого – Иннокентий XI вошел в историю. Факты казались неоспоримыми: своим освобождением в 1683 году Вена была обязана ему, мобилизовавшему католических государей и направившему средства апостольской казны в Австрию и Польшу. Иннокентий XI был признанным героем и аскетом, положившим конец непотизму и оздоровившим церковные финансы, запретившим женщинам показываться на людях в платьях с короткими рукавами, остановившим карнавальное безумие, закрывшим римские театры – рассадники порока…
Его смерть вызвала поток писем со всей Европы: все правящие дома потребовали его причисления к сомну блаженных. Благодаря в том числе рвению его племянника Ливио в 1714 года начался процесс беатификации: были заслушаны еще живые свидетели, пополнилось досье и восстановлен по крупицам его жизненный путь с детских лет.
Однако стали тотчас появляться препятствия, замедляющие ход процесса. Возможно, тогда-то и приняли во внимание французские pamphlets[218] и словарь Бейля: эти злые, бездоказательные россказни, которые, возможно, и нельзя никак опровергнуть, но которые необходимо учесть, даже если речь и идет о столь непорочной, добродетельной и героической личности, как личность Бенедетто Одескальки. Не обошлось тут и без Франции, не одобряющей поднятие на щит одного из своих заклятых врагов. Процесс беатификации замедлил темп, и вследствие бесчисленных и безукоризненно исполненных действий по расследованию поток, бывший до того кипучим, стремительным, превратился в грязный заболоченный ручеек.
Минует несколько десятилетий, и только в 1771 году вновь заходит речь об Иннокентии XI. Именно в этом году английский историк Джон Делримпл публикует свои «Memoirs of Great Britain and Ireland» [219]. Дабы осознать в полной мере положение, выдвинутое им, следует сделать шаг назад и расширить свой горизонт, окинув взором политическую ситуацию в Европе накануне высадки Вильгельма Оранского в Англии.
Рассказывая о процессе Фуке, Атто изрекает: историю творят победители. Увы, он прав. И до сих пор победу одерживает официальная историография. Никто не смог (либо не пожелал) написать правду об Иннокентии XI.
Анонимные печатные листки, распространяемые французами уже на следующий день после высадки протестантов в Англии (см.:/. Orcibal, Louis XIV contre Innocent XI, Paris, 1949,pp. 63—64 e 91—92), первыми заговорили о займах Иннокентия XI Вильгельму Оранскому. Кроме того, согласно воспоминаниям г-жи де Ментенон, папа якобы послал Вильгельму 200 000 дукатов в виде помощи его предприятию. Однако это малодостоверно. Слухи распространялись французами с очевидной целью – оклеветать понтифика, а затем они были подхвачены мемуаристами и сочинителями пасквилей, которые, однако, так и не представили никаких доказательств.
Пьер Бейль был самым коварным из нападавших на папу: в своем знаменитом «Историческом и критическом словаре» он напоминает, что Иннокентий происходил из семьи банкиров, и приводит текст надписи, сделанной на статуе Паскена[217] в Риме вдень, когда кардинал Одескальки стал понтификом: Invenerunthomineminteloniosedentem, что означает: они избрали папу, сидящего за столом ростовщика.
На сей раз это не было просто байкой: большой интеллектуал Бейль не мог быть заподозрен в низком пристрастии ко всему французскому. Да и сам принадлежал к той эпохе, о которой вел речь. (Dictionnaire historique et critique опубликован в 1697 году.)
Однако ни один историк не удосужился проверить этот факт, пойдя по следу, указанному подпольными газетенками и Бейлем. И потому правда о папе Одескальки стала делом горстки подпольных писак, а также старого и пыльного словаря голландского философа-ренегата (Бейль перешел из кальвинизма в католицизм, затем дал задний ход, а потом и вовсе отказался от веры).
А тем временем верх одержало, даже не вступая ни в какие битвы, жизнеописание святого – Иннокентий XI вошел в историю. Факты казались неоспоримыми: своим освобождением в 1683 году Вена была обязана ему, мобилизовавшему католических государей и направившему средства апостольской казны в Австрию и Польшу. Иннокентий XI был признанным героем и аскетом, положившим конец непотизму и оздоровившим церковные финансы, запретившим женщинам показываться на людях в платьях с короткими рукавами, остановившим карнавальное безумие, закрывшим римские театры – рассадники порока…
Его смерть вызвала поток писем со всей Европы: все правящие дома потребовали его причисления к сомну блаженных. Благодаря в том числе рвению его племянника Ливио в 1714 года начался процесс беатификации: были заслушаны еще живые свидетели, пополнилось досье и восстановлен по крупицам его жизненный путь с детских лет.
Однако стали тотчас появляться препятствия, замедляющие ход процесса. Возможно, тогда-то и приняли во внимание французские pamphlets[218] и словарь Бейля: эти злые, бездоказательные россказни, которые, возможно, и нельзя никак опровергнуть, но которые необходимо учесть, даже если речь и идет о столь непорочной, добродетельной и героической личности, как личность Бенедетто Одескальки. Не обошлось тут и без Франции, не одобряющей поднятие на щит одного из своих заклятых врагов. Процесс беатификации замедлил темп, и вследствие бесчисленных и безукоризненно исполненных действий по расследованию поток, бывший до того кипучим, стремительным, превратился в грязный заболоченный ручеек.
Минует несколько десятилетий, и только в 1771 году вновь заходит речь об Иннокентии XI. Именно в этом году английский историк Джон Делримпл публикует свои «Memoirs of Great Britain and Ireland» [219]. Дабы осознать в полной мере положение, выдвинутое им, следует сделать шаг назад и расширить свой горизонт, окинув взором политическую ситуацию в Европе накануне высадки Вильгельма Оранского в Англии.
www.e-reading.life
Займы Иннокентия XI Вильгельму Оранскому - Imprimatur
Author: Мональди Рита + Сорти Франческо, Translation: Чугунова Т., Займы Иннокентия XI Вильгельму Оранскому - Imprimatur, Genre: исторический детектив
👍10❤6🔥1👌1
В последние месяцы 1688 года серьезный очаг напряжения вспыхнул в Германии. Страна несколько месяцев дожидалась назначения нового архиепископа Кёльнского, Франция любой ценой стремилась поставить на это место кардинала Фюрстенберга. Если б этот маневр удался, Людовик XIV имел бы в своем распоряжении ценный плацдарм, расположенный в центре Европы, и добился бы военного и стратегического превосходства, которому сопротивлялись прочие государи. Иннокентий XI самолично ответил отказом на назначение Фюрстенберга, а его согласие было необходимо с юридической точки зрения. В это же время вся Европа с беспокойством наблюдала за войсковыми маневрами под предводительством Вильгельма Оранского. Каковы были его намерения? Готовился ли он выступить против французов, дабы военной рукой решить проблему Кёльнского архиепископства, развязав этим новый страшный конфликт в Европе? Или же, как о том уже догадывался кое-кто, рассчитывал захватить Англию?
Положение Делримпла состоит в следующем: Вильгельм Оранский дал понять папе, что собирается выступить против французов. Иннокентий XI, как всегда жаждавший воткнуть палки в колеса Людовика XIV, попался в ловушку и одолжил Вильгельму столько, сколько было необходимо для снаряжения войска всем необходимым. Принц Оранский пересек Ла-Манш и навсегда развел Англию с католической верой.
Так англиканство восторжествовало на деньги Католической Церкви. Пусть и обманутый, но именно папа снарядил протестантского принца на бой с католическим государем.
Эта гипотеза уже выдвигалась некоторыми анонимными изданиями во времена Иннокентия XI и Людовика XIV. Но в отличие от них у Делримпла были припасены важные доказательства: два подробных послания кардинала д'Эстре, чрезвычайного посла Людовика XIV в Риме, адресованных своему государю и военному министру Лувуа.
Согласно им, ближайшие сподвижники папы задолго до событий были в курсе подлинных намерений Вильгельма Оранского. С конца 1687 года – за год до высадки в Англии протестантского принца – государственный секретарь Ватикана Лоренцо Казони якобы находился в сношениях с голландским бургомистром, тайно посланным Вильгельмом в Рим. Среди слуг Казони затесался изменник, благодаря которому его послания императору Леопольду I были перехвачены. Из них стало известно, что папа предоставляет крупные суммы в распоряжение принца Оранского и императора Леопольда I, дабы они одолели французов в конфликте, могущем возникнуть из-за архиепископства Кёльнского. В письмах Казони Леопольду без обиняков обсуждались подлинные намерения Вильгельма: не борьба с французами, а захват Англии, о чем подчиненные Иннокентия XI были прекрасно осведомлены.
Письма д'Эстре нанесли сокрушительный удар по идее беатификации папы. Даже если предположить, что Иннокентий XI не знал о замысле Вильгельма, а именно – покончить с католицизмом в Англии, выходило, что он финансировал его военные цели, да к тому же в противовес Наихристианнейшему королю.
В последнее время множество историков воспользовались письмами Делримпла, нанося непоправимый урон памяти Бенедетто Одескальки. К тому же сомнения строились на вопросах исключительно вероучения, что стопорило процесс беатификации: казалось, имя Иннокентия XI бесповоротно скомпрометировано.
Появилась необходимость выждать какое-то время, учитывая серьезность обстоятельств, чтобы снова обрести смелость и ясность, без которых никак было не решить этот вопрос. В 1876 году, не раньше, основополагающая статья историка Шарля Герена заставила историю свершить поворот на сто восемьдесят градусов. В «Журнале вопросов истории» Герен строго и аргументировано доказал, что письма д'Эстре, опубликованные Делримплом, не что иное, как фальшивки, сфабрикованные французской пропагандой. Неточности, ошибки, невероятные факты и анахронизмы лишали их всякой убедительности.
Словно этого недостаточно, Герен доказал, что оригиналы писем, будто бы, по словам Делримпла, хранящиеся в министерстве иностранных дел в Париже, не находимы, и добавил, что Делримпл простодушно сознался в том, что никогда оригиналов не видел, а доверился копии, переданной ему знакомым.
Положение Делримпла состоит в следующем: Вильгельм Оранский дал понять папе, что собирается выступить против французов. Иннокентий XI, как всегда жаждавший воткнуть палки в колеса Людовика XIV, попался в ловушку и одолжил Вильгельму столько, сколько было необходимо для снаряжения войска всем необходимым. Принц Оранский пересек Ла-Манш и навсегда развел Англию с католической верой.
Так англиканство восторжествовало на деньги Католической Церкви. Пусть и обманутый, но именно папа снарядил протестантского принца на бой с католическим государем.
Эта гипотеза уже выдвигалась некоторыми анонимными изданиями во времена Иннокентия XI и Людовика XIV. Но в отличие от них у Делримпла были припасены важные доказательства: два подробных послания кардинала д'Эстре, чрезвычайного посла Людовика XIV в Риме, адресованных своему государю и военному министру Лувуа.
Согласно им, ближайшие сподвижники папы задолго до событий были в курсе подлинных намерений Вильгельма Оранского. С конца 1687 года – за год до высадки в Англии протестантского принца – государственный секретарь Ватикана Лоренцо Казони якобы находился в сношениях с голландским бургомистром, тайно посланным Вильгельмом в Рим. Среди слуг Казони затесался изменник, благодаря которому его послания императору Леопольду I были перехвачены. Из них стало известно, что папа предоставляет крупные суммы в распоряжение принца Оранского и императора Леопольда I, дабы они одолели французов в конфликте, могущем возникнуть из-за архиепископства Кёльнского. В письмах Казони Леопольду без обиняков обсуждались подлинные намерения Вильгельма: не борьба с французами, а захват Англии, о чем подчиненные Иннокентия XI были прекрасно осведомлены.
Письма д'Эстре нанесли сокрушительный удар по идее беатификации папы. Даже если предположить, что Иннокентий XI не знал о замысле Вильгельма, а именно – покончить с католицизмом в Англии, выходило, что он финансировал его военные цели, да к тому же в противовес Наихристианнейшему королю.
В последнее время множество историков воспользовались письмами Делримпла, нанося непоправимый урон памяти Бенедетто Одескальки. К тому же сомнения строились на вопросах исключительно вероучения, что стопорило процесс беатификации: казалось, имя Иннокентия XI бесповоротно скомпрометировано.
Появилась необходимость выждать какое-то время, учитывая серьезность обстоятельств, чтобы снова обрести смелость и ясность, без которых никак было не решить этот вопрос. В 1876 году, не раньше, основополагающая статья историка Шарля Герена заставила историю свершить поворот на сто восемьдесят градусов. В «Журнале вопросов истории» Герен строго и аргументировано доказал, что письма д'Эстре, опубликованные Делримплом, не что иное, как фальшивки, сфабрикованные французской пропагандой. Неточности, ошибки, невероятные факты и анахронизмы лишали их всякой убедительности.
Словно этого недостаточно, Герен доказал, что оригиналы писем, будто бы, по словам Делримпла, хранящиеся в министерстве иностранных дел в Париже, не находимы, и добавил, что Делримпл простодушно сознался в том, что никогда оригиналов не видел, а доверился копии, переданной ему знакомым.
👍10❤5🔥2👌1
Контрудар Герена, пусть он и не вышел за пределы научных кругов, весьма силен. Десятки авторов (в том числе и прославленный Леопольд фон Ранке, декан папских историков) с легкостью пользовались «Записками» Делримпла, не заботясь о проверке источников.
Вывод напрашивается сам собой. Стоило установить ложность посланий, как ложными были признаны и сами события, о которых в них шла речь, а все ранее отринутое перешло в разряд истинного. Ежели обвинения строятся на ложных посылах, обвиняемый тотчас превращается в невиновного.
Вопрос о взаимоотношениях Иннокентия XI и Вильгельма Оранского, считавшийся окончательно решенным Гереном, был заново и с неожиданной точки зрения рассмотрен немецким историком Густавом Ролоффом в начале Первой мировой войны. В статье, опубликованной в 1914 году в Preussische Jahrbiicher, Ролофф представляет на суд читателей новые документы относительно этого вопроса. Так мы узнаем из отчета одного бранденбургского дипломата, Иоганна фон Горца, что в июле 1688 года, за несколько месяцев до высадки Вильгельма Оранского на английском побережье, Людовик XIV тайно попросил императора Леопольда I Австрийского (католика, но традиционного союзника Голландии) не вмешиваться в том случае, если Франция захватит Голландию. Но Леопольд уже знал, что принц Оранский рассчитывает подчинить себе Англию, и, видимо, оказался перед неразрешимой дилеммой: помочь католической Франции (ненавидимой всей Европой) или протестантской Голландии.
Согласно донесению Горца, Иннокентий XI будто бы рассеял сомнения императора, предупредив его, что он не одобряет ни поступков, ни намерений Людовика XIV, ибо они продиктованы не истинной приверженностью к католической вере, а намерением разделаться со всей Европой, и как следствие, Англией.
Отделавшись от груза сомнений, Леопольд не колеблясь вступил в союз с Вильгельмом, способствуя таким образом завоеванию Англии протестантом. Точка зрения папы, оказавшая такое решительное воздействие на императора, достигла Вены тотчас вслед за переворотом, совершенным принцем Оранским, о котором папа был незамедлительно извещен своим представителем в Лондоне – нунцием д'Адцой. Как пишет Ролофф, еще не найдено письмо Иннокентия XI, излагающего свое мнение Леопольду, но нетрудно предположить, что речь шла скорее об устном сообщении, переданном через посредника – папского нунция в Вене.
Как бы то ни было, тот же Ролофф недоволен своим собственным объяснением и предполагает, что в игре было задействовано кое-что еще: «Будь Иннокентий папой эпохи Возрождения, не составило бы труда объяснить его поведение оппозиционностью Франции. Но подобная побудительная причина более недостаточна в эпоху, последовавшую за великими религиозными войнами». Поступки папы были или скорее должны были подчиняться иным причинам, о которых можно лишь догадываться.
Однако партия, разыгрываемая учеными-историками, была не закончена. В 1926 году другой немецкий историк – Эберар фон Данкельман – снова идет в наступление, надеясь выиграть бой. В статье, появившейся в журнале Quellen und Forschungen aus italienischen Archiven und Bibliotheken, Данкельман с ходу берется за положение Ролоффа. Иннокентий не только знал о броске экспедиционного корпуса Вильгельма Оранского, но и, как о том ясно свидетельствуют письма дипломатических представителей Ватикана во всех странах, пристально и с тревогой следил за развитием ситуации на острове.
Далее следует то, что для нас особенно ценно. Чуть ли не беззаботным тоном Данкельман добавляет, что в прошлом ходили слухи, будто принц Оранский много задолжал папе. И потому подумывал отказаться от своего княжества в центре французских земель в пользу папы. Данкельман уточняет, что деньги были выданы принцу как раз на переворот в Англии.
Пятью строчками Данкельман кладет к ногам читателя настоящую бомбу. Сен-Симон в своих «Мемуарах»[220] также выдвигает эту ядовитую гипотезу (сочтенную Вольтером неправдоподобной).
Вывод напрашивается сам собой. Стоило установить ложность посланий, как ложными были признаны и сами события, о которых в них шла речь, а все ранее отринутое перешло в разряд истинного. Ежели обвинения строятся на ложных посылах, обвиняемый тотчас превращается в невиновного.
Вопрос о взаимоотношениях Иннокентия XI и Вильгельма Оранского, считавшийся окончательно решенным Гереном, был заново и с неожиданной точки зрения рассмотрен немецким историком Густавом Ролоффом в начале Первой мировой войны. В статье, опубликованной в 1914 году в Preussische Jahrbiicher, Ролофф представляет на суд читателей новые документы относительно этого вопроса. Так мы узнаем из отчета одного бранденбургского дипломата, Иоганна фон Горца, что в июле 1688 года, за несколько месяцев до высадки Вильгельма Оранского на английском побережье, Людовик XIV тайно попросил императора Леопольда I Австрийского (католика, но традиционного союзника Голландии) не вмешиваться в том случае, если Франция захватит Голландию. Но Леопольд уже знал, что принц Оранский рассчитывает подчинить себе Англию, и, видимо, оказался перед неразрешимой дилеммой: помочь католической Франции (ненавидимой всей Европой) или протестантской Голландии.
Согласно донесению Горца, Иннокентий XI будто бы рассеял сомнения императора, предупредив его, что он не одобряет ни поступков, ни намерений Людовика XIV, ибо они продиктованы не истинной приверженностью к католической вере, а намерением разделаться со всей Европой, и как следствие, Англией.
Отделавшись от груза сомнений, Леопольд не колеблясь вступил в союз с Вильгельмом, способствуя таким образом завоеванию Англии протестантом. Точка зрения папы, оказавшая такое решительное воздействие на императора, достигла Вены тотчас вслед за переворотом, совершенным принцем Оранским, о котором папа был незамедлительно извещен своим представителем в Лондоне – нунцием д'Адцой. Как пишет Ролофф, еще не найдено письмо Иннокентия XI, излагающего свое мнение Леопольду, но нетрудно предположить, что речь шла скорее об устном сообщении, переданном через посредника – папского нунция в Вене.
Как бы то ни было, тот же Ролофф недоволен своим собственным объяснением и предполагает, что в игре было задействовано кое-что еще: «Будь Иннокентий папой эпохи Возрождения, не составило бы труда объяснить его поведение оппозиционностью Франции. Но подобная побудительная причина более недостаточна в эпоху, последовавшую за великими религиозными войнами». Поступки папы были или скорее должны были подчиняться иным причинам, о которых можно лишь догадываться.
Однако партия, разыгрываемая учеными-историками, была не закончена. В 1926 году другой немецкий историк – Эберар фон Данкельман – снова идет в наступление, надеясь выиграть бой. В статье, появившейся в журнале Quellen und Forschungen aus italienischen Archiven und Bibliotheken, Данкельман с ходу берется за положение Ролоффа. Иннокентий не только знал о броске экспедиционного корпуса Вильгельма Оранского, но и, как о том ясно свидетельствуют письма дипломатических представителей Ватикана во всех странах, пристально и с тревогой следил за развитием ситуации на острове.
Далее следует то, что для нас особенно ценно. Чуть ли не беззаботным тоном Данкельман добавляет, что в прошлом ходили слухи, будто принц Оранский много задолжал папе. И потому подумывал отказаться от своего княжества в центре французских земель в пользу папы. Данкельман уточняет, что деньги были выданы принцу как раз на переворот в Англии.
Пятью строчками Данкельман кладет к ногам читателя настоящую бомбу. Сен-Симон в своих «Мемуарах»[220] также выдвигает эту ядовитую гипотезу (сочтенную Вольтером неправдоподобной).
www.e-reading.life
Займы Иннокентия XI Вильгельму Оранскому - Imprimatur
Author: Мональди Рита + Сорти Франческо, Translation: Чугунова Т., Займы Иннокентия XI Вильгельму Оранскому - Imprimatur, Genre: исторический детектив
👍6🔥5❤2👌1
Однако ни один современный историк, серьезный и опирающийся на документы, не принимал во внимание скандальную идею, согласно которой блаженный Иннокентий XI якобы одолжил деньги принцу Оранскому на то, чтобы покончить с католицизмом в Англии.
Ролофф ограничился констатацией того, что папа знал о намерении принца и ничего не предпринял, чтобы помешать ему. Но он не заявлял, что Вильгельма финансировал Иннокентий XI. Данкельман же решил назвать то, что, согласно интуиции Ролоффа, определило поступки папы и привело его к тайной поддержке замыслов Вильгельма, – деньги.
Гипотеза, согласно которой Иннокентий якобы финансировал предприятие Вильгельма, как объясняет Данкельман, опирается на предположение: папа был курсе скорой высадки принца в Англии (Ролофф считал это доказанным), а поднявшись на английский трон, Вильгельм мог с легкостью поквитаться с папой и рано или поздно с лихвой, то есть с процентами, вернуть ему долг, как он сделал бы в случае с обычным ростовщиком.
Данкельман же утверждает, что папа не был в курсе высадки в Англии и ничего не ждал от Вильгельма, поскольку у него и в мыслях не было, что такое возможно. Он считает, что это доказывают письма, которыми обменивались в преддверии выступления принца в поход государственный секретарь и кардинал Альдерано Чибо, ватиканский нунций, кардинал Франческо Буонвизи и нунций в Лондоне Фердинандо д'Адда. Из этих посланий следует, что папа был весьма опечален военными маневрами принца, и в них не содержится ни малейшего намека на тайное сообщничество между Святым Престолом и Вильгельмом. То есть папа ничего не знал.
Даже если предположить, что Иннокентий XI одалживал деньги Вильгельму, добавляет Данкельман, они непременно должны были идти по каналам лондонской нунциатуры. Однако скрупулезно изучив эти каналы, немецкий историк не нашел никаких следов передачи средств и потому с удовлетворением отмечает, что «вопрос полностью изучен». Положение, выдвинутое Ролоффом, разбито в пух и прах, и тот, кто осмелился утверждать, что папа одалживал деньги принцу, quod era demonstrandum[221], потерпел фиаско.
И вот наконец в 1956 году состоялось причисление папы Одескальки к лику блаженных, безусловно, не без влияния обстановки «холодной» войны: турки становятся символом советской империи, а нынешний папа – продолжателем героических деяний трехвековой давности. Иннокентий XI спас христианский Запад от турецкого нашествия, а Пий XII предостерегает от ошибок коммунизма.
Истине пришлось долго ждать своего часа. Стоило оформиться официальной версии, историки принялись рьяно почитать ее. Безусловно, испытывая смущение перед одновременно слишком новыми и слишком старыми вопросами, они лишь равнодушно взирали на загадочные отношения, навсегда связавшие этих двух людей: Вильгельма Оранского, вернувшего Англию в лоно англиканства, и самого славного папу XVII века.
В то же время множились монографии и эссе о выпадении волос в Средние века, о жизни глухонемых при AncienRegime[222] и концепции мира у мельников нижней Галиции. А вопрос большой исторической важности так никто и не соблаговолил решить, честно прочтя бумаги Одескальки и Бокастеля и погрузившись в архивную пыль.
http://www.e-reading.org.ua/chapter.php/39718/41/Monal%27di%2C_Sorti_-_Imprimatur.html#n_216
Ролофф ограничился констатацией того, что папа знал о намерении принца и ничего не предпринял, чтобы помешать ему. Но он не заявлял, что Вильгельма финансировал Иннокентий XI. Данкельман же решил назвать то, что, согласно интуиции Ролоффа, определило поступки папы и привело его к тайной поддержке замыслов Вильгельма, – деньги.
Гипотеза, согласно которой Иннокентий якобы финансировал предприятие Вильгельма, как объясняет Данкельман, опирается на предположение: папа был курсе скорой высадки принца в Англии (Ролофф считал это доказанным), а поднявшись на английский трон, Вильгельм мог с легкостью поквитаться с папой и рано или поздно с лихвой, то есть с процентами, вернуть ему долг, как он сделал бы в случае с обычным ростовщиком.
Данкельман же утверждает, что папа не был в курсе высадки в Англии и ничего не ждал от Вильгельма, поскольку у него и в мыслях не было, что такое возможно. Он считает, что это доказывают письма, которыми обменивались в преддверии выступления принца в поход государственный секретарь и кардинал Альдерано Чибо, ватиканский нунций, кардинал Франческо Буонвизи и нунций в Лондоне Фердинандо д'Адда. Из этих посланий следует, что папа был весьма опечален военными маневрами принца, и в них не содержится ни малейшего намека на тайное сообщничество между Святым Престолом и Вильгельмом. То есть папа ничего не знал.
Даже если предположить, что Иннокентий XI одалживал деньги Вильгельму, добавляет Данкельман, они непременно должны были идти по каналам лондонской нунциатуры. Однако скрупулезно изучив эти каналы, немецкий историк не нашел никаких следов передачи средств и потому с удовлетворением отмечает, что «вопрос полностью изучен». Положение, выдвинутое Ролоффом, разбито в пух и прах, и тот, кто осмелился утверждать, что папа одалживал деньги принцу, quod era demonstrandum[221], потерпел фиаско.
И вот наконец в 1956 году состоялось причисление папы Одескальки к лику блаженных, безусловно, не без влияния обстановки «холодной» войны: турки становятся символом советской империи, а нынешний папа – продолжателем героических деяний трехвековой давности. Иннокентий XI спас христианский Запад от турецкого нашествия, а Пий XII предостерегает от ошибок коммунизма.
Истине пришлось долго ждать своего часа. Стоило оформиться официальной версии, историки принялись рьяно почитать ее. Безусловно, испытывая смущение перед одновременно слишком новыми и слишком старыми вопросами, они лишь равнодушно взирали на загадочные отношения, навсегда связавшие этих двух людей: Вильгельма Оранского, вернувшего Англию в лоно англиканства, и самого славного папу XVII века.
В то же время множились монографии и эссе о выпадении волос в Средние века, о жизни глухонемых при AncienRegime[222] и концепции мира у мельников нижней Галиции. А вопрос большой исторической важности так никто и не соблаговолил решить, честно прочтя бумаги Одескальки и Бокастеля и погрузившись в архивную пыль.
http://www.e-reading.org.ua/chapter.php/39718/41/Monal%27di%2C_Sorti_-_Imprimatur.html#n_216
www.e-reading.life
Займы Иннокентия XI Вильгельму Оранскому - Imprimatur
Author: Мональди Рита + Сорти Франческо, Translation: Чугунова Т., Займы Иннокентия XI Вильгельму Оранскому - Imprimatur, Genre: исторический детектив
👍7🔥6👌2😴1
Как уходят в пираты.
Началось же всё с контрабанды, сначала прибрежной, а потом и межконтинентальной. Так, в 1553 году английский купец Джон Хокинс вступил торговую компанию, задачей которой была поставка негров из Сьера-Леоне в Новый Свет. Позже это объединение стало основой компании Торговых Авантюристов (Company of Merchant Adventurers to New Lands).
Всего в компанию входило 240 купцов, преимущественно из Лондона, каждый из участников сделал взнос в 25 фунтов стерлингов, таким образом, сформировался основной капитал компании – 6000 фунтов стерлингов. Целью компании был, конечно же, поиск альтернативного пути в Индию и на Молуккские острова.
Ну а теперь вернемся к Хокинсу. Во время «правления королевы Марии и короля Филиппа» (речь о Марии Тюдор и ее муже – Филиппе Испанском), Джон оказал некоторые услуги консорту, более того – даже стал рыцарем, а Филиппа почтительно называл «моим старым хозяином» (my old master). Через казначея Севильского Дома Контрактов дона Диего Руиса де Вальехо Хокинсу удалось получить разрешение на ввоз рабов из Африки в испанские владения в Новом Свете, с уплатой таможенной пошлины (Almojarifazgo) в 7.5%.
Чуть ранее несколько лондонских купцов побывали в Гане, вернулись с запасом слоновой кости, золота и перца малагетта, а также пятью неграми. Негров взяли для обучения английскому языку, дабы использовать их в Африке в качестве переводчиков. В 1561 году королева Елизавета I выдала 8 купцам-Авантюристам патент на торговлю исключительно с Сенегамбией, между реками Сенегал и Гамбия, сроком на 10 лет.
Хокинс{*} отплыл на трех кораблях в Сьера-Леоне, там, по словам Хаклюта, «отчасти с помощью меча, а отчасти с помощью других средств захватил в свое владение 301 негра»{*}, которых продал в Сан-Доминго. У берегов Сьера-Леоне Хокинс столкнулся с португальцами, которые считали Африку и работорговлю своей вотчиной. Доподлинно непонятно, кто на кого напал, но в результате Джон захватил португальский корабль с грузом слоновой кости, воска и 500 африканцами, которых так же реализовал в Новом Свете. Рабов он обменял на серебро, жемчуг, шкуры и сахар, которые с выгодой продал в Лондоне в 1563 году.
Стараясь ковать железо, пока горячо, в 1564-м Хокинс на корабле «Jesus of Lübeck» (судно одолжила королева Елизавета за процент от прибыли) отправился в новый вояж. И опять все прошло успешно – в мае 1565 года Хокинс продал в Венесуэле то ли 300, то ли 400 рабов с приличной прибылью, далее по пути домой зашел, нуждаясь в воде, в Форт Кэролайн во Флориде, и вернулся в Лондон. При этом каждый раз Хокинс получал от испанских властей на местах письма, в которых фиксировалось его благонамеренное поведение и взаимовыгодный характер торговли.
Третья экспедиция вышла уже в расширенном составе – это каракки «Jesus of Lübeck» (Джон Хокинс), «Willian&John» (Томас Болтон) и «Minion» (Джон Хэмптон), а так же барки «Judith» (Френсис Дрейк, кузен Хокинса), «Angel» и «Swallow». Пайщиками предприятия были сама королева, ее министр Уолсингэм, и адмирал флота лорд Говард Эффингемский. Корабли вышли из Плимута 2 октября 1567 года и направились в Гану, где захватили 200 негров и португальскую каравеллу с рабами, которую переименовали в «Grace of God».
16 сентября 1568 года Хокинс прибыл в Сан-Хуан-де-Улоа (позже – Вера-Крус), и предложил свои товары и негров (400 или 500 душ) на продажу. Все бы ничего, но 18 сентября в порт вошли три испанских корабля, которые привезли в Новый Свет нового вице-короля Новой Испании – дона Мартинеса Энрикеса де Альманса-и-Улоа. В Испании в тот момент были сильно озабочены сеператистскими тенденциями в колониях, которые усилились после 1542 года, когда король Карл V принял «Новые законы о хорошем обращении и сохранении индейцев». Этот закон стал костью в горле для уже появившихся богатых плантаторов. Так, сын Эрнана Кортеса, Мартин, принял участие в 1564 году в заговоре энкомьерос (держателей энкомьенд), целью которого было провозглашение Мартина вице-королем и автономия вице-королевства от Испании.
Началось же всё с контрабанды, сначала прибрежной, а потом и межконтинентальной. Так, в 1553 году английский купец Джон Хокинс вступил торговую компанию, задачей которой была поставка негров из Сьера-Леоне в Новый Свет. Позже это объединение стало основой компании Торговых Авантюристов (Company of Merchant Adventurers to New Lands).
Всего в компанию входило 240 купцов, преимущественно из Лондона, каждый из участников сделал взнос в 25 фунтов стерлингов, таким образом, сформировался основной капитал компании – 6000 фунтов стерлингов. Целью компании был, конечно же, поиск альтернативного пути в Индию и на Молуккские острова.
Ну а теперь вернемся к Хокинсу. Во время «правления королевы Марии и короля Филиппа» (речь о Марии Тюдор и ее муже – Филиппе Испанском), Джон оказал некоторые услуги консорту, более того – даже стал рыцарем, а Филиппа почтительно называл «моим старым хозяином» (my old master). Через казначея Севильского Дома Контрактов дона Диего Руиса де Вальехо Хокинсу удалось получить разрешение на ввоз рабов из Африки в испанские владения в Новом Свете, с уплатой таможенной пошлины (Almojarifazgo) в 7.5%.
Чуть ранее несколько лондонских купцов побывали в Гане, вернулись с запасом слоновой кости, золота и перца малагетта, а также пятью неграми. Негров взяли для обучения английскому языку, дабы использовать их в Африке в качестве переводчиков. В 1561 году королева Елизавета I выдала 8 купцам-Авантюристам патент на торговлю исключительно с Сенегамбией, между реками Сенегал и Гамбия, сроком на 10 лет.
Хокинс{*} отплыл на трех кораблях в Сьера-Леоне, там, по словам Хаклюта, «отчасти с помощью меча, а отчасти с помощью других средств захватил в свое владение 301 негра»{*}, которых продал в Сан-Доминго. У берегов Сьера-Леоне Хокинс столкнулся с португальцами, которые считали Африку и работорговлю своей вотчиной. Доподлинно непонятно, кто на кого напал, но в результате Джон захватил португальский корабль с грузом слоновой кости, воска и 500 африканцами, которых так же реализовал в Новом Свете. Рабов он обменял на серебро, жемчуг, шкуры и сахар, которые с выгодой продал в Лондоне в 1563 году.
Стараясь ковать железо, пока горячо, в 1564-м Хокинс на корабле «Jesus of Lübeck» (судно одолжила королева Елизавета за процент от прибыли) отправился в новый вояж. И опять все прошло успешно – в мае 1565 года Хокинс продал в Венесуэле то ли 300, то ли 400 рабов с приличной прибылью, далее по пути домой зашел, нуждаясь в воде, в Форт Кэролайн во Флориде, и вернулся в Лондон. При этом каждый раз Хокинс получал от испанских властей на местах письма, в которых фиксировалось его благонамеренное поведение и взаимовыгодный характер торговли.
Третья экспедиция вышла уже в расширенном составе – это каракки «Jesus of Lübeck» (Джон Хокинс), «Willian&John» (Томас Болтон) и «Minion» (Джон Хэмптон), а так же барки «Judith» (Френсис Дрейк, кузен Хокинса), «Angel» и «Swallow». Пайщиками предприятия были сама королева, ее министр Уолсингэм, и адмирал флота лорд Говард Эффингемский. Корабли вышли из Плимута 2 октября 1567 года и направились в Гану, где захватили 200 негров и португальскую каравеллу с рабами, которую переименовали в «Grace of God».
16 сентября 1568 года Хокинс прибыл в Сан-Хуан-де-Улоа (позже – Вера-Крус), и предложил свои товары и негров (400 или 500 душ) на продажу. Все бы ничего, но 18 сентября в порт вошли три испанских корабля, которые привезли в Новый Свет нового вице-короля Новой Испании – дона Мартинеса Энрикеса де Альманса-и-Улоа. В Испании в тот момент были сильно озабочены сеператистскими тенденциями в колониях, которые усилились после 1542 года, когда король Карл V принял «Новые законы о хорошем обращении и сохранении индейцев». Этот закон стал костью в горле для уже появившихся богатых плантаторов. Так, сын Эрнана Кортеса, Мартин, принял участие в 1564 году в заговоре энкомьерос (держателей энкомьенд), целью которого было провозглашение Мартина вице-королем и автономия вице-королевства от Испании.
👍12❤3👌1
16 июля 1566 года заговорщики были преданы, а лидеры арестованы, в том числе дон Мартин, его братья, а также богатый и влиятельный Алонсо де Авила, племянник одноименного конкистадора. Два главных заговорщика были приговорены к смертной казни и обезглавлены{*}.
В этой ситуации Мадрид не нашел ничего лучше, чем, для укрепления «вертикали власти», привязать колонии к метрополии с помощью экономики, и прежде всего – ввести и обеспечить госмонополию на торговлю с Новым Светом. То есть, по мысли Филиппа II, теперь колонисты должны были покупать товары исключительно из Испании, либо привезенные на испанских кораблях.
И тут, как назло, подвернулся Хокинс, на котором и решили продемонстрировать показательную порку. В общем, 24 сентября 1568 года эскадра командира моря-океана Франсиско Лухана (2 галеона и 11 малых кораблей) атаковал отряд Хокинса (6 кораблей, «Willian&John» отплыл в Англию перед боем, и разбился у берегов Ирландии) на якорной стоянке{*}. Результат – «Angel» потоплен береговыми орудиями, «Swallow» захвачен, «Grace of God» сожжен самим экипажем, «Jesus of Lübeck» от полученных повреждений стал неуправляем, брошен командой, спаслись только два корабля – «Judith» и «Minion», причем корабль Дрейка просто бросил товарищей и сбежал. Перед этим на «Minion» с «Jesus of Lübeck» сбежал и Хокинс, по сути, бросив своих людей. Испанцы потеряли галеон «Санта-Клара», но захватили и рабов, и все ценности{*}, которые в основном складировались на корабле «Jesus of Lübeck».
Поскольку и «Judith», и «Minion» были переполнены людьми (все команды других кораблей пытались перебраться как раз на эти суда), 114 человек по приказу Хокинса и Дрейка были принудительно ссажены на побережье Мексики с пожеланиями всего доброго и хорошего настроения. Понятно, что позже они были захвачены индейцами, отданы испанцам и попали в тюрьму, некоторые потом перекочевали на галеры, а двое было сожжены инквизицией как еретики.
Дрейк прибыл в Англию с 70 или 80 матросами. У Хокинса на корабле после перехода осталось 15 моряков.
Несмотря на ограниченный характер, это сражение имело глобальные последствия. Английские авантюристы встали на тропу войны – теперь они хотели не торговать с колониями Испании, а грабить их.
В этой ситуации Мадрид не нашел ничего лучше, чем, для укрепления «вертикали власти», привязать колонии к метрополии с помощью экономики, и прежде всего – ввести и обеспечить госмонополию на торговлю с Новым Светом. То есть, по мысли Филиппа II, теперь колонисты должны были покупать товары исключительно из Испании, либо привезенные на испанских кораблях.
И тут, как назло, подвернулся Хокинс, на котором и решили продемонстрировать показательную порку. В общем, 24 сентября 1568 года эскадра командира моря-океана Франсиско Лухана (2 галеона и 11 малых кораблей) атаковал отряд Хокинса (6 кораблей, «Willian&John» отплыл в Англию перед боем, и разбился у берегов Ирландии) на якорной стоянке{*}. Результат – «Angel» потоплен береговыми орудиями, «Swallow» захвачен, «Grace of God» сожжен самим экипажем, «Jesus of Lübeck» от полученных повреждений стал неуправляем, брошен командой, спаслись только два корабля – «Judith» и «Minion», причем корабль Дрейка просто бросил товарищей и сбежал. Перед этим на «Minion» с «Jesus of Lübeck» сбежал и Хокинс, по сути, бросив своих людей. Испанцы потеряли галеон «Санта-Клара», но захватили и рабов, и все ценности{*}, которые в основном складировались на корабле «Jesus of Lübeck».
Поскольку и «Judith», и «Minion» были переполнены людьми (все команды других кораблей пытались перебраться как раз на эти суда), 114 человек по приказу Хокинса и Дрейка были принудительно ссажены на побережье Мексики с пожеланиями всего доброго и хорошего настроения. Понятно, что позже они были захвачены индейцами, отданы испанцам и попали в тюрьму, некоторые потом перекочевали на галеры, а двое было сожжены инквизицией как еретики.
Дрейк прибыл в Англию с 70 или 80 матросами. У Хокинса на корабле после перехода осталось 15 моряков.
Несмотря на ограниченный характер, это сражение имело глобальные последствия. Английские авантюристы встали на тропу войны – теперь они хотели не торговать с колониями Испании, а грабить их.
👍15🔥4❤3👌1