Диалог в ПНД между 20-летней пациенткой и врачом:
- Поставьте мне, пожалуйста, шизофрению вместо шизоаффективного расстройства.
- Зачем?!
- Хочу сделать стерилизацию. Шизофрения - это мед. показание, а расстройство - нет. Говорят, что я молодая, еще передумаю, а я им говорю - нет, не передумаю. Мама за мной с топором гонялась. Бабушка в тридцать лет повесилась, оставив записку «я сдаюсь им» - кому им? Прабабушка сама на себя донос в НКВД настрочила. На ком-то это должно закончиться, нет? Они мне говорят: "Вы ненормальная, вы не можете решать такие вещи, а я им: а-а, стерилизоваться я ненормальная, а рожать и воспитывать нормальная?
Фамильная легенда как психотерапия…
- Поставьте мне, пожалуйста, шизофрению вместо шизоаффективного расстройства.
- Зачем?!
- Хочу сделать стерилизацию. Шизофрения - это мед. показание, а расстройство - нет. Говорят, что я молодая, еще передумаю, а я им говорю - нет, не передумаю. Мама за мной с топором гонялась. Бабушка в тридцать лет повесилась, оставив записку «я сдаюсь им» - кому им? Прабабушка сама на себя донос в НКВД настрочила. На ком-то это должно закончиться, нет? Они мне говорят: "Вы ненормальная, вы не можете решать такие вещи, а я им: а-а, стерилизоваться я ненормальная, а рожать и воспитывать нормальная?
Фамильная легенда как психотерапия…
Формационная теория учит нас, что цивилизация движется, меняя социально-экономические формации: рабовладельческий строй, феодализм, капитализм, коммунизм. Но в этой схеме есть изъян, который замечали многие.
Считается, что смену формаций обеспечивает революционное движение. И да, переход от феодализма к капитализму осуществили деятели Французской революции 1789-1799 годов, а переход от капитализма к коммунизму провозглашали деятели уже революции Октябрьской 1917-1924 годов. Но где революция, при которой свергают Рим и устанавливают прогрессивное и справедливое феодальное общество, где каждому по привилегиям и от каждого по барщине?!
Рим пал под натиском не прогрессивных внутренних сил, а под натиском внешних носителей другого социально-экономического уклада. Именно эта недосказанность, с которой Рим не смог породить внутренние революционные силы, впоследствии выльется в проект Ренессанса.
Это же означает, что феодализм - никакая не социально-экономическая формация, а естественное состояние между цивилизациями. То есть когда формация исчерпывает себя и разрушается под весом внешних угроз и внутренних ошибок, она неизбежно скатывается в феодализм: разрушение права, бессмысленность законов, религия и традиции оказываются в кризисе или исчезают вовсе, а замещающие их отношения личной преданности выходят на первый план. Власть сохраняет себя, уходя из социальных институтов в личные отношения и фамилию, как структуру, способную их наследовать и длить.
И сейчас, в процессе саморазрушения глобальной системы неоколониального капитализма, проступают многие феодальные элементы. Особенно у нас в стране. Вотчины снова становятся важнее поместий, владение важнее собственности, привилегии важнее прав, сословия важнее классов, суверенность важнее свободы, скоро и землевладение станет важнее придворности.
То есть когда мне говорят, что нет смысла изучать старые фамилии потому что «времена уже другие», стоит напомнить им, что «прогресс» - это всего лишь криптохристианский мем, эвфемизм для спасения души во времена номинального атеизма. И «другие времена» - это дипфейк. На глубинном уровне историософии, где живут ангелы, архетипы и рептилоиды, времена те же самые и меняться не собираются.
Считается, что смену формаций обеспечивает революционное движение. И да, переход от феодализма к капитализму осуществили деятели Французской революции 1789-1799 годов, а переход от капитализма к коммунизму провозглашали деятели уже революции Октябрьской 1917-1924 годов. Но где революция, при которой свергают Рим и устанавливают прогрессивное и справедливое феодальное общество, где каждому по привилегиям и от каждого по барщине?!
Рим пал под натиском не прогрессивных внутренних сил, а под натиском внешних носителей другого социально-экономического уклада. Именно эта недосказанность, с которой Рим не смог породить внутренние революционные силы, впоследствии выльется в проект Ренессанса.
Это же означает, что феодализм - никакая не социально-экономическая формация, а естественное состояние между цивилизациями. То есть когда формация исчерпывает себя и разрушается под весом внешних угроз и внутренних ошибок, она неизбежно скатывается в феодализм: разрушение права, бессмысленность законов, религия и традиции оказываются в кризисе или исчезают вовсе, а замещающие их отношения личной преданности выходят на первый план. Власть сохраняет себя, уходя из социальных институтов в личные отношения и фамилию, как структуру, способную их наследовать и длить.
И сейчас, в процессе саморазрушения глобальной системы неоколониального капитализма, проступают многие феодальные элементы. Особенно у нас в стране. Вотчины снова становятся важнее поместий, владение важнее собственности, привилегии важнее прав, сословия важнее классов, суверенность важнее свободы, скоро и землевладение станет важнее придворности.
То есть когда мне говорят, что нет смысла изучать старые фамилии потому что «времена уже другие», стоит напомнить им, что «прогресс» - это всего лишь криптохристианский мем, эвфемизм для спасения души во времена номинального атеизма. И «другие времена» - это дипфейк. На глубинном уровне историософии, где живут ангелы, архетипы и рептилоиды, времена те же самые и меняться не собираются.
Вудроу Трейси "Вуди" Харрельсон — американский актёр, продюсер и драматург. Обладатель премии «Эмми» (1989), трёхкратный номинант на премию «Оскар» (1997, 2010, 2018), четырёхкратный номинант на «Золотой глобус» (1997, 2010, 2013, 2015). Первой главной ролью Харрельсона в кино был Билли Хойл в фильме «Белые люди не умеют прыгать» (1992). Затем он снялся в роли серийного убийцы Микки Нокса в фильме «Прирождённые убийцы» (1994, реж. Оливер Стоун), издателя журнала Ларри Флинта в фильме «Народ против Ларри Флинта» (1996, реж. Милош Форман), кантри-певца Дасти в фильме «Компаньоны», охотника Карсона Уэллса в фильме «Старикам тут не место», убийцы зомби Таллахасси в фильме «Добро пожаловать в Zомбилэнд», слепого пианиста/продавца мяса Эзры Тёрнера в фильме «Семь жизней», радиоведущего и пророка конца света Чарли Фроста в фильме «2012» (2009). Он также появился в роли ментора Хеймитча Эбернети в фильмах «Голодные игры» (2012) и «Голодные игры: И вспыхнет пламя» (2013), в роли Чарли Костелло в фильме «Семь психопатов» (2012), в роли Мерритта Маккинни в фильмах «Иллюзия обмана» (2013) и «Иллюзия обмана 2» (2016), в роли Полковника в фильме «Планета обезьян: Война» (2017).
Он родился 23 июля 1961 года в Мидленде (Техас) в семье киллера Чарльза Харрельсона и Дайаны Лу Освалд. И по занятному стечению обстоятельств (которое вряд ли стечение обстоятельств), попал он в актерскую профессию потому что его заметили на роли серийного убийцы в фильме «Прирождённые убийцы».
Он родился 23 июля 1961 года в Мидленде (Техас) в семье киллера Чарльза Харрельсона и Дайаны Лу Освалд. И по занятному стечению обстоятельств (которое вряд ли стечение обстоятельств), попал он в актерскую профессию потому что его заметили на роли серийного убийцы в фильме «Прирождённые убийцы».
Раньше постановки тоже были животрепещущими, но без пошлости интересные
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Шварценеггер станет губернатором только через 10 лет после этого фильма (фильм снят в 1993, а Арни станет 38 губернатором Калифорнии в 2003). И к 2013-му он имел возможность стать президентом, если бы не ряд экзотических обстоятельств. То есть его жизненная стратегия была уже тогда примерно понятна.
Арнольд Шварценеггер, я напомню, член фамилии Кеннеди
Арнольд Шварценеггер, я напомню, член фамилии Кеннеди
Forwarded from Дизраптор
Как инженер пытался улучшить разлив пива, а в итоге изменил медицину
В этой истории пиво не только не губит людей, но и спасает миллионы жизней, пусть и опосредованно.
Немцы в целом не любят неточности, но если неточность касается пива, то они тем более не могут сидеть, сложа руки. В то время пиво наливалось из крана так себе - поток был неравномерный, напиток тёк с перебоями. Любекского предпринимателя и инженера (он был часовщиков - особые требования к точности) Иоганна Дрэгера это не устраивало. Так что, он изобрел собственный клапан, умеющий регулировать давление углекислого газа, за счет чего пенное лилось податливо и точно. Дрэгер решает не продавать изобретение, а производить самостоятельно. Для этого он вместе с партнером создает компанию Dräger und Gerling.
Однако его сын, Бернард Дрэгер, замечает, что у отцовского изобретение гораздо более мощный потенциал, ведь точную подачу сжатого кислорода можно использовать во многих индустриях - от сварки и вентиляционного оборудования до медицины. К последней решили присмотреться особенно пристально.
В то время анестезия была опасным занятием, ведь неточная и неравномерная дозировка газа часто приводила к страшным последствиям, вплоть до летальных. В 1902 г. немецкий медик Отто Рот представил концепцию своего прибора для анестезии с постоянной подачей кислорода. Дрэгеры были тут как тут - они выступили технологическим партнером Рота. Прибор Дрэгера-Рота совершил революцию в хирургии, прославив имя часовщика из Любека на всю Европу.
Компания не остановилась на анастезии. Вскоре свет увидели дыхательный аппарат, получивший известность после случая на угольной шахте во французском Куррьере. Из-за мощного взрыва погибли более тысячи шахтеров, но почти столько же удалось спасти, в том числе благодаря аппарату Dräger.
В 1907 г. Dräger представила Pulmotor - прибор, который попеременно создавал положительное и отрицательное давление в дыхательных путях, насыщая легкие кислородом. Это был первый аппарат ИВЛ. Конечно, с тех пор прогресс шагнул вперед и в пульмонологии свершилось множество инноваций, но тех же ковидников откачивали на аппаратах, использующих схожий принцип.
В итоге компания Dräger навсегда изменила возможности врачевания, став одним из самых тяжеловесных брендов в мире медицинского оборудования.
В течение ХХ века компания представила множество других важных изобретений и продуктов. Например, "народный противогаз", активно используемый в 1930-1940-х одним режимом, который мы не будем здесь упоминать. Сейчас Dräger - крупная корпорация с десятками тысяч сотрудников, миллиардной выручкой и обширным экспортом. А все началось с немца, который просто хотел, чтобы в кружке с его хефевайцен было поменьше пены.
Дизраптор
В этой истории пиво не только не губит людей, но и спасает миллионы жизней, пусть и опосредованно.
Немцы в целом не любят неточности, но если неточность касается пива, то они тем более не могут сидеть, сложа руки. В то время пиво наливалось из крана так себе - поток был неравномерный, напиток тёк с перебоями. Любекского предпринимателя и инженера (он был часовщиков - особые требования к точности) Иоганна Дрэгера это не устраивало. Так что, он изобрел собственный клапан, умеющий регулировать давление углекислого газа, за счет чего пенное лилось податливо и точно. Дрэгер решает не продавать изобретение, а производить самостоятельно. Для этого он вместе с партнером создает компанию Dräger und Gerling.
Однако его сын, Бернард Дрэгер, замечает, что у отцовского изобретение гораздо более мощный потенциал, ведь точную подачу сжатого кислорода можно использовать во многих индустриях - от сварки и вентиляционного оборудования до медицины. К последней решили присмотреться особенно пристально.
В то время анестезия была опасным занятием, ведь неточная и неравномерная дозировка газа часто приводила к страшным последствиям, вплоть до летальных. В 1902 г. немецкий медик Отто Рот представил концепцию своего прибора для анестезии с постоянной подачей кислорода. Дрэгеры были тут как тут - они выступили технологическим партнером Рота. Прибор Дрэгера-Рота совершил революцию в хирургии, прославив имя часовщика из Любека на всю Европу.
Компания не остановилась на анастезии. Вскоре свет увидели дыхательный аппарат, получивший известность после случая на угольной шахте во французском Куррьере. Из-за мощного взрыва погибли более тысячи шахтеров, но почти столько же удалось спасти, в том числе благодаря аппарату Dräger.
В 1907 г. Dräger представила Pulmotor - прибор, который попеременно создавал положительное и отрицательное давление в дыхательных путях, насыщая легкие кислородом. Это был первый аппарат ИВЛ. Конечно, с тех пор прогресс шагнул вперед и в пульмонологии свершилось множество инноваций, но тех же ковидников откачивали на аппаратах, использующих схожий принцип.
В итоге компания Dräger навсегда изменила возможности врачевания, став одним из самых тяжеловесных брендов в мире медицинского оборудования.
В течение ХХ века компания представила множество других важных изобретений и продуктов. Например, "народный противогаз", активно используемый в 1930-1940-х одним режимом, который мы не будем здесь упоминать. Сейчас Dräger - крупная корпорация с десятками тысяч сотрудников, миллиардной выручкой и обширным экспортом. А все началось с немца, который просто хотел, чтобы в кружке с его хефевайцен было поменьше пены.
Дизраптор
Forwarded from Виталий ♃ Трофимов-Трофимов
Шикарная история по наводке нашего друга @drnizin
«Меня часто спрашивают понимающие родители, как они могут избавить своих детей от душевных страданий и бремени поколений. Они не могут. Мы все должны пройти через гигантские ошибки первой половины жизни, упасть лицом вниз, а затем встать и начать изменять жизнь в свете того, чему нам нужно научиться для себя. Мы все должны найти внутренний источник жизненного руководства, которому мы сможем довериться потому, что он всегда знает, что для нас правильно. Далее жить в мире с великим мужеством и глубокой преданностью себе. В молодости мы этого еще не можем, но именно к этому должны стремиться».
Из интервью с Джеймсом Холлисом
Бедалага констатирует, что мы все обязаны жить первую половину жизни без Великого контракта чтобы во второй обязательно его найти, но детям не отдавать.
Из интервью с Джеймсом Холлисом
Бедалага констатирует, что мы все обязаны жить первую половину жизни без Великого контракта чтобы во второй обязательно его найти, но детям не отдавать.
Привет, друзья. Как вы уже заметили, в мой аккаунт ВКонтакте прилетел ударный беспилотник. Но не украинский, а отечественный. Это не первый френдли-файер в СВОлочной войне, но для меня чувствительный. Хотя и предсказуемый, учитывая врожденное косоглазие отечественной патриотической мысли и врожденное рукожопие патриотической практики
У меня новый аккаунт: https://vk.com/extraordinarii_vitae - если кинете друзьям, это очень поможет мне быстро восстановить обратно связи. И я буду вам очень благодарен.
У меня новый аккаунт: https://vk.com/extraordinarii_vitae - если кинете друзьям, это очень поможет мне быстро восстановить обратно связи. И я буду вам очень благодарен.
В интервью Дугина Такеру Карлсону есть один очень интересный пассаж о двух либерализмах, который для нас очень важен.
Дугин говорит, что есть либерализм старый, основанный на уважаемой традиции, против которого он ничего против не имеет, так как тот (с точки зрения политической теологии) глубоко христианский и ведет к спасению души. А есть другой, новый, антитрадиционный и потому античеловечный, так как традиция его человечным не делает: нет как бы условных коллективных родителей, перед которыми было бы стыдно и неудобно творить мерзости - поэтому их творить можно. И такой либерализм превращается в гей-шоу, пытки, фальсификации выборов, неоколониальные войны.
То есть традиция делает политическую теорию человечной, а без нее она чуть ли не автоматом начинает вырождаться в какую-то мерзость. И не только либерализм. Нацизм тоже был вполне рабочей идеей гегелевского духа народа, но без традиции выродился в геноцид и расовые чистки. Коммунизм был хорошей идеей социальной справедливости, а без традиции превратился в репрессии и принуждение.
Традиция здесь становится тем, что предохраняет политическую теорию в программный код расчеловечивания и объективизации общества. Именно в ситуации отказа от нее в странах власть захватывают наиболее независимые от традиции сословные группы - то есть буквально, чернь, наступает восстание масс и коммунизм превращается в один большой ГУЛаг, нацизм превращается в один большой Бухенвальд, а либерализм - в одно большое Гуантанамо.
Традиционные завывайки помоечных психологов о том, что в твоих проблемах виноваты мама с папой потому что недолюбили, недокормили, недоплатили - из той же области психополитологии. И отклик находят только потому что у наших отцов не было инструментов, сил и поддержки сохранять, укреплять и развивать традицию даже если она и была. Так выглядит Великий контракт без фамильной легенды.
Дугин говорит, что есть либерализм старый, основанный на уважаемой традиции, против которого он ничего против не имеет, так как тот (с точки зрения политической теологии) глубоко христианский и ведет к спасению души. А есть другой, новый, антитрадиционный и потому античеловечный, так как традиция его человечным не делает: нет как бы условных коллективных родителей, перед которыми было бы стыдно и неудобно творить мерзости - поэтому их творить можно. И такой либерализм превращается в гей-шоу, пытки, фальсификации выборов, неоколониальные войны.
То есть традиция делает политическую теорию человечной, а без нее она чуть ли не автоматом начинает вырождаться в какую-то мерзость. И не только либерализм. Нацизм тоже был вполне рабочей идеей гегелевского духа народа, но без традиции выродился в геноцид и расовые чистки. Коммунизм был хорошей идеей социальной справедливости, а без традиции превратился в репрессии и принуждение.
Традиция здесь становится тем, что предохраняет политическую теорию в программный код расчеловечивания и объективизации общества. Именно в ситуации отказа от нее в странах власть захватывают наиболее независимые от традиции сословные группы - то есть буквально, чернь, наступает восстание масс и коммунизм превращается в один большой ГУЛаг, нацизм превращается в один большой Бухенвальд, а либерализм - в одно большое Гуантанамо.
Традиционные завывайки помоечных психологов о том, что в твоих проблемах виноваты мама с папой потому что недолюбили, недокормили, недоплатили - из той же области психополитологии. И отклик находят только потому что у наших отцов не было инструментов, сил и поддержки сохранять, укреплять и развивать традицию даже если она и была. Так выглядит Великий контракт без фамильной легенды.