Сейчас пишу книгу по теории возможности. В связи с этим вспомнил о теории счастья Аристотеля.

Он утверждал, что мир наполнен возможностями – видимыми и невидимыми. Некоторые возможности могли привести его к тому, чтобы он стал вором или клятвопреступником, но он пользовался не всеми из этих возможностей и стал политиком и философом. Вело его к этому представление о счастье, которое достигается состоянием арете – полным развитием его добродетелей.

Добродетели у всякого мужа свои, и у кого-то связаны с военным делом, у кого-то с успехами в торговле, а у кого-то в политике. Наборы этих добродетелей тоже будут разными: кому-то риторика и логика. А кому-то мужество и стратегический ум – но все эти наборы рано или поздно приводят к состоянию арете, если должным образом в них упражняться.

В связи с этим, на пути развития в себе должных добродетелей ты не пропустишь те удачные стечения обстоятельств, которые и ведут тебя к счастью. А об остальных и беспокоиться не стоит, так как они были не для тебя и не для тех добродетелей, в которых ты упражняешься. Именно они и приведут тебя к состоянию счастья, в то время как возможности, открывающиеся для других твоих добродетелей к счастью не ведут, и их надо избегать.

Это наиболее последовательная и цельная теория счастья, которую я слышал. Она особенно актуальна именно сейчас, когда карьерные лифты больше не обслуживаются, их сервисные центры из-за санкций покинули страну, и нам приходится хвататься за любую возможность чтобы что-то заработать. Именно этим воспользованием «неправильными» (не имеющими отношения к нашим добродетелям - если мы их вообще себе целенаправленно прививаем) возможностями мы и закрываем себе путь к арете, а значит и к счастью.

И чтобы избавиться от этого аристотелевско-аристократического понимания природы счастья существует целый пласт поппсихов, которые пьют какую-то ссанину из «Красного & Бедного» и каждый месяц выдают новые теории о счастье: сколько надо для него заработать, какие привычки выработать, от чего избавиться, какие границы где построить.

Как жили наши древние предки в те дремучие времена, когда ещё не были изобретены дискурсы о нищебродах и тарелочницах

Я немного поясню свою мысль.

Обычно когда мальчик с девочкой начинает встречаться, они играют в такую социальную игру как «какие у тебя планы на жизнь?». То есть обсуждают будущее, а не структуру. У взрослых людей обсуждаются сначала правила. Без правил не получится достичь никаких целей. Сначала ты выучиваешь правила игры в шахматы, а потом учишься побеждать по этим правилам.

Так вот, сначала решается вопрос – семья у вас патрилокальная или матрилокальная.

Раньше это означало, мужчина берет себе женщину на свою территорию или наоборот, сам приходит на территорию рода жены. Сегодня это означает, женщина становится частью семьи мужа или муж становится частью семьи жены.

Другими словами, все обстоит ровно наоборот, в отличие от того, что говорят эти чудесники. Семья – это как раз отец, мать, дед, сестры, братья, дети. А с женой у парня не семья, у него с ней брак. И слабое звено, здесь, конечно же, именно она. Родители и дети с тобой разводиться не будут, а жена запросто. И муж тоже самое. Скорее он уйдёт из семьи, чем родители и дети. И с точки зрения гипотетического нормального психоанализа, ориентированного на фамилию, именно это надо анализировать и именно это надо ставить в первую очередь.

Андре Оскар Валленберг был новатором в банковском деле XIX века. Так, например, он первым в Швеции стал кредитовать железорудные предприятия, строительство железных дорог и т. д. Полученную от банковской деятельности прибыль он инвестировал в шведскую добывающую промышленность. Так, в частности, он приобрел несколько железорудных месторождений, а также большие лесные угодья с целью производства пиломатериалов.

После выхода шведской экономики в конце 70-х — начале 80-х годов XIX века из экономического кризиса оказалось, что «Эншильд банк» был чуть ли не единственным кредитно-финансовым учреждением в Скандинавии, способным финансировать крупные сделки.

В тот период в руководство «Эншильд банка» пришли на работу два сына Андре Оскара Валленберга — Кнут-Агатон и Маркус. Сам же Андре Оскар Валленберг умер в 1886 году. Братья заложили отличную традицию, котоаря существует до сих пор: согласно их правилу, фамильным бизнесом всегда руководили два представителя клана Валленбергов, ибо управляя вдвоем, всегда значительно проще разобраться и проанализировать сложившуюся ситуацию, наметить пути решения возникшей проблемы и т. д. Отсюда растут перенятые многими западными корпорациями запреты летать двум руководителям на одном самолете.

Традиционно Валленберги очень суеверны. Например, в штаб-квартире их банка, расположенном на бульваре Кунгстрэдсгорден, нет комнаты под № 13. За кабинетом № 12 расположена комната под № 31, вслед за которой находится помещение № 14.

Википедия выдает такую генеалогию. Я перепроверил, действительно, актер Макс фон Сюдов - их родственник.

Говорят, девизом семейства Валленбергов является латинское изречение «Esse, non Videri» («Быть, а не казаться»)

Только я сел подумать о том, о чем сегодня написать, как от @astvordar пришел шикарный вопрос, на который и отвечу. Он формально про то, обязательно ли менять фамильное имя, а по сути о том, чем в фамилиях надо управлять, а чем не надо. Отвечаю.

Когда я описываю что надо изменить в вашей семье и как - чтобы она стала фамилией - я имею ввиду гипотетическую идеальную ситуацию, при которой изменить можно абсолютно все, и вы все эти изменения можете контролировать. Такое бывает никогда. Кто-то лидер в своем семействе, а кто-то ведомый, и у него нет никакого влияния. У одних семей есть полезный генеалогический фольклор, а у другой его нет. У кого-то дурное фамильное имя, и его рады сменить, а у кого-то семью только общее фамильное имя и объединяет, и его никак не сменишь - покушение на это воспринимается как покушение на остатки единства.

Другими словами, есть мера того, что мы можем контролировать, и это наше ВЛАДЕНИЕ, а есть мера, которую мы контролировать не можем, это ХАОС, движимое имущество богов. И в этой ситуации я учу, во-первых, что если вы можете что-то контролировать, то лучше это контролировать. Можете сменить фамильное имя - меняйте. Можете сформировать фамильную библиотеку - формируйте. Можете создать систему имянаречения - создавайте. Вы никогда не будете контролировать все, но чем больше вы контролируете, тем яснее путь фамилии и меньше рисков на пути.

Соответственно, во-вторых - всегда расширяйте свое владение. Свою меру контроля. Именно обуздание хаоса превращает обычного человека в героя.

Если в вас фамильное имя было «Свиньин», а стало «Побединцев» - это шаг в сторону фамилии. Но этого явно мало. Те же условные Свиньины с проработанной фамильной легендой, великим контрактом, тяжелым штурмовым кабаном на гербе и ритуальной частью движутся в потоке вечности с куда большей определенностью и переплюнут любых «Побединцевых», у которых кроме имени ничего нет.

То есть не надо хвататься сразу за все и все сразу перестраивать. Это можно провернуть только с механическими, дискретными системами. Семья - органическая, процесс-прямоточная система. Изымать из ведения судьбы и брать под свой контроль те или иные ее аспекты надо очень аккуратно. Что раньше, что сейчас это позволяла делать традиция. Нам надо снова ее освоить как технологию.

Утренние шутки от @skiba_coach_etiquette

Необычайное богатство не является наградой за необычайный талант, а огромные состояния не создаются упорным трудом. Отчет от Oxfam International раскрывает два источника сверхсостояний в современном мире.

Первый - это новая олигархия, подпитываемая наследованием, кумовством и монопольной властью. Мы наблюдаем накопление богатства и власти, которые ещё больше укрепляют экономическую систему, работающую только для избранных. Их анализ показывает, что 60% богатства миллиардеров либо получено из кумовских или коррумпированных источников, монопольной власти, либо было унаследовано.

В 2024 году впервые (за всё время наблюдения) в мире стало больше миллиардеров, которые получили деньги через наследство, а не через предпринимательство (кто там бормотал, что фамилия устарела?). В следующем десятилетии триллионы долларов будут переданы наследникам, большая часть из которых в значительной степени не облагается налогом.

Помимо наследования, монопольная власть и кумовские связи в правительствах играют решающую роль в сохранении неравенства (то есть административный, социальный и политический капиталы). Монополистические корпорации контролируют рынки, диктуют условия и устанавливают цены безнаказанно, ещё больше обогащая своих владельцев-миллиардеров. Кумовство и коррупция позволяют сверхбогатым гарантировать, что правительство работает на них, а не на простых людей».

Если вдруг кто-то из вас не смотрел сериал «Дюна: пророчество», то вам срочно надо это исправить.

Сериал является одновременно приквелом и спин-оффом к фильмам Вильнёва «Дюна». Он рассказывает о появлении ордена ведьм Бене Гессерит, сестринства, у которых возникла дилемма как существовать в мире, поделенном фамилиями.

Мир только что покончил с мыслящими машинами, уничтожил нейросети и компьютеры, единственной стабилизирующей силой оказались фамилии. Сестринству приходится развивать в своих послушниц навыки лжи и её диагностики.

То есть, по сути, Вильнёв изучает очень сложную тему, при которой единственным альтернативным вариантом против фамилий оказывается ложь. То есть ровно то, что мы видели весь 20-й век

Про одну и ту же фамилию можно рассказывать две истории. Одна из них будет фамильной легендой, а другая - черной.

Фамильная легенда нужна для членов фамилии и людей, которые связали с этой фамилией свою жизнь и судьбу. Черная легенда нужна тем, кто боится эту фамилию, ненавидит ее, завидует и пытается ее разрушить.

Фамильную легенду этой фамилии вы уже слышали. А так звучит та же история, но через фильтр черной легенды.

А вы про свою семью какую из легенд рассказываете?

Демография. Подход к снаряду. Пишу как человек, который в разные периоды жизни жил и в городе, и в деревне.

1. Если сменить рамку с "рожать больше детей" на "выращивать и готовить к жизни больше дееспособных граждан", многое в этой теме начинает выглядеть радикально иначе.
2. Главный двигатель падения рождаемости при массовой урбанизации — вовсе не переселение из "просторного" сельского жилья в "тесное" городское. Принципиальное отличие городского уклада от сельского с точки зрения воспроизводства населения — город, в отличие от деревни, не является той средой, где новые работники вырастают и обучаются сами по себе, в естественной среде. Наоборот, городской уклад создаёт массу препятствий для успешной социализации детей и молодых. Можно сказать, что он для них является изначально токсичной средой. Даже тогда, когда внутри создаётся дорогостоящая "инфраструктура детства" — ясли, детсады, школы, вузы и т.д., они лишь частично компенсируют эту токсичность, но не преодолевают её.
3. В сельском укладе ребёнок становится полезным работником практически с того момента, как он научается ходить и говорить — для него уже есть масса задач, с которыми он точно справится и принесёт пользу семье. В городском укладе, где главной задачей семьи является повышение денежного дохода, он является обременением вплоть до получения диплома и выхода на первую работу.
4. В сельском укладе родители и дети проводят вместе бОльшую часть времени, и именно в ходе совместной хозяйственной деятельности происходит и воспитание, и передача опыта от старших к младшим. В городе совместное время родителей и детей ограничено лишь вечерним досугом и выходными днями, и это в лучшем случае. Совместная продуктивная деятельность старших с младшими, направленная именно на решение главной задачи семьи (заработок), городским укладом попросту не предусмотрена.
5. Именно превращение каждого ребёнка в долгосрочный "пассив" (статью расходов) в городском укладе является первичным движком падения рождаемости в урбанизированных социумах. Но на него накладывается вторичный, являющийся ключевым при планировании деторождения. Те родители, которые согласны воспринимать ребёнка как именно инвестицию (пусть и очень долгосрочную), довольно быстро осознают, что для того, чтобы у него был шанс состояться в жизни и занять такую позицию, которая обеспечит ему в итоге бОльший доход, чем был у них, в него надо вложиться действительно по-крупному — и деньгами, и временем. Его надо не просто отдать в сад и школу — его надо самим воспитывать, искать кружки, нанимать репетиторов, пристраивать в лучшие учебные заведения, содержать там и в то же время вкладываться в его каждодневное потребление (еда-одежда-гаджеты-отпуска), чтобы он не чувствовал себя хуже других в группе/классе/курсе. Ещё ему нужно жизненное пространство — в идеале "своя комната", чтобы он мог там "самореализовываться" без стеснения. Когда детей один-два, это ещё технически возможно в нуклеарной семье, хотя уже напряжно (даже при условии, что она полная). Когда три и более — почти нереально, если родители — люди со средним или низким доходом.
6. Субъективно женщина, думающая о перспективе стать матерью, пытается ответить именно на этот вопрос — есть ли "место" для её будущего ребёнка: в доме, в бюджете, в социуме, в её и мужа личном времени и т.д. И чаще всего ответ отрицательный.
7. У мужчины всё ещё грустнее. Поскольку институт рода как таковой умер, никаких бонусов от факта "продолжения рода" для него наличие детей не несёт. А вот обременений и ограничений масса — начиная от расходов или территориальной мобильности и заканчивая долей внимания его жены и к нему, и к себе самой, и к другим детям. У многодетных мужчин нет никаких привилегий перед малодетными или бездетными в социальной реальности — ни формальных, ни неформальных/культурных. В этом смысле ответа на вопрос "зачем мне (ещё) дети" у мужчины тем более нет.
8.

Государство решает сейчас этот вопрос так: оно как бы берёт себе в жёны всех женщин детородного возраста и пытается само их с их потомством содержать/обслуживать в меру своих ресурсных и организационных возможностей, сводя роль мужа и отца к роли донора генетического материала и должника по алиментам в случае развода.
9. Радикальный ответ на демографический кризис состоит в полностью обратной стратегии:

- Сделать наиболее заинтересованным в рождении детей и их дальнейшем воспитании/продвижении/успехе именно отца (а не мать).
- Создать ситуацию неравенства в обществе именно по этому критерию: у многодетных должно быть больше прав и возможностей, чем у малодетных и бездетных.
- Изменить структуру расселения таким образом, чтобы "человейники" стали исключительно "общагами" для перспективной молодёжи, а целью каждой взрослой состоявшейся семьи стал Свой Отдельный Дом (легко расширяемый, в отличие от городской квартиры, при пополнении семьи)
- Высвободить для многодетных как можно больше времени для того, чтобы родители могли проводить его с детьми, без ущерба для их дохода
- Создать правовые, хозяйственные и технологические возможности для появления семейных бизнесов, где дети могли бы работать вместе с родителями в любом возрасте, приносить пользу для семейного бюджета
- Уйти от формата нуклеарной семьи к семье многопоколенческой/родовой, где у матери даже при наличии множества детей остаётся достаточно свободного времени для занятия своим здоровьем/образованием/досугом, чтобы, в некотором смысле, вся остальная семья работала на её физический и психологический комфорт и чувство защищённости — причём чтобы и то и другое росло с ростом количества членов семьи

Попалось тут на днях видео, где женщина наглядно показывает проблему инфантильности. Она прислоняется к мужику и говорит: «Смотрите, не только я на своих ногах не стою, но и на другого облокачиваюсь, мешая ему двигаться!».

Мне кажется, это шикарная наглядка того, что инфантильность это не психологическая проблема одного человека, как утверждают психологи-фундаменталисты (эти же люди сверхсложные экономико-геополитические процессы целых стран додумываются объяснять психоанализом Гитлера, Тетчер, Рейгана, Сталина). Так вот инфантильность в этом примере - социальная проблема. И не одного человека, а всего его окружения.

То есть когда вам рассказывают про ведро с крабами, где крабы друг за друга хватаются и не могут вылезти из ведра ни вместе, ни по одиночке, то вот это и есть тот самый краб. Тот самый, который не стоит ровно и не вылазит, а хватается за других чтобы как-то жить.

Это же объясняет и то, почему часть родственников не попадает в фамильную легенду и не становится членами фамилии. Задача фамильной легенды и фамилии в целом - прибавление и накопление. Если от родственника нет никакого средневзвешенного прибытка, нет синергии, значит он безбилетник, краб, который на вас едет. Понятно, что один вкладывает на пять баллов по шкале Цезаря, а другой на три, и общий уровень - это четыре; но если с добавлением третьего участника этот уровень становится меньше четырех, то он явно не в той лиге.

Повторю еще раз, это не делает его плохим родственником. Просто он не пригоден для фамилии. Родственные отношения и экзистенциальный проект, которым является фамилия, живут в разных плоскостях и не всегда совпадают.

И конечно, вам решать что для вас важнее - теплые отношения с родней или фамилия. Но по мне так, чтобы этот выбор вообще был, нужно как минимум построить фамилию. Иначе это не выбор, а судьба.