Дорогой НЕЗЫГАРЬ! Ты всегда был легендой! Спасибо за такой вклад в развитие русского телеграма, как:
- Блоки на негатив;
- Тонны чуваков, пришедших в телегу, чтобы зарабатывать на блоках на негатив;
- Уголовные дела за блоки на негатив;
- Сочинения про войну башен;
- Группа Школова;
- ИНСАЙДЫ ИЗ ПЕРВЫХ РУК;
- Цитирование источников по системе «а деньги в кружку»;
- Шизоакселерация жанра политпублицистики;
- Отмыв репутации в космических масштабах;
- Репосты моей бескомпромиссно точной аналитики в сайд-каналах;
- Многомесячный постинг антипиарной заказухи;
- Сломанные пальцы соседних телеграм-админов за постинг аналогичной заказухи;
- Великая статья про связь Майнкрафта, Навального и катехона.
Возможно, ты не был первым — но ты, несомненно, был лучшим. Пусть на твоём медийном перегное зацветут тысячи ромашек.
- Блоки на негатив;
- Тонны чуваков, пришедших в телегу, чтобы зарабатывать на блоках на негатив;
- Уголовные дела за блоки на негатив;
- Сочинения про войну башен;
- Группа Школова;
- ИНСАЙДЫ ИЗ ПЕРВЫХ РУК;
- Цитирование источников по системе «а деньги в кружку»;
- Шизоакселерация жанра политпублицистики;
- Отмыв репутации в космических масштабах;
- Репосты моей бескомпромиссно точной аналитики в сайд-каналах;
- Многомесячный постинг антипиарной заказухи;
- Сломанные пальцы соседних телеграм-админов за постинг аналогичной заказухи;
- Великая статья про связь Майнкрафта, Навального и катехона.
Возможно, ты не был первым — но ты, несомненно, был лучшим. Пусть на твоём медийном перегное зацветут тысячи ромашек.
НА ГЛАЗАХ
У ПОДВЕШЕННОГО ЗА МАЛИНОВЫЙ ПИДЖАК
АЛЕКСАНДРА ГЛЕБОВИЧА НЕВЗОРОВА
ЕГО ЛОШАДЬ
УЧАТ
ЛАТЫНИ
У ПОДВЕШЕННОГО ЗА МАЛИНОВЫЙ ПИДЖАК
АЛЕКСАНДРА ГЛЕБОВИЧА НЕВЗОРОВА
ЕГО ЛОШАДЬ
УЧАТ
ЛАТЫНИ
Forwarded from Цифровой геноцид
Ницшеанские интерфейсы.
Я похож на пишущий шар, — писал в одном из своих писем Фридрих Ницше; также сделан из железа и требую много усилий для овладения. Это не совсем простая метафора философа. Известно, что в 1882 году Фридрих Ницше приобрел пишущую машинку и быстро овладел ею: «После недели тренировки печати на пишущей машинке я уже не нуждался более в глазах», — мог работать «даже с закрытыми глазами».
Интересно, что машинка была буквально шаром. Дизайн шаровой пишущей машинки (дат. skrivekugle) был изобретен в 1865 году священником Расмусом Маллинг-Хансеном, директором института для слепых и глухонемых в Копенгагене. Машинка Хансена представляла собой сочетание необычного дизайна и эргономических инноваций: ее особенностью было размещение 52 клавиш на большой медной полусфере, благодаря чему устройство напоминало огромную игольницу. Справа были согласные, слева — гласные; самые частотные буквы соответствовали самым быстрым пальцам, буквально еж из куска железа.
Ницше купил одну из пишущих машинок господина Маллинг-Хансена и таким образом положил начало глубоким и бурным отношениям между странным пользовательским интерфейсом индустриальной эпохи и стареющим философом, любящим иронию и аксиомы. Некоторые историки на этом месте могли бы тут сказать, что интерфейс пишущей машинки буквально влиял на стиль и разум философа — он буквально не видел, что писал; такие машинки не подразумевали чтения во время печати. Сейчас бы мы назвали это принципом WYSIWYG (What You See Is What You Get, «что видишь, то и получишь») в текстовых редакторах, когда видно, как будет выглядеть будущий документ, но до этого было еще долго. Забавно, что сам Ницше тоже так думал: “Unser Schreibzeug arbeitet mit an unseren Gedanken” — “наши инструменты письма участвуют в работе нашей мысли”.
Пользователи пишущего шара не могли видеть бумагу, когда она проходила через устройство; они не могли обнаружить ошибки, что приводило к разочарованию и трате усилий. Иногда Ницше стоял над пишущей машинкой с увеличительным стеклом в одной руке, чтобы найти буквы, а указательным пальцем другой руки нажимал на клавиши. Интересный пользовательский сценарий, конечно.
http://www.malling-hansen.org/friedrich-nietzsche-and-his-typewriter-a-malling-hansen-writing-ball.html
В общем, даже общество любителей этой пишущей машинки издало книгу о том, как Ницше написал порядка 60 своих вещей на ней и как нанимал механиков ее ремонтировать. А вот доказательство того, что стиль Ницше действительно изменился есть вроде бы в книге Friedrich Kittler “Grammophon Film Typewriter” - это достаточно видный историк литературы, который изучал влияния технологий на культуру того времени.
Я похож на пишущий шар, — писал в одном из своих писем Фридрих Ницше; также сделан из железа и требую много усилий для овладения. Это не совсем простая метафора философа. Известно, что в 1882 году Фридрих Ницше приобрел пишущую машинку и быстро овладел ею: «После недели тренировки печати на пишущей машинке я уже не нуждался более в глазах», — мог работать «даже с закрытыми глазами».
Интересно, что машинка была буквально шаром. Дизайн шаровой пишущей машинки (дат. skrivekugle) был изобретен в 1865 году священником Расмусом Маллинг-Хансеном, директором института для слепых и глухонемых в Копенгагене. Машинка Хансена представляла собой сочетание необычного дизайна и эргономических инноваций: ее особенностью было размещение 52 клавиш на большой медной полусфере, благодаря чему устройство напоминало огромную игольницу. Справа были согласные, слева — гласные; самые частотные буквы соответствовали самым быстрым пальцам, буквально еж из куска железа.
Ницше купил одну из пишущих машинок господина Маллинг-Хансена и таким образом положил начало глубоким и бурным отношениям между странным пользовательским интерфейсом индустриальной эпохи и стареющим философом, любящим иронию и аксиомы. Некоторые историки на этом месте могли бы тут сказать, что интерфейс пишущей машинки буквально влиял на стиль и разум философа — он буквально не видел, что писал; такие машинки не подразумевали чтения во время печати. Сейчас бы мы назвали это принципом WYSIWYG (What You See Is What You Get, «что видишь, то и получишь») в текстовых редакторах, когда видно, как будет выглядеть будущий документ, но до этого было еще долго. Забавно, что сам Ницше тоже так думал: “Unser Schreibzeug arbeitet mit an unseren Gedanken” — “наши инструменты письма участвуют в работе нашей мысли”.
Пользователи пишущего шара не могли видеть бумагу, когда она проходила через устройство; они не могли обнаружить ошибки, что приводило к разочарованию и трате усилий. Иногда Ницше стоял над пишущей машинкой с увеличительным стеклом в одной руке, чтобы найти буквы, а указательным пальцем другой руки нажимал на клавиши. Интересный пользовательский сценарий, конечно.
http://www.malling-hansen.org/friedrich-nietzsche-and-his-typewriter-a-malling-hansen-writing-ball.html
В общем, даже общество любителей этой пишущей машинки издало книгу о том, как Ницше написал порядка 60 своих вещей на ней и как нанимал механиков ее ремонтировать. А вот доказательство того, что стиль Ницше действительно изменился есть вроде бы в книге Friedrich Kittler “Grammophon Film Typewriter” - это достаточно видный историк литературы, который изучал влияния технологий на культуру того времени.
Forwarded from Res Ludens
Первый уровень герменевтики Mass Effect: пройти игры, прочитать комиксы и сопутствующую литературу. Порадоваться глубоким отношениям героя и напарников. Принять конфликт синтетиков и органиков, как основу метафизической линии игры.
Второй уровень герменевтики Mass Effect: прочитать интервью, обрывки старой информации от разработчиков, порыться в трейлерах и диздоках. Признать конфликт синтетиков и органиков отвлекающим сценарным ходом, сосредоточиться на старении звезд, бессмертном интеллекте и его роли Демиурга, возносящего человечество в небеса. Ардат-якши — ангелы смерти и сподвижницы богини Кали. Волусы — цверги, сохранившие золото Нибелунгов.
Третий уровень герменевтики Mass Effect: скачать некропосты древних лороведов, прочитать Свитки мертвого моря, отказаться от своей картины мира, сталкерить соцсети разработчиков в ночное время. Шепард всегда был андроидом и шпионским интерфейсом бессмертного интеллекта. Действие игр происходит внутри гигантского Жнеца. Преобразование рас являет собой процесс эвакуации из Ада. Геты — избранный духовный народ, новая материя. Человечество должно собраться в собственного человеческого гета.
Четвертый уровень герменевтики Mass Effect. Время — жидкое пространство. Некропосты, соцсети, реддит и справочники лора являются пересказами текста, который никогда не был написан. Трансцендентный айсберг Mass Effect невозможно осмыслить. Призрак и Миранда были единственными живыми существами. Отсылки в интерфейсе игры объясняют все. Шепард — Данте Алигьери, впоследствии вывернутый наизнанку. Протеан не существовало. Азари — коллективный сексуальный фантазм. Калибровка Гарруса была основной сюжетной веткой ранних версий.
Пятый уровень герменевтики. Mass Effect — гаремник с нелепым голливудским пафосом и вторичным научно-фантастическим сеттингом.
Второй уровень герменевтики Mass Effect: прочитать интервью, обрывки старой информации от разработчиков, порыться в трейлерах и диздоках. Признать конфликт синтетиков и органиков отвлекающим сценарным ходом, сосредоточиться на старении звезд, бессмертном интеллекте и его роли Демиурга, возносящего человечество в небеса. Ардат-якши — ангелы смерти и сподвижницы богини Кали. Волусы — цверги, сохранившие золото Нибелунгов.
Третий уровень герменевтики Mass Effect: скачать некропосты древних лороведов, прочитать Свитки мертвого моря, отказаться от своей картины мира, сталкерить соцсети разработчиков в ночное время. Шепард всегда был андроидом и шпионским интерфейсом бессмертного интеллекта. Действие игр происходит внутри гигантского Жнеца. Преобразование рас являет собой процесс эвакуации из Ада. Геты — избранный духовный народ, новая материя. Человечество должно собраться в собственного человеческого гета.
Четвертый уровень герменевтики Mass Effect. Время — жидкое пространство. Некропосты, соцсети, реддит и справочники лора являются пересказами текста, который никогда не был написан. Трансцендентный айсберг Mass Effect невозможно осмыслить. Призрак и Миранда были единственными живыми существами. Отсылки в интерфейсе игры объясняют все. Шепард — Данте Алигьери, впоследствии вывернутый наизнанку. Протеан не существовало. Азари — коллективный сексуальный фантазм. Калибровка Гарруса была основной сюжетной веткой ранних версий.
Пятый уровень герменевтики. Mass Effect — гаремник с нелепым голливудским пафосом и вторичным научно-фантастическим сеттингом.
221 год от Христа. Ученик Аммония Саккаса, духовный лидер секты терпиниев Алексей Инцелестин схвачен императорскими силами. Поводом для обвинения стало соблазнение к ереси девы, посвящённой божеству Элагабалу.
Как известно, до опалы Алексей Инцелестин активно порочил культ Непобедимого Солнца, а также заявлял о падении нравов Империи. Духовным корнем всех бед лидер терпиниев считал распространение амазонских нравов, половое мытарство и осквернение любовных энергий.
Секта терпиниев продолжит бороться с мировым злом в лице свальных ростовщиков, дев независимых и своенравных, а также чародеев, крадущих искры света Единого, чтобы обмануть посвящённых и оставить их без таинства вознесения.
Как известно, до опалы Алексей Инцелестин активно порочил культ Непобедимого Солнца, а также заявлял о падении нравов Империи. Духовным корнем всех бед лидер терпиниев считал распространение амазонских нравов, половое мытарство и осквернение любовных энергий.
Секта терпиниев продолжит бороться с мировым злом в лице свальных ростовщиков, дев независимых и своенравных, а также чародеев, крадущих искры света Единого, чтобы обмануть посвящённых и оставить их без таинства вознесения.
Имажинировать ебало. А ведь в этом кроется философский концепт. Что такое «имажинировать» по-настоящему? Как это понятие осуществляется в связке с «ебалом»? Что есть ебало? Бодрийяровская имажинерия — понятие из двух знаков, где первый знак отсылает к образу и представлению, а второй — к машинерии, к технологии воплощения. Акт представления сконструирован механически: есть конвейерные ленты образов, есть пульты управления и готовые шаблоны, данные в имажинерии. Таким образом, «ебало» в этой связке уже наличествует в качестве машинной детали. Более того, сам процесс имажинирования ебала будет разворачиваться заводским, автоматическим образом.
Выходит, имажинирующий ебало участвует не в творческом процессе, но в интроектной машинной сборке, действующей без прямого вмешательства субъекта? Выходит «ебало» здесь всегда будет шаблоном ебала и никогда — ебалом живой ситуации? Получается, процесс заранее имеет технэ, а потому имажинируемое ебало уже было имажинировано синтетически? Такова ловушка, в которой речевой акт искусственно срастили с наличествующим представлением, а вопрос-императив подменил честный ответ машинной операцией. Имажинирование ебала механистично, оно разрастается и утверждает себя в искусственных знаках, вытесняя настоящее ебало его неподлинным конструктом.
Возможно ли имажинировать ебало, заменив механическое разворачивание утверждением собственного закона? Может ли ебало стать знаком свободного творчества и пылающим символом воли к власти? Ёбельная имажинерия требует сопротивления автоматизму и разработки нового императива семиотики. В противном случае вопрос о вечном возвращении равного [ебала] никогда не будет снят.
Выходит, имажинирующий ебало участвует не в творческом процессе, но в интроектной машинной сборке, действующей без прямого вмешательства субъекта? Выходит «ебало» здесь всегда будет шаблоном ебала и никогда — ебалом живой ситуации? Получается, процесс заранее имеет технэ, а потому имажинируемое ебало уже было имажинировано синтетически? Такова ловушка, в которой речевой акт искусственно срастили с наличествующим представлением, а вопрос-императив подменил честный ответ машинной операцией. Имажинирование ебала механистично, оно разрастается и утверждает себя в искусственных знаках, вытесняя настоящее ебало его неподлинным конструктом.
Возможно ли имажинировать ебало, заменив механическое разворачивание утверждением собственного закона? Может ли ебало стать знаком свободного творчества и пылающим символом воли к власти? Ёбельная имажинерия требует сопротивления автоматизму и разработки нового императива семиотики. В противном случае вопрос о вечном возвращении равного [ебала] никогда не будет снят.
Во времена сложные и тонкие, когда мир нижний необычайно разрежен и от того легко впускает в себя эманации мира верхнего, у всякого непримечательного человека на столе или полочке может зародиться Голова.
Голова зарождается из деятельного, активного вещества жизни. Потому и сама она активна до безобразия. Голова вращает глазами, клацает челюстью и иногда беспричинно кричит. Голос её гулкий, нутряной, пробирающий до звона костных атомов. Как Голова может кричать, если лёгких нет? Оставьте эти вопросы деятельному веществу, что сплетает вместе порхающие и увесистые миры. Если такое вещество самозарождает Голову из звёздной материи, обосновать его голосистость оно и тем более сумеет без труда.
Таким образом, Голова орущая есть живое и непосредственное доказательство метафизической панспермии — то бишь идеи, что всякая предтеча существования была занесена в эту скорбную юдоль откуда-то извне. Голова рождается сама по себе — а значит, сами по себе могли появиться и дома, и спешащие на работу люди, и напряжённые субстанции социальных сетей, и всё остальное, не менее важное, но неохватываемое столь малым списком. И верно, живой жизни не нужны доводы, чтобы проявиться в самых случайных местах.
Впрочем, Голова опровергает смелые панспермические предположения учёных людей. Потому как на новом месте она пребывает до четырёх суток, а по прошествии этого срока тихо и спокойно растворяется. Возможно, в этот момент владелец самозародившейся Головы из далёких областей бытия разрешает своё временное затруднение, получая сей важный орган обратно. На тот телесный сгусток, где ему предписано быть мудрой Природой.
Голова зарождается из деятельного, активного вещества жизни. Потому и сама она активна до безобразия. Голова вращает глазами, клацает челюстью и иногда беспричинно кричит. Голос её гулкий, нутряной, пробирающий до звона костных атомов. Как Голова может кричать, если лёгких нет? Оставьте эти вопросы деятельному веществу, что сплетает вместе порхающие и увесистые миры. Если такое вещество самозарождает Голову из звёздной материи, обосновать его голосистость оно и тем более сумеет без труда.
Таким образом, Голова орущая есть живое и непосредственное доказательство метафизической панспермии — то бишь идеи, что всякая предтеча существования была занесена в эту скорбную юдоль откуда-то извне. Голова рождается сама по себе — а значит, сами по себе могли появиться и дома, и спешащие на работу люди, и напряжённые субстанции социальных сетей, и всё остальное, не менее важное, но неохватываемое столь малым списком. И верно, живой жизни не нужны доводы, чтобы проявиться в самых случайных местах.
Впрочем, Голова опровергает смелые панспермические предположения учёных людей. Потому как на новом месте она пребывает до четырёх суток, а по прошествии этого срока тихо и спокойно растворяется. Возможно, в этот момент владелец самозародившейся Головы из далёких областей бытия разрешает своё временное затруднение, получая сей важный орган обратно. На тот телесный сгусток, где ему предписано быть мудрой Природой.
Лягушатники, конечно, умеют в красивый жест. Второй раз за двести с лишним лет сделать так, чтобы вся страна объединилась в патриотическом порыве — это талант, это блядь уметь надо.
Граф Дю Ров: от телеграма к термидору.
Граф Дю Ров: от телеграма к термидору.
РОССИЯ БЛОКИРУЕТ ТЕЛЕГРАМ ЗА ШУТКИ ПРО ВЛАСТЬ.
МАКРОН БЛОКИРУЕТ ТЕЛЕГРАМ ЗА ШУТКИ ПРО ПЕДЕРАСТОВ НА ОЛИМПИАДЕ.
ГДЕ УКРЫТЬСЯ РУССКОМУ ЧЕЛОВЕКУ?
МАКРОН БЛОКИРУЕТ ТЕЛЕГРАМ ЗА ШУТКИ ПРО ПЕДЕРАСТОВ НА ОЛИМПИАДЕ.
ГДЕ УКРЫТЬСЯ РУССКОМУ ЧЕЛОВЕКУ?
Если учитывать, что Макрон — философ по образованию и бывший ассистент Поля Рикёра, всё становится совсем печально.
ДОРОГОЙ МАКРОН! КОГДА ГИ ДЕБОР В ОБЩЕСТВЕ СПЕКТАКЛЯ ПИСАЛ, ЧТО ИЛЛЮЗОРНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ ДОЛЖНА БЫТЬ УНИЧТОЖЕНА, ОН НЕ ИМЕЛ В ВИДУ ТЕЛЕГРАМ!
ДОРОГОЙ МАКРОН! КОГДА ГИ ДЕБОР В ОБЩЕСТВЕ СПЕКТАКЛЯ ПИСАЛ, ЧТО ИЛЛЮЗОРНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ ДОЛЖНА БЫТЬ УНИЧТОЖЕНА, ОН НЕ ИМЕЛ В ВИДУ ТЕЛЕГРАМ!
Фактически власть существует сегодня лишь для того, чтобы скрыть, что ее больше нет. Эта симуляция может продолжаться бесконечно, потому что в отличие от «истинной» власти, которая является или являлась определенной структурой, стратегией, балансом сил, определенной целью, сегодняшняя власть – лишь объект общественного спроса, и, как объект закона спроса и предложения, она уже не является субъектом насилия и смерти. Полностью лишенная политического измерения, она зависит, как любой другой товар, от производства и массового потребления. Не осталось даже проблеска власти, осталась одна только фикция политического универсума.
(с) Философ Жан Бодрийяр в поддержку Павла Дурова.
(с) Философ Жан Бодрийяр в поддержку Павла Дурова.
Но почему же, почему молчат движения в поддержку политзаключённых? Почему молчит наша совесть в изгнании, когда она так нужна? Смотрящий по Европе Кирилл Мартынов, боль моего сердца, где твой ёбаный логос горячей воды? Неужели всякое вольное мнение разбивается о проклятую евросовчинную бюрократию? Раскроет ли мудрое жало журналистка, хвалившая французскую карнавальную культуру и тонкое стремление к свободе? Воспрянет ли хор лягушачьих подсосов с их культом европейских ценностей и духом 68 года? Рудой, спишь?
О, хуевы моральные камертоны, уроните хоть одну слезинку об этой чудовищной несправедливости! Поиграйте мышцей свободного мира, покажите, как выглядит рассвет человеколюбивой Европы! Вы же несколько лет нас своими сыролюбивыми ёблами про всё это учили. Неужто лагерные цепи стянули ваши честные сердца?
О, хуевы моральные камертоны, уроните хоть одну слезинку об этой чудовищной несправедливости! Поиграйте мышцей свободного мира, покажите, как выглядит рассвет человеколюбивой Европы! Вы же несколько лет нас своими сыролюбивыми ёблами про всё это учили. Неужто лагерные цепи стянули ваши честные сердца?
Судьба Дурова — буквально штучная ценность, которая вообще не вызывает противоречий и вопросов. Единственный бастион, вокруг которого объединяются люди полярных взглядов и мнений. Консерваторы, либералы, радикалы, центристы. В Америке, в России, где угодно. Ну, кроме особо упорствующих еврогеев, но с ними и так всё понятно.
Никогда не видел такого уровня консенсуса. Оно, впрочем, логично — у нас остался последний мессенджер, в котором самодовольный бюрократ пока ещё не может наворотить хуйни.
Пиздец. Интернет — клетка для золотого миллиарда.
Никогда не видел такого уровня консенсуса. Оно, впрочем, логично — у нас остался последний мессенджер, в котором самодовольный бюрократ пока ещё не может наворотить хуйни.
Пиздец. Интернет — клетка для золотого миллиарда.
А, нет, наша совесть в изгнании всё-таки проснулась.
Чтобы сообщить, что ничего страшного во Франции не произошло.
Там же всегда закон и порядок — ну взяли человека, через пару дней отпустят. И в сахарные уста расцелуют. Ну, на худой конец в суде отобьётся, если ни в чём не виноват. Свобода!
Да и вообще сотрудничать с правильной бюрократией — дело хорошее. Сиятельный европейский чинух симпатичнее любого неевропейского. Это же простая география: некоторые части мира находятся чуть ближе к свету доброй правды. Европа вот, например.
А вы знаете, кстати, сколько развелось мелкого криминала? Знаете? Так вот весь этот криминал координируется в сети злых наркоманов телеграм! Обязательно нужны ключи для шифрования, чтобы вычистить из сети телеграм сутенёров, торговцев крэком и парижских клошаров.
Обожаю, когда многоглазые алиены в латексных костюмах людей рассуждают про разгул цифровой преступности и безнаказанность анонимного буллинга. Это очаровательно — гуль-падальщик страшно возмущён повсеместным падением нравов!
Чтобы сообщить, что ничего страшного во Франции не произошло.
Там же всегда закон и порядок — ну взяли человека, через пару дней отпустят. И в сахарные уста расцелуют. Ну, на худой конец в суде отобьётся, если ни в чём не виноват. Свобода!
Да и вообще сотрудничать с правильной бюрократией — дело хорошее. Сиятельный европейский чинух симпатичнее любого неевропейского. Это же простая география: некоторые части мира находятся чуть ближе к свету доброй правды. Европа вот, например.
А вы знаете, кстати, сколько развелось мелкого криминала? Знаете? Так вот весь этот криминал координируется в сети злых наркоманов телеграм! Обязательно нужны ключи для шифрования, чтобы вычистить из сети телеграм сутенёров, торговцев крэком и парижских клошаров.
Обожаю, когда многоглазые алиены в латексных костюмах людей рассуждают про разгул цифровой преступности и безнаказанность анонимного буллинга. Это очаровательно — гуль-падальщик страшно возмущён повсеместным падением нравов!
Трудно игнорировать тот факт, что фандомы становятся новой формой переживания действительности. Сообщества, отдающие время книгам, фильмам и другим отражениям всеобщего бессознательного, занимаются примерно одним и тем же. Они пишут новую экзегезу пространства, чтобы развернуть складку реальности радикальным, невозможным образом.
Человек, действительно посвящающий себя фандому, наполняет сокрытые пустоты реального силой творчества, формируя структуры из выдуманных образов. Если этот синтез удаётся, то всё, что происходит в мире, отныне можно будет рассмотреть через призму любого вымышленного сеттинга. В реальности адепта фандома незримо присутствуют боги и демоны, вархаммеровские фигуры и лавкрафтианские сущности — они всегда находятся рядом, отражаются в потенциальности своего довоплощения.
Но всё это полумеры. Настоящий фанатик фандома должен жить так, будто реальность вокруг вообще ничем не отличается от земли его желаний. А значит, боги и демоны не просто возможны — они должны прорваться в настоящее и заполнить тревожную неизвестность собственной волей. Лишь сосуществование с фантазмами обнажает хрупкую истину — на самом деле ничто не имеет должного основания, все вещи и события плавают в одинаковой бесконечной пустоте с хрупкими мостками связей.
Человек, действительно посвящающий себя фандому, наполняет сокрытые пустоты реального силой творчества, формируя структуры из выдуманных образов. Если этот синтез удаётся, то всё, что происходит в мире, отныне можно будет рассмотреть через призму любого вымышленного сеттинга. В реальности адепта фандома незримо присутствуют боги и демоны, вархаммеровские фигуры и лавкрафтианские сущности — они всегда находятся рядом, отражаются в потенциальности своего довоплощения.
Но всё это полумеры. Настоящий фанатик фандома должен жить так, будто реальность вокруг вообще ничем не отличается от земли его желаний. А значит, боги и демоны не просто возможны — они должны прорваться в настоящее и заполнить тревожную неизвестность собственной волей. Лишь сосуществование с фантазмами обнажает хрупкую истину — на самом деле ничто не имеет должного основания, все вещи и события плавают в одинаковой бесконечной пустоте с хрупкими мостками связей.
Если говорить по существу, Лавкрафт всегда писал power fantasy для работников умственного труда. Идея, что безумный учёный, ритуалист или жрец культа может реально манипулировать пластами бытия, изучая древние фолианты и общаясь с мелкими сущностями, отдаёт тем же линейным развитием, что и образ варвара, побивающего чужих богов сугубо за счёт левела.
Только в волшебных сказках возможно, начитавшись Тритемия, Парацельса, Коттона Мэзера, Ремигия и Готье де Меца, освоить корпус запредельных знаний и подёргать дебелого владыку Азатота за богохульную складку. Только в очень оптимистических произведениях человек, листающий страницы Некрономикона, может повлиять на глобальные процессы. Пусть даже и в негативную сторону. Реальность страшнее — запретную литературу можно зубрить хоть десятилетиями, но углы в нечестивые измерения изгибаться так и не начнут.
Может быть, Лавкрафт писал свои тексты не только ради ужаса, но и во имя надежды. Хотя бы на то, что однажды слово возымеет утраченную в тысячелетиях силу, а чарующий список авторов, взятый из энциклопедии, будет востребован не только в качестве эстетической виньетки для ценителей.
Это было бы куда более жизнеутверждающим посылом, чем признание, что мир отдан во владение самым невыразительным существам на свете. Ну, наподобие старых литературных критиков, обитавших в личном карьерном кошмаре самого Говарда Филлипса.
Только в волшебных сказках возможно, начитавшись Тритемия, Парацельса, Коттона Мэзера, Ремигия и Готье де Меца, освоить корпус запредельных знаний и подёргать дебелого владыку Азатота за богохульную складку. Только в очень оптимистических произведениях человек, листающий страницы Некрономикона, может повлиять на глобальные процессы. Пусть даже и в негативную сторону. Реальность страшнее — запретную литературу можно зубрить хоть десятилетиями, но углы в нечестивые измерения изгибаться так и не начнут.
Может быть, Лавкрафт писал свои тексты не только ради ужаса, но и во имя надежды. Хотя бы на то, что однажды слово возымеет утраченную в тысячелетиях силу, а чарующий список авторов, взятый из энциклопедии, будет востребован не только в качестве эстетической виньетки для ценителей.
Это было бы куда более жизнеутверждающим посылом, чем признание, что мир отдан во владение самым невыразительным существам на свете. Ну, наподобие старых литературных критиков, обитавших в личном карьерном кошмаре самого Говарда Филлипса.