Провожу праздники в царстве снега, высоких ледяных шапок и мороза ниже отметки «минус двадцать». Ночь в таких краях наступает удивительно быстро — тогда создается ощущение, что за узким клочком белого поля, придавленного светом фонаря, нет ничего. Только темнота древнего глубинного моря, фоморы и ведьмы очередного Мюрквида, коих так много на российской карте.

За темнотой прячется Йотунхейм, но мы позабыли все тайные тропы к нему. От безжалостного холода там наверняка вымерли и великаны — их побитые ветром туши постепенно превратятся в гигантские снежные валы, в камень мерзлоты, в кости гор. Холод сводит все к единому знаменателю, прекращая любую борьбу, гася сопротивление и растворяя жизнь в тусклой стыли. Холод — великий уравнитель.

В эти праздники надлежит взглянуть во тьму не только внешнего, но и внутреннего холода. Глубинные моря человеческих сердец скрывают не меньше ужаса, чем самая непроглядная северная ночь. Праздники оставляют достаточно времени, чтобы побыть наедине с собой. Для некоторых это — проклятие, но только так можно что-то пересобрать, передумать и перезапустить.

Чем и стоит заняться многим, кто остался на этой границе с ночью. Я же полюбуюсь на высокие снежные шапки и беззвездную черноту моего Мюрквида.

Возможно, когда рассветет, удастся разглядеть замерзший ледяной зуб, что века назад был могучим йотуном.

Симоньян написала пост. Про будущее, про райский сад России, про цифровую реальность и судимые цифровым интеллектом мыслепреступления.

Ничего нового — статьи в духе «деятель N написал про будущее России и мира» появляются с завидной периодичностью. Симоньян, Сурков, Путин. Все политики высоких кабинетов пишут (или отдают на аутсорс копирайтерам) фантазии на стыке оруэлловщины, пелевинщины и подшивок газеты «Голос Вселенной». У всех — некий переосмысленный модный милленаризм, в котором небесная Россия становится Обетованной, а за границами империи в ядерном пепле роются морлоки, ксеносы и устаревшие киборги. Христианство в стыке с твиттером Илона Маска. Полный сюрреализм и технологическая магократия.

Печально только, что даже в этом высокие люди не могут забраться дальше надоевших благоглупостей. Зачем мешать Пелевина с ковид-диссидентами, если можно смешать хотя бы Вархаммер с Плейнскейпом? Зачем пересказывать старый анекдот Жириновского про Америку под водой, если можно достать страшилки про киберготов Ланда и полуразумную слизь Вударда? Актуальное мифотворчество ушло несколько дальше манихейства братьев Вачовски, Фрица Ланга и Безумного Макса. Шиза теперь больше, разнообразнее и аппетитнее.

Если уж я читаю про боевое христианство на страже Слова от Цифры, то хотелось бы почитать и про Сечина Луперкаля с Шойгу Жиллиманом. Покажите вашим копирайтерам, там много чего интересного. «Голос Вселенной» покажется тусклым фанфиком по мотивам. Не сдавайтесь.

А еще актуальные визионеры галактического имперства очень любят апеллировать к штампам новучной науки. У Суркова был идеальный текст про то, как государственные системы плодят хаос и энтропию. Китай с его Великой стеной — всего лишь горшочек без крышечки, — объясняет нам Владислав Юрьевич. Там сейчас бурлит, а скоро и совсем ебанет. В итоге будет плач и скрежет зубовный, России же — прирастать.

Если в любую мантру добавить щепотку концептуального рационализма, то она будет выглядеть, как прогноз от человека в строгом костюме, а не как шиза от шизовой шизы. Политтехнологи это понимают и бесстыдно пользуются лектонами научного дискурса вместо длинных вводных о том, что и как работает. Людям нравится, все могут почувствовать себя умными.

Но не обольщайтесь — американская интеллигенция, носящаяся со своим настоебшим Фукуямой, занимается таким же камланием. Никто не хочет думать о том, что на благо Тысячелетнего царства, возможно, придется поработать. У одних оно уже наступило, у других наступит, едва Америка окажется под водой.

О том, что Иисусу Царствующему в таких удушливых реалиях делать, в общем-то, нечего («наш Параклет за ковидные паспорта или против? а что он думает про иноагентов? как относится к Навальному и БЛМ?»), говорить не принято. У нас потлач. Тряпки жжем, смеемся, перебрасываемся постиками с актуальной новукой.

Собственные итоги года подводить как-то не хочется — было очень много всего личного, как связанного со смертью плохого, так и достаточно хорошего. Но не буду о своем — скажу лучше о том, что происходило в телеграме.

А произошло то, что первый раз за весь свой авторский путь я получил в ведение импровизированную редакцию. Почти сразу со времени основания Холархии я взял на себя функции главного редактора, и все завертелось. Наше неформальное медиа началось с обильных возлияний и было окончательно скреплено поездкой в автозаке (надеюсь, барды однажды сложат об этом песню). Всего двух недель хватило нам, чтобы оставить позади иных малых блогеров. Не так давно мы запустили сайт и планируем дальше двигаться вперед.

Поэтому теперь в моих заметках перманентно висит по несколько текстов на редактуру, а каждый заход в телегу оборачивается решением каких-либо медийных вопросов. Мне хочется думать, что я работаю не над проектом, который будут оценивать высоколобые эстеты из медийки (уж сколько их упало в эту бездну), но над площадкой, которая открыта для любой интересной мысли.

И более всего я благодарен за среду, в которой оказался как бы мимоходом, за талантливых авторов и контентмейкеров, которые участвуют во всем этом со мной, за вихри тысяч дискуссий и рождающиеся из них тексты. Оказалось, что на чистом энтузиазме можно достигнуть довольно многого, если рядом есть нужные люди. Биоинформатики, поэты, эстеты, дизайнеры, музыканты, архиварии темного кино, философы, неореакционеры, плакатчики, разработчики сайтов, редакторы — вот часть людей, благодаря которым вы могли видеть ту самую Холархию. Надеюсь, что их будет больше.

А что касается моего канала — постараюсь и дальше радовать вас абсурдом, карманной эсхатологией и спонтанными хейтерскими филиппиками. Спасибо тем, кто помог мне перевалить за тысячу и не отписался после. Хорошо, если вам было интересно и странно. Лучше, если так и будет впредь.

Тысяча и одна неинтересная история: Where the Water Tastes Like Wine

В детстве у меня был сборник разнообразного американского фольклора, в котором я искал всякие забавные сюжеты. Следует помнить, что Америка по сути своей лоскутная страна, у нее не сложилось никакого мономифа, да и с национальными героями было плоховато. Поэтому приходилось лепить всякие легенды на ровном месте, создавать из Бостонских сражений и битвы Севера с Югом эпические титаномахии, а из Поля Баньяна с Дэви Крокеттом — полубогов, вечных призраков фронтира.

Суть в том, что американский фольклор в некоторых его изводах (особенно в вымученной героике вроде подвига Кейси Джонса) реально кажется пародией на самое себя. И «На вкус как вино» (не заставляйте писать это название полностью), будучи (на самом деле) пропагандой западного лора, повторяет те же ошибки. Да, игра, пытающаяся показать серьезный Миф об Америке игроку, оказывается в ловушке банальности — удивить ей попросту нечем.

Игру не спасает даже отличная завязка — герой проигрывает в карты самому дьяволу и обречен отработать долг, путешествуя по Америке времен Великой депрессии и собирая истории и байки. А еще дьявол срывает с его костей плоть, и всю дорогу мы путешествуем в виде скелета — при докрутке вышел бы хороший реверанс в сторону луизианской готики. Однако игра, в отличие от схожего по механике создания истории Cultist Simulator, не может выехать на своей текстовой составляющей. Истории банальны, а ходить за ними по карте штатов (на движке Unity с жуткими просадками) придется долго. Не спасают ни система мотивов (все истории в игре сортируются по настроению, и этими мотивами нам придется заинтересовывать нескольких побродяг, чтобы закрыть их сюжетные арки), ни то, что услышанные вами истории потом пересказывают в других местах, нередко перевирая услышанное. Интересные механики, но скука и сырость геймплея убивают их на корню.

Игре очень пошли бы эксперименты с магическим реализмом, пара половников пресловутой луизианской готики, гангстеры-эзотерики, поезда в Ад и прочий коктейль элементов американской теогонии. Серия Fallout в своем сравнительно герметичном жанре с такими поисками справлялась на отлично — а вот «На вкус как вино» захлебывается в посредственности. У нас есть вагон банальных историй про рабство, горьких нищих пьяниц и разлученных родственников. Kentucky Route Zero при куда меньшем хроне демонстрировал нам на порядки больше заигрываний со скукой придорожной Америки.

Дьяволу было бы скучно выслушивать такие истории. А скелету с котомкой будет еще скучнее их собирать. И очень жаль.

Дочитываю «Смерть Артура» и имею по этому поводу сказать, что записная традиция превратила культ рыцарства в дикую, непроходимую шизу. Все артурианское королевство Логрия напоминает одну большую островную дурку, в которой конники в тяжелых доспехах не скажут друг другу и слова, предварительно кого-нибудь не переебав. Да и сам декларируемый рыцарский кодекс совершенно бесстыдно попирается практически всем воинством Круглого стола, что и приводит островную дурку к ее смачному краху.

Учтивое обхождение с дамами, заявленное едва ли не в начале саги, издевательски попирается сэром Гавейном, который убивает закрывшую своим телом мятежного рыцаря барышню — и да, он не несет за это никакого наказания, кроме «мук совести». Король Пелинор имеет ребенка от изнасилованной им женщины, ребенок становится рыцарем Тором и даже не пытается предъявлять отцу за такие приколы (даром, что схваток без повода в артуриане — пруд пруди).

Если вам мало угара — помните, что великий белый чародей Мерлин, прообраз незабвенного Гэндальфа, погибает из-за своей похоти в отношении водной нимфы. Артур спит со своей сестрой, зачиная себе последнего врага Мордреда. Ланселот тайно делит ложе с женой короля, которому поклялся в вечной верности — все (кроме короля) об этом знают, но это считается не низкой интрижкой, а священной рыцарской любовью. Когда рыцари никого не ебут — они впадают в безумие, начинают жевать траву и бегают по лесам голыми. Это в саге называется любовной тоской.

А уж сколько членовредительства с последующим братанием идет на протяжении всей саги — не оберешься и счету. Добрый десяток конфликтов происходит между друзьями, которые не узнали друг друга и раскаиваются уже в конце боя, когда один из противников лежит с жуткими ранами и вот-вот испустит дух. Я прекрасно понимаю, почему все обожают артуриану — она читается, как шизовый сериал, в котором последовательность схваток предугадать почти невозможно. При этом реальных злодеев (на самом деле — просто здравомыслящих людей, которых заебало попустительство шизоидам; взять хоть короля Марка, у которого один такой уводит жену) благородные рыцари почти всегда прощают — видимо, антагонистов на фоне этой братии кретинов реально недостает.

(А, еще одного из благородных королей за счет Невероятно коварного удара(тм) делают инвалидом и почему-то импотентом, его королевство приходит в упадок на долгие годы, но никому не приходит в голову как-то свернуть традицию масштабных кровавых пиздиловок, поразительно просто).

Я понимаю, конечно, судить средневековую «политику тела» и идиотизм сюжетных линий из современности — не весьма честный ход. Но ведь на этих книгах воспитывались и поколения ближе к нашему. И они умудрялись даже вычерпывать из артурианы какие-то реальные добродетели!

Все же тот факт, что спектакли по Круглому столу до сих пор разыгрываются не в декорациях психбольницы — поразительное упущение, на мой взгляд. Вот уж где натуральный путь пустого шприца.

Вы — за газ по 60.

Мы — за доллар по 30.

Они — за пломбир по 40 коп.

Наши консервативные революции неодинаковы.

Помню, еще был ролик от какого-то неизвестного мне казахского активиста, у которого ребенку давали поп-ит, он от этого становился лгбтшником и начинал изъясняться на русском языке. Типичная такая попытка показать зубы, ничего нового.

Однако проходит время, и вот от сумрачных невзгод и лишений на русском обращается к своему народу уже сам президент Казахстана. И все даже слушают чего-то там, осмысляют.

Так всегда: как только прижмет, невесть откуда внезапно появляется уважение.

Казахстану отрубили инет. Наготове советские глушилки для разгона протестов. Работает план «Выжигатель мозгов».

Доблестные силовики выпускают снорков на перехват. Следующая стадия — выступление О-сознания. Да прирастет Зона!

Когда первый раз проглотила, но не знаешь, как заговорить об этом с подругами.

Сегодняшняя типология цифровых характеров в чем-то схожа с таковой в любой древнегреческой трагедии. Каждому назначена своя роль, некий типаж, который тот обречен отыгрывать, даже не принадлежа к оному в реальной жизни. Локальных знаменитостей это касается в особенности — они ближе к реальным петле и кинжалу, что в некотором смысле роднит их с древнегреческими героями, идущими навстречу роковой судьбе.

Вот выступает блистательный Шут, задира и зубоскал наподобие почившего Дореныча. Вот Плут-Кац, продающий снег зимой и в конце убегающий от возмущенных горожан (право, зачем вы возмущаетесь, знали же, что обманут?). Условному Школяру-Светову отведено заслоняться книжкой и отвечать по устаревшему учебнику, что звезды — суть окна в мир чистого неосмысляемого огня. Ведьма, которой одинаково могут быть что Собчак, что Симоньян, многими уже объявлена злодейкой и осуждена на заклание — не помогут ни глубокая семейственность, ни добрые поступки прошлого. Вельмож ненавидят, а Париям благоволят, пока они не совершат непоправимую ошибку. Кардиналов стараются не запоминать (опасно), а настоящего Иерофанта потеряют из виду еще в первом акте — ему и назначено кукловодом. Все играют роли, все дергают за нити дигитальной судьбы. Мир социальных вкладок наполнен шумом и яростью, но все это не значит вообще ничего.

А мы следим за кривляниями сатира Венедиктова и прохановскими строгими мечтами об империи. Следим за натужными оскоминными подмигиваниями циника Невзорова, юношеской бравадой Дугина, несправедливо осужденного на бородатого старца до последнего акта. Мы знаем, что кто-то из больших характеров может переломиться под весом своей роли, точно сухая тростинка. Мы не рукоплещем и не осуждаем — да и само наше осуждение являлось бы элементом спектакля, сказанным в точной интерактивной паузе «распни его», где толпу играет толпа юзерпиков. Жизнь — игра, и, когда актер снимает маску и уже навсегда уходит с этой сцены, его ждут наши участливые слезы, наше горькое и короткое сожаление, наши воспоминания о лучшей из отыгранных ролей. Будто не было конфликтов, слабости героя, опущенных вниз пальцев публики.

Но актер не вернется. И спектакль нельзя будет проиграть назад — после финального акта всегда будет следовать первый для новой трагедии.

Моргенштерн запустил свое ваннаби-СМИ, похожее по уровню исполнения на медиа о ютуберах. Куча ошибок в текстах, дико кринжовые шутки и общий вайб 'делаем все на отъебись, мы не медиа, мы не про Моргена, ебали все в рот, рулим, как хотим'.

При этом канал (апд.: вроде как уже существовавший) пробил 400к, и множество ребят с блогами уже кидают свои резюме и всячески вписываются за авантюру. Направление угадано верное. Всех заебали редакторы с кучей правок, дикий порог вхождения в сегодняшний медиа-бомонд, всеобщее лицемерие, низкие зарплаты и присяга безликим бумерам.

Пацаны и девчонки хотят оторваться от душной совкократии и взять цифровой движ в свои руки. Могу только поддержать их в этом, пиджаки заебали, лучше кринж-медиа Моргена, чем выхолощенные проекты той же Собчак.

На федеральных каналах в рамках пропаганды вакцинации перешли к тяжелой артиллерии — нагнетанию ужаса. За пару дней увидел рекламу с мрачным мужиком, который демонстрирует коридоры больнички и аппарат ИВЛ («он покажет, сколько осталось от ваших легких») и новостной сюжет про какой-то черный грибок, поселяющийся в ослабленном вирусом организме и выедающий глаза (буквально так, ага). Ну и ведущие через каждый блок требуют привиться.

Интересная попытка нагнать циферки по медийному факапу прошлой волны. Только вряд ли лютые антивахеры устрашатся — они и не такие городские легенды слышали, их простым грибком не напугаешь. Ну а и без того зашуганные люди будут послушно сидеть по домам, пока пузырь ангста в кукушке не рванет окончательно.

Вы бы там помягче, что ли. Нельзя же эти выжигатели мозгов вечно на полную врубать.

Выбери ту самую Историческую Россию своего сердца!

@esxaton и @stakandada — для Холархии.

Перепрохожу Fallout 3 — одно из помещений там содержит любопытную деталь. Известно, что в старом движке Bethesda помещения являются отдельными локациями и никак не связаны с общим городским пространством. Тем не менее, в одном из зданий были разбитые окна, и из них был виден город. Проверка читом выявила интересную деталь — кусок города был специально «прикручен» к окнам снаружи, чтобы имитировать внешнюю открытость помещения.

Это заставило вспомнить о том, как в старых трехмерных играх дизайнили зеркала. Для контекста — дизайн зеркал (с отражением модельки игрока и куска помещения) в тайтлах девяностых-начала нулевых был дикой проблемой, и их наличие уже считалось клевой технической продвинутостью. К зеркалам прикручивали инвертированные куски локаций, чтобы они имитировали отражение, в них совали отдельный двигающийся скин главного героя. В иных играх просто талантливо прорисовывали задник, если не было других вариантов. Поставить здоровый кусок локации, пожирающий ресурсы, чтобы имитировать одну неважную виньетку — едва ли не крест костыльного геймдева всех времен.

Забавно, что прикол с зеркалами иронически обыгрывается в VtM: Bloodlines. В поместье безумного малкавианского доктора, напоминающем кэрролловские и эшеровские фантазии, есть зеркала, в которых вампир-герой (как будто бы) закономерно не отражается. Однако стоит нам дернуть рычаг — и зеркала раскроются, как двери. Оказывается, они работали именно так, как обычно и работают зеркала в играх, только вот за ними находилась не кастрированная прикрутка, а полноценная часть локации (зеркально копирующая оригинальный зал — но на то и поместье малкавианское).

Такая вот пасхалка и забавный оммаж нелегкому труду разработчиков.

Статьи в Википедии как продолжение богомерзких фанфиков.

Немногие знали, что Уиллем Дефо и Стив Бушеми все это время были одним и тем же человеком.

Когда было нужно, этот человек менял амплуа на чуть более кринжовое и отыгрывал стариков со скейтами, корешей главного героя на вторых ролях и персонажей самых говенных комедий с Робом Шнайдером и Адамом Сэндлером.

Но потом человека звал долг, он чуть менял выражение своего лица на более безумное и становился героем странных артхаусных фильмов и картин про всяких сигмачей.

Лишь единственный человек, придя к этому заключению, понял: цепочка роковых случайностей обязательно сложится так, что Уиллем Дефо и Стив Бушеми встретятся в одном фильме. Даже боги индустрии Дэвид Линч и Квентин Тарантино не смогут защитить своих любимцев. Один человек посмотрит на самого себя из двух разных амплуа, и квантовая амбивалентность мира окончательно разрушится.

Но потом пророка унесла гигантская птица, и больше его никто и никогда не видел.

Именно по этой причине, хихикая над мемами с двумя мандаринами или со скейтом, вы и не подозреваете, сколь страшная угроза была указана в пророчестве. Если игра Дефо-Бушеми из совершенно разных амплуа носит столь безумный кибелический характер, страшно и представить, какой силы взрыв ждет Вселенную после предсказанного квантового хаоса.

Путешествие на Запад

Колыбелью человечества обычно считаются мрачные земли Востока. Из джунглей Африки и равнодушных песков Та-Кемет, от опасных отрогов Гиндукуша и среднеазиатских степей всякий человек длит свои древние ветвистые корни. Человечество наследует воинственным кочевникам, что во главе захватнических орд вырезали целые становища и кормили своих коней мясом поверженных. Человечество помнит времена жестоких шаманов, что гадали на звериных черепах, писали своей кровью меняющие землю проклятья и варили дурманящее питье для инициатических обрядов. Наконец, человечество помнит колена Дановы, что воевали между собой от незапамятных времен, пока семитские племена не объединила мифопея о жестоком Боге победителей.

Человечество помнит многое. В сущности, большую часть своей истории человечество было Зверем, и на его зубах хрустели как кости своих же соплеменников, так и осколки эпох, цивилизаций, укладов. Человечество было Молохом, не знавшим пощады и неумолимо двигавшимся в разных направлениях. Но лишь одно метафизическое направление оказалось верным.

Запад. В продвижении на Запад люди медленно меняли привычки, вещи и самих себя. Смыло кровью тиранические страницы истории, давно истлели во гробах божественные принцы небесных башен, улегся в колыбель земли жгучий ядерный пепел. И вот человечество встало у края мира — на пути в благословенный Валинор будущего. Туда не ведут дороги, он не отмечен на картах. Лишь хрустальный голос в головах людей поет о славной утопии и новом Человеке, который сумеет дойти до настоящего края времени и пространства.

Но в ойкумену метафизического Запада не войти Зверю. Причастные гену древних кочевников, потомки каннибалов и гаруспиков, ощущающие в крови буйство гибнущих империй — как им унаследовать божественную утопию, не изжив в себе все порочное, зверское, ужасное? Люди интуитивно осознают это и потому нередко ломают себя через колено. Возникает диктатура мыслей и чувств, дистиллированный язык-вне-ненависти, бесконечная самоцензура и попытка расплавить человеческое Я в тигеле космополитизма. Те, кто делают это, верят — лишь превратив себя в бесформенную протоплазму, очищенную от корней и комьев земли, можно предстать перед метафизическими владыками Валинора.

Возникает лишь единственный вопрос. Не является ли благословенная утопия в крайней точке бытия лишь игрой разума? Возможно ли то самое путешествие на Запад? Кто знает. Может быть, человечество однажды пожелает внять голосу Зверя и вернуться в среднеазиатские степи, обильно оросив землю кровью врага. Либо же — попросту не поверит своему Валинору и предпочтет навсегда остаться под его стенами. Без утопии, без мыслей о прогрессе и воплощенном идеале, но сохранившим в себе шаткий союз древности и современности, плоти и пламени, Зверя и Человека былого.

Никто не знает, какая из трех дорог несет большее благо.

Идущий наугад по осколкам эпох @esxaton — для Холархии.

Подписаться | Написать нам | Стать патроном

Раздался голос со стороны Бертрана Рассела. Философ аналитической школы — не человек, и сегодня ему предстоит очень трудная метаэтическая ситуация. У него в течение периода логического позитивизма каждая ситуация была очень трудной, и теперь его лингвистический поворот был разработан настолько, что он без труда мог бы спрятать в нем томик Витгенштейна.