Странно, как много думает человек, когда он в пути. И как мало, когда возвращается. (Триумфальная арка)

На стене, прямо под сыром, красовалось написанное каким-то заключенным изречение: «В жизни все – одно мгновение, даже пожизненное заключение! (Возлюби ближнего своего)

–Эжени, – сказал Равик, – среди женщин, ни разу не спавших с мужчиной, больше проституток, чем среди тех, для кого это стало горьким куском хлеба. (Триумфальная арка)

Почему, собственно, мы проявляем гораздо больший интерес к несчастью своих ближних, нежели к счастью? Значит ли это, что человек - завистливая скотина?
(Тени в раю)

Какой смысл грустить! И жить - умереть, и не жить - умереть. (Время жить и время умирать)

- Мы стали слепыми кротами, - сказал Фрезенбург, оглянувшись кругом. - И души у нас ослепли. Уму непостижимо, до чего мы докатились! (Время жить и время умирать)

Я снял пальто, и мы укрылись им. Город потонул. Время умерло ...
(Три товарища)

Чувствую себя запоздавшим и безоружным гладиатором, который попал на арену, где кишмя кишат гиены и шакалы и почти нет львов.
(Тени в раю)

— У вас такой счастливый вид! Вы влюблены?

— Да. В платье.

— Очень разумно! — сказал Пестр. — Любовь без страха и без трудностей.

— Такой не бывает.

— Нет, бывает. Это составная часть той единственной любви, которая вообще имеет смысл, — любви к самому себе. (Жизнь взаймы)

А имя свое он обвел линиями для того, чтобы никто из родственников не смог составить ему компанию. Тем самым ему хотелось окончательно закрепить тот факт, что он был и останется один. «Хайм Вольф, 1941» — линии тесные и строгие, чтобы уже никто не приписал свое имя. Это было последнее заклинание судьбы отцом, надеявшимся на спасение своих сыновей. Однако ниже, под линиями, вплотную, словно желая прилепиться, были начертаны еще два других имени — «Рубен Вольф и Мойша Вольф».. Рядом другой рукой написано: «Все уничтожены в душегубках».

(Искра жизни)

— Видите! — с горечью восклицает Генрих, обращаясь к Ризенфельду. — Поэтому мы и войну проиграли! Во всём виновата наша расхлябанная интеллигенция и евреи.
— И велосипедисты, — добавляет Ризенфельд.
— При чём тут велосипедисты? — в свою очередь удивляется Генрих.
— А при чём тут евреи?

(Черный обелиск)

Причиной возникших недоразумений были те, кого во время бомбежки на заводе разорвало в клочья. Заключенные, правда, изо всех сил старались разложить найденные головы, руки и ноги так, чтобы получился "комплект", но всего найти не удалось. Несмотря на все усилия, двух человек не хватало. В темноте дело дошло даже до скандала: команды никак не могли поделить некоторые находки, прежде всего, конечно, головы. Каждому блоку хотелось предстать на поверке по возможности в полном составе, чтобы избежать суровых наказаний, полагавшихся за отсутствующих по неуважительным причинам. Поэтому они толкались и рвали друг у друга из рук окровавленные обрубки, пока не раздалась команда "смирно".

(Искра жизни)

В каком городе из произведений Ремарка вы бы хотели оказаться в последние дни августа? Почему?

Какой герой Ремарка приходит на ум, когда уходит лето?

Какая фраза Ремарка приходит на ум, когда наступает осень?

Что такое осень у Ремарка?

В школе я учил, что Земля – планета и вращается вокруг своей оси, но воспринял это отвлеченно, как-то по-книжному, никогда над этим не задумываясь. А тут я впервые ощутил, что это действительно так. Почувствовал, как Земля бесшумно летит в неимоверно огромном пространстве. Я почувствовал это с такой силой, что вцепился в траву, боялся – снесет. Видимо, это произошло потому, что, очнувшись от глубокого сна, на мгновение покинутый памятью и привычкой, я увидел перед собой громадное, сместившееся небо. Внезапно земля оказалась для меня недостаточно надежной... С тех пор она такой и осталась.

(Триумфальная арка)

Она сидела, будто амазонка, — обнаженная, с бокалом вина в руке, требовательная, лукавая, прямая и смелая, и я вдруг понял, что я ничего не знаю о ней. И раньше тоже не знал. Я не понимал, как она могла жить со мной раньше. Я вдруг почувствовал себя в роли человека, который был уверен, что владеет прелестной овечкой. Он привык думать так и заботился о ней, как вообще следует заботиться о маленьких ягнятах. И вдруг — в один прекрасный день в руках у него вовсе не овечка, а молодая пума, которой совсем не нужны голубая ленточка и мягкая щетка и которая способна отхватить зубами руку, что ее ласкает.

(Ночь в Лиссабоне)

Закон любви: Магнит ищет Железо и притягивает его, так же как Железо Магнит. Но вскоре Магнит пропитывает Железо своей силой, и мало-помалу оно становится полной его собственностью и превращается в магнит. Тогда Магнит отталкивает его. И ищет другое железо. (Гэм)

В неприятных воспоминаниях есть одна хорошая сторона: они убеждают человека в том, что он теперь счастлив, даже если секунду назад он в это не верил. Счастье — такое относительное понятие! Кто это постиг, редко чувствует себя совершенно несчастным.
(Ночь в Лиссабоне)