Губернатор Омской области Виталий Хоценко запустит канал в российском мессенджере MAX.
Хоценко уже активно пользуется MAX и считает его удобным инструментом для общения с населением.
Ранее стало известно, что мэр Москвы Сергей Собянин также планирует завести канал в MAX, где будет рассказывать о развитии и благоустройстве столицы.
Хоценко уже активно пользуется MAX и считает его удобным инструментом для общения с населением.
Ранее стало известно, что мэр Москвы Сергей Собянин также планирует завести канал в MAX, где будет рассказывать о развитии и благоустройстве столицы.
😱4
Деревья у Куйбышевского пляжа. Потеря потерь, но дюжина старых тополей не тянет на целую аллею. Отметим, что всегда вместо вырубленного сажают новое. У Куйбышевского пляжа будет черемуха, что давно не является секретом.
😱3
Байки омской высшей школы
В Омск вернулись 20 студентов ОмГТУ, поступивших в Санкт-Петербурге и Москве. Вузы столиц злоупотребляли дистанционными технологиями. Для экономии очные пары не проводятся. Живое омское образование выиграло.
В Омск вернулись 20 студентов ОмГТУ, поступивших в Санкт-Петербурге и Москве. Вузы столиц злоупотребляли дистанционными технологиями. Для экономии очные пары не проводятся. Живое омское образование выиграло.
Цифровой суверенитет в действии
Внезапные помехи в голосовой связи через Telegram и WhatsApp, о которых сообщают российские пользователи, — не технический сбой. Это осознанный шаг регулятора. Роскомнадзор подтвердил введение «частичных ограничений» на звонки в этих мессенджерах, мотивируя это борьбой с мошенничеством и терроризмом. После успеха системы «Антифрод» в блокировке подмены номеров в сотовых сетях, преступники массово перешли на VoIP-звонки через мессенджеры. По словам ведомства, владельцы платформ проигнорировали требования российских властей.
«Большая четверка» (МТС, МегаФон, Билайн, Tele2) давно лоббировали такие меры, теряя доходы от традиционной телефонии. Ограничения открывают дорогу для российских сервисов, менее защищенных, но более «управляемых».
WhatsApp принадлежит корпорации Meta, признанной в России экстремистской. Telegram, хоть и основанный Дуровым, остается иностранным сервисом, не подчиняющимся требованиям о передаче данных.
Пять рабочих альтернатив:
VK Звонки / VK Мессенджер: Главный отечественный бенефициар. Бесшовная интеграция с соцсетью VK, но критикуется экспертами за уязвимости шифрования и сбор данных.
SIP-телефония (через оператора): Надежное корпоративное решение. Звонки идут через вашего сотового оператора как обычная связь (не через интернет-мессенджер). Требует настройки или отдельного приложения от оператора.
Signal: Золотой стандарт приватности с открытым кодом и сквозным шифрованием. Пока доступен, но его статус в РФ непредсказуем. Идеален для безопасного общения.
FaceTime (для пользователей Apple): Качественные видеозвонки и аудиозвонки между устройствами Apple. Работает стабильно, но только в экосистеме Apple.
Электронная почта + мессенджеры для текста: Старая добрая почта для асинхронного общения + текстовые чаты в Telegram/WhatsApp (пока доступны) или Signal/VK для срочных сообщений. Звонки — через SIP или VK.
Ограничение звонков — не просто борьба с мошенниками. Это шаг в сторону «цифрового суверенитета», усиления контроля над коммуникациями и поддержки отечественного IT-рынка. Пока Telegram и WhatsApp остаются основными платформами для текстового общения миллионам россиян, их голосовые функции оказались под ударом. Выбор альтернативы зависит от приоритетов: безопасность (Signal), удобство (FaceTime, VK), надежность (SIP) или просто возврат к асинхронным форматам связи.
Цифровая миграция пользователей запущена.
Внезапные помехи в голосовой связи через Telegram и WhatsApp, о которых сообщают российские пользователи, — не технический сбой. Это осознанный шаг регулятора. Роскомнадзор подтвердил введение «частичных ограничений» на звонки в этих мессенджерах, мотивируя это борьбой с мошенничеством и терроризмом. После успеха системы «Антифрод» в блокировке подмены номеров в сотовых сетях, преступники массово перешли на VoIP-звонки через мессенджеры. По словам ведомства, владельцы платформ проигнорировали требования российских властей.
«Большая четверка» (МТС, МегаФон, Билайн, Tele2) давно лоббировали такие меры, теряя доходы от традиционной телефонии. Ограничения открывают дорогу для российских сервисов, менее защищенных, но более «управляемых».
WhatsApp принадлежит корпорации Meta, признанной в России экстремистской. Telegram, хоть и основанный Дуровым, остается иностранным сервисом, не подчиняющимся требованиям о передаче данных.
Пять рабочих альтернатив:
VK Звонки / VK Мессенджер: Главный отечественный бенефициар. Бесшовная интеграция с соцсетью VK, но критикуется экспертами за уязвимости шифрования и сбор данных.
SIP-телефония (через оператора): Надежное корпоративное решение. Звонки идут через вашего сотового оператора как обычная связь (не через интернет-мессенджер). Требует настройки или отдельного приложения от оператора.
Signal: Золотой стандарт приватности с открытым кодом и сквозным шифрованием. Пока доступен, но его статус в РФ непредсказуем. Идеален для безопасного общения.
FaceTime (для пользователей Apple): Качественные видеозвонки и аудиозвонки между устройствами Apple. Работает стабильно, но только в экосистеме Apple.
Электронная почта + мессенджеры для текста: Старая добрая почта для асинхронного общения + текстовые чаты в Telegram/WhatsApp (пока доступны) или Signal/VK для срочных сообщений. Звонки — через SIP или VK.
Ограничение звонков — не просто борьба с мошенниками. Это шаг в сторону «цифрового суверенитета», усиления контроля над коммуникациями и поддержки отечественного IT-рынка. Пока Telegram и WhatsApp остаются основными платформами для текстового общения миллионам россиян, их голосовые функции оказались под ударом. Выбор альтернативы зависит от приоритетов: безопасность (Signal), удобство (FaceTime, VK), надежность (SIP) или просто возврат к асинхронным форматам связи.
Цифровая миграция пользователей запущена.
Передача ворот историко-культурному комплексу «Омская крепость» — единственный путь сохранить их для будущих поколений. Позиция омского отделения ВООПИК несостоятельна.
По ФЗ №73 «Об объектах культурного наследия», Тарские ворота — федеральная собственность. Ни ВООПИК, ни «Омская крепость» не могут владеть ими — только управлять на конкурсной основе.
ВООПИК 30 лет содержал ворота без юридического договора. Это не «моральное право», а правовой вакуум, ставящий памятник под угрозу. «Омская крепость» действует в рамках закона, оформляя полномочия через суд.
Обвинения в «рейдерстве» — риторика, замещающая отсутствие правовых оснований у ВООПИК. Государственный объект требует госуправления.
Фестивали «Омской крепости» (вроде «Щита Сибири») — не заменяют науку, а вовлекают молодёжь в историю через интерактив. Да, Ермак не воевал на месте Омска, но реконструкторы не скрывают условность событий (по признанию самого Игоря Коновалова!).
Музей в воротах — важная инициатива, но локальная: он открыт эпизодически, а не системно. «Омская крепость» же:
Имеет ресурсы для ежедневной работы;
Разрабатывает экскурсии по всему ансамблю крепости, а не только по воротам.
Критика «фальсификаций» — гипербола. Музей и фестивали могут сосуществовать, если ВООПИК примет роль партнёра, а не монополиста.
День города — праздник для всех омичей, а не эксклюзивная площадка ВООПИК. Проблему шума решают техническим регламентом (ограничение громкости, расписание), а не запретом мероприятий.
«Омская крепость» готова интегрировать экскурсии в программу праздника (например, тихие часы у ворот). Но ВООПИК отвергает диалог, требуя «выселить» всех.
Конфликт искусственно раздут. Профессиональный оператор (как «Омская крепость») сможет балансировать интересы туристов, горожан и науки.
У «Омской крепости» нет мотивов ликвидировать музей. Напротив: их задача — масштабировать просветительские проекты. Экспозиция ВООПИК может стать частью единого музейного кластера крепости.
Если ВООПИК опасается за коллекции — заключите договор о сотрудничестве. Но вместо этого звучат обвинения в «лжи» без доказательств.
Страхи о «закрытии музея» — спекуляция. Государственное учреждение заинтересовано в партнёрстве с общественниками, а не в войне.
Муниципальное здание (ул. Декабристов, 48) передано ВООПИК на условиях соблюдения норм. Если есть жалобы на антисанитарию или нецелевое использование — проверка обязательна.
Связывать это с Тарскими воротами — демагогия. Любая организация, использующая госимущество, должна быть готова к контролю.
Требовать неприкосновенности — значит ставить себя выше закона.
Всё очень просто: ворота — городу, а не группе лиц.
Тарские ворота — символ Омска, а не чья-то собственность. Их статус обязывает:
Гарантировать профессиональную реставрацию (на что у «Омской крепости» есть гранты и бюджет);
Обеспечить ежедневный доступ для туристов;
Интегрировать в единый исторический контекст крепости.
ВООПИК совершил подвиг, восстановив ворота в 1990-х. Но сегодня его позиция стала тормозом:
🔸 Отказ от легализации статуса;
🔸 Саботаж переговоров;
🔸 Подмена права — эмоциями.
«Омская крепость» — не идеальна. Но она готова к диалогу, имеет ресурсы и работает в правовом поле. Передав ей ворота, мы не «отнимем память» — мы спасем её от забвения.
По ФЗ №73 «Об объектах культурного наследия», Тарские ворота — федеральная собственность. Ни ВООПИК, ни «Омская крепость» не могут владеть ими — только управлять на конкурсной основе.
ВООПИК 30 лет содержал ворота без юридического договора. Это не «моральное право», а правовой вакуум, ставящий памятник под угрозу. «Омская крепость» действует в рамках закона, оформляя полномочия через суд.
Обвинения в «рейдерстве» — риторика, замещающая отсутствие правовых оснований у ВООПИК. Государственный объект требует госуправления.
Фестивали «Омской крепости» (вроде «Щита Сибири») — не заменяют науку, а вовлекают молодёжь в историю через интерактив. Да, Ермак не воевал на месте Омска, но реконструкторы не скрывают условность событий (по признанию самого Игоря Коновалова!).
Музей в воротах — важная инициатива, но локальная: он открыт эпизодически, а не системно. «Омская крепость» же:
Имеет ресурсы для ежедневной работы;
Разрабатывает экскурсии по всему ансамблю крепости, а не только по воротам.
Критика «фальсификаций» — гипербола. Музей и фестивали могут сосуществовать, если ВООПИК примет роль партнёра, а не монополиста.
День города — праздник для всех омичей, а не эксклюзивная площадка ВООПИК. Проблему шума решают техническим регламентом (ограничение громкости, расписание), а не запретом мероприятий.
«Омская крепость» готова интегрировать экскурсии в программу праздника (например, тихие часы у ворот). Но ВООПИК отвергает диалог, требуя «выселить» всех.
Конфликт искусственно раздут. Профессиональный оператор (как «Омская крепость») сможет балансировать интересы туристов, горожан и науки.
У «Омской крепости» нет мотивов ликвидировать музей. Напротив: их задача — масштабировать просветительские проекты. Экспозиция ВООПИК может стать частью единого музейного кластера крепости.
Если ВООПИК опасается за коллекции — заключите договор о сотрудничестве. Но вместо этого звучат обвинения в «лжи» без доказательств.
Страхи о «закрытии музея» — спекуляция. Государственное учреждение заинтересовано в партнёрстве с общественниками, а не в войне.
Муниципальное здание (ул. Декабристов, 48) передано ВООПИК на условиях соблюдения норм. Если есть жалобы на антисанитарию или нецелевое использование — проверка обязательна.
Связывать это с Тарскими воротами — демагогия. Любая организация, использующая госимущество, должна быть готова к контролю.
Требовать неприкосновенности — значит ставить себя выше закона.
Всё очень просто: ворота — городу, а не группе лиц.
Тарские ворота — символ Омска, а не чья-то собственность. Их статус обязывает:
Гарантировать профессиональную реставрацию (на что у «Омской крепости» есть гранты и бюджет);
Обеспечить ежедневный доступ для туристов;
Интегрировать в единый исторический контекст крепости.
ВООПИК совершил подвиг, восстановив ворота в 1990-х. Но сегодня его позиция стала тормозом:
🔸 Отказ от легализации статуса;
🔸 Саботаж переговоров;
🔸 Подмена права — эмоциями.
«Омская крепость» — не идеальна. Но она готова к диалогу, имеет ресурсы и работает в правовом поле. Передав ей ворота, мы не «отнимем память» — мы спасем её от забвения.