Вся эта столичная оппозиция просто вызывает у меня восхищение умением буквально не приходя в сознание помогать Кремлю. Причём усердно и рьяно помогать — вроде как своим политическим противникам (которые убили их лидера) — укреплять империю. Хотя мне понять, как они оказались именно в оппозиционной политике, а не в «Единой России», или там в КПРФ, или «Новых людях», — ума не хватает.

И вот именно тут, в Европе, они изображают из себя оппозицию, не имея для этого никаких способностей — хотя бы на уровне попа Гапона или Азефа, — хотя это тоже довольно непросто.

Беспокойным был человеком почивший сто пятнадцать лет назад Лев Николаевич. За словом в карман не лез, много неприятностей своей гениальностью доставлял как власти, так и своим близким. Не жалел, одним словом, себя — настырный был, хотел, чтобы люди по справедливости жили.

Что ещё хочется сказать?
Во-первых, спасибо вам огромное, что верили в наше счастливое будущее.
И, во-вторых… А знаете ли, граф, у нас в Российской Империи с ваших времён ничего не изменилось.

Пусть вас не пугают слова, которыми клеймят нынче соотечественники вчерашних своих родных и товарищей: эмигрант-сепаратист, беженец-деколонизатор, националист-антиимперец и тп.
Нужно чётко усвоить: все эти люди, так рьяно поносимые нынешней российской властью, уехали в эмиграцию, чтобы их Родина стала когда-нибудь свободной.

Ещё не обходится и без такого хлёсткого эпитета, как «предатели».
Но эти ложь и навет, всего лишь дымовая завеса — пройдет немного времени и смрад рассеется.
Оглянитесь чуть назад, на последние годы ХХ века: как из «предателей» становились пророками — например, Солженицын, Буковский, Довлатов и другие…

Во все переломные времена истории, люди — будь то масштабные личности или люди «от сохи» — находили в себе силы, пожалуй даже мужество, сказать горькую правду в лицо. Не царю/генеральному секретарю/президенту, а простым своим согражданам. И не боялись, что их не поймут, высмеют как умалишённых или блаженных. Сегодня не поймут. Но «сегодня» всегда превращается в «завтра».

Не поленитесь, прочитайте речи Сахарова — да и биографию его знать тоже не помешает.

Попробую ответить, так как это не единичный случай и такие вопросы задают чаще всего.

Дорогой друг,

Твой вопрос - это не просто сомнение. Это голос того самого трезвого реализма, который только и может быть у человека, видящего мир без розовых очков. "А что если ничего не получится?" - это вопрос, который задавал себе каждый, кто когда-либо вставал против империи: и поляки в 1830-м, и чехи в 1968-м, и литовцы в 1990-м, и мы сами сегодня. И знаешь, что объединяет всех них? Все они в какой-то момент тоже думали точно так же, как ты сейчас.

Окей, давай представим самый мрачный сценарий. Допустим, русские снова "победили". Допустим, Запад устал, Трамп (или кто там следующий) пожал руку Путину, санкции сняли, газ опять пошёл, а Европа снова делает вид, что ничего не было. Допустим, они даже удержали оккупированные территории. Допустим, всё "сошло с рук". И что?

А то, что даже в этом случае империя не станет сильнее. Она станет только тяжелее. Каждая такая "победа" - это ещё один гробовой гвоздь в её собственный гроб. Потому что:

1. Они уже не могут жить без войны. Война стала их единственным способом держать общество в тонусе и элиту у кормушки.

2. Демография. К 2030-му у них будет на 7–8 миллионов трудоспособных меньше, чем сегодня. Это не мои фантазии - это Росстат. Даже если они завтра остановят войну, этот провал уже не заделать.

3. Технологическое отставание. Они уже не в 15-летнем лаге от Запада - они в 30-летнем. Санкции снимут? Отлично. Через пять лет они обнаружат, что купить-то можно, а вот воспроизвести - уже нет ни людей, ни станков, ни культуры инженерного мышления.

4. И самое главное - национальное пробуждение не остановить. Однажды человек понял, что он не "русский мир", а казак, ингерманландец, башкорт, татарин, эрзя, черкес, сибиряк - и всё. Этот вирус уже в крови. Его не вытравить ни "победами", ни репрессиями. Он будет сидеть тихо, пока империя кажется сильной, а потом взорвёт её изнутри в самый неожиданный момент. Так было всегда.

Поэтому даже в самом чёрном сценарии мы не проиграли. Просто наша победа отодвинулась на 10–20–30 лет. Но эти годы мы проживём не как рабы, а как люди, которые уже знают правду о себе. А они - как рабы, которые всё ещё верят в сказку про "великую Россию от Калининграда до Курил".

Светлое будущее не "сложится само". Оно складывается из таких вот разговоров, из таких вот сомнений, из таких вот "а вдруг ничего не выйдет". Потому что именно в этом сомнении рождается настоящая решимость - не истеричная, не пропагандистская, а холодная, как донской лёд в марте.

Ничего не получится?
Может быть.
Но жить так, будто получится - единственный способ остаться человеком в мире, который хочет сделать из тебя винтик имперской машины.

Поэтому держись, брат.
Мы не торопимся.
У нас впереди целая вечность, а у них - всего лишь ещё одна агония длиной в одно поколение.

RF delenda Est!

Если говорить о сливе Блумбергу, то всем участникам разговоров якобы из прослушки пофиг, узнают об этом, или нет в этом мире пофигизма. Всем буквально. Кроме тщеславного Дмитриева, жаждущего мировой публичности и сияния в международной политике.

#рассказы_прошаков
Французский дневник (отрывок)

И вообще я как будто не здесь.

Автобус заставлен людьми, возвращающимися с работы. Уставшими и молчаливыми, как подсобка мебельного магазина, набитая нераспакованной мебелью. Нас преследует красный свет, подолгу стоим на перекрестках. Я отвернулся от рядом стоящей со мной пары лет до 30, делаю вид, что пытаюсь разглядеть замерзающие при +15 на улицах Бордо легковые автомобили.

Мужчина в наушниках, как у радиста из советских фильмов про войну, обязательно такой сидит где-нибудь на заднем плане штабной землянки, застегнутый на все пуговицы и перетянутый ремнем. Только этот уткнулся в гаджет и играет в какие-то стрелялки. На экране гибнут человечки в лихом бою. Его спутница рассуждает на бытовые темы, прижимая к груди сумку и ногой контролируя баул на полу. Не отрываясь от войнушки в телефоне, он ей отвечает. Понятно, что начальник штаба здесь женщина. Диалог происходит на южном украинском говоре. У меня создается полное ощущение, что мы едем не по Франции, а на Сорочинскую ярмарку, если бы не война — не в телефоне у этого молодого, пышущего здоровьем и счастьем украинца, а там, на Украине, с Россией.

Тягостно, не выдерживаю и за две остановки до моего нынешнего дома выхожу из автобуса.

Иду домой, обгоняю собаку в пуховике. С мордой, похожей на Михалкова в фильме “Вокзал для двоих”. Вспомнил, как в этом же фильме, на фоне, где Басилашвили говорит, что растет благосостояние колхозников, Мордюкова показывает Гурченко видеомагнитофон и говорит:

— А это, знаешь, это любовное. Они там такое вытворяют, о... Ну, захочешь посмотреть, приходи посмеемся.

И вот ведь не поспоришь — растет благосостояние колхозников.

Столицей США до 1 декабря 1800 года была Филадельфия, а не Вашингтон. Есть устойчивое ощущение, что сегодня это — Москва.

#рассказы_прошаков
Французский дневник (отрывок)

От L’hospital Pellegrin в гору до Charles Perrens — две остановки, если ехать на автобусе. Он поднимает меня дождливой ночью вдоль высокой кирпичной стены. Мимо этой же стены, за которой и находится госпиталь для душевнобольных Charles Perrens, фигура, с очертаниями человека на спине несёт велосипед, как Иисус на Голгофу крест. Вряд ли человек имеет возможность сам выбирать, какой ему уготован крест, тем более здесь, на пути к Шарль Перранс.

Велосипед мог сломаться, и этот, кого я воспринимаю почти как современного Христа, не смог бросить своего друга.
Возможно, он пробовал пристроить его на лечение в Пельгран, но его оттуда направили в Шарль Перранс.
Но, наверное, всё проще: это ворованный велосипед с заблокированным цепью колесом. Хотя любой перемотанный цепями велосипед каждый воришка может, как мне думается, спокойно перевезти в автобусе.

Этому, возможно, серьёзные лица пассажиров не внушают доверия. Например, при виде моего лица видавшие виды французы спрашивают:
— Месье, вам плохо? Вам нужна помощь, вызвать скорую?

В любом случае нужно быть благодарным, что человек занимается своим делом и не мешает нам взлететь над этим прекрасным, загадочными и мудрыми жителями замка Charles Perrens. Мы не обгоняем несущего, что послал боженька. Водитель едет вровень — для потехи пассажиров, и смеялись они над Ним, — и начинает смотреть на меня как на Симона, возвращающегося домой с полей.

На месте для инвалидов сотрясается от хохота — уже над моим нерешительным видом — размахивая победоносно палестинским флагом, почерневший от времени Вечный Жид. Автобусный Агасфер явно тоже считает, что дождался наконец-то второго пришествия и готов уступить место Ему для отдыха в полупустом французском автобусе.

Я вылетаю на ходу между остановок и бегу, чтобы помочь. Кричу:
— Месье, я послан вам, чтобы облегчить вашу ношу на эту Голгофу!
Человек с велосипедом на спине начинает бежать ещё быстрее — так быстро, что через минуты слышны только звон кандалов, сковывающих велосипед.

Я ещё раз пожалел, что не знаю арамейского.

Над замком Шарль Перранс тучи, как тогда: «шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем. Иисус же, обратившись к ним, сказал: дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших, ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие! тогда начнут говорить горам: падите на нас! и холмам: покройте нас! Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?»

И я узнавал эти лица над замком, двоих так точно знаю лично. И доложу, что тут мудрые мысли образуются в виде туч.

Дождь, как по нотам, выстукивает реквием Моцарта, которого Пушкин считал «безумцем и гулякой праздным». Воровал ли Леопольдович велосипеды, Сергеевич не уточнял.

Автобус, заплаканный дождём, как катафалк, уехал догонять несущего на спине двухколёсное транспортное средство без мотора. А я остался смотреть на крыши замка и парящий над ними сгусток — так и не понятой считающими себя умными, выстраданной над всеми на Земле Голгофами и Шарль Перансами мудростью.

Группы по проникновению в ПАСЕ из подписантов и неподписантов «Берлинской декларации» соревнуются друг с другом — у кого лучше фотография с её руководством. Помимо этого, и те и другие уверены, что это именно они и только они могут представлять в совете Европы оппозицию самой большой в мире страны.

Судя по этим фото, Россия — это всего лишь московская политическая и бизнес-тусовка и блогеры. Ну и самое, наверное, проживающее отдалённо оппозиционное население от Кремля — кого ещё они представляют, наверное, обитатели подмосковного леса.

Можно долго упражняться в остроумии и делать вид, что смешно от этой ситуации. Но мне кажется, уже всем понятно, что эти люди, называющие себя представителями народов РФ, совершенно ими не являются, и представляют только лишь свои амбиции. Ну и в лучшем случае — подписчиков в своих соцсетях.

Скажу честно, у меня где-то теплилась надежда, что в этой делегации будут хоть как-то представлены национальные и просто регионы России.
Но по факту мы имеем там людей, которые убедили Европу в том, что они — легитимная оппозиция от всей России, что именно они — гаранты её неделимости, те, кто сможет договориться и найти общий язык с почти двухсотнациональным сто сорока миллионным её населением.

Хотя, как мы видим, они, будучи ягодами с одного поля, не то что между собой не могут договориться — а просто ненавидят друг друга, но не в этом дело.
И дело даже не в том, что все эти люди не представляют по факту россиян.

Вот чем отличался Майдан от протеста на Болотной с белой лентой.
Тем, что за оппозиционными политиками на Майдане были действительно люди в регионах, а за московской оппозицией с белыми лентами, кроме москвичей, по большому счёту, никого и не было.

Так вот, как тогда на Болотной оппозиция не представляла регионы, так и сегодня в ПАСЕ не представляет.
С той разницей, что тогда не смогла, а сегодня просто не хочет иметь дело с регионалами.

По сути складывается ситуация, когда кремлёвская оппозиция имеет связи и авторитет среди политиков и политических организаций в Европе и Америке, но совершенно не имеет авторитета в регионах. А некоторые фигуры и вовсе вызывают резкое неприятие в регионах национальных.
А у национальных и региональных лидеров всё с точностью до наоборот.

Отсюда простой вывод: хочется-не хочется, но нужно объединять усилия.
Хотя бы по простой причине — до той ожидаемой всеми точки "Х", когда одни хотят Прекрасную Россию Будущего, а другие — свои независимые, наконец, государства на месте РФ, как не смотри на друг друга косо, цель у всех одна и все, как минимум, попутчики. И это даёт возможность всем сейчас разговаривать и договариваться (если угодно — фантазировать) о будущем. Хотя бы до времени "Х" попытаться найти компромиссы и нащупать пути решения столетиями нерешаемых проблем, чтобы Россия не полыхнула и не захлебнулась. И не осталась в руках тех, кто ей правит уже десятилетия.

Вот именно сегодня нужно, чтобы те, кто готов взять на себя ответственность говорить от имени оставленных дома соотечественников, начали между собой договариваться. Для того, чтобы в час "Х" оказаться соперниками, а не врагами.

Бог с вами, что вы между собой публично скандалите по парижским кафе, в СМИ оскорбляете друг друга.
Вы думайте о будущем и пытайтесь найти общий язык с регионалами. Они, в отличие от вас, даже при жёстко пересекающихся интересах, разговаривают и договариваются уже сейчас. И с вами готовы поговорить.

Для этого нужно всего лишь отставить в сторону свою имперскую гордость и "богоизбранность" и честно признать, что люди, родившиеся в Саратове, Горно-Алтайске, да хоть в любом российском хуторе или ауле, тоже умеют пользоваться ножом и вилкой слышали краем уха о демократии, правах и свободах человека, а главное — имеют понимание и авторитет, чтобы сделать на своей земле так, чтобы демократические законы работали, экономика развивалась, сохранить как природу, так и мир в отношениях со своими соседями.

#рассказы_прошаков
Французский дневник (отрывок)

Дома, ну там, где степью самый короткий путь между Доном и Волгой, третьего дня выпал снег — припозднился в этом году. Не горе, если не было морозов. А их и не было. Для скотины — воля, для хозяев — экономия на кормах. Да что там на сене и соломе, на Газпроме и то удалось в этом году землякам чуток разжиться.

И тем не менее, несмотря на все изматывающие человека и скотину зимние дни, первый снег всегда даёт радость, духоподъёмность. Как белая, только что накрахмаленная скатерть покрывает обеденный стол в видевшем лучшие времена доме приносит надежду: если и не на обильно-изысканное застолье, то задушевную беседу гарантирует. А то и до песняка, если уж разопрет.

Это потом, уже на февральском снегу, посыпанному золой из бани, любуешься первыми проталинами на полуденном солнце в ожидании марта.

И вот, по первому сухому снегу, павшему на подмороженную землю, — как вафельное полотенце, сорванное ветром с верёвки, — который вряд ли пролежит и сутки. Потому как только если снег ложится на мокрую землю, он остаётся в зиму.
Ну так вот, по этому, как у нас говорят, «сняжочку», словно на неделешнем кексе, притрушенном сахарной пудрой в дворовой жуликоватой кулинарии, — спешишь в погреб. Мимо припорошённых, ещё полных цвета петуний, изумрудных перьев лука, кудрявой зелени петрушки и с одного бока краснеющей клубники. По дорожке к погребу за соленьями-вареньями, вином, свежим овощем-фруктом, виноградом. Да мало ли за чем: чихирем, мёдом, салом. Выловить из бочки переложенный ржаной соломкой солёный арбуз, или там из другой — помидоров в вишнёвых и хреновых листьях.
Да всё, чтобы на только что застеленный скатертью стол выставить.

Смотришь на уже чуть покрытые пылью банки с вареньями и компотами — ещё в июне — и сияющими синевой в августе и сентябре аджиками, грибами, приправами на любой вкус и погоду, и салатами. И вот соберёшь всю сопетку, что требует твоя душа по первому снегу. И перед тем как ступить на первую ступеньку, чтобы подняться из этого сытного подземелья, ещё раз оглянешься на стройные ряды банок на полках вдоль стен — от пола, посыпанного песком, до потолка, побеленного известью, мне всегда приходила мысль. Такая вот жизнеутверждающая, придающая уверенность — от запаха земли на глубине двух с половиной метров?

Когда умру — понятно, что нужно кремироваться. Не портить экологию почвы и не причинять людям хлопоты по уходу за могилой. Лежать пеплом в какой-нибудь урне — тоже не дело. Отдадут близким — не поставят же тебя в ряд с банками в погребке. Да и поставят — мне всё привычней, но, не дай бог, ещё спутают с приправой какой там. Существо я всё-таки и при жизни противное.
Поэтому — по степи развеять. Ещё лучше — по заснеженной, чтобы снег быстрее таял и земля прогревалась. Не говоря уже о повышении плодородия.

Тут народ прозрел, пишет, что китайцы всякий стыд потеряли и китайские СМИ готовятся к захвату российского Дальнего Востока:

Если Россия распадётся, Китай должен быть готов взять под контроль Дальний Восток — территорию в 7 млн км² с богатыми ресурсами и слабой защитой. Исторически эти земли принадлежали Китаю, но были утрачены в XIX веке после неравных договоров с царской Россией.

По сути, Китай может и сейчас в России делать всё, что захочет: контролировать Кремль, увеличить вырубку лесов, парализовать любую российскую отрасль промышленности.

Никакого стыда именно сегодня никто не потерял. Китайская пропаганда — как только Китаю нынешний президент РФ в 2005 году подарил 337 км. кв. российских территорий, с тех пор и началась, и довольно агрессивно ведет разговор о праве Китая уже на всю Россию. В ход пошли карты с переименованными на китайский манер российскими городами и репортажи китайцев-видеоблогеров о возвращении своей земли.

Не буду называть тех, кто ещё недавно в своих виршах высмеивал меня, чтобы не выглядело злорадством и сведением счётов.
Об уничтожении китайцами экологии Подонья и об их "диарейных" помидорах я начал писать и говорить на радио и ТВ лет семнадцать назад. Но вот с 2020 года я стал обращать внимание властей и общественности на то, например, что все старшие на теплицах говорят на хорошем русском и все с отличной военной выправкой, которую невозможно не заметить среди тех же простых китайцев, работающих на тех же теплицах.

Как непроизвольно становится по стойке «смирно» начальник над одной теплицей перед начальником над десятью теплицами.

О том, что китайцы свели дружбу со средними жуликами, серым бизнесом, придорожным бизнесом, торговцами рынков и баз — от провинциальных до столичных. Причём как с торговцами, так и с таксистами на ЖД и в аэропортах. Они знают наши дороги напрямую, через степи, минуя посты ГАИ. Они знают лично всех, кто вхож в доверие к правоохранительным органам и чиновникам. Я уже не говорю о том, что они знают полную логистику движения автотранспорта, перевозящего продукты питания по России, но у них есть контакты практически всех — от владельцев Газелек до большегрузных фур.

И если даже посмотреть на якобы самостоятельное общение России с Америкой, то выглядит это примерно так. Представьте, есть торговая точка на бойком месте с востребованным товаром. Хозяином ее стал, по странному стечению обстоятельств, совершенно случайный человек. Который мог, по своим интеллектуальным возможностям, расчитывать лишь на то, чтобы быть охранником этой торговой точки и то снаружи. И вот этот баловень судьбы решает сдать бизнес более хитрому и сильному соседу — конкуренту. Но есть еще и другой бизнесмен и он пытается предложить ему более хорошую цену. И как бы вроде хозяин торговой точки и хочет сменить арендатора, но побаивается того, кому уже сдал, да и если говорить честно, от кого уже попал в экономическую зависимость на уровне "жизнь или смерть".
Но продолжает, тем не менее, из себя изображать хозяина и под видом переговоров кормит всех чебуреками и посекунчиками.

Поэтому искать смысл в переговорах Москвы и Вашингтона, это как искать лирику в рэпе. РФ давно сдана в аренду Китаю. И в аренду — это ещё в лучшем случае. А так-то больше похоже на рассрочка платежа.

У России настолько непредсказуемое прошлое, что, с определённой периодичностью, любая историческая личность или государственная идеология и ее пропаганда, кажутся то гением или идиотом, то прогрессивным государственником или ненавистником России.

Казалось бы, Петр I, и тот на моем веку, кем только не был, прорубив окно в Европу, — от создателя и просветителя, до первого большевика на троне и растлителя, заразившего европейской культурой святую Русь.
Тот же Сахаров, Сталин, Ленин, ну все без исключения, даже заштатным поэтам, и то не мёд — жить в свете беспрерывно меняющихся приоритетов Российской пропаганды.

Размышления о прошлом не слишком помогают настоящему, только работа на будущее дает шанс найти смысл жизни человека на земле. Чтобы не вернуться в каменный век и не озвереть. Хотя именно человек, нацеленный на будущее, обречен на непонимание и одиночество среди людей.

Относительно информационной бодяги про Козака я ещё не понял: это песнь про Сокола или уже про Буревестника.

Пишут, что Дмитрий Николаевич даже сказал: «Можете меня посадить в тюрьму и даже расстрелять». Тут непроизвольно вспоминаются строчки из последнего слова Ежова на суде: «Передайте товарищу Сталину: когда меня будут расстреливать, я умру с его именем на губах».

Пока ясно одно — что все креатуры Кремля (как на территории России, так и за её пределами) на роль лидера оппозиции провалены. И Козак — это новая фигура также и для Запада, вокруг которой предлагается смена власти в России. Организаторские способности Дмитрия Николаевича ну, намного, намного выше, и уловки изощрённей, чем у всех других, вместе взятых, претендентов последних десяти лет. От сына юриста до вдовы оппозиционера, гуляющей по улицам Берлина, и обиженных в парижском кафе — про остальных даже как-то и вспоминать неудобно.

Нужно заметить, что все эти оппозиционеры, обычно реагирующие на любое, похожее на протестное, событие в России, — молчат. Кто его знает, как там получится: вдруг Козак и вправду станет их новым начальником?

Фигуру-приманку в этот раз выдвинули, сопоставимую по масштабам с Ельциным супротив Горбачёва. И тоже подают в соусе этакого правдоруба, но тайного.

О кулуарном подвиге Дмитрия Николаевича пишут не только кремлёвские СМИ, но и украинские — с нарративом «он же украинец».

И ещё один немаловажный вопрос — зависшие российские активы в Европе. Фигуры, более умелой, чтобы их вызволить и вернуть владельцам, хоть и через годы, у Кремля просто нет.

Дмитрий Николаевич не дал разворовать аж половину средств, выделенных на проведение Сочинской Олимпиады. И ни кому-нибудь не дал, а прожженным российским жуликам-чиновникам. А уж с европейскими-то после наших, — это пыль: этот отмутит и вернёт наворованное обратно на родину. Ещё и с процентами.

#рассказы_прошаков
Французский дневник (отрывок)

Над городом-героем и, в частности, над Разгуляевкой небо давило серым кирпичом. А к трём часам пополудни становилось чёрным. Такими же чёрными, как остатки стен кузни хутора Широков, потому как эти блоки-кирпичи были сделаны из шлака из топок паровоза.

— Ну и зима... Ну и ладно, ну и ладно, — бодрила себя Надька-Разведёнка, — щас приду домой и ещё раз попытаюсь дозвониться до хутора. Если будет интернет. По нынешней жизни из Разгуляевки до Медведей легче докричаться, чем дозвониться.

А впрочем, что рассказывать-то? Ёлку ещё не нарядила, подарки не купила, только горло болит.
Домой она, конечно, обо всём этом расскажет, но частицу "не" опустит. Про купленный вчера в давно облюбованном городском секонд-хенде зелёный брючный костюм в красную ёлочку, пожалуй, тоже не будет говорить — и так слишком много радости в хуторе.

— Ну и ладно, ну и ладно, — подытожила Надька и эту мысль.

Ускорила шаг: от места, где всегда в это время был ёлочный базар, бежала бездомная собака. И в глазах её было такое недоумение — где этот праздничный базар и этот полузабытый праздничный дух щедрых подаяний бродячим кобелям и сукам?

Надька остановилась и даже пошла навстречу. Псина с отвислыми сиськами завиляла хвостом. Не церемонясь, ровно половина сосисок, предназначенных для Олега, — перекочевала из модной Надькиной "О'бэг"-сумки в пасть чёрной псины. Надька была готова уже распить с ней, а не с Олегом свое любимое красное вино (как на той неделе на свой день рождения с подругой Петровой), но успела только разок потрепать собаку по голове, как та убежала кормить своих щенков олеговыми сосисками. Даже в благодарность не лизнула руку.

— Ну и ладно, ну и ладно, Олег тоже меня за то, что его кормлю, не сильно облизывает.

Думая, чем ей вечером теперь кормить мужа, подумала: "А вот, интересно, если я не буду ничего покупать и готовить, накрывать стол на Новый год, а на радость друзьям, родственникам, да тому же Олегу, закажу себе диджейский пульт и устрою им дискотеку? Движение намного полезней обжорства, но, наверное, обидятся."

— Ну и ладно, ну и ладно, — уже весело подумала Надька.

А впрочем, пища может быть и духовная. Ещё летом она встретила в «Лофте 1890», на театральной постановке, бывшую однокурсницу по пединституту им. Серафимовича. Лет сто которую не видела. Впрочем, если честно — двадцать восемь.

— Я думала, ты уехала из страны после второго курса, — сказала однокурсница.
— Почему? Я всего-навсего институт бросила...
— ...все мы были уверены, что ты уехала.
— Почему? — удивилась Надька.
— Как почему? Ты всегда была такая, как будто уедешь.

— Ну и ладно, ну и ладно, — подумала Надька, — надо было у этой одногруппницы номер телефона взять или хотя бы попросить напомнить, как её зовут. Впрочем, меня и во Франции ждут, и на Крымском пляжу комплименты. Да и вообще в Волгоградской области такие погоды разные. Это чтобы мы не грустили, что у нас нельзя заработать на путешествие.

А тут тебе жара и песок по лицу, как в Сахаре, и смуглые ребята шуршат, как в Стамбуле. Погляди с путепроводного моста на Комсомольской на город — через грязный пластик Волгоград от туманного Лондона не отличишь. А уж выйди в степь в феврале — метёт, как в Арктике. Всё есть, только Земля у нас тут вертится в другую сторону, чем в тех далёких краях.

— Ну и ладно, ну и ладно...

#рассказы_прошаков
Французский дневник (отрывок)

По привычке, ещё не проснувшись, с серым сознанием, как и рассвет этого утра — 27 декабря, посмотрел в окно. Снега так и нет — хорошо, опять можно выгонять скотину пастись в степь: экономить корм.

Вид баков для раздельного сбора мусора возвращает в реальность: в Бордо его и не должно быть, этого снега. Тишина построждественского субботнего французского, буквально "жирного" утра — grasse matinée — тоже спит.

Там, дома, уже холода под утро, звуки замерзают и превращаются в снежинки. И только когда придёт тепло, они снова зазвучат. Даже от дыма над крышей, у печной трубы, они отогреваются и начинают подскуливать и подвывать — ну точно как я сейчас у окна, глядя на зелень газона.