Как сделать красиво из ничего, небольшая инструкция: находим безмятежный ландшафт, желательно где-нибудь в зарослях; сооружаем на его фоне выразительный силуэт — например, схематичный взрыв. Затем идем в строймаг и ищем краску самой невыносимой яркости. И главное — обставьте это как экспериментальную инсталляцию, временная архитектура все стерпит. Готово, вы великолепны.
Это работа франко-португальского художника-архитектора Дидье Фаустино по заказу коллекционера Натали Серусси. Она живет в вилле 1950-х, спроектированной французским скульптором Андре Блоком. С 2008 года Серусси ежегодно выбирает какого-либо художника для взаимодействия с домом. «Взрыв» Фаустино появился в 2014-м. Он называется "This Is Not A Love Song" — по одноименной песне (классной!) английской пост-панк-группы Public Image Limited. Ничего общего с Блоком или домом у трека нет, но в этом и штука — художник наращивает дистанцию с контекстом, чтобы развязать самому себе руки.
Это работа франко-португальского художника-архитектора Дидье Фаустино по заказу коллекционера Натали Серусси. Она живет в вилле 1950-х, спроектированной французским скульптором Андре Блоком. С 2008 года Серусси ежегодно выбирает какого-либо художника для взаимодействия с домом. «Взрыв» Фаустино появился в 2014-м. Он называется "This Is Not A Love Song" — по одноименной песне (классной!) английской пост-панк-группы Public Image Limited. Ничего общего с Блоком или домом у трека нет, но в этом и штука — художник наращивает дистанцию с контекстом, чтобы развязать самому себе руки.
На стройку Эйфелевой башни материалы отвозили на телегах с лошадьми. Но сама она — настоящий хай-тек своего времени. Расположение 2,5 миллионов отверстий для заклепок определили с точность до 0,1 миллиметра. Коллега Эйфеля, архитектор Стефан Совестр соединил опоры и площадку 1-го этажа величественными арками и разработал остекленные беседки. Все это — лишь затем, чтобы разбавить слишком утилитарный проект (1-я картинка).
Парижане все равно плевались. Друзья Мопассана шутили, что тот либо устраивает пикник под башней, либо обедает в ресторане наверху, лишь бы не видеть ее. Эту байку трудно подтвердить источниками, но писатель точно ставил подпись под посланием «Комитета трехсот» в газете Le Temps: авторы утверждали, что башня раздавит город «своей варварской массой». В очерке «Усталость» он также упоминал, что «покинул Париж и даже Францию», потому что башня «чересчур надоела».
Со временем на башне поместили передатчик, через который рассказы Мопассана транслировали по недавно изобретенному радио
Парижане все равно плевались. Друзья Мопассана шутили, что тот либо устраивает пикник под башней, либо обедает в ресторане наверху, лишь бы не видеть ее. Эту байку трудно подтвердить источниками, но писатель точно ставил подпись под посланием «Комитета трехсот» в газете Le Temps: авторы утверждали, что башня раздавит город «своей варварской массой». В очерке «Усталость» он также упоминал, что «покинул Париж и даже Францию», потому что башня «чересчур надоела».
Со временем на башне поместили передатчик, через который рассказы Мопассана транслировали по недавно изобретенному радио
Еще больше про «ненавистную колонну (так ее тоже называли) будет у «Синхронизации» на бесплатной лекции «Проклятье Эйфеля». Это часть цикла «Скандалы в искусстве». Об Эйфеле расскажет Максим Юдов — искусствовед, научный сотрудник и экскурсовод музея «Дом Гоголя», создатель авторских экскурсий по Москве.
Чтобы послушать, надо просто зарегистрироваться вот тут. Лекция пройдет 10 сентября в 19:30 мск
Реклама. ООО «Синхронизация». ИНН 9709067227. Erid: 2VtzqvzhcJ2
Чтобы послушать, надо просто зарегистрироваться вот тут. Лекция пройдет 10 сентября в 19:30 мск
Реклама. ООО «Синхронизация». ИНН 9709067227. Erid: 2VtzqvzhcJ2
Я пришла в архитектурную журналистику в 2017-м и тогда парк «Краснодар» рядом с одноименным стадионом только открыли. За глаза его называли «краснодарским Зарядьем» или по имени заказчика: «Парком [миллиардера из списка Forbes] Галицкого».
Архитекторы, GMP International и AFA, осторожно рассказывали мне в интервью, что клиент «был частью авторского коллектива». На практике это выглядело так: Галицкий регулярно устраивал совещания и продвигал много собственных решений, в том числе конструктивных, и без его согласия нельзя было ничего менять. Хорош ли такой гиперконтроль, архитекторам виднее; но, — выскажусь столь же осторожно — учитывая масштабы проекта, думаю, крови и нервов он попортил немало.
Прошло много лет, Галицкий продал «Магнит» и занялся виноделием, а в парке доделали седьмую (!!!) очередь. Больше фото и деталей — в канале Russian Architecture, которым удалось побывать до открытия — оно запланировано только в 2025 году. Там же есть прошлогодние фото японского сада внутри парка
Архитекторы, GMP International и AFA, осторожно рассказывали мне в интервью, что клиент «был частью авторского коллектива». На практике это выглядело так: Галицкий регулярно устраивал совещания и продвигал много собственных решений, в том числе конструктивных, и без его согласия нельзя было ничего менять. Хорош ли такой гиперконтроль, архитекторам виднее; но, — выскажусь столь же осторожно — учитывая масштабы проекта, думаю, крови и нервов он попортил немало.
Прошло много лет, Галицкий продал «Магнит» и занялся виноделием, а в парке доделали седьмую (!!!) очередь. Больше фото и деталей — в канале Russian Architecture, которым удалось побывать до открытия — оно запланировано только в 2025 году. Там же есть прошлогодние фото японского сада внутри парка
Про дом Огюста Перре на парижской улице Франклина принято говорить как об одном из первых жилых домов из железобетона — заселили его к 1904 году. Детали за этим грузным определением несколько теряются, а они там прекрасные. Вот это — остекление лестничных клеток из блоков Фальконье. На одной из посвященных Перре выставок кладку воспроизвели в виде самостоятельного экспоната
Маленькое токийское бюро Ikimono Architects работает почти на улице: пол в студии земляной, из него прорастают деревья. Само здание — четыре простые стены и покатая крыша. Зато есть огромные окна, прозрачный потолок и даже маленькая душевая — комфорт тоже бывает разный, и это не всегда про стерильное пространство с выверенной температурой и влажностью. Зелень, кстати, подбирали по-особому: лимонный эвкалипт приятно пахнет, зимой сбрасывает листву и пропускает солнечный свет, а летом прикрывает рабочие места от солнечных лучей. Земля, аргументируют архитекторы, приглушает шум шагов, а ее тепловая инерция регулирует микроклимат.
Основатель студии, архитектор Такаси Фуджино, снял видео о том, как здание реагирует на смену времен года, и даже посвятил ему маленькое стихотворение. Вот отрывок:
On spring, smell of flower covers the office,
On summer, shade of tree is dropped,
On autumn, the leaf falls in the bed of awaking,
On winter, the Sunshine pours into the ground.
Основатель студии, архитектор Такаси Фуджино, снял видео о том, как здание реагирует на смену времен года, и даже посвятил ему маленькое стихотворение. Вот отрывок:
On spring, smell of flower covers the office,
On summer, shade of tree is dropped,
On autumn, the leaf falls in the bed of awaking,
On winter, the Sunshine pours into the ground.
Однажды в Нью-Йорке захотели снести дом конца XIX века на Пятой авеню. Все бы ничего, но когда в 1900-е переделывали фасад, на проект позвали Рене Лалика. Тот создал витраж в виде полупрозрачных маков* и виноградных лоз — основных флоральных мотивов ар-нуво. Изнутри они выглядят почти эфемерно; полностью рассмотреть рисунок возможно только с улицы.
Прошли десятилетия, витражи выжили; но поскольку здание не признали памятником, в 1980-е девелопер собирался построить на его месте высотку. Подняли шум, объекту присвоили охранный статус, а власти обязали застройщика возводить небоскреб позади. Лишь исторический фасад и остался, о чем теперь напоминает табличка на фасаде.
*Комиссия по сохранению достопримечательностей Нью-Йорка считает, что это тюльпаны, но маки Лалик изображал гораздо чаще
Прошли десятилетия, витражи выжили; но поскольку здание не признали памятником, в 1980-е девелопер собирался построить на его месте высотку. Подняли шум, объекту присвоили охранный статус, а власти обязали застройщика возводить небоскреб позади. Лишь исторический фасад и остался, о чем теперь напоминает табличка на фасаде.
*Комиссия по сохранению достопримечательностей Нью-Йорка считает, что это тюльпаны, но маки Лалик изображал гораздо чаще