Не задумывалась, как выглядит парижское посольство, пока позавчера к нему не выстроились гигантские очереди. Посмотрела — громадина, архитектор Игорь Покровский, 1975 год. Ну, вылитая обладминистрация или парламент в какой-нибудь постсоветской республике. Интересно, исследовал ли кто-нибудь, сколько вообще таких зданий возвели и планировали построить по всему Союзу в период холодной войны?
Исходник у них один — бостонская ратуша 1968 года архитектурной фирмы Kallmann McKinnell & Knowles (теперь Kallmann McKinnell & Wood). Оно вызвало такое неприятие, что его призывали снести еще до окончания стройки. Архитектурный критик Ада Луиза по этому поводу писала: проект попал в особый временной зазор — «архитектурную пропасть или бездну, которая существует между теми, кто проектирует здания двадцатого века, и теми, кто в них живет». И хотя потом проект неоднократно получал награды, он также не раз попадал в любительские списки худших зданий США.
Тут стоит сделать еще один шаг назад. Посольство и ратуша восходят к общему «первопредку» — позднему проекту Ле Корбюзье. Речь конечно о доминиканском монастыре Сент-Мари де ла Туретт 1953-1960-х годов. И находится он во Франции. К моменту, когда здание Покровского завершили, Корбюзье уже десять лет как умер. А было бы интересно, что бы он сказал, увидев наследника своих идей неподалеку от Булонского леса во французской столице.
Тут стоит сделать еще один шаг назад. Посольство и ратуша восходят к общему «первопредку» — позднему проекту Ле Корбюзье. Речь конечно о доминиканском монастыре Сент-Мари де ла Туретт 1953-1960-х годов. И находится он во Франции. К моменту, когда здание Покровского завершили, Корбюзье уже десять лет как умер. А было бы интересно, что бы он сказал, увидев наследника своих идей неподалеку от Булонского леса во французской столице.
Что я узнала сегодня: почивший пять лет назад Карл Лагерфельд владел кучей квартир в разных городах, в том числе несколькими в Риме. И в одной из них в была деревянная ванная с винтовой лестницей. Она прямо в спальню под крышей. Планировок я не видела, но судя по другим фотографиям того же периода, в спальне был нормальный вход через дверь. Но окна, по-видимому, только мансардные — подальше от посторонних глаз. Тот случай, когда планировка жилья говорит о владельце даже больше, чем его вечные темные очки
Очень кайфовое переосмысление наличников с помощью современных материалов (из пластика — мои любимые). Прислали ребята из молодого авторского канала VERLAB. Его ведут практикующие архитекторы и преподаватели Британской школы дизайна, которые используют в своей работе нейросети.
Да-да, опять нейронки, но погодите закатывать глаза. Их следует воспринимать как инструмент визуализации конкретных идей, а не бесконечный поток маловразумительных вариантов. Можно подобрать окружение для рендера; «приложить» текстуру на стену; часто результат практически неотличим от нарисованного «вручную», и это правда впечатляет.
Другое дело, что с нейронками надо уметь работать — а ребята как раз этому и учат: делятся гайдами, обзорами на новые инструменты и собственными проектами. В общем, если вы проектируете и давно пытаетесь понять, как использовать миджорни и на работе — вам туда.
Да-да, опять нейронки, но погодите закатывать глаза. Их следует воспринимать как инструмент визуализации конкретных идей, а не бесконечный поток маловразумительных вариантов. Можно подобрать окружение для рендера; «приложить» текстуру на стену; часто результат практически неотличим от нарисованного «вручную», и это правда впечатляет.
Другое дело, что с нейронками надо уметь работать — а ребята как раз этому и учат: делятся гайдами, обзорами на новые инструменты и собственными проектами. В общем, если вы проектируете и давно пытаетесь понять, как использовать миджорни и на работе — вам туда.
На лекции про архитектуру как способ объединения людей всегда рассказываю про эту часовню близ Кёльна. Проект архитектора Петера Цумтора возводили силами местных жителей: они собрали опалубку в виде шалаша, потом послойно залили бетоном, а дерево подожгли. Затем они вместе наблюдали, как дым выходит из отверстия в верхней части зала. Копоть и следы от опалубки закрепили на стенах.
Так архитектура становится частью жизни и личным воспоминанием еще на этапе стройки. Но еще это история про то, как огонь способен не только уничтожать архитектуру, но и помогать рождать ее. Это немного утешает.
Так архитектура становится частью жизни и личным воспоминанием еще на этапе стройки. Но еще это история про то, как огонь способен не только уничтожать архитектуру, но и помогать рождать ее. Это немного утешает.
По поводу Пасхи у меня две фотографии. Первая — новый шпиль возрожденного Нотр-Дам-де-Пари; собор уже в этом году наконец закончат реставрировать после страшного пожара. Второе фото — дубы, из которых выпилили новые конструкции, в том числе «лес» (la forêt) — сложнейшую кровельную систему собора. Деревья подбирали очень тщательно, далеко не любое подходило для стройки: например, для балок нужны абсолютно прямые стволы больше 20 метров в длину. И рубили их тоже только в определенное время — до конца марта, пока не поднялся сок, иначе древесина будет слишком влажной.
Что получилось у реставраторов, увидим совсем скоро. С 8 декабря Нотр-Дам откроют для публики.
Что получилось у реставраторов, увидим совсем скоро. С 8 декабря Нотр-Дам откроют для публики.
Мощнейший бумажный конструктор из тех времен, когда это еще не было мейнстримом: «Строим из картона», 1932 год. Индустриализация идет полным ходом, а авангард еще не совсем задушили. Так что автор, Лаптев А., предлагает сложить из бумаги не только жилой дом (вполне функционалистский!) но и электростанцию, элеватор и даже нефтяную вышку.