Мануэль Готран и в родной Франции старается работать в авангардистском ключе, но в Европе это не так-то просто — «мешает» богатый культурный контекст городов. А в Австралии таких ограничений куда меньше, и там Готран развернулась по полной: недавно она закончила совершенно сумасшедшее здание общественного центра. Стоит оно в прямо в центре Парраматты — это такой городок к западу от Сиднея.
Главная особенность здесь, понятно, в крыше. Поскольку здание находится на видном месте, рядом с главной городской площадью, важно было, чтобы новое сооружение не слишком ее затеняло. В студии Готран изучили ход солнца и оттолкнулись от этого, когда продумывали форму. При этом кровля работает как воздуховод: теплый воздух поднимается вверх и выходит наружу. Это в значительной степени заменило системы кондиционирования.
Главная особенность здесь, понятно, в крыше. Поскольку здание находится на видном месте, рядом с главной городской площадью, важно было, чтобы новое сооружение не слишком ее затеняло. В студии Готран изучили ход солнца и оттолкнулись от этого, когда продумывали форму. При этом кровля работает как воздуховод: теплый воздух поднимается вверх и выходит наружу. Это в значительной степени заменило системы кондиционирования.
Сегодня идеальный день, чтобы вспомнить о книге Лесли Керн «Феминистский город. Полевое руководство для горожанок». Она о том, как городское пространство связано с гендерной борьбой и почему, несмотря на все дискуссии, города по-прежнему во многом ориентированы на потребности мужчин, а не женщин — например, молодых матерей
В современном мире женщины всегда воспринимались как проблема. С началом промышленной революции европейские города начали стремительно расти, а их улицы наводнила хаотичная смесь иммигрантов и представителей различных социальных классов. Викторианские общественные нормы того времени подразумевали наличие жестких границ между классами и строгий этикет, созданный для защиты чистоты белых женщин из высшего класса. Нормы этого этикета были разрушены возрастающим количеством контактов, происходящих в городской среде между женщинами и мужчинами, а также между женщинами и бурлящими потоками городского населения. «Джентльмены и, что еще хуже, дамы были вынуждены постоянно сталкиваться с низшими сословиями и терпеть бесцеремонные толчки без какой-либо возможности защитить себя», — пишет историня культуры Элизабет Уилсон. «Статус „оспариваемой территории“, который приобрел викторианский Лондон, создал пространство, где женщины могли „заявить о себе как о части общества“, особенно в контексте споров о безопасности и сексуализированном насилии», — объясняет историня Джудит Валковитц. Однако во время этого хаотичного переходного периода всё сложнее становилось распознать социальный статус прохожих, и дама на улице рисковала подвергнуться самому страшному оскорблению — быть принятой за «уличную девку».
И еще раз про женщин-архитекторов. Самые влиятельные из них ежегодно получают Премию Джейн Дрю — в прошлом веке эту награду учредил английский журнал Architects’ Journal. В этом году лауреаткой стала Ивона Бучковска — интернеснейший польско-французский архитектор с кучей проектов социального жилья во Франции. Вот этот парижский комплекс Cité Pierre Sémard конца 1980-х, пожалуй, наиболее прославленный у нее. Здесь 225 апартаментов с отдельными входами, а часто еще и с верандами и палисадниками; кровли многоскатные и с множеством мансардных окон, чтобы в комнатах было больше света. В сумме — самый большой жилой комплекс из дерева во Франции и дальний родственник кубических домов в Роттердаме.
Недавно Cité Pierre Sémard подумывали снести, потому что, увы, проблемы у него те же, что и у прочего социального жилья в Европе: из-за плохого обслуживания здания сильно обветшали. Но после нескольких лет активного сопротивления, петиций и статей в архитектурных СМИ власти отступили.
Недавно Cité Pierre Sémard подумывали снести, потому что, увы, проблемы у него те же, что и у прочего социального жилья в Европе: из-за плохого обслуживания здания сильно обветшали. Но после нескольких лет активного сопротивления, петиций и статей в архитектурных СМИ власти отступили.
Сходила на вторую «Дюну» и испытала радость узнавания при виде логова Бене Гессерит. Самый могущественный женский орден совещается в гробнице Брион неподалеку от итальянского города Тревизо. Это одно из ключевых творений Карло Скарпы и его последнее пристанище — редчайший случай, когда архитектора похоронили рядом с заказчиками. Наследники семьи Брион и раньше получали предложения о съемках, но команда «Дюны» стала первой, кому они не отказали.
Сходство между вселенной фильма и скарповской архитектурой не только формальное. И Скарпа и художники-постановщики Вильнева умышленно растворяют границу между верованиями, культурами, визуальными кодами и вдохновляются образами со всего света: от раннего христианства до восточной традиции.
Сходство между вселенной фильма и скарповской архитектурой не только формальное. И Скарпа и художники-постановщики Вильнева умышленно растворяют границу между верованиями, культурами, визуальными кодами и вдохновляются образами со всего света: от раннего христианства до восточной традиции.
Брутализм — одно из самых противоречивых модернистских направлений и тема одноименного канала, который ведут любители архитектуры XX века.
Британский архитектурный критик Джонатан Глэнси писал, что брутализм «строит рожу условностями четких и корректных архитектурных стилей» и «действует, как панк-рок на учеников честных школ, на тех, кому нравится, когда архитектура сквернословит».
И да, наиболее приятная и одновременно раздражающая черта бруталистских проектов — бунтарство вкупе с вызывающим разнообразием. Это не только, как принято думать, про грубый бетон (béton brut), но еще и брутальность саму по себе. А также про скульптурность, сложную геометрию фасадов и планов, «честность» материала и много всего другого.
Дабы не быть голословной, вот три примера (больше информации — по ссылкам):
1. Монумент «Мир» в Грузии
2. Ратуша в Англии
3. Культурный центр в Бразилии
Британский архитектурный критик Джонатан Глэнси писал, что брутализм «строит рожу условностями четких и корректных архитектурных стилей» и «действует, как панк-рок на учеников честных школ, на тех, кому нравится, когда архитектура сквернословит».
И да, наиболее приятная и одновременно раздражающая черта бруталистских проектов — бунтарство вкупе с вызывающим разнообразием. Это не только, как принято думать, про грубый бетон (béton brut), но еще и брутальность саму по себе. А также про скульптурность, сложную геометрию фасадов и планов, «честность» материала и много всего другого.
Дабы не быть голословной, вот три примера (больше информации — по ссылкам):
1. Монумент «Мир» в Грузии
2. Ратуша в Англии
3. Культурный центр в Бразилии